Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"
Автор книги: Даша Семенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
40
На следующий день мы попробовали воссоздать будущие условия сортировки. Рабочие заняли места, двоих пока заменили мы с Йенсом, чтобы лучше понять, насколько все удобно придумано, прочувствовать на себе. Образцы звезд разной степени пригодности он нашел у себя в закромах и смешал в одну кучу.
Запустили магический генератор, отозвавшийся тихим басовитым урчанием, включили рубильники – и линия ожила. Работники ахнули. Я тоже. Какая она получилась славная, новенькая, блестящая, серебристо-гладкая, прямо как игрушечка. И все вокруг сияло чистотой, от свежих, без единого пятнышка стен до термометра и гигрометра, показывающих температуру и влажность в пределах нормы. Их тоже по спецзаказу изготовили, сама дизайн придумывала, чтобы издали малейшие отклонения замечать.
Пробная партия катилась по ленте, сортировщики взялись за дело. Сразу же попросили изменить скорость. Одобрили тот факт, что в будущем им выдадут комбинезоны. Криштоф так убедительно рассказал про технику безопасности, что они боялись приблизиться к конвейеру на лишний сантиметр. Упаковщикам новшество понравилось больше всех: теперь не придется бегать туда-сюда с коробками.
– Кстати, если захотите расширить производство, можно потом на каждом этапе контроль качества поставить, – предложила я Йенсу. – Кого-нибудь самого умелого и педантичного, чтобы перепроверял. Это позволит сократить брак.
– Вряд ли это так уж необходимо в нашем случае, но я, кажется, понял идею. Вы умница. Непременно скажите об этом Криштофу, пусть внесет в документацию.
Ах, да. Патент. Я так увлеклась процессом, что совершенно перестала думать, что нам еще предстоит продвигать изобретение в столице. Возможно, там тоже будут умницей меня называть, не подозревая, что совершенно незаслуженно.
– Я тут ни при чем и ничего не изобретала. В нашем мире все давно существует, я лишь подсмотрела.
– Не берите в голову. Для прогресса это не имеет значения, а в историю нашего мира будет вписано ваше имя. И абсолютно справедливо – как знать, сколько бы еще времени прошло, прежде чем до подобного додумались наши изобретатели.
Возможно, он прав. А может и нет, и до подобного кто-то вот-вот бы додумался, а я его хлеб украла… С маслом. И с икрой, если вспомнить, что в нашем мире Форд конвейерное производство изобрел и заработал колоссальное состояние на первом массовом автопроме. Посадил весь мир за руль, а здесь, быть может, мы с Криштофом это сделаем.
Как бы то ни было, поздно сокрушаться. Процесс запущен, если даже начну упираться и передумаю – Криштоф меня скрутит в бараний рог и силой заставит разбогатеть на патенте. Учиться же и сама очень хотела, и вообще увидеть мир за пределами кальдеры, но…
Мне ведь придется уехать, надолго. Оставить Тео. Об этом и думать не могла. Хоть разорвись.
И я решила не думать. Жить здесь и сейчас, делать что могу и что должна, и пусть все идет своим чередом. Когда настанет время принимать решение, тогда и решу. А пока…
Свет в узком окне был неярким, приглушенным, но отчетливо различимым во мраке тихой пасмурной ночи. Чтобы издали увидела – меня ждут.
Подгоняемая радостным предвкушением, я ускорила шаг. Преодолела участок пути, круто поднимавшийся в гору. Отдышавшись немного, взбежала по ступеням крыльца, и Тео распахнул передо мной дверь. В этот раз не стал дожидаться, когда постучусь.
– Опять сквозь стену увидел? – спросила, проходя в гостиную. Он кивнул. – Никогда к этому не привыкну.
– Тебе незачем привыкать, – он размотал мой шарф и принялся расстегивать пуговицы пальто.
– Я давно хотела спросить – что ты вообще видишь? Какой он, мир твоими глазами?
Тео снял с меня пальто, повесил на вешалку и присел, чтобы расшнуровать мои ботинки. Видимо, ему нравилось самому меня раздевать, а я чтобы стояла, не двигаясь, и позволяла это. Мелочь вроде, но очень его характеризует – любит делать из людей послушных кукол. Когда смешивает для них свои зелья. Когда занимается любовью…
– Разный. Неживое я вижу серым, монохромную объемную картинку. Живое – по-разному. Если оно не наделено разумом, предпочитаю переключаться на тепловое зрение – да, я различаю сердце сквозь ребра, тебе не солгали. А еще магический след, эмоции, специфическую для каждого, у кого есть душа, оболочку. Ее я вижу даже сквозь стекло.
