Текст книги "Это только цветочки (СИ)"
Автор книги: Гейфилд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
====== 1. Возлюбленный Тёмного Валы ======
Пролог
В небе грохотал фейерверк.
– Они вернулись.
– Так вот по какому поводу торжество. – У Мелькора сильнее забилось сердце.
– Приходи в понедельник на церемонию встречи. – Голос Намо был сух и официален.
– Только без выкрутасов.
– Мы обойдёмся без торжественной части.
– Ладно.
– Выпей успокоительного. У тебя голос никакой, – посоветовал Мандос и положил трубку.
«Заткнись», – хотел сказать Мелькор, но говорить было уже некому. Чёрный волк, лежавший у двери кабинета, поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина.
Шаркая, Тёмный Вала подошёл к настенному шкафчику, вынул небольшую бутылочку и отпил половину.
Хватит, чтобы убить половину популяции прежних ваниарских эльфов, – или чуть-чуть приглушить раздирающую нервную боль, от которой дрожат руки, дёргается лицо и то и дело судорожно сжимается какая-нибудь мышца, заставляя невольно менять позу.
…зачем я здесь? Моё право на жизнь аннулировано со смертью прежнего мира. Я беспомощен. Для чего я нужен новой Арде, миру-без-войны? Я здесь лишний.
…подумай, отец, ещё не поздно меня стереть. Пока обо мне некому вспомнить.
Холодный волчий нос ткнулся ему в ладонь.
– Пожалуй, о тебе, дружище, и впрямь не следует забывать… – прошептал Вала, присев перед зверем на корточки и потрепав его по голове. – Прости, я больше не буду… я просто приму всё как есть. Я постараюсь. Честно.
…я не знаю, на кого он будет похож, о чём мне с ним говорить, как себя с ним вести, я готов отступать, нет, бежать, впервые в жизни.
…я могу просто не прийти, что я теряю?..
Гор иронически улыбался, прислонившись плечом к косяку, сложив руки на груди. Он смотрел на Мелькора, но Мелькор знал, что там никого нет, что они с волком в замке одни, что ничего не изменилось и что он сходит с ума.
Отец, я знаю, что бесполезно просить.
Помоги мне.
Часть первая
Возлюбленный Тёмного Валы
Началось всё с разговора с Йонвэ.
– Мне поставили пятёрку! – Чтобы не перегружать мозг юных майар, оценки им ставили по пятибалльной системе, а не по двадцатибалльной, как настаивал сначала Манвэ. Кстати, на пятибалльной системе настоял именно Мелькор: как известный пакостник, он знал, что на пальцах хвастаться достигнутым результатом через весь коридор гораздо удобнее, если этот результат исчисляется не более чем в пяти единицах.
– Мне тоже, – пожал плечами Хэннер. – Ну и здорово.
– Значит, сегодня Вала Манвэ будет кормить меня конфетами, усадив на колени, и целовать даже, может быть. Нет, – белокурый майа огорчился, – чтобы он начал меня целовать, я должен получить по крайней мере две пятёрки…
– А как это – целовать? – Конфеты были Хэннеру хорошо известны, в еде Мелькор его не ограничивал и с негодованием отвергал лишение сладкого как наказание. Он и сам был не прочь навернуть за завтраком десяток пирожных. – Ну, в смысле, это приятно?
– Конечно, приятно! – Глаза Йонвэ вспыхнули, на щеках проступил незнакомый румянец. – Даже слишком приятно… губами касаться губ, и так делать долго-долго… – И майа Манвэ смущённо добавил: – Это напоминает мне о чём-то… как будто раньше когда-то, когда я был совсем другим… мы тоже это делали, только немного иначе…
Тут Йонвэ отвлекли, и он убежал, торопливо попрощавшись, а Хэннер в раздумьях уселся на подоконник.
Ему в голову никогда не приходило сесть к Мелькору на колени. Но если представить хоть на минутку… было бы это приятно?..
Горячая волна захлестнула его разум, и Хэннеру вдруг стало так хорошо, как ещё никогда не бывало раньше.
Если Мелькор говорит правду про прошлую жизнь, в которой они были вместе, то половину прошлой жизни я провёл у него на коленях, касаясь губами его губ, кусая его губы, и его руки лежали у меня на спине, гладили по голове и тянули ближе, и…
Хэннер ещё не знал слов «эротическая фантазия», поэтому назвал свои мысли «воспоминания о прошлой жизни» и почему-то решил ими ни с кем не делиться.
