Текст книги "Право на вседозволенность (СИ)"

Автор книги: Дэй Лекса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Повертев захрустевшей шеей, она посмотрела, насколько уменьшилась стопка с делами, и ужаснулась – та осталась прежней. Она посмотрела на тумбочку, где лежала уже сделанная работа, обнаружила там всего две жалкие папки и ужаснулась: неужели за все это время она пересмотрела всего два дела? На нее нахлынуло отчаяние – с такими темпами она и за неделю не управится!

Юлиана потерла уставшие глаза и пошла к шкафу за очередным кодексом. Раскрыла том толщиной с руку и невидящим взглядом уставилась в расплывающиеся строчки, при этом не переставая твердить себе, что это в разы лучше, чем допросы. Кое-как разобравшись с третьим делом, она взглянула на часы. Начало четвертого.

Голова герцогини гудела от обилия новой информации и отказывалась воспринимать ее. Кодексы и справочники превратились для Юлианы в злобных чудовищ, насмехавшихся над ее несообразительностью и незнанием законов. На стопку с непочатыми делами она боялась даже смотреть – та упорно не уменьшалась.

Она взяла из нее очередную папку и стала читать, пытаясь вникнуть в смысл написанного. Какое там! – она даже не могла сфокусировать взгляд. Глаза сами собой слипались, во рту было сухо и шершаво, но идти за водой не было сил. Голова девушки бессильно опустилась на лежащие перед ней бумаги, и она на время отключилась.

Внутренний надсмотрщик разбудил ее спустя семь минут. Она с трудом поднялась со стула, потянулась и подошла к окну. Открыв его нараспашку, Юлиана наполовину высунулась в него в надежде, что холод хоть немного приведет ее в себя. Порыв ледяного ноябрьского ветра заставил ее зябко поежиться, но от окна она не отошла. Тело быстро замерзало, покрываясь мурашками, зато голова прояснялась.

Спустя несколько минут, она нашла в себе силы взяться за новое дело. Оставив раму открытой, чтобы холодный воздух в комнате прогонял сон, Юлиана стала читать о совершенном Клэр Эриксон преступлении.

Эта женщина хладнокровно отравила двух любовниц своего мужа, а потом и его самого. Помимо свидетельских показаний к делу было подшито признание Клэр, в котором она сообщала, что все убийства совершила из ревности и нисколько в них не раскаивается. Судья приговорил ее к смертной казни. Никаких неясностей в этом деле Юлиана не нашла и оставила ее приговор без изменения. Хоть одно дело попалось простое! Вот бы и остальные были бы такими же!

Переложив четвертую папку на тумбочку, девушка уныло покосилась на угрожающе большую кипу непросмотренных документов. Интересно, в каком из них она найдет ошибку, и найдет ли ее вообще?

За окном послышался громкий собачий лай, и только тут до нее дошло, что окно до сих пор открыто, а она вся трясется от холода. Сунув бумаги подмышку, Юлиана почти бегом подскочила к окну, закрыла его и приложила окоченевшие руки к горячей батарее. Приятное живительное тепло потекло по ее телу, расслабляя его, но зубы по-прежнему стучали. Тогда она села на корточки и прислонилась к батарее спиной. Стало еще приятнее.

Не желая покидать теплое местечко, Юлиана подтащила к батарее справочники и несколько новых дел. На полу было холодно, и она уселась на самый толстый кодекс, готовясь снова отправиться в юридические дебри.

От тепла девушку снова стало клонить в сон. Вскоре документы выскользнули из ее ослабевших рук и она незаметно для себя уснула.

Ее разбудил громкий хлопок под самым ухом. Вздрогнув, Юлиана подскочила и увидела ухмыляющегося Карминского.

– Натуральный бомж! – оглядывая ее с головы до ног, с издевкой произнес он. – На полу, со вмятинами на щеке, растрепанная. Хотя твой макияж мне нравится: эта синева под глазами очень подчеркивает их красноту!

Смущенная и униженная, девушка попыталась хоть немножко привести себя в порядок. Ее тело разламывалось от сна в неудобной позе, мундир был измята, а нижняя пуговица вырвалась прямо с куском ткани. Про лицо она вообще предпочитала не думать. Вряд ли оно выглядело лучше формы.

