Текст книги "Право на вседозволенность (СИ)"

Автор книги: Дэй Лекса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Ни за что! – прохрипела девушка.

– Никогда не говори никогда, – хмыкнул Жнец. – И не играй больше со мной в такие игры – все равно проиграешь. Подтвердишь, как миленькая.

Трепеща, она стала гадать, что же за карту он разыграет на этот раз. Она даже не сомневалась, что его способ убедить ее дать полиции ложные показания может оказаться весьма действенным. Так и оказалось.

– Ты не забыла, моя строптивица, что у Блэр, так бессовестно бросившую тебя на этом свете терзаться муками совести – а умерла она в страданиях именно из-за тебя! – остались родители и маленький братик. Им еще Тори оплакивать, а ты хочешь лишить их еще и сына? Ты ведь умная девочка. Все схватываешь на лету, и уже поняла, что я смету на своем пути всех. А если тебе будет мало братика, то ее мамочка и папочка отправятся туда же следом за детками. А ведь есть еще Линетт, Майкл, Нео, и... как ее там... а, Вал, за которую ты сдавала экзамен. Да при желании еще дюжину приятелей можно будет наскрести! Или ты полагаешь, что сможешь уберечь их от меня? – весело спросил он. – Хотя, почему бы и нет? Попробуй! Возьми еще один – или не один, – грех убийства на свою неокрепшую душу. Меня это только развлечет. Ну что, подтвердишь мою версию этого происшествия?

Юлиана бессильно опустила голову.

– Молчание – знак согласия, – решил инкатор, ни на секунду не спуская глаз с настороженно наблюдавших за оружием в его руках студентов. – Будем считать, что договорились. А вот вас, малолетние преступники, я всех на эшафот отправлю! Это же надо: воспользоваться моим именем и заманить бедных девочек ко мне в дом! Да я чуть инфаркт не получил, обнаружив у себя в доме труп одной из них и связанную другую! Признавайтесь, как все было, живо! – тыча пистолетом Тиму в висок, прикрикнул он.

Тот ошалело захлопал глазами, не зная, что на это можно сказать.

– Что молчишь? Наркотики совсем мозг затуманили? – грозно рыкнул Карминский. Он мотнул дулом в сторону голых парней, и те испуганно вжались в диван.

– Ужас! Куда катится этот мир, если невинных девочек насилуют и убивают их же соученики прямо на территории университета! – сокрушенно проговорил Жнец. – Чертовы наркоманы! Кто вам принес дурь, у?

Его свирепый взгляд заставил насильников задрожать.

– Молчите? Ладно, сам догадаюсь! Сегодня ко многим из вас приезжали родители. Значит, это сделал кто-то из них. Кэйн, это был твой отец? Ты знаешь, что за такой страшный проступок его посадят в тюрьму?

– Нет, мой папа ни при чем! – проныл тот.

– Я не верю тебе, Кэйн! Ведь кто-то принес эти наркотики, а из вас троих родители навещали сегодня только тебя! Или это была твоя мать?

– Нет! – воскликнул студент. – Маму не трогайте!

– Почему? Ведь мой долг найти виновника этого чудовищного преступления! – пнув ногой труп Виктории, сказал инкатор. – Хотя ладно, пристрели кого-нибудь из своих дружков, и мы все свалим на него. Согласен? Ведь родители тебе дороже этих обкумаренных ублюдков, которые к тому же слишком много знают о тебе. Ну?

Бросая на приятелей опасливые взгляды, Кэйн быстро соскочил с дивана, подбежал к ставившему этот кошмарный спектакль режиссеру и протянул руку за пистолетом. Насильники побледнели. Юлиана обвела равнодушным взглядом их перекошенные от страха лица и опустила его на поруганное тело задохнувшейся Виктории.

– Хороший мальчик, – похвалил Кэйна Карминский и приставил пистолет к его голове. – Да ты не дергайся, я тебя не обижу! Просто подстраховываюсь, чтобы ты глупостей не наделал. – Он достал из кармана второй пистолет и протянул его парню. – Держи пушку. Кого будем убивать?

