Текст книги "Talk to me (Поговори со мной) (СИ)"

Автор книги: Evelyn_Lovebridge

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Тебе – да, а для потомков – как-то некрасиво получится. Гордись, Ева, ты войдешь в историю: оборотень, добровольно положивший себя на алтарь ради блага многих.

– Добровольно?! Блага?! – возмущаюсь я. – Ну ты и… – мой лексикон явно не располагает нужным количеством неприличествующих девушке ругательств, но так хорошо подошедших бы ситуации. – Поздравляю, всех смог обмануть! Ваня, ну тебе-то он как мозги задурил?! – отчаявшись, кричу я, глядя на отвернувшегося парня.

– Но-но! – усмехается Стоян. – Иван сам все прекрасно понимает. Да, он принес большую жертву – годы разлуки с кровным братом и… женщиной, которую любил. Последняя, впрочем, не жертва. Ты испытания не прошла. Вот видишь, Иван, а ты настаивал, чтобы мы посвятили ее в наши планы! Да она сдала бы нас Северенко еще до пожара и Егора к себе под крылышко перетянула. Ее незнанье ни о чем для нас – благо. Хотя жаль, что Егор рос в ненависти к оборотням… Раздевайся, к ритуалу ты должна быть готова заблаговременно. Он будет на рассвете.

Рукоять ножа дрожит под накрывающей его ладонью.Четыре часа. За четыре часа у Стояна нет шансов найти новую жертву. Наверное. Хотя этот ублюдок, как пить дать, держит кого-то в запасе. И тогда все мы трое погибнем просто так, и не попробовав сопротивляться. Нет, у меня не хватит смелости, никогда бы не хватило. Потому сейчас придется подчиниться.

Что снять первым я и не знаю – ни одним предметом нижнего белья похитители меня не облагодетельствовали. Поколебавшись немного, решаю все-таки остановиться на джинсах, потому что длинная мужская рубаха прикроет наготу на полминуты дольше. Ее расстегиваю неуверенно, нарочито медленно и, отвернувшись ото всех, бросаю на пол, еще пытаясь прикрыться.

– А это что? – явно не сдержавшись, шипит Стоян.

Широкими нетерпеливыми шагами он подходит ко мне и, не обратив внимания на открывшиеся девичьи прелести, дергает меня за пояс с зельями. А вот это интересный поворот! Между мыслями о том, как будет проходить ритуал, я иногда задумывалась, почему мне оставили пояс. Судя по виду мужчины, кто-то пошел против его приказа. Как бы тих ни был рык, сорвавшийся с его губ, оборотни наверняка услышали.

– Иван, – тихим и оттого еще более угрожающим голосом зовет Стоян. – Подойди-ка сюда.

Уверена, не только я вижу, как тот бледнеет до полотняного цвета, но все-таки подходит.

– Ну-ка, глянь, что это за зелья, – мужчина передает Ване снятый с меня пояс.

– Я не совсем…

– Ну-ну, справишься, я уверен. Вот это, прозрачное.

– Веритесарум, сыворотка правды, – нервно сглотнув, отвечает Ваня.

– Сыворотка правды… – бормочет Стоян. – А вот это? – вдруг нахмурив брови, он показывает на бутылек с кислотно-оранжевой жидкостью

– Это… – Ваня берет склянку в руки, просматривает на тусклый свечной свет, достает пробку, принюхивается, но, естественно, не узнает. – Понятия не имею. Никогда не встречал это зелье раньше.

Стоян недоверчиво смотрит на него, но явно не решается извести единственный пузырек сыворотки правды на такую проверку.

– Хм… – хмурится он, явно призадумавшись, но затем по лицу пробегает тень удовольствия, которая почему-то совсем его не красит. – Андрей, – обращается Стоян уже к другому колдуну, – приведи мистера Малфоя.

Ох, что-то сейчас будет… Драко, конечно, соврет. Но вот что он придумает?

*Легенда карты – список или таблица условных обозначений на карте с разъяснением их значения. (Прим. Автора)

***

Незнакомец, пришедший за Малфоем, колдовал из рук вон плохо, но сотворить крепкую веревку, связавшую Драко руки за спиной, сумел. Потом они спускались, быстро, на этот раз не утруждаясь петлянием по замку. Оказавшись в подвале, Малфой окинул взглядом собравшихся и остановился на Эве. Девушка была полностью раздета и пыталась хоть как-то прикрыть наготу волосами. Получалось плохо, зато выглядело эффектно.

