Текст книги "По другую сторону тепла (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 45 страниц)

Плечо напряглось и резко сбросило его ладонь. Гарри хмыкнул и отвел руку.

Кабинет Дамблдора за последние годы ничуть не изменился. Чего не скажешь о самом директоре. Перешагнув через порог, Гарри вдохнул коктейль его чувств. Сосредоточенность. Власть. Сила. И неуверенность. Последней волной – даже испуг. Почему ему когда-то казалось, что Дамблдор незыблем и непогрешим? Что он знает ответы на все вопросы, и основное свойство этих ответов – правильность?

Проходя к креслу у окна, Гарри усмехнулся сам себе. Вряд ли старик изменился. Скорее уж, наконец-то вырос глупый наивный Гарри Поттер.

Заняв свое место, он сложил руки на груди и вежливо улыбнулся.

– Доброе утро, профессор, – сказал он. – Я тут подумал… То, что вы собираетесь сказать Гермионе, вы вполне можете сказать и мне. Мы ведь друзья, вы же понимаете, она все равно мне все расскажет.

Наблюдать за ними было бы почти удовольствием, если бы не было так противно. Смотреть, как Гермиона слегка разводит руками, как тяжелеет в ответ взгляд директора.

Дамблдор, улыбнувшись, кивнул ему и повертел в пальцах перо. Он еще не успел открыть рот, как Гарри почувствовал, что его захлестывает ярость.

– Может, вы все-таки скажете именно то, что собирались сказать? – спросил он, сжимая подлокотники кресла и не отводя взгляда от его лица.

От Гермионы полыхнуло возмущенным испугом. От Дамблдора – оцепенелым удивлением. Гарри был почти уверен, что старик изо всех сил пытается прощупать его сознание – и не может пробиться в него. Он не знал, почему, но чувствовал, как это пугает главу Ордена. И ощущение этого страха доставляло Гарри какое-то мрачное удовлетворение.

– К тому же, я все равно знаю, о чем речь, – добавил он, глядя в светлые глаза Дамблдора. – Вы хотите, чтобы я сообщил ей об этом сам?

Профессор долго молчал, не отводя взгляда. Потом посмотрел на Гермиону и, вздохнув, бросил перо на стол.

– Сегодня ночью Пожиратели Смерти напали на дом мистера Уизли, – сказал он, сцепляя руки в замок.

Гермиона сдавленно охнула. Гарри показалось, что она вдохнула и забыла выдохнуть.

– Как там оказался Рон? – спросил он у директора, перебивая шепот девушки. – Я видел его вчера вечером, он был на ужине. Как, черт возьми, он мог оказаться в Норе этой ночью?

– Я дал ему разрешение воспользоваться моим камином, – ответил Дамблдор, бросив на него укоризненный взгляд.

– И зачем, интересно знать, вы его дали? Если у нас тут, вроде как, военное положение, и все эти беспрецедентные меры безопасности…

– Гарри! – перебил его Дамблдор. Игра в доброго волшебника таяла на глазах.

– Это ВЫ виновны в его смерти, – процедил Гарри, не отводя взгляда. – Вы не разглядели предателя в Ордене. Вы отпустили Рона домой, хотя вся его чертова помолвка и яйца выеденного не стоила, чтобы из-за нее мчаться в Лондон – что-то решать и обсуждать.

– Гарри! – выкрикнула Гермиона. – Что ты несешь?!

– О, заговорила, – Гарри холодно перевел взгляд в ее сторону. – Быстро же закончилась скорбь несостоявшейся невесты.

Дамблдор медленно встал, нависая над столом. Гарри не успел заметить, когда в его руках появилась палочка.

– Finite Incantatem, – устало произнес он, нацелив палочку ему в грудь.

Гарри с удивлением отметил, как из палочки вырвался серебристый луч. Раньше он был уверен, что различимые глазом лучи бывают лишь у некоторых заклинаний, и это в их число не входит.

А дальше было еще непонятнее. Луч почти мгновенно достиг его груди и растворился в каком-то дрожащем в воздухе мареве, совсем чуть-чуть не коснувшись мантии. Марево окружало Гарри со всех сторон, проявляясь все отчетливее. Четкой такой, ярко-оранжевой оболочкой.

Глаза Дамблдора выражали что угодно, только не понимание.

