Текст книги "Hell to the Heavens (СИ)"
Автор книги: ghjha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
========== Königin der Nacht ==========
Аякс влюблён. Сначала ему это до безумия не нравилось. Навязчивые мысли о его временном проводнике по землям архонта ветра заставляют вздрагивать, искать подводные камни в каждом действии капитана. А потом с облегчением осознавать то, что их нет.
Аякс привыкает к своим новым обязанностям не сразу. Мёртвая Синьора, волнение, орден бездны, заставляют её величество действовать более деликатно в некоторых аспектах. Рыцари тоже явно не в восторге от того, что натворила его покойная коллега. Поэтому и приставили ему в сопровождающие её, пока не вернулся их магистр с кавалерией, которой Леди Альберих должна командовать. Он помнит, ему как-то рассказывали об этом рядовые агенты, почему-то говоря о том, что она действительно страшна в гневе.
Но пока что, предвестник видит лишь человека, едва ли годящегося ему в соперники. Улыбается довольно, чувствуя чужое раздражение, вскидывает брови, ожидая пока та обернётся к нему лицом.
– Не боитесь того, что я убегу из-под вашего надзора, капитан? – язвит Тарталья, склоняя голову в бок и принимаясь сверлить глазами чужую спину, подмечает что собой Альберих всё-таки невероятно хороша.
Слышится короткий смешок, она опускается на корточки, касаясь пальцами коры дерева. Вздыхает, заставляя собеседника внимательно проследить за движением своих плеч. А потом разворачивается к нему лицом, хитро прищуривая глаз.
– Если честно, я и видеть вас не желаю… – фыркает она, подходя к предвестнику и недовольно смотрит на него, словно там что-то написано. – Надеюсь, что надолго вы тут не задержитесь.
Он мысленно смеётся, пока не решаясь сказать о том, что он пробудет здесь очень долго. Звёздочка в чужом глазу недобро загорается, а после вовсе исчезает из поля зрения.
***
Аякс безумно скучает. Скучает по сражениям, запаху и вкусу крови, приятной боли по всему телу от затянувшегося поединка. Бумаги бесят, раздражают подчинённые и насмешливый блеск в глазах проводника тоже безумно злит.
Он прикусывает губу каждый раз, когда думает о ней. О том как счастливо она улыбается, стоит ему оказаться у дверей гостиницы, никогда не заходя далее двери, совершенно не желая находится в его компании дольше положенного. Он давит в себе навязчивое желание идти с нею до двери номера, давит желание прикоснуться губами чужих пальцев прежде чем они распрощаются.
Она смеётся, уходя в сторону таверны, оставляя предвестника одного, скрывается за дверьми и не выходит до её закрытия. Тарталья хочет верить в то что она просто до беспамятства напивается, а не видится там с кем-то близким или важным. Он стискивает зубы, осознавая что привязался к этой особе. В конце концов, не худший вариант. На лице расцветает довольная улыбка. Ему не хочется возвращаться в номер сегодня, но он сделает всё, чтобы не прийти туда завтра. Он обязательно уговорит её отвести его в склонам светлой короны, лишь бы не чувствовать присутствия кого-то ещё.
– Ты влюблён в неё, – шепчет сознание.
И Аякс соглашается, сжимая руку в кулак.
Предвестник скрывается за дверьми номера и сбрасывая обувь, падает в постель. С пониманием собственных чувств становится немного легче. В глазах загорается огонь. Кажется у него намечается новый поединок. Сначала это кажется бредом, но стоит ему закрыть глаза, он начинает осознавать что это никакое не безумие, что ему действительно хочется прикоснуться к ней, что хочется заполнить все мысли, заполучить чужое доверие, увидеть что-то мягкое вместо раздражения в чужих глазах.
Сон приходит на удивление быстро, не душит своими кошмарными объятиями, не заставляет улыбаться от запаха крови… Как давно он не видел чего-то подобного, неужели мысли о своих чувствах действительно настолько сильно окрылили его?
***
Мальчишка осознавал, что подходить к объекту своей симпатии придётся очень осторожно. Знал что придётся порою задавать неудобные вопросы и подсылать своих людей, чтобы те внимательно за ней наблюдали. Аякс довольно улыбается, из окна замечая чужой силуэт. Она никогда не заходит в гостиницу, никогда не заглядывает в его окно и не улыбается охране. Словно делает нелюбимую часть работы.
