Текст книги "По другую сторону тепла (СИ)"

Автор книги: Friyana

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)

Так не бывает, Малфой, как было у нас с тобой, но за одно это, за то, что я понял, находясь рядом с тобой, что я увидел в тебе, чему научился, глядя на тебя – за одно это я хочу отдать, что смогу, что понадобится, лишь бы ты вернулся. Ты не должен умирать так, слышишь? Такому, как ты, не пристало медленно угасать, лежа в школьном больничном крыле, всего лишь попавшись под руки семнадцатилетних подростков, которые даже не способны понять, что именно они натворили.

Что мне сделать сейчас, чтобы вернуть тебя? Чем я должен пожертвовать, что выбросить из себя, чтобы ты смог когда-нибудь встать с этой постели? Ну, хочешь, я останусь здесь вместо тебя, и пусть этот проклятый мир катится к Мерлину вместе с его войнами и интригами? Хочешь, я уйду следом за тобой, чтобы достать тебя там окончательно – может, тогда ты плюнешь и решишь вернуться?

Хочешь, я поклянусь никогда больше не видеть тебя? Может, тогда жизнь покажется тебе настолько сносной, чтобы ты захотел остаться в ней?

Закусив губу, Гарри сдавленно дышал, едва сдерживая слезы. Он боялся разрешить себе открыть глаза, боялся посмотреть в лицо Малфоя, боялся поверить, что он так близко и так далеко от него, что это в его волосах запутались пальцы, и это его запах он вдыхает, даже запретив себе это – и все равно теряясь, растворяясь в нем. Запах, который невозможно забыть, который узнаешь из тысяч, из миллионов. Запах ночи в подземелье Слизерина, и неяркого огня в камине, чуть терпкого вина в серебряном кубке – и неправильной, отчаянной капельки воды, скользящей вниз по матовой коже Малфоя. Запах его близости, его тела, его бездонного, сводящего с ума, ошеломляющего тепла. Запах его нежности.

Гарри чувствовал, как дрожат веки Драко, ощущал трепет ресниц на своих щеках. Сжав его виски мгновенно вспотевшими ладонями, он оцепенело ждал чуда, не решаясь поверить в него, когда веки медленно открылись, и губы шевельнулись, обдав его горячим дыханием.

– Чего ты хочешь? – прошептали они.

Гарри, вздрогнув, отстранился и открыл глаза. Малфой смотрел прямо на него, и в его чуть расширившихся потемневших зрачках отражалось что-то хищное, неуловимое, как отблески пламени.

– Вернуть… – затаив дыхание, прошептал он в ответ, боясь отвести взгляд.

– Зачем требовать то, от чего отказался? То, что все равно боишься принять? – медленно проговорил Драко. Свет в его глазах становился все ярче, на него было больно смотреть, и отвернуться было невозможно.

– Я… я не боюсь, – Гарри замер, вглядываясь в родное лицо.

– Ты лжешь, Золотой принц, – негромко уронили губы Драко. – Ты разбудил время истины, а оно не приемлет лжи. Говори правду.

Пламя в его глазах всколыхнулось, и яркая вспышка мгновенно охватила Гарри, опалив его. Жар проник под кожу, сводя с ума, и он был в нем, везде, и почему-то стало больно дышать, как будто легкие забило дымом.

– Я… – Гарри била дрожь. – Я хочу этого. Я уверен.

Он изо всех сил старался не отвести взгляд. Глаза слезились, и лицо Драко расплывалось перед ним, превращаясь в незнакомую маску.

– Твои желания пугают тебя, принц. Ты получил право великой судьбы, но ты бежишь от нее в страхе. Что тогда стоят твои просьбы?

– Мне не нужна такая судьба, – со стоном выдохнул Гарри. Кровь, казалось, кипела в его голове, взрывалась, шипя и пузырясь, и тяжелое дыхание с трудом вырывалось из груди. Он словно прирос к горящему взгляду напротив, он бился в агонии, уже не понимая, что происходит – и что нужно сделать, чтобы это закончилось.

– Тратя время на ненависть к тому, что тебе безразлично, ты лишь упускаешь свое истинное предназначение.

– Я не хочу великой судьбы, – рыдания душили, не давая говорить. – Это она убивает всех, кто рядом со мной.

– Невозможно убить того, кто достоин жизни.

– Он достоин жизни. Пусть он живет!

– Тогда сделай выбор.

