Текст книги "На том стоим (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
Жанры:
Прочая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
Пока женщины выкладывали друг другу новости, Арктурус Блэк философически качал головой и незаметно для супруги добавлял в чай бренди.
На веранду плюхнулся ещё один персик.
Нарцисса вздрогнула. Её не интересовали скучные беседы, а изображать вежливый интерес было больше невмоготу. У всех за столом было одинаковое выражение лица, словно отлитое из одной формы. Нарцисса поднялась, чтобы уйти, как вдруг мать произнесла небрежным тоном:
– Подумайте только, на днях я видела ужасную картину, – Друэлла поморщилась. – Мы как раз вернулись с континента. Девушка, ясное дело, маглорождённая, верхом на ужасной магловской машине – уж не знаю, как там они называют этих железных монстров…
– Да, да, – закивал Сигнус, выпуская облачко дыма изо рта. – Мерлин и Моргана! Рычит словно зверь, оранжевый глаз спереди, весь в железе.
– С ней был молодой человек, – сообщила Друэлла, – наверняка, не лучшего происхождения. Они имели наглость налететь на нас на этом чудовище в Косом переулке, помахали руками и расхохотались. Затем этот их монстр на двух колёсах…
Вальбурга сделала поспешный глоток обжигающего чая, закашлялась и переглянулась с Орионом.
–… обдал нас струёй чёрного вонючего дыма! Жаль, я не разглядела лиц. Куда смотрят родители?
Нарцисса смущённо улыбнулась, а дядя не смог сдержать смешок, взглянув на родственницу поверх газеты.
– Тебя это веселит, Орион? – сведя брови, сурово спросил Сигнус.
– Это нервное.
– И это лишь один пример приспособления магловского устройства к магической бытности. Ещё с тех самых пор, как Нобби Лич занял пост министра магии… – пустилась в воспоминания Друэлла.
– Пойду, поищу Регулуса, – поспешно сказала Нарцисса.
– Моя девочка, ты так же далека от политики, как это жаркое лето от приятной английской прохлады. С погодой что-то не то творится. Ах, не то!
– Если тебе так жарко, Друэлла, просто прекрати заматываться в шаль! – громыхнул Арктурус.
Друэлла оскорблённо охнула.
Нарцисса поцеловала её в щёку и быстро покинула веранду.
Она уже знала, где найдёт кузена.
По нарядной игрушечной крыше беседки то и дело стучали падающие жёлуди. Под дубом разрослись ажурные кроны робиний. Под вечер их белоснежные соцветия окрасились в цвета заката, розовея среди светло-зелёных листьев.
В такт падающим желудям по деревянному полу застучали каблуки Нарциссы.
При родителях она шутила и смеялась, хотя Регулус видел – её что-то беспокоит. Нарцисса улыбнулась, увидев его, и села рядом, прикрыв глаза.
– В моей комнате что-то жужжит в шторах, – прошептала Нарцисса, чтобы сказать хоть что-то. – А я всегда говорила, что там кто-то есть, но мне никто не верил.
– Скорее всего, лишь полудохлый докси, а шуму ты подняла, словно там за шторой таится грим, – усмехнулся Регулус, откладывая книгу. – Посмотрим?
Нарцисса кивнула.
Ей не хватало этого. Детской непосредственности. Совсем скоро она выйдет замуж, и у неё не будет больше времени на глупости и шалости. Она станет леди Малфой.
А пока… Ведь Регулус её хорошо знает и не будет над ней смеяться. С ней будет, а без неё – нет.
Комната Нарциссы была самой светлой в доме. Нежно голубые стены, высокий потолок, на котором растянулось наколдованное небо с пушистыми облаками. У окна рядом с лакированным столиком, будто сошедшим с картинки книжки сказок, стояло большое зеркало в богатой раме.
– Слышишь, – шепнула Нарцисса, округлив глаза.
Регулус прислушался: в шторе кто-то шевелился.
– И ты даже не пыталась узнать, что там? – спросил он.
– Шутишь что ли?!
– А палочка тебе на что? – проворчал Регулус. – Если это и впрямь грюмошмель, мы можем подманить его стеблем крапивы, но сомневаюсь, что это он.
Существо за шторой словно услышало их и тревожно дёрнулось.
– Мне кажется, я знаю, кто там, – с серьёзной миной сказал Регулус, подкравшись к шторе. Он потянул за бархатную ткань.