– Сколько времени? – хрипло спросила она, торопливо собирая с пола папки с делами и справочники.

– Полдевятого, – презрительно наблюдая за ее суетой, сказал он. – Быстро заканчивай с уборкой – нам пора ехать!

– Куда? – встревожилась она.

Он расплылся в ехидной улыбке.

– Наша правоохранительная элита горит желанием познакомиться с тобой!

– Пожалуйста, только не сегодня! – вырвалось у нее.

– Что за фокусы? – сурово спросил Жнец. – Сегодня в десять состоится собрание всех представителей Верховного суда. Очень удобный случай, чтобы представить тебя им. Я пообещал, что привезу тебя на их совещание, и не собираюсь выглядеть лжецом из-за твоих капризов!

– Но я не могу появиться перед ними в таком виде! – уставившись на прореху в мундире, простонала герцогиня.

– А я говорил тебе, что инкатор всегда должен быть на высоте! – осуждающе напомнил Эдмунд. – Потому что его могут вызвать на службу в любую минуту!

Юлиана густо покраснела. Ее единственным желанием сейчас было раствориться, превратиться в облачко и развеяться по ветру, только бы никто не увидел ее позора. К несчастью, это было невозможно. Глубоко вздохнув, она смирилась с неизбежностью, потому что упрашивать Карминского о чем-либо было бесполезным, если не сказать, опасным занятием.

Она залезла на стул, укладывая тяжеленный справочник на расположенную под потолком полку.

– Ну что, все дела просмотрела? – раздался за ее спиной вопрос учителя.

При мысли, что она не сделала и четверти работы, сердце девушки зашлось от волнения.

– Нет, милорд, не все, – не поворачиваясь к нему, ответила она. – Это оказалось слишком сложно для меня. Как оказалось, я еще не готова к подобной работе.

"Потому что это просто нереально переделать за такое время! Нереально даже просто вдумчиво прочитать!" – возмутилась она в душе.

На удивление, ее учитель совсем не рассердился.

– Покажи хотя бы, что сделала, – попросил он.

Выровняв корешки книг, Юлиана спустилась вниз. Взяв с тумбочки тоненькую пачку дел, она протянула их ему.

– Пять штук из двадцати? – невыразительным тоном поинтересовался он у нее, листая документы.

– Да, милорд, – убито подтвердила она.

Инкатор пересмотрел заголовки дел.

– Нашла что-нибудь не то? – с любопытством спросил он.

– Не нашла, – с горечью отозвалась Юлиана. – Я почти ничего в этом не понимаю. И, наверное, никогда не пойму... Это слишком сложно для меня...

В ее голосе слышалось такое отчаяние, что даже Карминский счел возможным поддержать ее.

– Поймешь. Все придет с опытом. А сейчас не пытайся объять необъятное.

"Ушам не верю! Это что, утешение?" – изумилась Юлиана.

Инкатор сгреб все папки со стола и скомандовал, направляясь к выходу:

– Идем!

Воодушевление герцогини тут же прошло, и она снова сникла. На душе было так муторно, словно ее вели к позорному столбу. Собственно, так оно и было. Хорошенькое мнение о ней сложится у людей, когда она на первую встречу с ними явится такой неухоженной! А ведь ей потом многие годы придется работать с ними!

Увидев приближающегося шефа, шофер вышел открыть двери для своих пассажиров. Карминский сел в машину первым. Юлиана хотела последовать его примеру, но он пренебрежительно бросил:

– Ты-то куда собралась, бродяжка? В таком виде тебе только на паперти стоять, а не с судьями знакомиться! Убирайся и приведи себя в порядок! Едем! – махнул он водителю.

***

Проводив глазами отъезжающий автомобиль, Юлиана вернулась в класс, чтобы найти оторванную пуговицу. Пока она искала, куда та закатилась, через приоткрытую дверь послышались голоса двух опаздывающих на урок студенток.

– Мне вчера звонила Линнет, – сказала одна из них. – Представляешь, Майклу дали десять лет тюрьмы!

От потрясения у Юлианы перехватило дыхание.

– Майклу? Тому самому парню, который работал у нас разнорабочим?– изумилась ее собеседница. – За что?! Он же безобидней хомячка!