– Я выбрал. Я хочу быть один.

– Сделавшему выбор неведома жажда. Ты лжешь, принц.

– Я просто хочу, чтобы он жил! – задыхаясь, выкрикнул Гарри. Глаза напротив притягивали, словно пробираясь в его мозг, причиняя невыносимую боль. – Я готов умереть за это!

– Твоя смерть не принесет истины, лишь отдалит ее.

– Тогда что я должен отдать?

– Сделай выбор. Страх мешает видеть, ты ослеплен, он управляет тобой. Разреши своим желаниям жизнь, и они разрешат ее тебе.

– Но ведь это… – слова застряли в горле, как комок. – Это неправильно, я не могу…

– К желаниям неприменима правильность. Они истинны, если ты знаешь их причину.

– Я…

– Назови ее вслух, принц, и страх потеряет над тобой власть.

– Я благодарен ему.

– Благодарность не стоит смерти.

– Я должен ему, я… я пытаюсь помочь…

– Невозможно помочь каждому. Ты солжешь в третий раз, принц?

– Я люблю его!.. – почти выкрикнул Гарри, сжимаясь от ужаса осознания того, что он только что сказал. Слова ударили по ушам, и мир словно взорвался, перевернувшись. Слезы отчаяния застилали глаза, катились по щекам, разъедая кожу.

– У любви множество лиц. Не позволяй своим страхам подменять их. Выбери истинное, Золотой принц, и не откажись посмотреть в него, когда придет время.

– Я выберу… Я обещаю…

– Запомни время истины.

Жар схлынул, выдернулся из него с такой силой, что Гарри чуть не потерял сознание. Покачнувшись, он рухнул на грудь Драко, все еще сжимая в ладонях его лицо, сотрясаясь в беззвучных рыданиях.

* * *

Потом была долгая, гнетущая тишина, и Гарри замер, боясь оторваться от Малфоя. Потом был тихий, едва слышный хруст костей, и бешеный страх, когда они вдруг зашевелились под кожей Драко, и Гарри, до крови прикусив губы, стискивал его плечи, чувствуя упрямое, монотонное движение под пальцами – и не решаясь поднять глаза. Потом был нечеловеческий зуд – везде, во всем теле, и сквозь полуприкрытые ресницы и пелену слез Гарри видел, как медленно тускнеют, исчезая, шрамы на груди Драко. Потом была неистовая, яростная головная боль, которую он терпел из последних сил, стараясь не думать о том, что Малфою еще больнее, это же его тело сейчас за считанные минуты возвращается к первоначальному облику – и еще о том, чем они оба заплатят за это непонятно как вымоленное чудо.

А потом, наконец, закончилось все, и тогда пришло такое облегчение, что он чуть снова не зарыдал, скользя ладонями по груди Драко, по его плечам, еще не веря и не понимая, что именно произошло.

И потом были руки Драко, осторожно касающиеся его виска, зарывающиеся в его волосы, и Гарри нашел губами тонкие пальцы и стал исступленно, как сумасшедший, целовать их, прижимая к себе ладонью, и сказать что-то было совершенно невозможно, потому что воздуха не хватало, и он все никак не мог решиться поднять взгляд и посмотреть на Малфоя. Вторая рука Драко коснулась его щеки, очертила линию подбородка, скользнув к шее и дальше – на затылок, и Гарри чуть не задохнулся от нежности, уткнувшись лбом в его запястье, сжимая его плечо, кусая губы и чуть не плача.

«Поттер…», – словно тихий шепот в голове.

«Ты жив…», – беспомощность.

«Разве я умер?» – легкий изгиб светлой брови.

«Ты умер. Ты бросил меня здесь», – боль в зеленых глазах.

«Ты сам ушел», – чуть потемневший серый взгляд.

«Я трус», – отчаяние.

«Ты придурок», – горечь.

«Прости...», – губы снова касаются пальцев.

«Я не верю тебе», – сдавленный шепот.

«Я тоже тебе больше не верю», – легкие поцелуи.

«Тогда зачем?» – горькое недоумение.

«Я не позволю тебе умереть», – вздох.

«У тебя нет права решать», – сжатые губы.

«У меня вообще нет прав на тебя», – грустная улыбка.

«Я… я…», – растерянность.

«Ненавидишь меня?» – нежность.

«Пытаюсь. Это больно, Поттер…», – тоска.

