Текст книги "Право на вседозволенность (СИ)"

Автор книги: Дэй Лекса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

"Наверное, это сделал Нортон, чтобы хоть как-то защитить меня от ветра", – с благодарностью подумала она и стала переодеваться. Без пятнадцати восемь она без сил опустилась на кровать. Жутко хотелось выпить чаю, а лучше кофе, но девушка не рискнула. Вдруг Карминский, увидев, что его жертва свободна, решить возобновить пытку? Уж лучше совсем не пить, разве что пару глотков воды.

Встав с кровати, она подошла к графину, стараясь унять бившую тело дрожь. Без десяти... Что же говорить Жнецу? Как не подвести Эндрю под удар? А может, ему наплести что...

Додумать она не успела: звук поворачивающегося в замке ключа разом выветрил из ее головы все мысли. Сердце заколотилось так, словно поставило себе целью во что бы то ни стало вырваться из грудной клетки.

Дверь открылась. В первую секунду Карминский даже слегка оторопел, не обнаружив жертвы на прежнем месте.

– Вот так, так! Кто здесь был? – поинтересовался он, кивая на болтавшийся на трубе обрывок цепи.

Юлиана промолчала.

– Не хочешь говорить? – сощурился он. – Ничего! У меня всегда есть средство сделать человека общительным!

– Этот человек не опасен для вас! – воскликнула она. – Он думает, что меня преследует кто-то из оставшихся в живых насильников, и я не стала его в этом разубеждать!

– И он удовлетворился твоими объяснениями и просто так ушел? – недоверчиво осведомился Жнец. – Даже не подумав вызвать полицию? Ты меня за дурака держишь?

– Я сказала, что попрошу о помощи вас. Ему этого оказалось достаточно.

– Меня? – Откинув голову, инкатор расхохотался. – Значит, я должен помочь тебе избавиться от себя? Какой остроумный ход! Мда...

Он подошел к окну, осмотрел закрывающие оконный проем листы ДСП, зачем-то потрогал торчащие из рамы осколки стекла. Пожевав губами, на всякий случай спросил:

– Имени своего скромного и по-детски доверчивого спасителя ты назвать мне, конечно, не хочешь?

Отрицательно покачав головой, Юлиана опустила глаза.

– Хорошо, настаивать не буду. Вообще-то, я сегодня хотел дать тебе выходной, но раз ты и без моего дозволения выспалась и отдохнула, то планы можно и поменять. Поехали на учебу!

Кровь герцогини превратилась в эссенцию обездвиживающего страха. Что ее ждет сегодня? Пытки, чья-то смерть?

– Чего ждешь? – буркнул Карминский. – Идем. Хотя стой! Перчатки есть? Надень!

Вытащив из шкафа пару тонких кожаных перчаток, она, сцепив зубы от боли, натянула их и вышла из дома вслед за учителем. Он обошел дом и стал рассматривать выбитое окно и следы под ним.

– Я думал, что избавил тебя от всех дружков из этой выгребной ямы, называемой университетом. Оказывается, нет... Ну, и на старуху бывает проруха...

Неподалеку от домика копошился пожилой седоусый дворник – сгребал в кучу опавшие, терпко пахнущие осенью листья.

– Эй ты, иди сюда! – крикнул ему инкатор.

Дворник тут же бросил свое неблагодарное занятие и подбежал к нему.

– Ты видел это безобразие? – указав на разбитое стекло, гневно спросил Жнец. – Почему на территории престижного учебного заведения происходят такие вещи? Куда смотрит ваша чертова охрана?

– Милорд, простите! Я не знаю... Я еще этого не видел... я сейчас... – испуганно забормотал уборщик.

– Ты сейчас вызовешь стекольщика и сварщика. Приведете окна в порядок и приварите к ним решетки. Я хочу быть совершенно уверен, что к герцогине больше никто не вломится, пока охрана просиживает штаны в дежурке!

– Помилуйте, я всего лишь дворник!

– Ты бездельник! Бегом за мастерами, и если к нашему возвращению мне что-то не понравится – шкуру со всех спущу! Идем, девочка.

При упоминании о решетках у Юлианы взмокли ладони. Теперь ее дом точно станет для нее тюрьмой.

– Куда мы сегодня поедем? – забираясь в утробу инкаторского "Кольбера" спросила она.

