Текст книги "Talk to me (Поговори со мной) (СИ)"

Автор книги: Evelyn_Lovebridge

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Трансгрессировал?!

– Ну, да, – с гордостью подтверждает Егор. – Меня Наставник научил, ну, после того раза… Короче, я там перекидываться не стал, чтобы народ не пугать, но все равно запах почуял, похожий, хоть и не точный. Ну, брата его и нашел, – Егор кивает на Рона. – Тот, конечно, удивился, а я кричу ему: «Гарри Поттер! Опасность!». Он меня к ним и отвел…

– А там Гермиона заклинание на него наложила, чтобы он толком все объяснить смог, вон до сих пор аж действует, – гордо ухмыляется Рон, будто сам колдовал, а не его девушка, – мы ведь и сами уже два дня на ушах стояли, так что быстро в Мракоборческий Отдел сообщили, людей собрали и рванули. Егор нас и провел мимо заклинания ненаносимости. Ну, дальше вы сами все наблюдали, из первых рядов, так сказать.

Я крепко призадумываюсь, глядя на весело журчащую воду, от холода которой уже занемели ступни.

– Погоди. Но как ты вообще что-то услышал? – непонимающе спрашиваю у Егора.

Тот пожимает плечами: мол, не все ли равно? Спаслись же, так чего ты еще хочешь, странная женщина?

Гарри, впрочем, кажется, разделяет мои мысли: он тоже силится понять, как это получилось. Взгляд его скользит по мне: от макушки, по коротким волосам и останавливается на шее. Цепочка обвивает ее и спускается в лиф платья.

– Может, кулон? – вносит догадку Гарри.

Я вытаскиваю на свет хитро поблескивающую волчицу, которая будто подмигивает мне бликами солнца.

– Но ведь она не на Егора была заговорена… – неуверенно протягиваю я.

– Нууу… я же его брат?

– Это так не работает! – упрямо настаиваю я. – Это же не запах, примерно родич…

Все мужчины (включая самого маленького) недовольно вздыхают: из-за бабьего перфекционизма такая версия пропадает!

– Ладно… – Гарри встряхивает головой. – Здесь пока делать нечего. Потом с этим разберемся. Вас трансгрессировать? – он смотрит на меня и приунывшего Егора.

А мой взгляд устремлен вдаль. У палатки колдомедиков все еще стоит Драко. Гарри тоже поворачивает голову туда.

– Тебе бы, вообще, тоже целителям показаться, – замечает он.

– Нет, – я качаю головой. – Просто трансгрессируй нас. Спасибо.

Дома, конечно, тихо. Из двери тянет холодком – я запереть забыла, а Егор и подавно. Инстинкты останавливают меня раньше разума, мой мальчик тоже запоздало замирает, схваченный моей рукой за капюшон толстовки.

– Стой.

В комнате что-то не так. То есть, у меня всегда бардак, конечно, но… я-то знаю, что там все в определенном порядке. Знаю, что свитки валялись на полу, а не были сложены на каминную полку. Знаю, что картина на стене должна быть чуть перекошена, а не висеть ровно. Знаю, что здесь должен быть запах только двух оборотней…

– Чувствуешь? – неслышимым человеку шепотом спрашиваю я.

Егор быстро, очень по-звериному принюхивается и весь настораживается, ушами разве что не шевелит.

«Палочка! Отобрали же. Егора палочка! Нет, лучше перекинуться! А, чертово зелье!» – проносится в голове.

Глаза наконец натыкаются на вожделенный прутик за поясом Егора. Непринужденно приблизившись к нему, вороватым движением я хватаю палочку. Если уж у меня хватило сил справиться с полоумным оборотнем, на обычного хватит и еще останется!

«Гоменум ревелио!» – мысленно кричу я, взмахнув палочкой.

– Погоди, тут еще…

У Егора чутье тоньше, но до того, как он успевает договорить, гости сами обнаруживают себя. Вокруг меня обвиваются тонкие Настины руки, из ниоткуда появляется Наставник. Даже быстрого взгляда мне хватает чтобы понять – в его волосах прибавилось седины, а на лице – морщин.

– Ева! Великий Перун! Живая! А с волосами что? Ты же мокрая вся! Что у вас тут случилось? – Настя пытливо смотрит на меня.

– Ваня жив.

