Текст книги "Hell to the Heavens (СИ)"
Автор книги: ghjha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
И осторожное движение закончит его идиллию. Напоминанием брызнет тёплая жидкость на бёдра. И он улыбнётся, отстраняясь от своей принцессы, стаскивая чёртов ремень и беря в руки полотенце, проведёт им по ним, смотря за тем, как она сядет и запясья разотрёт.
– Я сделаю всё, чтобы остаться единственным, в твоих мыслях и сердце.
– Ты останешься здесь… – читается между строк. – Я не отпущу тебя…
И Итэр к себе прижимает чужое тело, прячет лицо в её шее и шепчет слова о любви, шипит, расцарапывая ей спину. Теперь у бездны есть желанное сокровище в виде его принцессы.
Кэйа принадлежит лишь ему и никому более…
Комментарий к Hymne für den Tod
Хотите продолжения этой части, или идём дальше?
========== Teufel ==========
Создательница знатно поиздевалась над ним, даровав ему вторичный пол. Альбедо шипел, смотрел на неё испуганно, а ему нашептывали что-то вроде: «А теперь найди кого-то, чей запах будет похож на твой.» И смеялась тихо, будучи довольной результатом. Альбедо фыркает недовольно. И принюхивается. Во рту непроизвольно чувствуется металлический привкус. Неужели в мире существуют люди со схожим запахом? Наверное им не очень везёт в отношениях, этот запах заставляет убегать прочь, совсем не притягивает. Создание бросает недовольный взгляд вслед уходящей фигуре и прикусывает губу, не желая ту разочаровывать ещё больше.
Он убеждён в том, что это чистой воды издевательство. Попросту не существует человека, что пах бы смертью настолько отчётливо… Да, он чувствовал запахи гари, затхлой воды, но крови – никогда. Альбедо зажмуривается, стискивая в руках пробирку. Рядом постоянно вьётся Сахароза – очаровательная омега, что мягким запахом карамели обвивает всё вокруг. И алхимик зельями давится, чтобы не вытеснить почти ощутимую сладость, мерзким металлическим привкусом. Зажмуривается, язык прикусывая, но молчит. Он знает, что всё хорошо, что ассистент находится в своём обычном состоянии, что иначе она бы не явилась, предпочитая не травить свой организм. О, он уверен, тогда всё вокруг приобретает схожий запах, настолько концентрированный, что можно во рту почувствовать и пустить слюни от эфемерного ощущения сладости на языке. Или взять маленькую Кли. Она ещё не подросла достаточно, но её резкий запах яблока и вишни порою слишком сильно бьёт по ноздрям, когда она расстроена или едва сдерживает слёзы. Маленькая шебутная альфа. Он усмехается. Счастливая, запах яблока отыскать куда проще, чем кровь. Он вообще не уверен в том, что кто-то с подобным запахом существует…
Он всегда отказывает искорке говорить об этом. Она всегда хмурит глаза, и на оговорки тихо говорит: «Ты не бета!» Хмурится, когда раз за разом он качает головой, иногда отказывая, иногда обещая рассказать об этом в следующий раз. Он стискивает зубы. Она ещё ребёнок, нет смысла на неё злиться, особенно когда его, ни смотря ни на что, называют братиком и ластятся-ластятся-ластятся. Он мягко улыбается, вдыхая раздражающее яблоко. Отвлекает от мыслей о своих проблемах.
Он и подумать не мог что детский лепет позволит ему выдохнуть. И сейчас, слушая чужую болтовню, хмурится. Обычно дети, в силу своего любопытства, могут утянуть уйму секретов с собой. Он улыбается, поглаживая девочку по голове, пусть говорит, пусть возмущается, или восторгается, ведь…
– Сестричка Кэйа обманщица! – выронит она, заставив того ласково посмотреть на неё. – Она говорила что бета, что она не пахнет, а сама к мастеру Дилюку ластилась, испуская гадкий запах!
– И на что же он был похож? – спросит он, всё-таки осознав, кому его ассистентка готовила омежьи подавители, видимо, капитан использовала их на постоянной основе, чтобы мерзким запахом своим никого не пугать.