Он поднялся и взял меня под руку, чтобы усадить на диван в центре гостиной. На низком столике стоял пузатый чайник, чашки и блюдо со сладостями. Тусклый свет единственной лампы у окна едва досюда добивал. Другая половина комнаты тонула в полумраке.
– Значит, остальное сквозь стекло ты не видишь? Поэтому в доме такие узкие окна? – Надо же, все-то у него не как у людей. Все через окна на улицу глядят, а он через стены. – Получается, ты смотришь, как бьется мое сердце, но не знаешь, как выглядит мое лицо и какого цвета мои волосы…
Тео разлил по чашкам ароматный травяной чай. Наблюдая, как он это делает, я осознала, что он сейчас не похож на обычного себя. Расслабленный, спокойный, он будто стал намного мягче. Уже не напоминал безразличную каменную статую, высокомерная ухмылка сменилась полуулыбкой, лицо казалось безмятежным. Даже в одежде появилась легкая небрежность – он позволил себе закатать рукава тонкой рубашки и расстегнуть верхнюю пуговицу.
– Зато я знаю, какого цвета твоя душа, – сказал он, пододвигая ко мне чашку. – Наблюдаю все оттенки твоих эмоций, иногда непривычных – они очень яркие и чистые, почти как у детей. Твою внутреннюю свободу – в нашем мире редко такое встретишь. Твое упрямство. А еще я превосходно чую запахи – ты божественно пахнешь, Стася. Этот запах хочется слизать с тебя, как крем с пирожного.
– Надо же, – только и смогла ответить.
Выходит, макияжем можно пренебречь, ему все равно. Зато от духов пришлось бы отказаться, если бы они у меня были…
Я что же, строю планы на совместную жизнь? Глупость какая, он ведь ничего не обещал, более того, дал понять, что между нами лишь тайная, ни к чему не обязывающая связь. Ничего серьезного. А весной мне лучше бы уехать из города, он, должно быть, на это рассчитывает.
– Да… А прямо сейчас я вижу тень обиды, – произнес он ласково. – Чем я тебя задел?
Вот же… Мне теперь что, даже за свои мысли перед ним отчитываться? Не буду. Пусть даже не надеется. Захотелось сказать что-то колкое, задеть его в ответ. Все равно что, не раздумывая.
– Запахи, значит. Поэтому у тебя дома так холодно, чтобы любовницы не потели?
На секунду Тео замер с удивленным видом, и вдруг рассмеялся. Коротко, сухо, будто каменная крошка рассыпалась. Я впервые увидела, как он смеется вот так, в голос. Раньше открытых проявлений эмоций себе не позволял.
И немедленно почувствовала, что таю, ничего с собой поделать не могу. Рядом со мной он другой, не такой, как со всеми. Я для него особенная.
– Ну что у тебя в голове, Стася! Это же мой дом, я все в нем устроил под себя. При чем тут любовницы? – и добавил, не дав мне возможности возмутиться тем, что сам факт наличия любовниц он не отрицает: – Я совершенно не против, если ты вспотеешь. Мне это даже понравится.
На это я не нашлась что ответить. С ним можно говорить об интимных вещах? Какая разница, я ведь о другом хотела бы поговорить.
– Мне нужно задать столько вопросов. Я ведь почти ничего о тебе не знаю, и все эти сплетни… И почему мы должны ото всех скрываться?
Тео придвинулся ближе и взял мое лицо в ладони. Сейчас снова поцелуем заставит замолчать. Не то чтобы я была сильно против, но…
– Не надо, прошу. Не сейчас. Дай мне еще хотя бы одну ночь, – сказал он, а я против воли смотрела на его губы. Предвкушая, как прикоснусь к ним, вот-вот, достаточно послушаться и прекратить болтовню.
– Чтобы что? – выдохнула, осознавая, что он все это чувствует.
– Чтобы любить тебя.
– Тогда почему только одну?
– Потому что когда получишь ответы на все свои «почему», ты вряд ли вернешься…
Он был так близко, что ощутила на коже его теплое дыхание. Расстегнул пуговки на моей блузке, не торопясь, одну за другой. Наверное, он прав – не надо больше ни о чем спрашивать, он ведь меня не для разговоров ждал.
– Зря ты так думаешь, – прошептала я и коснулась его губ своими.
Пусть думает что хочет и делает что пожелает. Не буду ничего объяснять, сам увидит, как сильно мне нужен. Не из любопытства и не на одну ночь. Такой, какой есть.