Не отвлекись Драко на это, никто бы в жизни с такой резвостью не смог влить в него зелье. Уже глотнув и успев испугаться до седин, он сообразил, что это просто вода.

«А может, и не вода», – догадался Малфой, как тут же прозвучал вопрос:

– Что это? – Стоян покачивал перед ним бутылек с яркой жидкостью.

Но непреодолимого желания говорить правду не возникло, и изо рта оная не вырвалась. Драко понял, что у него секунды две-три, чтобы придумать хорошую ложь.

– Зелье, – так и не нашелся он, но выиграл себе еще с четверть минуты.

– Вижу, – прошипел Стоян. – Что за зелье?

– Для силы, – ляпнул Драко, откровенно соблазняя оборотня на то, чтобы принять незнакомую жидкость. Зачем это нужно, Малфой и сам не знал, но здраво рассудил, что не могущий перекинуться оборотень – это большее добро, чем зло. – Зелье принимают, чтобы приумножить действие магических сил, – будто сопротивляясь, не желая выдавать врагу великую тайну, добавил он.

Стоян замер, задрожал, даже дышать стал глубже, будто предвкушал что-то совсем немыслимо прекрасное.

Его ликование прервал тактичный кашель ото входа. Пригибаясь, будто от уже летевших в него стрел (а то и зубов), еще один парень подошел ближе, когда главарь оборотней недовольно поманил его пальцем.

– Что?! – не сдержавшись, закричал Стоян, когда приспешник прошептал ему что-то на ухо, и только Эва, стоявшая совсем уж близко услышала заикающееся: «М-м-мальчишка сбежал».

«Сбежал. Сбежал», – без остановки крутится у меня в голове. Куда? Зачем?

А вот Стоян скорее берет себя в руки, пока я испуганным взглядом смотрю на Драко:

– Дарина, – обращается оборотень к девушке, – займись ей, – и кивает на меня. – Андрей, отведи этого обратно, – на сей раз имеется в виду Драко, – а ты, Иван, пойдем со мной.

Сообщивший дурную весть гонец тоже отправляется вместе со Стояном, и мы с девушкой остаемся одни в подвале. Она осторожно кладет на стоящий рядом с «ванной» стул платье и подталкивает меня к воде. Я бы в полной мере насладилась купаньем и душистым шампунем, если бы не чертова прорва мыслей.

– Нож-то выпустишь? – Дарина чуть касается оружия, в которое я вцепилась мертвой хваткой.

– Нет, – я сжимаю рукоять только сильнее.

Дарина хмыкает, но отобрать оружие не порывается: мы в равных положениях – я оборотень, она оборотень. Даже разомлев от горячей воды, я не выпускаю то, что стало мне боевым клинком. Закончив с омовениями, для Стояна, видимо, не менее ритуальными, чем само жертвоприношение, она еще раз смазывает оставшийся глубоким порез на руке мазью (много менее бережно, чем Ваня) и помогает мне влезть в платье. Красивое, надо сказать. Легкий белый шифон в два слоя по юбке, плотный корсет, соблазнительно открывающий грудь ровно настолько, чтобы можно было дофантазировать, большие рукава-воланы, скрывающие причиненный мной же самой ущерб. Платье, менее всего подходящее, чтобы встретить смерть.

Сколько мы тут провозились? Часа два? Даже волосы уже успели высохнуть, и их стягивают в тугую косу. Дарина последний раз осматривает свое творение и довольно улыбается.

В комнате, куда девушку привели после водных процедур, ожидал только Стоян: гордо расправив плечи, сцепив руки за спиной, он сосредоточенно смотрел в окно, не шелохнувшись ни на миллиметр, когда Ева вошла.

– Где Драко и Гарри? – крепче сжимая нож в руке, спросила она, озираясь.

– В вашей комнате, – не оборачиваясь, ответил Стоян.

– Пусть их приведут сюда! Или меня отведут к ним!

– Довольно, – он повернулся и скучающе посмотрел на нее.

– Я убью себя, – уже привычно стала угрожать она, поднеся нож к горлу. Рука ходуном ходила.