– Теперь что сделаете? – спросил Гарри.

Одна его часть клокотала от ярости, что на него подняли палочку, другая же с каким-то истерическим удовольствием кричала, что вот она, правда, вылезла из них наружу, и что – еще немного, и все они наконец-то окончательно снимут маски. Он, не отрываясь, смотрел в голубые глаза директора, чувствуя, как его захватывает восхитительное чувство безнаказанности. Марево вокруг него постепенно исчезало.

Выражение глаз напротив сменилось на ужас. И горечь.

– Кто это сделал, Гарри? – тихо, но очень отчетливо спросил он.

– Сделал что? – переспросил тот.

Дамблдор молчал, глядя на него. И Гарри понял, что он видит в этом взгляде. Так смотрят на любимую, самую дорогую, самую ценную и самую важную вещь, когда понимают, что она непоправимо испорчена.

– Кто инициировал тебя? – спросил Дамблдор с такой безнадежной тоской, что Гарри почувствовал, как что-то обрывается у него внутри.

– Профессор… – подала голос Гермиона. Прошептала из своего угла.

Тот перевел на нее угрюмый взгляд.

– Мы проиграли эту войну, девочка, – с бесконечным спокойствием сказал он. Гарри почувствовал, что он сам еще до конца не верит в то, что говорит. – Гарри Поттер мертв.

Гарри оцепенел.

– То есть, как… – прошептала Гермиона.

– Кто это сделал? – раздельно повторил Дамблдор, снова повернувшись к Гарри. – Я хочу знать, кто. И ты скажешь мне это.

– Скажу, если вы объясните мне, что происходит, – ответил Гарри. – Я пока ни слова не понял.

Дамблдор некоторое время молча пристально смотрел на него. Потом он заговорил, обращаясь к Гермионе.

– Ты должна была заметить, девочка. Изменения в нем – уже некоторое время. Возможно, несколько недель или чуть меньше. Он стал грубым и прямолинейным. Стал язвить и говорить болезненные для тебя вещи. Стал избегать всех, с кем он общался раньше.

– Я заметила, – кивнула Гермиона. – Я же говорила вам.

Дамблдор горько усмехнулся. Гарри оцепенело молчал. Он, конечно, подозревал, что она шпионит за ним не просто из личного беспокойства, а по просьбе Ордена, но ее откровенное признание в этом все равно прозвучало как-то слишком… слишком резанув по ушам.

– Насколько я знаю, Гарри, – он снова повернулся к нему. – Инициация стихийного мага – процесс, затрагивающий обоих участников.

Гарри задохнулся, не веря своим ушам. Инициация стихийного мага?

– Судя по тому, что ты все еще жив, тот, кто провел посвящение, все это время был рядом с тобой. Защищал тебя. И себя, естественно. Взращивал себе подобное чудовище. Кто это был, Гарри?

Воздух внезапно стал горячим и тягучим. Он разъедал легкие, как кислота.

– Он не мог быть далеко от тебя. Вы должны были регулярно общаться. Проводить время вместе. Иначе тому, кто втянул тебя в это, могло сильно не поздоровиться. Стихия не позволяет шутить с собой.

– Насколько… сильно? – прошептал Гарри. Он все еще не мог заставить себя дышать.

Дамблдор пожал плечами.

– Скорее всего, он бы просто умер. Твой рассудок в этом случае тоже бы пострадал, но у тебя оставался бы хоть какой-то шанс. Теперь у тебя его нет. Уже слишком поздно, Гарри.

Он стоял и смотрел на него, словно все еще не мог поверить в то, что говорил сам. А Гарри сидел и слушал, чувствуя, как слова гулко отдаются у него в голове. Ему очень хотелось отмотать время чуть-чуть назад и не пойти в этот чертов кабинет. Остаться в гостиной или уйти на завтрак. Только бы не слышать всего этого.

– Я знаю! – выкрикнула Гермиона. Глаза ее пылали. – Профессор, я знаю, кто это! Это Малфой!

Дамблдор перевел на нее взгляд и медленно кивнул.

– Да, это может быть он. Насколько я знаю, он… у него есть возможность совершать подобные вещи.

– Он что, тоже стихийный маг? Как и Гарри? – Гермиона вцепилась в подлокотники своего кресла. На Гарри она предпочитала не смотреть. Он как-то отстраненно подумал, что, возможно, девушка сейчас хлопнется в обморок.