Раз в две недели все Валар собирались в школе, чтобы узнать об успехах своих подопечных и просто пообщаться в рамках окончательной победы мира над враждой. Майар ждали на крыльце, подпрыгивая от нетерпения. Особенно вертелся Хэннер: его Вала появлялся на собраниях редко, всё время ссылался на занятость, но классная руководительница и так по любому поводу звонила ему в кабинет и подробно излагала то, что казалось ей важным. Впрочем, вчера Мелькор обещал «прогуляться на собрание», и майа каждую секунду ужасался, что он забыл, передумал, отвлёкся, перепутал время или ещё что-нибудь. Опять, как идиоту, оставаться на собрании без Валы?!
На посадочную площадку перед школой приземлился знаменитый Торондор, с его спины элегантно спрыгнул Вала Манвэ, в обтягивающих голубых джинсах, ослепительно-белых кроссовках и голубой шёлковой рубашке, завязанной на груди небрежным узлом. Йонвэ весь вытянулся и застыл в благоговейном трепете.
– Привет, Йонвэ, – поздоровался Манвэ, под восхищёнными взглядами учительского коллектива и учеников прошёл к крыльцу и обнял Йонвэ за плечи. Юный майа приник к нему жадно и отчаянно, как собака, ожидавшая от любимого хозяина побоев, но по внезапной милости судьбы получившая вместо них ласку и угощение. Хэннер прищурился. Манвэ он на всякий случай не любил, а странный восторг Йонвэ при виде Валы внушил ему неясные и очень неприятные подозрения.
Манвэ скользнул пальцами по волосам светлого майа, собственнически и чуть высокомерно, словно оказывал высочайшую милость, поправил выбившийся из косы локон; Йонвэ даже задрожал, не отрывая глаз от лица своего повелителя.
– Благодарю, что одарил собрание своим вниманием, мой господин, Величайший из Великих…
Хэннер только успел усмехнуться явной мании величия Манвэ, как Вала обратил взгляд на него.
– Здравствуй, Хэннер.
От медовой сладости его голоса тёмному майа стало не по себе. Тем временем прибывали на орлах другие Валар и Валиэр, Оромэ подъехал к воротам на коне в сопровождении неизменного пса и Тулкаса, любившего пешие пробежки больше любого другого вида передвижения. За заборчиком толпились могучие олени и томные оленухи, что говорило о появлении Нессы.
– Здравствуйте, – Хэннер попытался быть вежливым, но, видимо, получилось у него так себе: Манвэ нехорошо улыбнулся и ещё слаще пожурил его:
– Мелькор тебя разве не научил, что к Валар нужно обращаться по титулу?
– Мелькор круче всех, и я к нему по титулу не обращаюсь, – спокойно заявил юный майа.
Вероятно, Манвэ отвесил бы ему пощёчину, но тут появился Мелькор. Без помпы, просто переместился. Хэннер, конечно, ожидал, что его наставник прибудет на драконе, впечатлив всех вокруг, но как бы не так.
– Привет, Хэннерчик, – улыбнулся Мятежный.
– Не хочешь сначала со мной поздороваться? – промурлыкал Манвэ, его майа с благоговейным ужасом в глазах смотрел на Мелькора.
– Привет, – с язвецой поздоровался Тёмный Вала, покровительственно опуская руку Хэннеру на плечо. – Как поживаешь?
– Славно. – Бывший Король Арды провёл кончиками пальцев по плечу своего подопечного, Йонвэ затрясло, и губы у него сложились в жалкую умоляющую улыбку. – А ты?
Манвэ бросил многозначительный взгляд на Хэннера, и Мелькор крепче сжал руку на его плече.
– Твой майа немного невоспитан… не успеваешь учить его этикету, да? Я тебя понимаю, брат. Такой воспитанник… он требует к себе повышенного внимания. – Тёмный майа дёрнулся, когда по его щеке скользнули тонкие прохладные пальцы. Йонвэ яростно взглянул на приятеля, совершенно его озадачив.
– Манвэ, на минутку, поговорить надо, – рыкнул Чёрный Вала и за плечо потащил брата в курилку.
Несколько юных майар, куривших тайком, прыснули в разные стороны, едва Валар показались в зоне видимости. Манвэ был нарочито покорен и следовал за Мелькором с видом «куда прикажете, мой повелитель».