– Красной жидкостью! Которой пахло тело умершего от бомбочки пушистика! – обиженно скажет она. – А мастер словно не чувствовал его, прося успокоиться!
Альбедо усмехнётся. Кто бы мог подумать… Кажется, он нашёл объяснение её нервозности в последние пару дней. Наверняка, даже запираясь дома и выпивая очередной глоток зелья, она давилась от удушающего запаха крови. Наверняка ей мерещились бездыханные тела, наверняка она вздрагивала, пытаясь очнуться… И он усмехается, слыша стук в дверь.
– Не рассказывай об этом Джинн, а то Кэйа расстроится за то, что ты так нагло узнала этот секрет… – но встречаясь со строгим взглядом магистра, лишь ласково улыбнётся.
Нет ничего плохого в том, чтобы скрыть некоторые детали от лишних глаз. В конце концов, кажется он нашёл объяснение тому, почему она так свободно обращается с преступниками. Один её запах, если он похож на его, то этого достаточно, чтобы запугать любого. С работой капитана, оно могло бы сойти и за приобретённый, учитывая то, сколько крови на её руках.
Альбедо оближет губы и распрощается с ними, закроет дверь, подойдя к окну. Леди Альберих значит… Чудо, не иначе. Он зажмуривается, чувствуя как ломит пальцы. Ох, его милая создательница обожает издевательства, создав из него ещё и дракона. Он тихо засмеётся, посмотрев на свои отросшие когти. Ещё рогов с чешуёй и он сойдёт почти за настоящего! О, такими можно запросто проткнуть мягкую чешую. Как давно он не выпускал себя таким? Тихо засмеётся, на самом деле, от этого особо не легче. И пусть относительно других, Кэйа бывает в его лаборатории довольно часто, это не означает что он сможет спокойно в лицо бросить ей фразу о том, что она его омега. Альбедо прыснет в ладонь и спрячет скрюченные пальцы. Собственная кожа ему по вкусу гораздо больше. Да и выглядит куда приятнее.
И теперь он засмеётся в голос. И правда, стоило догадаться раньше, украдкой утаскиваемый запах Дилюка на её одежде. Совсем немного, чтобы Рыцарь-одуванчик ни в коем случае не ревновала. Оставшийся кровавый шлейф за её названным братом, после того, как они разойдутся… Постоянное отсутствие в виде двух или трёх дней… И подавители, которые, судя по количеству использованных реагентов она употребила бессчётное множество. Ох уж эта капитан! Ходячая катастрофа для любого, кто клюнет на её внешность и речь, кто позволит себе очароваться колкой улыбкой и усмешкой в глазах.
Им нужно поговорить. Это разрешит все вопросы, будут ли они дальше травиться и останутся порознь, или же попробуют сделать шаг навстречу друг другу. Создательница обещала, что после этого, запах будет проявляться лишь во время гона. О, этот мерзкий период! Когда от желания мутнеет перед глазами, а затхлый запах крови в слизистую въедается, напрочь перебивая желание близости. Что же с ним сделает встреча с похожим ароматом? Он же сгустится и станет совсем невыносимым… Ох, природа тоже та ещё шутница. Капитан могла бы брать очарованием, вскружив голову любому, кому посчитает нужным. А вместо этого она пугает, заставляет бояться себя, прочно в подкорку впечатывая ужас от одного своего упоминания. Поразительное создание… Алхимик успокоится. Не стоит думать о чём-то подобном сейчас, он подождёт её прихода снова и снова. Усадит на стул, выпустив естество, поставит её перед фактом, ведь… Это так странно… Понимать, что решение его проблемы всегда было на расстоянии вытянутой руки…
Пожалуй, ему стоит её позвать самому. Она, судя по описанию малышки, находилась в состоянии перед течкой, возможно цикл совпадёт и тогда, перед глазами не будет плясать неизвестность. Всё встанет на свои места. Он выдохнет, прислоняясь щекой к оконной раме. Всё в порядке, всё будет предельно ясно…
Поэтому, с приходом Сахарозы он передаёт ей записку, с просьбой передать её Кэйе. Увидит удивление в чужих глазах, и мягко улыбнётся. Он всё понял, ей не нужно украдкой смешивать ингредиенты, чтобы создать подавитель, которым она не пользуется. А та вздохнёт, изредка на Альбедо косясь. Немногим был известен её вторичный пол, неужели он тоже входит в круг посвящённых в эту тайну? Он улыбнётся.