– Что? – с удивлением Настя смотрит на меня, будто на сумасшедшую. А вот Наставник лишь настораживается, дыхание его становится тихим и медленным. – Ева, солнышко, – подруга успокаивающе гладит меня по волосам, – Ваня погиб, три года назад, ты что, не помнишь?

– Ага, погиб, – поддакиваю я, – вместе со Стояном, видимо.

Настя перестает гладить мои волосы.

– Откуда… нет, он не погиб… просто…

Моя подружка изумленно ахает и, в ужасе закрыв рот ладонями, отступает. Дошло.

– Что произошло? – Наставник подходит ближе к Егору и неосознанно кладет руку на его плечо.

– Насть, ты знала, чем он занимался? – сурово спрашиваю я, глядя подруге в глаза, игнорируя Северенко.

Она смотрит на меня, растеряно, мне даже Легилименцию применять не нужно, чтобы понять, о чем она думает.

– Ритуал… – не сразу догадавшись, шепчет она. – Он же не…

– Понятно.

– Ева, я задал вопрос! – раздражается Наставник, что происходит с ним крайне редко, так что я могу в очередной раз собой гордиться. – Объяснит мне кто-нибудь, о чем вы толкуете?! – он переводит взгляд от меня к Егору, потом к Насте.

– Да, – уверенно киваю я, – он, – беру моего мальчика за плечи и целую в макушку, до которой уже едва достаю. Самое трудное – что брат жив – уже сказано, остальное – лишь детали. – Я – спать.

Силы на еще одну бойню, к которой я приготовилась, моментально уходят. Тело болит и ноет от синяков и порезов. Надо было, пожалуй, подойти к колдомедикам, а то завтра не встану. Впрочем, Северенко ведь тут. Будем надеяться, что и набор зелий при нем.

В спальне хаос: скомканное одеяло, разбросанные по всем углам свитки, валяющаяся на полу одежда. Мужская пижама до одури пахнет им. Она мягкая и такая родная, что становится хорошим прибежищем израненному телу.

В темный, беспробудный и совершенно ничем меня не тревожащий сон я не просто падаю, проваливаюсь в одну секунду, зная – один волчонок под защитой, другому угрожают только родители, а третий… до него мне уже нет дела.

Гарри тяжело опустился в кресло, и на руки к нему тут же требовательно полез Джеймс. Глава мракоборцев с улыбкой поднял своего бутуза и усадил на колени. Вокруг уже сгрудились Джинни и Рон с Гермионой. Гарри рассказывал медленно, немного неохотно: хоть это и были его друзья и жена, но информация как-никак секретная.

– Так Эва с Малфоем все-таки… того? – Рон с воодушевлением смотрел на Гарри, изобразив «того» парой толчков кулака.

– Как понимаешь.

– Да! – Рон победоносно вскинул руки. – Джинни, ты должна мне десять галлеонов!

– Рональд! Вы что, поспорили… спали ли они? – возмутилась Гермиона.

– А что ты злишься? Я же поставил на твою догадку!

– Я вообще это рассказала тебе по секрету!

– Ага, и Рон мне – по секрету, – ухмыльнулась Джинни, подсаживаясь к Гарри на кресло, и обняла своих мужчин. Один Мерлин знает, что она пережила и передумала за последние дни.

Гермиона тоже коротко усмехнулась, потрепав густо покрасневшего Рона по волосам, а вот Гарри притих, сосредоточенно глядя на мерцающий огонь в камине.

– Милый, ты что? – Джинни погладила его по плечам.

– Да я все думаю… – протянул Гарри, бессознательно тиская Джеймса, – о том, что Эва сказала. Что хотела убить Стояна. И эта ее шуточка…

– Смешная? – посерьезнев, спросила Гермиона.

– А это важно? – с сомнением усмехнулся Гарри.

– Когда она пошутила?

– Под водопадом стояла. Я подошел, спросил, в порядке ли она…

– Так шутка смешная была? – допытывалась Гермиона.

– Да ну… ересь какая-то! Но она смеялась.

– Понятно.

– А объяснить? – Рон недовольно посмотрел на нее.

– Гарри, вот что ты делаешь, когда напряжен? – вместо ответа спросила она.

– Ну… – он неосознанно потер шрам на лбу, хоть тот не болел уже несколько лет.

