Текст книги "Talk to me (Поговори со мной) (СИ)"

Автор книги: Evelyn_Lovebridge

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Бегите!!!

Дюжина волков появляется из ниоткуда, буквально возникает из воздуха так, что ни один из нас не успевает среагировать. Палочку выбивают из рук по-простому – повалив меня на землю. Спиной я падаю прямо на колчан со стрелами, когтистая лапа раздирает рукав кофты, и кровь быстро пропитывает ткань. Я так давно не видела волков вблизи, что уже успела забыть, насколько они страшные. Зловонное дыхание и хищный оскал почему-то заставляют меня собраться, и я со всей дури бью ногой предположительно в пах. Когти впиваются в мои плечи, и эта боль дает еще один стимул бороться. Стрела в арбалете уже есть, и он взведен (Драко обо всем позаботился), и мне только остается ткнуть оружием в бок волка и нажать на спусковой крючок. Взвыв, оборотень наконец отпускает меня.

Нужно трансгрессировать отсюда скорее. Но где палочка? Пока я рыскаю взглядом под ногами, на меня внезапно налетает Драко.

– С ума сошла, так стоять?!

На место, откуда он столкнул меня секунду назад, приземляется громадный волчара. Отбив Егора у еще одного оборотня, к нам присоединяется Гарри. Собравшись в кучку, мы медленно отступаем к краю поляны, отчаянно пытаясь придумать план.

– У кого-нибудь палочка осталась? – Гарри обводит мечом сжимающее нас кольцо волков.

Молчание служит ему самым красноречивым ответом.

– План, помимо очевидного и неосуществимого, есть? – Драко инстинктивно прикрывает меня рукой, а я прикрываю собой Егорку.

– Стратегическое отступление, – твердо говорит Гарри, вытаскивая с пояса зелье.

– Ты имеешь в виду, мы убегаем, но мужественно? – Драко тоже стаскивает склянку, но только уже с моего пояса, на его все пузырьки разбиты.

– Держи меня крепко за руку, – прошу я Егора, делая еще шаг назад.

– Раз, – отсчитывает Гарри.

– Два, – подхватывает Драко.

– Три! – кричу я, разворачиваюсь и дергаю Егора за собой.

За моей спиной раздается взрыв – зелье обеспечивает нам какую-никакую дымовую завесу – и мы бросаемся в очевидно бессмысленный побег.

Я выдыхаюсь быстрее всех – метров через сто-двести уже не слышу ничего, кроме стучащей в виске крови. Егор сжимает мою руку, тянет за собой, и я бегу, не думая о боли, хотя уверена – долгой погони никому не выдержать. Наверняка, знают об этом и Драко, и Гарри, но ни тот, ни другой и не помыслит о том, чтобы сдаться.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, как они близко. Я чувствую запах, слышу стук лап по мягкой земле и... больше не могу. Им-то легко гнать добычу несколько часов, сменяясь, выжидая, когда та выбьется из сил. Даже для меня в волчьем обличии пяток километров на полной скорости – как нечего делать…

Так вот же оно, решение! Выпустив руку Егора, я без сожаления отстегиваю тяжеленный меч, для меня он все равно что балласт. Мой мальчик обеспокоенно оборачивается.

– Перекидывайся! – велю я.

Впереди обрыв. Не такой, с которого хорошо сигануть, чтобы покончить с бессмысленностью жизни, но идеальный, чтобы хватило времени на превращение в прыжке.

Гарри и Драко скатываются с него, цепляясь за корни деревьев. Растрепанные, в разодранной одежде, они уже собираются бежать дальше, как глава мракоборцев видит перед собой скалящуюся волчицу и волка поменьше, улепетывающего вперед. Гарри выхватывает меч, но Драко узнает меня. Сразу. По глазам, по серебряному кулону, может, еще по эластичному поясу с зельями – единственному предмету «одежды», что уцелел во время превращения. Уверенный, что я тоже брошусь убегать, Драко тянет Гарри за рукав.

Что ж… Говорят, самка может сделать невозможное, чтобы защитить свое потомство. А за моей спиной теперь аж два недоросля.

