Текст книги "По другую сторону тепла (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 45 страниц)

* * *

Ты переместился прямо в центр собственной спальни. Как всегда. Еще секунду назад твои волосы трепал ветер – и вот ты стоишь, глядя на погасший камин, все еще машинально кутаясь в мантию.

– Драко? – окликнул тебя еле слышный голос сзади.

Ты молча скривился. Панси. Под занавес – самый лучший сюрприз сегодняшней ночи.

– Да? – спросил ты, оборачиваясь. Твое лицо не выражало ничего, кроме вежливой заинтересованности.

– Извини… Тебя все равно не было, я не хотела идти… к ним, – прошептала она, поднимая на тебя припухшие глаза.

Ты медленно подошел к ней, опустился на корточки и заглянул в лицо. Она молчала, вглядываясь в каждую твою черточку. Ты протянул к ней руки.

– Панси, – прошептал ты, обнимая девушку. – Ты справишься, я верю.

– Мне уже ничто не поможет… – сдавленным голосом сказала она, пряча лицо у тебя на груди. Ты машинально гладил ее по плечам, ты знал, что она права. – Разве что чудо. Драко… Ты не боишься?

Ты молча смотрел в стену за ее спиной.

– Боюсь, не боюсь… Что это меняет, Панси? Мы справимся, вот увидишь, – слегка наклонившись, ты поцеловал ее волосы. Они пахли яблоком, как всегда. Аромат подземелий Слизерина. – Тебе нужно лечь, уже утро.

Она вздохнула. Ее руки обвивают твою шею, и кажется, что так можно сидеть вечность. Лишь бы она не заплакала снова. Ты не выносил слез.

– Ты замерз, – прошептала она. – У тебя все в порядке?

«Разумеется, – подумал ты. – Если не считать того, что сегодня я еле прервал Ритуал Освобождения Разума, нацеленный на Поттера. Если не считать того, что при этом пытались убить и меня, сто к одному – мой же собственный отец. Если не считать того, что мы все здесь кучка идиотов, мы проглядели этого чертова Поттера, а теперь поздно, они додавили его, довели до ручки, и этот проклятый Ритуал стал последней каплей… Но ты не волнуйся, Панси, раз я здесь, значит, я выжил, я со всем справился, Мерлин, чего теперь стоит моя жизнь, если я своими руками… Как же я влип, Мерлин, как же я так влип, и что мне теперь делать, Панси, куда бежать и от кого прятаться, ты даже не представляешь, как же чертовски паршиво я на этот раз влип…»

– Все в порядке, – вздохнув, ответил ты и поцеловал ее в лоб. – Я очень устал, Панси, я пойду спать. Иди к себе, вряд ли там сейчас кто-то ошивается.

Она благодарно кивнула, встала и пошла к выходу, с трудом переставляя ноги. Ты запер за ней дверь и устало прислонился лбом к стене. Как же ты устал. Мерлин, это невыносимо.

Через минуту ты стянул с себя одежду и побрел к постели. Растянувшись на подушках, прижал ладони ко лбу, свернулся калачиком и, не сдерживаясь больше, тихо застонал, закрывшись одеялом. Сегодня ты выжил. Ты сделал это. А завтра будет – завтра.

Пусть Поттер уже утром вспомнит все несостыковки и умолчания. Пусть он начнет понимать – и рано или поздно прижмет тебя. Проклятый Поттер. Чертов Гриффиндорец. Сейчас ты ненавидел его, кажется, как никогда раньше. Да, сегодня ты спас свою шкуру. Но теперь-то куда тебе деться? И самое страшное – что рано или поздно он спросит тебя. И Темный Лорд тебя тоже спросит. И Люциус. И Снейп. И даже Дамблдор.

Что с того, что у тебя не было выбора?

– Ненавижу, – прошептал ты, вспоминая бездну на дне изумрудных глаз. – Ненавижу…

Ты провалился в сон, цепляясь за это видение.

Глава 2. Друзья.

Наверное, это было самое ужасное пробуждение в твоей жизни.

Ты не мог вспомнить, что именно тебе снилось, хотя изо всех сил цеплялся за уходящие образы, стараясь как можно дольше не открывать глаза. Но видения все равно ускользали. Оставался только липкий, тошнотворный страх, от которого хотелось скрючиться и кричать, кричать…

И больше всего хотелось умереть – прямо сейчас. Чтобы этот проклятый страх наверняка умер вместе с тобой…

– Гарри? – услышал ты голос Рона.