Мгновение, оборот головы, обрывками доносится её голос. Отвлеклась на малышку, и местного алхимика. Это отрезвляет лучше холодной воды после сна, заставляя быстро собраться.
Можно ли считать его задумку свиданием, если он не берёт с собой ничего кроме пледа? Или же… Наверное, самое время поговорить. Не то чтобы он ожидает её ласки сразу же после внезапного признания… Но тогда ему придётся очень сильно постараться над тем, чтобы не наброситься на неё, чтобы не прижать чужие руки над головой, чтобы не стиснуть её талию, чтобы не уткнуться носом в девичий изгиб шеи, желая клеймить, присвоить и больше никогда не выпускать. О, он бы с радостью сомкнул руки на её талии, прижался бы к чужой спине и тихо нашёптывал что-то ласковое, что-то, чего она определённо заслуживает. Звёздочка в синем глазу смотрит на него с вопросом.
Это так просто, но в тот же момент безумно тяжело, преодолеть мост и попросить о свидании как можно дальше от лишних глаз.
– Горы светлой короны? – удивлённо спрашивает она, посмотрев не него без привычного раздражения. – Почему именно туда?
Он улыбается, безумно радуясь чужому снисхождению. Но как не рассказать всё, отвечая на этот простейший вопрос? Как противостоять чужому очарованию, когда безумно хочется оказаться чуть ближе? Она ждёт, внимательно смотря на него, облизывает губы, замечая как глаза предвестника следят за кончиком её языка. Невольно хочется фыркнуть и отвернуться, однако она не успевает этого сделать, видя как чужая рука плавно касается её запястья и тут же отстраняется.
Альберих вздрагивает, но не отстраняется, ожидая ответа. И правда, зачем ему понадобилось идти в безлюдную часть владений ветра, что одновременно находится не так далеко от города. Она бы удивилась гораздо меньше, если бы её попросили пойти прямо в логово дракона востока.
– Я хочу поговорить с тобой без лишних ушей… – вздыхая, отвечает Аякс, подходя на полшага к проводнику.
В своё время, он был безумно счастлив, когда Кэйа всё-таки кивает, направляясь в указанном направлении. Ей не нравится то, что вокруг происходит, ей кажется что этот несносный предвестник слишком часто находится рядом, вьётся, вьётся, въедается взглядом в её фигуру, не обернёшься вовремя, почувствуешь касания к спине или локтям. Стоит отвлечься и чужие пальцы сожмутся на её шее.
Но каждый раз, оборачиваясь, она видит его сбоку от себя, слишком близко, чтобы её можно было задушить. В подобные моменты, ей безумно хочется спрятаться, но вместо этого лишь натянуто улыбается, отворачиваясь от него.
Сейчас отвернуться не получится, потому что намечается разговор. Он может быть о чём угодно и это безумно её пугает. И всё же она улыбается, не понимая почему в этот раз тот идёт рядом, а не за спиной. Он улыбается, не сводя с неё глаз, щурится, ласково улыбаясь и ждёт, заставляя её поёжиться.
***
Ветер треплет её волосы, заставив её обнять себя за плечи. Чужой тихий голос пугает и заставляет обернуться. Тот усаживается на пледе, и кивает, приглашая её устроиться рядом. Ласково-ласково смотрит на неё, ожидая пока она усядется рядом, чуть сжимает плед, едва не сгорая от нетерпения. Хочется, хочется чтобы она оказалась рядом, хочется выговориться и уткнуться носом в плечо девушки, вдохнуть этот запах, чтобы окончательно убедиться в том, что без неё он ни за что не покинет это место.
Вздрогнув от пронзительного порыва ветра, она сдаётся, осторожно приблизившись и после садится на край покрывала, с вопросом смотря на предвестника. Если он желал поговорить с ней, то сейчас самое время, но кажется тот совершенно забыл об этом. Смотрит так счастливо, подползает чуть ближе, заглядывая в чужой глаз.