«Для нас обоих», – незаметный кивок.

«Что ты делаешь со мной, чертов…», – почти страх.

«Ты жив, Малфой. Значит, я счастлив», – губы скользят по ладони.

«Что ты делаешь со мной?..» – отчаяние.

«Я… разве я…», – закушенная губа.

«Ты просто издеваешься», – боль.

«Над собой, Малфой… мы оба друг над другом…», – черноволосая голова на груди слизеринца.

«Я тебя убью, если ты еще раз…», – почти злость.

«Я тебя сам убью, если ты еще раз!» – почти ярость.

«Только если опять придется спасать твою шкуру», – ухмылка после недолгой паузы.

«Не умирай больше, никогда», – тихая мольба.

«Не уходи больше… никогда», – ладонь на плече гриффиндорца.

«Хорошо», – нерешительная улыбка.

«Хорошо…», – мягкий свет в серых глазах.

– Профессор, – негромко сказал Драко, переводя взгляд на Снейпа. – Говорят, я умер?

Гарри невольно вздрогнул, оборачиваясь. Он совсем забыл, что они не одни.

Снейп стоял, прислонившись к стене, исподлобья глядя на них. Очень хочет казаться бесстрастным, отметил Гарри. Изо всех сил пытается. И зачем, спрашивается?

– Кто говорит, тому и виднее, – буркнул он. – Мы надеялись, что нет.

Драко улыбался, глядя на него. Гарри на миг дернулся от какой-то дурацкой, необъяснимой ревности, и тут же почувствовал, как сжались на его плече тонкие пальцы.

– Спасибо вам, – проговорил Малфой. – Вам обоим.

Он снова перевел взгляд на Поттера. Тот кусал губы, глядя перед собой.

Снейп медленно подошел к ним. Подумав, осторожно присел возле кровати.

– Мистер Поттер, – позвал он.

– Да? – поднял голову Гарри. Ему было ужасно неловко от того, что Снейп, оказывается, все это время был рядом и стоял за его спиной. Как будто подглядывал в замочную скважину.

– Вам интересно, как это выглядело со стороны? – спросил Снейп.

Гарри на секунду закрыл глаза.

– Не думаю, – ответил он, наконец. Ему не хотелось обсуждать с ним то, что было.

– Огненная стена, – ухмыльнулся Снейп. – Меня отнесло в другой конец крыла и приложило спиной об косяк. Я не мог даже подойти к вам, пока стихия не оставила Драко. Поттер, вы хоть сами понимаете, что натворили?

Гарри покачал головой, вопросительно глядя на него.

– Вы умудрились разбудить время истины и доказать ему, что имеете право вернуть к жизни мертвый разум. Если вы не поняли, это и есть посвящение. Обмен разума на душу.

– У Малфоя нет души, – невольно фыркнул Гарри. – Он уже был инициирован, значит, она один раз уже ушла на оплату.

– Значит, не ушла, – процедил Снейп. – Иначе сейчас обменивать было бы нечего.

Гарри, усмехаясь, посмотрел на Драко. Тот в ответ хмыкнул и отвернулся.

– Говорит, никакой разницы, – сообщил он профессору. – Каким был, таким и остался. Может, он и в этот раз всех надул и ничего не отдал? Или ему с самого начала было нечего отдавать, и он просто прикидывался нормальным человеком?

Драко укоризненно покосился на него. Не выдержав, они оба фыркнули.

– Может, начнете, наконец, говорить вслух? – язвительно осведомился Снейп.

Они переглянулись и невольно кивнули друг другу. Снейп вспыхнул.

– Извините, профессор, – пробормотал Драко, пряча улыбку.

– Что будет с теми, кто напал на него? – спросил вдруг Гарри.

– Азкабан, – пожал плечами Снейп. – Если Драко назовет имена.

– Я подумаю, – помрачнев, отозвался тот. – Но, скорее всего, назову. Под Веритасерумом.

Гарри машинально кивнул. Он уже думал об этом.

– Вы же не вернете его в Слизерин? – спросил он у Снейпа.

– А можно не говорить обо мне в третьем лице? – буркнул Драко.

– Я подумаю, – бросил сквозь зубы Снейп, выдерживая взгляд гриффиндорца.