«Рон!!!» – Ты попытался заорать, но губы почему-то не слушались, словно все твое тело за ночь превратилось в камень. Открыть глаза тоже не получалось.

– Гарри? – шелест раздвигаемого балдахина, потом испуганный вздох Рона – и холодная, совершенно ледяная ладонь на твоем лбу… – О, черт! – и удаляющийся топот ног.

Звуки то уходили, то вновь возвращались. Ты смутно понимал, что это Гермиона прибежала на зов и распорядилась доставить тебя в больничное крыло, что длиннющий путь в пронизывающем холодом пространстве – это и было путешествие по коридорам к мадам Помфри, что гомон, временами накатывающий на тебя, как волны – это голоса учеников, мимо которых вы проходили. Но все это было так далеко, словно между тобой и остальным миром кто-то воздвиг стену, и теперь ты заперт в этом подземелье – не способный пошевелиться, лишенный зрения, один на один с твоим страхом.

Ты боялся издать хоть один звук – и одновременно страстно желал этого, но все равно ничего не получалось, даже бессмысленных всхлипов. Где-то далеко гудел бас Дамблдора, стрекотал четкий голос МакГонагалл, и даже – на удивление – завывало сопрано Трелони.

«Эта-то здесь откуда…» – невпопад промелькнула мысль, и ты тут же забыл о ней.

Время превратилось в растянутую резинку, и было совсем не понятно – маленький ли это кусочек? Или ею можно обмотать весь Хогвартс по периметру, и она не порвется?

«Что будет, если время порвется?» – опять невпопад подумал ты.

Потом накатил гул. Вал, приближение которого ты почувствовал… ну, достаточно задолго, чтобы успеть испугаться. Ты не мог видеть, но воображение тут же нарисовало тебе – пустынный пляж, маленькая беззащитная фигурка на берегу океана, и волна, закрывающая собой половину неба. Неизбежность. Пугающая, неторопливая неизбежность. Прикидывать скорость прилива бессмысленно – невозможно спрятаться от того, что поглотит тебя в любом случае, останешься ли ты здесь или успеешь отбежать чуть дальше. Ты задохнулся от беззвучного крика, когда чудовищный вал накатился на темный человеческий силуэт, раздавил, поглощая его, перемалывая в капли…

А потом волна закрыла собой все.

Казалось, в твоей голове что-то лопнуло – до звона в ушах. На секунду стали снова слышны голоса вокруг – больничное крыло, Хогвартс. Ты даже почти успел вспомнить, как тебя зовут, когда звон вдруг стал разрастаться, превращаясь в свист, в рев, и ты сжался в комок, пытаясь уйти от невыносимого звука.

И тут же снова увидел. Гигантский, исполинский смерч; кажется, что он стоит на месте, но ты знаешь – он несется с бешеной скоростью, просто он еще очень далеко. Тут же вернулся страх; ты понял, каким будет этот вихрь, когда окажется рядом. И как быстро это произойдет. Ты увидел себя, стоящего на его пути, крошечную фигурку, не способную сделать ничего, ничего, чтобы предотвратить свою смерть. Рев нарастал, приближаясь, и когда надвинувшийся смерч разорвал свою жертву, тебе показалось, что это твое тело взорвалось болью, перестав существовать, превратившись в невесомые частички.

Кажется, ты кричал? Но что есть крик по сравнению с вихрем, рядом с которым ты все равно что нем?

Боль пульсировала, билась, а потом ты понял, что снова ничего не видишь. Только чувствуешь тяжесть – невыносимую, нарастающую, давящую. Ты ослеп, ты не можешь ни кричать, ни даже дышать, ты не способен пошевелиться, а она все увеличивается, как будто ты можешь это выдержать. Глухая, мертвая тишина – и вот ты слышишь, как хрустят, ломаясь, твои кости. Твое тело расплющивается, сминается в блин, ты ощущаешь каждую клеточку, вопящую от боли. И запоздало, сквозь волны ужаса, прорывается понимание, что тебя уже просто не существует. Ты раздавлен, раздроблен на песчинки, ты похоронен под этой толщей.

Темнота отступает, превращаясь в множество огоньков. Они растут, приближаясь, и ты видишь, как мечется фигурка человека, охваченная огнем. Ты чувствуешь жар, опаляющий горло, тебе нечем дышать, дым выедает глаза. И тело снова взрывается болью, жгучей, острой, беспощадной. Ты видишь, как языки пламени охватывают тебя, и их невозможно сбить, они везде. Они уже часть тебя. Или ты – их часть?