– Не поверишь! Оказывается, он устроил в подвале нашего корпуса бордель! Линн, конечно, оправдывает его, говорит, что все это ложь, но ведь в полиции не дураки! А еще она жаловалась, что у них совсем нет денег на адвоката...

По мере удаления девушек их голоса становились все тише и, наконец, совсем стихли. Юлиана подняла закатившуюся за ножку шкафа пуговицу и изо всех сил вдавила ногти в ладони, пытаясь болью подавить затапливающее ее отчаяние.

Майклу дали десять лет? Как такое возможно? Карминский ведь обещал ей, что если она не будет пытаться ему мстить, то никто из ее друзей больше не пострадает! Или это его кара за изрезанные мундиры и отказ учиться? Ну конечно! Как она могла предположить, что он оставит ее бунт безнаказанным?

– Майкл, прости меня! – закрыв лицо руками, прошептала она. – Простите меня все... Я постараюсь искупить хотя бы часть принесенного вам мною зла!

Она поднялась и взяла с полки кодекс, чтобы дома почитать его. Сегодняшняя ночь показала ей, сколько пробелов было в ее знаниях, а значит, их нужно побыстрей восполнить. Потому что только так она сможет заработать денег на лечение Нортона и нанять хорошего адвоката Майклу. И чем скорее она это сделает, тем лучше. А когда у нее появятся деньги на себя, то она немедленно сбежит из академии. К дьяволу эту учебу, а в особенности ее учителя! Она не пробудет рядом с этой жестокой тварью ни дня сверх необходимого. А еще до конца жизни будет молится, чтобы он горел в аду!

Злость на Карминского и прогулка до дома по холоду здорово взбодрили Юлиану. По дороге она предвкушала, как всего через несколько минут превратится в Сутяжника, чья жизнь ей нравилась гораздо больше собственной. С тех пор, как она зареклась с кем-либо дружить, интернет стал для нее единственной отдушиной. Он давал ей и деньги, и возможность свободно контактировать с другими людьми.

Добравшись до компьютера, девушка вошла на форум, на котором теперь проводила все свое свободное время, и стала просматривать новые сообщения. Одно из них показалось ей очень интересным. Его прислал какой-то финансист, имевший в чате ник Скряга. Он предложил ей постоянное сотрудничество и пообещал ей выплачивать за ее услуги десять процентов прибыли от своих сделок. Она потребовала двадцать и тут же получила согласие. Ее несколько смутила его сговорчивость. Почему-то Юлиана расценила ее не как щедрость, а как неуверенность в своих силах. Но какое ей, в сущности, до этого дело? Главное, чтобы он ее не обманул с гонораром.

Скряга сбросил ей внушительный список вопросов и вышел из сети. Прочитав их, девушка приуныла – регулирование экономики было не в ее компетенции. Но не упускать же из-за этого такую прекрасную возможность заработать!

Это сотрудничество положило начало крепкой виртуальной дружбе. Карминский снова укатил на две недели, и свободная от занятий с ним Юлиана тоннами перерывала книги на нужные Скряге темы.

Пользуясь ее рекомендациями, ее новый друг совершал сделку за сделкой, часто на грани закона. Зато полагающиеся девушке дивиденды выплачивал регулярно. А еще они часто обсуждали свою личную жизнь. Общаясь с ним, герцогиня так вжилась в роль сорокачетырехлетнего туберкулезника, что иногда боялась перепутать себя с ним в повседневной жизни.

Все шло просто замечательно, пока ее виртуальный приятель не вознамерился познакомиться с Сутяжником вживую. Отговорка про туберкулез на него не подействовала, и ей пришлось спешно сочинять ему новую басню.

"Вообще-то, у меня нет туберкулеза, – призналась она. – Два года назад я сильно обгорел, стал уродом. Теперь я вызываю у людей только два чувства: отвращение и жалость, и ни одно из них мне не нравится."

"Ты женат?"

"Был. Причем четыре раза, – сочиняла герцогиня. – И всегда одно и то же! Ты им нужен только пока даешь им деньги и положение в обществе. А как только у тебя возникают проблемы, вся их любовь тут же проходит! Поэтому хватит с меня девушек!"