К ее величайшему удивлению, Стоян на провокацию не поддался, только криво усмехнулся.

– Сядь… великомученица. Ты можешь себя убить, но неужели думаешь, что у меня нет запасного варианта? Одна или две девицы умрут – для меня разница не велика. Зато для тебя – огромна. И дружков твоих мне смысла убивать нет. Смогу подчинить их, и на остальных даже сил тратить не придется, они сами все сделают. Так что расслабься.

От слов Стояна ей стало еще хуже, и она, вконец потеряв надежду на лучшее, плюхнулась в кресло-качалку, подобрав под себя ноги. Мужчина хмыкнул и снова вернулся к созерцанию низенького водопада, запружавшего небольшую территорию за замком, а потом речкой уходящего под него.

И что только Иван нашел в этой девчонке? На лицо – абсолютно ничего особенного, разве что губы красивые, да глаза выразительные, но только за счет того, что ее обратили. На тело… ну, есть, за что пощупать, но на вкус Стояна она была полновата. На душу… Перун ей судья, а вот мозгами, по мнению оборотня, славянский бог ее и наделил, и обделил, одарив умением запоминать и делать выводы, но совершенно лишив способности понимать простые жизненные истины. Например, что власть легко покупается, не только за деньги, но и ценой нескольких жизней, тех, кто эту власть у тебя пытается отобрать. Что правда не так уж важна – важно то, можешь ли ты доказать, что не лжешь. Что оборотни совершеннее магов, в конце-то концов!

Ивану удалось это понять. Но как он посмел нарушить приказ?! Неужели, он все еще влюблен в нее? Спустя столько лет… А сколько хороших девушек вокруг него! Да хотя бы Дарину взять: и красавица, и оборотень, не обращенный, по рождению. Уж как она на него ни смотрела, да только Иван всегда сидел и тихо прислушивался, будет ли Ева его вспоминать, что она делает, с кем она. Вот он, волк, преданный своей волчице до конца. Но это вовсе не повод предавать стаю.

Ладно, отправленные за мальчишкой оборотни покончат и со своим бывшим приятелем. Такое нужно пресекать на корню, иначе другой молодняк тоже возьмет моду тявкать на старших. А мальчишку все-таки жаль… Он так хорошо научился использовать свои способности, да и как была бы сладка месть Северенко, когда он увидел бы своего собственного племянника таким оборотнем, которых всегда боялся.

В комнату тихо постучали, и в дверь просунулся Андрей.

– Все готово.

Стоян кивнул и взглянул на часы. До рассвета оставалось не больше получаса. Неужели он вот так и простоял тут столько времени? Стоян вдруг понял, что непрерывно нарезал круги по комнате, а Ева, совсем бледная, наблюдала за ним, судорожно сжимая кухонный нож.

– Пора, – холодно объявил он, и девушка вжалась в кресло еще больше, невольно схватившись за подлокотник.

В подвале так же зябко, как и пару часов назад, впрочем, здесь, наверное, всегда одна температура. Но запах… Великий Перун, у меня ноги сразу подкашиваются от резкого вкуса металла, который услужливо перескакивает из воздуха прямо на язык. Только сейчас я замечаю, что ямы вырыты не просто в случайном порядке, а складываются в идеальный круг. В каждой яме – кровь, не до краев, конечно, из человека больше пяти-шести литров не выжмешь, но впечатления все равно не самые приятные. Круглая яма по центру (та самая, в которой меня купали) накрыта прямоугольной каменной плитой, так что по бокам остаются зазоры, и видно, что желобки из меньших ямок, пока перекрытые мечами, как затычками, ведут прямо в нее. В свете свечей поблескивают кандалы, впаянные в каменную плиту.

К этой яме меня совсем невежливо и подталкивает один из пособников Стояна. Обреченным взглядом мне удается найти Драко и Гарри, к которым приставлены еще двое оборотней, но со скрученными за спиной руками и связанными ногами далеко не убежишь и многого не сделаешь. Мои руки и ноги тоже через полминуты оказываются в кандалах, судя по жжению – с примесью серебра. Сволочь, и напоследок поиздеваться решил!

