Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"
Автор книги: Даша Семенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
63
Когда через два дня Тео внезапно стало лучше, до такой степени, что встал с постели, я не удержалась и задала вопрос, который все это время не давал покоя.
– Я догадываюсь, что ограничения с тебя рано или поздно и так бы сняли, раз будешь на них работать. И сделали бы это не таким варварским способом. Я права?
Йенс оставил нас наедине, выдав все необходимое. На столе стоял чайник с горячим напитком с целебными травами и кофейник для меня. Было солнечно, безветренно и тепло, но нам вручили шерстяные пледы. Усадив Тео в плетеное кресло, я закутала его в оба. Из-за сильной кровопотери он все еще мерз.
– Когда снимают те, кто ее поставил, все происходит быстро и почти безболезненно. И да, вероятнее всего, сняли бы. Эти господа то, что попало к ним в руки, досуха выжмут… – он осекся и замолчал. То ли подбирал слова, чтобы лишний раз меня не расстраивать, то ли сказывалась усталость. – Не знаю, сумею ли объяснить… Вот этот временной промежуток до момента, когда сяду в поезд под конвоем – это ведь свобода. Конечно, не в полной мере, но я хотя бы вспомню, каково ее ощущать телом, как когда она была естественна. Когда никому и ничему не принадлежишь.
– Выходит, ты издевался над собой и до сих пор еле жив только ради самого по себе факта, что на тебе больше нет печати? И по сути ничего не изменилось, ты также здесь заперт, просто теперь без пятна под ребрами?
Я действительно не понимала. Ладно бы оно вызывало боли или сильно мешало – всего лишь ограничивало магию, которой ему здесь все равно никто не позволит заниматься. Дело принципа? Решил выставить себя перед властями дерзким бунтарем? Да куда уж хуже-то…
– Да, любовь моя. Только ради этого. Ради этих дней. Знаешь, мне сейчас очень хорошо, даже в столь жалком состоянии. Никто ни к чему не принуждает, и ты рядом… Я будто впервые за несколько лет полной грудью вдохнул. Забавно, когда я был волен делать что угодно, не мог ту волю толком осознать. А теперь каждый вдох ценен.
– Кажется, для меня это слишком сложно. Но тебе верю.
– Просто ты всегда была свободной, даже теперь, вынужденно оставаясь со мной взаперти. Так безоговорочно уверена, что ее никто не вправе отобрать, она у тебя внутри всему вопреки, – проговорил Тео медленно. Перевел дыхание. Ему все еще было тяжело, но я не перебивала, пусть говорит, я ведь два бесконечно долгих дня почти не слышала его голос. – Я так не умею. Слишком много было… всякого. Но лишить тебя этого чувства, этой храбрости – для меня преступление.
– Погоди-ка, не хочешь ли ты сказать, что передумал на мне жениться? – не понимая, к чему он клонит, я решила перевести все в шутку.
Не время для серьезных разговоров. Он с кровати-то встал еле-еле, Йенс под руку вел. Раз позволил – точно знал, что сам не дойдет, да и нам было понятно, насколько он еще слабый. Накануне рана наконец перестала кровить, Тео оставался в сознании достаточно долго, и мы поменяли матрас. Старый насквозь пропитался, даже не верилось, что человек может потерять столько крови и выжить.
Тео шутку понял, рассмеялся тихонько, с осторожностью смертельно больного. Запил смех отваром из сухофруктов и трав, горячим и сладким, будто даже после столь пустякового напряжения потребовалось немедленно восполнить силы.
– Ни в коем случае. Именно ожидание этого события заставляет меня выздоравливать со всем возможным усердием.
Он попытался устроиться поудобнее, не сдержавшись, поморщился. Жестом остановил меня, метнувшуюся помочь. Ему не нравилось выглядеть передо мной немощным. Ухаживали за ним Йенс и домработница, меня не подпускали. Разрешали навещать и недолго сидеть рядом, когда он был вымыт, переодет, со свежими повязками и чувствовал себя более менее сносно. Вот как сейчас, например.
– Мне очень жаль, но быстро все-таки не получится. Я немного себя переоценил, – сказал Тео, извиняясь. – Не стану больше ничего обещать, но, полагаю, в начале будущей недели мне хватит сил, чтобы справиться с бумажной волокитой. А прежде устроить романтический ужин, видишь, я не забыл.