– Ты что при детях вытворяешь?!
– Когда это ты заботился о детском счастье? – нежно улыбнулся Манвэ, выдрав локоть из цепкой хватки брата.
Мелькор сгрёб его за ворот рубашки и подтянул поближе.
– Хочешь – трахай своего майа как тебе вздумается. Только не надо это остальным демонстрировать.
– Захочу – на площади трахну, и он будет визжать от счастья, – прошипел Манвэ ему в лицо. – А если ты боишься подойти к своему… что ж, попробуй найти кого-нибудь другого на время, которое ему понадобится, чтобы вырасти. Может быть, станешь менее… раздражительным.
Окатив Мелькора оценивающим, насмешливым взглядом, он вышел из укромного уголка, оборудованного для курильщиков, слегка толкнув брата плечом, и Мелькор еле удержался от того, чтобы его проклясть. Манвэ шёл по короткому тротуарчику, виляя бёдрами. Тёмный Вала проводил его раскалённым взглядом до угла и только тогда, взяв себя в руки, пошёл следом.
– Ты чего это? – хмуро спросил Хэннер, когда Валар удалились. Йонвэ растерянно и виновато посмотрел на него.
– Прости, – прошептал он еле слышно. – Когда Вала Манвэ… когда он касается кого-то другого… я начинаю так сильно злиться, что мне становится даже дурно…
– Да ничего, – пожал плечами единственный майа Мелькора. – Всё нормально.
– Наверное, теперь Вала Манвэ меня накажет, – проронил Йонвэ и погрузился в печальные мысли, ведомые лишь ему одному.
– За что?
– Ему вряд ли понравилось, как я себя вёл. Я должен быть сдержаннее. Я должен смотреть только на него, а я посмотрел на Валу Мелькора. Всего на секунду, правда, но он заметил. И… он мной просто недоволен. Он никогда не злится, только бывает мной недоволен, и тогда совсем не обращает на меня внимания и не позволяет с собой говорить и смотреть на себя. Это так ужасно…
Хэннер хотел сказать что-нибудь в утешение, но тут стремительно подошёл Манвэ, взял Йонвэ за руку и утащил его в школу. Белокурый майа выглядел таким беспомощным и испуганным, что Хэннер совсем растерялся. Он и не подозревал, что с его приятелем так ужасно обращаются.
– Где Манвэ?
Хэннер вздрогнул и испуганно взглянул на Мелькора.
– Он с Йонвэ ушёл. А…
– Никогда не оставайся с Манвэ наедине, понял? – Майа ещё никогда не видел наставника таким серьёзным. – Если он тебя вдруг куда-то поведёт, ни за что не соглашайся и сразу связывайся со мной по осанвэ. Понял?
– Понял, а зачем это?
– Так надо. Просто надо, Хэннер. Пойдём.
Когда Вала взял его за руку, Хэннеру снова стало спокойно и хорошо, и по школьным коридорам он шёл рядом со своим покровителем гордый.
Ужасно, ужасно приятно, когда твой Вала самый крутой и с ним здороваются почтительно и даже с опаской!..
Класс уже заполнился Валар и их учениками. Благожелательный Ирмо в стайке своих майар что-то рассказывал, увлечённо жестикулируя; возвышался около учительского стола мрачный Намо; пёс Оромэ вилял хвостом, облизывая руки хохочущим детям, рвущимся его погладить. Все были при деле, только Манвэ сидел за дальней партой и смотрел в окно, а Йонвэ рядом застыл как в воду опущенный, не смея оторвать глаз от своих сложенных рук. Хэннеру от этого стало неуютно, и он нерешительно прижался к боку Мелькора, уместившегося за партой с изрядным трудом.
– Мел, – протянул он, – а ты меня будешь ругать, если я какую-нибудь двойку получу?
– Зачем тебя ругать? – искренне удивился Тёмный Вала, явно раздумывавший о чём-то. – Я лучше учительницу убью.
Учительница, как раз входившая в класс, от такого заявления покрылась бордовыми пятнами и в ужасе уставилась на Тёмного Валу, но Мелькор невинно улыбнулся, и дама, несколько успокоенная, объявила о начале школьного собрания.
– Молодец.
Мелькор поставил перед маленьким майа большую чашку травяного чая и тарелку с медовыми пирожными.