"Разве тебе не тяжело без них, как мужчине?"

"Надо будет – надувную себе куплю! – выкрутилась Юлиана. – Раз заплатил и больше никаких тебе трат и претензий. Не женщина, а мечта!"

Скряга прислал кучу смеющихся смайликов.

" Я тоже уже порядком устал от женщин. Прохода не дают совершенно! По ночам то с одной в клубе отвисаю, то сразу двух развлекать приходится. Прихожу домой обычно под утро... Но это все из-за того, что моя девушка сейчас не со мной. Вот ее я люблю по-настоящему. Фигурка – отпад! Грудь такая, что руки в карманах держать все время приходится, чтоб они к ней не тянулись! А от ее взгляда сердце тает и душа распускается..."

"Ну да, руки же ты распустить не можешь – они у тебя в карманах," – развеселился слившийся с Юлианой в одно целое Сутяжник.

"Когда я разбогатею, то уеду из Талинальдии и заберу ее с собой. Кстати, мне нужен твой совет. Хочу подарок ей к Новому году сделать. Зацени! – Скряга скинул Юлиане картинку с филигранной сапфировой бабочкой. – Как думаешь, ей понравится?"

С минуту она зачарованно разглядывала украшение, а потом ответила:

"Будь я девушкой, мне бы понравилась!"

"Надеюсь на это! Пока, друг!"

Скряга вышел из сети, а Юлиана вдруг погрустнела, завидуя возлюбленной своего интернет-приятеля. Но скоро грусть сменилась радостью – на значке ее электронного кошелька замигала монетка. Открыв его, она чуть не запрыгала от восторга. Ей пришли одновременно два перевода – один от Скряги, а другой от иностранца, которому она помогала получить в Талинальдии вид на жительство. Накопленной суммы ей как раз хватало, чтобы нанять адвоката для Майкла и оплатить часть лечения Эндрю. Пусть она никогда не сможет вернуть этим людям их прежнюю счастливую жизнь, но помогать им по мере сил обязана.

***

Утро понедельника началось для Юлианы весьма необычно. Едва она вошла в класс, Карминский протянул ей огромный букет хризантем.

– С первой юридической ошибкой тебя! – силком засовывая цветы ей в руки, радостно провозгласил он.

Кожу девушки закололо холодными иголочками.

– Что я сделала не так?

– Помнишь, перед отъездом я тебе давал перепроверить приговоры?

– Да.

– Так вот, не дав себе труда разобраться должным образом, ты подписала смертный приговор одной весьма милой женщине, Клэр Эриксон. Помнишь такое дело? Или ты выше того, чтобы запоминать чьи-то фамилии? А может, ты вообще его не читала? Просто подмахнула приговор и все?

Юлиана с окаменевшим лицом положила букет на парту и на всякий случай оперлась на нее.

– Я помню дело Эриксон, – медленно ответила она. – Она отравительница, ведь так?

Карминский многозначительно поднял палец вверх.

– Уточним! Ей было предъявлено обвинение в этом. Но злодеяние и обвинение в нем разные вещи, согласись! – Он с укором покачал головой. – Ай-я-яй, Юлиана... Как ты могла отправить на незаслуженную смерть эту бедняжку? Между прочим, мать двоих малолетних детей! Вот из-за таких, как ты, у нас столько нареканий на правоохранительную систему!

– Незаслуженную? – помертвела герцогиня. – Но как же так? Ведь я изучила все материалы дела, и там были все доказательства того, что именно она отравила и своего мужа, и его любовниц!

Инкатор насмешливо хмыкнул.

– Мало ли что там было? Вот если я сейчас напишу бумажку в которой будет сказано, что это ты подстроила убийство Виктории, и поставлю на ней штамп, это будет правдой? – спросил он. – Полиции нужно было закрыть дело, вот они и повесили все на первую же попавшуюся по ходу дела женщину! А почему бы и нет? Ведь у нее нет никого, кто бы мог подтвердить ее алиби или хотя бы вступиться за нее!

– Но ведь там было ее собственноручное признание! – голос Юлианы проходил сквозь ее горло с натугой, будто сочащийся из шины через прокол воздух.