По лицу Жнеца скользнула коварная улыбка.

– Хотел тебе сделать сюрприз, но раз ты такая любопытная, так и быть, скажу сейчас. Мы едем играть! Я вдруг подумал, что в последнее время у тебя совсем не было развлечений, вот ты и ведешь себя как капризный ребенок. А как известно, чтобы отвлечь ребенка от чего-то плохого, нужно с ним поиграть. Обещаю, сегодня ты получишь массу эмоций!

От этого анонса сегодняшней программы девушке стало не по себе. В устах этого человека такие приятные понятия как игра и развлечение приобретали зловещий смысл.

– Ну, что ты накуксилась? – спросил инкатор.

– Вспоминаю нашу последнюю забаву, в конце которой мне пришлось поджарить живого человека, – хмуро уставившись в окно, пробормотала она.

– Клянусь, сегодня ты не будешь делать ничего подобного! Я осознал, что ты еще слишком юна и нежна для подобных уроков, и теперь буду учить тебя по-другому. Играя, как маленькую. Ну же, расслабься! – он шутливо хлопнул ее по больному плечу.

С шумом втянув в себя воздух, Юлиана удержала вскрик.

– Ой, прости! Совсем забыл, что у тебя ручка болит! Дай поцелую! – Наклонившись, он издевательски чмокнул ее хрупкое плечико и погладил его большим пальцем. – Теперь не болит?

– Нет, – сжала зубы она.

– Вот видишь! Я когда был маленьким, то вечно попадал в какие-нибудь неприятности. То палец дверью прибью, то головой обо что-то треснусь. И сразу в рев! Знаешь, какой я в детстве горластый был? А потом появлялась мама, брала меня на руки и целовала больное место. И у меня все проходило, представляешь? Хочешь, каждый раз, когда ты будешь хныкать, я буду целовать тебя?

– Спасибо, обойдусь, – буркнула Юлиана.

Карминский с минуту рассматривал ее одутловатое от ночных рыданий лицо, а потом капризно проворчал:

– Что ты молчишь и молчишь? Поговорила бы со мной, что ли? Расскажи, каково это висеть на одной руке? Жутко интересно знать, что при этом чувствуешь!

– А вы попробуйте, – огрызнулась Юлиана.

– Я не настолько любопытен, – рассмеялся он.

Как оказалось, направлялись они в следственный изолятор.

– Ну, вот и приехали! – выходя из машины, радостно объявил Карминский.

– Я полагаю, играть мы будем не одни? – предположила герцогиня.

– Ну да! Чем больше участников – тем веселее!

Напевая себе под нос веселую песенку, он повел ее внутрь тускло-желтого, требующего ремонта здания. У Юлианы словно было дежавю: однообразные гулкие коридоры, спертый воздух, нервозные служащие и тошнотворные предчувствия. Короткая заминка перед исцарапанной дверью, тускло освещенный кабинет. Покрытый серым пластиком прямоугольный стол, за ним два стоящих друг напротив друга стула. Еще один такой же стул в углу. Слева от двери – обитый коричневым дерматином продавленный диван, над ним – плакат изображающий приторно улыбающегося полицейского. Сколько раз она уже видела такие безликие кабинеты? Очень много.

Едва перешагнув порог, Жнец принялся за перестановку мебели.

– Так, расставим стульчики по-другому... – пробормотал он и с шумом перетянул стоявший в углу стул к узкому краю стола. – Это -самое неудобное для нашей викторины место, поэтому здесь буду сидеть я. Место следователя – самое удобное – займешь ты, ну а наш третий участник расположится напротив тебя.

Расставив стулья по своему вкусу, он обратился он к ожидавшему возле входа его распоряжений офицеру.

– Я слышал, у вас в изоляторе на днях юбилей?

– Да, милорд, – поклонился тот. – Тридцать пять лет со дня открытия.

– Подумать только! Тридцать пять лет! Я тогда еще только надеялся когда-нибудь выбиться в люди, – с ностальгией вспомнил Карминский. – Знаешь, во сколько лет я получил сан, Юлиана? В сорок два года! Тебе он достанется на двадцать один год раньше! Ну разве ты не счастливица? Так, что-то я отвлекся. Как вас зовут? – спросил он офицера.