Раздался сдавленный писк, и на ковёр свалился маленький пушистый комочек.
Нарцисса подошла ближе, разглядывая существо бежевого цвета.
– Какой страшный и жирный грюмошмель, аж жуть берёт, – издевательски протянул Регулус и скорчил гримасу, очень похоже изображая ужас, промелькнувший мгновение назад на лице Нарциссы.
– Я возьму его себе.
– Где-то я слышал, что они слизывают сопли и слюни у спящих волшебников, – невзначай упомянул Регулус. – Бери его. Люциусу понравится.
Нарцисса тряхнула волосами, поднимая на ладони клубкопуха.
– Не слушай его, он злой и вредный!
Регулус закатил глаза и разочарованно выдохнул.
– Как не стыдно врать?
– Это ваш с Сириусом подарочек, я помню. Вы подкладывали мне его в пудреницу!
– Наверное, это он. Кто знает, сколько живут эти малявки?
*
Несколько дней спустя утром во время завтрака на воздухе Вальбурга Блэк была до крайности взволнована. Волдеморт хотел поближе познакомиться с детьми своих идейных сторонников, и Беллатриса лично поручилась за всё семейство Блэков.
Волдеморт отличался странной любовью к посещениям родовых гнёзд магической аристократии. Лето только вступило в свои права, а его уже приняли у себя, казалось, все: Нотты, Розье, Кэрроу…
И вот настал день Блэков. В Гриммо-хаусе началась форменная суматоха.
Столпы светского чистокровного общества Вальбурга и Друэлла обсуждали необходимые приготовления к званому ужину. Орион хранил царственное молчание. Волшебный воздух явно пошёл ему на пользу, и здоровье к мистеру Блэку стало возвращаться. Арктурус ходил по дому пунцовым от негодования, не потому что не одобрял ужин, ему претило то, что его поместьем распорядилась какая-то девчонка.
Регулус неторопливо перелистывал страницы столетнего талмуда, принесённого Беллатрисой. Она взялась за внешкольное образование двоюродного брата с особым усердием.
Нарцисса сидела рядом и неохотно поглощала приготовленные домовиками оладьи. О ней все забыли в последние дни, и она была раздосадована.
Нарцисса страстно желала, чтобы этот вечер скорее прошёл. И тогда всё вокруг неё снова вернётся на круги своя, успокоится. Её свадьба опять станет главным событием, обсуждаемым в этом доме, а все эти глупые разговоры о Магической войне, законах, политике и репрессиях чистокровных прекратятся.
Скучающий рядом Регулус записал что-то в тетрадку и звучно захлопнул книгу. Кикимер тут же подсунул ему другую. Никак Белла и здесь поработала, науськав домовика.
Нарцисса покосилась на название.
«Волхование всех презлейшее»
Очередной том, где описываются какие-нибудь гадкие приёмчики тёмной магии. Какая скука, не иначе Регулус превратился в зануду, помешанного на тонкостях магии, которую всё равно никогда не решится испытать.
Сад был готов встречать гостей. На деревьях разместились цветные фонарики. Белые дубовые столы и скамейки аккуратно расставлены на площадке возле дома. Вечером здесь будет волшебно.
Это могло бы обрадовать Нарциссу, но она знала, что всё это сделано для приёма человека, которого она откровенно боялась. Можно было сослаться больной и не вылезать вечером из постели. Но на ужин должны были прибыть Малфои, а юной мисс Блэк не терпелось снова увидеть будущего супруга. Малфои давно поддерживали Волдеморта, и Люциус как-то шепнул Нарциссе, что является особо приближённой персоной к величайшему магу.
Не то чтобы Нарцисса в это поверила, но, по крайне мере, чёрная уродливая метка на предплечье Люциуса имелась. Носить такую стало нынче модно. Мистер Паркинсон и родственники по матери – Розье уже обзавелись метками. В комплекте шли чёрные мантии и чудовищные маски. И что же теперь? Неужели весь этот праздничный ужин, фонарики, сверкающий как стекло паркет и столы нужны лишь для того, что бы Регулус обзавёлся всем тем же?
*
– Прекрасный дом, – сказал Волдеморт, отмечая старания хозяев.
Нарциссу он удостоил мимолётным взглядом.