Но как удержать стаю волков? Которые, кстати, только что приземлились, спрыгнув с обрыва. Их осталось только девять (Гарри и Драко, видимо, тоже не теряли времени на поляне). На глаза мне попадается огромный ветвистый сук. Им-то мне и удается приложить двоих оборотней. Они падают навзничь, но лишь на несколько секунд выходят из строя. Вся девятка начинает окружать меня, пока их главарь не велит четверым продолжать погоню. И все равно, пятеро на одну – явно не в мою пользу. Загнанный зверь в клетке…

И хотя все сжимают меня в плотное кольцо, один делает это с наименьшим энтузиазмом. Собрав последние силы, я бросаюсь на него, и мы катимся клубком по земле, пока не врезаемся в могучее дерево. Тут самое время отбросить волка и дальше держать оборону, уже в одну сторону, что намного проще, чем отбиваться во всех направлениях.

Так мне, по крайней мере, кажется, пока один из оборотней с рыком не бросается на меня и не прикладывает головой о то самое, бывшее спасительным, дерево. Сквозь наплывающий туман я слышу лязг оружия, пронзительный волчий вой, и все медленно тонет в темном мареве, заполняя сознание запахом крови.

Тело само возвращается в обычное состояние, как только я теряю над ним контроль. С земли меня поднимает человек, с особой осторожностью берет на руки. Запах знакомый, но я отчего-то никак не могу вспомнить… Только знаю – я теперь в безопасности.

Гарри пристально наблюдал за Малфоем, который с непроницаемым лицом оторвал от рубашки рукав, как смог, забинтовал им рану на руке и откинулся на прохладную стену пещеры, демонстративно игнорируя своего босса. Впрочем просидел Драко не долго: уж очень неровной и оттого впивающейся в изнеженную спину была стенка. Он поднялся, сморщившись от боли, и взглянул в другой конец импровизированной камеры (но с вполне себе неипровизированной решеткой), где, насупившись, примостился Егор, наряженный в простую маггловскую одежду, которая, впрочем, была ему велика и потому смотрелась довольно нелепо.

– Ты знал? – Гарри обратился к Малфою с вопросом так внезапно, что тот даже вздрогнул.

– Что знал?

– Идиотом не прикидывайся.

– Да, я знал, что Эва и Егор оборотни.

– И почему ты не доложил? – напряженно сжимая кулаки и уже теряя терпение, спросил Гарри.

– Твоя Грейнджер про Люпина не очень-то спешила докладывать. Да и ты тоже.

– Это другое!

– Ничего подобного! Вы считали, что он неопасен, поэтому…

– Зато они опасны!

– Нет! Просто так случилось, что…

– Тише! – шикнул на Малфоя Гарри. – Он может услышать.

– Он услышит, даже если ты перейдешь на тишайший шепот, но его английский довольно далек от профессионального.

– Допустим. Но это не исключает его и ее причастности!

– Она не виновна!

– Тогда где она?!

Из кромешной тьмы пещеры послышались шаги, и мужчины замолчали, а Егор вскочил на ноги. Перед ними появилась высокая широкоплечая фигура в длинной черной мантии с капюшоном, наброшенным на голову. На руках у человека была девушка. Он держал ее осторожно, даже бережно, пока открывал скрипучую дверь решетки, так же бережно усадил на подушку, которую вытащил из-под пол мантии, и прислонил Эву к стене. Гарри и Драко хотели было броситься на человека, но передумали, увидев выплывших из темноты «охранников», облизнувшихся и показавших звериные клыки. Уходя, фигура в мантии повернула голову в сторону Егора, заперла замок, и стражи исчезли во мраке.

Драко кинулся к Эве, как только они ушли. Он взял в руки ее лицо, осмотрел голову, приподнял рукава, провел по рукам. Как ни странно, на девушке не было ни единой царапины, одели ее в широкую мужскую рубашку, прямые джинсы и простые туфельки, волосы аккуратно собрали в хвост. Под хлопковой тканью Драко разглядел пояс с зельями. Странно, что его вообще ей оставили. Впрочем, не хватало нескольких склянок, но в глаза Малфою особенно бросилось отсутствие экстракта бадьяна. Словно кто-то любовно лечил девушку, пытался позаботиться о ней. А потом принес сюда? Драко скептически глянул сначала на Эву, потом на Егора.