– На самом деле, мне бы хотелось, чтобы она пришла сегодня… Желательно не принимая то, что ты готовишь… – скажет он, замечая румянец на чужих щеках.
Господи, Сахароза же сейчас навыдумывает себе всякого… А потом она хуже, чем малышка, будет смотреть на него и выспрашивать почему именно она, ведь якобы алхимик Кэйю недолюбливает, по её мнению, потому что рисунки, изображающие её всегда небрежны и просты. Потому что он никогда не рисует её в полный рост, ограничиваясь кругом и чёрным пятном в нём.
Быть может… Он просто… Нет, мастер Альбедо так не может, но… Всё равно зовёт Альберих сюда вечером, просит не подавлять запаха, которого Сахароза никогда не чувствовала… Но быть может…
– Мастер Альбедо… Вы же недолюбливаете капитана Альберих… – тихо скажет она, подняв на того глаза.
– И что от этого меняется? – спросит он, посмотрев на ассистента, а потом поймает её взгляд на бумаге, ах, точно, рисунки, бедная девочка, если бы она только догадывалась о том, что она заблуждается… – Нет, у нас с леди Альберих доверительные отношения, которые никак не выражаются через моё изображение её на бумаге.
И этого пока хватит настойчивой девушке, что уйдёт, вместе с временной панацей для той, кого он позвал. Ничего, проблемы надо решать по наличию возможностей. И пока таковая есть, пока он может успеть к началу течки, пока он уверен в том, что в этом плане они совпадают… Он запрёт дверь, зная, что робкая Сахароза не вернётся и посмеет спрашивать у кого-то из них, что происходит за закрытыми дверьми. Хотя, он знает, что её распирает любопытство, что она не может иначе… Но об этом ей никто не расскажет. Чужие души – потёмки, и нечего неподготовленным туда лезть. Он знает, Кэйа придёт к закату. Как обычно постучится, едва солнце приобретёт ярко-багровый оттенок. В любой другой ситуации, он бы фыркнул, забирая с её рук принесённые травы, кости, руду… Всё что может потребоваться, всё что она сможет собрать по дороге. И тот позволял ей остаться, совсем на чуть-чуть, потому что сказав всё, что она посчитает нужным, девушка удалялась, оставляя его в тишине. Теперь же, он надеется на то, что в этой тишине его не оставят. Потому что безумно хочется схожий запах почувствовать, хочется закрыть глаза и убедиться в том, насколько он гадкий… Вот только… Имеет ли он право на её снисхождение? Или же это покажется ей обидным по настоящему, не то что беззлобные шпильки в виде рисунков и прозвищ, скорее милых, чем обидных. Он собирается нарушить все рамки приличия и обнюхать её, чтобы на мгновение успокоиться. Он понимает, Кэйа – сама себе на уме, не поймёшь, что выдумает или выкинет. Но… Он просто не имеет права упустить такую возможность.
***
Кэйа придёт к нему чуть раньше ожидаемого, постучит в дверь немного иначе, чуть нервозно, словно боясь чего-то. И алхимик откроет ей без промедлений, едва улавливая нечто знаковая, почти дёрнет на себя и так же стремительно запрётся, глаза закрывая и окутывая комнату схожим запахом, притронется к чужим локтям, осознав что металлического привкуса он не чувствует, лишь едва различимый, свойственный одним лишь бетам, запах кожи, невольно притягивающий к себе ещё сильнее. И Альбедо невольно к плечу носом приложится, пока ещё удерживая себя в руках, ведь…
– Как ты узнал? – негромко спросит она, расслабленно глаза прикрыв, наслаждаясь отсутствием зловония, постоянно от неё исходящего.