Гарри снова кивнул, опуская голову на грудь Драко и упираясь в нее лбом. К черту все. Он жив. Они все решат, дальше все будет хорошо. Обязательно. Потому что он жив, чего бы это кому ни стоило. Что, вообще, может быть важно сейчас, кроме того, что Малфой здесь, несет чушь и улыбается, и что они снова чувствуют друг друга – так сильно, как еще никогда раньше? Даже сильнее, чем сразу после той ночи в башне.

Все к черту, думал он, вдыхая пьянящий запах Драко. Никуда я его больше не отпущу. Никогда. К черту.

Глава 10. Новая жизнь.

Ужин тянулся невыносимо медленно.

Гарри ковырялся в тарелке, стараясь лишний раз не поднимать глаза, чтобы не наткнуться на острые, как осиновые колья, взгляды гриффиндорцев. Непонимание и страх превратились в открытую неприязнь, и даже имя Гарри Поттера уже больше не могло сдерживать ее.

Плевать. Глупо и бессмысленно доказывать что-то тем, кто руководствуется иными категориями. Гарри понимал, что, если его упрямое стремление рвануть в Малфой-Менор следом за Драко они еще могли списать на какие-то понятные им мотивы, то произошедшее вчера в больничном крыле было уже выше их разумения.

А ведь это действительно произошло, осторожно напомнил он сам себе.

Он и не надеялся, что подобное можно будет сохранить в тайне. Первым вестником стал появившийся с утра на занятиях Снейп – мрачный донельзя, сообщивший во всеуслышание, что за своевременные действия мистера Поттера вчера вечером в больничном крыле Гриффиндору присуждается двадцать баллов. Класс чуть не окочурился на месте, а Гарри, выдерживая тяжелый взгляд профессора, поневоле порадовался, что Снейп, хоть и злобная тварь, но все же не окончательная сволочь. Всего лишь – от мелкой подлости не удержался. А мог бы и крупную сотворить.

Отбиться от расспросов оказалось не так уж сложно. Он просто ответил – внятно, в трех словах, – что Малфой снова жив и здоров, а если у кого-то есть желание узнать, что с ним было, Гарри вполне может помочь испытать это на собственных шкурах. Желающих не возникло – как Гарри подозревал, в основном, потому, что всем и без того было известно, как именно Драко оказался у мадам Помфри.

Всеобщее недоумение по поводу мотивов поступка Гарри сменилось неприязнью довольно быстро, всего за несколько часов. Разобрались, мрачно усмехнулся он. Поняли, что я действительно порву за него глотку любому, и никаких благородных причин этому нет и быть не может. Но, вероятно, оно и к лучшему. Не придется больше терпеть общество друг друга.

Он был почти уверен, что Гриффиндор для него остается в прошлом, как и Слизерин для Драко. Так или иначе, но они оба предали свои факультеты. Интересно, подумал Гарри, какое название придумать для таких, как мы? Мы оба ученики Хогвартса, но вряд ли нас сейчас можно отнести к какому-то конкретному символу. Разве что – Равенкло… Там живут те, кто равнодушен к миру, предпочитая препарировать его своим умом, и они редко выбираются наружу из своей отдельно взятой вселенной.

Изгои, констатировал он. Это про нас. Мы изгнаны отовсюду. Почему, черт возьми, мысль о том, что меня презирают те, кто был моими друзьями столько лет, вызывает только холодное, отточенное удовлетворение? Потому, что я больше не нуждаюсь в их понимании? Потому, что теперь я, как никогда, уверен в том, что делаю? Потому, что есть люди, чье неприятие, оказывается, можно воспринимать, как комплимент? Или – потому, что Малфой со мной бы полностью согласился? А я – с ним. Мне плевать на мнение всего мира, если мы с Малфоем на одной стороне.

Да когда же уже закончится этот идиотский ужин!

Утром Гарри заставил себя пойти на занятия. Он целенаправленно слонялся весь день из класса в класс, терпеливо высиживая нужное время – и все равно не слыша, что ему говорят. Он торчал днем в библиотеке, роясь в книгах, о которых не запоминал даже названий. Нужно было просто пережить этот день. Одному. Он не мог объяснить, почему, но чувствовал, что так правильно. А вечером Драко, наконец, выпустят из больничного крыла, и тогда они поговорят. Наверное. Наверняка. Если Малфой, вообще, захочет с ним говорить. Черт.