Тот наблюдал издалека и никак не решался подойти, не желая приближаться к Малфою. В слабом утреннем свете, прорывавшемся через дыру в потолке пещеры, почти можно было разглядеть, что девушка цела и невредима, и этим парнишка, кажется, довольствовался.

Эва издала какой-то кряхтящий звук, сильнее зажмурила глаза, потом открыла их и сощурилась даже от неяркого света.

Великий Перун, как же дико болит голова… Будто гвозди в нее вколачивают. Прижав ладони к лицу, я полностью открываю глаза, а потом медленно начинаю отводить руки. Передо мной Драко, он глядит с беспокойством и каким-то подозрением. Сжав виски пальцами, я пытаюсь задать вопрос, но получается какое-то кряхтение.

– Драко… – хриплю я, быстро оглядывая его, ощупывая, чуть задержавшись на повязке на руке. Он в порядке?.. В порядке?.. Кажется, в порядке. – Егооор..? – шепотом спрашиваю я, а голос будто и не мой. Приподнимаюсь, чуть снова не падаю, но слабыми пальцами ухватываюсь за руки моего Принца.

– Он там, – Драко указывает на темный угол, в котором прячется мой мальчик.

Я поднимаюсь цепляясь за стену, по ней же чуть ли не ползком добираюсь до Егора. Он стоит насупившись и упорно не глядит мне в глаза.

– Егор, солнышко, ты не ранен? – я пытаюсь вытащить его на свет, чтобы осмотреть.

– Нормально со мной все, – он зло отталкивает меня и пытается забиться еще глубже в пещеру.

– Егор, я прошу тебя…

– Не тронь меня! – кричит он и глядит на меня со злобой.

Ну все! Пряники кончились, остался только кнут.

– Георгий! Прекрати немедленно! Хуже времени, чтобы обижаться на меня, не придумаешь! Ты всегда просишь меня обращаться с тобой, как со взрослым! Но это у тебя хватило ума бежать в ночь, в лес!

– Обижаться?! Да если б не ты… если б не ты, нас бы тут не было! Если бы ты с этим…

– Егор! Ну что я должна была? В монастырь запереться?

– Да в какой монастырь! Я… ведь никогда не говорил, что ты должна вечную верность памяти Вани хранить. Но почему с ним? С ним…

Забавно, что вопрос, мучающий меня не первый месяц, задается здесь, вот в таких обстоятельствах. Со мной рядом был заботливый Паша, а я завела роман за тысячи километров от дома, там, где была одна, с высокомерным эгоистичным мальчишкой… Нам обоим было так погано и одиноко, что мы просто находили утешение друг в друге. Мы просто оказались друг другу жизненно необходимы… просто… просто… И вот тут возникла она... Не мои слова и мысли – Настины. Кажется, она знает о любви намного больше.

– Егор…

– Да не помогала она оборотням!

И я, и мой мальчик оборачиваемся на крик Драко, который с вызовом смотрит на Гарри.

– О, нет, мистер Малфой, – глубокий, пробирающий до дрожи мужской голос заставляет нас всех взглянуть в темноту, откуда неспешно выходит широкоплечий мужчина. – Эва оказала нам совершенно неоценимую помощь, – солнечный свет особенно резко выделяет его клыкастую ухмылку.

====== Глава 23. Обращая маятник вспять ======

«Маятник движется, и история, которая сейчас существует, на время остановится, чтобы мы могли вернуться в прошлое. Это короткий рассказ об одном человеке. Мы должны узнать прошлое, которое запрещено знать. Это правда, скрытая под маской».

(Блич)

Она лишь недавно приобрела привычку уходить из дома в эти ночи. Запирать подрастающего сына, с которым больше не могла справиться, в чулане, накладывать на дом все защитные заклинания, что только знала, и убегать до самого утра, пока солнце не начнет ярко светить в небе, а луна не пропадет с горизонта. Бывало, она сидела в маленьком деревенском кабаке и часами корила себя за безответственность. Ей часто вспоминались слова строгого отца: «Оборотень сносильничал! Позорище! Сама виновата! Теперь уже по блядушникам разным шляться не будешь!». И отчего она тогда не приняла противозачаточное зелье? Понадеялась на славянский «авось», а теперь вот в страхе пряталась от собственного сына.