Студент облизнул пересохшие губы и замер в нерешительности, не зная кого выбрать. Сперва он прицелился в Тима. Даже с расстояния двух метров ему было отчетливо видно, как вздыбился каждый волосок на его голом теле, а рот приокрылся в невыплеснутом крике. Он перевел ствол на Дмитрия и нервно хихикнул, глядя насколько сжалась у него мошонка.

– А давай, ты убьешь их обоих? – предложил ему Жнец. – Хотя нет, так будет неинтересно!

Подтащив парня к батарее, он забрал у него пистолет и защелкнул на его руке закрепленные на трубе наручники. Кэйн истерично запротестовал, и инкатор успокаивающе похлопал его по плечу.

– Тихо, тихо! Чего ты разорался? Все ведь хорошо! Просто посиди минутку, я сейчас вернусь!

Карминский озорно подмигнул отупевшей до безразличия девушке.

– Юлиана, ты еще не передумала насчет развлечься, пока они живые? – снова предложил он. – Глянь, какие они смазливенькие! А может, ты хочешь сама вышибить им мозги за убийство своей подружки? Давай, отведи душу!

Ее пустой взгляд разочаровал его, и он снова переключился на парней. Не опуская своего оружия, он бросил на диван второй пистолет.

– Тут одна пуля, – сообщил он, с презрением глядя на всхлипывающего Тима. – Кто из вас первый прикончит другого, тот выживет и вернется домой. Если на счет три не услышу выстрела – вышибу мозги обоим! Раз, – начался отсчет, – два, три!

На счет два Дмитрий схватил пистолет и выстрелил, попав Тиму в глаз. Заорав от содеянного, он отшвырнул оружие и спрыгнул с дивана, выпученными глазами глядя на медленно заваливающееся на бок тело.

Перемешанная с мозгами кровь забрызгала диван. Кэйн заскулил, пытаясь освободиться от удерживающего его наручника.

– Теперь этого! – махнул дулом в его сторону Карминский. – Быстро! Нам не нужны свидетели!

– Вы же сказали, что пуля одна!

– Ну, оговорился! В моем возрасте и не такое бывает!

– Я не могу! – отшвыривая от себя пистолет, завопил парень, а затем обессиленно рухнул на колени. – Не могу! – завыл он. – Они мои друзья!

Прогремевший рядом с ним выстрел выбил кусок деревянной обшивки стены и привел парня в чувство. Теперь Юлиане было почти жаль насильников. И она, и они были просто беспомощными марионетками в руках Жнеца, и послушно исполняли свои роли, стоило ему потянуть за ниточку.

– Или ты, или тебя!

От их кукловода повеяло такой угрозой, что Дмитрий быстро кивнул. Не в состоянии встать на ноги, он, не переставая подвывать, пополз к пистолету на четвереньках. Карминский стал у него за спиной, целясь ему в затылок.

Понимая, что пришло его время умирать, Кэйн заверещал и свободной рукой подтащил к себе стоявший неподалеку стеклянный столик, пытаясь спрятаться за ним.

– Ты же не убьешь меня, брат? – голосил он, скрючиваясь за ненадежной преградой из стекла. – Вспомни, как мы клялись защищать друг друга! Мы ведь росли вместе почти с пеленок! Ты ведь не станешь этого делать, правда? Я же твой друг! Помнишь – друг! А– а– а...!!!

Инкатор присел на корточки рядом Дмитрием и приторно мягким голосом повторил:

– Или убьешь ты, или убьют тебя! Третьего не дано.

Он взял его трясущуюся руку с револьвером в свою и направил ствол на корчившегося от страха Кэйна. Но и через полминуты выстрел не раздался. Карминский разочарованно вздохнул:

– Слабак! Кэйн, он мне не нравится, – обратился он к прикованному. – Купи себе жизнь, убив его!

В глазах насильника мелькнул проблеск надежды.

– А вы не обманете меня? – громко шмурыгая носом, спросил он.

– Не попробуешь – не узнаешь. Зато у тебя будет какой-никакой, но все же шанс спастись!

Кэйн решительно откинул стол и протянул к Карминскому руку.

– Давайте пистолет!

– Предатель! – взвыл Дмитрий и в ту же секунду и разрядил в него всю обойму. Он нажимал на курок снова и снова, пока инкатор не вырвал оружие из его одеревеневших пальцев.