– Ты очень красивая… – тихо говорит он, касаясь подушечками пальцев звёздочки на перчатке, улыбается, пряча её руку с своих, и садится совсем рядом, плечами соприкасаясь. – Да, я действительно хотел поговорить… О нас…
Кэйа вздыхает, но не отстраняется, понимая что отвертеться от этого человека не получится. Не сейчас, так в городе, когда звёзды вступят в свои права, когда они войдут в город. Она без оружия и глаза, потому что таковы договорённости, он тоже. По крайней мере, ей так хочется думать. Чужой голос заставляет прийти в себя.
– Знаешь, я люблю тебя… – урчит он, роняя голову на чужое плечо.
Если она не любит его сейчас, то Тарталья сделает всё, чтобы это исправить. Возможно, ему придётся где-то сыграть нечестно, но… Разве награда того не стоит?
– Дай мне шанс… – просит он, смыкая руки на чужой талии и чувствуя как чужие руки ложатся на его плечи и пытаются от себя оттолкнуть, зажмуривается, не желая от неё отстраняться.
– Это плохая шутка, Аякс… —возмущённо говорит она, отстраняя от себя предвестника. – И очень грубая.
Тарталья выдыхает и отпускает её, отодвигаясь чуть подальше. Не сейчас. Впрочем, времени у него ещё достаточно, чтобы подобраться к чужой душе. В следующий раз он постарается не вспугнуть её.
– Будешь так шутить, и твоим сопровождающим станет сестра Розария… – хмурится Альберих, поворачиваясь к нему спиной.
Ему хочется засмеяться. Кэйа действительно очаровательна, даже когда злится, главное не попасть под горячую руку. И всё-таки… Она не встаёт, не отдаляется, изредка смотря на Аякса через плечо.
– Кэйа… – тихо зовёт он, приближаясь к ней со спины. – Я не отступлю, и тебе бежать не позволю…
Осторожный поцелуй на открытой части шеи девушки закрепляет чужое обещание. Осторожное касание к локтю, мгновение, и он снова отползает от неё, наблюдая за тем, как девушка разворачивается к нему, сморит, словно выискивает что-то, а потом резко приближается, шепча на ухо.
– Так удержи меня, если сумеешь… – слышит Аякс, прежде чем она встанет на ноги. – Нам пора идти, если хочешь прийти в город до поздней ночи.
– Ты пытаешься отсрочить неизбежное… – ухмыляясь говорит Тарталья, принимаясь собирать плед. – Я бы отдал в руки вашего магистра сердце Барбатоса и тысячи жизней…
Он замолкает, видя что она вздрагивает. Поднимается на ноги и осторожно стискивает чужую ладонь. Он чувствует её беспокойство, оно неприятно покалывает на кончиках пальцев, заставляя его облизать губы. Ничего, он заставит её поверить своим словам, а пока ему хватит и этого.
***
Шумно. Кэйа недовольно фыркает, усевшись на ящиках возле входа в гостиницу. Почему её не предупредили о том, что она должна находиться рядом с предвестником даже во время праздников? Какое-то извращённое наказание, ей оно определённо не нравится. Не нравится прикованный к её спине взгляд, навязчивые прикосновения и общество предвестника ей порядком надоело. Хочется взять передышку, хотя бы на пару дней, отлежаться в постели без мыслей о рыжем наглеце и его словах, сказанных в каньоне. Она хочет думать о том, что это действительно неудачная шутка, что чужие действия – затянутая и не очень приятная игра. Зачем предвестник её вообще задумал?
Его руки ложатся на плечи Альберих. Она щурится недовольно и голову поднимает, желая отшутиться, только её опередили.
– Ледяная принцесса всё-таки уступила мне? – смеётся Аякс, наклонившись и целуя её в лоб, и шепотом продолжает. – Шучу, у тебя не было выбора…
Альберих хочет казнить его, но вместо этого просто поднимается на ноги, ожидая очередной абсурдной идеи на сегодняшний день. Прикусывает губу, нервозно стискивая рукав. Она устала от него, сейчас времяпрепровождение с Кли кажется желанной наградой. Вот только… Кажется её желаний не услышат, предвестник не исчезает, наоборот, дышит в затылок, протягивая руки к локтям. Мягко сжимает их, прижимаясь к её спине.