Да не нужен мне тот ужин, ерунда все это и показуха. Сама жалела, что наговорила тогда глупостей. Мне Тео нужен. Здоровым. По возможности счастливым. Остальное виделось сейчас неважным, мелочной суетой…
Кроме деловых обязательств, пожалуй. Тут все-таки другие люди завязаны, которым нет дела, что там у меня с личной. Подрядилась – сделай, вот и весь разговор.
– А мы вроде бы никуда не торопимся. Разве что… Мы на днях конвейер запускаем, – сообщила как бы между прочим, хотя саму это долгожданное событие очень напрягало. – Думала, тоже придешь посмотреть. Но отложить нельзя, я спрашивала у Йенса, и он ответил, что звезды готовы к сортировке. Пора.
Готовы – значит, их свет вылинял до чисто белого, нейтрального, и они перестали менять яркость и размер. И разлетаться, уже никогда не будут стремиться навстречу солнцу и луне. Мне почему-то трудно было говорить «созрели». Вместо этого тянуло сказать «умерли». Странно, но я их жалела, какие-то огоньки, которые и живыми никогда не считались, чтобы умирать. Оказалось, в моем сердце невероятно много места для жалости.
– Не огорчайся, там мне в любом случае делать нечего. Это твой праздник, так что иди и наслаждайся, – велел Тео. Честный, как всегда, даже когда лучше бы соврать. Хотя бы в мелочах. – А я… Не возражаешь, если я прилягу? Снова клонит в сон, прости.
Я не возражала. Сидела бы, пока не проснется, караулила, если бы не выгонял. И плечо подставить не разрешил, видимо, не женское это дело по его мнению. Вместо того чтобы на меня опереться, взял под локоток, будто на прогулке. От веранды до спальни было не так много шагов, и Тео удалось пройти их все, держа спину прямо и не споткнувшись.
Воздух в комнате наконец-то был свежим, после того, как сменили все в кровати на новое и хорошенько проветрили. Но он все равно не сдержался и наморщил нос. Запахи. Как для него, должно быть, все здесь воняло…
Надо бы попросить не хранить в его комнате аптечку и пакеты для перевязок, лучше пусть каждый раз берут с собой. И принести еще одно одеяло, самое теплое, а окна держать открытыми. Но он, конечно, велел перестать суетиться, когда я озвучила все это вслух.
Нет уж. Я все же попрошу. И все здесь перемою, и постираю занавески – Йенс конечно аккуратный, но не такой маньяк уборки, как Тео, пыль по запаху не обнаруживает. И принесу что-нибудь, чтобы его порадовать, что-то приятное.
– Хочешь, книжек раздобуду или журналов, – предложила, и получила молчаливый отказ. – Или цветов, пусть пахнут и глаз радуют. Тоже нет? Может, скажешь наконец, что поднимет тебе настроение? Это важно для выздоровления, не я выдумываю, врачи говорят. Ну так что? Что ты любишь?
– Тебя, – пробормотал он тихонько. – Я тебя люблю, Стася.
Я замерла и уставилась на него с удивлением. Не послышалось ли? Так это было неожиданно, не вовремя, не к месту, и его бледное лицо, абсолютно ничего не выражающее, кроме усталости. Слабое дыхание, неподвижность. Он мог говорить это во сне или и вовсе бредить.
Моей руки коснулась прохладная ладонь, сжала слегка и вновь улеглась поверх одеяла. Значит, не показалось.
– Ты, главное, живи, Тео, – ответила, не удержавшись. Он промолчал. Все так же не стал ничего обещать, даже этого.
64
Разумеется, ни о каком торжественном открытии переоборудованного склада теперь не могло быть и речи. Но всё-таки запуск линии стал событием, которое привлекло внимание. Каждый из тех, кто работал на ферме, заглянул подивиться на диковинку. Приехал Криштоф – он теперь относился к моей затее с ещё большим вниманием. Прибыла Райли, а с ней – вот сюрприз! – явилась Летти.
Ей до сих пор не разрешали со мной общаться, соврала, что по магазинам отправились. Моя непоседливая подружка присмирела, робея, забилась в уголок, не отходила от Райли ни на шаг и терпеливо ждала, когда я наконец смогу уделить ей внимание. Глазеть на конвейер, возле которого возились рабочие, ей скоро наскучило.