– Капитан Лорка, милорд.

– В общем так, капитан Лорка. Решил я вам подарок к юбилею сделать. Неси сюда дела тех, кто собрался подавать апелляцию, а мы с помощницей сейчас их быстро пересмотрим, сэкономив вам и судьям кучу времени и нервов. Ну, чего стоишь? Давай, дуй в канцелярию! И людишек мне этих по одному заводи.

– Разве мы уже не играли в эту игру? – мрачно спросила Юлиана, когда капитан удалился.

– В приговоры что ли? Играли, конечно. Но теперь у нас поменялись правила! Вот увидишь, игра будет незабываемой, ты такой еще не знаешь! Я сам ее только утром придумал, когда тебя неприкованную увидел.

Сердце девушки екнуло. То-то он не стал ее третировать дома. Решил устроить шоу поинтересней!

– Представляешь, пока ты была в бегах, Мэтт Сайленс повесился! – развалившись на своем стуле, весело поведал ей Карминский. – Тот самый, который не захотел помочь тебе! Видишь, есть на свете справедливость! А Юджина родители выгнали из дома после отчисления. Бедняга третий день сидит на игле, все не может в себя прийти!

Пальцы Юлианы задрожали, и она спрятала их под залапанной столешницей. Эдмунд, по-видимому, хотел продолжить свои рассуждения на эту тему, но тут вернулся Лорка и положил на стол перед ним стопку уголовных дел.

– Ты это, парень, пистолетик-то мне свой оставь, – попросил Карминский.

Капитан удивился, но молча вытащил из кобуры пистолет и отдал ему.

– Зачем он вам? – спросила Делайн.

– Как зачем? – сделал круглые глаза учитель. – Преступники все-таки, уголовники. Страшно мне безоружному с ними наедине оставаться. Ну, где там наш первый гость? – он взял дело с верха стопки и прочел написанную на папке фамилию. – Лукиан Карьялайнен, – с трудом выговорил он. – Ну и имечко, язык сломаешь. Ведите его сюда!

Через пару минут в кабинет завели высокого, стриженного под полубокс мужчину с яркими зелеными глазами. Под тюремной робой угадывалось рельефное тело. Жнец восхищенно зацокал языком.

– Гляди, какой красавец! Будь я девчонкой, влюбился бы в него! Нравится?

Парень герцогине понравился, даже очень. От него шла удивительно теплая энергетика. Юлиана была готова поручиться, что этот человек не мог сознательно принести вред другому человеку, во всяком случае физический.

Инкатор раскрыл его дело и стал читать.

– Так, что у нас тут? О! Изнасилование? Тебе что, девки так не дают?

– Я никого не насиловал, – угрюмо ответил Лукиан. – Я расстался с девушкой, а она в отместку написала на меня заявление. Можете меня проверить на детекторе лжи, раз не верите.

Голос у парня соответствовал внешности: сильный, звучный, с приятными обертонами. Такому хорошо бы петь в церковном хоре.

– Я сам лучше любого детектора, – похвалился Карминский. – И вижу, что ты не врешь. Угораздило же тебя с такой стервой связаться! Уведите его!

– Это все? – удивился Карьялайнен, не веря, что наконец дождался правосудия.

– Все, иди.

Как только конвоир вывел за дверь выкрикивающего слова благодарности парня, инкатор посмотрел на удивленную его поступком Юлиану.

– Вижу, он тебе понравился.

– Вы его отпустите? – недоверчиво спросила она.

– Еще не знаю, – развел руками Жнец. – Все зависит от тебя. Ответишь мне правильно на три вопроса – отпущу его на все четыре стороны, и даже денег на проезд дам.

– И что это за вопросы?

– Первый вопрос: была ли у него ямочка на подбородке?

– Не было, – с уверенностью ответила хорошо рассмотревшая лицо подследственного Юлиана.

– А какого цвета пуговицы были на его рубашке?

– Не помню. Кажется серые.

– Не верно! Они были коричневые! Ниткой какого цвета были отстрочены его рукава?

– Я не обратила на это внимания... – растерянно пролепетала девушка.

– Плохо! Двойка тебе!

Инкатор закрыл дело Карьялайнена и перечеркнул его крест– накрест.

– Что это значит? – спросила Юлиана.