Уже ничего не соображающий, убийца застыл как кукла, тупо таращась на мертвого друга. Жнец перезарядил оружие и снова вложил ему в руку пистолет. Прижав его к виску парня, он нажал его пальцами на спусковой крючок. Последний из находившихся в комнате насильников окончил свое земное существование.

– Вот и все, а ты боялась! – отталкивая от себя его тело, заулыбался Карминский. Он поднял податливую как пластилин Юлиану с пола и усадил к себе на колени. – Ублюдки перестреляли друг друга. Как думаешь, из-за чего они это сделали? – словно размышляя вслух, спросил он. – Может, их замучила совесть, или они что-то не поделили? А может, просто ничего не соображали от наркотиков? Как думаете, коллега, какой вариант выберет полиция? – Он повернул лицо девушки к себе, желая убедиться, что она еще в своем уме и слушает его. – Все молчишь? Нудно с тобой, безотрадно! – посетовал он и пересадил ее на другое кресло.

– Вот так получше будет. Негоже учителю держать ученицу на руках во время урока. Я думаю, ты уже поняла, в чем он заключался: когда происходит столкновение интересов, жертвы неизбежны. Видела, как вели себя в этой ситуации сопляки? Они были готовы пойти по трупам – причем в буквальном смысле, – чтобы остаться жить. И это совершенно правильная, рациональная реакция. Никакого дурацкого самопожертвования, никаких соплей. Бац, – он щелкнул пальцами, – и тот, кто угрожает тебе – бездыханное тело! Ну под конец, признаться, Дмитрий разочаровал меня своими братскими чувствами. Впрочем, он еще совсем зеленый, что с него возьмешь? Зато с Тимом порадовал. Эти трое уже усвоили мой урок, правда, посмертно. Теперь его должна усвоить ты. Крепко усвоить: либо ты, либо тебя. А если противник могущественнее, то ты должна приложить в десять раз больше усилий, чтобы уничтожить его первой. Запомнила?

Она по-прежнему молчала. Инкатор подошел к креслу и сильно встряхнул ее, возвращая осмысленность ее блуждающему по четырем трупам взгляду.

– Я спрашиваю: ты запомнила? – повысил голос он.

Юлиана оторвалась от созерцания медленно соскальзывающих по обивке мозгов.

– Не сомневайтесь, – подтвердила она. – Как и ваш третий урок – лицемерие. Я даже не догадывалась, что вы настолько мастерски владеете им.

– О! Это настоящее искусство, без которого в жизни никак! – заулыбался инкатор. – Люди глупы, грубы, жестоки и думают только о себе. Если ты хочешь чего-нибудь добиться от человека и не можешь применить к нему силу – стань для него на время хорошей. Дай ему то, что он хочет! А потом раздави его!

Такая жизненная философия была чужда Юлиане. Она с содроганием подумала во что превратится ее учеба теперь, когда все маски сброшены? Ее взгляд был так красноречив, что тот, кому он был адресован, зашелся в приступе отвратительного скрипучего смеха:

– Представлю, как ты сейчас мечтаешь меня убить. Но нет, такого счастья тебе не светит.

– Почему вы так уверены в этом?

– Я предвидел, что ты захочешь мне отомстить, и подготовился. Видишь, я не склонен считать тебя безобидной, можешь этим гордиться! Пока ты болела своим сердечно-коленным синдромом, я вырыл ямы каждому из небезразличных тебе людей. И они в них упадут, как только ты пойдешь мне наперекор. Например, наябедничаешь на меня королю. Про семью Блэр я тебе уже говорил, не буду повторяться. Валерия упадет с лестницы и сломает себе шею, из-за чего всю жизнь будет обузой для себя и других, не имея возможности даже пошевелиться. Может быть, в конце концов кто-то из родственников не выдержит и придавит ее подушкой, освобождая от страданий. Майкл сядет в тюрьму за организацию в университете притона, а Линнет, скорей всего, падет жертвой криминального аборта. Нео станет наркоманкой. Продолжать? Я тут составил списочек твоих знакомых. Небольшой, человек на тридцать... Даже если я вдруг умру, мои подручные доведут дело до конца.