А я налюбоваться не могла. Какая красота все-таки, захочешь – не придерешься! Чистота, все новенькое, кажется, даже дышится легче. Лента скользит, словно речка течет, медленно несет сияющие россыпи. Дважды при мне замерла ненадолго, когда слишком много огоньков насыпали, не успели разобрать, но быстро снова пошла.
Ничего, приспособятся. Они у нас молодцы. Вон как ловко все делают, аккуратно, быстро и внимательно, приятно посмотреть. Одетые в одинаковые халаты и шапочки, молчаливо сосредоточенные. И уплывают со второй линии коробки с отметкой сорта на боках, а старший смены проверяет каждую, прежде чем они исчезают в окошечке. Из той части склада, скрытой за перегородкой, чтобы свет на сортировке не мешал, доносился стук молотка и голоса упаковщиков, неразличимые из-за тихого гула транспортера.
Я словно наблюдала за тщательно отрепетированным спектаклем, только свет был не над сценой, а наоборот, тянулся вдоль стен, неяркий, будто стеснялся и боялся потревожить своих младших собратьев. Неужели это все моя идея? Даже не верилось…
Но конвейер будет работать еще как минимум три дня, а когда придут подруги – еще неизвестно. Я подошла к ним и обняла Летти, а она расчувствовалась и всхлипнула мне в ухо.
– Стася, – проговорила тихонько. – Я так за тебя боюсь.
– Ладно тебе. Видишь, все хорошо. Дела делаются, мне со дня на день документы выдадут. Сможешь поздравить новую законную гражданку. Или не сможешь?
– Это как раз самое противное, – вздохнула она. – Что приходится вот так… Тайно. Мы ведь скоро расстанемся. И больше никогда не увидимся…
– Но я же ещё здесь! До апреля времени полно, обязательно будем встречаться. В нашем секретном месте, да? Я ведь по тебе скучаю.
И все-все помню. Как она меня, потерянную, сразу же под крыло взяла, приняла в подруги, не давала унывать. И сейчас рядом, несмотря на запреты, на то, что сама в первых рядах осуждала – а потом все равно простила. Я вдруг подумала что вряд ли увижу, какой она станет лет через десять, и от этого было грустно. Наверняка у нее будет чудесная семья, обласканный муж и дружные детишки.
– Угу, будешь ты, как же. Я тебя сколько раз звала? – надула она губы.
– Прости, я правда была очень-очень занята, – заметив, что она обижается все сильнее, я решила сознаться. – Видишь ли, Тео… Он был болен, не могла я его оставить.
Присмотрелась к ее реакции, но не заметила ни намека на злорадство. Она вздохнула и покачала головой.
– Ну теперь-то с ним все хорошо?
– Да. Он почти поправился. Спасибо, что спросила.
Даже если в действительности ей это совсем безразлично. Она ведь никогда Тео не любила, а после того, как из-за него мы почти перестали общаться – тем более. Но Летти вряд ли способна хоть кому-то всерьез желать зла. Такая уж она, взрывная, но отходчивая.
– Анастасия, можно вас на полслова? – Криштоф извинился и увел меня, чтобы обсудить кое-какие рабочие моменты.
Обернувшись, я увидела, как Летти печально смотрит мне вслед. Права она, мы расстанемся ещё до весны. Уже расстаёмся. Вроде бы мне не привыкать, не так давно вообще с прошлым простилась, да и ей тоже – в Вармстед многие приезжают на время, а то и всего на один сезон. Но все же было тяжело.
Некоторое время мы с Криштофом пытались вообразить, как бы приспособить новый метод производства под более сложный процесс. Он снова увлекся: ничего вокруг не замечал, кроме серебристой движущейся ленты, глаза горели, язык не поспевал за мыслями. Похоже, немедленно по приезду в столицу он бросится строить автомобильный завод нового образца.
– Значит, вы не жалеете, что придется покинуть Вармстед? Я думала, вам здесь нравится. Особые условия, магия какая-то необычная…
– Баловство это все. Главное, руки есть и голова, а работать надо уметь в любых условиях, – отрезал он. – Ничего, однажды мы с вами сюда вернёмся, только сперва проложим дорогу до самого Вармстеда, чтобы на новеньких скоростных авто домчать с ветерком!
– Сюда что, даже дороги нет? – удивилась я.
– Да разве это дороги! Название одно, – отмахнулся Криштоф. – Летом еще проехать можно, а по весне и как дожди зарядят телеги вязнут в грязи. Зимой вовсе никто ехать не отважится, морозы лютые, а если в пургу заплутаешь – костей не найдут.