Прежде чем начать, Стоян достает из-за пазухи склянку с ярко-оранжевым зельем, откупоривает ее и делает глоток. Он чуть напрягается, взявшись за рот, будто его сейчас стошнит. Ну, не все же мне одной мучиться! Однако радости хватает ровно до того момента, как остатки зелья заливаются в мое горло, и по телу прокатывается неприятная щемящая слабость. Если минуту назад у меня еще был шанс в последний момент перекинуться и показать клыки, то без своей второй ипостаси я беспомощный котенок.

– За круги никому не заходить! – властно велит Стоян. – Убью на месте любого, кто нарушит приказ!

Конечно, его приспешники все идиоты, раз на такое подписались, но настолько дураков нет. Он встает в моем изголовье и, подняв руки, начинает ритуал шипящим речитативом. Большинство заклинаний имеют латинские корни, а вот славяне больше баловались жертвоприношениями, поэтому слова Стояна, к своему ужасу, я могу разобрать. Круг очерчивает полоса красного света, жуткого, как положено. Стоян по очереди вынимает мечи и неглубоко втыкает их вокруг главного жертвенника, давая крови по желобкам стечь в яму подо мной. Скоро в эту кашу примешается и моя, если не тушка, так кровь точно. Я не пытаюсь остановить горячие слезы, скатывающиеся к ушам. Даже бояться я уже устала, просто хочу, чтобы это поскорее кончилось. Будто душа, слабая и хрупкая, готова сдаться и улететь, как последний лист на осеннем дереве.

Закончив с мечами, Стоян, словно дешевый иллюзионист, достает из рукава хорошо наточенный кинжал, ядовито поблескивающий серебром. Острие проходится по шее, начертав первую руну. Я шумно выдыхаю и закрываю глаза, пытаясь абстрагироваться и лучше сосредоточиться на клокотании крови в ушах. Однако даже я не могу игнорировать яростный «бабах», от которого земля под нами начинает сотрясаться и пыль заполоняет подвал.

– Гарри Поттер… – отдаленным эхо доноситься сверху.

– РОН!! – кричит в ответ Гарри, судя по звуку, дав своему охраннику хороший пендель под зад.

Свет, розовато-оранжевый, рассветный врывается в подвал вместе с пробирающим до костей свежим воздухом, резко контрастирующим с леденящей затхлостью подвала. Все разом сливается в общий гром начинающейся битвы, и это уже победа, потому что закончить ритуал Стоян не успеет. Даже если просто чиркнет сейчас по моему горлу ножом и прольет кровь тринадцатой жертвы. Впервые я вижу его растерянным – он будто пытается решить: сначала дорисовать на мне символы или сразу добить. За ограниченностью времени выбирает последнее, но и того не успевает, потому что кто-то уже заступил за линию, отчего она сразу погасает, да и заклинание, что зеленой стрелой пролетает над макушкой едва успевшего увернуться Стояна, ему хорошо известно.

Звериный рык сходит с его губ, и я узнаю это выражение лица – оборотня, готового перекинуться. Не тут-то было! Зелье варил Наставник, а значит, ошибки быть не может – закрепитель ипостаси крепко продержит в человеческом обличье нас обоих еще пару часов. От очередного брошенного в него заклинания Стоян отлетает от меня на пару метров.

Тогда есть полминутки. Освободиться от цепей мне даже в волчьем обличье было бы непросто, а уж в человечьем – подавно. Еще больше мешает идиотское платье в пол. По мне, так всю информацию о ритуалах надо уничтожить, чтобы ее не существовало, как класса!

– Редукто! – слышу я голос Драко, уже успевшего освободиться и где-то разжиться волшебной палочкой, и заклинание едва не прилетает мне в голову, благо, я вовремя успеваю подставить наручник на сбитом в кровь правом запястье.

Отлично! Освобожденной рукой подтягиваю ближайший меч. Мое резвое намерение перерубить им остальные цепи разбивается о тот простой факт, что не только меч сделан из закаленной стали, к тому же, рубить цепи на одной руке вполоборота, простите за тавтологию, не с руки. Следующее заклинание прилетает уже в цепь на правой ноге. Хоть голова и была в безопасности, я все равно вздрагиваю.

– Да предупреждать же надо! – с паникой в голосе злобно кричу я, глядя на Драко, который возвращает мне надменный взгляд, мол, помог, как сумел, не жалуйся.