Мы вернулись в его спальню, все такую же холодную и темную. Я попросила зажечь свет, хоть немного, и чтобы он снял повязку, и я бы наконец смогла его рассмотреть. Но Тео отказался. Он все еще мне не верил. Почему-то считал, что оттолкну его, узнав, какой он на самом деле. Видит меня насквозь, а сам – прячется…
Зато позволил делать все, что захочу, и в ответ ласкал меня так, как мне нравится, угадывая желания, даже те, в которых не смела признаться. Снова подчиняя себе, заполняя собою без остатка, лишая воли и не встречая сопротивления.
Чтобы после вновь проводить до поворота и уйти, ни о чем не спросив и ничего не обещая. Стать прежним Тео, отстраненным, непонятным. Чужим.
41
– Надо же было установиться ясной погоде именно в полнолуние, – сокрушался Йенс за утренней чашкой кофе. – Да еще ветреной… Весь день придется наведываться на ферму, проверять затемнение. Надеюсь, вы не планировали на сегодня важных дел?
Планировала. Тео. Прошлой ночью он опять не велел приходить, и я успела соскучиться. Его и так было слишком мало – всего несколько часов, которые мы проводили в постели. И еще меньше – на разговоры в перерыве, если он захочет разговаривать.
Больше мы нигде не встречались с того дня, как я постучала в его дверь. А сегодня я должна буду пожертвовать и этими часами из-за ветра и полнолуния? Что за кабальные условия, трудовой инспекции на них нет!
Но я дала обещание молчать. Поэтому взяла себя в руки и ответила, пряча обиду:
– Какие у меня могут быть дела важнее работы! Если нужно – побегаю, куда деваться.
Йенс посмотрел на меня задумчиво и ничего не сказал. Мы вообще мою личную жизнь больше не обсуждали, даже если он и замечал, что я куда-то ночами бегаю, то делал вид, будто не заметил. Я догадывалась, что такое поведение здесь считается неприличным, и была искренне благодарна за то, что он меня не осуждает.
А вечером, когда отправились проверять затемнение, я умудрилась все испортить. Не выспалась, замечталась, любуясь залитыми лунным светом холмами. Он был таким ярким, словно в небе включили прожектор. Закутанные в непроницаемые покрывала поля из моря света превратись в озера мрака, этой ночью все было наоборот.
Очередной порыв ветра заставил отвлечься от созерцания – мне показалось, будто угол одного из полотнищ плохо закреплен. Веревка отсырела, узел затянулся и никак не поддавался. Я с психа дергала его, даже зубами себе помогала, наконец справилась, но ветер вновь налетел с неожиданной силой. Вырвал конец из рук, откинул край темной ткани.
– Анастасия, осторожнее! – окрикнул Йенс.
Зря – я отвлеклась на него, упустила время, и созревающие звезды открылись лучам лунного света. Замерцали, вспыхнули ярче. И вдруг начали отрываться от веток, одна за другой. Они не падали – взлетали. Медленно кружась, роем огоньков устремлялись в небо, навстречу луне.
Это было так невероятно и так прекрасно, что я застыла, любуясь. Совершенно забыв, что это мой будущий урожай, мои деньги, и часть из них сейчас улетает в небеса.
Попыталась поймать одну из искорок, но они оказались чувствительны к движению, уворачивались, будто живые. Аккуратно, чтобы не спугнуть, поднесла ладонь к другой, схватила – та выскользнула, упруго просочившись сквозь пальцы.
– Ну что же вы, – укорил Йенс, нашел упущенную мной веревку и вернул полотнище на место. Выпрямился, оказался совсем рядом, почти плечом задевал. – Ничего, не огорчайтесь. Совсем немного упустили. В другой раз будете внимательнее.
– Не сердитесь, пожалуйста. Это так красиво…
Мы стояли бок о бок и молча смотрели, как вырвавшиеся на волю звезды, кружась, улетали ввысь, будто мечтая присоединиться к своим далеким собратьям. Загораясь так ярко, что теперь становилось понятно, почему из них выходили хорошие лампочки. Все выше и выше, пока не исчезали из вида, а может, и впрямь оставались в небе, создавали узоры новых созвездий.
– Да, красиво. Я уже забыл, насколько. Или просто давно перестал обращать на это внимание, – задумчиво произнес Йенс. – Я, признаться, сейчас подсчитываю в уме ваши убытки.
– Можно мы будем считать, что потратили эти деньги, чтобы полюбоваться зрелищем? Не знаю как вам, но мне не жалко, – улыбнулась я, не отводя взгляда от небес. – А куда потом деваются сбежавшие звезды?