Сегодня она не просто упивалась ненавистью и жалостью к себе вперемешку с домашней ракией*, нет. В руках девушка мяла ярко-фиолетовую с белыми буквами листовку Министерства Магии Болгарии. Хоть само Министерство и было ни так ни сяк, но зато Отдел Международного Сотрудничества работал более или менее исправно.

«Безопасная жизнь для вас и вашего особенного ребенка, – гласила надпись на листовке. – Оказались в сложной ситуации? У вашего ребенка проявляются опасные способности? Министерство Магии Болгарии в содружестве с Министерствами Магии других европейских стран организует бесплатный пансионат! Просто отправьте заявку…»

В подробности она не вникала. Отец выгнал ее из дома, как только узнал, что дочь беременна от оборотня, потому с деньгами было непросто с самого начала, и за годы, пока сынуля рос, ничего не изменилось.

– Эй, Биляна! – привычно окликнул ее кабатчик. – Утро ужо, закрываемся.

Девушка нехотя посмотрела в окно, через которое пробивался слабый солнечный свет. Она поднялась со стула, кинула на стойку несколько монет и поплелась к выходу, все еще сжимая в руке листовку.

Ракия – балканский крепкий алкогольный напиток (бренди), получаемый дистилляцией ферментированных фруктов (Прим. Автора)

Стоян не сопротивлялся, когда мать объявила, что отправляет его в пансионат, жить с детьми, похожими на него. Наоборот, очень обрадовался. Раз там много таких, как он, то, наверное, не будут запирать в чулан на время превращения, не придется утром вытаскивать из под ногтей кровавые занозы, и, может быть, ему наконец объяснят, как справиться с мучающей его жаждой.

Когда его забирал специальный транспорт, мать лопотала, что будет навещать, но только автобус отъехал от дома, Стоян увидел облегчение на ее лице. Она будто враз помолодела, сбросив с себя груз ответственности. Водитель остановился у еще одного дома в деревне. На борт посадили девочку чуть младше самого Стояна. Ее мать все плакала и не хотела отпускать ее, даже по лицу отца скатилась одинокая слеза, когда он в последний раз прижал к себе дочь. Стоян наконец в полной мере увидел разницу. Ведь пару лет назад он укусил девчонку, просто чтобы на эту разницу посмотреть. Видимо, не все родители ненавидят своих детей.

Преподаватели (тюремщики, по мнению Стояна) боялись его. Все они отмечали его удивительную способность контролировать свою силу и превращаться в любое время, а не только в полнолуние, что было недоступно его сверстникам. Еще больше их пугал авторитет Стояна среди подростков: те, что помладше, считали его защитником, старшие же щетинились, но идти против юноши не решались. Учителя старались ограничить его влияние на других детей, жестоко наказывали за самые мелкие шалости, оставляли в одиночестве, не позволили учиться волшебству, когда у мальчика вдруг появились магические способности, но каким-то фантастическим образом его идеи о превосходстве оборотней над всеми другими распространялись по пансионату все шире и шире.

Впрочем, не считая «опасных мыслей», Стоян вел себя прилично, не дрался, учился, чему учили, общаясь с другими детьми из разных стран, заговорил на нескольких языках, взахлеб читал книги и наблюдал. Пожалуй, это было второе любимое для него занятие после чтения. Он знал всех детей по имени, знал, у кого сколько братьев и сестер, кто чьи родители, как часто они приезжают, когда забирают детей домой. Особенно его заинтересовала одна шестнадцатилетняя русская девочка Оля, на год младше его самого. Красивая и полная жизни, к ней Стоян испытывал сильное, какое-то животное влечение. Но Оля, окруженная стайкой подружек, не обращала на него внимания. Он долго пытался понять, кем ей приходился приезжавший мужчина. Для отца он был слишком молод, ему нельзя было дать больше тридцати, хотя в светло-русых, как и у Оли, волосах уже блестели серебряные пряди, и смотрел он всегда очень сосредоточенно, но куда-то вдаль, на вещи, другим не доступные.