Юлиана резко оборвала его:

– Хватит! Достаточно! Я все поняла! Я не буду ничего предпринимать! До тех пор, пока не придумаю, как мне обезопасить своих друзей. Я усвоила ваши уроки, усвойте и вы мой: зло должно быть наказано, а вы – зло во плоти! Я отомщу за Тори, чего бы это мне не стоило! Не знаю когда и как, но я это сделаю!

– Здорово! – обрадовался Карминский. – Ничего другого я и не ожидал! Ничто так не стимулирует ум и изобретательность, как лютая ненависть! Мне нравится твоя решимость! Это придаст моей жизни пикантность, которой мне так не хватает после того, как я стал твоей нянькой. Опасность чертовски заводит меня!

– Я подметила это, когда вы бросили на диван заряженный пистолет. А если бы Дмитрий не сглупил и убил бы вас, а не друга? Я бы на его месте поступила именно так!

– Нет, – категорически отмел такой вариант Карминский, – он бы не посмел! К тому же он тогда и думать-то не мог. Мало того, что мозгами не вышел, да еще и труслив был, как мышь. Такие слюнтяи способны набрасываться только на беззащитных. В любом случае, я был готов рискнуть. Иначе ты бы не получила такой наглядной демонстрации моего второго постулата. Я самоотверженный учитель, правда? К сожалению, недостаточно хороший. Ведь первый мой урок ты так и не усвоила, – пожурил он девушку. – Отказываешь себе в удовольствии расквитаться со мной опять-таки из-за своих чертовых привязанностей! Наплюй на них!

Он протянул ей ствол.

– Возьми пистолет и пристрели меня! Одним выстрелом ты отомстишь за свою никчемную подружку и избавишься от меня. Да не глупи! Сделай, что хочется!

Девушка как зачарованная смотрела на револьвер, а он терпеливо ждал. Близость оружия будила самые жестокие ее инстинкты, опьяняла возможностью убить того, кого ненавидела сверх всякой меры. Руки умоляли мозг позволить им взять оружие, но тот понимал, что он не вправе рисковать чужими судьбами.

– Какая же ты слабачка! Что такое несколько десятков человек в сравнении с возможностью расквитаться со своим врагом за все? – искушал ее инкатор. – Я избавляюсь от неугодных мне людей не то что десятками – сотнями. И меня не мучают сожаления и угрызения совести. И тебя они тоже скоро не будут мучить, увидишь!

Девушка с негодованием оттолкнула от себя ствол.

– Уберите его, он мне не нужен! – просипела она. – Вы обещали отпустить меня домой. Или это была шутка?

– Ну что ты, горе мое! Чистая правда! Сейчас вызовем полицию, ты ей подтвердишь мой рассказ и уйдешь домой. Да, если не будешь знать что отвечать, всегда можешь сослаться на то, что впала в беспамятство, ясно? Девушкам это даже к лицу. Ты готова?

Сжав зубы, Юлиана кивнула.

Жнец вызвал полицию, вкратце обрисовав случившуюся у него дома трагедию. После этого он переобулся в ботинки одного из убитых и вышел на улицу. Буквально через минуту Делайн дернулась от резкого звука выбитого им снаружи стекла. Тщательно сбив ботинком торчащие края, Жнец вернулся в дом. Поочередно подтащив трупы к окну, он оставил их отпечатки пальцев на подоконнике и шпингалетах. Потом небольшим топориком сломал верхний ящик своего стола, не забыв после этого приложить к топорищу пальцы Тима. Открыв несколько шкафчиков, он расшвырял их содержимое, будто кто-то рылся в них.

– Это так, на всякий случай, – прокомментировал он. – Докапываться до мелочей все равно никто не будет. Скорей всего, нам просто поверят на слово. Не самоубийцы же они связываться со мной! А теперь давай я освобожу твои ручки, куколка.

Взяв нож, Карминский резанул по пластику. Девушка пошевелила затекшими кистями, разгоняя кровь.

Он достал из шкафа бутылку вермута и предложил ей.

– Хочешь? – спросил он. Она мотнула головой. – Зря, расслабляет. И никто тебя за это не пожурит. Ну ладно, давай тогда я приготовлю тебе чай? Согласись, будет странно, что обнаружив у себя дома напуганную до смерти девушку, я не сделал ровным счетом ничего, чтобы привести ее в нормальное состояние. Не выставляй меня перед людьми нерадушным хозяином! – пробурчал Жнец, добавляя последние штрихи в подготовленные для полиции декорации.