– Мне Кли жаловалась на то, что ты врушка… – ответит он, поднимая лицо на капитана, она и правда существует, здесь, такой скованной, без обычной наигранной радости или плохо скрываемой нервозности. – Если бы я знал, что твоё нахождение рядом избавит меня от этого ощущения металла, никогда бы не позволял себе от тебя отдалиться…
– И что мы будем делать дальше? – спросит она, глаза приоткрыв, это конечно здорово, когда у тебя, даже с таким отвратительным запахом, есть истинный, но всё-таки…
– Позволишь мне приблизиться? Ты же знаешь, я… – и осечётся, нет он не готов дать ей выбор в этой ситуации, потому что набатом бьёт по голове вид никем не меченной смуглой кожи. – Я могу подождать…
И девушка удивлённо вскинет бровями, тут же сменяя его на хитрую улыбку. Не изменяет своей категоричности? Или пробудились схожие с человеческими инстинкты? В любом случае, как бы то ни было… Ради отсутствия этого дрянного ощущения железа во рту и везде где только можно, можно иногда делить постель со странным временами алхимиком, можно позволить ему клеймить себя, и тогда он будет проявляться лишь во время ненавистной течки…
– Так принципиально… Неужели понравилось? – тихо спросит она, осторожно прикоснётся к чужому лицу, проводя по подбородку пальцами, осторожно губы касаясь и тут же руку свою отстраняя, смотрит спокойно, наслаждаясь мимолётным отсутствием всего, она надеется закончить, пока её живот не скрутит в спазме, а с её уст не сорвётся жалобный скулёж, просящий исполнить её постыдные желания. – Почему ты так пытливо на меня смотришь, Альбедо?
И увидит тёплую улыбку, едва скрывающие выдвигающиеся клыки. Гон… Она вздрогнет, резко руку одёрнув. Кажется, алхимик чувствует себя неважно… Альберих поёжится, зажмурится, почувствовав чужие руки у себя на локтях. И успокоится, когда тот прижмётся к ней лбом, тяжело дышит, с трудом подавляя в себе желание зарычать. И она выдохнет, целуя того в макушку, засмеётся, ведь это комедия, не иначе. Нашёлся человек, что пахнет так же тошнотворно, как и она и теперь… Теперь, ей нужно лишь разрешить алхимику впиться зубами её плоть и это зловоние перестанет тревожить её в обычные дни. Хочется громко засмеяться. Это так странно! Вроде бы, решение проблемы, а с другой стороны… Некоторые обязательства ведь…
– Если ты позволишь мне сделать это, пути назад не будет… – шепчет он, стискивая чужие плечи, и поднимая зашуганный взгляд на неё, усмехнётся, плавно ладонью проводя по щеке. – Мы станем друг для друга единственными… Хочешь ли ты попробовать на вкус мою ревность?
– Я думаю, что это несравнимо лучше, чем давиться подавителями или лезть на стену от собственного запаха… – ответит Кэйа, осторожно чужих локтей касаясь, и глубоко вдыхает, глаза зажмурив, запаха нет, это абсолютное спокойствие достигается лишь наличием рядом алхимика, это спокойствие требует их привязки друг к другу… И кто она такая, чтобы отказать в этом?
И Альбедо оживится, пытливо заглядывая в глаза девушки. Она согласна вручить ему в руки себя? Позволить ему видеть чуть больше и иметь некоторые привилегии? Как легко она улыбается! Касается мягко, словно он ребёнок, жаждущий ласки. И он приластится к её груди вновь. Глубоко вдохнёт и поднявшись на носки мазнёт языком по шее, словно давая ей мгновения для того, чтобы передумать… И вздрогнув, она погладит его по затылку, давая понять, что не изменит своего решения. И алхимик обнимет её за плечи, сбросит мешающуюся накидку и сдвинет рубашку с желанной кожи, принимаясь часто-часто мазать языком по предположительному месту для метки, крепко-крепко обнимет её за талию, едва удерживая подступающий гон в узде. Если он сорвётся, она пожалеет и отдалится, едва из рук его вырвавшись. Альбедо не сомневается в том, что сумеет удержать её рядом, просто отчаянно не желает становиться драконом, иначе контроль над собой им будет утерян.
Сладко. Запах её кожи кружит голову, заставляя почти уткнуться носом в её плечо. Она сама как сахар, попробуешь и оторваться уже не в силах. Всё хорошо… Кэйа продолжает гладить его, не боится. Лишь ждёт чужих действий, готовая на всё, кроме внезапного отказа.