– Пойдём… – хитро и ласково говорит он, утягивая за собой капитана.
Девушка вздыхает, следуя за предвестником. Не то чтобы ей хочется, но… она сама обещала Джинн что будет следить за ним, уверила её в том что всё будет хорошо. Может это действительно так, вот только… Чужого внимания слишком много, а недовольство отнятым выходным лишь усиливает раздражение. Чужой взгляд успел порядком утомить, хочется спрятаться от него, а не следовать за его обладателем. Тот выглядит таким довольным и счастливым, словно уже успел натворить дел. Её уводят прочь от отеля, заставляя успокоиться. Постоянные разговоры Аякса о том как он её любит и обязательно заполучит, не очень приятны. Более того, они пугают капитана, потому что она прекрасно знает, что чужие слова вполне могут быть исполнены.
– Не составишь мне компанию на этот праздник? – шепчет он, просто для приличия, а после утягивает её в толпу, так, чтобы никто не обращал на них внимания. – Ты выглядишь так, словно боишься меня…
Она недовольно фыркает, вырывая руку из хватки Тартальи. В толпе легко скрыться, не тогда, когда за тобой следуют по пятам, когда всматриваются в каждое движение, когда закипают от желания прикоснуться…
– Я не боюсь… – слетает с её уст прежде чем руки предвестника обманчиво мягко лягут на её талию, прежде чем она судорожно вздохнёт и услышит его тихий и ядовитый смех.
– Не боишься уничтожить их всех из-за своего упрямства? – шепчет на ухо Аякс, плавно проводя по чужой спине. – Не боишься, что они узнают, кто именно их защищает?
Чужой нос задевает ленту повязки, после, он позволяет себе коснуться губами её края, и крепко прижать к себе, приятно ощущая её дрожь.
– Барбатос не спасёт тебя… И их тоже… – продолжает он, ласково оглаживая чужую спину. – Её величество не погладит меня за уничтожение этого города, а твои люди без раздумий отдадут тебя в мои руки, как только узнают твой секрет, каэнрийская принцесса.
– Ты врёшь… Я никогда не была принцессой и не стану… – парирует капитан, отчаянно ища пути к отступлению, и тут же теряется, когда его смех звучит громче.
– Тогда почему к тебе постоянно приходит человек в чёрном? Как же путешественник и его компаньон их представили? Ах, точно, хранитель ветви… Он ведь был не последним человеком в проклятом королевстве, значит и ты не та, кем хочешь казаться… Тем более, он обращался к тебе на «Ваше высочество», – мягко зарывается в её волосы, намереваясь стянуть чужую повязку. – Я покажу им, покажу кто ты и кому принадлежишь… Нет, пожалуй только чья ты… Ты ведь не стеснялась снимать её при нём, так млела, когда его губы касались твоего проклятого глаза…
Она дёргается, чувствуя как пальцы впиваются в позвоночник, испуганно зажмуривается, когда рука опускается на бедро, обманчиво-мягко проводят по нему и снова возвращается на спину. Невесомый поцелуй в лоб – напоминание о светлых чувствах под личиной безумной ревности.
– Пойдём, Кэйа, у нас впереди целый день, вечер и его продолжение…. – довольно урчит Аякс, ослабив хватку, но не убирая руки с талии.
Больше она никогда от него не сбежит, но не стоит говорить об этом прямо сейчас.
Её пути отступления были отрезаны в тот момент, когда она согласилась сопровождать его.
Альберих чувствует себя странно. Ей не хочется чтобы её видели такой. Обезоруженной и неспособной оказать должного сопротивления. Она не может позволить им…
– Как думаешь, их бог благославит нас? Потому что моя богиня определённо одобрит это, не зря она признала тебя… – продолжает он, останавливаясь около статуи.
Альберих помнит, что его глаза всегда закрыты для неё. Она помнит, что бог ветра всегда будет глух к ней. Она складывает руки, нашёптывая слова почти позабытой молитвы, ни на что не рассчитывая, ничего не ожидая… А люди скапливаются, скапливаются, скрывая от лишних глаз тех, кому ни за что на свете нельзя сходиться. Она прикусывает губу, не желая верить в то, что её безумно желают. Желают – не любят, именно так она видит чужие чувства. И кажется собеседником её мысли услышаны, хватка становится мягче, почти невесомой, вырывайся и беги, в мех утыкается чужое лицо, шевелится, желая сдвинуть ткань с желанной кожи.
