Текст книги "Talk to me (Поговори со мной) (СИ)"

Автор книги: Evelyn_Lovebridge

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– Импедимента! – надрывно звучит откуда-то из-за спины.

Волка отбрасывает назад, а я, запнувшись о камень, лечу на землю. Колени в кровь разодраны. Зверюга быстро приходит в себя и, ловко уворачиваясь от заклинаний, которые в него на бегу посылает Драко, мчится вперед. Оборотень – это вам не человек, для него сто метров – пять секунд, и дело с концом.

Через боль я поднимаюсь и прихрамывающими шагами пытаюсь убежать, уковылять, уползти! Мир крутится вокруг, словно в замедленной съемке.

– Ступефай! – звучит в воздухе, и я с ужасом понимаю, что Драко промахнулся, и заклинание угодило точно мне в грудь.

Отлетаю на несколько с таким трудом отыгранных метров назад, ближе к зверю… Когда я отмираю, волк уже стоит, свесив надо мной косматую голову. Страшно… и слезы заполняют глаза, потому что умирать, Великий Перун, ох, как не хочется! Оборотень склоняется ниже и проводит мокрым носом по моей щеке. Отчаянный звериный крик вырывается из моего горла – я просто так не сдамся, не на ту напал! Придется оборачиваться… Позже подумаю, как объяснить это Драко… Может, придется память ему стирать…

Пока все эти мысли проносятся в моей голове, новая волна заклинаний обрушивается на нас обоих.

– Волоте Аскембре! – и волк снова взлетает в воздух.

– ДРАКО!! – что есть сил, ору я охрипшим от холода голосом, непонятно зачем. Хотя… мне просто страшно, вот и ору.

Оборотень снова пытается подступиться уже к нам, но из палочки босса один за другим вырываются яркие лучи невербальных проклятий. Еще одна палящая стрела, и в воздухе глушащим звуком раздается дикий волчий вой – он ранен. Рычит и не может ничего поделать. Бессильно клацает зубами на палочку Драко, смотрит на меня каким-то разочарованным взглядом и уносится в лес.

Все… кончилось… Я дрожу, словно осиновый лист, и только чувствую, как по щекам бегут слезы.

– Драко… Драко… – хриплым голосом повторяю я, потому что хочу почувствовать твердое мужское плечо, за которым можно спрятаться.

Он опускается ко мне и внимательно смотрит в глаза.

– Плакса… – тихо бормочет босс и стирает слезы.

Я припадаю к его груди, потому что мне сейчас так нужно, и не важно, что он там себе подумает. Пальцы требовательно мнут его рубашку, и через секунду Драко прижимает меня к себе.

На улице холодно. Но какой там холод, когда его руки такие теплые?..

– Ты вернулся? – ледяным голосом мужчина обратился к сидящему парню, который наспех перетягивал рану на руке какой-то тряпкой.

– Да! – он тут же вскочил со стула и с беспокойством посмотрел на мужчину.

– Ты сражался?

– Да… – замялся парень и тряхнул шевелюрой соломенного цвета. – Так уж вышло…

– Я ведь не держу тебя здесь взаперти, – мужчина спокойно подошел к нему и аккуратно перевязал рану. – Просто предупреждай меня, если уходишь надолго.

– Да… Я… Такого больше не повторится…

– Верю, – мужчина даже не попытался заглянуть в темные глаза парня, только хлопнул его по здоровому плечу и быстро удалился.

Парень с облегчением упал обратно на стул и закрыл глаза. Она не узнала его. Она и не могла. Маленькая и испуганная… Ева…

– Спи, – шепчет Драко, убирая за ухо мои волосы. – Я поставил нормальный барьер, через него никто не пройдет.

А вот это уже оскорбление моим способностям! К тому же, лживое. Никто? Ага, конечно. А он сам? Но… как один и тот же человек может быть такой сволочью со всеми и таким… другим со мной?

Я сразу вспоминаю Ваню. Моего нежного и надежного Ваню, который за упавший с моей головы волос был готов растерзать любого. С ним я… тогда казалось, чувствовала себя комфортно, а сейчас… на ум почему-то приходит скучно. Я знаю точно, что любила его. Еще две соплохвостовых недели назад я была полностью уверена, что сердце до сих пор тоскливо хранит это чувство.