– Это значит, что своей ненаблюдательностью ты поставила на нем крест.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Я приговорил его к смертной казни.

Кровь стремительно отхлынула от лица герцогини.

– Но за что?! – вскрикнула она.

– Снова ты невнимательна! Я же уже ответил – за то, что ты неправильно ответила на мои вопросы. Надо было не только его смазливую мордашку рассматривать, а еще и все остальное! Инкатор должен с первого взгляда подмечать каждую мелочь, а иначе он к чертям не годится!

– Но ведь он не заслуживает смерти, даже если виновен в своем преступлении!

– Думаешь, кто-то предъявит мне за это претензии? – насмешливо прищурился Жнец.

Глаза девушки наполнились слезами.

– Пожалуйста, пересмотрите ваше решение! – взмолилась она. – Я буду внимательней, клянусь вам!

– Конечно, будешь! – ободряюще заверил ее инкатор. – Следующий!

В комнату ввели следующего заключенного, пожилого грузного мужчину лет шестидесяти. Смаргивая застилающие глаза слезы, Юлиана впилась в него взглядом, пытаясь до мелочей запомнить, как он выглядит.

– Уведите! – спустя минуту приказал Карминский. – Ну, проверим, насколько внимательна ты была сейчас! Какого цвета были шнурки на его кроссовках?

– Белые! – наугад выпалила она, потому что до обуви в своих наблюдениях добраться не успела.

– Неправильно! У него вообще шнурков не было. Он обут в туфли!

Он взял из стопки следующее дело и перечеркнул его.

– Но ведь вы задали всего один вопрос! А где остальные? Ведь в первый раз вопроса было три! – вскакивая, закричала она.

– Первый раз был обучающим, а теперь началась настоящая игра. Правила просты: один человек – один вопрос. Ни больше, ни меньше.

– Вы не можете так поступать! Не можете казнить человека за мои ошибки!

– Могу, детка! Ты же знаешь, что я и не такое могу.

– Но как можно так просто оборвать человеческую жизнь? Неужели она для вас совсем ничего не стоит?

– Чужая? Ни сколько!

– Так нельзя, – глотая слезы, прошептала Юлиана. – Это бесчеловечно!

– Поплачь, не стесняйся, – благосклонно предложил Жнец, скручивая бумагу в трубку и глядя в нее по сторонам. – Были времена, когда я готов был проливать слезы по раздавленной случайно букашке. Потом это прошло. А позже я понял, что люди ничем не отличаются от букашек и их можно и нужно давить, если они оказываются на твоем пути.

Отняв трубку от глаза, он протянул ее ученице.

– Возьми!

– Зачем?

– Я для тебя подзорную трубу сделал. Может, в нее тебе сподручней будет наших клиентов разглядывать?

Юлиана выхватила у него из рук скрученное дело и в сердцах бросила его на стол.

Карминский невозмутимо взял брошенный ею документ и поставил на нем жирный крест.

– Так, этого тоже в расход.

– Но почему?!

– За неуважение к учителю и его бескорыстным дарам!

Потрясенная до невозможности, девушка бессильно сползла на стул.

– Ты совершенно не контролируешь свои эмоции, девочка! – осуждающе заметил Карминский. – Нельзя показывать людям свои переживания. Это всегда будут использовать против тебя, как сейчас это делаю я. Пойми, несмотря на твою будущую огромную власть над тобой всегда будут те, у кого ее будет больше. Тебе необходимо научиться выкручиваться из неприятных ситуаций, когда ты что-то прошляпишь или перегнешь палку. А для этого ты должна виртуозно читать другого человека, не давая прочесть себя.

С понедельника я найму тренера, который научит тебя лицедействовать. Будешь заниматься с ним три раза в неделю, а в конце каждой недели я буду устраивать тебе экзамен вроде сегодняшнего. А пока хватит теории! Пора закрепить ее практикой. – Жнец показал на три перечеркнутых дела. – Хочешь спасти кого-нибудь из них?

– Да! – обнадежено встрепенулась Юлиана.

– Прекрасно!

Инкатор вышел за дверь и окликнул Лорку:

– Капитан, принесите мне пару десятков дел из архива.

Офицер немедленно принес требуемое и Карминский принялся объяснять Юлиане правила их очередной игры.