– Вот именно, – кивнула головой Гермиона, только и ждавшая этого движения. – А Джордж и… Фред что делали?

– Шутили, – тихим голосом ответил за друга Рон.

– Но не у всех же получается так искрометно, – вздохнула Гермиона. – А про убийство Стояна… ты ведь когда-то хотел убить Сириуса, когда думал, что он предал твоих родителей. А Беллатриссу? От замысла до реального действия – пропасть. Малфой тоже палочку поднял, но не использовал.

– Малфой вообще трус и позер, – буркнул недовольный Рон.

Гарри неуверенно улыбнулся. Малфой частенько ленился и разворачивал бурную деятельность лишь для того, чтобы от него наконец отстали и оставили в покое. Но когда его что-то захватывало, он показывал просто чудеса работоспособности и варил составы с удивительной точностью (уж не стащил ли он книгу Принца-Полукровки, спрашивал себя иногда Гарри).

– А что, ты считаешь убийство признаком смелости? – Джинни забрала Джеймса с колен Гарри и прижала к себе. После рождения ребенка она и представить не могла, что можно вообще кого-то убить. Ведь это… чья-то жизнь. Какая-то женщина прошла через муки, чтобы она появилась на свет, а кто-то жестокий и более сильный прервет ее?

– Ну… нет, – смутился Рон. – Но он же был негодяем! Вы что, жалеете его?

– Не в этом дело, – откликнулась Гермиона. – Помнишь, ты рассказывал, как случайно «убил» егеря? Тебе и тогда было не по себе, а ведь ты даже не видел, его просто завалило камнями или он действительно умер. А она… ей пришлось ему в глаза смотреть. И черт знает, еще что слышать и видеть. Это мы в пылу битвы ничего не замечаем, а оборотни…

Все замолчали. Слышно было только, как Джеймс лупит маму погремушкой по плечу, и Гарри забрал его обратно к себе.

– Да ладно, черт с ними! – воскликнул после длинной паузы Рон. – Мне вот все-таки интересно, как мальчишка услышал вас?

– Через кулон, это очевидно, – отрезала Гермиона.

– Нет, кулон был заклят на того, другого оборотня. Хоть они братья, это так не работает, – со знанием дела заявил Рон.

– Значит, он был ПЕРЕзаклят, – спокойно сказала девушка. – Помнишь, Гарри, ты сказал, что он светился, когда Егор ушел?

– Ну, да.

– Тут, очевидно, имела место стихийная магия.

Вся компания воззрилась на нее с непониманием, которое часто отражалось на их лицах в школьные годы, когда Гермиона бралась что-нибудь объяснять.

– Стихийная магия, ну вы что! – всплеснула руками она и, соскочив с дивана, на котором сидела, бросилась куда-то из комнаты.

– Спорим, в библиотеку? – прошептал, ухмыльнувшись, Рон.

– Я все слышала, Рональд Уизли! И да, Гарри, вам не мешает прикупить кое-каких книг, образование – штука важная, – она вернулась, держа в руках новенькую, еще похрустывающую страницами книгу «Воспитай своего чародея». – Вот, как я и думала, – Гермиона ткнула в какой-то абзац, кладя книгу на колени Гарри.

Он пробежал абзац глазами. «Неконтролируемая (стихийная) магия у детей».

– Гермиона, а можно пропустить ту часть, где ты смотришь на нас, как на дебилов, и сразу перейти к объяснению? – плохо понимая, чего от него хотят, попросил Гарри.

Девушка фыркнула, но таки снизошла до них-идиотов:

– Как мы пользовались магией, когда у нас еще не было палочек?

– Никак. Там той магии…

– А как ты запер Дадли в террариуме?

– Ну я… просто очень этого захотел.

– Вот именно. Маленький мальчик, еще не вошедший в силу, захотел напакостить кузену и смог заставить вещь исчезнуть.

– Временно, – заметил Рон.

– Пусть. Но представь, что будет, если чего-то захотят взрослый и почти взрослый волшебники? Вы вспомните, зачем нас в Хогвартс посылают: в первую очередь, чтобы научиться контролировать магию и не светиться перед магглами. И вот представьте: она на эмоциях, он на эмоциях, о контроле над магией тут уже и речи быть не может. Вот она и вышла случайная. Стихийная. Они просто чего-то захотели, вместе, сильно-сильно, и, видимо, магия нашла единственный способ это осуществить – перезаклясть кулон, на котором уже и так было заклинание, то есть поменять нужно было только направление, а не переделывать все заклятие.