Закрыв глаза, я прижимаюсь ближе к Драко, по-детски, осторожно и немного напугано сминаю его рубашку.

– Спокойной ночи, – бормочу, краснея, словно вареный рак.

– Спи, – повторяет он и со свистом вдыхает воздух.

Может мне только показалось, но вроде бы довольная усмешка сорвалась с его губ…

– Эва! – Гарри врывается в Министерскую библиотеку, где мы с Драко перебираем старинные страницы книг в поисках ответа на интересующие вопросы. – Ты не пострадала? – он изучает меня с таким серьезным лицом, словно может увидеть меня насквозь и идентифицировать любые, даже внутренние повреждения.

– Нет, хорошо, что… – замолкаю на полуслове, потому что собиралась сказать «Драко был рядом». Но вот как объяснить, какого соплохвоста он забыл в моем доме? – Хорошо, что сработал барьер, – сглотнув, заканчиваю я и мельком гляжу на Драко.

Перо в его руке перестает двигаться, выводя изящные буквы на пергаменте. Лицо хмурится. Человек, который плохо знает Драко, даже не заметил бы этого, потому что изменение выражается в незначительно сдвинувшихся бровях и слегка напряженных желваках. Но за неделю я изучила его лицо вдоль и поперек: как и на что он реагирует, как выражает эмоции. Наверняка, сегодня вытворит что-нибудь из ряда вон выходящее…

– Ну... и слава Мерлину, – облегченно произносит Гарри, даже близко не заметивший наших переглядок. Но лицо главы Мракоборческого отдела не становится, тем не менее, расслабленным. – Эмм… – он присаживается на краешек стола рядом с книгами. – Вы нашли хоть что-нибудь? – спрашивает Гарри, глядя на нас умоляющими глазами.

– Поттер, – шипит Драко, все так же глядя в одну точку, – еще одна жертва?

Бред! Во всех газетах бы уже раструбили!

– Да, – роняя голову, сознается Гарри.

Что?! Как… как Драко догадался?! Самоуверенная улыбочка появляется на его губах, пока глаза смотрят в пустоту…Он умен. Так умен, что наверняка уже понял обо мне, если не все, то главное – точно. Но… я уже знаю, что не смогу сбежать, поджав хвостик. Только вот причина – вовсе не моя диссертация…

– Драко, мы уже обсуждали это не единожды, – спокойно промолвил Люциус, глядя на сына, мечущегося по комнате.

– Ну неужели… – он повернулся к отцу и поглядел на него умоляющим взглядом.

– Ты сам все прекрасно понимаешь. Ты ведь уже предпринял попытку, – Люциус усмехнулся. – Жалкую, на мой взгляд. Тебе придется смириться. В этом нет ничего особенного.

– Но я… – Драко уже чуть ли не шипел, но сказать было нечего. – ГРХ! – гневно прорычал он и вылетел из кабинета отца, демонстративно хлопнув дверью.

Люциус покачал головой и устало опустил ее на руки. Мальчишка… Что он может понимать!

– Он снова… – Нарцисса тихо зашла в кабинет мужа.

– Да… Не нужно так его опекать. Он должен, в конце концов, стать мужчиной, остепениться…

– Знаю, Люциус, но все, через что ему… нам пришлось пройти… Я так надеялась, что когда Поттер победит это змееподобное исчадие ада…

– Он был великим волшебником! – горячо воскликнул мистер Малфой, даже поднявшись со своего кресла.

– Он разрушил мою семью, – сказала Нарцисса, не возразив мужу, и все так же изящно покинула кабинет.

Весь вечер я читаю. И смотрю на часы. А главная героиня хороша…Уже одиннадцать! Интересно, что она дальше выкинет? И снова глаза невольно поднимаются на циферблат. Одиннадцать ноль пять. Недовольно вздохнув, я перемещаюсь к окну.

Сегодня днем он был… даже объяснить не могу. Вроде и зол, но в то же время… Эта его ухмылочка как будто говорила: «Я самый умный среди вас, дебилов, но жизнь моя, все равно, – полное дерьмо!». Может, стоило рассказать Гарри, что Драко защитил меня от оборотня? Ага, могу себе представить! А потом глава Мракоборцев отчитывал бы моего босса за то, что он шляется непонятно где, а в это время магов убивают! Колдография, конечно, была… тихий ужас… Меня чуть не вырвало, да еще живот начинает выкидывать фортели. Вот и сейчас я сгибаюсь от скручивающей боли.