– Да, – вздохнул Дамблдор. – Гарри, ты подтверждаешь, что это он инициировал тебя? Он говорил с тобой об этом? Вы действительно много общались в последнее время?

Гарри молчал, тяжело дыша, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.

– Он говорил с ним об этом, – отозвалась Гермиона. – Гарри меня недавно спрашивал о стихийной магии. Не думаю, что ему просто приснилось это слово.

– Это ложь, – внезапно тихо проговорил Гарри. – Все, что вы говорите – ложь. Вы всегда лжете. Почему я вдруг должен вам верить?

– Но, Гарри, – мягко сказал Дамблдор. – Откуда же иначе у тебя взяться огненной защите? И каким образом ты вдруг стал таким чутким эмпатом? И почему я больше не могу услышать твой разум? Поверь мне, ты – полностью сформировавшийся стихийный маг, принадлежащий к клану Огня. Неужели он инициировал тебя, не сказав тебе об этом ни слова?

Гарри молчал.

– Как это по-слизерински, – вздохнул Дамблдор. – Добраться до тебя, отдать твою душу на растерзание стихии и сбежать, ничего не объяснив.

– Вы хотите сказать, что он мог сделать это нарочно? – поднял глаза Гарри. – У него был выбор?

– Выбор есть всегда, Гарри, – пожал плечами профессор. – Разумеется, он был и у него. Поверь мне, он сделал это осознанно. Ты уже все равно, что мертв. Обратной дороги нет.

– Что теперь с ним будет? – разлепив губы, с трудом заставил себя спросить Гарри. Он не ожидал, что разговор вымотает его настолько. Сейчас он мечтал только об одном – остаться, наконец, в одиночестве. И подумать о том, что теперь будет с ним самим.

Дамблдор усмехнулся.

– Тебя это не должно касаться, – сказал он.

– Ошибаетесь, – поднял глаза Гарри.

– Гарри, он лгал тебе, – мягко начал Дамблдор. – Ты не можешь…

– Если он и лгал мне, то не больше, чем вы, профессор, – перебил его Гарри. – Поэтому сделайте мне одолжение, не лезьте больше не в свои дела. Я не собственность Ордена Феникса. Что бы там ни было, в пророчестве сказано обо мне. И, насколько я понимаю, я вам нужен. Плохим или хорошим, человеком или нет – неважно. Об этом в пророчестве не было ни слова. Наши цели пока совпадают, и я предпочел бы не обострять отношения, профессор. Ни с вами лично, ни с Орденом.

Он подумал и перевел взгляд в окно.

– С мистером Малфоем я, тем более, разберусь без вас, – закончил он. – Не приведи Мерлин, я узнаю, что вы попытались от него избавиться или как-то надавить. Минимум, что я могу сделать – это уйти из Ордена и умыть руки.

– А максимум? – с интересом спросил Дамблдор.

– Максимум – уйти к Волан-де-Морту, – хмыкнул Гарри. – И начать бороться против вас. Не рискуйте, профессор, я чертовски удачлив.

Дамблдор покачал головой.

– Ты начал разбрасываться угрозами, Гарри? C чего ты взял, что я собираюсь причинить вред мистеру Малфою?

– С того, что, хоть мое сознание для вас теперь и закрыто, отныне я ваше вижу прекрасно, – процедил Гарри. – И не только ваше. Поэтому думайте, прежде чем врать в моем присутствии. Я слышу ложь, и меня от нее тошнит. Прошу прощения.

Он встал и пересек кабинет, направляясь к выходу. Проходя мимо Гермионы, он заметил, как она инстинктивно поджала ноги, чтобы случайно не коснуться его.

Я больше не человек, подумал Гарри, спускаясь по лестнице. Не человек. Магическое существо. Почти животное. Изгой, от которого будут шарахаться одноклассники. Спасибо, Малфой. Теперь я понял, каково это – действительно остаться в одиночестве.

Выйдя в коридор, он прислонился к стене и закрыл глаза. Так вот в чем дело. Вот о чем он так боялся сказать все это время. Кстати, даже понятно, почему.

Горечь разъедала Гарри изнутри, выжигая сердце. Думать об этом было невыносимо больно, но он заставлял себя. Назови врага по имени, посмотри ему в глаза, и у него не будет власти над тобой. Вы будете равны по силам.