– Так ведь дорого наверное… – пробормотала, прикидывая расстояние.
И что такое Вармстед, несмотря на его уникальное производство, исследовательскую станцию, аномалии и добычу тварей с ценным мехом? Всего лишь мелкий захолустный городишко. Железку проложили – и на том спасибо.
– У нас с вами будет столько денег, милый друг, что сможете разжигать камин банкнотами! Считайте, что это такая моя прихоть, как будущего автомобильного магната. Что же мне еще строить, как не дороги.
– Даже если у нас будут все деньги мира, печку ими топить не стану. И вам не позволю. Не думала, что вы склонны ими швыряться.
– Нет, не склонен. Скорее, я к ним равнодушен, это всего лишь средство, облегчающее жизнь. Просто хотел вас подбодрить. – Он окинул меня пристальным взглядом. – А ведь вам приходилось считать гроши и едва сводить концы с концами, не так ли? Уж простите за прямоту.
Ну да, приходилось. Я этого нисколечки не стыжусь, наоборот, горжусь собой и Светкой, что сумели продержаться, выучились и зажили по-человечески. Зато научились выкручиваться, считать деньги, даже если их копейки, и в совершенстве освоили кризисную кулинарию. Бедности я больше не боюсь, уверена, что не пропаду и снова выкручусь, что бы ни случилось.
Криштоф заверил, что мне и нечего бояться. Что-что, а нищета в этом мире мне точно не грозит.
– Я всерьез намерен создать первый автомобиль, доступный для каждого. Народный, так сказать. Вы были правы, новая модель производства – огромный шаг вперед, только за счет нее мы сильно сократим издержки, уменьшим сроки, в том числе на обучение… Но не надейтесь, что все само в руки упадет. Впереди столько труда! Мы обязаны начать все обдумывать прямо сейчас, сию же секунду. Когда в поезд сядем, подробный план должен быть готов.
– Сию секунду не получится, у нас все-таки гости, – я с тоской покосилась на подруг, что-то оживленно обсуждавших в своем углу. На конвейер они вдоволь насмотрелись и думать о нем, в отличие от меня, совершенно не обязаны.
– С гостями вы скоро ужинать пойдете, там и наговоритесь, – возразил непреклонный Криштоф.
– А вы не пойдете что ли? Смена вот-вот закончится.
Оказалось, что закончится она для меня и рабочих, а Йенс, Криштоф и старший сортировщик отправятся сверять результаты. Сравнивать, насколько быстрее и лучше справилась наша бригада по сравнению с теми, кто перебирал урожай традиционными методами. Их ужин сегодня будет поздним.
Мне стало совестно – это ведь я должна заниматься всеми этими вопросами, довести дело до конца. Но вмешался Йенс и заверил, что они прекрасно справятся, с меня довольно будет отчета о результатах.
– Невозможно проследить за всем самой, да и не нужно. Вы отвечаете за работу устройства, как видите, здесь все в порядке. А все, что касается качества нашего продукта – это моя забота и моя ответственность. Идите, дорогая, побудьте с нашими гостьями. Неловко выйдет, если мы их совсем бросим.
Совесть немного успокоилась, хотя еще неясно, чья гостья Райли, моя или все-таки его. Но с Йенсом мы об их отношениях не разговаривали, и я промолчала. Узнаю, когда сам захочет рассказать.
Девушки надолго не задержались – Летти пришлось бежать домой. И без того слишком долго пропадала, за это время можно было к каждому товару в немногочисленных магазинах города прицениться. Только и успели наскоро поесть и обсудить самое важное. В основном меня, конечно, у них самих ничего особенного не произошло.
– Говорят, Тео исчез из города. Кто-то полагает, что он просто отправился в пустошь как обычно, но другие утверждают, будто со Станции его выгнали и в охотниках он больше не числится, – поделилась слухами Райли. – Я и сама посылала за ним… По некоему делу. Но посыльный так и не застал его дома, а письмо оставалось торчать в двери. Еще и вы сидели взаперти. С вами точно все в порядке?
Я коротко рассказала, почему Тео был вынужден жить у нас, умолчав подробности, а вместо печати туманно намекнув на некий эксперимент. С моих слушательниц и того хватило, закивали понимающе. От магов охотно ждали любых причуд, а от Тео – и вовсе ничего хорошего.