– Звучит логично… – неуверенно протянул Гарри, позевывая.

Джеймс такому хамству к его персоне возмутился и начал весело лупасить папочку погремушкой по голове.

– Джинни, кажется, он спать хочет, – Гарри поспешил сгрузить сына жене, потому что бороться с отпрыском после борьбы с оборотнями (а первое, как известно, намного тяжелее) сил уже не осталось. – Да и я… – он поднялся с кресла.

– Эм… Гарри… – остановил его Рон, когда тот был уже у двери. – Слушай… а в мракоборческом отделе вакансии нет?

Главный мракоборец немного удивленно приподнял брови. Ему казалось, что Рон доволен своей работой в магазине (и еще больше – зарплатой).

– Нуууу… смотря для кого.

– Я тут подумал… что-то я засиделся. Не возьмешь меня к себе? Как в старые добрые времена будем вместе бороться со злом?

Гарри улыбнулся и протянул ему руку:

– Сдашь стандартный экзамен, и добро пожаловать.

Гермиона с беспокойством взглянула на Джинни, которая приняла долю жены мракоборца со свойственной ей выдержкой. Та вернула подруге взгляд вкупе с натянутой улыбкой: мол, успокоительное у меня найдется.

====== Глава 28. Потерянное найденное потерянное ======

Солнце режет глаза, заставляя их открыть. Но я нахожу выход: нужно только натянуть одеяло повыше. Однако это становится вообще непосильной задачей – тело словно камень, такой разбитости я не чувствовала даже после самой грандиозной пьянки. В горле першит, и соображать трудно.

«Не надо было лезть под водопад», – с трудом догадываюсь я наконец.

Завтрак (хотя по времени больше ужин) меня ждет скудный: подгоревшая яичница, намазанное на хлеб масло да чай из пакетиков – никто из моих гостей готовить не умеет. Но за едой говорить как-то веселей, и Настя рассказывает, как они приехали. Оказывается, она послала мне сокола, хоть все еще злилась, но слишком уж беспокоилась как раз по поводу ритуала и, не получив ответа, пошла прямиком к Северенко, который сразу же решил отправляться камином. Было это сегодня ночью, и мои гости весьма удивились, обнаружив здесь полный разгром, кровавые пятна и клоки шерсти. Видимо, оборотень поджидал Егора, но мой мальчик оказался быстрее и намного даровитее, чем я могла предположить – трансгрессировать в нужное место и без потери конечностей в его возрасте умеет, хорошо, если один из десяти. А утром ввалились мы двое, вот и вся история. Непонятно только, куда делся волк, посланный за Егором. Настя сказала, что след крови тянулся через весь дом и уходил аж в лес, куда она благоразумно решила не соваться.

– А где… Иван? – дрогнувшим (впервые на моей памяти) голосом спрашивает Наставник.

Егор, видимо, не пожелавший обсуждать эту тему утром, тут же встает из-за стола и, свалив посуду в раковину, уходит из кухни. Настя тоже делает вид, что куда-то очень торопится, прекрасно зная, что можно будет выведать все позже, но уже в менее неловкой атмосфере. Поэтому буквально через несколько секунд я слышу хлопки двери и трансгрессии.

– В Азкабане, – холодно отвечаю я. – Наверное, будет там до суда.

– Ты ведь свидетель по делу?

– Не знаю. Полагаю, я обязана буду свидетельствовать, как сотрудник отдела.

– Что насчет Егора?

– Насколько я знаю международное законодательство, он не обязан свидетельствовать против брата, – говорю в этот раз по-английски, и Наставник без слов смекает, что у стен появились уши.

– Не обязан не значит не может?

– Не значит. Просто я ему запрещаю.

– Ева, это, конечно, твое право, как опекуна, но…

– Никаких «но». Это действительно мое право, как опекуна. Если Вы, конечно, не возьмете опекунство на себя, как родственник.

– Кто тебе…?

– Стоян. Он, видимо, хорошо Вас знал.

Северенко молчит. Уверена, знает, что мне жутко интересно узнать истоки этой запутанной истории, но не расскажет, пока я напрямую не попрошу. А еще он точно знает, что я не попрошу – бестактности не достанет для такого.