Выхожу на улицу, чтобы стало хоть чуть-чуть легче. Воздух прохладный и свежий. Даже кофта уже не греет. А ОН теплый… Сделав с десяток шагов ото входа, я опускаюсь на траву, только начавшую пробиваться из земли. Сколько звезд… И правда похоже на молоко, разлитое по черному полотну вселенной.* Ни одного облачка. Я закрываю глаза…

Земля была холодная, весна брала свое медленно и нерешительно. В лесу всегда темнее, чем на открытом месте, поэтому девушка бежала чуть ли не на ощупь. Ноги уже немели, мышцы сводило от боли, каждый вдох сухо скреб по горлу. Она понимала, что тварь выносливее и рано или поздно догонит девушку. Но сдаться без борьбы? Никогда! Пока есть силы, пока она может думать как человек, отступать нелепо.

«Быстрее!» – мысленно приказала себе девушка, делая усилие над слабеющим телом.

Едва заметное ускорение, и открылось второе дыхание.

«Я смогу оторваться!» – вдохновенно подумала девушка.

Всегда говорят, что уверенность в себе – одно из важнейших условий победы. Но она же и ослепляет.

Передвигаться по еловому лесу легко: никакого тебе подлеска, да и хвойный ковер сглаживает все неровности. Совсем иначе дело обстоит с буковыми и дубовыми лесами: повсюду корни, кусты, лозняк. Девушка почувствовала, как ботинок запутался в траве и потянул ее на землю. Треск под ногами затих. Зверюга подходила к девушке не торопясь…

Я просыпаюсь от того, что становится слишком зябко. Свет в окне моего дома еще горит. Он так и не пришел.

Имеет в виду «Млечный путь».

Главное правило простой жизни: не мешать работу и личные отношения. Я всегда прихожу чуть раньше, так легче подготовиться. Драко ведет себя как обычно, когда переступает через порог офиса.

– Доброе утро, – безразлично бросает он в мою сторону.

– Доброе утро, – повторяю я за ним в той же отстраненной манере.

С серьезным видом Драко садится за стол и начинает пролистывать бумаги, уже приготовленные для него. Я тоже хочу работать, но не получается: глаза то и дело смотрят на волшебника.

– Если хочешь спросить что-то – спрашивай, иначе – займись делом, – говорит Драко и только потом поднимает на меня голову.

«Почему ты вчера не пришел? Спроси его, спроси! Это ведь так просто: почему ты вчера не пришел? Ну же! Спроси!»

– Нет, вопросов нет, – спокойно и гордо я выпрямляю спину.

– Уверена?

– Да, – говорю я и выдаю себя с потрохами, потому что, полная сомнений, пожимаю плечами.

Драко встает из-за стола и направляется к выходу. Он никогда не объясняет мне, куда идет и что собирается делать, но я уже начинаю догадываться: наверное, обсудить что-то с Гарри.

– Почему… – невольно вырывается у меня, когда волшебник касается дверной ручки. – Почему ты вчера не пришел? – нахожу я в себе силы закончить фразу. Поднявшись со стула, я хочу подойти к нему, но ноги дрожат от волнения, а все лицо горит.

Сбоку видно, как уголки губ Драко немного поднимаются.

– Ты не просила, – флегматично отвечает он, стирая улыбку с лица.

Я огорошена. Но он же всегда приходил просто так…

– Ясно… – слабость в ногах заставляет опуститься на стул.

– Попроси.

Интонация вроде и не повелительная, но и не просьба. Унижусь ли я? Но… разве унижение – просить о чем-то человека, который тебе небезразличен?

Тру безымянный палец на правой руке и дрожащим голосом говорю:

– Приходи… ко мне сегодня… пожалуйста… – Сердце бьется в горле, перекрывая дыхание.

Брови волшебника чуть приподнимаются от удивления. Он что, не ожидал? Улыбка рывками появляется на его губах, потому что Драко изо всех сил старается ее сдержать.