– Сейчас ты будешь про себя читать вердикт судьи, а потом говорить мне, виновен этот человек или нет. Тебе решать, когда говорить мне правду, а когда нет, но при этом твоя задача как можно больше раз обмануть меня. По крайней мере, не меньше двух. Причем врешь ты мне или нет, я буду решать исключительно по твоему виду. Здесь, – Карминский пересчитал папки,– двадцать два дела. Одно из них мы уберем во избежание ничьей. Если побеждаешь ты, то красавчик остается жить, если я, то мое решение останется прежним. Ну что, начали?

Юлиана набрала в легкие побольше воздуха, пытаясь взять себя в руки, и кивнула. Карминский заерзал на стуле, готовясь к новому развлечению. Она открыла первое дело с обвинительным вердиктом и сказала чистую правду:

– Виновен.

– Верю, – согласился инкатор.

Теперь попалось дело с оправдательным приговором.

– Виновен, – снова повторила она.

– Врешь, – хмыкнул он, протягивая за делом руку и читая постановление суда. – Ну да, врешь! Давай следующее.

Стопка дел стремительно таяла, а вместе с ней и надежда спасти обреченного на смерть человека. И чем меньше их оставалось, тем хуже становились попытки Юлианы.

– 21:0 в мою пользу! – весело провозгласил Жнец. – Ты позорно проиграла мне! А вот если бы ты умела врать, этого бы не произошло! Еще разок сыграем?

– Больше не хочу...

– Ну и правильно! Мне тоже это надоело. Не люблю копаться в бумажках. Играть с живыми куклами гораздо интересней! Бери дело из первой стопки и пять минут его читай. После этого я буду экзаменовать тебя по нему. Лорка! Лорка, ты где? – прокричал он. – Приведи ко мне... Юлиана, ну-ка покажи первую страничку... Приведи мне Мерфи Экмана.

Капитан быстро выискал в стоявшей у двери кучки узников крепкого бородача и втолкнул его в кабинет. Тот вызывающе вскинул голову, пытаясь не показать, насколько нервничает.

– Чего ты там стал как не родной? – поманил его рукой Карминский. – Иди сюда, присаживайся, пока девочка начитается.

Мужчина бросил на него исподлобья косой взгляд, но приглашение принял. Сковывающие его запястья наручники неприятно лязгнули, соприкоснувшись с металлической спинкой стула. В ожидании, когда истечет выделенное ученице время, Жнец завел с арестантом непринужденную беседу на отвлеченные темы. Через две минуты разговора узник слегка расслабился и довольно охотно отвечал на задаваемые ему вопросы.

– Юлиана, жаль тебя отрывать от такого увлекательного чтива, но твое время истекло. Пора играть. Сейчас проверим, как она запомнила подробности твоего дела, – заговорщически подмигнул собеседнику Карминский и протянул руку за досье. Она беспрекословно вернула его ему.

– Итак, первый вопрос: сколько ему лет?

– Сорок семь.

– Месяц рождения?

– Июль.

– Где родился?

– В Лимптоне.

– Неплохо, – похвалил инкатор, сверяясь с делом. – А теперь усложним задачку. Во сколько был обнаружен труп его жертвы?

– В 23.15.

– А какого числа родился главный свидетель обвинения?

– Не помню, кажется... кажется...

– Плохо, что не помнишь!

Карминский снял полученный от Лорки пистолет с предохранителя, и всадил пулю в колено подследственного.

– А-а-а! Мать вашу! – заорал тот, скрючиваясь на стуле от боли.

Глаза Делайн полезли на лоб.

– Что вы делаете?!

– Как что? Ставлю прокол на твоих правах! Теперь скажи мне, какая надпись на пряжке его ремня?

– Не знаю...

Прозвучал второй выстрел, и взвывший от боли бородач схватился за простреленный локоть.

– Почему вы стреляете в меня каждый раз, когда эта дура ошибается?! – истерично закричал он, зажимая рукой льющуюся из перебитого сосуда кровь. – Спросите у меня, я сам отвечу на ваши идиотские вопросы!

Третий выстрел, незамедлительно последовавший за этой гневной тирадой, пробил Экману плечо.

– А-а-а-а!!! Господи, до чего же больно! – заорал он.

– Не смей так больше отзываться о будущем инкаторе, говнюк! – спокойно предупредил Жнец, целясь ему в голову.