Малфой – слизеринец до мозга костей. Он ведь даже и не скрывал, что в первую очередь они всегда заботятся о себе. Значит, бояться он тоже мог только за себя. Наверное, того, что я просто пришибу его, когда узнаю, с тоской подумал Гарри.

Куски головоломки выстраивались, вставая на свои места, образуя цельную картину. Надо же было быть таким идиотом, чтобы все это время ничего не видеть, не понимать. Все эти осторожные вопросы Малфоя о том, что ему снится, как он воспринимает окружающих его людей. Их встречи, совместные тренировки – такой удобный способ находиться рядом, пока это необходимо! А он и рад был поверить, что слизеринец способен беспокоиться о нем! Мерлин, как же все это противно…

Против воли он вспомнил прошедшую ночь. Нежные, ласковые руки Драко, его отчаянный шепот в темноте беспамятства – я с тобой, не уходи, ты так мне нужен… И вечер в Выручай-комнате… Опустошенный слезами взгляд бездонных серых глаз… «Ты даже не представляешь, Поттер, как сильно я бы хотел…»

Малфой – не сволочь, скрепя сердце, признался он сам себе. Он живой человек со своими страхами, и ему тоже бывает больно. Только не стоило ему делать вид, что между ними и впрямь было что-то – помимо вынужденной заботы о формирующемся маге, которого Драко инициировал. Кстати, хороший вопрос – повинуясь чьей воле? Если у него и впрямь был выбор, значит, все это не случайность, а недурно спланированная операция, в которой он, Гарри Поттер, повел себя, как последняя тупица, безоговорочно поверив всему и поддавшись на все провокации…

Гарри застонал и закусил губу, пряча лицо в ладони. Что ему теперь делать? Он вспоминал все, что слышал о стихийных магах от Драко. По всему выходило, что тот говорил только гадости. Что они долго не живут. Что они слабы и зависимы от проявлений стихии. Что они прячутся от нее всю жизнь, боясь сломаться и раствориться в ней. Что общение с людьми и магами для них чересчур невыносимо, и они обречены на одиночество.

Веселенькая картинка получается, мрачно констатировал Гарри. Что называется, уж лучше бы я умер вчера.

По крайней мере, смотреть в глаза Малфою в этом случае ему больше не пришлось бы никогда.

* * *

Драко видел профессора Алхимии разным. Очень разным. Наверное, никто из учеников Хогвартса не подозревал, каким человеком способен быть угрюмый язвительный Снейп. Какие чувства могут выражать его глаза. Но таким, как сейчас, Драко его не видел никогда.

При первом же взгляде на пирамидку Снейп побелел, как полотно. Вцепившись костлявыми пальцами в кафедру, он сидел, застыв, как изваяние, и Драко изо всех сил боролся с желанием выйти на пару минут за дверь, чтобы отгородиться от обрушивающейся от него лавины мрачной безысходности.

Он сдался, подумал Драко. Только увидел ее – и сразу сдался. Даже с каким-то облегчением. Черт, как же сильно он устал жить так, если…

– Где ты это взял? – напряженно спросил Снейп.

– Я думал, вы догадаетесь. Мой отец оставил ее у меня в шкафу во время последнего визита. Я нашел ее сегодня утром.

Кулак Снейпа с тяжелым грохотом опустился на кафедру. Сжав губы, профессор резко встал и отвернулся к окну, сцепив руки за спиной.

– Два дня? – спросил он, не оборачиваясь.

Драко вздохнул и подошел к нему. Встал рядом, прислонился к стене и тоже уставился на улицу.

– Профессор, – негромко сказал он. – Уж не знаю, обрадует вас эта новость или нет, но с некоторых пор вы не единственный огненный маг в Хогвартсе.

Снейп вскинул голову, пробуравив Драко вопросительным взглядом.

– Поттер, – объяснил слизеринец. – Я думаю, это нацелено на него. Не спрашивайте меня, почему, просто я так думаю, и все.

– Раз думаешь, значит, так и есть, – медленно ответил Снейп. – Что ты хочешь от меня, Драко?

– Помощи, – пожал плечами тот, выдерживая взгляд.

Снейп невольно хмыкнул.

– Человеку, на которого работает эта штука, – он, не оглядываясь, кивнул в сторону кафедры, – уже невозможно помочь.