– Смешная ты, в самом деле! – умиляясь, всплеснул руками Карминский. – Как дитя, право слово! Неужели ты не знаешь, как добываются признания? И что с того, что они написаны ее рукой? Разве в полиции не лежит написанное твоей рукой признание, что какие-то подонки заманили вас с подругой в мой дом? Не ты ли написала, что только благодаря тому, что насильники перебили друг друга, ты осталась жива?

Девушке нечего было ему возразить. Совсем нечего.

– Я... – пробормотала она.

– Почему ты не проверила эту информацию лично, прежде чем подтвердить приговор, Юлиана? – осуждающе спросил он. – Почему не допросила ее лично? Ты бы с первого взгляда увидела, что она невинна, как утренняя роса! Я видел ее, и это было очевидно!

– Но почему тогда вы не освободили ее?

– Я предпочел, чтобы ты подарила ей жизнь! А ты пожадничала! Или просто поленилась.

Мир Юлианы стал стремительно тускнеть, теряя недавно обретенные краски. Неужели несчастная Клэр пала жертвой жестокой подтасовки? Какой кошмар! И еще хуже, что за ее осуждение отвечает именно она! Теперь ей придется жить еще и с этим грехом на совести!

Ее затопило острейшее чувство вины, но сквозь него, срывая голос, кричало желание оправдаться.

– Но как я могла допросить ее, если вы дали мне дела вечером и сказали, что я должна пересмотреть их к утру? – уступая ему, возмутилась Юлиана.

Карминский присел на край парты.

– Ты права, именно так я тебе и сказал, – болтая ногой, подтвердил он. – Ты должна была просмотреть их до следующего дня, а не принимать решение к этому сроку! Я же не говорил тебе, что дело не терпит отлагательства! И ты вполне могла перенести его на завтра, или даже на следующий вторник. Никто тебя в шею не гнал! Чтобы изучить все эти дела досконально, нужен не один месяц. А ты за четырнадцать часов управилась! За кого ты себя приняла, детка? За Немезиду с повязкой на глазах и с весами в руках? Вот и получай, что наспех навзвешивала! Как видишь, тебе некого винить в несчастьях этой женщины, кроме себя.

Эти ядовитые упреки превращались в кислоту, выжигавшую в душе герцогини самое главное правило – всегда перед принятием важного решения самой перепроверять всю информацию. Юлиана вскочила на ноги, готовая пешком бежать в суд, чтобы отозвать свой скоропалительный приговор.

– Надо срочно отозвать этот вердикт! Аннулировать его! – воскликнула она.

Карминский успокаивающим жестом указал ей на стул.

– Да сядь ты! Не кипятись, как чайник. Торопиться-то некуда! И незачем...

Девушка послушно села, ожидая его пояснений. Но ее учитель не торопился с ними, всячески испытывая ее терпение. Он достал из кармана конфетку и стал вертеть ее перед глазами, рассматривая фантик.

– Кисленькая, – сунув ее в рот, прищурился от удовольствия он. – Только никак не пойму: лимон или лайм? – Он протянул Юлиане обертку и попросил. – Посмотри что там написано, а то я без очков плохо вижу.

– Лайм! – бросив нетерпеливый взгляд на бумажку, почти выкрикнула она.

– Прелесть! – облизнул губы инкатор. – Надо завтра еще купить!

– Милорд, вы говорили о том, что спешить не нужно. Почему вы так сказали? – мучаясь от неизвестности, напомнила ему Делайн.

– Ах, ты все еще об этом? – как бы вспомнил он и снова стал рыться у себя в кармане. – Так и есть, нечего. Приговор был приведен в исполнение еще вчера.

Кровь отхлынула от лица Юлианы, а сердце словно придавил пресс.

– О боже! Только не это! – прошептала она.

По ее лицу сами собой заструились слезы. Жнец весело хмыкнул. Запустив руку во второй карман, он выудил оттуда еще конфету и протянул ей:

– Хочешь?

Она покачала головой.

– Нет...

– Ну и хорошо! Ненавижу делиться. Это я так, из вежливости предложил. Просто знал, что ты откажешься.

Положив очередную конфетку в рот, он причмокнул от удовольствия:

– Малиновая! – объявил он. – Прямо не знаю, какая из них вкуснее!