– Приготовь что-нибудь вкусненькое, ладно? – он открывает дверь, но не уходит, ожидая моей реакции.

Я киваю головой, и Драко, довольный, переступает через порог. Облегчение.

Вообще, босс старается не смотреть в глаза, но в среду, когда я открываю дверь, меня встречает его хмурый взгляд. Брови сведены, а плечи бессильно опущены. Как всегда молча, он вваливается в дом, но сегодня его походка какая-то необычная, плетущаяся, совсем на него не похожая. С другой стороны, он хотя бы пришел, как и просила… Я знаю – бесполезно спрашивать, что случилось – позже Драко сам расскажет мне во всех подробностях.

После ужина он ложится ко мне на колени, опускает веки и… молчит. Неожиданно распахивает глаза и повелительным тоном говорит:

– Расскажи мне о себе.

– Что? – удивляюсь я, и руки сразу же холодеют.

– Расскажи мне о себе, – повторяет он.

Вдруг я понимаю, что наша игра – не в одни ворота. Ночь за ночью Драко раскрывает мне душу и, очевидно, хочет услышать что-то взамен. Откровение за откровение. Вот только на этот раз у меня нет заготовленной выдуманной истории. И выход только один: рассказать ему правду.

– О чем ты хочешь узнать? – дрожащими пальцами я перебираю его волосы.

– Как ты училась в школе?

Все-таки, люблю мужчин за способность задавать точные вопросы: никаких тебе «Ну, не знаю», «Что-нибудь» или «Просто что хочешь».

– Плохо, – честно отвечаю я. – Была страшной раздолбайкой. Постоянно бегала в лес с такими же хулиганами, а потом получала за это пенделей от Наставника. Но так только лет до пятнадцати. Да, до пятнадцати… – в голове всплывают неприятные воспоминания, я замираю и даже перестаю теребить его волосы.

– А потом? – Драко настораживается, потому что чувствует все изменения во мне.

– А потом взялась за ум, – смаргиваю слезинку и стараюсь незаметно стереть ее. – Начала учиться, как следует, закончила с отличием.

– С чего вдруг?

Я молчу. Кажется, слишком долго, потому что в тишине начинаю слышать тихое дыхание.

– Просто… один дорогой мне человек пострадал из-за моего раздолбайства…

– Кто? – не стесняется Драко.

Хочу едко прыснуть «Это личное!», но потом вспоминаю, сколько личного рассказал мне он, и чувствую себя вроде как должной.

– Младший брат моего парня.

– Что с ним случилось?

Опять молчу, а глаза наполняются слезами.

– Я не хочу об этом говорить, – голос совсем хриплый.

– А твой парень? – не отстает Драко.

– Ева! Ну ты там закончила? – парень с копной светлых волос махнул рукой, пытаясь привлечь внимание девчушки, которая старательно настраивала полароид на штативе. – Не для звезд квиддича поди съемку устраиваешь.

Девушка ухмыльнулась и, нажав кнопку, легкими шагами переместилась к парню, крепко державшему за руку мальчика.

– Ванечка, ну-ка, дай мне его. Егорка, иди сюда, – она вытянула ладонь мальчонки из большой лапы парня и обвила вокруг его плеч свои тонкие девичьи ручки. – Ванечка, что я придумала… – со счастливой улыбкой на лице начала девушка, но не успела закончить, потому что фотоаппарат ослепил всех яркой вспышкой.

– Не твое дело, – не выдерживаю я, но все же пока не срываюсь на крик, а слезы уже не держаться на ресницах.

– Расстались?

– Не твое дело.

– Давно?

Одетая во все черное, совсем бледная, девушка в самый раз вписывалась в атмосферу и внешний вид маленького кладбища. Мальчик, на которого натянули строгий костюм, обхватил руками ее талию и не переставал тихонько всхлипывать. Ева поглаживала голову Егорки и шептала, почти беззвучно и скорее для себя: «Все будет хорошо… все будет хорошо…», потому что страшно было поверить в то, что стоишь на могиле любимого человека.

– Три года… – как-то неосознанно вырывается у меня

– Все еще чувствуешь что-то к нему? – голос Драко становится жестче.