Он отложил вилку и уставился в стол, подперев голову руками. Поговорить… Как его пугало сейчас это простое слово! Почти так же, как пугало само чувство к слизеринцу. Драко – наверняка – слышит его, понимает его, и скрыть такое – ну глупость же, как можно будет это от него скрыть! Он все поймет. И решит, что… Что я идиот, вздохнул Гарри.

Ерунда какая-то… Что бы они ни наговорили друг другу тогда, сразу после этого странного жаркого кошмара, это был просто шок. У них обоих был шок – от боли, от страха. А дальше-то что?

Гарри понял, что окончательно запутался. Что, вообще, такое – любовь? Малфой смеялся всегда – мол, не употребляй слов, смысл которых тебе не ясен. И ведь, правда, не ясен, совершенно. Только вот смогут ли разговоры хоть в чем-то ему помочь?

Надо просто идти, сказал он сам себе. Посмотреть ему в глаза и разобраться. Может быть, и разбираться ни в чем не придется. Давай, не будь трусом. Он же ждет тебя, он сам сказал, что будет ждать.

Вздохнув, Поттер встал и двинулся к выходу, не обращая внимания на шепот за своей спиной. За прошедшие сутки он почти успел привыкнуть к этим перешептываниям. Правда, временами здорово хотелось обернуться и, не отводя глаз, попросить повторить вслух. Это было бы достаточно подло, чтобы заткнуть хотя бы некоторых.

Приоткрытая дверь больничного крыла. Полумрак коридора, сменяющийся светом в палате.

Прямой, резкий взгляд серых глаз Малфоя. Злится, подумал Гарри. Интересно, на меня – или так?

– Привет, – буркнул Драко, окидывая его взглядом.

Сложенные на груди руки. Искусанные губы. Светлая челка, почти скрывающая глаза.

Гарри молча кивнул, подходя ближе.

– Как оно? – спросил он, садясь рядом и кивая в сторону.

Драко раздраженно поморщился.

– Достали, – процедил он. – Поттер, я здоров, как бык, какого черта меня держат здесь столько времени?

– Сегодня не выпустят? – приподнял бровь Гарри.

Драко дернул плечом.

– Выпустят… Или я сам уйду, – мрачно сообщил он. – Не могу больше.

Гарри осторожно прикоснулся к напряженной руке.

– Что Снейп говорит? – как можно спокойнее спросил он.

– Что мы с тобой – два придурка, – вздохнул Драко, отворачиваясь. – Поттер, гриффиндорец чертов, ты что, вправду умудрился второй раз посвящение провести?

– Да понятия не имею, – бросил Гарри. – Думаешь, у меня был выбор?

Черты лица Малфоя на мгновение исказились.

– Кто мне недавно доказывал, что в этом случае выбор есть всегда? – тихо спросил он.

Гарри молча убрал руку.

– Так, все, Малфой, – сказал он, вставая. – Я смотрю, ты сегодня не в духе, знаешь, я не буду мешать тебе раздражаться на мир. Захочешь нормально поговорить – шли сову.

– Поттер, стой, – Драко поднялся, ухватив его за рукав и глядя снизу вверх. – Ты хоть не начинай, ладно?

Страх, отстраненно отметил Гарри. Слизеринец напуган. Дожили.

– Стою, – процедил он. – Только не понимаю, зачем. Тебе поорать не на кого?

Некоторое время они молчали, глядя друг на друга.

– Не на кого, – прошептал, наконец, Драко. – Поттер, мне тут даже посмотреть не на кого. Не психуй, ладно?

Он протянул свободную руку к лежащей на стуле мантии и порылся в ее карманах.

– Вот, держи, – в его ладони мерцал знакомый кусок пластмассы. – Подожди меня там, ладно? Я постараюсь вырваться отсюда побыстрее. И приду.

Гарри молчал, глядя в его лицо.

– Поттер, пожалуйста, – совсем тихо попросил Драко. – Не будь идиотом. Только не ты.

Гриффиндорец пожал плечами, забирая портключ.

– Я хочу нормально поговорить, – сказал Драко. – Считай, что сова уже прилетела. Просто не могу. Не здесь. Подождешь меня?

– Хорошо, – прошептал Гарри, глядя на него. – Пойду за мантией тогда схожу…

Малфой отвел глаза. В них что-то дрогнуло, словно он с трудом удерживал себя в руках. Черт, да у него же опять истерика, ошеломленно подумал Гарри, снова садясь рядом с ним.

– Малфой, – тихо позвал он.