И алхимик плавно вводит зубы в её плоть, впрыскивает свой яд, давая понять что милая леди Альберих занята. И она мягко ему улыбается, голову назад откидывая. Если бы не въедающийся в глаза собственный запах, если бы не боли в животе после подавителей, она бы этого не позволила… Но почему-то… Конкретно в её ситуации это самый безболезненный выход, тем более, если договориться и прийти к взаимовыгодному компромиссу, эти взаимоотношения ни в коем случае не обременят её, тем более… Если он решится стать ей чем-то большим, чем фиктивным партнёром, учитывая то, как осторожничает он, как боится сделать ей больно… Стоит спросить о том, что они будут делать дальше…
– Моя… Моя… – шепчет он, отрываясь от её шеи и утыкаясь куда-то чуть ниже метки, теперь им будет гораздо легче, он приложится щекой к её груди вновь и закрыв глаза, тихо заурчит. – Не надейся на то, что это фиктивная связь… Не надейся оставить меня…
И она засмеётся вновь, принимаясь гладить его по спине. Если алхимик настаивает на том, что желает видеть её в своих объятиях, мыслях и постели, то пусть так и будет… Главное самой не привить к себе отвращения.
– Тогда и ты обещай меня не отталкивать… – серьёзно скажет она, выдохнув и опустившись губами к чужой макушке. – Обещай принять меня со всеми моими мерзкими тайнами, которые тебе откроются…
– Я уже принял… – ответят ей, ластясь к чужим касаниям. – Разве я могу этого не сделать, после того как привязал к себе?
И она засмеётся вновь, а потом болезненно вздрогнет, впившись пальцами между лопаток, тяжело дышит, улавливая привкус крови вновь, более мягкий, почти не осязаемый во рту. И Алхимик поднимет голову, перестав окольцовывать её талию. Он почти угадал, а потому протягивает ей руку, предлагая уединение. Без намёка на близость, течка сначала должна созреть, прежде чем начаться и у девственных омег, этот процесс довольно болезненный, сначала его нужно облегчить и только потом выпускать все свои желания.
Девушка примет руку, позволяя увести себя в комнату за лабораторией. Только один вход, только один выход и тот заперт, ограждая от лишних глаз и ушей. Всё в порядке, не стоит бояться Алхимика. Тот едва ли набросится на неё сейчас, слишком спокойно он выглядит, сдерживается, значит естество ещё не ударило по голове, лишая сил сопротивляться. И он выдохнет, мягко прикасаясь к чужим щекам, прищурится, оставит осторожный поцелуй на подбородке и снова опустит голову на девичью грудь. Так спокойно и правильно. Больше никакого подавления своей натуры, кроме драконьей, естественно, но об этом он обязательно расскажет ей немногим позднее. Отстраняется, мягко толкая в постель, опустится на колени, под смущённый взгляд, снимет с неё сапоги и оставит поцелуй над надбедреной костью. Заурчит, принимаясь икры чужие поглаживать. Сегодня она ещё не готова, сегодня они могут лечь спать, чтобы потом дать себе волю, чтобы избавиться от ломящей боли во всём теле. Он улыбнётся и поднимется. Сядет рядом, ослабляя корсет на чужой талии. Как она вообще дышит? Удивительно…
Альбедо пригреется у неё на плече, мягко в свою постель укладывая. Обовьётся руками вокруг её талии, прикроет глаза, едва почувствовав чужие пальцы поверх своей руки. Услышит спокойный выдох… Надо будет взять с собой плед, и использовать положенный выходной правильно. Возможно, он впервые будет рад тому, что всё-таки не попадёт на хребет. Кости ломит. Хочется зарычать и выпустить это чудовище на волю, вот только… Теперь у него в руках ноша поценнее чем проклятые пробирки и склянки, теперь он не может позволить себе не держать в узде его. И Альбедо проведёт носом по чужой шее, втягивая носом запах чужой кожи и закроет глаза, шепча пожелание приятных снов, сам опустится в темноту перед глазами, осторожно стискивая девушку. Так правильно, так спокойно.