– Я люблю тебя… – повторяет он, отрываясь и целует её в висок, ласково поглаживая её бока. – И никому более этого не позволю…
Сейчас он кажется таким мягким и тёплым, что она почти верит его словам, но вздрагивает, не желая сдаваться, не желая отдавать себя в его руки, не желая добровольно запирать себя в клетке.
– Ты врёшь, Тарталья, ты желаешь меня, а не любишь… – она хмурится и выдыхает беспокойно, как же хочется убежать, спрятаться от этих рук и ни за что не вспоминать о нём.
Слышится смешок… Её мягко гладят по макушке и разворачивают лицом к себе. Осыпают мягкими поцелуями щеки и лоб, прежде чем провести языком по губам девушки и приблизиться к ним, едва прикасаясь. Она не верит в его любовь? Ничего страшного, он это исправит. Исправит лаской и действиями, только бы она ему позволила, только бы ему не пришлось ломать её щиты силой. Нельзя спугнуть, нельзя упустить.
– Останься со мной после заката и я докажу тебе что ты не права… – мурлычет предвестник, прижимая ту крепче, так чтобы никто не увидел её стеснения.
– Я не хочу… – отзывается Кэйа, поднимая голову, чтобы чувствовать себя спокойно, чтобы не прислоняться к плечу Тартальи, чтобы ни в коем случае не видеть в нём защиты. – Я не останусь с тобой на ночь ни сегодня, ни когда-либо ещё.
Он тихо злится, укладывая ладони на чужие щеки. Закрывает глаза, надеясь успокоить её, опускает руки на плечи, ведёт чуть ниже, за локти хватает, чтобы не потерять. Она дрожит, пытается закрыться, мягким движением языка раскрыть рот и проникнуть языком туда. Осторожно повести по нёбу, убедиться в том, что чужие зубы не сомкнутся на его языке. На мгновение, не верится в происходящее, после лишь крепче стискивает её, желая распробовать лакомство. Осторожно проводит по языку Альберих и отстраняется, смотря на каплю слюны на чужих губах. Усмехается, поднимая глаза чуть выше. Она тяжело дышит и словно не веря, касается пальцами своих губ.
– Почему ты сделал это? – недовольно шипит она, зло прищуриваясь.
– Потому что не понимаю как до тебя донести то, что я люблю тебя… – шепчет на ухо Аякс, после чего прижимается носом к её плечу, желая чтобы его услышали. – Я растоплю все твои щиты…
Почему-то Альберих думает о том, что у него получится. Об этом напоминают влажные и припухшие губы, чужая рука на талии и она, что не отстраняется, хотя она может… Девушка распахивает глаза и плавно зарывается в рыжие волосы. Тарталья вряд ли хоть перед чем-то остановится, и запросто вырежет всех, засмеётся, шепча о том, что он сделал это ради неё, или принесёт в кабинет магистра сердце бога, обещая ей сделать всё, что она попросит, лишь бы та не была против этой связи. Альберих страшно… Ей не хочется сдаваться, особенно когда совсем скоро её могут забрать обратно, под землю… И в то же время… Она понимает что не может оставить их… Тарталья ластится к её рукам, воспринимая это как согласие. Кэйа вздыхает, вручая тому ключ от своих цепей.
– Ты не пожалеешь, Кэйа… – тихо скажет он, мазнув носом по шее возлюбленной и отстранится, от плеча, довольно улыбаясь.
***
Она не удивляется, когда с закатом её ведут домой. Лишь убеждается в том, что предвестник или его люди не спускали с неё глаз. Видимо он действительно решил перекрыть все пути для отступления. Она косится на него, доставая ключи и отпирая дверь. Пускает предвестника вовнутрь и склоняет голову набок. Запирается, мягко смотря на него и после зажигает свечу, чтобы разглядеть чужое лицо.