– Не твое дело! – в конце концов кричу я, встаю, столкнув его с колен, и подхожу к камину, чей огонь, предположительно, должен меня успокаивать. Слезы бегут по щекам. Деликатности у Драко… на грош! Видит ведь, но все равно продолжает копать!

– И все три года сидишь, закопавшись в книгах? – ехидничает он.

– Замолчи! – поворачиваюсь, так что видно мое лицо, с быстро стекающими по нему солеными каплями.

– Так и будешь ждать мага на белом гиппогрифе, как полная дура? – с вызовом бросает Драко.

Обычно меня не так просто обидеть, и даже если я выхожу из себя, могу сдержаться. Но только не когда у меня эти дни. Я чувствую, как меня затопляет гнев, и хочется врезать ему по наглой роже.

– Пошел вон отсюда! – шипящим от ярости голосом велю я.

Могу представить свое лицо: вся такая растрепанная, заплаканная, раскрасневшаяся, зрачки расширенные… Драко замирает и ошарашено смотрит на меня. Да что с ним такое?! В три широких шага он оказывается передо мной.

«Великий Перун, нет!» – наконец догадываюсь я, что все это значит, но Драко уже впивается губами в мои губы.

====== Глава 8. Друзья ======

«Ты влюбляешься заново не потому, что забываешь старую любовь… Ты забываешь старую любовь, потому что влюбляешься заново. Только любовь может исцелить сердце, израненное любовью».

(«Это были мы»)

О своем первом поцелуе я почти никогда не вспоминаю, а если мысли о нем и приходят в голову, то скорее вызывают смущение, нежели какие-то трепетные эмоции, уж прости, Ваня...

«Всегда знала, что он тот еще драчун», – негодовала про себя девчушка-подросток, быстро шагая по плохо освещенному коридору школы.

Он поворачивал то вправо, то влево, и не знай Ева точно, куда ей нужно идти, вмиг бы заблудилась, потому как некоторый географический кретинизм свойственен всем представительницам прекрасной половины человечества, увы.

Собственно, в первый свой день в Петербуржской Школе Славянских Богов это с ней и произошло. Нашелся «добрый» человек подсказавший ей дорогу – мальчишка на пару лет старше. Но когда в коридоре-тупике (вообще, где логика у коридоров-тупиков?) на нее вывалилось ведро манной каши, она прокляла судьбу и того дрянного пацана, которого друзья весело похлопывали по плечу, задорно крича: «Молодчик, Ванька!». «Посвящение новичков» – оказывается, так назывался этот варварский ритуал, жертвой которого стала Ева. С тех пор она и невзлюбила Ваню: лидер своей компании, заносчивый спортсмен, ее прямо тошнило от таких!

Но теперь... ситуация кардинально изменилась: под лавиной в горах совсем недавно погибли его родители, и парень вместе со своим маленьким братишкой, который еще и в Школу-то не пошел, поступил под попечение одного из Профессоров. То утро не предвещало ничего плохого: Ева и Ваня, как обычно, подоставали друг друга за завтраком и отправились на свои занятия. На обеде его подозвал Осмомысл Веславович и, отведя в укромный угол, что-то сказал. Ева не смогла побороть свое любопытство и якобы случайно прошла мимо. Всю неделю она жалела об этом, и ее передергивало от воспоминаний о потерянном выражении лица Вани. Он уехал почти сразу, а когда вернулся в Школу через несколько дней, уже никто не мог узнать в нем того задиристого парня, которого все знали. Темнее тени, он бродил по зданию школы, таская повсюду за собой мальчишку лет семи. Тот шугался ото всех и часто плакал, прижавшись к брату. Ваня гладил его по голове и угрюмо молчал, видимо, не находя подходящих слов. Но вот с Евой... он по-прежнему вел себя, как последняя сволочь: подстраивал ей пакости, насмехался, пару раз даже наорал на нее ни за что. Великий Перун, как ей хотелось ответить что-нибудь едкое! Но в первый раз, когда она уже набрала побольше воздуха в грудь, к ним подошел все тот же Осмомысл Веславович и наедине объяснил Еве, как нелегко приходится Ване.

Каждый раз, когда она случайно встречалась с парнем взглядом, краснея, опускала глаза, чувствуя стыд, будто если бы она постоянно не поддевала его, все было бы хорошо, и его родители были бы живы.