***
Утром он нахмурится от наличия чего-то мягкого под своей щекой и отсутствия привычного затхлого запаха. Довольно улыбнётся, разлепляя глаза и примется будить Кэйю так, чтобы она не злилась. У него получается, девушка приоткрывает глаз, стоит тому провести по её животу и потянутся к бокам, улыбнётся мягко, захочет пощекотать и почувствует как его останавливают. Кэйа боится щекотки? Судя по выражению её глаз, безумно. И он уберёт руки, давая той сесть. Она пока в адекватном состоянии и до пика буревестника дойдёт… А там можно побыть менее сдержанным. Она улыбнётся, ему и встанет с кровати. Посмотрит спокойно, словно понимающе, но с тоской. Думает, что ей нужно уходить? Едва ли…
– Кэйа… – осторожно окликает он, хватая её за руку. – Пойдём со мной… За ворота города.
Вскинув бровями, она кивает. Если это не драконий хребет, то она только за. Это будет лучше, чем промотаться весь день в городе или у себя дома. Кажется, что её вообще могут не отпустить домой… И почему-то это ей льстит. Она окончательно разлепляет глаза, и осматривается, в поисках чего-нибудь пригодного к употреблению. Находит лишь яблоки. Да, не полноценный завтрак, но пойдёт. Он улыбается, разглядывая силуэт омеги и складывает в корзину плед. Надо будет сорвать спелых закатников по пути, и яблок, если встретятся. Альбедо наблюдает за тем, как та приводит себя в порядок, умывается, принимает гребень из его рук. Вряд ли Сахароза обидится, тем более волосы свои девушка потом вычищает, и на место кладёт чужой атрибут. Завязывает ленту, корсет, тихо смеётся, поднимая с подоконника накидку. Оденется, с вопросом посмотрев на него и корзину в чужих руках. И алхимик поднимется на носочки, и оставит поцелуй на её виске.
– На пике буревестника сегодня безумно красиво… – тихо скажет он, протягивая ей руку, после того, как положит яблоки в корзину. – Там нас никто случайно не подслушает… Думаю, что это будет самым лучшим местом, для нашего разговора… Говоря о секретах… Я имел в виду, что и у меня их не будет…
– Вот как? – улыбаясь спросит она, следуя за алхимиком. – В таком случае, мне придётся рассказать всю свою подноготную в ответ… Не думаю, что она тебе понравится.
Он обернётся, посмотрев в её счастливое лицо, сожмёт руку покрепче, чтобы не отставала, проигнорирует вопросительные взгляды других обитателей ордена, не отвлекаясь на то, чтобы их поприветствовать. Кэйа рядом, в его руках, совершенно добровольно… И он не может этого не оценить. В конце концов, вторичный пол больше не кажется издёвкой от создательницы.
***
Расстилая плед, Альбедо вглядывается вдаль, вылавливая глазами силуэт девушки, отправившейся мыть фрукты. Осторожно стискивает его, едва сдерживая своё желание пуститься её искать. Началось. Во рту снова гадкий привкус, хочется броситься искать её. Он опускает голову, стискивая зубы, а потом чувствует как Альберих садится рядом, кладёт фрукты в корзину и мягко гладит его по голове. Кэйа хорошая, мягко прижимает его к себе, не представляя что находится в её руках.