Драко бросил беспомощный взгляд.

– Иди сюда, – руки Гарри осторожно обвились вокруг его плеч, притягивая к себе. – Что-то случилось? Что-то, о чем мне стоит знать?

Драко молча уткнулся лицом в его плечо.

– Ты подождешь меня? – снова спросил он.

– Конечно, – Гарри зарылся лицом в его волосы, перебирая их. – Если пообещаешь, что расскажешь мне, что происходит.

– Расскажу, – пожал плечами Малфой. Его пальцы осторожно скользили по груди Гарри. – Поттер…

– Что?

– Ничего… – вздохнул Драко. – Иди, ладно? Мадам Помфри сейчас объявится.

Гарри медленно кивнул.

– Приходи скорее, – прошептал он, отстраняясь.

Малфой криво улыбнулся в ответ. Руки нехотя разжались, отпуская его.

* * *

Оставшись один, Драко медленно опустил голову на руки и сжал кулаки. Хотелось кричать во всю глотку, лучше – размахивая при этом палочкой. Чтобы никого больше, никого…

Ему было страшно.

Он чуть не сошел с ума за те несчастные сутки, которые провел в одиночестве, закрывшись в собственной спальне и не решаясь выйти наружу. Ночь просидел на полу в ванной – просто потому, что не смог сочинить убедительную причину, для чего ему нужно вставать. Все кончено, повторял он сам себе тогда. Все кончено, Малфой. Ты допрыгался.

Он знал, что поступил правильно там, в Малфой-Меноре. Знал, что, будь у него выбор, он все равно сделал бы то же самое. Знал, что Поттер – психованный неуравновешенный гриффиндорец, и что для него в состоянии срыва дернуться и уйти – более, чем естественный поступок. Он пытался верить, что Поттер вернется. Потом, когда-нибудь. Не может не вернуться…

Пытался – и не мог.

Я сойду с ума без него, отчаянно думал Драко. Я нуждаюсь в нем, я хочу, чтобы он был рядом. Плевать, как это называется – и что тому причиной. Я не могу без этого мальчишки, без его смеха, без его тепла. Я замерзаю, когда его нет. Он не может не видеть этого – и поэтому вернется. Обязательно.

Я ничтожество, повторял он. Я нытик, я трус, я тряпка – я не хочу без него. Мне не нужна эта жизнь. Как можно вернуться к тому, чем я был все эти годы – теперь? После того, как я понял, что бывает иначе? Чертов-проклятый-Поттер, он снова был прав – достаточно лишь протянуть руку, и то, о чем ты боялся даже мечтать, обрушится на тебя, словно оно давно уже устало ждать, когда же ты, наконец, одумаешься и позовешь…

А потом, когда ты поверишь и растаешь, перестанешь обороняться и прятаться, оно хлестанет тебя по щекам и оставит в одиночестве, хлопнув дверью, а ты даже не сможешь возразить, удержать – и будешь просто сидеть и плакать до утра, сжавшись в комок на полу в ванной, обхватив сам себя за плечи и медленно стучась головой о стену. Как будто можно вышибить воспоминания, от которых хочется выть.

Невыносимо, наотмашь било понимание, что Поттер не вернется уже никогда. Не вернется именно потому, что нуждается в этом не меньше.

Зависимость, стискивал зубы Драко. Обоюдная, неразрываемая зависимость. Я сам бежал от нее, как только почувствовал, что привязываюсь. Поттер продержался гораздо дольше – пока его не ткнули носом в его собственные чувства. Но это и не могло продолжаться до бесконечности, рано или поздно он бы все равно понял, и… черт…

Черт, почему сейчас? Почему не через неделю, через месяц? Через год? Да мы бы умерли раньше, оба, год – это слишком много. Мы могли все это время быть вместе. А что мне делать теперь?

Драко плакал, вцепившись зубами в руку – до боли. Я устал, повторял он. Как же я устал! Ничего больше не хочу – бороться, врать, бегать от чего-то – зачем это все? Для кого? Плевать… Пусть Поттер остается один, если это ему так необходимо. Пусть живет, убивает Темного Лорда, разбирается с Орденом, пусть делает, что хочет. Раз ему так страшно остаться рядом. Раз он не верит даже в то, что видит сам. Не слепой же он, в конце концов…

Утро застало Драко скорчившимся в углу, с остановившимся взглядом. Он уже принял решение, и дальше оставалось только ждать. Ждать, пока юным Пожирателям Смерти, которыми теперь переполнен Слизерин, сообщат, что Драко Малфой – предатель. В конце концов, это действительно так.