Ева помотала головой, стараясь избавиться от тяжелых мыслей. Ну, что она могла, в конце концов, сделать? Просто не трогать парня, чем девушка активно и занималась. Она собиралась даже подумать о том, как можно ему помочь, но ее отвлекли кажущиеся особенно громкими в тишине коридора всхлипы. Неужели, братишка Вани бегает по школе один одинешенек? Кажется, его зовут Егор. Ну, может, если Ева приведет его к брату, Ваня чуть смягчится, и перестанет срываться на ней.

Девушка свернула за угол и замерла на месте: спрятавшись в тени колонны, в позе эмбриона сидел Ваня и, словно маленькая девочка, у которой отобрали любимую куклу, плакал, уткнувшись лицом в колени. Только теперь Ева поняла, как ему было больно. В свои непостоянные шестнадцать парнишка остался один, да еще он должен заботиться о маленьком брате, которого, конечно, все жалели и утешали, а его... Он ведь почти взрослый, справится...

Ева порывалась подойти и попробовать хоть как-то успокоить его, но ноги не двигались с места. Уже сделав по направлению к парню несколько неуверенных шагов, Ева поняла, что ей нечего сказать Ване, что она ничем не может ему помочь. Девчушка бессильно опустила голову и развернулась.

Горло всегда начинает першить, шнурки всегда развязываются, чихается ВСЕГДА в самый неподходящий момент. Жертвой последнего и стала Ева: то ли прогулка по холодному двору без шарфика, то ли просто коварный случай, но Ваня не мог не услышать смачного чиха (уж это у девушки всегда получалось громко и от всей души). Парень поднял на нее испуганные раскрасневшиеся глаза, и Ева, словно чувствуя взгляд спиной, обернулась, моментально побледнев.

– Пошла отсюда… – хриплым голосом зашипел Ваня, порываясь встать и, для пущей верности, указать девчонке направление.

Ева и сама уже собиралась дать деру, но ноги будто приросли к полу, когда она заглянула в измученные глаза парня. Он, кстати, так и не смог подняться, только толкнулся пару раз, а потом медленно сполз по стене. Девчушка стояла, смотря на него, обессиленного, сверху вниз и ощущая волны жалости и сочувствия, разливающиеся по телу. Она тихонько сделала один шаг… другой… и уже уверенно подошла к парню, а потом совсем внаглую села рядом с ним. Ваня смотрел на нее ошалевшими глазами и был вот-вот готов разреветься. Ева осторожно придвинулась ближе и неуверенно протянула руки к нему. Не встретив никакого препятствия, кроме предостерегающего взгляда, резким движением она обхватила парнишку за шею и положила его голову на свое плечо, давая ему уткнуться в теплую кофту. Ева чувствовала, как Ваня дрожал всем телом, сдерживая слезы, рвавшиеся наружу. Она положила ладонь на копну непослушных волос соломенного цвета и начала неторопливо поглаживать их. Ваня не выдержал долго: его руки сами собой обвились вокруг талии девушки, и он заплакал, давая волю всем накопившимся за неделю чувствам.

– Все… будет хорошо… – неуверенно прошептала Ева.

Они сидели на полу так долго, что девушка стала неуютно ерзать, потому как тело затекло, но она не хотела тревожить Ваню. Он сам поднял на нее глаза.

– Ты… – начал было парнишка.

Ева неловко улыбнулась и еще раз провела рукой по его волосам. Ваня нервно сглотнул и чуть приблизился к девушке. Вкус первого поцелуя Евы был солоноватым...

Глупо это все... Целоваться тогда было как-то склизко, даже немного неприятно и уж точно странно. Я позволила Ване забрать мой первый поцелуй, может, из жалости. К нему и к Егорке тоже. А потом… просто оказалось, что Ваня не такой уж придурок, каким я его представляла. Вот так, неожиданно для всех, мы начали встречаться. И Егорка ходил за мной, словно приклеенный. Нашу троицу в шутку стали величать «Семьей». Очевидно, я играла роль мамочки. Порой мне казалось, будто так оно и есть: я заставляла Егорку делать уроки, смотрела за матчами Вани, едва успевала справляться со своими делами. И сорвалась… Тяжеловато в четырнадцать нести семейное бремя. Куда веселее бегать по лесам и искать неприятности на изнеженный зад.