Потом боль выключилась – мгновенно, будто кто-то отрезал ее от тебя. Какое-то время ты ничего не чувствовал, глядя на головешку, по которой все еще плясало пламя. Ничего, кроме страха.

А потом закончился и страх. Сразу же, как только твою руку обхватили тонкие, сильные пальцы.

* * *

Это было не первое утро, когда тебе не хотелось просыпаться.

Почему нельзя остаться под одеялом и избежать всего этого, с тоской подумал ты, переворачиваясь на спину. Почему обязательно надо вставать… и разгребать… И знать бы еще, как…

Ты помотал головой, прогоняя остатки сна, и поплелся в душ. Все противно, Мерлин, как все противно. Тебе было тошно, если не сказать хуже.

Кое-как собравшись, ты, наконец, заставил себя выйти в гостиную, где уже сновали и толпились слизеринцы. Серость, скривившись, подумал ты. Все вокруг серость.

Путь до Большого Зала показался тебе втрое длиннее обычного. В ушах нарастал тонкий комариный звон, от которого все сильнее гудела голова. С трудом добредя до своего стола, ты уселся и подпер лоб ладонями.

– Драко! – услышал ты чей-то голос. Но сил обернуться почему-то не было. Тебя приветственно толкали в плечо, хлопали по спине, иногда ты даже кивал в ответ, а в итоге так и ушел, не притронувшись к завтраку. Ничего не хотелось.

Начало дня оказалось адом.

Сначала тебя отловил в коридоре Снейп.

– Мистер Малфой?

Ты с трудом поднял голову, вслушиваясь в его слова, еле пробивающиеся сквозь звон в ушах.

– Да, профессор?

– У вас все в порядке? – требовательный тон Снейпа тебя не обманывал. Ты понимал, что он обеспокоен.

– Да. Простите, я неважно себя чувствую, – ты попытался уйти в класс.

Он просто и бесцеремонно дернул тебя за руку, поворачивая к себе. И потом почему-то долго вглядывался в твое лицо.

– Вы ничего не хотите мне сказать? – спросил он, понизив голос.

Ты вздохнул и с трудом заставил себя посмотреть ему в глаза.

– Нет, профессор.

– Драко! – он почти перешел на шепот.

Выдержать его взгляд было так же легко, как убить голыми руками мантикору. Но ты выдержал. И даже нашел в себе силы взять его за руку.

– Профессор. Поверьте мне. Все хорошо. Правда. Мне пора на урок, – ты выговорил все это, чувствуя, как проклятый звон в ушах превращается в свист. И, коротко пожав пальцы Снейпа, скрылся за дверью.

Голоса МакГонагалл, объясняющего, как превратить очередное что-то в очередное что-то, ты почти не слышал. Слов, во всяком случае, не разбирал. Как и лиц вокруг. А потом кто-то резко и бесцеремонно встряхнул тебя за плечо.

– Мистер Малфой!

Ты поднял уже невыносимо тяжелую голову и встретился с рассерженным взглядом МакГонагалл – тут же, впрочем, ставшим испуганным.

– Вам плохо?

– Да, – выговорил ты, почти не слыша собственных слов из-за проклятого звона. – Извините, мне нехорошо.

– Идите в больничное крыло, мистер Малфой, и немедленно, на вас лица нет, – подтолкнула она тебя к выходу.

Кажется, ты даже кивнул ей в ответ.

Потом был невероятно длинный путь, в течение которого ты умудрялся останавливаться и отдыхать чуть ли не около каждого портрета. Звон уже превратился в рев, и ты больше всего старался не сорваться и не запаниковать – такого раньше никогда не было. Никогда, кроме… первых недель после посвящения. Когда ты впервые почувствовал силу стихии.

Ты прижался спиной к стене, стараясь успокоиться. Что-то такое Снейп говорил тогда… что переход, качественный скачок отмечается знаком… что ветер сам позовет, когда… когда… черт…. ЧЕРТ!!!