Белла всё время улыбалась своей раздражающей гаденькой улыбочкой, и при появлении Малфоев, которых, к слову, дед Арктурус на дух не переносил, лишь пренебрежительно хмыкнула.
– Старик ещё ничего, старая школа, а вот женишок твой, Цисси, ни рыба ни мясо. Не знаю, что такого в нём нашёл Повелитель.
«Значит, это правда! – удивилась Нарцисса. – Люциус и впрямь входит в ближний круг Волдеморта». Радоваться этому или огорчаться – она ещё не решила.
Родители улыбались. Мистер Арктурус соревновался в громкости голоса с отцом Люциуса. Мелания Блэк тщетно пыталась успокоить столкнувшихся нос к носу упрямых мужчин. Дядя был зловеще молчалив, а тётя, наоборот, была неожиданно мила со всеми, даже с теми, кого в тайне терпеть не могла.
Весь вечер Нарцисса танцевала, смеялась и веселилась, радуясь про себя, что напрасно опасалась. Вечер совсем не был плох.
Между гостями сновали домовые эльфы, со своих портретов на стенах в холле миролюбиво взирали предки, играла приятная музыка, а дорогая люстра, не уступающая по размерам хрустальному гиганту Малфой-мэнора, блестела сотней цветных огней.
*
Нарцисса не хотела подслушивать. Она чётко знала, что настоящей благородной леди не стоит заниматься такими вопиюще неприглядными делами. Она с радостью дала бы знать о своём присутствии за спинкой дивана, где искала свою выпавшую из-за пояса палочку, но не смела.
Рудольфус буквально втащил Беллу в комнату и захлопнул дверь.
– Как мне следует понимать твоё поведение?!
– Не кричи на меня! – взъерепенилась Беллатриса.
– Все волшебники, присутствующие в зале, смеются надо мной. Даже в моём присутствии ты продолжаешь льнуть к другому, – устало сказал Лестрейндж.
– Он мой учитель и мой Повелитель, – холодно возразила Белла. – Тёмный Лорд лично обучал меня окклюменции. Он как Бог. Впрочем, тебе не понять.
– Бог? – хмыкнул Рудольфус. – Он не бог, Белла, и ты это знаешь. Он сильный волшебник, но всего лишь человек, как и мы.
– Нет! Он бессмертен, Руди! Бессмертен! Тебе не понять меня, и никому не понять. Это нужно было видеть, – сбивчиво зашептала Белла. – Я была там. Всё происходило на моих глазах. Смертельное заклинание Грюма попало Повелителю в грудь. Он упал навзничь, но поднялся. Он сам сказал мне, что его невозможно убить. Он самый великий волшебник в истории!
– Ты уверена в этом? – нотка сомнения проскользнула в голосе Рудольфуса, и Нарциссе вдруг стало не по себе. Слишком уверенно уж говорила Белла, слишком искренне и эмоционально, словно на самом деле так оно и было. Но это невозможно. Никто не может выжить после Авады Кедавры.
– Уверена, конечно! Хватит дуться на меня, Руди, – сказала Белла, и по ковру зашуршали её юбки. – Мы договаривались с тобой. Любовь женщины – это вся её жизнь. Я посвятила её нашему Повелителю. Но нам с тобой хорошо. Я не люблю тебя, а ты меня. Правда?
– Правда, – тихо ответил Рудольфус.
– Нам хорошо вместе, – сказала Белла и с усмешкой добавила: – Кроме того, где ещё ты найдёшь такого хорошего партнёра для партии в волшебные шахматы? Мы можем сыграть, если хочешь, и сегодня я больше не буду, как ты там вульгарно выразился? Льнуть?
Нарцисса вздрогнула, когда над её головой проплыла сорвавшаяся с места на тумбочке шахматная доска.
– Нет, – раздался голос Рудольфуса. – Я только вернулся из рейда. Я так устал, Белла.
– Ну, если ты устал…
На некоторое время воцарилась тишина.
Нарцисса замерла на мгновение, нашарив под диваном свою палочку, а затем осторожно выглянула из-за спинки софы.
Она увидела свою сестру в чёрном батистовом платье, стоящую к дивану спиной, и почувствовала себя провинившимся ребёнком, совсем как в десять лет, когда стукнула этой же шахматной доской дразнившего её Сириуса по голове.
Беллатриса целовалась с мужем.
Наконец, Рудольфус отстранил от себя жену, странно посмотрел на неё и приподнял её голову за подбородок чуть выше.