Холодной апрельской ночью от оборотня меня спас не Ваня. Наставник едва успел. Я только помню, что никак не могла отключиться, хотя боль пронзала тело насквозь. Слышать чавкающий звук того, как из тебя высасывают жизнь, и быть неспособной сопротивляться… Уже лежа в больничном крыле, я смотрела на Егорку с перевязанной шеей и все думала, что моя глупость просто не знает границ. Видимо, мне просто противопоказано вести себя по-идиотски. Горько и как-то до тошноты идеально было в пятнадцать осознать ответственность за жизни двух людей, но после злосчастной ночи я поклялась не делать ничего, что хоть отдаленно нанесет вред Егорке…

«Егорка больше никогда не пострадает из-за меня», – проносится в голове, когда пальцы зарываются в мягких платиновых волосах Драко.

Три года меня никто не целовал. Так меня не целовал вообще никто и никогда. Жадно, исступленно, глубоко, потеряно… Пытаясь нащупать опору во мне и лишая меня оной, заставляя забывать обо всем на свете и запомнить этот поцелуй… Его руки скользят по моему телу, и вдруг он касается цепочки на шее, придавливая жгучее серебро к коже. Я мигом прихожу в сознание, открываю сомкнутые в экстазе веки и перестаю целовать Драко. Он чувствует, что я больше не отвечаю, и тоже открывает глаза. И вот мы стоим, как идиоты, и смотрим друг на друга, не отпуская рук, прижимаясь губами. Я будто слышу, как у Драко в голове что-то щелкает. Он медленно убирает пальцы с моей шеи и спины и делает шаг назад, разрывая физический контакт, но все еще удерживая зрительный. Впрочем, длится это недолго, потому что Драко запинается о журнальный столик и падает назад.

– Оу… – я инстинктивно протягиваю к нему руки, чтобы помочь.

Его дикий взгляд быстро заставляет меня прижать ладони к груди и схватить кулон в защитном жесте. Драко поднимается с пола (мне бы ни за что не сделать это так изящно) и вылетает из дома, хлопнув дверью. Я бы последовала за ним, но боль в животе скручивает в букву «Зю». Чертовы критические дни…

Меня мутит так, что я еле стою на ногах. Как будто все органы в животе решили поменяться местами, но забыли предварительно договориться, кто куда встанет. От того и вчерашний вечер кажется сном. Может, мне и правда все приснилось? С чего Драко целовать меня? Феромоны…

Когда босс заходит в кабинет, я чуть ли не лежу на стуле, свернувшись в позе эмбриона. Нам, вроде как, должно быть неловко, но Драко ведет себя, словно ничего и не было.

– Привет, – бросает он и направляется к своему столу, но вдруг замирает и оборачивается. – Что с тобой? Неужели, акклиматизация еще не закончилась?

– Просто живот болит, – писклявым голосом выдавливаю я.

Мне не видно, что происходит, но могу представить, как недовольно сужаются его глаза, а недоброжелательный смешок я даже слышу.

– Встань и подойди, – велит Драко.

В такие дни мой характер меняется непредсказуемым образом. Конкретно сегодня у меня хватило бы смелости отправить босса туда, куда Макар гиппогрифов не гонял, да еще и не чувствовать себя при этом виноватой. К счастью, воспитание не позволяет мне сделать такого, поэтому я просто посылаю Драко убийственный взгляд. Он корчит рожу, но сразу направляется ко мне и стаскивает со стула, немилосердно заставляя встать в приносящую столько боли позу «по стойке смирно». Как бы ни была велика сила воли, мучительные финты живота снова заставляют меня сгибаться.

– Да стой ты спокойно! – раздраженно восклицает Драко, а потом добавляет: – Пожалуйста…

Великий Перун, мне, наверное, послышалось… Драко… сказал МНЕ «пожалуйста»?! От такого и замереть не грех! Может быть, поэтому я не сразу реагирую на его руку, задравшую мою рубашку. Но как только его пальцы касаются кожи, я вздрагиваю.

– Мама всегда так делала, когда у меня болел живот, – тихо говорит Драко, рисуя круги вокруг пупка.