Ты чуть не заорал в голос, когда вспомнил, что именно тебе говорил Снейп. Поттер! Поттер!!! Где сейчас может быть этот ублюдок? Память ни в какую не хотела подсказывать, был ли он на завтраке. Ты не помнил даже, что лежало на твоей тарелке. От гула в ушах уже хотелось биться головой о стену. Сжав виски ладонями, ты оттолкнулся от стены и быстрым шагом преодолел последний коридор. Найти мадам Помфри, выпросить у нее зелье – любое, лишь бы полегчало хоть на несколько минут, должны же у нее быть зелья от головной боли, и бежать, лететь, искать этого проклятого Поттера. Немедленно.

Идиот, – стонал ты, кусая губы. Идиот, глупец, маразматик. Вообще нельзя было его отпускать. Кто же знал, что времени будет настолько мало. Мерлин, только бы успеть! Успеть. Все, что угодно, только бы успеть.

Глядя в испуганное лицо мадам Помфри, ты наговорил ей слов, которых сам уже не слышал, очень надеясь, что их услышит она. Дал ей пощупать твой лоб, посмотрел, как она шевелит губами в ответ и уходит в свою каморку, и повернулся к окну, скользнув взглядом по рядам больничных коек.

На одной из них метался Поттер.

Все еще не веря своей удаче, ты рванулся к нему изо всех сил, безумно надеясь, что не опоздал. Добежал, рухнул на колени – прямо на пол, вцепился в пылающую жаром руку, лежащую поверх одеяла…

Рев в ушах выключился мгновенно.

Ты тяжело дышал, уткнувшись лбом в край кровати, разом оглохнув от наступившей тишины, судорожно сжимая, перебирая его сухие, горячие пальцы.

«О Мерлин, сделай так, чтобы не было слишком поздно!»

Глупая, отчаянная надежда. Бесконечность тянущихся секунд. Ты с трудом поднял раскалывающуюся от боли голову и посмотрел на хрупкое, истончившееся за несколько часов лицо гриффиндорца.

«Только не это, только не ты, чертов-проклятый-Поттер, тупая скотина, открывай глаза, посмотри на меня, все что угодно, только открой глаза…»

* * *

Теплый свет, упорно пробивающийся сквозь полуотдернутые тяжелые бархатные шторы. Солнечные лучи, скользящие по каменным плитам пола.

Оглушающая, звенящая тишина.

– Поттер… – прошептал Драко. – Поттер, ты слышишь меня?

Гарри открыл глаза.

– Мерлин, как же ты меня напугал! – выдохнул Драко. – Можешь что-нибудь сказать?

Пальцы Поттера в его руке слегка дрогнули, потом, помедлив, обхватили его ладонь. Малфой облегченно улыбнулся и снова прислонился лбом к краю койки.

– Вот и молчи… – прошептал он. – Такое редкое счастье, когда ты молчишь…

– Спасибо тебе, – чуть слышно сказал Гарри.

Драко резко вскинул голову.

– Снова меня спас, Малфой? – Поттер слабо улыбался. – Спасибо… Мне такой кошмар снился…

– Какой? – так же тихо спросил Драко.

Глаза Гарри на миг помутнели. Драко тут же напрягся.

– Не надо, ну его… Не вспоминай.

– Я… наверное, тебя вчера обслушался… про ужасы ваши… вот и снится всякая чушь теперь…

Малфой на секунду закрыл глаза. Вот уже и не надо объяснение придумывать. Находчивый Поттер сам все для себя сочинил.

От этой мысли почему-то тут же стало тошно. Она была неуместной. Но она была.

– Ты… как здесь? – начал было Гарри.

– Мистер Малфой! – перебил его голос вернувшейся мадам Помфри.

Драко нехотя выпустил из рук ладонь Поттера и повернулся к колдомедику, поднимаясь на ноги.

– Вот, выпейте, и лучше идите спать, сегодня никаких занятий, – сказала она, протягивая пузырек с зельем. – И обязательно зайдите ко мне вечером. Если будет сильно болеть, то не ждите, приходите раньше.

– Спасибо, – Малфой взял зелье, и, повертев его в руках, сунул пузырек в карман. – Это не снотворное?

– Нет, можете выпить прямо сейчас.

Драко кивнул, достал пузырек и разом опрокинул в рот содержимое. Головная боль действительно начала отступать толчками.

– Можно, я еще пару минут посижу? С ним, – кивнул он в сторону Поттера. – Я не знал, что он тоже здесь.

– Ох… – переступила с ноги на ногу мадам Помфри. Потом подумала и махнула рукой. – Сидите, только недолго.

Малфой проводил ее глазами и вернулся на свое место на полу. Гарри, не удержавшись, прыснул.