– Кушай, а я пойду, мне надо работать, хорошо? Ты же сам сделаешь уроки?
– Конечно, Мел. – Хэннер взял пирожное и почти без аппетита посмотрел на него. – Мел, а что теперь Манвэ с Йонвэ сделает?
– Не знаю.
– А мы не можем…
– Нет, мои полномочия на чужих майар не распространяются.
– Но Мел, а если…
Мелькор погладил его по голове и тяжело вздохнул.
– Не бери в голову. Они уже не первую жизнь вместе, привыкли.
– Я не помню, – огорчился Хэннер.
Вала ответил ему печальной улыбкой и удалился в свой кабинет.
Йонвэ не появлялся в школе пять дней, и только на следующей учебной неделе Хэннер снова его увидел. Майа светлого владыки сильно осунулся и постоянно прикрывал волосами правую часть лица. Учителя понятливо не вызывали его к доске, а Хэннер просто извёлся: подойти к приятелю и поговорить с ним никак не удавалось, на переменах майа сразу исчезал из класса и появлялся только после звонка.
Последнюю за день перемену майа Мелькора коротал в классе один.
«Оставлю Йонвэ хотя бы записку», – решил он и быстро написал на вырванном из тетради листе: «Не грусти, я всегда с тобой!», а внизу подрисовал улыбающегося дракончика: Йонвэ часто спрашивал его о драконах и всегда хотел погладить какого-нибудь, только не страшного, маленького.
Лучшим местом для того, чтобы передать послание, конечно, был дневник. Йонвэ его откроет и обязательно улыбнётся!
Прикрыв дверь класса, чтобы никто не заметил его хитрого манёвра, Хэннер приподнял обложку дневника Йонвэ. Несколько секунд он растерянно смотрел туда, потом захлопнул дневник и, поправив его (парта Йонвэ всегда была образцово аккуратной), вернулся на своё место, комкая листок в руке.
Записка тут не поможет.
Эру… как же всё это ужасно…
– Привет. – Мелькор открыл дверь и впустил майа в замок. – Ты чего какой грустный?
– Ты тоже невесёлый, – буркнул Хэннер и ушёл к себе.
До вечера майа бессмысленно проглядел в задачник по математике, не в силах решить ни одного уравнения, и, мрачнее тучи, спустился к ужину. Мелькор, усвоивший, что юные майар должны правильно питаться, исправно кормил подопечного трижды в день и давал ему витамины.
– Ты не заболел? – забеспокоился Вала, когда Хэннер понуро уселся за стол.
– Не-а.
– Что тогда?
Под требовательным взглядом наставника Хэннеру стало совсем худо.
– Да ничего.
…Мелькор, конечно, не такой. Он никогда не стал бы бить по лицу за какой-то там взгляд на другого Валу. И так обращаться бы ни за что не стал. Он бы… он бы так не сделал, не сделал, он такой на самом деле заботливый…
– Хэннер, если тебя кто-то обидел или у тебя неприятности, ты можешь мне всё рассказать. Со всеми случается. Я тебе помогу.
– А Йонвэ ты можешь помочь? – вдруг спросил майа.
Мелькор сощурился.
– А что с Йонвэ?
– Я… его Манвэ… – Хэннер запнулся, подбирая слово, – обижает.
– Это их личное дело.
– Да-а?! – разозлился майа и вскочил, с грохотом отодвинув стул. – Значит, ты такой же, как твой брат, если позволяешь делать… такое делать с другим майа, он же как я, он тоже…
Хэннер попытался выйти из кухни, но Мелькор поймал его за руку и потянул назад.
– Что ты видел? – прорычал Тёмный Вала, и его ученику впервые стало страшно стоять перед ним.
– Я… я ничего не видел…
– Не ври, я же вижу, что ты куда-то сунул нос и узнал… что?
Хэннер упорно прятал глаза. Вала с некоторым трудом подавил раздражение.
– Мне мозг тебе вскрывать, чтобы ты признался?
– Да вскрывай, можешь мне тоже по морде двинуть! За что, интересно?! За то, что смотрю без почтения?! Так ты сам разрешил! И хватит меня лапать!..
Майа попытался выдернуть руку, тонко рыкнув от злости. Всё ещё злой на брата Мелькор, который и так в последнее время старался не контактировать лишний раз с воспитанником во избежание возможной размолвки, едва удержался от того, чтобы встряхнуть его за шкирку. Всё ещё сидя на стуле, он поймал мальчишку за запястья (больше для того, чтобы случайно не пустить в ход собственные руки) и заглянул ему в глаза.