– Нет, Белла, в эту игру мы тоже играть не будем.
Он вышел, а Беллатриса ещё долго стояла в комнате, не двигаясь с места.
*
«Неужели он любит её?» – недоумевала Нарцисса. Никак иначе она не могла объяснить отчаянный взгляд Рудольфуса. В любом случае – Белле он был безразличен.
В большом доме Нарцисса не могла больше найти себе места. Сцена, свидетельницей которой она невольно стала, почему-то озадачила.
Она ведь никогда не присматривалась к мужу родной сестры.
Рудольфус был старше Беллы, угрюмый, молчаливый. Лицо его было спокойным, как пруд в саду, хорошим – особенно, когда он улыбался. Но делал это мистер Лестрейндж крайне редко в отличие от его улыбчивого брата Рабастана.
«А вдруг Люциус меня не любит, – размышляла Нарцисса. – Нет, не может этого быть! Любит! Сколько красивых слов говорит… Они кажутся такими искренними! Не может же он так хорошо и ловко лгать? Да и чего ради?»
Нарцисса не совладала с кипучим воображением и прижала руку к груди, где неожиданно закололо. Она яростно тряхнула волосами и, бросив раздражённый взгляд на будущего супруга, гордо удалилась.
Мисс Блэк пару раз прошлась по коридору взад вперёд, заламывая руки.
Сквозь ромбы вставленных в окна стёкол виднелся свет парящих цветных огоньков. Нарцисса следила за ними, облокотившись о подоконник и улыбаясь против воли.
И тут она уловила какое-то движение в конце коридора.
Шаги.
Кто-то шёл сюда и, возможно, не один.
Нарцисса торопливо осмотрелась. На стене за гобеленом с изображением переругивающейся из-за добычи собачьей своры была небольшая ниша. Оставалось только быстро юркнуть туда. Едва она успела спрятаться, как в коридоре появились две тёмные фигуры. Нарцисса видела их через проеденную молью дырку в гобелене.
– Прекрасный замок, – глаза Волдеморта сверкнули. – Древние камни, прочные.
– Так и есть, – ответил ему знакомый молодой голос, и сердце Нарциссы болезненно заныло.
Регулус.
– В это ужасное время каждому хотелось бы иметь такой дом. Крепкий, цельный, точно выточенный из скалы. Признаюсь, у меня никогда такого не было, – странным тоном сказал Волдеморт. – Иногда я задаюсь вопросом… ради чего это всё? Разумеется, война неприятное занятие, но что нам остаётся делать, если власть не желает идти на диалог? Видите ли, Регулус, мне бы не хотелось, чтобы вы лишились всего этого, – он красноречивым жестом обвёл пространство вокруг. – Да, мистер Блэк. Дело не только в защите маглорождённых. Взгляните наружу, – Волдеморт провёл пальцами по оконному цветному стеклу, и оно вмиг исчезло, впустив в коридор вечернюю прохладу и отдалённое эхо смеющихся голосов. – Нелегко с этим будет расстаться, к этому всё идёт. У нас всё отберут. У вас отберут. Вы просто не видели в деле…
– Видел, – резко произнёс Регулус.
Нарцисса с трудом удержала чих, когда ветер колыхнул гобелен, взорвавшийся облачком пыли. Она зажала рот рукой, сощурилась, но всё равно заметила, как опустились плечи Регулуса. Он стоял напротив окна, его волосы растрепались.
– Но ничего ещё не кончено, – Волдеморт обошёл Регулуса, встав с другой стороны, точно змея, обвивающая жертву. – Любовь к родному дому прекрасна! Но одно дело безвольно ждать грозы, которая непременно грянет со стороны рвущегося к полной власти маглонастроенного Министерства, а другое…
Волдеморт замолчал и сочувственно посмотрел на собеседника.
– А что же другое?
Нарцисса едва разобрала прозвучавший вопрос.
– Другое… – продолжил Волдеморт, – бороться за это рядом с теми, кто разделяет эти чувства.
Он постучал палочкой по каменной кладке у оконной рамы.
– Прочные, крепкие. Но согласись, можно сломать любые стены. Любые. Но гораздо сложнее сломать стены, охраняемые сверху… хм… соратниками.