– Даже уничтожив оригинал? – спросил Драко.

Снейп повернулся и, сложив руки на груди, мрачно уставился на него.

– Два дня, Драко, – раздельно повторил он. – Ему остались от силы сутки. Он не переживет этой ночи, даже если не будет спать. Даже если ты разобьешь эту штуку. Не существует барьеров, чтобы оградить его, связь уже налажена. Где находится оригинал, ты не представляешь. Как его найти – тоже. Что ты хочешь успеть до вечера?

Драко на секунду закрыл глаза.

– Я знаю, где оригинал, – тихо сказал он. – В Малфой-Меноре.

– Это всего лишь предположение, – дернул плечами Снейп.

– Я знаю, профессор, – повторил Драко. – Он там, в замке. Скорее всего, в кабинете отца. Если он сам принес сюда часть элемента, значит, он ведет всю операцию. В противном случае он бы здесь не появился. Люциус Малфой не станет работать на подхвате.

Снейп презрительно фыркнул, снова отворачиваясь к окну.

– Тебе нельзя в это ввязываться, – помолчав, сказал он. – Драко, ты уже сделал все, что мог. Не нужно…

– И что же я сделал? – со злостью перебил его Драко. – Выдержал ночь посвящения? Дождался, пока завершится формирование? Чем это может ему помочь?

– Драко, не смей, – не повышая голоса, железным тоном продолжил Снейп. – Я запрещаю тебе лезть в это.

– То есть, вы мне не поможете, – мрачно констатировал Драко.

– Не представляю, чем я мог бы здесь помочь, – холодно ответил Снейп. – Я не сунусь в Малфой-Менор. Скорее всего, я даже не успею дойти до кабинета Люциуса, когда меня обнаружат. Разбить кристалл незаметно невозможно, и ты это знаешь. Драко, смирись. Он уже мертв, мы ничего не можем сделать. Или ты хочешь полезть туда сам?

Снейп повернулся к нему. На дне его глаз плескалась убийственная прямота; глядя на него, Драко вдруг ясно понял, что он знал, всегда знал, что произошло на самом деле в Малфой-Меноре в ночь смерти Нарциссы. Знал и молчал.

Если до этого ему казалось, что он в ярости, то сейчас он подумал, что всю предыдущую жизнь был спокоен, как змея – по сравнению с тем, что творилось в его душе сейчас.

Снейп инстинктивно сделал шаг назад, схватившись рукой за подоконник.

– Вы знали, – прошипел Драко, глядя на него. – Все это время вы знали. Как вы могли не сказать мне?

– Ты вспомнил? – севшим голосом прошептал Снейп.

– Вспомнил, – выплюнул Драко. – К сожалению, не благодаря вам, профессор.

Снейп тяжело дышал, глядя на него.

– Кажется, я даже знаю, кого именно за это надо благодарить, – с нажимом ответил он, наконец. – Некоторые воспитанники Гриффиндора совершенно не способны соображать, во что им не стоит лезть.

– Было бы даже странно, если бы вы поняли, – зло ухмыльнулся Драко.

Одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние, Снейп схватил его за отворот мантии и прижал к стене. Глаза его горели бешеной яростью.

– Не смей со мной так говорить! – прошипел он. – Я заботился о тебе. Вспомни, чем закончилась та ночь. Ты был потрясен смертью матери. Настолько, что не смог оставаться человеком. Не окажись там меня, чтобы провести посвящение, ты бы просто сошел с ума. И что, я должен был тогда рассказать тебе об этом? Или намекнуть? Как ты себе это представляешь?

Если бы взгляды могли убивать, от Снейпа уже осталась бы только кучка пепла. Драко, сжав зубы, рывком убрал его руки со своей мантии.

– Возможно, за прошедшие месяцы вы все же могли бы изыскать такую возможность? – холодно осведомился он. – Не нахожу, что мое психическое состояние все это время было настолько нестабильным.

Снейп, задыхаясь, нависал над ним, как мрачный готический вампир. Побледневший от ярости, с горящим взглядом глубоко посаженных черных глаз.

– И что, ты был очень рад узнать об этом? – поинтересовался он. – Подобная информация скрасила твою жизнь?

Драко сжал кулаки, подавляя желание пустить их в действие.