Мужчина приезжал к Оле часто, четко по расписанию: раз в две недели, в субботу. Иногда с ним была женщина, которая казалась Стояну слишком старой, чтобы называться ее матерью, но и на бабушку не тянула. Олю забирали на все выходные, и возвращалась она всегда счастливая.

Но однажды мужчина приехал посреди недели, хмурый, чересчур сосредоточенный даже для себя. В этот раз Стоян решил сам проследить за ними, а не посылать одного из своих «слуг». Он спустился в холл, прошел по длинному темному коридору, незаметно проскользнул в женскую часть здания мимо дремлющей вахтерши и быстро взобрался по лестнице на третий этаж, где была Олина комната. В чуть приоткрытую дверь он увидел мужчину. В глаза юноше сразу бросились прибавившаяся седина в его совершенно растрепанных волосах.

– Мыся! – Оля радостно обнимала его, мокрого от лившего на улице дождя, явно не заметив ничего странного в том, что он приехал раньше обычного.

Не заметила она и того, что мужчина не поправил ее, прося называть полным мудреным именем – Осмомысл.

– Сядь, Ольха, – велел он вместо того, а сам стал всматриваться в окно, в грохочущую темную бурю.

– Ты хочешь меня насовсем забрать? – с надеждой спросила девушка, и Стоян невольно сжал кулаки, подумав о том, что прежде он должен успеть…

– Оля, мама умерла, – непривычно мягким голосом сказал Осмомысл, и юноша, стоя за стеной, невольно расслабился.

Эта фраза проясняла сразу столько вещей: этот мужчина, вероятнее всего, Олин брат, а женщина все-таки была матерью. На секунду Стоян вспомнил свою мать, которую он видел в последний раз год назад. Хоть она и обещала навестить его, так ни разу и не приехала. Тогда он решил приехать сам. Она даже вскрикнуть не успела, когда он одним укусом прекратил ее жизнь. Вот и волшебница! Не смогла от одного-единственного оборотня защититься!

– Этого не может быть, – тихим, но уверенным голосом проговорила Оля. – Мама не болела. Не считая оборотничества, конечно. Но мама была здорова! – голос перешел в фальцет и ощутимо задрожал. – Ты ведь давал ей лекарства! – прохрипела девушка, Стоян уже знал, что она начала плакать. – Ведь давал, Мыся?

– Ольха…

– Да не называй меня так, это глупо! Ты ведь давно работаешь над лекарством, Мыся? Почему оно не помогло? Да и… оборотни не умирают от обращений! Почему… как…

– Понимаешь… – Осмомысл по-прежнему стоял глядя в окно, его руки были сжаты за спиной. – Лекарство… немного…

– Что? Немного что? – Оля подошла к брату и посмотрела на него.

Он сосредоточенно перевел на нее взгляд, а потом виновато опустил голову.

– Я полагаю, что лекарство пока опасно для применения.

Оля ахнула и, заглушив этот звук ладонями, осела на кровать.

– Ты убил маму… – тихо прохрипела она.

– Вскрытие пока не проводилось, я полагаю…

– Ты убил маму… – еле слышно повторила Оля, слезы потекли из ее глаз, она всхлипывала, не в силах остановиться.

– Ольха, я просто ищу способ вылечить тебя и других… – попробовал оправдать себя Осмомысл.

– Ты убил маму!! – неожиданно громко закричала она, выбежала прочь из комнаты и понеслась по коридору, не заметив даже Стояна, так и замершего за дверью.

Зато его вполне себе заметил Осмомысл, вышедший через минуту.

– Простите, я хотел поговорить с Олей. Соболезную вашей потере, – сказал Стоян на чистом русском.

Осмомысл смерил его тяжелым проницательным взглядом, и тому показалось, что мужчина за секунду прочел его мысли.

– Не хотели, – отрезал Осмомысл. – Вы подсушивали. Я попрошу вас не приближаться к Ольхе, ваши мысли ей совсем ни к чему. Что вы вообще делаете в корпусе для девочек? Как ваше имя? – мужчина начинал злиться, Стоян видел это по появившимся красным пятнам на его лице.

Врать было бесполезно, о Лигеллименции юноше было вполне известно. Он получил свое наказание: всю следующую неделю ему надлежало оставаться после уроков и ни с кем не разговаривать. Впрочем, Стоян успел дать одно задание своему «слуге»: незаметно забрать из комнаты Оли вещицу, похожую на прутик.