– Как можно наслаждаться конфетами, когда произошла такая трагедия? – заламывая руки, воскликнула Юлиана.

– Я-то тут при чем? – удивился Карминский. – Ты ей подписываешь приговор, а я из-за этого должен отказываться от конфет? Ну уж дудки!

Сердце Юлианы сжалось в маленький истерзанный комочек, совсем так же, как было в день смерти Виктории, и она разревелась.

– Да не плачь ты! – складывая из фантика самолетик, проговорил Жнец. – Ох уж эти девчонки! Ну хочешь, я отвезу тебя к казненной домой, и ты облегчишь душу, поговорив с ее детьми? Кстати, один из них с рождения инвалид. Забавно, правда? Приедем, и ты сможешь извиниться перед ее родней за свою ошибку. Нет, даже не за ошибку! Доверчивость! Уверен, им станет намного легче! – он запустил самолетик в воздух. Тот пролетел чуть более двух метров и бухнулся на пол. – Так, понятно... – разочарованно пробурчал он. – Авиация – не мой профиль. Перейду на кораблестроительство!

– Почему ее казнили так быстро? – всхлипнув, перебила его девушка. – Ведь обычно с момента вынесения приговора до казни проходят недели, а то и месяцы!

– Так ведь приговоры инкаторов не подлежат апелляции и подлежат немедленному исполнению, разве ты не знала, двоечница? – удивился он.

Юлиана расплакалась еще сильнее. Она этого не знала. Ей никто этого раньше не говорил.

– Правда, поехали в гости к Эриксонам! – стал уговаривать ее Карминский, складывая из фантика кораблик. – Выразишь им свои соболезнования. Тем более что вид у тебя вполне несчастный, приличествует случаю. А я, так и быть, поделюсь с сиротками конфетками. Или ты не хочешь показываться на людях с распухшим носом? Так ее домашние и сами сейчас такие, я в этом просто уверен!

Закончив мастерить кораблик, он стал оглядываться.

– Где бы его запустить? Я хочу проверить его плавучесть. Эй, Несмеяна, можно я тебе ведерко для слез подставлю? У меня корабль испытаний ждет!

Он поставил сделанное из зеленой бумажки суденышко на стол и крикнул:

– Свистать всех наверх! Даю команду подготовить корабль к отплытию! Так, чего-то не хватает... А! Паруса!

Оторвав кусочек малинового фантика, он вставил парус в заготовку и отодвинулся, любуясь своей работой. – Красота! Алые паруса! Юлиана, давай ты Ассолью будешь? – Он потащил кораблик по поверхности стола, восклицая: – Ассоль, Ассоль! Я твой Грей! Я плыву к тебе!

Зажав уши, девушка выбежала из класса.

– Да брось ты! – глядя как за ней захлопывается дверь, сам себе сказал Карминский. – Не переживай так! Это всего лишь чья-то жизнь. Чья-то, Юлиана, не твоя! Глупо расстраиваться из-за таких мелочей!

На сей раз он не ерничал, не издевался, а просто высказывал свою жизненную позицию, которой никогда не изменял.

***

Энтони стоял возле миниатюрной статуэтки звездолета – точной, до мельчайших подробностей, копии «Мечты» и размышлял о том, сколько бед принесла его стране эта находка. Если бы они тогда не присвоили это чудо техники, сейчас все было бы по-другому. На протяжении последних двух столетий Талинальдия стремительно развивалась. Возможно, через пару десятков лет она бы дошла до таких технологических высот, что смогла бы сама создать нечто подобное, если бы весь мир не ополчился против нее.

Принц ощутил чьи-то руки на своих плечах и вздрогнул от неожиданности.

– О чем ты так крепко задумался, сынок? – участливо спросил его отец.

– Я думал о том, какой катастрофой обернулась для нас находка звездолета. Честно говоря, не понимаю, зачем ты хранишь у нас дома его копию! Лично для меня «Мечта» – символ краха нашей державы, черная метка судьбы! Не лучше ли будет избавиться от нее?

Оберон чуть отстранил сына и взял фигурку в руки.

– Это не только символ краха страны, сын! Это еще и символ ее возрождения! Ты не поверишь, но эта вещица поистине бесценна!