– И все же…

– Вы представляете, что такое для Егора – свидетельствовать против брата? А если он решит свидетельствовать за? Ваню в любом случае не осудят на всю жизнь, про степень его участия даже я сказать до конца не могу.

– Как минимум, с его согласия обратили тебя и Егора. Неужели, этого мало?

– Маловато. Он дурак, конечно, но хотел сделать как лучше для нас обоих. За дурость его и посадят, надеюсь, научится чему-нибудь.

– По твоей логике Стоян тоже вроде как…

– Не пытайтесь! Стоян не был идиотом. Вы тоже. Язык, что дышло – куда повернул, туда и вышло? Для Вас уж точно.

Наставник хмыкает в бороду, наконец признавая, что я тоже не такая уж глупышка и решает вернуться к изначальной линии обороны:

– Три года назад ты дураком Ивана не считала, раз замуж-то собиралась.

– Он хорошо маскировался, – с горькой усмешкой признаю я. – Да и я… была молодая, влюбленная… и оттого слепая. Ну и… во мне дурость тогда не до конца подвыветрилась. Я не хочу, чтобы Егор сделал ту же ошибку: наломал дров, от злости и излишней честности обвинил брата во всех грехах, а через пяток лет, когда тот выйдет, они волком друг на друга смотреть будут. У Егора есть я… пока есть… есть Вы. Семья, какая-никакая. А у Вани что будет? Жизнь, которую он сам по глупости юнца уничтожил до основания, и никто ему не помог.

– А я не ошибся в тебе, Ева, – хитро усмехается Наставник, так и быть простив мне оплошность и пропустив мимо ушей «ту же ошибку».

– Ошиблись, – тороплюсь разочаровать я его. – Не нужно думать, будто я делаю это по доброте душевной, будто я его простила. Нет. Я только возвращаю должок. Он меня в это втянул, он отчасти и вытащил. И для Егора так будет лучше. Он, может, и найдет в себе силы его простить. Со временем. Так что, пожалуйста, увезите его. Как можно скорее. Лучше – сегодня.

– А если он не захочет ехать?

В дверном проеме показывается лицо Егора.

– Н… Наставник, я вещи свои собрал. Мы это… когда отправляемся?

Он не мог понять всего, что мы тут говорили, языковое заклинание, даже самое качественно наложенное уже бы выветрилось. Но поди и сам уже что-то запомнил…

Хлопок. Скрип двери.

– Ева, Ева! – раздается из прихожей. – Ты смотри, кого я встретила!

В кухню влетает Настя под руку с темноволосым парнем.

– Привет, Ева, Егор. Здравствуйте, Осмомысл Веславович.

– Привет, Паш, – устало говорю я.

«Гарри, добрый день!

Я немного приболела, поэтому не выйду на работу сегодня. Подлечусь дома, чтобы не заражать других сотрудников. Нужно ли мне предоставить в отдел подтверждение болезни из Св. Мунго?

Извини за беспокойство.

С уважением,

Эва Сокол

Стажер Мракоборческого Отдела»

Вообще, такими записками девушке полагалось извещать своего непосредственного руководителя, но Малфой и сам уже третий день валялся дома, ссылаясь на неведомую болячку, которую не смогли побороть ни он сам, ни колдомедики. Да и заявление об увольнении холеного аристократа уже лежало у Гарри на столе. Датой значился день свадьбы, но глава мракоборцев махнул на это дело рукой. Жаль, конечно, терять такого зельевара, но Рон и Малфой тут будут одновременно, только если будет принято решение взорвать Министерство!

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли.

– Я тебя вроде не вызывал, – поднял голову Гарри.

– Просто хотел порадовать тебя своим присутствием, – ощерился Малфой. Выглядел он странно, помято, будто собирался впопыхах, взгляд – темнее тучи.

– Порадовал. Я думал, ты уволился, – Гарри поднял пергамент с несколькими изящными ровными строчками.

Малфой недовольно подошел к столу, забрал у Поттера бумагу и кинул ее в мусорку.

– Ладно, топай работать.

Драко был уже у двери, когда Гарри окликнул его:

– Да, кстати. Эва приболела, ее сегодня не будет.

– Мм, – неопределенно буркнул Драко под нос и вышел.