– Да, наверное, – сказал Регулус. – А теперь прошу… Я не знаю, как к вам обращаться. Я слышал, что некоторые называют вас Тёмным Лордом, а кто-то боится вообще как-либо вас называть…
– Тёмным Лордом меня зовут мои друзья, – усмехнулся Волдеморт. – А что до остальных, – он принялся чертить перед собой что-то волшебной палочкой. Букву за буквой. Надпись зависла пламенем в воздухе.
I AM LORD VOLDEMORT
– У каждого волшебника должна быть своя подпись. Она выражает суть колдующего, его личность. Она должна запоминаться, должна быть узнаваема. Имя. Вот всё, что остаётся после смерти. Вы со мной согласны, мистер Блэк?
– Согласен.
– Вы боитесь смерти?
– Да, наверное. Немного. А вы?
– Нет, – резко сказал Лорд, повёл рукой, и надпись осыпалась горсткой пепла. Алое марево погасло. – Последний враг истребится, мистер Блэк.
Регулус взмахнул своей палочкой, и в воздухе появились новые буквы, светящиеся огнём. Их было только три. Их свет озарял пространство.
– Р. А. Б., – Волдеморт удивлённо поднял брови.
– Регулус Арктурус Блэк. Кажется, вы сказали, подпись должна запоминаться.
Лорд скривил губы в лёгкой улыбке.
– А сейчас прошу, Тёмный Лорд, следуйте за мной. Я покажу нашу знаменитую библиотеку.
Когда шаги стихли, Нарцисса высунулась из своего укрытия и оглянулась.
Никого. Погружённый в безмолвие тёмный коридор.
Даже будучи маленькой девочкой, Нарцисса никогда не боялась ходить по этому дому, зная, что здесь с ней ничего плохого не случится.
«Можно сломать любые стены. Да пусть только попробуют! Все, кто осмелится тронуть мою семью, глубоко пожалеют. Я никогда не оставлю свой род, будь я хоть трижды Малфой».
Нарцисса развернулась на месте. Свора гончих собак на гобелене уставилась на неё. Ветер трепал сукно, гоняя по нему волны ткани.
Достав палочку, Нарцисса придирчиво посмотрела на окно, припоминая, как оно в точности выглядело до того, как Волдеморт убрал стекло мановением руки. И тут случилось нечто невероятное.
Раздался негромкий печальный вой грима.
Последний раз такой же Нарцисса слышала несколько лет тому назад, когда Андромеда Блэк навсегда ушла из этого дома.
*
Регулус не осмелился взглянуть на то, что так заинтересовало Тёмного Лорда в книге «Природная знать. Родословная волшебников», непонятно улыбающегося, глядя на кремовые страницы.
– Здесь только чистокровные фамилии?
– Совершенно верно. Здесь в начале, – Регулус указал на богато украшенное движущимися завитушками оглавление, – самые первые волшебные семьи. Потом идут остальные: либо пресёкшиеся по мужской линии, либо недостаточно древние. Вот те самые «священные двадцать восемь» из «Справочника чистокровных волшебников», где значатся двадцать восемь ныне существующих истинно чистокровных семей: Берк, Блэк, Булстроуд, Гринграсс, Крауч, Кэрроу, Лестрейндж…
Лицо Волдеморта стало непроницаемым.
– Скромно, – ледяным тоном заметил он. – Самые первые, значит? – он с силой сжал переплёт. – Известно ли вам, Регулус, что одна капля крови Гонтов в сотню раз чище всех перечисленных здесь выше чистокровных? – он указал на изящно выведенную строчку «Гонты» в середине списка и с нажимом произнес: – Они прямые потомки Слизеринов и потомки Певереллов.
– Я слышал, все чистокровные волшебники потомки Певереллов.
– Возможно, но для человека такой крови, крови Гонтов, не так уж велика разница между чистокровными и грязнокровками, – резко сказал Волдеморт.
По его недоброму взгляду было видно, что ответом Блэка он остался недоволен.
*
Эта обронённая фраза ещё долго терзала любопытство Регулуса. И он всё чаще ловил себя на мысли, что совершенно ничего не знает о Тёмном Лорде.
За ответами он обратился сначала к отцу, уклонившемуся от разговора, потом к матери.
– Я знала Волдеморта ещё в школе, – нехотя призналась Вальбурга. – Он был лучшим учеником Слизерина. Никогда не пытайся узнать о Волдеморте что-либо. Это ни к чему хорошему не приведёт, так и знай!