– Что? – спросил Драко.

– Хорошо… выглядишь… – прошептал Поттер. – Всегда мечтал… увидеть Малфоя на коленях…

– Удобнее так, придурок, – ответил тот, как бы между делом снова беря Поттера за руку. – Черт, ты весь горишь.

– Замерзли вчера… в башне…

– Может, и так. Говорить тяжело?

– Язык… плохо слушается… – усмехнулся Гарри. – А так – нет… с тобой, Малфой, хоть опять до утра.

Драко скорчил нарочито озабоченную физиономию.

– Ты болен, Поттер, теперь это очевидно даже мне, – с серьезным видом констатировал он.

– Ты всегда… был тупицей… Я тут уже сколько лежу…

– Не знаю, я только что пришел. Но сейчас утро, я сюда прямо с первого урока сбежал.

Гарри замолчал. Он просто лежал и смотрел на Драко, не пытаясь убрать руку из его ладони. А до того вдруг дошло, как все это выглядит со стороны. Как будто он придумал повод и сбежал сюда, чтобы побыть рядом с Поттером.

С другой стороны, а что он собирался делать, если бы Поттера здесь не оказалось, и он носился бы по всему замку, пытаясь его найти? Куда смешнее бы выглядело. А так – пришел за лекарством, заодно проведал больного приятеля… Стоп. Какой, к Мерлину приятель? Это ПОТТЕР. Поттер, который сегодня утром чуть не лишился рассудка из-за его, Драко, безалаберности… А что он с ним сделал вчера, лучше вообще не вспоминать. Хотя, конечно, не совсем он, и не совсем по своей воле, и выбора, в общем-то, особенного не было, все равно все само произошло… Зато оба живы. Это же лучше, чем ничего? Или не лучше… в данном случае… ох, черт.

Драко запретил себе об этом думать. «Не сейчас…»

– Спи, Поттер, – прошептал он. – Больше кошмаров не будет, я обещаю.

Гарри снова улыбнулся, слегка пожимая его пальцы.

– Я приду попозже. Обязательно.

– Сегодня? – спросил Гарри.

– Может, и не один раз, – хмыкнул Малфой. – Слышал же, мне тут регулярно наблюдаться велели. А ты и правда спи.

* * *

Кое-как заткнув будильник, Драко сел, отбрасывая одеяло. В спальне стоял полумрак, что ж, значит, уже действительно вечер. Пора идти в очередной раз к Поттеру.

Драко зевнул и потер лоб. Голова уже почти не болела, но спать все еще хотелось неимоверно. Ох, и выматывающее же это занятие…

Днем все обошлось без приключений. Пока обитатели Хогвартса дружно обедали, он спокойно наведался в больничное крыло, где принял очередной пузырек от мадам Помфри. Поттер спал, как сурок, с совершенно блаженным лицом. Что ж, значит, никаких кошмаров. Драко хватило нескольких минут, чтобы убедиться в этом. Мадам Помфри подтвердила, что горячка прошла, и держать Поттера под присмотром особенно долго уже незачем. Хотя утром они были готовы вызывать врачей из Св. Мунго.

Теперь предстояло повторить ту же операцию. На обед он не пошел, и есть хотелось уже ощутимо. Только вот, пропустив возможность лицезреть спящего – или уже проснувшегося – Поттера, пока все заняты ужином, в любое другое время можно нарваться в больничном крыле на толпу разъяренных гриффиндорцев. Кудахчут над своим героем, как наседки, курятник, а не факультет.

Подумав, Драко решил, что от такой заботы, возможно, и ему башня Астрономии через некоторое время показалось бы привлекательной.

В конце концов слизеринец махнул рукой и решил идти вместе со всеми на ужин. Что, Малфой с кучкой тупых гриффиндорцев не справится? Ерунда. Драко хищно улыбнулся. Может быть, это окажется даже весело.

В Большом Зале, на удивление, ни Грэйнджер, ни Уизли не оказалось. Ну, и к лучшему, решил Малфой, усаживаясь за свой стол. Светская болтовня и довольно мило улыбающаяся Панси. «Слава Мерлину, сегодня ей лучше», – внутренне порадовался Драко – и тут же удивился, поймав себя на этой мысли. Раньше истерики Паркинсон интересовали его исключительно с точки зрения человека, который вынужден их выслушивать. Он что, стал беспокоиться о ней?