– Они еще не вызрели, скорее всего, перегорят. Если бы небо тучами затянуло, был бы шанс, что прирастут где-то еще, но навряд ли. А вот этот ряд лозы придется некоторое время под затемнением держать, погода ожидается ясная. Некоторые звезды еще там, нужен срок чтобы приросли обратно. Вы даже сможете их услышать, шуршат о полотно.
Я наклонилась и приложила ухо к прохладной ткани. Действительно – шуршат, бьются изнутри потревоженными насекомыми. Ищут выход, просятся на свободу. Мне вдруг стало жаль их. Ну и пусть полет будет совсем недолгим, все равно лучше, чем оставаться приклеенными к мертвым плетям, чтобы потом и вовсе оказаться заключенными в стекло…
– Йенс, можно я их выпущу?
– Разумеется нет! Что вы такое задумали?
Не романтик он. Хотя… Наверняка мои слова прозвучали так же глупо, как если бы попросила фермера выпустить на волю бройлерных цыплят, приготовленных на убой. Даже глупее, ведь мы никого и не убиваем. Вроде бы.
– Просто мне кажется… Что они просятся. А мы их мучаем.
– Анастасия, дорогая, они ведь не живые. Несмотря на то, что при совокупности неких условий способны двигаться, – возразил он мягко. Видимо, я казалась ему инфантильной дурой. Но мне было все равно. – Вы ведь не жалеете ягоды, собирая их на варенье.
– Вы уверены? Если они не могут с нами общаться и не похожи на то, что принято считать живым, это еще не значит, что они неживые.
– Уверен. Вы не первая задаетесь подобным вопросом. Маги доказали – наши звезды по своей природе ближе скорее к минералам, чем к растениям. Сознанием точно не наделены.
– Много они понимают, ваши маги, – проворчала я, но больше с ним спорить не стала.
Йенс ведь прав. В первую очередь я должна думать о прибыли, ведь мы, в конце концов, работаем на ферме. Не положено фермеру жалеть все, что шевелится. И маги правы, скорее всего, проводили по этому поводу какие-то свои хитрые эксперименты. Они ведь любят эксперименты, сама убедилась.
Он принялся объяснять, что теперь за этим рядом лоз уход полагается особый, очень бережный. Из-за того, что ей довольно долго нельзя будет дать «подышать», может нарушиться нормальная влажность и даже завестись плесень. Вроде бы погоду обещают сухую, но она бывает переменчива.
Придется подложить специальный состав, впитывающий из воздуха влагу. Но позже, иначе звезды разлетятся. И уловив момент, когда луна скроется за облаками.
Я слушала его вполуха, стараясь прикинуться серьезной и сосредоточенной, а сама думала о своем. Не только о Тео, хотя в последние дни, казалось, ни минуты не получалось прожить, чтобы о нем не думать. Но еще и о здешнем мире, его порядках и предрассудках, и какое мне предстоит занять в нем место, реши я так или иначе.
В общем-то по-своему правы и обыватели, привыкшие судить поверхностно и вешать ярлыки. Ведь это так удобно: раз и навсегда назвать черное черным, а белое белым. Поступать как велели и думать как положено. А то вдруг кто-то потревожит их спокойствие и разрушат уют, которым они здесь так гордятся.
Все, что не влезло в рамки, должно быть спрятано с глаз долой. Можно тайком употреблять запрещенные напитки и играть в карты. Швыряться деньгами, не отчитываясь, приличным ли путем они были заработаны, но не напоказ. Завести любовника и бегать к нему в ночи, чтобы никто не видел. Чтобы не запачкать свое доброе имя о его репутацию. Не высовывайся, ведь это так просто, и будет тебе мир, улыбки и всеобщая поддержка.
А я не хочу ни от кого бегать. Я не делаю ничего, за что должна стыдиться, и даже если должна по их мнению – пошли они все!
Именно так. Но ведь Тео об этом не знает, он ведь мысли, слава тебе господи, не читает, только эмоции. Надо срочно ему рассказать, да и вообще объясниться. Чтобы понял – я хочу с ним встречаться, нормально, а не вот так, и если кто-то меня за это осудит, плевала я с высокой колокольни…
– Милый друг, я прекрасно понимаю, что не вправе вмешиваться в вашу личную жизнь, – прервал Йенс мои раздумья. – Но коль скоро вы и дальше будете так терзаться – все-таки позволю себе вмешаться. Счастливо влюбленные девушки не бродят сомнамбулами с таким вот выражением на лицах. Признайтесь честно: вас обидели?