Сжав зубы, арестант скатился на пол и заскулил, свернувшись в клубок.

– "Больно, мне, больно. Не унять эту злую боль..."– прикрыв от избытка чувств глаза, пропел Карминский. – Я сегодня в голосе, Юлиана, не находишь? Как думаешь, если я запишу свой диск, он будет пользоваться спросом?

– Определенно, – слабо шевельнула губами она, слишком потрясенная, чтобы связно мыслить.

– Ты правда так считаешь? Хм... А что, можно попробовать! Я готов выставить себя на посмешище, сделав это, если ты правильно ответишь мне, в какой квартире проживает дед, слышавший крики жертвы вот этого джентльмена.

– Я больше не могу отвечать на ваши вопросы.

– Значит, ты снова проиграла. Сама его добьешь, или предоставишь это дело мне? Можешь даже самоубийством покончить! Видишь, какой богатый у тебя выбор? Ну, бери, бери! – он всунул ей в руки пистолет.

"Почему мне не хватает смелости убить себя? – размышляла Юлиана, принимая у него из рук смертоносную сталь. – На моей совести уже и так около десятка трупов. А сколько еще будет? Ведь это так просто – нажать на курок! Почему же я не могу заставить себя это сделать? А может, попробовать убить Карминского? Нельзя – пострадают мои друзья. Но эти люди хоть мне и не друзья, но тоже гибнут ни за что, и это будет продолжаться, пока Жнецу не надоест играть со мной в эту жуткую игру. А ему она очень долго не надоест – он ведь просто упивается чужими страданиями."

Ее колебания не ускользнули от цепкого взгляда инкатора. Он ухмыльнулся и на всякий случай зашел ей за спину.

– Никак не можешь выбрать жертву? – произнес он над самым ее ухом.

– Да...

– Что ж, пистолет у тебя, тебе и решать. Только помни, что убив меня, ты оставишь страну беззащитной. Ты же знаешь, что только благодаря мне и моей агентурной сети нам удается хоть как-то держать в узде валькинорцев!

Как бы девушка его ни ненавидела, но его заслуг перед отечеством отрицать не могла. Даже король не уставал повторять, что без него стране пришлось бы очень туго.

– Генерал Ламберт удерживает их на внешних границах, а я не даю им навредить нам изнутри. А для чего нужна ты? Что ты умеешь, кроме как закатывать истерики? Умрешь – никто и не заметит! И воздуха другим больше останется, – вкрадчивым низким голосом увещевал ее он.

А ведь Карминский прав, подумала Юлиана. От ее смерти никому не станет ни жарко, ни холодно. Может быть, только Энтони поскучает за ней. И Эндрю, скорей всего, огорчится. Но как же трудно сделать этот шаг!

Пистолет выскользнул из ее обессилевших пальцев и с грохотом упал на пол. Девушка вдруг осознала, что абсолютно не может управлять своим телом. Да что телом! Она и пальцем не может шевельнуть! Сама мысль о смерти парализовывала ее.

– Слабачкой была, слабачкой осталась! – разочарованно подытожил Карминский, подбирая оружие. – Лорка, приведите ко мне этих троих!

Явившийся на его зов капитан взял три врученных ему инкатором досье, избегая смотреть на корчащегося в луже крови заключенного. Через минуту конвой втолкнул в комнату троих скованных спина к спине арестантов. Велев приковать их к батарее, Карминский прогнал охрану.

– Не хочешь умирать ты, значит, умрут они! – оповестил он Юлиану. – Все.

Не обращая никакого внимания на перепуганные вопли и мольбы мужчин, он разрядил в них всю обойму и бросил пустой пистолет на стол. Пребывающая в ступоре Юлиана даже не повернула головы.

– Неженка! – презрительно скривил рот Жнец и несколькими ударами по щекам вернул ее в сознание.

– Послушай меня, малышка. Я уже понял, что добровольно ты на небеса не пойдешь, а значит, мне и дальше придется учить тебя. Такие тесты на наблюдательность и память я буду проводить тебе каждую пятницу, чтобы выходные не казались тебе раем. В итоге ты либо привыкнешь к смерти, либо научишься наблюдательности, либо свихнешься. Меня лично устраивают все три варианта!