«Может, я тоже нездоров?» – мрачно усмехнулся он сам себе. Всего несколько часов общения с Поттером, надо же, какое быстрое и прогрессирующее влияние.

Пора заканчивать с этим. Сегодня последний раз, дальше Поттер справится и один. Больше ничего ни от кого не зависит по большому счету, ни его жизни, ни его рассудку угрожать уже нечему. Все самое страшное позади. Выпишется из обители мадам Помфри – и пусть живет, как знает. Покорежит его, конечно, еще пару недель, а потом как-нибудь привыкнет. Сам.

Драко стиснул зубы, зажав в пальцах вилку. Потом что было силы швырнул ее на стол и встал. Чертов Поттер. Ну почему надо было влипнуть именно с ним?

Ненавижу этого ублюдка, повторял он, быстро шагая к больничному крылу.

У двери пришлось все же притормозить и успокоиться. Негоже вламываться за лекарством от головной боли, когда глаза твои мечут молнии.

Конечно же, гриффиндорцы были там.

Развернулись и уставились на Драко, как по команде, одновременно насупившись и – он это заметил – слегка придвигаясь друг к другу. Стенка. Поттера защищают. От потенциальных нападок злобных слизеринцев.

Можно было бы расхохотаться, если бы за их спинами не сидел Поттер.

– Что тебе здесь надо, Малфой? – это Грэйнджер. Грозный Глас Гриффиндора, прямо МакГонагалл в юности.

– Мадам Помфри! – самым вежливым тоном позвал Драко, прикрывая за собой дверь и намеренно не смотря в их сторону.

– О, мистер Малфой, это опять вы, – тут же выскочила та. – Вот ваше зелье, идите сюда, я еще раз вас осмотрю. – Она усадила его на стул и принялась помахивать палочкой вокруг его головы. Выражение лиц гриффиндорцев сменилось на недоуменное – ну, конечно, не на извиняющееся же. Мадам Помфри, между тем, закончила осмотр и добавила: – В вашем возрасте юноше подобного телосложения и темперамента стоит быть более внимательным к себе. Если приступ повторится, обязательно зайдите ко мне.

– Спасибо, – поблагодарил Драко, выпивая зелье.

– Да, конечно, посидите, – улыбнулась она на его вопросительный взгляд. Такой милый воспитанный юноша, и с чего всегда говорили, что они с Поттером враждуют? Вон как мило утром беседовали. И днем приходил, беспокоился, с такой заботой на Гарри смотрит. Поведение Малфоя ей более чем нравилось.

Дождавшись, когда колдомедик уйдет в себе в лабораторию, Драко вытянул ноги, откинувшись на спинку стула, заложил руки за голову и спокойно повернулся к Гермионе.

– Ты что-то хотела, Грэйнджер? – на его губах играла издевательская улыбочка.

– Взял свое зелье, ну и топай отсюда, – процедила та.

– Не могу, – притворно вздохнул Драко. – После приема положено посидеть. А то упаду в коридоре в обморок, придется совсем сюда переселяться.

– Если б ты, белобрысая скотина, упал обо что-нибудь твердое головой, – яростно выпалила Гермиона, – одним Пожирателем Смерти стало бы меньше.

– Держи почаще рот закрытым, Грэйнджер, – уже не улыбаясь, медленно ответил Малфой, – Тогда не наживешь неприятностей. И займи свой необъятный мозг чем-нибудь пристойным, а то в минуты бездействия мыслительного процесса ты начинаешь лезть в чужие дела, которые тебя совершенно не касаются.

С этими словами он встал и подошел к ней почти вплотную.

– Хотя конечно, чего еще можно ожидать от грязнокровки, – добавил он, глядя ей в лицо.

– Не смей ее так называть! – дернулся Рон. Стоявшая за ним Джинни схватила его за руку. – Хорек!

– Сволочь, – выплюнула Гермиона.

Малфой презрительно улыбнулся, оглядев их лица. Гриффиндорцы выглядели, как ощетинившееся ежики.

Гарри, до сих пор не принимавший участия в разговоре, притянул к себе за руку Джинни.

– Я хочу, чтобы они ушли, – негромко сказал он, глядя ей в глаза ничего не выражающим взглядом. Та смутилась.

– Мы уйдем, Гарри, – ответила Гермиона. – Только вытащим отсюда эту белобрысую мерзость, и можете оставаться вдвоем.