Боль потихоньку отступает, а его теплая ладонь продолжает скользить по моей коже, так что я сейчас замурчу от удовольствия. Его вторая рука на моем бедре… горячее дыхание щекочет ухо…

– Эва…

В первый раз он назвал меня по имени… Сердце стучит в груди так быстро, что дышать тяжело.

– Яяя… Мнеее… – Драко мнется, не зная, как сказать то, что крутится в его голове. Хочет обсудить вчерашний вечер? А может… снова поцеловать меня? Нет, нет! Это крайне глупая мысль! Но такая соблазнительная… – Короче… – Он набирает воздух в легкие и нетерпеливо выдыхает, словно в голове идет нескончаемый спор с самим собой, и ни одна из сторон никак не может поставить жирную точку. – Давай будем друзьями, – наконец выпаливает Драко, и я чувствую, как одна его рука сжимает мою юбку на бедре, а другая, дрожа, замирает на животе.

Я молчу. Д... друзьями? Сердце постепенно перестает бежать свою стометровку, будто перед самым финишем обнаружило, что кто-то уже давно разорвал победную ленточку.

– Ведь друзья… ночуют друг у друга, – пытаясь сохранить спокойствие, начинает объяснять Драко, но его голос предательски дрожит, а рука все сильнее сжимает тонкую ткань юбки, – ужинают вместе, много говорят… – Громкое сглатывание я могу расслышать даже сквозь звук стучащей в виске вены: – Целуются… иногда.

– Ну… да, – неуверенно шепчу я совсем хриплым после долгого молчания голосом и поворачиваю к нему голову, так надеясь, что его пространное «иногда» вот-вот превратится во вполне определенное «сейчас».

– Отлично, – категорично заявляет Драко, и я теряю тепло его рук, потому что он испуганно делает шаг назад.

– Знаешь, – решаюсь на совсем уж безумный шаг, но мне в этот момент как будто пелена глаза застилает и море по колено, – друзья еще обнимаются…иногда.

– Мм… – он задумчиво смотрит в пол и вроде собирается сказать что-то еще.

«Обними меня, ради Перуна, обними меня!» – беснуются в голове далеко не платонические мысли.

Драко делает шаг… и проходит мимо моего стола к своему. Мне остается только надеяться на сегодняшний вечер.

Драко еще раз посмотрел на себя в зеркало: лицо гладко выбрито, на пиджаке ни пылинки, рубашка свежая, брюки отглажены, ботинки блестят. Он открыл ящик стола, в котором одиноко лежала коробка шоколадных конфет, последняя из тех, что остались после поездки в Швейцарию полгода назад. Тогда, сидя в горном шале, Драко понял, что обречен. Любовь к сладкому не дала окончательно сойти с ума – а что может быть лучше швейцарского шоколада? Только швейцарские часы ручной работы, которые она подарила ему, и которые он так ни разу и не надел.

Достав коробку с конфетами, Малфой покрутил ее в руках, даже трансфигурировал старую газету в обертку с бантиком, но потом снова забросил шоколад в ящик и зло захлопнул его.

Пробегая мимо гостиной, славный потомок аристократического семейства был остановлен тихим женским голосом.

– Драко, – позвала Нарцисса. – Ты снова куда-то уходишь?

– Эмм... Да. Да, я тороплюсь, – быстро ответил он, мимоходом подбежав к матери и машинально чмокнув ее в щеку.

– И к кому ты так спешишь?

«Не к ней», – подумал Драко, потому что прекрасно понимал, о чем спрашивала мать, но предпочел промолчать, потупив глаза.

– Сынок, тебе стоит больше времени проводить со своей...

– Я знаю! – резко оборвал ее Драко, не давая произнести последнее, не дающее покоя слово. – Я знаю... – повторил он уже спокойнее. – Я устал, мам, прости.

Нарцисса понимающе кивнула.

– А что в пакете?

– Эммм… да так… – замялся Драко, стараясь убрать «улику» за спину.

– Отец не волнуется, но я... Меня немного беспокоит, что ты возвращаешься под утро, – Нарцисса не стала допытываться, чтобы не вызывать в сыне лишнюю тревогу, которой у него и так в последнее время было достаточно. – Тебе стоит спать больше.