От чая Юлиана тоже отказалась и до приезда полицейских пребывала в полузабытьи, невидящим взглядом уткнувшись в засыпанный пентакрином стол.

Служители правопорядка были шокированы увиденной бойней. Люди вокруг нее суетились, что-то измеряли и много-много фотографировали. Краем уха девушка слышала, как Карминский сокрушается из-за того, что его оружие было заперто не в сейфе, а всего лишь в ящике стола. Один из следователей стал задавать ей вопросы, но она не реагировала на них. Вернее, отвечала мысленно, но слова не срывались с ее губ, и взгляд тоже не менял своего положения.

Человек в белом халате посветил ей в глаза небольшим фонариком, заставив вяло моргнуть, потом чьи-то руки подхватили ее и отнесли в машину скорой помощи. По пути в больницу ей что-то вкололи в плечо, и забвение по-матерински распахнуло ей свои умиротворяющие объятия. Но пробуждение оказалось не таким приятным. Первым, что она увидела, открыв глаза, было лицо ее мучителя. Он сидел на ее кровати и с хрустом грыз сочное зеленое яблоко.

– О, наша неженка очнулась! Вставай, давай! А то уже сутки валяешься без дела, – попенял ей он. – То ножку подвернешь, то к наркоманам-насильникам попадешь. Тебе лишь бы не учиться, лентяйка! Вставай уже, я тебя забираю отсюда! Ты меня слышишь?

– Да, – с трудом выговорила Юлиана. В горле было сухо и шершаво и сильно хотелось пить.

– Прекрасно! И будь добра отвечать мне с первого раза, а то я начинаю сердиться! Если врачи скажут, что тебе рано выписываться, объясни им что хочешь домой, понятно? Если что, устрой им истерику, но убеди их, что в академии тебе будет лучше, чем здесь.

Карминский ушел за доктором, а она села на постели. Так отвратительно она себя еще не чувствовала. Голова гудела, горло и запястья саднили, а каждое движение давалось с трудом из-за неимоверной слабости. Но ее душевные муки были неизмеримо страшнее. Память прорезал полный муки вопль Виктории, и она зажала себе уши.

– Нет! Не надо больше этого кошмара! Вики, родная, прости меня! – шепотом взмолилась она. – Как же мне теперь жить, когда я тебя убила?..

Входивший в палату врач заметил ее искаженное страданием лицо и прижатые к голове руки и стал яростно спорить со Жнецом, убеждая его не забирать девушку из больницы. Юлиана слушала их спор и едва сдерживала себя от униженной мольбы оставить ее здесь.

Эта уютная маленькая палата, с мягкой кроватью и спрятанными за матовыми плафонами лампочками, казалась ей самым лучшим местом на земле. Возвращаться в свой дом она панически боялась, словно там, в темноте и одиночестве, ее поджидал призрак Виктории.

Врач подсел к ней на кровать и взволнованно сказал:

– Миледи, вам ни в коем случае нельзя уезжать отсюда! Вы еще не оправились от потрясения, вам нужно стационарное лечение!

– Со мной все в порядке, – неубедительно заверила его Юлиана. Ее скрипучий, то грубый, то срывающийся на неприятный писк голос поверг врача в шок. Он обернулся к Жнецу.

– Милорд, вы слышите, как она говорит? – гневно спросил он. – У нее сорваны голосовые связки!

– А что вы хотите? – огрызнулся тот. – Над ними с подругой издевалась целая банда ублюдков! Естественно, она кричала!

– Ей нужна помощь фониатра, иначе она может навсегда потерять голос!

Девушка замерла от затеплившейся в ней надежды хоть ненадолго задержаться в больнице.

– Но ведь ее связками можно заняться и амбулаторно! – возразил врачу Жнец. – А если нужны какие-то процедуры, то я буду ежедневно привозить ее к вам. Или пусть врач приезжает к нам в академию – я оплачу вам все неудобства. Поймите, эта бедная девочка пережила жутчайшее потрясение, и если она считает, что ей будет лучше дома, то давайте прислушаемся к ней! Там у нее много друзей, которые поддержат и отвлекут ее от тягостных мыслей, а здесь она будет совсем одна наедине со своими страхами!