Да какое ему вообще дело до девчонки? Он, собственно, и сегодня не собирался выходить на работу, но мать утром объявила, что Астория приедет к обеду, и Драко быстро смекнул, что пора «выздоравливать». Это был его маленький глупый побег.

На что он, собственно, надеялся? Вернуть все назад? Простить девчонку и под романтическую музыку убежать с ней в закат? Приболела она, ишь ты… Опять, наверное, лекарства не пьет. Да какое ему дело! Хотя… не доживет так до дачи показаний! Драко зло фыркнул, взял с полки несколько бутыльков с зельями и отправился к выходу.

Защитного барьера на доме, разумеется, уже не было – Драко сам снял его еще в ту ночь, чтобы вызвать Поттера. Волшебник уже собирался набросить дезиллюминационное заклинание, но потом одернул себя:

– Ты же не вор какой-нибудь!

«Вообще, я просто решил занести ей зелье. Ну бред какой-то! С чего мне прятаться? – вопрошал он себя, направляясь к дому неуверенными шагами. – Может, ее и дома-то нет, притворяется перед Поттером».

Окно в спальне так и не починили, но оно было зашторено, так что Драко, хочешь не хочешь, пришлось идти ко входной двери. Она оказалась заперта. Воспользоваться заклинанием Малфою прорезавшаяся совесть не позволила, поэтому он просто постучал. Когда никто не откликнулся, совесть внезапно замолчала, и он со спокойной душой направил на замок палочку.

Гостиная выглядела странно: журнальный столик отодвинут к стене, а на его месте конструкция, которую Драко, очень долго пофантазировав, мог бы назвать кроватью. На диване тоже были свалены подушка и одеяло. Ладно, зелья лучше всего оставить в ванной… или в прикроватной тумбочке, у нее вечно такой бардак, что она наверняка решит, что сама туда их запихнула.

Что-то шевелящееся в одеяле Драко заметил еще из гостиной – дверь спальни скромненько стояла рядом с проемом, в котором ей было положено быть. Наружу высунулась худенькая ручка. Девушка тяжело дышала и звала кого-то во сне. Малфой, пытаясь быть тише мыши, подкрался к кровати и заглянул Эве в лицо. Оно было раскрасневшееся, полыхало болезненным жаром и на притворство явно не походило.

– Нет, я не хотела… – прошептала она сухими губами, – я правда… прости… – по щеке скатилась слеза, впитавшаяся в подушку.

«Окочуриться она, пожалуй, не окочурится, но метаться в бреду будет еще долго, если не дать ей зелье, – решил Драко. – Да и все равно потом ничего не вспомнит… Не вспомнит, хм… пока зелье не начнет действовать, точно не вспомнит…»

Он просто хотел проверить. Спутанное сознание поддастся даже с не очень настойчивого применения Легилименции. Он ведь готов к худшему. К правде, то есть.

– Легилименс, – направив палочку на девушку вслух сказал он, потому что сосредоточиться только на мыслях было совершенно невозможно.

«Нет, все-таки стоило дать ей зелье», – подумал Драко, попав в бешеный круговорот снов и воспоминаний.

Сейчас, когда ее правое полушарие правило бал, Малфой больше ощущал, чем видел. Тяжесть на сердце, грусть, отчаяние, а еще что-то очень светлое… или это все принадлежало ему? Из поволоки тумана возникла Настя, липнущая к нему в Эвином сне, и тот он почему-то ответил. Ревность и обида. Нет, это определенно относилось к ней.

– Драко, я…

Ему показалось. Она не могла сказать этого. Может, повторит? Но Эва молчала, только заплакала. Вдруг Драко во сне превратился в Стояна, бледного, в залитой кровью одежде, с пустыми глазницами. Настоящий Драко поскорее вынырнул из ее сознания. Она все так же тяжело дышала и ворочалась во сне.

«Волью зелье и сваливаю отсюда», – решил Драко после нескольких минут метания мыслей.

– Эва, Эва, – он приподнял ее и растряс за плечи.

Девушка нехотя открыла мутные глаза, и в них блеснул пьяный огонек радости.

– Драко… – блекло пробормотала Эва, слабыми руками цепляясь за его рубашку.

– На, выпей, – он бесцеремонно поднес пузырек к ее губам и влил жидкость.