Он вышел из спальни вечером – прямо на заостренные взгляды. И, лениво пожав плечами в ответ на прямые вопросы, покинул гостиную. Он знал, что им вряд ли придет в голову убить его. Это же школа, а Пожиратели не мараются убийствами без масок. Но было как-то отстраненно интересно, что же именно они попытаются выкинуть.

Собственно, боли он почти не почувствовал. Только точный удар в висок, от которого мгновенно выключился мир. Дальше была темнота, и это было почти счастьем. Темнота и пустота.

А потом был Поттер, рыдающий у него на груди, и стены больничного крыла, и лицо Снейпа, на котором застыл страх, перемешавшись с болью и какой-то совсем уж человеческой радостью, и губы Поттера, и его глаза… Ох, какие у него были глаза! Драко поймал себя на мысли, что, наверное, стоит умереть снова – только для того, чтобы увидеть такой взгляд еще хотя бы раз.

В нем было все. И Драко показалось тогда, что в нем самом тоже есть все. Все, что нужно, чтобы вместе послать к чертям весь этот проклятый мир, если понадобится.

Он верил в это – даже когда Поттер ушел, поддавшись настойчивому шипению Снейпа. Верил до самого утра. А потом…

– Мистер Малфой?

Драко вскинул голову.

– Да, мадам Помфри, – устало сказал он.

– Давайте, я еще раз осмотрю вас. Думаю, вы уже утомились сидеть здесь и ждать, когда вас выпустят.

– Не то слово, – ухмыльнулся Драко, с готовностью вытягиваясь на кровати.

Водя палочкой вдоль тела, она некоторое время шептала заклинания, внимательно глядя на него. В конце концов, палочка опустилась.

– Я не начал опять умирать, – констатировал Драко. – Я могу идти?

– Будете заходить ко мне каждый день. Для профилактики.

– Конечно, – он кивнул и начал одеваться. – Спасибо вам.

– Не за что, – улыбнулась колдомедик, возвращаясь в свою лабораторию.

Драко вышел в коридор и остановился. Чертова темнота. Чертов длиннющий путь до подземелий. Он почти пожалел, что отдал Гарри портключ, и теперь придется тащиться пешком через все эти закоулки.

– Драко!!! – его чуть не сшиб с ног вихрь в знакомых кудряшках. Налетел, обхватил за шею и кинулся целовать так, словно он вернулся из загробного мира.

А ведь действительно – вернулся…

– Панси… – прошептал он, обнимая ее. – Панси, ты меня задушишь.

– Задушу, – смеялась девушка. – А потом отловлю Поттера и тоже задушу. До кучи, от счастья.

– Поттера-то зачем? – ухмыльнулся Драко.

– Это же он, да? – Панси отстранилась, заглядывая ему в глаза. – Это ведь он тебя спас?

Драко ошеломленно молчал.

– Я знала! – торжествующе выкрикнула она. – В следующий раз, когда ты так влипнешь, я не стану ждать и плакать, а сразу найду Поттера и настучу ему по физиономии. И все тут же станет хорошо!

– Ничего не понял, – помотал головой Драко.

– И не надо, – счастливо засмеялась Панси, снова кидаясь к нему на шею. – Драко, я так испугалась, как здорово, что с тобой все в порядке!

Он обнимал ее, а сам не мог отделаться от трусливой, предательской мысли, что теперь ему не придется спускаться в подземелья в одиночестве.

– Проводишь меня? – прошептал он ей на ухо.

– Конечно, – кивнула Панси. – Я за этим и пришла, пойдем.

Она потянула его за собой.

– Они уехали, – сообщила она по дороге. – Сегодня днем.

– Кто? – машинально спросил Драко.

– Все. МакНейр, Забини, Крэбб, Гойл, Нотт, Эйвери, все. Их забрали авроры из министерства.

– Ты шутишь, – Драко остановился.

– Нет, – Панси смотрела ему в лицо. – Пойдем, Драко. А то у меня такое чувство, что ты еле на ногах стоишь.

– Тогда зачем ты меня провожаешь? – негромко спросил он, снова идя за ней. – Если их здесь больше нет?