– Вот угораздило же тебя, – с досадой протянула Летти. – Будто вокруг парней нет хороших.
– В столице их будет более чем достаточно, – заметила Райли, ехидно стрельнув глазами.
Изобразив скромную улыбку, я сообщила, что как раз сегодня Тео собирался объявить о нашей помолвке. Вероятно, уже объявил, и город готовится встретить девчонок свежими сплетнями. И что он действительно разругался с магами Станции и едет со мной первым поездом.
– Думаю, вы должны узнать об этом первыми и от меня лично, – закончила я, с тайным удовольствием наблюдая, как они рты раскрыли. – Мы ведь подруги.
– Но как же так? Ему ведь нельзя никуда отсюда уезжать! – воскликнула Летти.
– Он попросил, ему и позволили, – пожала плечами в ответ.
Вряд ли я вправе кому-то говорить, чего ему это стоило. Тем более, он ведь теперь и не Тео вовсе, и даже не Дамиан Теодор Мертенс. Он никто, обычный человек из толпы. Ладно, не совсем необычный, маг все-таки, но все равно никому не известный. Из Вармстеда исчезнет, в столице затеряется…
– Вот как? Позволили, значит… Трудно же тебе, придется, Стася. Но ты не беспокойся, справишься. Раз позволили – должны как-то помочь устроиться. А у тебя есть покровитель, пусть у господина артефактора не будет там такого влияния как в Вармстеде, но в обиду не даст, – принялась меня утешать Райли, которая все поняла и без подробностей.
Ну да, она ведь в курсе, кем он был и что с ним стало. Прекрасно знает, что даром ничего не дается, а об остальном догадалась. Она вообще умная. И красивая, чего там. Это ей нужно ехать в столицу, не мне. Райли там самое место.
– Мы обязательно встретимся, – произнесла я, сжав ее прохладные пальцы. – Там. Сводишь меня в модные заведения, в театр или где у вас принято развлекаться. От этих двоих не дождешься, вечно одна работа на уме.
Тонкие губы Райли чуть изогнулись, ресницы дрогнули. Она посмотрела на меня своим умопомрачительным загадочным взглядом – наверное, многих этот взгляд покоя лишил. Но ничего не сказала.
65
Результаты превзошли ожидания – даже на ферме, где был не особенно-то и нужен, конвейер показал себя великолепно. Он понравился рабочим, которые оценили разделение труда и отсутствие лишней беготни. Его похвалил Йенс, отдельно поблагодарив Криштофа, который заставил-таки поставить сотрудника на контроль качества.
– Вы были совершенно правы: в партии, собранной по новому методу, брака практически нет. Больше скажу – нам по силам сделать так, чтобы вовсе его не допускать! Если позволите внести некоторые изменения в процесс…
– Ну разумеется! Я буду рада, если к следующему сезону вы и основной склад переоборудуете. Тогда дело пойдет быстрее, у рабочих появится настоящий отпуск до весны, – предложила я и вопросительно взглянула на Криштофа. – Если можно сделать еще один механизм, конечно.
– Я бы выкупил его с удовольствием, и за право пользования тоже заплачу сколько положено, – кивнул Йенс. – Не вздумайте возражать. Ваше изобретение дорогого стоит.
– Добро. У нас как раз достаточно времени, заодно решим, что можно улучшить. А вы, Анастасия, будете помогать. Начнем обучение прямо сейчас, с практики. Кстати, я нашел для вас кое-какие книги, почитаете на досуге. Не повредит.
Он объяснил, какую схему обучения для меня выбрал. Для технарей, в которых страна нуждалась с каждым годом все сильнее, существовало два пути. Первый не особо отличался от нашего высшего образования: три года изучали теорию, понемногу добавлялись практические занятия. Общеобразовательным предметам внимания почти не уделяли – некогда. Другие студенты по этой причине смотрели на инженеров свысока, и те отвечали взаимным пренебрежением. Им не нужны были история искусств, риторика и философские диспуты, чтобы ради них вдвое дольше просиживать штаны в институте. Они учились не ради того, чтобы корочки получить.
Второй способ был еще практичнее: ученики шли сразу на производство, а теорию добирали на вечерних занятиях. Выбор талантливых ребят из небогатых семей и действующих специалистов, кому для работы не хватало знаний. Мой случай, в общем.