– Это МОЯ жизнь, – тихо отчеканил он. – Вы забыли, что в вашу задачу входило лишь приглядывать за мной некоторое время. Вы не вправе указывать мне, что делать, и дальше. Этап посвящения закончился четыре месяца назад, так что можете перестать давить на меня. Только я могу решать, что мне нужно знать, а что нет.

– Мальчишка! – прошипел Снейп. – Что ты собираешься делать? Ты не можешь полезть туда сам!

– Лично вы, профессор, – подчеркнул Драко, – вы сами, своим решением ничего мне не говорить, чуть не отправили меня туда навсегда. Если бы я не вспомнил об этом, в июне я вернулся бы в Малфой-Менор, и что тогда? Или об этом подумать вы не поспешили?

Снейп несколько секунд молчал, прерывисто дыша сквозь зубы.

– Люциус не сделает этого больше, – сказал он, наконец. – Он не посмеет.

– Да что вы? – разозлился Драко. – Что же ему помешает? И даже если и так – вы не подумали, каково было бы мне потом, когда я все-таки вспомнил бы об этом сам? Уже находясь в замке и не имея возможности оттуда выбраться?

– У тебя и сейчас ее нет, – усмехнулся Снейп, отворачиваясь и отходя от него. – Ты можешь кипятиться сколько угодно, но я сделал это ради тебя, Драко. И, раз уж ты вспомнил все, что твой отец благоразумно стер из твоей памяти, полагаю, вопрос с вылазкой в Малфой-Менор можно считать закрытым.

Он обернулся к Драко.

– Я не пойду туда, – холодно продолжил он. – И ты не пойдешь, если тебе дорога твоя жизнь. Полагаю, больше сердить Люциуса тебе не захочется? Ведь попытка прервать Ритуал, его, мягко говоря, рассердит.

Драко устало прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Он не знал, что еще придумать, чтобы уговорить Снейпа. Мелькнула мысль достать палочку и просто добить его, раз он так устал жить.

– Я не могу оставить Поттера, – наконец сказал он. – Как вы не понимаете! Он… кое-что сделал для меня. Я не могу просто сидеть и ждать. Смотреть, как они убивают его. Пожалуйста, профессор.

– Нет.

Кусая губы, Драко открыл глаза и посмотрел на него. В глазах Снейпа стояла боль. И непреклонность.

– Драко, – вздохнул Снейп, отводя взгляд. – Я понимаю, что ты очень привязан к нему. Это нормально, ты же его инициировал. Но это пройдет. Поверь мне.

Он снова подошел к нему и положил руку ему на плечо.

– Ты действительно ничего не сможешь сделать, – прошептал он. – А я не могу пойти туда. Прости.

Помолчав, Драко оттолкнулся от стены, не глядя на профессора, сбросил его руку с плеча, забрал со стола пирамидку и вышел из лаборатории. Дверь тихонько хлопнула за его спиной.

* * *

Он не помнил, как дошел до Большого Зала. Не помнил, что лежало на его тарелке. Не помнил, кто сидел рядом с ним, что говорила Панси, склонившись к его уху… Мир звенел в его голове беспомощным, отчаянным колоколом, набатом, бьющимся в его мысли.

Поттера за столом Гриффиндора не было. Как и Уизли, и Грэйнджер. Глупая, бессмысленная надежда заставляла Драко сидеть, пока не разошлись почти все. Просто увидеть его. Просто побыть с ним рядом. Хотя бы минуту. Но Поттер так и не появился.

На выходе из зала он привычным жестом полез в карман мантии, нащупывая портключ. Видеть череду лиц, сквозь которую пролегал путь в подземелья Слизерина, было выше его сил. Оглянувшись, нет ли поблизости ненужных свидетелей, Драко нажал нужный рычажок, одновременно с этим почувствовав, как знакомые цепкие пальцы хватают его за локоть.

– Ты? – выдохнул Драко, оглядываясь – уже в собственной спальне.

– Я, – мрачно ответил Гарри, снимая мантию-невидимку. – Кажется, ты хотел о чем-то поговорить со мной? Утром? Я думаю, нам и впрямь пора это сделать. Если, конечно, у тебя хватит смелости сказать мне правду.

Драко стоял, глядя в его глаза, уже понимая, что опоздал. Вместо успевшего стать родным теплого огня изумруды дышали болью и яростью.