Чайлд забирает из её рук источник света, ставит его на подоконник и снова тянет руки к леди Альберих, осторожно тянущей руки к его плечам. В глазах предвестника загорается огонь, заставляющий его приблизиться, стиснуть её талию и забыть обо всём, что волновало его при свете солнца. Хочется диким зверем наброситься на желанную добычу. Сдерживается, мягко стаскивая надоедливый мех с плеч, бросая его куда-то в сторону, тяжело вздыхая.
Подталкивает к кровати, опускаясь перед ней на колени. Чужая неприступность кажется чем-то занятным. Словно она ни разу не та, кем её представляют. Осторожно снять сапоги, прикоснуться щекой к щиколотке и провести носом чуть выше и наконец сесть рядом.
Её тепло пьянит. Заставляет на ходу сбросить обувь и прижать чужую спину. Пара мгновений, прежде чем чужие пальцы коснутся пуговиц на рубашке, они сидят тихо. Кэйа выглядит уставшей и напряжённой. Предвестник прячет в девичьей шее нос и медленно разбирается с пуговицами чужой рубашки. Желание быть грубым мгновенно испаряется, оставляя его наедине со своею влюблённостью.
– Не тяни, ты ведь этого от меня хочешь… – шепчет она, мягко касаясь чужой щеки. – Может хотя бы так ты от меня отцепишься…
Аяксу хочется засмеяться. О, милая Кэйа, она ведь даже не догадывается о том, что это окончательно привяжет её к нему. Не знает, что после этого уже никуда не убежит…
– Нет, это тебе не поможет… – размотав шарф и накинув тот на глаза капитана, шепчет он, мягко завязывая его на чужой макушке. – Ты позволила мне приблизиться и теперь я посмею думать о том, что ты тоже любишь меня…
Тарталья облизывает губы и стягивает с себя перчатки, принимаясь возиться с ремнём. О, леди Альберих безумно гордая, хитрая и непокорная девушка. Не стоит расслабляться, мало ли что она выкинет. Полоска кожи обвивает чужие руки за спиной. Вот так, теперь точно не вырвется. Хочется кожа к коже и в этом он отказывать себе не собирается. В свете свечи, с завязанными глазами, она выглядит слишком хорошо, чтобы столь быстро отвлечься от этого вида. Рука ложится на грудь, капля воды размазывается по ореолу соска, заставляя ту вздрогнуть. Вряд ли она сейчас сможет контролировать свой элемент. На это он и рассчитывает, капля, что замёрзнет, стиснет сосок в ледяные тиски, что растают преступно быстро от их действий.
Тарталья пьянеет, проводя носом по шее Альберих. Прекрасная, никем не меченая. Или только сейчас выглядящая таковой. Плавное движение языком, предупреждение, прежде чем зубы вонзятся в плоть, прежде чем она недовольно проскулит, обзывая его чертёнком. Сожмёт челюсти, прежде чем скулёж перерастёт в болезненный стон, поведёт пальцами вниз, невесомо касаясь шва брюк, разведёт чужие ноги и отцепится, получая наградой облегчённый стон.
О, Альберих прекрасна, когда раскрывает рот, едва желая съязвить, но тут же захлопывает его, нервно прикусывая губы от чужих касаний. Аякс тихо смеётся, зная что даже сквозь плотную ткань брюк и белья, она будет чувствовать его касания. Будет ёрзать, напрасно пытаясь скрыть своё удовольствие.
– Не кусай свои губы, Кэйа… Оставь это мне… – надавит на бусину клитора, и оставит поцелуй за ухом, теряясь в своих желаниях. – Только я могу это делать…
И показательно лизнёт уголок губ, другой рукой сжимая грудь. Она молчит, лишь прерывисто дышит, ёрзая в чужих руках. Тарталья прикусывает губу, продолжая гладить низ живота и бёдра, на деле же, на ощупь ища застёжку или край брюк. Хочется стянуть чужое обмундирование, но он сам пожелал наказать то ли себя, то ли её. Руки нащупывают чувствительный бугорок клитора, заставляя его улыбнуться, вновь касаясь губами чужого уха. Кэйа расслаблена, она спокойно дышит, едва слышимо говоря ему что-то колкое.