Речь Карминского была пронизана такой заботой, что врач засомневался в правильности своей позиции.

– Доктор, скажу вам по секрету: я головой отвечаю королю за Юлиану. Неужели вы думаете, что я бы хоть чем-то рискнул навредить ей?

Слушая его, герцогиня поражалась, насколько мастерски он лжет. Прямо само участие и забота! И ведь внимающему ему доктору и в голову не приходит, что все это – чистой воды лицемерие.

Врач опустил голову, раздумывая как быть, и Юлиана съежилась от ясно читавшейся во взгляде инкатора молчаливой угрозы.

– Пожалуйста, доктор, здесь я чувствую себя совершенно несчастной и одинокой. А там мои друзья, мне с ними будет гораздо легче прийти в себя! – еле просипела она.

– Хорошо, как знаете! – сдался врач. – Это не тюрьма, и я не имею права удерживать вас, как бы мне этого ни хотелось!

Он подошел к шкафчику с лекарствами, отпер его и дал девушке пачку ампул.

– Это транквилизаторы. Передайте их вашему университетскому медработнику. Две инъекции в день. Одна утром, другая вечером. Сейчас это совершенно необходимо для восстановления вашей нервной системы.

Жнец подошел к Юлиане и прижал ее голову к своей груди.

– Не волнуйтесь, я лично это проконтролирую! – заверил он врача, а потом обратился к девушке. – Вот видишь, моя хорошая, а ты не верила, что доктор пойдет нам навстречу! Успокойся! Самое страшное уже позади. Ты выжила и сохранила рассудок, а это главное! Сейчас тебе все кажется черным, но поверь – душевные раны со временем затягиваются, и скоро у тебя все будет просто отлично! Ну что, милая, идем?

Юлиана краем глаза смотрела на белый халат доктора, мечтая в него вцепиться как в спасательный круг. Но взращенная внутри нее инкатором марионетка снова послушно исполнила свою роль.

– С удовольствием!

Прощаясь с врачом, ей даже удалось выдавить из себя некое подобие улыбки. Потревоженные таким насилием мышцы лица свело, и ей стоило большого труда снова расслабить их, убирая похожую на оскал гримасу.

Без десяти девять вечера они вышли на холодную темную улицу. Шквальный ветер сбивал их с ног. За считанные секунды Юлиана продрогла. На ней все еще было то самое шелковое платье, что она надела на бал, а верхней одежды Карминский ей прихватить не удосужился. Следуя за своим кукловодом к машине, она спросила:

– Почему нельзя было оставить меня там хотя бы до утра?

– Потому что ты в бреду молола то, что никому нельзя было слышать! Я просидел с тобой как нянька целые сутки! И я чертовски устал отгонять персонал от тебя и твоих откровений!

Они подошли к автомобилю, и девушка быстро нырнула в теплый салон. Платье мигом отсырело и вместо того, чтобы согревать, холодно облипало кожу.

Едва машина выехала с территории больницы, инкатор забрал у Юлианы ампулы.

– И без них обойдешься! – уведомил он, вышвыривая их из окна в кусты на обочине дороги.

Герцогиня проводила их тоскливым взглядом, но смолчала.

– В универе не болтай о случившемся – тебе нужно беречь свою репутацию. О твоем участии в этом происшествии знает только полиция и несколько охранников, но они будут молчать.

Юлиана молча кивнула. В полной тишине они доехали до университетского городка. Высадив ее у дома, Карминский вручил ей ключ и поехал к себе. Машина давно скрылась из вида, а девушка все стояла у входа на пронизывающем ветру, не решаясь зайти внутрь. Когда холод стал совсем невыносимым, она трясущимися пальцами отомкнула входную дверь и вошла в дом. Внутри было сухо и тепло, но безумно страшно. Быстро нащупав выключатель, она зажгла свет и с дрожью огляделась. Никаких призраков в доме не оказалось. Все вокруг осталось так, как было накануне. Повсюду лежали вещи Виктории, которые никто не позаботился собрать и отправить ее родным. Горе навалилось на маленькую герцогиню с новой силой, и она, захлебываясь от жгучих слез, стала собирать в шкатулку рассыпанные подругой в спешке украшения.