– Ну? Давай, Малфой, я помню, что вы не такие уж нерешительные. Просто долго взвешиваете все «за» и «против». Мне кажется, пришло время прекращать взвешивания.

Сжав зубы, Драко опустился в кресло и закрыл лицо руками.

– Кто тебе сказал? – глухо спросил он, не поднимая головы.

– Дамблдор, – пожал плечами Гарри. – Хотя, думаю, в любом случае имеет значение только то, что это был не ты.

– Тебя не было на завтраке, – невпопад сказал Драко.

– Аппетит пропал, – мрачно парировал Гарри. – Иногда такие новости услышишь – кажется, хуже просто некуда…

– Садись, – кивнул Драко на ковер. – Разговор будет долгим.

– Сомневаюсь, – зло ответил Гарри. – Тут, вроде бы, не о чем долго говорить. Разве что, ты соберешься сообщить мне, кто именно надоумил тебя сделать это. Впрочем, его имя теперь вряд ли что-то сильно для меня изменит.

Драко поднял на него удивленный взгляд.

– С чего ты взял, что меня об этом кто-то просил? – поинтересовался он.

– Ты намекаешь, что это была лично твоя идея? Позволь не поверить, Малфой. Маловероятно, чтобы ты по своей воле захотел оказаться вынужденным общаться со мной столько времени. Это ведь и впрямь оказалось чересчур сложно для твоей тонкой аристократической натуры, раз ты даже пытался от меня сбежать?

Драко на секунду закрыл глаза. Он знал, что этот разговор состоится – рано или поздно. И даже знал, что это будет больно. Но почему-то не предполагал, что больно будет невыносимо.

– Никто меня не вынуждал, – сквозь зубы сказал он. – И моя воля тоже была ни при чем. Поттер, это просто произошло.

– И у тебя не было выбора, – саркастически заметил Гарри.

Драко снова посмотрел на него.

– Был, – медленно прошептал он. – Провести посвящение или умереть. Вместе с тобой.

– И что, неужели для меня не было совершенно никакой возможности выжить? – Гарри присел рядом с ним на корточки, заглядывая ему в лицо. В его глазах плескалась боль. Ничего, кроме боли.

– Теоретически – была, – ответил Драко. – На практике, скорее всего, нет.

– Знаешь, Малфой, – сказал Гарри, помолчав. – Думаю, это не важно. Важно то, что для тебя такой возможности не было. Глупо обвинять тебя в том, что ты спасал собственную шкуру за чужой счет. Ты же слизеринец. Это нормально, ты просто остался верен сам себе.

Драко вглядывался в знакомые черточки лица, и какая-то часть его поражалась, когда же он успел выучить их так досконально. Когда они превратились во что-то настолько родное.

– Ты не станешь отрицать, что ты должен был находиться рядом со мной все это время? – напряженно спросил Гарри.

Драко отрицательно покачал головой, не отрывая взгляда.

– Не стану, – прошептал он. – Поттер, «должен» не означает «не хотел».

Лицо Гарри на миг исказилось гримасой боли, как если бы Драко ударил его.

– Тебе не обязательно продолжать, Малфой, – сказал он, вставая и отворачиваясь. – Насколько я понимаю, теперь понятие «должен» уже не фигурирует. Ты свободен от всех обязательств.

– Поттер, стой! – Драко ухватил его за руку, вставая следом за ним. – Выслушай меня. Ты обещал, что поймешь!

Гарри медленно обернулся.

– Как я мог забыть, – сказал он, выдергивая руку из его пальцев. – Слизеринец всегда успеет подстелить себе соломки, вовремя вытянув нужное обещание. А потом никогда не упустит возможности этим воспользоваться. Малфой, кто тебе сказал, что от моей гриффиндорской порядочности осталось достаточно, чтобы я хотел держать данное тебе слово?

– Поттер, ты псих, – Драко почувствовал, что начинает закипать. – Сколько б тебя Снейп не учил окклюменции, ты все равно не способен думать, когда злишься. Поэтому ты сейчас успокоишься, потом выслушаешь меня – и только когда я увижу, что ты принял осознанное решение, я тебя отпущу.

– Сдается мне, окклюменция мне больше не понадобится? – хмыкнув, спросил Гарри. – Я правильно понимаю?

– Не понадобится, – криво улыбнулся Драко. – Больше никто не способен вторгнуться в твое сознание. Кроме меня.