Девушка сделала судорожный глоток и зашлась кашлем, приникая ближе к Малфою. Он похлопал ее по спине, дождался, пока дыхание восстановится, и уложил обратно на подушки. Цепляние за его рубашку было трудно назвать хваткой, но бледных пальчиков Эва не разжимала.

– Драко… не уходи… я так сильно… – глаза ее снова наполнились слезами, и она опять то ли уснула, то ли потеряла сознание.

«Идиот! Ну ты и кретииииин!» – распекал себя Малфой, быстрыми шагами удаляясь от дома, чтобы трансгрессировать. Только дрожь нужно унять.

Просыпаюсь я с легкой, но абсолютно отказывающейся думать головой. Ну и сооооон. Никаких наркотиков не нужно. Попробовать встать. Тело тоже легкое, будто здоровое совсем. В доме никого, видимо, Настя с Пашей еще не вернулись из лавки с зельями. Только за смертью их посылать! И сами приготовить не умеют, и принести быстро не в состоянии! Впрочем, кажется, мой организм сам справился. Или… да нет… после всего, что было, Драко ко мне на пушечный выстрел не приблизится.

Есть, конечно, тоже нечего – все сырое. Да уж, вот так и помрешь с ними с голодухи!

Настя с Пашей вваливаются, когда ужин уже готов (не иначе, на запах примчались).

– Ев, ты встала? – Паша заботливо придерживает меня под локоток. – Больная же, иди, ляг.

– Да я в порядке, – натянуто улыбаюсь я, отодвигаясь от него. – Мне, наверное, просто пропотеть нужно было. Кушать будете?

– Ммм, – согласно мычит Паша, и только теперь я замечаю, насколько щенячьим взглядом он смотрит на меня.

– Как хорошо, что ты выздоровела! – Настя обвивает меня руками на свой любимый манер, и я только хмыкаю («Уж не твоими стараниями»), а в первый раз чуть кишки не выпустила. – А то мне как раз возвращаться домой надо.

– Чтоооо?

– Ну, понимаешь, там библиотека без меня… да развалится просто!

– За лето? Там же никто не бывает!

– Вот именно! А книгам… им уход нужен, человеческое присутствие.

Я прикрываю рот ладошкой, как будто еще покашливая, и злобно шиплю:

– Насть, ты чего несешь?!

– Свет и счастье в твою жизнь, – тихонько отвечает подруга, похлопав меня по спине, и продолжает во весь голос: – А с тобой тут Паша останется. Мне правда так спокойнее будет. Да и ему… короче, он тебя от любых… хм… хищников защитит.

Паша точно видит мой неодобрительный взгляд.

– Ев, ты не подумай чего! Если тебе неловко… ну… с мужчиной ночевать наедине, ты только скажи. Я обратно в гостиницу переберусь. Я же это не из-за денег. Настя права: и как ты тут живешь, где-то в лесу, одна… я тоже волноваться буду.

Что не из-за денег я и сама знаю – при желании Паша может и этот несчастный домик купить, и ту гостиницу, где жил, когда только приехал. Что до неловкости… Драко это мало заботило… Одна мысль о нем полосует на сердце новые раны.

– Оставайся, конечно. Я буду рада, – заставляю выдавить из себя какой-то полуоскал, а вот Пашина улыбка самая радостная, настоящая.

Великий Перун… открой мне Настя глаза на полгода раньше, и все могло сложиться иначе.

Ну где же, где?! Даже когда «Акцио, кольцо!» не срабатывает, я все равно продолжаю искать, прочесывая взглядом каждый миллиметр пола. Стоян снял его с моего пальца, но куда он его положил потом?

– Агрх! – утирая слезы, со злостью кричу я, взметнув в воздух горсть щебня.

– Эва?

– Гарри? Что ты здесь делаешь?

– Тот же вопрос, – усмехается глава мракоборцев, аккуратно спускаясь по полуразрушенным ступенькам. – Думал, ты болеешь.

– Я… я правда болела. Болею. Но уже почти выздоровела. Кх-кх! – для правдоподобности покашливаю я, хотя со вчерашнего вечера чувствую себя прекрасно. – Завтра могу выйти.

– Малфой будет в восторге, – усмехается Гарри. – Так чего ты тут делаешь-то?

– Да… кольцо. Помнишь, то, что Стоян у меня забрал?

– Очень ценное? – от нечего делать Гарри разгребает носком кроссовка горсть камней.