– Хэннер, я, что, часто тебя обижаю?
Хэннеру стало стыдно, взгляда Мелькора он не выдержал и отвернулся.
– Что случилось? – последовал вопрос, и майа понял, что молчание может повлечь крупную ссору. Между ними и так постоянно стояло что-то большое, непонятное и непреодолимое, Мелькор относился к нему хорошо, но не подпускал к себе, хотя Хэннеру очень хотелось быть к нему ближе. Если отмалчиваться дальше, эта стена, вероятно, станет намного толще…
– Я… я не хотел, Мелькор, я случайно заглянул в дневник к Йонвэ, и…
– И – что? – Мелькор не стал останавливаться на том, почему Хэннер трогает чужие вещи, хотя именно этого вопроса майа очень опасался: идея с запиской ему самому казалась теперь дурацкой.
– Там лежали фотографии, – продолжил, сглотнув, майа, и щёки у него покраснели, – и… ну… можно, я не буду рассказывать?.. Если я скажу, то Йонвэ… ты подумаешь, что он… ну…
– Хэннер, – веско оборвал его сомнения Мелькор, – я знаю о Йонвэ достаточно, и ещё больше знаю о Манвэ. Скорее всего, ты не скажешь мне ничего нового.
– Тогда можно не скажу?
– Нет, нельзя. Тебя всего колотит. Если скажешь, станет легче. Может быть, ты просто чего-то не понял.
– Мел, – майа решился посмотреть своему покровителю в глаза, – а когда очень пьяный майа сидит у своего Валы на коленях, позволяя себя гладить по коленкам и обнимать, а в это время его трогают другие Валар… ну, вообще за всякие места, через одежду… это же ужасно, да?
Мелькор держал воспитанника за руки и чувствовал, что градус напряжения его сущности зашкаливает.
В прошлой жизни… в ней Гортхаур пришёл к своему шефу в кабинет и сказал:
– Мел, у меня к тебе дело. Отодвинься, пожалуйста, от стола.
А когда Мелькор отодвинулся, сел к нему на колени и, крепко обняв за шею, поцеловал в губы. И целовал долго, отрицая попытки спросить что-нибудь или оттолкнуть. Целовал, пока Мелькору не расхотелось спрашивать и отталкивать. Потом улыбнулся и нахально пересел с колен Валы на стол, деловито сбрасывая оттуда бумаги, перья, бутылочки с чернилами и прочую мелочь.
– Я знаю, ты сам первый ни за что не начнёшь. Чтобы не злоупотребить положением. Так вот: злоупотребляй, я не против.
…У Врага Мира шумело в ушах, и в облике хрупкого черноволосого паренька проступал его Гор, его, любимый, незаменимый Гор, жизнь без которого стала невыносимой.
– Так это плохо? – оробев от странного вида замолкшего Мелькора, осмелился переспросить Хэннер. Руки Валы на его запястьях разжались.
– Всё зависит от того, как к этому относится сам майа, Хэннер. Это может быть и очень хорошо.
– Значит, Йонвэ нравилось, когда Тулкас его трогал?.. – с отвращением уточнил майа.
Мелькор хотел сказать: «Спроси у Йонвэ», но вовремя удержался.
– Не думаю, что Йонвэ достаточно готов к таким развлечениям, но, если Манвэ такое позволяет… это не нам с тобой решать.
– А со мной ты бы позволил так поступать?! – Хэннер истерически отшатнулся от него.
Вала посмотрел на него и угрюмо ответил:
– Никогда.
Майа несколько секунд смотрел ему в лицо, словно пытаясь понять, врут ему или нет, а потом развернулся и быстро вышел.
В подавленном настроении Мелькор поднялся к себе и занялся работой, в основном для того, чтобы отвлечься от тягостных размышлений.
– Йонвэ, он тебя бил?
Хэннер позаботился о том, чтобы их никто не слышал: утащил одноклассника за руку в самый дальний коридорчик, где выставлялись вышивки учениц Вайрэ.
Йонвэ опустил глаза. Майа Мелькора решительно отвёл волосы с его лица и охнул: висок и скулу бедняги украшал огромный цветной синяк.