Дом будил в ней столько болезненных воспоминаний, что она решила не оставаться в нем на ночь. Натянув плащ, вышла на улицу.

Обхватив себя руками, чтобы хоть немного унять дрожь, Юлиана медленно брела по усыпанным осенним золотом дорожкам и думала, куда ей податься. Можно было бы попроситься переночевать у девочек, но теперь она панически боялась приближаться хоть к кому-то из них. Дружбу с ними, да и со всеми остальными, ей придется прекратить, чтобы не подвергать их опасности.

При мысли о том, какая безрадостная жизнь теперь ее ждет, Юлиана болезненно содрогнулась. Проходя мимо студенческого общежития, она подумала о том, что до утра можно было бы посидеть в общей гостиной, а потом она упросит комендантшу куда-нибудь ее переселить.

К сожалению, было еще не настолько поздно, чтобы все разошлись отдыхать, а подвергаться расспросам ей не хотелось. Но не бродить же по парку всю ночь! Так она просто околеет от холода и сырости!

Немного подумав, она пошла к учебному корпусу. Возле входа стоял охранник – добродушного вида крепкий мужчина с круглым лицом. Она наврала ему, что забыла в аудитории важные конспекты, необходимые ей для завтрашнего семинара. Одарив ее полным сочувствия взглядом, он, не задавая лишних вопросов, позволил ей пройти внутрь.

Юлиана побрела по коридорам, дергая дверные ручки, чтобы найти себе приют в каком-то из классов. Но все они были заперты. Присев на подоконник, она обхватила замерзшими ладонями трубу центрального отопления и стала размышлять, как жить дальше. Минут через десять послышались приближающиеся шаги, и она быстро соскользнула с подоконника, надеясь спрятаться. Но прятаться было некуда. Девушка смирилась с неизбежностью, ожидая что сейчас охранник прогонит ее отсюда. Но этого не произошло.

– Вы боитесь ночевать дома, мисс Делайн? – участливо спросил он.

Она не удивилась, что он ее узнал. Ввиду ее особого положения, ее знали все как в академии, так и во всем студенческом городке.

– Безумно, – честно призналась ему она.

– Вам нужно было сразу сказать мне об этом, – с мягким укором сказал он. – Тогда вы бы уже не тряслись от холода, а были закутаны теплыми одеялами и пили горячий чай. Пойдемте со мной!

Юлиана с благодарностью пошла вслед за ним. Он привел ее в небольшую каморку неподалеку от входа в здание. Из обстановки там был стол с двумя стульями, шкаф, где дежурные хранили форму, небольшая плита, встроенный в кухонный стол холодильник и узкая кровать. Дверь справа от кровати вела в душевую.

Достав с антресолей шкафа теплый плед, мужчина укутал ее как ребенка и усадил на стул, а сам занялся приготовлением чая с бутербродами.

– Вы так добры ко мне, а я даже не знаю, как вас зовут, – просипела Юлиана.

– Меня зовут Эндрю Нортон, миледи, – представился он и поставил перед ней кружку пахнущего травами чая. Почти сразу рядом с ней появилась тарелка с бутербродами.

– Я заварил вам чай от простуды. Мама присылает мне его тоннами, боясь, что я перемерзну на одной из вахт и заболею, – с улыбкой пояснил он. – Вам такая перестраховка сейчас будет очень кстати. Поешьте и ложитесь отдыхать. Если надо принять душ, то чистое полотенце возьмете в шкафу.

– Отдыхать? А как же вы?

– Я сегодня дежурю один, и спать мне не положено. Так что не бойтесь стеснить меня, – успокоил ее Нортон. – А теперь извините, мне пора идти. Если кто-то решит разрисовать краской стены или разобьет стекло, меня самого размажут по стене.

– Спокойного дежурства, – пожелала Юлиана, сомневаясь, что после вчерашнего кошмара у кого-то возникнет желание озорничать. – И передайте при возможности мою благодарность вашей маме за чай и за замечательного сына, – с улыбкой попросила она.