Чёртова гордость не спасёт её, Альберих знает об этом, но не собирается падать столь стремительно и скоро.
Кэйа вздрогнет, когда предвестник всё-таки найдёт край брюк и заберётся под них, удивляясь тому, как именно с ними справляется девушка. Осторожно спускает те, наконец-то касаясь желанной кожи. Собственная стихия мягко обволакивает пальцы. Ох, он, кажется соврал ей, обещая соблюдать договорённости. Но и глаз его партнёрши лежит рядом с кроватью. Неправильный, словно изломанный или вовсе искусственный.
Она недовольно шипит, чуть сползая, заставляя Аякса сдёрнуть эти брюки, скрывавшие от его глаз слишком многое. Со стороны девушки слышится облегчённый вздох, после чего предвестник разводит чужие ноги чуть шире.
Пальцы осторожно проникают в чужое лоно. Она вздрагивает от холода и покусывает губы, сжимаясь вокруг пальцев. Аякс выдыхает, проникая чуть глубже. Тепло, осторожно разводит их, не желая делать ей больно. В конце концов, перед ним не какая-то развратная девка, чтобы не церемониться с нею.
Прерывистое дыхание почти над ухом, запрокинутая на плечо голова. Альберих нервно кусает губы, едва удерживая тихие вздохи, чуть двигает бёдрами навстречу, заставляя предвестника отстраниться и осторожно опустить её на спину. Если от пальцев и правда не всегда можно получить желаемого, то от его языка разочарованной она не останется.
– Я хочу слышать тебя, Кэйа… – шепчет он, опускаясь щекой на её живот. – Не смей сдерживаться, восприми меня как любимого…
В ответ лишь смеются. Чужой смех такой тихий, такой надломленный. И он опускается, держа её под коленями, осторожно проводит носом по бедру, неаккуратно мажет языком по внутренней стороне, впивается зубами в вылизанное место. Клеймит, срывается, наконец-то добравшись до желаемого. Чужая дрожь и шумные выдохи, едва переходящие в нечто похожее на стоны – лучшая награда, особенно когда пришлось постараться. Язык раздвигает губы, мягко проникая вовнутрь. Пальцы снова стискивают горошину клитора, а после принимается вылизывать внутренности, прищуривая от удовольствия глаза. Аякс невесомо стискивает её бедро, продолжая что-то искать в чужом нутре. Шумно выдыхает, слыша чужой скулёж. Сдерживается, глупая. Он продолжает, невесомо оглаживая её бёдра, бьётся языком о стенки, выбивая задушенные стоны, царапает её бёдра, утыкаясь носом в лобок. Она выгибается и захлёбывается, шепча проклятия в его адрес.
Не желает признавать своей капитуляции… Не желает признавать своей принадлежности, не желает отпускать напускную гордыню…
Чужой сок вязкой каплей падает Тарталье на язык. Он довольным котом смотрит на неё и жалеет, что она не видит этого. Прекрасная, невольно хочется увидеть затуманенный взгляд и стянуть надоевшую повязку. Аякс слизывает всё, плавно проводя пальцами по корсету.
Она безумно красива, особенно когда мелко дрожит от каждого касания, когда называет его отвратительным, когда задыхается собственными словами, от осторожных поцелуев на ключицах.
Чужое тело совсем истосковалось по ласке. И он даже предполагает, кого именно. От этого сводит скулы. О, нет, более в её жизни никому не место, более она ею не владеет. И губы мягко ложатся поверх соска. Кончик языка проводит по его ореолу, заставляя её отвлечься, тихо пискнуть, прежде чем он окажется в желанном теле, прежде чем окончательно разломает хрупкий лёд вокруг её души. Всего лишь ласка, лишь бы она успокоилась, лишь бы прекратила проклинать его за искренние чувства, которые он так старательно оберегал от жажды владеть, от яда собственной ревности к хранителю, да и просто к любому, кто удостаивался её внимания.