Девушку никто не видел целый месяц. Наверняка, думал про себя Стоян, брат искал ее по всей Европе. Через месяц она объявилась в пансионате под ручку с веселым пареньком в мантии, который смотрел на Олю с бесконечной нежностью. Она собрала свои вещи и, показав кольцо на безымянном пальчике директорше, гордо удалилась с заявлением, что она уже взрослая.

В тот же вечер девочку, укушенную когда-то Стояном, нашли у себя в комнате мертвой. Ни единой царапины на теле и широко распахнутые в ужасе глаза.

Стоян ушел неделю спустя, позвав с собой еще с полторы дюжины ребят. В пансионате о нем больше никогда не слышали.

Оля не понимала идей Стояна, зато ее муж Андрей воспринимал их с великим энтузиазмом, более того, неоднократно просил обратить и его тоже.

– Зачем? – Оля качала на руках маленького сына со светло-карими, слава Перуну, глазами.

– Мы и сейчас, конечно, сила, но представляешь, если я тоже буду оборотнем, а? – спросил Андрей, кинув в печку еще дров и подмигнув сидевшему за столом Стояну.

Тот чуть улыбнулся и повернулся к окну, за которым бушевала снежная буря и завывал ветер, горы на Алтае как-никак, но в хорошо протопленной избе было тепло.

– И ничего и не поменяется, – замотала головой Оля, посмотрев на Стояна, который обратил на нее свой хищный взгляд.

Она всегда считала оборотничество болезнью, так уж воспитали. Да и с годами начала понимать куда больше: превращения давались легко, но возвращаться после них в человеческое тело было все тяжелее. Серебряная подвеска, подаренная и заговоренная мужем, несомненно, помогала, и все же она не желала никому из близких своей участи. Тем более, Андрюше, которого любила всей душой.

– Ольха, да меня Стоян может обратить, если ты не хочешь, – ляпнул он.

– Нет! И не называй меня так! – резко закричала Оля – воспоминание о брате осталось все так же свежо. Мальчик заплакал в руках матери. – Ну вот! Тише, Ванечка, тише. Ну что ты? – она посмотрела на карапуза, который драл глотку. – Пеленку нужно поменять… А вы, – девушка строго обратилась к мужчинам, – не вздумайте ничего такого делать! Ты понял меня, Стоян?

Тот ничего не ответил, только криво улыбнулся. От этой ухмылки Олю всегда пробирало до дрожи. И как только Андрей не замечал пожирающего взгляда друга, обращенного на его жену?

– Оля! – Андрей вбежал в избу с веселым криком, размахивая белым конвертом. – Ваня!

Из кухни вышла женщина, которую с небольшой натяжкой можно было еще назвать девушкой, но на ее теле отпечатались две беременности и постоянная смена ипостаси. Уставшее лицо, руки и передник были перепачканы в муке, Оля лепила пельмень прямо на ходу.

– Ваня гуляет, – Оля скрепила краешки теста. – Что там такое?

– Письмо пришло! Ваня осенью в школу волшебников идет!

Недолепленный пельмень плюхнулся на пол.

– А может быть…

– Оль, ну ты чего? – Андрей обеспокоенно подошел к жене.

– Домашнее обучение?

– Оль… ты же знаешь, мы ведь оба историки, а в остальном... Ну как мы будем его учить? Да Егорка еще рядом. Он же тоже сразу полезет за братом.

– Тогда в Москву его отправим, – твердо заявила женщина.

– Оль… – Андрей погладил ее по руке и поцеловал в плечо. – В Питере-то школа посолиднее будет, старее, да и преподаватели там лучше. Иностранные даже есть. Да и я там на кафедре истории состою, так что попроще будет. Представляешь, кем наш Ванька станет?

– А мой братец будет его зельеваренью учить! – Оля зло вырвалась из рук мужа.

– Вряд ли Иван воспылает любовью к зельям, – в избу вошел Стоян, держа в руках кувшин с холодной водой.

Оля удивлялась, что с возрастом он становился только мужественнее, привлекательнее, но на нее обращал все меньше внимания. На мужчине не было рубашки, пот катился по рельефным мускулам.