*
Большой Манчестер – метропольное графство на западе Англии.
Мелания (Макмиллан) Блэк и Арктурус Блэк – родители Лукреции и Ориона Блэк.
Игнатиус Пруэтт – дядя Молли Уизли, муж Лукреции Блэк.
Клубкопух или карликовый пушистик – безобидный волшебный зверёк. Класс опасности XX. Его туловище шарообразной формы, покрыто мягким пушистым мехом. Они всеядны, это зверь-мусорщик, подбирающий всё подряд. Больше всего они любят засовывать язык в ноздри спящим волшебникам и поедать сопли.
«Волхование всех презлейшее» – книга по тёмным искусствам авторства колдуна Годелота. Один экземпляр хранится в библиотеке Хогвартса. При недовольстве книга воет, как привидение.
«Справочник чистокровных волшебников» – книга, написанная и опубликованная анонимным автором в 30-е годы 20 века. Существовали подозрения, что автором является Кантанкерус Нотт. В справочнике значились фамилии истинно чистокровных семей, получивших название «Священные двадцать восемь».
Королёк (лат. Regulus) – небольшая птичка с «короной» (ярким золотисто-жёлтым пятнышком) на темени.
========== Глава одиннадцатая – Церемония ==========
Вот и он – белостенный дом с покатой крышей. Он стоит у холма, вокруг которого растут подсолнухи. Целое поле жёлтых цветов, такого роста, что с берега речки видны только острая верхушка красной крыши дома да макушка одинокого дерева, так странно смотрящегося в солнечном море.
В небольших аккуратных окнах виднелись колышущиеся от лёгкого ветра занавески, связанные собственноручно миссис Эванс.
На лужайке перед домом, тщательно очищенной от сорняков, блестел росой разросшийся клевер. Среди трёхлистной травы миролюбиво разместились глиняные гномы, которых Сириус при первом визите в Коукворт принял за настоящих садовых вредителей. С правой стороны неподалёку от деревянных ворот вымахал кедр с сине-зелёной хвоей, полной свежести и тени.
Когда Сириус подъёхал к воротам, свернув налево от большой грунтовой дороги, Лили уже выскочила из дома. Как обычно она почувствовала прибытие Блэка ещё до того, как тот показался. Несмолкающий лай всех уличных собачонок всегда сопровождает Сириуса, рассекающего просторы на своём железном чудовище.
Сириус уже привык считать Лили неотъемлемой частью лучшего друга, ведь этот друг проводил с девушкой всё больше и больше времени.
Сначала Блэк ревновал, даже ловил себя на мысли, что рядом с Лили Джеймс Поттер значительно тупеет, и было бы неплохо разработать спасательную операцию «АнтиЭванс». Потом понял, что его переживания эгоистичны, и даже чувствовал за них вину. Он больше не злился на Эванс. Он злился на себя.
Джеймс и Лили.
Они одно целое, и не нужны глаза, чтобы видеть это.
Он был другом Джеймсу, а теперь станет другом Джеймсу и… Лили.
– У него всё в порядке? – спросила Эванс, поправляя сумку. – Мерлин, если бы правила позволяли, я бы аппарировала к нему каждые пять минут! Горгона раздери эту администрацию Мунго!
Сириус толкнул калитку и протянул выбежавшей к нему Лили шлем. С её появлением вокруг что-то едва уловимо менялось. Она много значила для Джеймса, и Сириус в какой-то момент обнаружил, что общество Эванс и ему нисколько не мешает.
– Со вчерашнего дня изменений не наблюдалось, – насмешливо откликнулся Блэк. – Требует свою метлу, пакет упыриков и тебя. Эй! Эванс! Джим ясно дал мне понять – я привожу тебя к нему в Мунго только с защитой на голове, или шлем понадобится мне, чтобы выжить после тумаков Сохатого.
Лили закопошилась с застёжкой, пытаясь надеть шлем. Сириус сорвал с перекинувшейся через ограду кедровой ветки смолистую шишку и жадно вдохнул аромат пряной хвои. Так пахнет только здесь – у дома Лили Эванс, потому что в этой части городка живёт сердце Джеймса Поттера, лучшего друга Сириуса Блэка. Здесь хорошо, но что-то не так. Кажется, что каждый метр чётко выверен и занесён в специальный журнал садовода. И красота этого места… давит своей аккуратностью. Другое дело поле, где гуляет ветер, поле, полное подсолнечников…
– Сегодня заскочу к Сохатому вечером, сейчас только тебя подброшу, так что пусть не кипишует.