С магами, выбравшими специальность артефактора, была совсем другая история. Для одаренных существовали отдельные университеты, где в первую очередь осваивали магию саму по себе. Уделяли внимание каждому из ее направлений, чтобы артефактор умел оказать первую медицинскую помощь, целитель – предсказать основные вероятности событий, а менталист – на начальном уровне обращаться со стихиями.
Мне такой подход показался разумным, но Криштоф не одобрял. Ему не нравилось, что приходилось распыляться, вместо того, чтобы направить все силы на оттачивание чего-то одного, но до совершенства. Впрочем, он признавал, что маги живут дольше простых смертных и могут себе позволить потратить больше времени.
– Увы, у нас с вами времени в обрез, так что постараемся не терять его даром. Проведем экзамен, чтобы понять, на каком уровне ваши знания, а потом решим, куда вас лучше устроить, – резюмировал он, довольный, как здорово все придумал.
А у меня при мысли об экзамене по привычке поджилки затряслись. Слишком свежи воспоминания, не так давно диплом защитила.
– Я в естественных науках не сильна, сразу предупреждаю, – призналась со стыдом. Если честно, даже школьную программу подзабыла.
– Ничего, подтянете. Читать и считать умеете – уже хорошо, – успокоил Криштоф. – Главное желание, а как на заводах побываете, взглянете на дело изнутри, с хорошими людьми познакомитесь – сама собой тяга к знаниям появится. Когда ощутите, что мечты опережают возможности…
Он зажмурился от каких-то своих мыслей. Наверное, снова вообразил поток машин, заполнивший улицы городов этого мира. Вот, значит, что он чувствовал, когда смотрел фото в моем телефоне – острую нехватку знаний, умений, возможностей… И меня понемногу заражал.
Странно все вышло: живя среди продвинутых технологий, я могла выбрать любую профессию, получить доступ к какой угодно информации. Но думала лишь о том, как заработать побольше и жить в достатке. А здесь мне и работу дали непыльную, и денег обещают только за то, что право на чужое изобретение на бумаге оформлю, можно вообще больше ни о чем не беспокоиться. Но вдруг оказалось, что знания как воздух нужны. И не так просто их получить, в интернете не отыщешь.
– В общем, готовьте отчет. Все свои мысли записывайте, все пожелания. Обсудите с Йенсом, с рабочими пообщайтесь. Ни в коем случае нельзя пренебрегать мнением тех, кто руками работает, они многое замечают, чего теоретикам со стороны не увидеть. А как закончите на ферме – милости прошу, я намерен авто перебрать, подтянуть все, смазать да почистить. Будете на подхвате.
Так я поняла, что до сегодняшнего дня прохлаждалась, не особо напрягаясь. Теперь начнется такая жара, по сравнению с которой работа на ферме покажется отдыхом на курорте. Но в то же время было интересно. Мне хотелось учиться, и на завод устроиться, как ни странно, тоже. Сказал бы кто год назад – в жизни бы не поверила.
К Тео, который утром переехал обратно к себе, я пришла только за полночь. После того, как поговорила с Криштофом, обсудила с Йенсом первый запуск линии, написала заметки для будущего отчета, чтобы не забыть… Вымоталась так, будто поле вспахала. Но стоило переступить порог – и усталость как рукой сняло.
Лицо овеял легкий теплый сквозняк, будто невидимой ладонью погладили. Пахло морем: солью, влагой и свежестью. Показалось даже, что слышу далекий шелест волн, или это просто дом ожил и вздыхал, мечтая о дальних берегах…
Из открытой двери падал розоватый отсвет, и я подумала, что Тео догадался-таки развести камин. Но гостиная была наполнена мягким сиянием, золотистым, ровным, как лучи солнца на рассвете. Источника его я не обнаружила, стены почти полностью закрывали цветы. Множество самых разных цветов нежных светлых оттенков: чайные розы, хризантемы, гортензии, орхидеи, что-то, чему я не знала названий. Стояли в букетах на полу, на столе, украшали каминную полку, гирляндами свисали с потолка.
Когда я подошла к ближайшим, чтобы понюхать, с лепестков вспорхнули живые бабочки. Опешив, протянула руку – коснуться и убедиться, настоящие ли. И одна, с небесно-голубыми крыльями, села мне на палец, щекотно ухватившись лапками.
– Достаточно романтично? – раздался голос Тео за спиной. Я не стала оборачиваться, дождалась, когда подойдет ближе. Закроет мне глаза ладонями, теплыми, почти горячими. – Вдохни поглубже, и услышишь крики чаек.