– Да и… твой брат слишком занят своими исследованиями, чтобы узнать в мальчике тебя.

Мужчина жадно приложился к кувшину, и от вида того, как вода течет по его горлу, Оля покраснела и невольно свела ноги.

– Я не хочу, чтобы он учился у Осмомс… у Омсо… у Мыси! – она капризно топнула, потирая свой кулон-волчицу.

– Я могу перебраться туда, чтобы быть рядом на всякий случай, – Стоян подошел к женщине и положил ей руку на плечо, лукаво подмигнув, а Оля почему-то ощутила смесь возбуждения и разочарования.

– Стояяяяян! – раздался звонкий девичий голос со двора.

– Ну так что? Решили?

Оля молчала.

– Ну ладно, ты как знаешь. Пойду, Любе обещал помочь.

Андрей усмехнулся, и было в этом смешке что-то сальное, неприятное.

– Хорошо! – вдруг резко сказала Оля. – Но от Вани – ни на шаг!

Стоян криво ухмыльнулся и вышел. Оля до сих пор чувствовала дрожь от его улыбок, но теперь уже приятную.

Жить в небольшой пристройке к дому Стояну нравилось. А в ночи полнолуния еще и Оля, опасаясь за мужа и детей, заглядывала.

Хотя сегодня была отнюдь не одна их тех ночей, раздался стук в дверь, и Стоян безошибочно узнал ее запах.

– Заходи, – властно велел он.

В комнату несмело заглянула Оля в белой свободной ночнушке.

– Не спишь еще?

– Нет, – Стоян отложил книгу, которую читал. – А где Андрей?

– А, – Оля махнула рукой, присаживаясь на краешек кровати, – в кабаке мужикам опять какую-то историю травит. Наверняка до утра там зависнет. Они его байки обожают, а спьяну у него совсем язык без костей становится.

– Егор с Ваней?

– Спят уже, насилу уложила, – Оля поежилась, обхватив себя руками.

Глаза Стояна хищно блеснули в тусклом свете лампы. Он выбрался из-под одеяла и присел рядом с женщиной.

– Тебя что-то беспокоит? – его рука осторожно опустилась на ее плечо.

Оля взглянула на Стояна. Великий Перун, как не вовремя муж ушел в кабак…

– Ванюша завтра уезжает в школу… а если…

– Оленька, – Стоян погладил ее по щеке, придвигаясь ближе, – ну что ты? Я ведь буду с ним. Осмомысл и на шаг к нему не приблизится, – мужчина заключил ее в объятия.

– Ох, Стоян… – Оля доверительно прижалась к нему, – ты так о нас заботишься. И как только терпишь?

Стоян поглаживал женщину по голове и думал. Относительно нее у него уже почти не было интереса – семейная жизнь превратила ее из задорной девушки в кудахчущую над своим потомством наседку. Гораздо больше его занимал ее брат. Человек, который уничтожал сильных, удивительных оборотней. Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Все эти годы Стоян пристально следил за исследованиями профессора Северенко, а теперь мог под вполне благовидным предлогом наконец познакомиться с ним.

– Стоян? – позвала Оля, подняв на него голову, заметив, что мужчина погрузился в свои мысли.

Он расстегнул замочек на цепочке с кулоном-волчицей и положил подвеску на тумбочку у кровати. Андрей, конечно, был ему вроде как другом, впрочем, напоследок можно было и развлечься.

Пока поезд уносил Стояна и Ваню в сторону Северной Венеции, верная (и уже прилично разросшаяся) стая двигалась по лесам и полям. Только нескольким оборотням было приказано оставаться приглядывать за Олей, Андреем и маленьким Егором.

– Иван, – мальчик поднял глаза на своего названного дядю, который сосредоточенно глядел в окно, – ты ведь знаешь, что я не такой, как другие волшебники? – кивок, и Стоян продолжил: – Твоя мама тоже не такая. За это нас многие не любят. И боятся. Это правильно. Мы сильнее, и волшебники это понимают, поэтому борются с нами. Пока… у нас нет способов им противодействовать, но я в поиске, в поиске… И мне нужно… как бы сказать… оставаться нераскрытым. Ты ведь поможешь мне? – Стоян резко посмотрел на Ваню, заставив того вздрогнуть. Мальчик коротко кивнул, не сказав ни слова.