– Ну… для меня. Оно мне дорого. Как память.

– Может, в вещах Стояна?

– А их сохранили?

– Да, все в морге.

– А можно…

– Попробуем, – заботливо улыбается Гарри. Видимо, лицо у меня было совсем отчаявшееся. – Думаю, ребята с осмотром места преступления сами справятся.

– Эт вообще-то вещдок, – мнется парнишка-патологоанатом, посасывающий леденец, но на Гарри смотрит с благоговейным страхом. – До суда не велено ничего отдавать.

– Я веду расследование! Поверь, это кольцо не фигурирует как улика. Жертва сама свидетель.

– Так это… Вы только бумагу подпишите, – улыбка его разрастается до самых ушей.

Гарри без колебаний ставит свою закорючку на поданном пергаменте, и кольцо наконец снова переходит в мое владение. Слава Перуну…

– Эва, кстати, – Гарри осторожно касается моего плеча, когда мы уже уходим, а из морга доносится что-то подозрительно напоминающее: «У меня есть автограф Гарри Поттера!», – кольцо – не улика, а вот кулон… он вроде как и вправду вещдок.

– Я должна… его отдать?

– Только на время расследования, – уверяет Гарри. – Чтобы уже точно не было никаких сомнений и никто не избежал правосудия.

– Да… да, конечно. – Из сумки я достаю волчицу и отдаю ее. Без сожалений.

– Ага, спасибо, – Гарри взвешивает волчицу на руке. – Кстати… – вдруг добавляет он, теребя цепочку, – Ваня молчит.

– И? – во мне поднимается волна ледяного гнева.

– Он не собирается давать показания, ни против себя, ни в свою защиту, – продолжает мракоборец, и я ощущаю легкое волнение, будто знаю, к чему он ведет.

– Это значит…

– Его будут судить, как Стояна.

– То есть?

– Как пособника и идейного вдохновителя убийства двенадцати человек с целью проведения запрещенного ритуала и покушения на жизни и свободу воли тебя, Малфоя и меня.

– И… сколько ему светит за этот списочек?

Гарри молчит и только выразительно смотрит на меня.

– А сколько бы ты дала? – наконец спрашивает он.

– Пожизненное, – без колебаний отвечаю я.

Он кивает.

– Но… это же… Гарри, он, конечно, идиот, но только по глупости в это и ввязался! Он… он ведь пытался меня спасти: помнишь тот пояс, ну, тот, в котором был псевдо-Веритесарум и закрепитель ипостаси? Ведь это Ваня, Ваня его на меня надел! Я уверена… он надеялся, что я что-нибудь придумаю. Вас он, конечно, не хотел спасти, но он… да просто идиот!

– Ну, пока он сам в этом не признается, мы ничего не можем сделать.

– Не признается, что он идиот? – не удерживаюсь от неуместной шутки я.

– И в этом тоже, – а вот Гарри предельно серьезен. – Понимаешь, в чем дело: все, кого поймали, валят вину на Стояна, мол они были под влиянием Империуса, старая песенка, выяснилось, что Стоян располагал волшебной палочкой и даже мог колдовать, однако велики сомнения, что он держал стольких Империусом, тогда ритуал выглядит бессмысленно. И некоторые это понимают, перекладывая вину на Ваню, как на ближайшего его сподвижника. Конечно, я попытаюсь продвинуть проверку информации Веритесарумом, но до конца не выявлено его влияние на оборотней, как… на не совсем человеческих существ. В любом случае, если Ваня будет молчать… ему ничего не поможет.

– И ты мне это рассказываешь, потому что…

– Поговори с ним. Если кто и сможет убедить его, так это ты. Он не выглядит законченным подонком, хотя внешность, конечно, обманчива, но все-таки…

– Ты… ты слишком добрый, Гарри. Почему… почему ты делаешь это для ублюдка, который хотел тебя убить?

– Я просто… – он улыбается, по-доброму, как умеют только люди, похожие на него, – просто один из тех идиотов, которым пока не плевать на правосудие. Система разбираться не будет, но мы ведь часть системы. Если я, глава мракоборцев, не буду подавать пример, то кто?

Наверное, такие, как он, и меняют мир.

– Я поговорю с ним. Только едва ли он станет слушать.

– Кого, если не тебя, – усмехается Гарри.