– Спасибо! Она будет в восторге, когда узнает, что я угощал ее чаем будущего инкатора! – до ушей расплылся Эндрю.

Он ушел. Допив чай, Юлиана пошла в душ. Стоя под тугими жаркими струями воды, она безрадостно думала о том, почему кошмарные воспоминания с души нельзя смыть так же легко, как грязь с тела. Она бы полжизни отдала сейчас за средство, которое бы вызвало у нее амнезию. Но такого не существовало. Ей придется до конца жизни нести в себе этот ад.

Снова натянув на себя свое сырое платье, она легла в постель, на которую Эндрю положил сразу два одеяла, и почти сразу уснула. К несчастью, сон не принес ей желанного забвения, а наоборот, в малейших деталях воспроизвел все подробности убийства Виктории и ее насильников. В кошмаре обнаженный труп подруги поднялся с пола и двинулся на нее.

– Это ты убила меня! – указывая на нее бледной рукой с посиневшими ногтями, обвиняюще сказала Блэр. – Ты виновата во всем!

Следом за ней встали пробитые пулями трупы подростков и тоже пошли потянулись к Юлиане, эхом повторяя:

– Ты убила нас! Ты виновата во всем!

В тот момент, когда обезображенный выстрелом в лицо Тим добрался до нее, девушка пронзительно закричала. Мертвец вцепился в нее и стал трясти ее за плечи, а потом сильно ударил ее по лицу.

Боль от хлесткого удара пробудила Юлиану. Хватая ртом воздух, она открыла глаза и увидела, что яростно отбивается от склонившегося над ней Нортона. Он заметил, что она снова в сознании, и отпустил ее.

– Простите меня, миледи! – с раскаянием забормотал он. – Я никогда в жизни не поднимал руку на женщину. Просто не знал, как помочь вам! Вы так кричали... Я так испугался за вас! Ради Бога, извините меня!

Она глубоко вздохнула и села на кровати.

– Благодарю вас, Эндрю. Если бы не вы, я, наверное, сошла бы с ума!

– Вам бы в больницу вернуться, – с беспокойством сказал Нортон. – Там врачи, уколы успокаивающие... Шутка ли – пережить такой кошмар! Ребята, которые выносили из дома трупы, напились после этого вдрызг. А вы видели, как это все происходит, да и сами едва не стали жертвой. Уж и не знаю, что хуже! Они-то хоть отмучились, а вам с этим жить и жить...

– Сколько времени? – глядя на темное окно, спросила Юлиана.

– Четыре утра. Может, еще попробуете заснуть?

– Нет! – содрогнулась она.

– Так я и думал. Не против, если я посижу с вами?

Она была совершенно не против, но не хотела, чтобы у этого милого человека были из-за нее неприятности.

– У вас ведь дежурство...

– Ничего не случится. А хоть бы сейчас университет растаскивали по кусочкам! Все равно! Когда мне еще предоставится возможность побыть в обществе самой герцогини? – улыбнулся он. – Я знаю, что вам нужно! Крепкий сладкий чай и шоколад для подъема настроения. Сейчас я вам его приготовлю!

Он стал готовить чай, непрерывно рассказывая ей о своей семье, о детстве – все, что только приходило ему в голову. Она понимала, что он хочет отвлечь ее от невеселых дум, и умилялась при виде его искренней улыбки. Ей даже нравилось, как бледнеет при смехе малюсенький шрам над его левой бровью.

"Какие разные, все-таки, люди", – думала она, отогреваясь душой в обществе этого уже немолодого мужчины. В его присутствии ее нынешняя жизнь скинула свое траурное одеяние и стала казаться ей уже не такой беспросветной, как до этой встречи. Они проболтали до самого утра. Вернее, она все больше молчала, а он говорил за двоих, щадя ее сорванные связки. Наконец совсем рассвело, на улице показались первые прохожие, и Юлиана с Эндрю стали прощаться.

– Не представляю, как мне отблагодарить вас! – пожимая ему руку, прошептала девушка. – Этой ночью вы не просто приютили меня – вы вернули мне веру в людей! Спасибо вам огромное, я навсегда запомню это!

– Не за что, миледи, – смутился охранник. – Это вы оказали мне честь своим обществом. Заходите поболтать, если захотите, я буду очень рад вас видеть!