– Другие есть, – бросила она через плечо. – Не думай, что все так просто обойдется. В Слизерине полно тех, кто еще не дорос до метки, но только о ней и мечтает. Они могут не захотеть упустить шанс выслужиться.

– Панси, перестань, – Драко остановился и обнял ее за талию. – Дамблдор не допустит…

– Один раз уже допустил, – отрезала она. – Драко, я беспокоюсь за тебя. Очень. Правда. Пожалуйста, не позволяй им…

– Хорошо, – он осторожно прикрыл ее губы ладонью. – Я обещаю.

– Поттер где? – спросила она, вздыхая и снова увлекая его вперед. – Я думала, он где-то рядом с тобой крутится…

– В подземельях он, – усмехнулся Драко. – Что за вопросы, Панси? Я же не спрашиваю тебя, где твой приятель.

– Это потому, что он – мой приятель, – наставительно ответила девушка. – А Поттер тебе не приятель. Он твой щит, по крайней мере, пока…

– Это еще почему?

– Потому что вас обоих сразу никто не решится тронуть, – пожала она плечами. – Так что – уж лучше ходите, держась за ручки.

– Очень смешно, – фыркнул Драко. – В таком случае, нас побьют гриффиндорцы.

– А иначе – тебя убьют слизеринцы, – жестко парировала Панси. – Выбирай.

– Чушь все это, – пробормотал Драко. – Я не собираюсь афишировать наши отношения. Ему это тоже не понравилось бы.

– А что, вам есть, что афишировать? – улыбнулась девушка.

Драко ткнул ее локтем в бок, и она отскочила, смеясь.

– Не дерзи, – пригрозил он. – И правда – хватит об этом.

– Хорошо, – пожала она плечами. – Передавай ему привет. И мои извинения за пощечину. Хотя… скажи, что, если бы я знала, что будет такой результат, надавала бы сразу – и побольше.

Драко только покачал головой, останавливаясь перед входом в гостиную.

– Передам, – улыбнулся он. – И спасибо тебе.

Панси чмокнула его в щеку и, пробормотав пароль, шагнула внутрь. Драко последовал за ней.

* * *

Дежа вю, ошеломленно подумал Драко, переступая порог своей спальни. Он запер за собой дверь и невольно остановился, прислонившись затылком к косяку. Сладкое, тягучее, невыносимое дежа вю. Так не бывает, черт, так просто не может быть… но так почему-то есть. Даже если все это сон – разве не получится никогда не просыпаться?

Он стоял и смотрел, как Поттер дремлет на ковре у тихо потрескивающего неярким пламенем камина – лицом вниз, опустив голову на руки. Мантия отброшена на кресло. Темно-синяя рубашка обтягивает плечи, непослушные волосы разметались, скрывая лицо. Стройное, гибкое тело, едва заметное ровное дыхание.

Как хорошо, когда можно вернуться домой, думал Драко, глядя на Гарри и не находя в себе сил оторваться. Дом – это такое место, где Поттер дремлет у камина, дожидаясь, пока ты придешь к нему. Может, это и есть счастье? Это – и неспешный, теплый, золотой солнечный луч, скользящий утром по смуглому плечу, и горячее сонное дыхание на твоей щеке. И безумно родные руки, прикасающиеся к тебе, когда ты задыхаешься от одиночества, вытаскивающие тебя из твоего ада, каждый раз спасающие тебя от самого себя.

Закусив губу, он медленно подошел, снял мантию, положив ее на кресло, и сел на пол рядом с Гарри. Тот тут же зашевелился, переворачиваясь на спину.

– Привет… – прошептал он.

Ощущение дежа вю становилось невыносимым. Драко молча прикрыл глаза.

И тут же почувствовал, как согревает затылок теплое осторожное дыхание.

– Успокоился? – негромко спросил Гарри, утыкаясь носом ему в волосы.

Драко кивнул, подавляя желание обернуться.

Руки бережно обвились вокруг его плеч, замыкаясь в кольцо.

– Они приходили ко мне, – тихо сказал Драко. – Утром.

Гарри вздрогнул и поднял голову.

– Тише, – Драко успокаивающе положил ладонь ему на запястье. – Не дергайся, ладно? Все хорошо. Уже.

Он вздохнул.

– Рассказывай, – прошептал Гарри.

– Да нечего особо, – пожал плечами Драко, глядя в огонь. – Они, видимо, сами перепугались того, что натворили. Вот и пытались запугивать.