Но дальше не проще. Пока я пытаюсь извернуться и освободиться от оставшихся цепей, ко мне быстрыми шагами направляется разъяренный Стоян.

– ТЫ! – громыхает он, занося меч, но двумя руками, хоть и с трудом мне удается блокировать удар.

– На помощь! – срывается с губ, потому что сбежать от боя я при всем желании не смогу.

Приходит оная, кажется, со стороны Рона Уизли – именно его рыжую шевелюру я успеваю углядеть, прежде чем валюсь с жертвенного алтаря, все еще привязанная к нему за одну ногу. Там, где секунду назад была моя шея, приземляется острый клинок, навсегда разделив длинную медно-золотистую косу с ее хозяйкой. Я едва успеваю уцепиться за рукояти мечей у края «ванны», но все равно плюхаюсь одной ногой в кровь, и оставшиеся на лодыжке металлические оковы живо тянут меня вниз.

Лезвие вошло в камень сантиметра на три, и теперь Стояну придется попотеть, чтобы его вытащить. Впрочем, зачем так париться, если вокруг меня еще десяток клинков? Сила просыпается во мне, наверное, от паники. А может, это волчице нипочем никакое зелье. Плеснув Стояну в глаза кровью и прибавив к ней горсть пыли, мне удается обезопасить себя от ополоумевшего от гнева оборотня на пол спасительных минуты. Пожертвовав две секунды на раздумье, понимаю, что бить нужно в камень, а не в цепь. В три могучих удара отдираю оковы с куском булыжника от всего массива и, неуклюже поднявшись, делаю первый шаг к долгожданной свободе.

– Куда собралась? – шипит грозный голос прямо в ухо, а сильные мужские руки перехватывают за талию.

Недолго думая, я бью в солнечное сплетение локтем, и короткой секунды ослабленной хватки как раз достаточно, чтобы выбраться и принять боевую позицию. Была светлая мысль завладеть палочкой, но поздняк метаться.

Перекинуться ни у одного из нас возможности нет, из оружия у Стояна тоже только меч, значит, мы более или менее на равных. Если можно сравнить физическую подготовку измученной девчушки и крепкого взрослого мужчины. Он выпрямляется и неторопливо поднимает клинок в воздух, не спеша нанести удар, зная, что с промедлением каждый взмах будет бить по мне сильнее.

Но и я учусь контролировать себя, выжидать удобный момент. Он представляется, когда кто-то из мракоборцев обваливает колонну, и подвал утопает во взметнувшейся в воздух пыли и каменных обломках. Пока Стоян не успел протереть глаза, я резко наношу удар, пытаясь выбить у него меч. Кандалы мешаются, и мужчина с легкостью отбивает, да и чего тут удивляться – волчьи инстинкты при нем так же, как и при мне. Хуже то, что сил у него намного больше. С разворота он отбивает удар, отправляя мой меч на несколько метров в бок, а саму меня на пол. Это до боли напоминает мне тренировочную схватку с Анджелиной, только ставки теперь больше. Быстро, насколько позволяет мне ноющее от ран и порезов тело и впивающееся в руки и ноги железо, я перекатываюсь по полу, усыпанному щебнем и осколками, прячась за другой бьющейся парой. Рон, кажется, чисто на автомате прикрывает меня, посылая в перерыве сражения с волком заклинание в Стояна. Увы, тот уворачивается с легкостью, которой бы позавидовал эквилибрист.

Где же? Где же? Пыль оседает на пол, постепенно возвращая всем возможность видеть и одновременно покрывая слоем сталь клинка, так что его уже незаметно среди валунов. Дрожащими руками я пытаюсь найти полоску холодного металла, который, предположительно, меня защитит. Ползу между сражающимися, едва успевая пригибать голову от летящих заклинаний и клыков рассвирепевших оборотней. Почти как игра в кошки-мышки. Но страшнее. Восторг от того, что я наконец нашарила рукоять, мгновенно сменяется страхом от хруста щебня за спиной, кровь сильнее клокочет в виске, свист возле уха, но я успеваю поднять клинок и блокировать удар. Стоян разгневан: он и подумать не мог, что какая-то девчонка сможет порушить его гениальный план.