Принц недоверчиво оглядел до зеркального блеска отполированный металл статуэтки и скептически спросил:

– Чем же? Это же простая железка!

– Кораблик – да, а вот то, на чем он стоит – не из нашего мира.

Оберон указал на подставку из черного полированного камня. Тони затаив дыхание, потрогал ее пальцем. Надо же, он всю жизнь мечтал увидеть хоть одну инопланетную вещицу, а она, оказывается, с детства была у него под самым носом!

– Неужто с Эллиума? – прошептал он.

– Да, с него. Давай присядем рядышком, и я покажу тебе нечто восхитительное! – указывая на диван, предложил Оберон.

Энтони примостился на краешке, ерзая от нетерпения в ожидании демонстрации обещанного чуда. Король сел рядышком с ним и, пользуясь фигуркой как рукояткой, перевернул поставку вверх дном. Тони разочарованно осмотрел ничем не примечательную поверхность примерно тридцатисантиметрового квадрата и поднял на отца вопросительный взгляд.

– Прости, я до сих пор не понимаю ценности этой плиты.

– А ты положи на нее ладонь! – посоветовал Оберон.

Снисходительно хмыкнув, Тони приложил руку к камню и тут же испуганно отдернул ее: внутри его поверхности зажглись голубые искры.

– Смелее! – подбодрил его отец. – Это не опасно!

Принц робко шевельнул пальцами, словно втирая в ладонь неведомые ему всполохи, и снова коснулся плиты. Из-под его руки между кристаллами камня заструилась ниточка голубого огня, выстраиваясь в пока еще непонятный для него узор, словно ледяная кровь растекалась по невидимым венам.

– Папа, что это? – задыхаясь от волнения, спросил Энтони, не отрывая глаз от формирующейся под его ладонью картинки. На камне появилось что-то вроде космической карты.

– Это твое великое будущее, сын! Придет время, и эта вещица вознесет тебя выше звезд, и миры падут перед тобой на колени! – торжественно предрек король. – Пусть Талинальдия к тому времени даже рассыплется в прах – неважно! То наследство, что тебя ожидает, будет несопоставимо огромным по сравнению с ней, нам нужно лишь дождаться этого дня. Видишь эту галактику в форме кокона?

– Да, – прошептал Тони.

– Там Эллиум! Приблизь ее!

Юноша растерянно посмотрел на отца.

– Как?

– Очень просто, – улыбнулся Оберон, – коснись ее пальцем! Управлять этой панелью – все равно, что управлять планшетом. Здесь все на сенсорах. Ты можешь свободно приближать к себе галактики и отдельные планеты, получая их координаты, и даже можешь посмотреть, что творится сейчас на их орбите. Но это далеко не все функции этого сокровища…

Энтони посмотрел на полку, где до этого стояла статуэтка, и изумился, как его отец мог оставить такую ценную вещь у всех на виду. Странно, что ее до сих пор не украли, ведь прислуга ежедневно стирает с нее пыль, да и гости в их покоях не такая уж и редкость.

– Удивляюсь, почему на нее никто до сих пор не позарился! – пробормотал он.

Оберон таинственно улыбнулся:

– Кому может понадобиться дешевый макет корабля? – Он убрал руку принца с пластины и положил на нее свою. Вращающиеся вокруг своих солнц планеты тут же исчезли.

– Зачем ты ее выключил? Я хочу еще полюбоваться на это чудо! – расстроился Энтони.

– Я ее не выключал! Просто этот камень реагирует только на тебя, и только ты в состоянии пробудить в нем жизнь. Для всех остальных – это лишь обыкновенный кусок полированного камня!

Принц недоверчиво покосился на отца и снова кончиками пальцев прикоснулся к плите. Заструившиеся по ней живые молнии линий и окружностей в очередной раз привели его в восторг.

– Видишь? – склонившись к самому уху сына, проговорил Оберон. – Он тебя чувствует!

– Но почему он чувствует только меня? Почему у тебя он не оживает?

– Потому что я не такой как ты, – ответил ему отец. – У меня нет связи с этим камнем, а у тебя есть. Ты особенный, уникальный. Ты – мое сокровище! Других таких на Земле не существует!