– Никаких секретов, помнишь? – отстранившись спросит он, руки девушки принимаясь зацеловывать. – Никаких…
И отпустит, смотря как пальцы в драконьи превращаются, как вырастают на голове рога и на щеках чешуя появляется. Ударяет по земле хвост, он довольно рычит, язык длинный, как у рептилии высовывая и зубы свои острые ей показывая. Он бы мог стать драконом, но иначе совсем перестанет контролировать себя, нападёт на едва обретённую омегу. Тихо рычит, посмотрев на удивлённую девушку, и прикроет глаза, едва к его лицу прикоснутся вновь, подползёт, носом в щеку ей утыкаясь и вздрогнет от осторожных прикосновений к чешуе на лице, прижмёт к себе, окольцевав рукам чужую талию. Взмахнёт хвостом, мягко его у ног Альберих укладывая. Она не боится, он не чувствует бешено бьющегося сердца, лишь какое-то отстранённое спокойствие, словно постоянно драконов видит… Или же это напрочь отбитый инстинкт самосохранения, на фоне подступающей течки… Точно… Аромат крови, исходящий от Кэйи… Он принюхивается, пряча нос в изгибе её шеи. Распахивает глаза и раздвоенным языком проходится по бьющейся венке, не замечая как стекает слюна по его подбородку от открывшейся картины. И девушка зажмуривается, прижимаясь к его плечу, едва он перестанет вылизывать её. Положит руки на его грудь и усмехнётся из-за разницы в росте, наклонится, едва касаясь языком его губ, то ли пробуя на вкус, то ли пытаясь подступиться…
Альбедо шумно выдохнет, почувствовав касание к своим рогам. Распахнёт глаза, в ногах её свой хвост путая, требовательно по корсету проведёт, желая чувствовать чужое тепло и под тихий смех, уложит ту на лопатки, продолжая льнуть к чужим рукам. Терпеливо ждёт, пока корсет сдастся и высвободит талию девушки. С пуговицами Альбедо решит разбираться самостоятельно. Потому что почти нет сил сдерживаться…
Альбедо заурчит ещё громче, когда его голову прижмут к обнажённой груди, проведут по затылку, не боясь лицом на рога напороться. И он сдастся, проводя рукой по бёдрам Альберих, чтобы убедиться в том, что та просто создана для него. От крови под языком соберётся слюна. Она улыбнётся, расслабляясь в чужих руках, разомлеет, стаскивая с чужих плеч белый плащ. И огладив оголённые руки, фыркнет, когда тот невольно её поцарапает. И она восторженно вздыхает, потянув руки к чужому лицу, мелко подрагивает, когда чужой пах ей в бедро упирается. И улыбнётся, понимая, что ей понадобится распалить себя, чтобы первая близость была почти безболезненной. Она облизнётся, выгнется в спине и поднимется, на бёдрах дракона усаживаясь. Она распалит его и себя… Так будет гораздо проще…
– Давно я не сидела в седле… – заурчит она, проводя по груди алхимика, прикроет глаза, чуть поёрзав. – Позволишь мне потренироваться вновь? Не хочу разочаровать Варку, когда он вернётся с моей кавалерией…
– Мне придётся делить тебя с ними? – наигранно серьёзно шепчет он, проведя когтями по бёдрам Альберих, и давится слюной, когда она покачнётся вновь, когда он почувствует касания к своему паху, пригреет, но не пустить вовнутрь, засмеётся, кусая губы, а после брюки чужие расстегнёт, пальцами едва касаясь возбуждённой плоти.
И он приоткроет рот, часто-часто дыша, впиваясь в бёдра, царапает, требуя не медлить. Урчит, когда она чуть стиснув чужую головку и оближется, когда почувствует как осторожно она привстанет, испуская аромат крови. Как строго она посмотрит на него, упираясь руками в грудь алхимика. Прищурится, говоря о том, чтобы он подождал, и она плавно опускается, медленно-медленно. Словно спешка всё испортит. И она закрывает глаза, склоняя голову набок.
А потом отцепит чужие руки от своих бёдер, перемещая их на свою грудь, просит того сжать, и голову откидывает, плавно опускаясь полностью. Она улыбается, привыкая к новым ощущениям, привыкая к ожидающему взгляду на себе, приоткрывает рот, чуть поёрзав, поднимается, собираясь начать, кусает губы, царапая его грудь, смеётся, плавно-плавно, двигаясь вверх. Хочется, безумно хочется, но пока она не позволит ему этого сделать.
– Ну что, нравлюсь ли я тебе? – спросит она, опускаясь вновь и поднимаясь, под восторженные вздохи, шумно вздохнёт, наклоняясь к нему, оближет его губы, и шепчет. – Поцелуй меня… Покажи все прелести своего длинного языка…
И кто он такой, чтобы отказать ей в такой просьбе? Он улыбнётся, принимаясь вылизывать её нёбо. Шумно через нос дышит, стискивая пальцами чужой сосок, а потом вновь стискивает чужие ягодицы, давит, опуская на себя, прикусывает губу, не давая возмутиться и отстраниться. Хочет, хочет… Хочет чтобы это было лишь его… А потому хвостом талию её обвивая, стискивает, чешуёй ощущая выпуклость на её животе. Прекрасная… Замечательная… Только его…
– Безумно нравишься… – шепчет он, прикасаясь к её груди, стоит им разорвать поцелуй, проведёт когтем по животу, заставив её задрожать и поддаться вниз, засмеётся и тут же зашипит, тесно, кажется он совсем забыл о том, что сцепка существует.