Давить сверху, конечно, удобнее, но у меня площадь опоры больше, поэтому, когда я резко выворачиваюсь из-под его меча, он не только рассекает плечо о мое лезвие, но и шлепается на пол, чуть не угодив под раздачу собственного клинка. Но уже через мгновение он поднимается и идет в атаку, не дав мне передохнуть. Серия выпадов, и я оказываюсь в шаге от стены – бежать дальше некуда.

И все же гнев – плохой советчик. Он вселяет в душу беспокойство. Беспокойство тупит клинок, ослабляет защиту. Стоян делает еще один, особенно резкий выпад, который мне не отразить. Я успеваю лишь дернуть плечом назад и развернуться на девяносто градусов, так что рука с мечом для балансировки неустойчивого положения сама собой уходит еще больше в сторону Стояна. Его лезвие, полоснув по моей левой руке, на несколько сантиметров врезается в камень.

Наверное, только секунды через две-три я понимаю, что мир для меня в прямом смысле слова замер. Я стою и безумными глазами смотрю на клинок, который должен был войти точнехонько в мое сердце. А еще вдруг осознаю, что Стоян тоже не двигается. Оборачиваюсь на него, уже почти дергаю на себя меч и… замираю в ту же секунду, как вижу его побледневшее лицо и широко распахнутые темные глаза. На сухих, покрытых пылью губах Стояна свежая красная кровь, которой становится все больше и больше. Он надрывно кашляет, не отрывая от меня пустеющего взгляда. Даже на черной мантии видно расползающееся мокрое пятно.

Я попала неожиданно точно – судя по судорожным хрипам, напрочь пробив легкое и, видимо, задев сердце.

Но, по мнению Стояна, это еще далеко не конец. Собрав последние силы, он рывком выдергивает меч из камня, и я наблюдаю, как в замедленной съемке, клинок, приближающийся к моему горлу.

====== Глава 27. Посмертная ======

Драко знал, что ему нужно всего три секунды: одна – определиться с заклинанием, вторая – бросить его, третья – чтобы оно долетело. Жаль, что лезвие, зависшее над Эвой, давало только одну. И потратил ее Малфой совершенно бестолково: инстинктивно дернулся к девушке и выкрикнул «Эва!», даже не задумавшись, что оборотень, с которым он сражался, может повалить задумчивого его на землю. Но вместо этого волк использовал секунду на благо: перед Драко пронеслась серая тень и в один прыжок повалила Стояна на землю. Меч с лязгом приземлился перед Эвой, и рукоять ее собственного клинка выпала из дрожащих рук.

Прижимающий мужчину к земле оборотень выворотом наизнанку превратился в крепкого юношу с волосами соломенного цвета.

– И ты, Брут… – прохрипел Стоян едва слышно и уронил голову на бок, так и не закрыв глаза.

Пустыми стекляшками теперь они смотрели на Эву. Это было последней каплей для нее, измученной скорее морально, чем физически, и девушка сначала медленно опустилась на колени, а потом мешком повалилась на пол, как намокшая тряпичная кукла.

Неизвестно, сколько бы еще продолжалась битва, но кто-то из оборотней заметил поверженного предводителя и дал отчаянный потерянный клич, недвусмысленно истолкованный стаей как знак к отступлению. Одних волков сразу повалили на землю, другие рванулись бежать, и мракоборцы бросились в погоню. Оцепенение еще не спало с Драко, но он на автомате солдата в бою опутал горе-героя Ваню, метнув в него заклинанием. Тот упорно выворачивался, но без палочки сделать ничего не мог, а клыки применить, может, и не постеснялся бы, но боялся, что хрупкий во время превращения хребет переломят без раздумий. Как только Малфой подошел к Эве, перевернул ее и, сдвинув тяжелые кандалы, дрожащей рукой нащупал пульс под тонкой кожей запястья, Ваня притих, даже дышать перестал.

Венка сильно, настойчиво отбивала ритм, давая понять: ее обладательница не сдастся.

«Тебя, пожалуй, убьешь», – с облегчением (да таким, будто с его плеч сняли всю тяжесть мира) подумал Драко, убрал налипшие на лоб девушки волосы и, будто на секунду забывшись, прижал ее к себе, поцеловав макушку.

– Она… – прохрипел Ваня, напряженно сведя брови и подаваясь вперед.

– Жива, – тут же очнувшись, отрезал Малфой и чересчур резко прислонил девушку к стене, но Ваня сразу расслабился, откинувшись на спину.