– Значит, сегодня? – Стоян задумчиво смотрел на пробивающуюся сквозь мерзлую землю траву.

– Да, – уверенно ответил Ваня. – Там будет много народу. И я, и Егор, и… Ева.

– Чудесно.

– Это… точно безопасно? – с беспокойством спросил паренек.

– Да, абсолютно. Егора обратит моя надежная волчица, Евой я займусь сам.

– А я? – юноша покраснел, задав этот смелый для него вопрос.

Стоян поглядел на парнишку. Шестнадцать лет – уже поздновато для обращения, да даже для Евы поздновато, но она была стратегической целью, чтобы приручить Егора.

– Рано, Иван. Для тебя еще слишком рано. Боюсь, Северенко уже начинает что-то подозревать. Ты ведь не хочешь, чтобы он опробовал на тебе лекарство? Ведь знаешь, что случилось с твоей бабушкой.

– А если он даст зелье им?

– Нет. Даже такой, как он, не посмеет проводить эксперименты на детях. А ты уже скоро станешь совершеннолетним.

– Понятно… Но ведь позже…

– Конечно. Когда они примут свое предназначение.

Парень воспрянул духом и с энтузиазмом кивнул.

– Кстати… кулон…

– Да, я перезаклял его, ты все услышишь.

– Замечательная штука – магия, – пробормотал Стоян.

Она была чем-то похожа на Олю в юности: такая же живая и всегда окруженная людьми. Стояна немного озадачивал тот факт, что она дружит с довольно серенькой (хоть и, надо признать, умной) Евой.

Конечно, Насте льстило внимание статного смуглого мужчины с темными глубокими глазами. Он всегда с интересом слушал, как она рассказывала о ритуалах, жадно читал книги, которые она приносила, расспрашивал, что происходит в ее жизни, как поживает ее подруга. Стоян и сам мог поведать немало интересного. Кроме того, он показал ей другой мир – плотского наслаждения. И потому, когда мужчина внезапно исчез, Настя была готова впасть в депрессию, но так уж совпало, что на это просто не было времени. В пожаре при нападении оборотней погиб жених Евы, она осталась одна с десятилетним мальчиком, и помощь подруге помогла Насте забыться. Но временами она все же вспоминала статного мужчину, от взгляда которого бросало в дрожь.

====== Глава 24. Разум и чувства ======

«Когда ты пойман на лжи,

Тебе уже нечего скрывать,

И некуда бежать,

А внутри – пустота…»

(Hedley – Perfect)

Стоян улыбнулся, вспомнив Настю. Милая все-таки была девочка, но ей никогда не хватало смелости, чтобы применить свои весьма неординарные знания по назначению.

– Ну что же ты скромничаешь, Эва? – Стоян опустился в удобное кресло, возникшее по мановению палочки человека, стоявшего за спиной оборотня. На волшебнике была мантия, а на голову наброшен капюшон. – Без тебя ни их, ни нас бы тут не было.

– Это не правда… – прошептала девушка, бледнея. – Это не правда! – она обернулась к Малфою и Поттеру, которые с опаской переводили взгляд со Стояна на Эву.

– Истинная скромность! – усмехнулся мужчина. – Три месяца она исправно снабжала нас информацией, и ведь что самое интересное…

– Я… я никогда! Я даже вас не знаю!

– Эва, прекращай эту игру, она больше не нужна, – Стоян поморщился, будто ему это все уже наскучило.

– Что происходит? Я не понимаю! – Егор внимательно взглянул на девушку.

– Ох уж эти проблемы с языком… – проговорил мужчина на чистом русском. – Пора уже тебе выучить английский, впрочем… – он щелкнул пальцами, и человек в мантии и капюшоне махнул палочкой в сторону подростка.

– Егор! – Эва бросилась на защиту, но не успела буквально на секунду.

С ужасом она упала на колени перед мальчиком и внимательно вгляделась в его лицо. Казалось, в нем ничего не изменилось.

– Так должно быть лучше, – Стоян снова перешел на английский.

– Я… я его понимаю, – пробормотал Егор. – В смысле язык… и я говорю! Говорю на английском!