– Дела Ордена? – понимающе спросила Лили.
Сириус хмыкнул, но не ответил.
– А кто это выглядывает там из-за занавески? – спросил он, прищурившись.
Лили удивлённо перевела взгляд на дом.
– А-а, это моя сестра Петуния, – отозвалась она, передёрнув плечами. – Ты оскверняешь её «любимый» кедр.
– Почему таким тоном? – усмехнулся Сириус, отбросив шишку в сторону.
– Она это дерево терпеть не может. Оно, видишь ли, не вписывается в симметрию лужайки перед домом. Совершеннейшая ерунда! Теперь, когда дерева касался волшебник, Туни ещё больше захочет от него избавиться. Но, – Лили самодовольно вскинула голову и заняла место за Блэком, – папа никогда это не сделает!
«Конечно, – подумал Сириус. – Любимая младшая дочка – против, та – Петуния – старшая. А родители всегда младших детей любят больше. Везде так – что у маглов, что у волшебников».
– И потом, – продолжила девушка, – что же мы будем наряжать на Рождество?
– Вы сами наряжаете рождественское дерево? – изумился Сириус.
– Конечно!
– В следующий раз пригласите меня, – не подумав, брякнул Блэк.
Лили подняла брови.
– Э-эм… Хорошо.
– Ловлю на слове, Эванс! – с деланной небрежностью сказал Сириус.
– Можно подумать, ты ёлку никогда не наряжал, – пробормотала Лили.
Сириус не преминул отметить про себя, что в его личный список будущих дел стоит внести новый пункт.
*
Все предпринятые проверки дали понять одно: никого внутри дома нет, во всяком случае, из хозяев.
Целую неделю каждое утро Сириус Блэк ровно в девять утра и ещё раз в семь часов вечера непременно проезжал мимо дома номер двенадцать на площади Гриммо. Времени на долгие наблюдения не было, но те минуты, которые Сириус проводил, затаившись под семипалыми листьями каштана, ясно показали: родители и брат куда-то умотали.
На площади Гриммо было прохладно, шёл мелкий дождь, не то что в солнечном краю Эванс, но Сириус, стоя на самом ветру, нисколько не боялся простыть. Оставив мотоцикл у фонарного столба на обочине, он прошёлся взад вперёд по тротуару.
Сириус решительно махнул рукой и быстро поднялся по ступенькам крыльца родного дома.
В коридоре сработала опознающая магия – зажёгся свет. Потоптавшись для верности пару минут, Блэк кашлянул и прислушался. Ничего. Мёртвое молчание тяготело над домом. Его хотелось разрушить, но Сириус давно забыл как.
– Кикимер, ворчливое создание, ты здесь?!
В ответ ни звука, но домовик мог и не выйти сам.
– Ладно, – Сириус небрежно облокотился на вазу, украшающую подступы к лестнице. – Скажу по-другому. Если ты тут, советую немедленно выйти. Ну-у… если нет, то не вздумай появляться. И без твоего рыла тошно.
Сириус покосился на головы эльфов, прикреплённые к стенам. Злобные мордочки, казалось, следили за каждым шагом непутёвого сына хозяев. Ваза всё-таки не выдержала веса и свалилась с постамента, звонко и печально охнув, коснувшись паркета. Цветные осколки брызнули во все стороны.
Однако даже после такого вопиющего жеста Кикимер не появился, с пеной у рта шипя проклятья. Старый сморчок обычно всё доносил хозяйке. Даже своего обожаемого Регулуса пару раз сдавал со всеми потрохами.
– И всё-таки интересно: куда все подевались? Ну ничего. Так даже лучше, – тихо проговорил Сириус.
Насвистывая простенький мотивчик магловской приставучей песни, отвлекающей от дурных воспоминаний, он стал подниматься.
Каждый его шаг сопровождался скорбным скрипом половиц. В кармане жалобно звякали последние галлеоны.
Сириус поморщился. Как же ему претило ворошить свой старый тайник с накоплениями. Был ещё один вариант – заглянуть в завещанный дядей дом с огромным зачарованным сейфом, но тревожить старые стены пока не хотелось, Сириус не чувствовал себя их хозяином. Другое дело квартира, снятая на собственные деньги. Но вот они подходили к концу.