Драко осмотрелся, так и не отходя от Эвы. Мракоборцы выгоняли поверженных оборотней на свет божий, помогали выбираться раненым. Ну, и ее, наверное, кто-нибудь вытащит… Он немного подумал.

– Вставай, – велел он Ване, махнув на него палочкой.

Тот бы не смог подняться, даже неуклюже, если бы не свободные ноги.

– На выход, – Драко кивнул головой на лестницу, но Ваня не сдвинулся с места, продолжая смотреть на Эву, но ни слова ни говоря.

Малфой демонстративно резко, но вместе с тем очень аккуратно снял с нее тяжелые кандалы и поднял девушку на ноги, собираясь уже нести ее, но она слабо мотнула головой и приоткрыла глаза. Смутившись, Драко чуть было не отпустил ее, но вовремя понял, что на своих двоих она может и не удержаться.

Вата. И тело, и голова, словно туда набили вату с опилками. Слава Перуну, меня поддерживают чьи-то руки.

– Идти можешь? – сурово спрашивает Драко.

Услышав интонацию, я выпрямляюсь и почти твердо отвечаю: «Да». Будь у меня хоть нога сломана, я ответила бы «Да». Ваня уже бредет к выходу, еще поглядывая на меня, но, видимо, поняв, что больше мне ничего не угрожает. Неуверенными шагами я тоже двигаюсь к лестнице, держась стеночки, цепляясь за выступающие камни на выщербленной заклинаниями кладке. Уже у выхода что-то заставляет меня обернуться, и взгляд сразу выцепляет тело Стояна, отчего я вся замираю, моментально напрягшись. Драко хмурит брови – мол, чего встала? – и смотрит туда же, на всякий случай удобнее перехватив палочку. Поэтому, как красочно мой желудок реагирует на представшую глазам сцену, он видит только, когда действо уже кончилось. Впрочем, удержать меня поперек талии, чтобы я не сверзилась со ступеней, давно уже лишенных перил, он успевает. Драко качает головой, будто говоря: «Уж какой из тебя мракоборец».

Тем не менее, дальше помогать он мне не спешит, решив (и не прогадав), что его ледяной взгляд послужит лучшей мотивацией подняться самой и выбраться в конце концов из подвала. Иду я медленно, путаясь в пропитавшейся кровью юбке платья, с большей охотой я доползла бы, но гордость не позволяет. Выйдя на свет, уже не заботясь, как Драко на меня посмотрит и что подумает, я сажусь на траву, тяжело вдыхая прохладный воздух. Убедившись, что я не помру прямо тут и, если все-таки соберусь, то найдется колдомедик, который и с того света вытащит, Драко сам отправляется к маленькому шатру, где целители раздают зелья, заклинанья и мысленные пендели молодым нерадивыми мракоборцам, невесть как сдавшим экзамен, но не могущим даже небольшой укус залечить. Невдалеке стоит Гарри, которому докладывается юнец, видимо, более удачливый, чем его коллеги, потому как отделался он лишь парой царапин, теперь с гордостью демонстрируемых главе отдела.

Он так спокоен, хладнокровен… неужели он не понимает, что десять минут назад прервалась жизнь? Пусть подлого, отвратительного, но… ведь он дышал, о чем-то думал. Великий Перун, я убила человека…

Мысль эта захлестывает все сильнее и сильнее, вызывая головокружение. Воды…

Низенький водопад весело журчит, неся свои воды вниз, образуя на земле запруду, которая тянется под стену замка. На негнущихся ногах я встаю и дохожу до манящей прохлады, встаю под воду… и судорожно громко вдыхаю, словно в последний раз, когда ледяные струи режущими иголками проходятся по разгоряченной коже, омывают вмиг прилипшее к телу платье. Розовые разводы струятся по воде, оставляя на ткани только бурые пятна, вымыть которые может разве что магия. Рана на левой руке и руна на шее кровят, добавляя алого цвета, но я только сильнее растираю себя, пытаясь смыть…

Холодно. Это освежает, прочищает мозги, но, к сожалению, не избавляет меня от способности осознавать всю ту же страшную мысль: я только что убила человека. Я все возвращаюсь и возвращаюсь к секунде, когда металл с характерным чавканьем, осознанным уже потом, пронзил его тело, и красная пузырящаяся кровь на губах, и глаза…

– Эва, – тихо зовет подошедший Гарри, – ты… в порядке?