Действительно – услышала. Шум прибоя и крики морских птиц. Словно дом чудом перенесся в пространстве, и за закрытыми окнами не каменистые холмы и горы, а морской берег. Выдохнула – и звуки вновь исчезли.
– Поразительно… Где ты все это взял?
– Иллюзии. Если хочешь, потрогай, даже можно попробовать на вкус. Продержится до утра, потом исчезнет.
– Но почему море?
И насколько же он силен, если умеет… Такое? Получается, захочет – заменит мою реальность на миражи, совершенные, но ненастоящие. И только ли мою? Только ли до утра? Ошиблась тогда Симона, не тем пыталась меня напугать. Вот что оказалось по-настоящему жутким, пусть и невероятно красивым.
– Я люблю море, – ответил Тео, по своему обыкновению принимаясь освобождать меня от верхней одежды. – За его непокорную мощь. За чистоту – все, что в него попадает, оно поглощает без остатка.
– Это у вас пластик не придумали. И нефтяные танкеры. Не знаете, что такое экологическая катастрофа.
Его гораздо больше заинтересовало, что такое пластик. Объяснила как сумела, упомянув, что наш мир буквально завален этим мусором, но отказаться от него не получится. Тео уловил суть: материал универсален, удобен в использовании и дешев. И конечно сказал, что за такую технологию здесь меня бы на руках носили.
– Я не химик, – проворчала, досадуя, что романтический вечер опять свернул не в то русло. Да еще по моей вине, и кто только за язык тянул!
– Я химик, в свое время неплохо преуспел в этой области, – отозвался он, наливая вино в бокалы. Дефицитный товар в кальдере, должно быть, для особых случаев берег.
– А, ну да. Где биология, там и химия, конечно, – уныло проговорила я, глядя, как хрусталь преломляет свет, и вино внутри кажется темным, будто кровь. – Я-то в них не преуспела, но привезла из своего мира образец. Дома пороюсь в сумочке и принесу что-нибудь пластмассовое, что не жалко.
– Оставь пока и никому не показывай, в будущем пригодится, – улыбнулся Тео и провел кончиками пальцев вдоль моей щеки. – Мне это не нужно, довольно с тебя артефактора. Давай отдыхать. Сегодня был трудный день.
– Ты тоже устал?
Он сказал, что наводил порядок. Судя по его привычкам – фанатично отдраивал до блеска каждый угол. Дом большой, а Тео еще не в полной мере пришел в себя после болезни, и я возмутилась – мог бы на помощь позвать. А он рассмеялся в ответ.
– Для помощи такого рода я могу позвать прислугу. Не знаю, к чему ты привыкла в своем мире, но здесь пора бросать манеру делать все самой. Тем более грязную работу.
Я бодро сообщила, что намерена устроиться работать на завод. Тео накрыл лоб ладонью жестом, одинаковым во всех мирах.
– Технари! Им лишь бы заставить кого-нибудь батрачить! Не волнуйся, я поговорю с Криштофом. Еще не хватало, чтобы моя жена приходила домой как сейчас, среди ночи, едва на ногах держась.
– А как же прогресс? Ты как будто к нему равнодушен.
– Отчего же? Он делает жизнь удобнее. Но механизмам не поклоняюсь, я маг и умею то, чего техника никогда не сможет. Если это не магическая техника.
Я его поняла. Но не сказать чтобы это понимание обрадовало. По сути, ради чего все на свете делается, вообще все? Ради счастья человеческого. Можно всю жизнь пахать не разгибаясь, рвать жилы, пытаясь дотянуться до мечты. А можно вот так, щелкнуть пальцами – и услышать море, увидеть прекрасный цветущий сад, совсем как настоящий, без подсказки не отличишь. Даже лучше, настоящее совершенным быть не может.
Или того хлеще – выпить зелье и ощутить любые эмоции, какие пожелает внушить его создатель. Любовь, наслаждение, радость достижения цели, которую и не придется достигать… А ведь для вечеринки Тео готовил простенькие и слабенькие. Почему-то возникла уверенность, что ему по силам создать иллюзию, в которой подопытный проживет всю жизнь. Стать творцом его мира. Его богом.
Он прервал мои раздумья, протянув бокал. Мне он никогда ничего не внушал. Не хотел. Богам тоже иногда нужно, чтобы их кто-то любил по-настоящему.