– Ты не поняла, Герм, – так же тихо повторил Гарри, отпустив руку Джинни и переводя взгляд на старосту Гриффиндора. – Я хочу, чтобы ушли вы. Ты и Рон. Катитесь отсюда к Мерлину и лайтесь там, где я вас не услышу.

– Но Гарри!!! – возмущенно заорали они на два голоса.

– Вон отсюда. Иначе я позову мадам Помфри, и вас выставят, как драчунов-первогодок, – он ронял слова, не отрывая пристального взгляда от глаз Гермионы. – Меня достали ваши нескончаемые вопли. Хочешь что-то сказать мне, Герм? Я с радостью поговорю с тобой вечером в нашей гостиной. Ты даже не представляешь себе, с какой именно радостью я наконец-то это сделаю.

Воцарилась гнетущая тишина.

– Все? А теперь вон отсюда. Оба.

Рон явно собирался что-то возразить. Щеки Гермионы заалели, она, сжав губы, схватила его за рукав и выволокла за дверь. Дверь хлопнула.

– Джинни, милая, пожалуйста, присмотри за ними, – повернулся Гарри к девушке, практически не сменив тон. – Я приду вечером в гостиную, и мы поговорим. Спасибо тебе.

Он пожал ее пальцы, и, вконец растерявшись, та кивнула и тоже выбежала за дверь, которая на сей раз просто прикрылась.

Гарри зажмурился и прислонился головой к спинке кровати.

Некоторое время Малфой просто стоял и шевелил нижней челюстью. Потом, наконец, смог ее закрыть и выдавил:

– Ну, Поттер… Вот теперь ты меня потряс.

– Знаешь, Малфой, – не открывая глаз, сказал Гарри. – Такой странный сегодня день. И ночь была… тоже. Странная, да?

– Да уж, – Драко подошел ближе и уселся на пол возле его кровати, скрестив ноги.

– У тебя бывает так… как будто… смотришь на все, ну, со стороны, что ли? Как будто не с тобой все это.

– Бывает, – нехотя ответил Малфой.

«Каждый раз под Круцио», – чуть не добавил он вслух.

– И чувства при этом тоже не твои, – продолжал Гарри. – Сторонние такие. Холодные и четкие. Или, может, это и не чувства вообще. Просто восприятие… со стороны. И все при этом видишь совсем по-другому. Совсем.

– Просто видишь, как есть на самом деле, – медленно сказал Драко. – Правду. Не то, что хочешь, а то, что есть.

– Да… Наверное, да. Вот я помню, как ты приходил утром… И вот они сейчас. Это… совсем по-разному. Черт.

Гарри открыл глаза и сел, обхватив руками колени.

– Чушь я несу, да? – спросил он.

«Не стоит об этом сейчас говорить?», – тут же перевел в уме Драко. И пожал плечами.

– Откуда я знаю…

«Можно поговорить и об этом», – тут же перевел в уме Гарри.

– Малфой.

Тот тяжело вздохнул.

– Что?

– Два вопроса. Простой и сложный. Ага? И все.

Малфой вздохнул снова. Потом усмехнулся и кивнул.

– Ага. Но сложный вперед.

– Что на самом деле произошло вчера ночью?

Драко оцепенел.

Он ожидал этого вопроса, хоть и понятия не имел, что и как на него ответить. Через неделю, через месяц. Когда-нибудь – неизбежно. Но сегодня? Сейчас???

Поттер пристально смотрел ему в лицо. Потом протянул руку и взял ладонь Драко в свою.

– Малфой, посмотри на меня. Пожалуйста.

Тот перевел на него взгляд.

– То, что произошло, испугало тебя?

Драко молчал.

– Настолько сильно, что ты вломился сюда утром с безумным взглядом? А ночью предпочел сидеть и болтать со своим злейшим врагом, как со старым приятелем, угощая его вином, лишь бы он не заметил, что шок был и у тебя тоже?

– Не совсем так, – ответил Малфой. – Шок был и у меня, согласен. Но тебя просто нельзя было оставлять одного. Я был тебе необходим… некоторое время.

– Именно ты?

– Любой стихийный маг, но там других не было, – Драко осторожно отнял руку и сцепил пальцы в замок. – Тебя пугает то, что ты изменился.

– Не то слово.

– Это последствия… нападения. Это нормально. Поверь мне.

– Это надолго?