Сдернув ученицу со стула, он поставил ее на ноги и повернул лицом к трупам.

– Что ты видишь? – тряхнув ее, спросил он.

– Мертвых людей.

– Это не люди, Юлиана. Это твои двойки. Тебе их жалко?

– Да.

– Что ж, это даже хорошо. Будешь прилежно учиться – с каждым разом их будет становиться меньше. И прежде чем ты грохнешься в обморок, хочу предупредить: если завтра утром я не услышу от тебя имени того, кто тебя освободил, то мы снова поедем играть, только на сей раз в женскую тюрьму. А потом в детский дом или даже ясли. Ты же знаешь, мне все позволено!

Насчет детдома инкатор, конечно, приврал, но герцогиня поверила ему безоговорочно. Она не помнила, как вышла из кабинета, как отшатнулись от них стоявшие в коридоре уцелевшие узники. Не помнила угрюмые лица полицейских и молодой заплаканной уборщицы, шептавшей им в спину проклятия. На полном автопилоте она села в машину и уставилась на свои пальцы, еще помнящие прикосновение к ним оружия. Шофер бросил на нее сочувствующий взгляд и тронул машину с места. Карминский вытащил из портфеля шоколадку и предложил ее оцепеневшей Юлиане.

– Будешь?

Не дождавшись ее ответа, он добродушно проговорил.

– Детка, тебе не за что на меня обижаться! Я обещал, что буду отравлять твою жизнь всеми возможными способами, пока ты не покончишь с собой, и я свое слово сдержу!

Он отломил кусочек шоколадки, сунул его в рот, и снова поднес плитку к лицу девушки.

– Совсем не хочешь? А что ты хочешь? Может, снова попробовать сбежать? Нет? И правильно. Даже не думай о побеге! Потому что сбежать ты от меня можешь только на тот свет, и я тебе уже много раз это предлагал. Но ты сама не хочешь облегчить свою участь, заставляя меня измышлять все новые способы доведения тебя до самоубийства. Тебе даже не жаль тех несчастных, которых мне приходится убивать из-за твоего упрямства. Или это просто трусость, а, Юлиана?

Поняв, что разговаривать с ней сейчас бесполезно, Карминский оставил ее в покое на все время поездки.

– До завтра, малютка! – ощерившись, попрощался он, высаживая ее возле дома. – Надеюсь, ты не забыла – утром я жду услышать от тебя два слова. Всего два: имя и фамилию того мерзавца, который сует свой нос в наши с тобой дела.

***

Дверь машины захлопнулась. Удаляясь, мягко зашуршали шины, а девушка все стояла у дома, не двигаясь с места.

"Если завтра утром я не услышу от тебя имени того, кто тебя отвязал, то мы поедем в детский дом..."

"Выдать ему Нортона? – изводилась она. – Немыслимо! Человек не должен платить жизнью за свое добросердечие! Но подвергать опасности детей еще страшнее – у этого нелюдя нет никаких моральных табу. Что же делать?"

"Я обещал, что буду отравлять твою жизнь всеми возможными способами, пока ты не покончишь с собой, и я свое слово сдержу!"

Сдержит, подумала Юлиана. Признав за ним полную и безоговорочную победу, она отогнала малодушный страх и купила в университетском ларьке пачку лезвий. По дороге домой она крепко сжимала их в ладони, пугаясь леденившего ей пальцы и душу решения. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что совсем скоро покинет этот мир. Даже не заметила приветливо махавшего ей издалека Нортона.

Охранника немного смутило ее невнимание. "Интересно, она рассказала инкатору про ночное происшествие?" – подумал он, озабоченно глядя ей вслед.

Странная походка девушки насторожила его. Она была больше похожа на заведенную куклу, чем на человека. Нахмурившись, Эндрю подошел к продавщице киоска с канцтоварами и спросил, что она только что купила.

– Да ничего особенного, – пожала плечами торговка. – Пачку лезвий и канцелярский нож.

Побелев от страха, Нортон бросился за Юлианой вдогонку, не обращая внимания на удивленно отпрыгивавших с его дороги студентов. На улице ее уже не было, и он принялся колотить по ее двери кулаками.

Никто не открывал. Вспомнив, что окно у нее выбито и можно забраться внутрь через него, Нортон рванул за угол и растерянно уставился на невесть откуда взявшиеся на окнах решетки.