– Вот сволочь…
– Я сам заслужил, – тихо, словно оправдываясь, ответил Йонвэ. – Я был непочтителен и смотрел на Валу Мелькора. Вала Манвэ мне даже ничего не сломал и не лишил своего общества. Он обещал взять меня с собой на вечеринку. Он на меня не зол. Я должен быть счастлив.
– А ты счастлив? – зло уточнил Хэннер.
Йонвэ замолчал.
– Ну, счастлив ты или нет?
– Счастлив…
– Как можно быть счастливым, если тебя бьют по лицу?!
– Не только по лицу… я привык… так нужно, чтобы я был хорошим. Я был раньше плохим, я должен исправиться в новой жизни, она мне для того и нужна… Вала Манвэ заботится обо мне, выбивает из меня преступное неповиновение, чтобы я не был… не был как твой наставник… – решился он договорить.
Кому другому Хэннер бы за такое без промедления врезал, но Йонвэ говорил не то, что сам думал, а то, чему его научил Манвэ, а Манвэ про Мелькора вряд ли мог сказать что-то другое.
– Ты не должен думать как твой Вала. Пусть твой Вала думает отдельно, а ты должен сам думать. И, если тебе не нравится, как он тебя учит, ты можешь уйти к кому-то другому, тебе же можно… это всем разрешено…
– Этим Вала Манвэ распоряжается…
– Этим распоряжаются все Валар, и мой Вала тоже! – заявил Хэннер. – Прекрати его бояться и жалуйся на него, если он тебя бьёт! Ты ничего ему не должен, ты ему служил верой и правдой, ни разу не пошёл против него, слова поперёк не сказал, я знаю, мне Мелькор говорил… – Черноглазый майа не стал уточнять, что информация, полученная от Мелькора, заключалась в словах: «Знаю я этого Йонвэ, тряпка, всю жизнь вякнуть против моего братца ненаглядного не смел, собачка дрессированная, тявкает по команде, упаси Эру хвостом вильнуть, если хозяин не приказывал…».
Йонвэ смотрел на своего друга как на спасителя.
– Правда?..
– Правда!
Утешило его это ненадолго.
– Вала Манвэ наверняка знает обо мне больше…
Хэннер зарычал от бессильной злости, но устыдился, увидев, как Йонвэ сжался и опустил голову, будто и от него ожидал удара.
– Йонвэ… ну ты чего… – забормотал Хэннер и нерешительно дотронулся до его плеча. – Ну перестань… нет, только не плачь… почему ты плачешь?..
– Я… плохой и негодный… и Вала Манвэ никогда, никогда меня не полюбит!..
– А тебе надо, чтобы он тебя так уж любил?
– Хэннер, – простонал золотоволосый майа, – я его люблю… так люблю, а он меня мучает… заставляет меня любить всех, потому что все Валар равны, и всех я должен любить одинаково… а я даже ради него не могу, я хочу любить только его одного, я хочу быть только с ним… он такой… он самый, самый-самый лучший, он лучше всех, другого такого нет… нет, нет, я так не могу, он меня убьёт, если узнает…
Йонвэ выбежал из коридорчика, и Хэннер услышал, как хлопнула дверь школьной комнаты для умывания.
В тот день тёмный майа остался в школе ещё на час, но на дополнительные занятия с недавно прибывшим майа Ауле не пошёл. Вместо этого он сидел в той же комнате для умывания, на краю маленького бассейна, где резвились красные и золотистые мальки, задумчиво смотрел, как вода стекает по его пальцам, и думал.
То, что Манвэ делает с Йонвэ, совсем не похоже на «любовь». С другой стороны, что такое «любовь», тоже не совсем понятно. Это вроде бы просто очень хорошее отношение, как объясняла учительница. Она говорила: «Валар любят вас, они позволяют вам жить рядом и трудиться на их благо». Или целоваться и обнимать друг друга – это тоже какая-то любовь? Она вроде бывает разная…
Хэннер вспомнил того, чей пример был у него перед глазами. Других он знал куда хуже.
Вот Мелькор. Мелькор любит небо, особенно ночью, любит летать, любит драконов и волков… волки его тоже любят, с визгом бегут к нему и облизывают ему руки, а он иногда подхватывает их с земли и тискает, шепча им что-то в уши, хотя они огромные и весят раза в три больше, чем Хэннер. Мелькор любит лошадей, у него целый табун, хотя верхом он не ездит. Мелькор любит свой замок и смеяться, любит вкусно поесть, любит читать… любит музыкальные инструменты и красивые вещи… интересно, любит ли Мелькор Хэннера?..