– Зайду, открою, заберу, – уговорил себя Сириус. – И сразу смываюсь отсюда.
Очередная ступенька сама подпрыгнула под его ногой, и он споткнулся в третий раз, чувствуя себя жертвой заговора этого обозлённого на него дома и скрипучей лестницы.
– Всегда будь начеку, – пробормотал Сириус себе под нос, – а то не заметишь, как без ноги останешься.
Его мысли естественным образом повернули в сторону автора этой жизненной цитаты – грозного высокого мужчины в потёртом дорожном плаще.
Суровое обветренное лицо, покрытое шрамами. Каштановые волосы, обильно украшенные сединой. Улыбка, которая ничего хорошего не сулила. Густые брови походящие на мохнатых гусениц. Добавить ко всему прочему неожиданные гортанные смешки, заставляющие вздрагивать, и получится Аластор Грюм – один из лучших мракоборцев Англии.
При первой встрече он окинул тяжёлым взглядом Сириуса и Джеймса и бесстрастно отправил их по домам.
– Вот что, – сказал им тогда Грюм. – Я вам сразу растолкую, что к чему, – он почесал ужасного вида шрам на шее. – Посмотрите на меня, нравится рожа? И пошевелите мозгами: оно вам надо? Ты вот, – он кивнул на Джеймса, – шалопай редкостный, сразу видно. Слушать не будешь, а в нашей работе главное что? Я вас спрашиваю? А?
– Смелость! – в один голос ответили друзья.
– Дисциплина! А вы куда лезть вздумали? Орден? А твоя фамилия мне и вовсе не нравится, – объявил Аластор Сириусу. – Наслышан я про твою семейку. Оно надо?
– Может быть, – дерзко сказал Сириус. – Мне вот ваша, как вы выразились, рожа не по душе – и ничего. Стою здесь и смотрю на неё, – он почувствовал, что гордится собственным упрямством.
Несколько долгих мгновений мракоборец молчал, о чём-то серьёзно рассуждая, а потом зашагал прочь.
– За мной! – нетерпеливо гаркнул он, и окрылённые Сириус и Джеймс поспешили за ним.
– Если хотите инвалидами остаться… Мы всех таких как вы, ненормальных, принимаем.
– Здорово! – воодушевился Джеймс.
Грюм одобряюще хмыкнул и зарокотал:
– Может, вы сгодитесь на что-нибудь. Нянчиться мне с вами некогда, так что обойдётесь без размусоливаний. Теория такова: если вы думаете, что тут героями станете какими – дверь в той стороне. Романтическую дурь из вас быстро вытрясут. Сейчас у Пожирателей смерти, а попросту Псов, большое пополнение. И малолетки есть. Сразу говорю: если вы считаете, что бить в спину нельзя, и нужно сражаться доблестно, проявлять милосердие и, Мордред там знает, что ещё у вас в головёшках сидит, я вот что скажу: они так не считают. Для Псов любые средства хороши, лишь бы достичь своей гнусной цели. Не моё дело обычно советы давать, жить-то вам. Как прожить подольше – сами обмозгуете. Я многое повидал на своём веку, – мрачно продолжал Аластор. – Это с виду только они такие чистоплюи, знатные морды. Их маски – вот настоящие рожи.
Сириус хохотнул, и Грюм резко обернулся.
– При настоящей опасности даже самый мелкий Пёс превращается в злющую псину. Чтобы выжить, он кусает, царапает, бьётся не хуже опытного мракоборца. Даже хуже, если вам новенький под руку подвернётся, этот будет хорохориться, чтобы хозяину угодить. Всегда будьте начеку!
– Не бойтесь, – заверил его Сириус. – Мы не струсим.
– То-то и оно. Все Блэки из одного куска материи выкроены, – скептически протянул Грюм. – Ну да ладно. Поттер и Блэк. Посмотрим, что из этого выйдет.
И вышел отличный дуэт. Вот только на последнем задании в Норвиче Сириус отвлёкся на какого-то коротышку Пожирателя и упустил момент, когда в Джеймса попало режущее заклинание. Сохатый теперь отлёживался в Мунго, а Сириус, чувствуя свою вину перед другом, посыпал голову пеплом и безропотно отвозил к Джеймсу Эванс – личное поттеровское лекарственное средство от всех болячек…