– Какое милое дополнение, – парировал Гарри, глядя на него. – Мелочь, а приятно.

– Поттер, сядь, я сказал. Ты все равно не уйдешь отсюда, пока мы не закончим.

– Да ну? – в глазах Гарри полыхнула бешеная ярость.

Он мгновенно завернулся в мантию-невидимку. Драко, предугадав его движение, одним прыжком кинулся к двери, прижав ее спиной.

– Хочешь оставаться невидимым – пожалуйста, – проговорил он. – Для того, чтобы говорить, это не важно. А выйти отсюда ты все равно не сможешь.

Тут же из пустоты на него обрушился удар в челюсть, от которого подкосились ноги. Мир на мгновение взорвался, переворачиваясь. Драко рухнул на колени, сжав руками голову.

– Действительно… – тяжело дыша, прошептал Драко. – От порядочности ничего не осталось…

– У меня был славный учитель, Малфой, – зло сказал Гарри, сдергивая мантию и садясь перед ним на корточки. – К тому же, я всегда мечтал съездить тебе по роже. Не мог упустить возможность.

– Лавры Грэйнджер покоя не дают? – хмыкнул Драко, закрывая глаза и осторожно прислоняясь к двери затылком. – Знаешь, у нее рука легче.

– Женщина, что с нее взять, – уничижительно отозвался Гарри. – Какого черта тебе от меня надо? Хочешь доказать, что ты белый и пушистый? Что ты – жертва обстоятельств? Или что? Назови, я соглашусь с этим, и мы разойдемся – если тебе для душевного покоя так необходимо, чтобы я это согласие высказал. Давай, Малфой, мне не жалко. Слова слишком мало значат, когда общаешься со слизеринцем.

Драко закрыл лицо руками. Плечи его едва заметно вздрагивали.

– Не имеет значения, что я за человек, – сказал он после долгого молчания. – Оставим рассуждения на тему «Драко Малфой – хорошо это или плохо». Я поступил так, как поступил, и моральная сторона этого события тебе, видимо, уже ясна и без обсуждений. Не будем препираться. Есть два куда более насущных вопроса, которые нам необходимо обсудить до того, как мы окончательно расстанемся.

Гарри на мгновение онемел. Ему было неприятно признаваться себе в желании увидеть Малфоя оправдывающимся. Он хотел долго и зло выплевывать едкие фразы в ответ, парируя каждое слово, чтобы, в конце концов, милостиво махнуть рукой и согласиться с ним. Но чертов слизеринец всегда все делал по-своему. Неужели их отношения и впрямь были игрой, продолжать которую он больше не собирался?

И почему я подумал, что больнее быть уже не может? – спросил сам себя Гарри.

– Два вопроса? – мрачно переспросил он. – Хорошо, говори, я слушаю.

– Уже победа, – ухмыльнулся Драко.

Он поморщился и встал, потирая челюсть. Сделал шаг к кровати и, пошатнувшись, снова опустился на колени. Гарри на мгновение почувствовал, что, наверное, все же где-то перегнул палку… что он даже не дал Малфою шанса объясниться. И решил все еще до того, как пришел сюда.

– Больно? – пробормотал он, поворачиваясь к Драко и протягивая руку, пытаясь коснуться его лица. – Черт, извини, я…

– Поттер, отстань, – Малфой отвел его руку в сторону. – Что за идиотская тяга трогать все прекрасное руками?

Он был зол. Да что там, он был взбешен. Хватит. Что бы там ни было, хватит. Больше он никогда не позволит этому чертову гриффиндорцу распускать руки, способные, согревая тело, влезать в душу. Прав был Снейп, нельзя никого подпускать так близко. Превращаешься черт знает во что, носишься за ним, умоляешь выслушать… А этот правильный идиот с самого начала поверил Дамблдору. И как можно было быть таким наивным глупцом, чтобы ожидать от Поттера чего-то другого?

Гарри некоторое время пристально смотрел на него, потом, прерывисто вздохнув, перебрался ближе и, заставив его прислониться к кровати, спокойно уселся к нему на колени.

– Тише, – негромко сказал он, сжимая его виски ладонями, зарываясь пальцами в мягкие волосы. – Если я все правильно понял, физического контакта достаточно? Боль проходит из-за этого?