Звучит до жути глупо, и он наверняка это знает, но зато понятия не имеет, как начать неловкий разговор. Медленно повернув голову, я нервно усмехаюсь и опускаюсь на бережок. На плечи мне ложится одеяло.

– Визу мне точно больше не откроют, – захожусь немного истерическим смехом и шоркаю платье, пытаясь отмыть его от крови, а одеяло падает с плеч.

– Чего? – Гарри замирает с ним в руках, собираясь снова накрыть меня.

– Ну, после того, как я тут человека угрохала, – объясняю я, но Гарри продолжает тупо на меня таращиться. – Не важно, – машу я рукой. – Просто пыталась пошутить.

Гарри явно силится понять, в чем тут шутка, но мой особенно тонкий юмор для него не доступен.

– Ты… ты ведь защищалась, – он наконец накидывает одеяло на мои плечи.

– Да… – получается как-то отстранено, потому что в голове зреет внезапный вопрос: – Ты когда-нибудь убивал?

– Нет, – честно признается Гарри. По нему сразу видно, что он всегда предпочитает сохранять жизнь, даже отъявленным мразям, в надежде, что тюрьма сможет их перевоспитать.

– А Темный Лорд?

– По нему его собственное заклинание отрекошетило.

– Значит, ты не при чем… – бурчу себе в нос, комкая траву.

– Слушай… да не переживай ты так. Он был тем еще подонком, чтобы его жал…

– Я хотела его убить, – внезапно, даже для самой себя, отрезаю я. – За то, что он из меня монстра сделал. Я так долго хотела найти его… чтобы убить. Не просто Авадой кинуть, неееет. Я бы растянула удовольствие: связала, а потом бы мучила Круциатусом, чтобы он знал, каково это – биться в агонии. Может, и клыки бы в ход пустила. И только потом бы убила. Но я никогда не думала… что через меч почувствую, как у него бьется сердце. Что… увижу взгляд… гаснущий. Раз… и пф…

Гарри молча смотрит на меня, с отвращением даже, не находя слов на такое признание. Словно сейчас меня свяжут путы, и я окажусь в Азкабане вместе с преступниками…

– Ева! – раздается радостный мальчишечий крик.

С разбегу на меня налетает Егор, крепко сжимая в объятия. Я ошарашено смотрю на него, неуверенно смыкаю руки вокруг его торса и… начинаю плакать. Гарри тактично отворачивается – ему не нужно объяснять, что это слезы облегчения, а вот мой мальчик сразу тушуется.

– Ну ты чего… – бормочет он. – Ну, Ев. Герои не плачут.

– Мужчины не плачут, – поправляю я, отрываясь от него и утирая слезы.

К нам походит Рон, даже его предплечье перевязано, даром, что не первый бой. Что ж тогда остальные…

– Он у тебя молодчина, – мужчина хлопает Егора по плечу.

– Но… как? Как вы вообще нас нашли? – растерянно спрашиваю я, понявшая все уже давно где-то на уровне подсознания, но никак не способная уложить понимание в мысли.

– Ну, герой? – Рон вопросительно смотрит на Егора.

Тот сначала заливается краской и опускает глаза, а потом виновато глядит на меня и заговаривает по-английски:

– Ты это… прости меня, ладно? Что я тебе сразу не поверил. Я просто когда увидел… как ты с этим… ну… я так разозлился! А когда ты сказала, что Стоян тебя убить хочет, я… тоже не поверил! Весь вечер лежал и думал, собирался уже пойти к нему, как вдруг Ванин голос услышал. Он велел тебе: «Идем». А потом ты… ну, то, что ты ему сказала… а он не отрицал. Я… я сначала просто прогуляться вышел, мысли проветрить. В лес уже далеко зашел… и… Стоян заговорил. Он мне совсем другое рассказывал! Что ты всегда помогала и за них была, а на попятную только из-за этого своего пошла. Я подумал, подумал и понял, что тут ловить нечего, надо за подмогой бежать. Не знал, куда рвануть, побежал сначала домой, за палочкой, а оттуда трансгрессировал в Косой переулок.