И ещё интересно: прилично говорить с Мелькором о том, что такое любовь и какая она бывает, и есть ли она относительно единственного в мире черноглазого майа?..
Хэннер повозил рукой в воде, распугивая мальков, и со вздохом встал.
Может быть, удастся однажды хотя бы спросить…
Разумеется, ни в тот, ни в следующий вечер Мелькор не услышал ни одного вопроса о любви. Хэннер молчал как зашитый.
В юном возрасте даже майар не свойственно обращаться к старшим со столь личными проблемами. Поэтому, сидя вскоре после произошедшего на подоконнике рядом с Йонвэ, Хэннер осторожно спросил:
– А когда Манвэ говорит, что тебя любит, он что конкретно имеет в виду?
– В каком смысле? – удивился Йонвэ.
– Ну, – нетерпеливо мотнул головой Хэннер, – как это выражается? Откуда я знаю, может, меня Мелькор тоже любит?
– Вала Манвэ говорил, Мелькор никого не любит, – виновато вздохнул светлый майа.
– Неправда! – вскинулся подопечный «бессердечного» Валы. – И вообще, Йонвэ, отвечай лучше на вопрос, пока не подрались.
– О таком не принято говорить, – уклонился Йонвэ.
– А Мелькор говорит, лучшему другу сказать что угодно можно.
Йонвэ доверчиво посмотрел на товарища и, вздохнув, тихо сказал:
– Любовь – это очень приятно, Хэннер. Знаешь, когда Манвэ… – Он смутился, спохватившись, что назвал своего Валу по имени, но, убедившись, что его никто не слышал, уже увереннее продолжил: – Когда Манвэ в хорошем настроении, он такой весёлый. Он позволяет мне сидеть у себя на коленях (тут Хэннера передёрнуло) и кормит меня шоколадом с рук, а потом… – Йонвэ наклонился к самому уху друга и влажным шёпотом поведал: – потом целует в губы и называет меня своей маленькой шоколадкой. Если тебя кто-нибудь когда-нибудь целовал, ты понимаешь, как это приятно.
– Угу, – невнятно отреагировал Хэннер, которого никто никогда не целовал, потому что Мелькор не имел склонности сажать своего подопечного на колени, целовать в губы и называть шоколадкой. Шоколадки давал, да. Очень вкусно, но ничего похожего на такую любовь.
– Ну вот видишь, ты сам всё знаешь, я мог бы и не рассказывать.
Йонвэ прихватил портфель и удалился в класс, а Хэннер подтянул коленки к груди и задумался.
Что все так повернулись на этой любви?..
Вопрос всё же не давал юному майа покоя, и он вознамерился проверить, любит его Мелькор или нет.
– Мелькор, а ты не… не хочешь покормить меня с рук шоколадом?..
Вала саркастически изогнул бровь:
– А своих рук у тебя нет?
Хэннер трижды проклял своё любопытство и сидел до конца обеда как оплёванный.
– Ирмо, мне кажется, на него кто-то плохо влияет.
– Как ты думаешь, кто бы это мог быть?
– Не знаю. Но он… какой-то странный стал.
– В каком смысле странный?
– Недавно спросил, не хочу ли я его с рук шоколадом покормить. Это нормально, в таком возрасте предлагать себя с рук взрослому кормить?!
– Хмм… Знаешь, Мелькор, по-моему, ему не хватает твоего внимания, – заключил Лориэн. – Может, у него переходный возраст начинается?
– Уже?!
– Мелькор, у тебя всю жизнь переходный возраст, мог бы и не вопить так.
– Ну у других-то возраст нормальный!
– Значит, ты недостаточно много с ним общаешься.
– Ты хочешь сказать, что одному майа в моём замке не хватает внимания?!
– Прекрати орать. Откуда я знаю, это же твой майа, вот ты и разбирайся. Он у тебя с прошлой жизни ненормальный.
Ирмо бросил трубку. Чёрный Вала нервно повертелся в кресле и пошёл вниз.
– Хэннер, – сказал он, усевшись за стол напротив уплетающего суп майа, – я тебе уделяю мало внимания?!
Хэннер чуть не подавился.
– Не знаю, – ответил он наконец, – а что?