– Я люблю тебя… – снова повторяет он, плавно входя. – И ты… Ты тоже обязательно меня полюбишь…
Она всхлипывает, дёргаясь и недовольно шипя. Кэйа не хочет принадлежать, не хочет становиться игрушкой в цепких руках, но… Его руки идеально смотрятся на её талии. Словно специально для него…
Альберих не хочет признаваться в том, что ей безумно приятно, не хочет понимать что нуждается в его тепле, в том что плавные и медленные толчки ощущаются так правильно…
– Иди к чёрту… – срывается с её уст, и она вскрикнет от зубов, что сомкнутся на бусинке соска.
Аякс засмеётся, ударяясь бёдрами с ней. О, его милая Кэйа, ни за что не признается, даже захлёбываясь слюной, даже тихо-тихо называя его по имени. Его и никого более. И он сдёргивает шарф с чужих глаз, заглядывая в тёмную синеву звёздного неба, и снова опустится, оставляя собственническую метку под ключицей капитана. Зализывает края укуса, снова положив руки на бёдрах.
– Ты так правильно смотришься в моих руках… – шепчет он, целуя чужие щёки. – Не смей этого отрицать…
И она лишь кивнёт, расфокусированным взглядом смотря на него. Поднимет уголки губ, выпутываясь из ремня и резко хватая Тарталью за плечи, притянет к себе, заставляя носом уткнуться в кожу повязки.
И он послушается, отводя её в сторону. Послушается, осыпая поцелуями прокаженное веко, прежде чем продолжить двигаться. Прежде чем окончательно осознать что у него всё получилось, прежде чем она опомнится…
И её вскрик окончательно убедит его в правильности происходящего.
– Ты больше никогда не сбежишь от меня… – шепчет он, стискивая её талию. – Никто больше не прикоснётся к тебе как я…
– Ты так в этом уверен? – усмехается она, и тут же выгибается в спине, прежде чем вскрикнуть и почувствовать вязкие капли у себя на бёдрах.
Предвестник отстраняется от неё, оценивающе оглядывая свою выходку. О, Альберих безумно идут его метки… И цепи, что сомкнутся на её шее, тоже будут ей к лицу…
– Как думаешь, магистр Джинн удивится, если я приду просить её благословения на наш брак? – хитро спросит он, устраиваясь под боком у Кэйи.
– Едва ли она хоть с чем-то согласится, пока не простит кражу сердца… – прошепчет она, лениво опустив руку на рыжие волосы и осторожно потреплет их. – А ты продолжаешь очень обидно шутить…
Аякс утыкается носом в грудь капитана, вновь осознавая то, что ему не верят.
Ну ничего, он посмотрит ей в глаза, когда на столе магистра будет стоять сердце архонта ветра, а взгляд Джинн зацепится за отметины на чужом теле.
– Ты всё равно останешься в моих руках…
========== Paradies ==========
Комментарий к Paradies
Затравка на альбекаев, кто найдёт, то найдёт.
Дайнслейф опускается перед ней на колени снова и снова. Смотрит в открытый, затянутый синевой тёмного неба глаз, и сдаётся, стоит её руке лечь ему на макушку. Хранитель помнит, именно ей он присягал на верность, но не смел и мечтать о том, что она сама притянет его к себе, скуёт по рукам и ногам ласковой улыбкой и лишит любой волей мягким прикосновением к скуле.
Несколько невинных касаний и рыцарь забывает о своей клятве, лбом прижимаясь к коленям принцессы. Ему нельзя привязываться к подопечным, нельзя чувствовать что-либо кроме ответственности, но как тут устоять, когда его проклятие вечной юности и бессмертия готовы разделить совершенно безвозмездно? Точнее… Так кажется только Кэйе, что считает его достойным каждой эмоции, что смотрит на него не так наивно как когда-то давно, но с прежним восхищением, с прежней привязанностью и верой.
Хранитель ветви, на мгновение чувствует себя глупым. Нет, он не откажется от милости его принцессы, тем более, когда она сама предлагает ему встать подле неё, когда сама ласково гладит его по щекам, тихо-тихо прося посмотреть на неё.
Альберих не считает себя принцессой, но не переубеждает в этом Дайнслейфа, проводя присаживаясь на корточки и оставляя невинное касание на чужом лбу. Она не понимает почему её чувства считают платой за бессмертие, когда это величайшее проклятие, не понимает почему её сначала отговаривали, а потом так легко сдались, утаскивая в самые глубокие недра бездны.