– И чем же я особенный? – с сомнением спросил принц.

– Узнаешь со временем! – ушел от объяснений его отец. – А пока поставь это на место и не трогай без нужды: не дай Бог кто-то увидит реакцию плиты на тебя! И сам никому о ней не рассказывай!

– И даже Юлиане?

– Даже Юлиане. Никому! Совсем никому! – Оберон крепко взял сына за плечи и посмотрел ему в глаза. – Дай мне слово, что не расскажешь ей наш секрет!

Горящий возбуждением взгляд принца потускнел – ему очень хотелось показать своей названной сестре это чудо.

– Но почему?

– Потому что этот камень настолько уникален, что жажда обладать им сведет с ума кого угодно! Просто поверь мне на слово, сынок! Ты ведь не хочешь, чтобы он ослепил и изменил Юлиану? Не хочешь потерять свою лучшую подругу, сынок?

– Нет, – признал принц. – Обещаю, я и словом не обмолвлюсь ей об этом устройстве. Но хотя бы скажи мне, для чего оно предназначено?

– С помощью этого устройства можно попасть в другую галактику. Правда, для его активации и полноценной работы нужно кое-что еще, но это пока не твоя забота, сынок! Положись во всем на меня и на Абсолюта, и ни о чем не беспокойся!

– Абсолют – это эллианский Бог?

– Да, и в тебе есть его частичка, благодаря которой он найдет и возвеличит тебя, где бы ты не находился!

Брови Энтони поползли наверх. В нем частичка инопланетного бога?!

– Пап, ты ведь не всерьез? – пробормотал он.

– Сынок, поверь – я серьезен, как никогда! Знаю, ты сейчас ошарашен, но не задавай мне вопросов – я не стану на них отвечать. Пока не время. Помни только об одном – эта вещь не должна попасть в чужие руки, и никто из людей не должен знать о твоей божественной сути, иначе Эллиум уничтожит Землю. Так предсказала их жрица, а она никогда не ошибалась! Храни этот секрет бережнее своей дружбы с Юлианой! Кстати, скоро зимние каникулы, а мы еще не отправили ей приглашения погостить у нас! Ну-ка, тащи бумагу и ручку – будем писать ей письмо!

В голове Тони творился сумбур. Мысли налетали одна на другую, сталкивались, мешая здраво оценить услышанное. Даже говорить не хотелось. Он молча встал и пошел за письменными принадлежностями.

***

– Письмо для герцогини Делайн! – объявил посыльный, вручая Юлиане красочный конверт с зимним пейзажем.

Карминский косо глянул на королевскую печать и подал девушке нож для бумаг. Она вскрыла конверт и стала вчитываться в написанные рукой Оберона строчки.

– Что пишет? – полюбопытствовал инкатор.

– Приглашает погостить у них в горах на зимних каникулах, – хмуро ответила она.

– Везет тебе! Меня туда никогда не приглашали! Говорят, место там просто сказочно красивое! А чего ты не радуешься?

– На днях я убила невинного человека. Как я могу после этого радоваться?

– Бьюсь об заклад что твоей жертвой стал повар, – со смехом предположил Жнец. – Завтрак был просто отвратителен! Но, я думал, его убьют до тебя, уж слишком много было желающих!

– Зачем вы насмехаетесь над такими вещами? – с неприязнью спросила его Юлиана.

– А зачем ты до сих пор пережевываешь одно и то же? – жестко оборвал ее инкатор. – Ошибки учат нас не убиваться из-за них, купаясь в своих переживаниях, а делать выводы и идти дальше! Какие выводы ты сделала из истории с отравительницей?

– Никому нельзя доверять то, что для тебя действительно важно!

– Верно! – воскликнул он. – Значит, бедняжка Клэр погибла не напрасно! Ее никчемная жизнь и бестолковая смерть научили тебя одной из главных истин – в этом мире никому нельзя доверять! Кто-то врет, чтобы прикрыть свою задницу, как сделали в случае с Клэр нерадивые следователи, кто-то ради выгоды, а кто-то просто привычно лицемерит. Поэтому если ты что-то хочешь сделать действительно хорошо, то сделай это сама от начала и до конца! Только тогда ты сможешь быть уверена в результате!