– Да так, ничего, – буркнул Мелькор и вышел.
Тёмный майа остался сидеть с открытым ртом и пустой ложкой в руке.
Вот ни фига себе, – подумал он, – и чего это с ним случилось?..
Взаимное чувство неудовлетворённости постепенно нарастало.
Подстёгнутые весной и теплом, юные майар начали вспоминать о романтике, а в школе ввели предмет «Романтическое воспитание Айнур». Вёл его невменяемый на взгляд большинства учеников человек, тощий высоченный старик с растрёпанными седыми лохмами. В его привычке было пред началом таинства урока возносить к небу руки, восторженно приоткрывать рот и благостно взирать на своих подопечных. Поскольку среди Валар специалистов по прикладной романтике не было, Намо прислушался к предложению своего близнеца и лично выбрал в учителя человека, проверив его биографию, подсознание и личный опыт, а затем внушил, что преподавать сей избранник богов будет самым обычным подросткам.
Хэннер к происходящему отнёсся со здоровым скептицизмом и россказни про то, как нужно ухаживать за понравившейся девушкой, слушал без энтузиазма. Честно промаявшись дурью два урока и нарисовав для Йонвэ большого цветастого дракона, Хэннер не выдержал и на вопрос лектора: «Всё ли вам понятно, юноши?» поднял руку.
– Да-да, мой милый мальчик?
Тёмный майа встал.
– А мне девушки не нравятся, – сказал он на весь класс. – Можно и для меня что-нибудь рассказать?
Йонвэ сидел красный до ушей и не смел поднять глаз.
– Я могу лишь сказать, что вам, милый юноша, стоит подождать встречи с дамой, которая составит яркоплещущий сегмент вашего буйного сердца!
Хэннер нетерпеливо мотнул головой. Затаив дыхание, одноклассники с горящими глазами ждали развития событий.
– А мне нравится мой Вала. Вы не знаете, что я должен сделать, чтобы я ему тоже понравился?
Через пять минут экстренно призванные в школу майар Ирмо эвакуировали бессознательного лектора на носилках к своему шефу, а мальчики дружно восхищались шуткой Хэннера. Йонвэ к восторгам не присоединился.
– Учитель-человек? Да уж, они превзошли самих себя. Лучше бы драконов взяли. – Мелькор усмехнулся и отхлебнул из бокала. Хэннер почему-то подумал, что у Мелькора это получается «чувственно», слово вылезло из глубин подсознания и обратно залезать не хотело. – А что был за предмет?
– Романтическое воспитание Айнур, – мрачно сообщил майа.
Мелькор булькнул соком, неловко хрюкнул, пытаясь задавить смех, и осведомился:
– Чему учили?
– Фигне всякой.
– Ну и правильно, что отменили. Явная лабуда. Как романтике можно научить? Это врождённое свойство, – рассудил Вала.
– Мелькор, а что такое романтика? – Хэннер вопросительно посмотрел на своего Валу. – Ты же объяснишь понятнее.
Мелькор задумался.
– Трудно сказать, – наконец, поведал он. – Понимаешь, есть абстрактные вещи, которые мы можем только почувствовать, а не описать словами. Гордость, месть, тщеславие, преданность, любовь. Власть. Романтика… романтика – это сложная штука, Хэннер. Как и всё то, что трудно высказать. Всё зависит от конкретной ситуации.
– А если ситуация конкретная, ты можешь сказать, романтично это или нет?
– Зависит от участников. Если ты окажешься в ситуации, где всё сложится романтично, ты это почувствуешь и, думаю, тебе будет очень приятно. Романтика в большинстве своём довольно приятна, когда не слащава и приторна, как Манвэ в кружевной розовой кофточке.
Они рассмеялись, и Хэннер хотел задать ещё один, очень важный вопрос, но в ворота позвонили, и Мелькор ушёл открывать, а пока он разбирался с посетителем, Хэннер уже спрашивать расхотел.
Тем же вечером позвонила классная руководительница.
– Вала Мелькор! – На этот раз её голос был истеричным и визгливым. – Как я рада, что застала вас дома! Ваш ученик смертельно обидел преподавателя!
– Добрый вечер, – отозвался Мелькор, левой рукой вычерчивая на полях копий важных документов остроугольные зигзаги. – Ни за что не поверю.
– Поверьте, Вала Мелькор! Ваш Гортхаур, он… он оскорбил пожилого человека!