И глаза напротив помутнеют, оставляя за собой неистовое желание присоединиться к активным действиям. И Альбедо себе в этом не откажет, обхватит покрепче талию, обовьёт ногу хвостом и поднимется, носом в изгиб шеи утыкаясь. Она откинет голову, запустит руки в его волосы, мягко погладит, когда тот прильнёт лицом к её груди, закроет глаза, чтобы не напороться лицом на его рога. Мягко засмеётся, когда раздвоенный язык коснётся её соска, как мягко обслюнявит его, принявшись расцарапывать её спину. Зарычит, когда руки лягут на основание роговой ткани, и двинет бёдрами навстречу, принимаясь вылизывать ключицы, плечи, ложбинку между грудей. Она замечательная, целует кончики огрубевших отростков, заставив его задрожать, потрётся щекой о её, и остановится, когда тело в его руках ослабеет.
Когда она начнёт тихо-тихо звать его по имени, протягивая руки куда только можно. Шипит, когда она вскрикнет, не позволяя продолжить… Зажмурится, понимая что дальше некуда. Это действительно всё. Верх его любви… Верх любви вообще всего живого… И он сдастся, кусая её за плечо снова. Почувствует себя так странно…
– Я так тебя люблю… – прошипит он, зацеловывая её лицо, задвигается вновь, начав кусать чужие ключицы. – Люблю… До безумного желания присвоить себе… Хоть я и понимаю, что ты уже принадлежишь мне… Что никуда не сбежишь…
– Я с тобой, пока смерть не разлучит нас… – она грустно улыбнётся, снова поглаживая того по щекам и голову чужую на себя поднимает. – Обещай, что не бросишь меня в старости, даже если твоё сердце охладеет ко мне, а от самой меня останутся лишь высушенные посеревшие лепестки, если от меня нынешней останется лишь мерзкий запах гнили… Прошу тебя…
И раздвоенный язык мягко слижет её слёзы, заставляя успокоиться, прижмётся к груди, вслушиваясь в судорожное биение сердца, чувствуя как содрогается чужое нутро… Тяжело выдохнет, и проведёт по её плечам. Ему не хочется думать о том, что произойдёт, когда Кэйа начнёт угасать. Когда силы будут стремительно покидать её тело. Альбедо оставит мягкий поцелуй на её груди, сожмётся, и голову запрокинет, продолжив плакать. Ей сейчас так хорошо, даже если её потом выбросят, как бесполезную вещь, даже если потом от неё ничего не останется… Даже если он сам потом избавится от неё, в силу ненужности… Она всхлипнет, в спине выгибаясь, удерживаясь лишь в чужих руках, а потом словно очнётся, посмотрит серьёзно и поднимает уголки губ.
– Если я вдруг тебе надоем… – продолжит она, мелко подрагивая, растрепав чужие волосы. – Если я тебе стану противна, если покажусь что я не та, кто тебе нужен, если найдёшь мне замену… Избавься от меня быстро, я так не хочу мучиться…
И утробно зарычит дракон, принимаясь губы чужие вылизывать, задрожит, чувствуя чужое отчаяние, крепко сожмёт в руках талию, и поднимет лицо, строго взглянув в слезящиеся глаза. Поддастся вперёд бёдрами, и заговорит тяжело дыша.
– Даже смерть не спрячет тебя от меня, Кэйа… – опустит на мгновение взгляд, осторожный укус на ключице оставив. – Я последую за тобой, если не сумею вернуть себе…
И зажмётся, принимаясь поглаживать ту по животу, прижимается к ней, чувствуя как она тихо смеётся, как содрогается её грудная клетка, она мягко гладит Альбедо по волосам, а потом шепчет о том, что он очень милый, благодарит за теплоту и расслабляется, принимаясь зацеловывать его лицо, пока перед глазами не поплывёт от приятного спазма в нижней части живота. Ей так хорошо сейчас…