– Нет, не очень. Несколько дней, потом будет ослабевать. Может, какая-то часть останется, но в целом пройдет. – Драко старался говорить ровно, глядя прямо в зеленые глаза Поттера. – Ты только прикоснулся к стихии. Она задела тебя. Даже если не успела убить – твоя душа все равно ее почувствовала. Потому и кошмары. Но их тоже больше не будет. Первые сутки тяжелее всего. Дальше будет легче.

Гарри слушал, не отводя взгляда.

– Ты уверен, что закончится все? Все изменения? – напряженно спросил он.

– Все. Так что, если хочешь сделать своему курятнику внушение, делай его сегодня, – попытался улыбнуться Малфой. – Первый раз так наорал?

Поттер смущенно кивнул.

– Зато тебя услышали. Потом пойдет на убыль, так что советую использовать преимущество. Просто ты еще не совсем… нормальный волшебник. Поэтому и можешь видеть, как их переживания выглядят на самом деле. И влиять на них. Ты не замутнен сейчас собственными эмоциями. Почти как мы.

– Так ты поэтому такая сволочь? – фыркнул Поттер. – И Снейп!

– Конечно, – улыбнулся в ответ Драко. – Хотя мы сволочи только с вашей точки зрения. Ты не представляешь, до чего смешно выглядят человеческие переживания для стихийного мага. Надо быть святым, чтобы это не оборжать. И видно их всегда, как на ладони. Рад бы не видеть, а не можешь.

Гарри хотел было что-то съязвить, но в голове тут же всплыла перепалка Гермионы и Драко. То, как ее видел он. И если они всегда видят так… Он почувствовал, как краска заливает его лицо.

– Эй, Поттер! – насмешливо протянул Малфой. – Только не говори мне, что тебе вдруг стало стыдно, что ты все еще человек.

– Ты тоже человек, – попытался отмахнуться Поттер.

– Нет, – тут же перестал улыбаться Драко. – Я пария. Ошибка воспитания, как, по слухам, выразился мой отец. – Он старался говорить как можно жестче. Старался, понимая, что потом именно эти слова оттолкнут от него Поттера с его пронзительно-зеленым взглядом. И так будет правильно. – Быть стихийным магом, Поттер, это не особенность и не сила. Это проклятие. Как если бы ты был оборотнем. Что с того, что и у оборотня есть полезные особенности? Тонкий слух, например? Этот слух ничего не стоит, когда оборотень каждый месяц превращается в чудовище. Так и мы. От нас принято шарахаться. Ты знаешь, что в Министерстве уже который десяток лет не могут решиться окончательно принять закон, причисляющий нас к магическим существам? Мы только похожи на людей, внешне. Как вейлы, например. Но считается, что от человека нас слишком многое отличает. У нас нет души.

– Нет или так считается?

– А кто проверит?

– Но ты же знаешь, есть она у тебя или нет.

Малфой хмыкнул.

– По моим ощущениям, ее никогда и не было.

– Тогда какая часть тебя поклялась убить Люциуса за то, что он сделал с твоей матерью?

Драко оцепенел во второй раз.

– Поттер. Ублюдок любопытный. Сегодня ты меня решил добить? Я НЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ ЭТОГО.

– Не говорил, – согласился Гарри. В его глазах плясали злые чертики. – Только это и так понятно. Рассказать, почему?

Малфой молчал, стиснув зубы.

– Ты говорил, что у тебя есть цель. Очень для тебя важная. Это раз. Что бы ты там, черт тебя побери, ни сочинял, ты любишь Нарциссу. Я услышал это вчера. Это два. Ты ненавидишь Люциуса. Это я тоже вчера прекрасно расслышал. Это три. Ты не веришь, что я могу победить Волан-де-Морта – это четыре.

– Это-то тут при чем…

– Не перебивай. Раз не веришь, значит, не веришь и в то, что с этой стороны вообще есть шансы убивать Пожирателей. Особенно – приближенных к Лорду. Значит, чтобы убить его, нужно быть на ТОЙ стороне. Самому быть приближенным к Лорду. Это пять. И под завязку – ты признался, что принимаешь метку потому, что у тебя есть цель, которой иначе не достичь. Это шесть. Исходя из выводов номер три, пять и шесть, твоя цель и состоит в том, чтобы убить Люциуса. Это понятно даже такому идиоту, как я. И поэтому – НЕ СМЕЙ МНЕ БОЛЬШЕ ЛГАТЬ, Малфой, никогда, слышишь меня?