– Черт! – перепугано выругался он, и бегом вернулся ко входу.

– Миледи, откройте! Это я, Эндрю! Вы слышите меня? Закрывшись в ванной, Юлиана тревожно слушала как содрогается под его ударами дверь.

"Господи, ну зачем он снова здесь? Эндрю, меня просто нет дома! Уйдите, умоляю! Дайте мне просто умереть!" – в отчаянии думала она, глядя, как из глубокой раны на ее руке хлещет кровь. Странно, почему она так боялась самоубийства? Почему не сделала это раньше? Столько людей бы уцелело! Решительным жестом она нанесла себе второй глубокий порез, чуть выше первого.

Боли почти не было. Или она просто была слишком заторможена, чтобы ее ощущать. Умирать ей больше было не страшно. Теперь она боялась только одного – того, что ее могут остановить по пути на тот свет, и тогда беспросветный кошмар, в который Карминский превратил ее жизнь, продолжится.

– Ваша светлость, откройте немедленно, или я сейчас вышибу эту дверь! – кричал издалека охранник.

Голова девушки начала тихонько кружиться, в ушах зашумело, и его голос доносился до нее приглушенно, словно сквозь вату.

– Пожалуйста, уйдите! Оставьте меня в покое! – заторможено прошептала она.

Стук все продолжался и продолжался, а потом раздался треск ломающегося дерева.

"Не успею! – запаниковала Юлиана. – Надо перерезать сонную артерию!"

Она стала перед зеркалом, примеряясь, но нанести себе смертельную рану не успела: дверь в ванную комнату слетела с петель, едва не прибив ее. От сильного удара по стене стеклянные полочки с шампунями, гелем для душа и прочей необходимой мелочью с дребезгом разлетелись, и все их содержимое оказалось на полу, вперемежку с осколками. Бутылочка с жидкостью для снятия лака разбилась, и в воздухе отчетливо запахло ацетоном.

Звон битого стекла еще не успел утихнуть, как внутрь ураганом ворвался перепуганный Нортон и перехватил руку собирающейся перерезать себе шею девушки.

Рванув ее на себя, он с отчаянной яростью прокричал ей в лицо:

– Что ты делаешь?! Ты что придумала?! Да куда же это годится?!

– Оставьте меня! – разрыдалась она, пытаясь окровавленными руками оттолкнуть его от себя. – Так нужно! Вы не понимаете, так будет лучше для всех! Я несу людям смерть и страдания, мне нельзя жить!

– Да что ты такое говоришь, сумасшедшая? – ужаснулся он. – Я понимаю, что твою подругу убили, но ты здесь ни при чем! Не ты виновата в ее смерти!

– Я! – закричала девушка. – Слышите, я! И в ее смерти, и в смерти всех других! Во всем виновата только я! Все, кто приближается ко мне, находятся в страшной опасности! И вы тоже! Уходите отсюда! Немедленно!

– Девочка моя, ты бредишь! – растерянно проговорил Эндрю, сжимая в руках ее бьющееся хрупкое тело. – Это все потому, что ты после пережитого кошмара не позволила докторам помочь тебе...

Совершенно выдохшись, она перестала вырываться.

– Он ни за что не оставит меня в покое, – мертвым голосом проговорила она. – Этот ужас никогда не кончится! Как вы не поймете, что я не хочу жить? Прошу вас, уйдите! Я не хочу, чтобы на моей совести была еще и ваша жизнь. Он не пощадит вас!

Глядя в ее горевшие огнем непреклонной решимости глаза, Нортону самому захотелось плакать.

– Да о ком же ты, милая? Кто не оставит тебя в покое? Назови мне его имя! Скажи, что за гад довел тебя до такого состояния и я расквитаюсь с ним за тебя, клянусь! Ты ведь обещала попросить о помощи своего учителя, почему же не сделала этого?

Странно усмехнувшись, Юлиана отвернулась от него и вышла из ванной. Из ее руки на пол лился кровавый ручеек и Нортон бросился к бельевому шкафу. Разорвав на куски наволочку, он туго перевязал ей рану. С каждой минутой девушка выглядела все хуже, и он поднял ее на руки, намереваясь отнести к университетскому врачу, но наткнулся на такой яростный протест, что растерялся.