На него тоже стану плевать? Я обернулась и поймала взгляд, полный искреннего участия. Кажется, еще немного, и примется опекать меня с удвоенными стараниями. Н-да. Похоже, зря я рассматривала его кандидатуру, даже в теории. Ни намека на ревность. Я для него все равно что ребенок или осиротевшая родственница, ладно хоть «дочкой» не называет.
Глупо, но это задело. Все-таки получать от него комплименты мне нравилось больше. Ну хоть не огорчаю…
– Нет-нет, ни в коем случае! Я не из-за этого расстраиваюсь. Просто… Понимаете, в нашем мире если двое нравятся друг другу, они ходят на свидания, проводят время вместе, гуляют, взявшись за руки, целуются в киношках… Вместе, понимаете? У всех на виду. И никто их за это не осудит. И все догадываются, что они спят в одной постели, а через какое-то время вообще съезжаются и живут. Это давно никого не шокирует. А у вас сперва требуется жениться, да?
Раз опекает, почему бы не воспользоваться. В конце концов, к кому мне еще идти с такими интимными вопросами? Не к Летти же, та сама еще дитя дитем. И не к Райли – эта, услышав о моих проблемах, в лицо рассмеется. К тому же у меня возникла стойкая уверенность, что еще хоть малейший намек – и она обо всем догадается…
– Смотря для чего. Держаться за руки разумеется можно, никто не осудит, но если в публичных местах, то через какое-то время необходимо будет заключить помолвку, иначе вас сочтут ветреной, – как всегда невозмутимо объяснил Йенс. – Но чтобы ночевать в одной постели – брак совершенно необходим, если речь идет о приличной женщине. А вы ведь приличная, и хорошо бы, если останетесь таковой…
Он осекся и несколько мгновений смотрел на меня, будто никак не мог поймать какую-то мысль. И вдруг с досадой хлопнул себя по лбу.
– Какой же я дурак, Анастасия! И вы молчите! У вас ведь документов нет, какая тут помолвка. Ну что же вы раньше-то не сказали, право слово! Завтра же отправлюсь решать ваш вопрос. И никаких возражений, знаю я наших бюрократов – если не обивать каждый день пороги, дело с мертвой точки не сдвинется.
В который раз я ощутила невыносимую потребность его отблагодарить. Но все еще не знала, как. Подумала: когда узнаю, наизнанку вывернусь, чтобы Йенса осчастливить, что угодно для него достану. Но пока я могла лишь снова и снова блеять жалкое «спасибо», которое ему уже и слышать надоело, наверное.
А что поделать, прав он, живу тут из милости на птичьих правах. Ни паспорта, ни денег, ничего своего – даже трусы, и те куплены в долг. Еще и взялась витать в облаках и все портить. Нет уж, довольно. Правильно Криштоф ругался. Надо взять себя в руки, вернее, твердо встать на ноги, чего-то добиться, и вот тогда…
Тем более у Тео тоже нет документов, но все гораздо хуже, ему Йенс не поможет. Кальдера для него – гектары тюрьмы, очень просторная камера, но все же и близко не свобода. Выходит, он поэтому заставляет меня прятаться? С ним даже за руки держаться нельзя?
Дурацкие предрассудки. Меня все это так взбесило, что еле вытерпела, чтобы не домой свернуть, а к нему отправиться. Прямо сейчас, в рабочей одежде, на виду у Йенса, так сильно хотелось сказать, что я с этими порядками не согласна. Но все же сдержалась.
Лунная ночь еще не закончилась, ветер то утихал, то вновь налетал порывами. Нельзя было никуда идти. Работать надо. И поспать несколько часов, пока можно – завтра выспаться не получится, иду на заседание общества борьбы за трезвость. В этот раз я обязана явиться вовремя и отсидеть от звонка до звонка, чтобы местным кумушкам понравиться.
42
Райли встретила меня как близкого друга, даже стало неловко, что давно уже и не думала позвать ее в гости. Призналась ей в этом и попросила извинений. Сослалась на массу работы на ферме.
– Я в курсе, что вы какое-то небывалое новшество затеяли, и вовсе тебя не виню. Вам сейчас не до гостей, понимаю. И спасибо, что все же находишь время приходить сюда, дорогая, – с совершенно искренним выражением ответила она.
– Откуда? Неужели Йенс рассказывал?
Значит, настолько проникся, что хвастаться начал? Больше не считает мою идею глупостью, придуманную со скуки? Я было ощутила гордость за себя, но Райли обломала, сама того не желая.
– Так о вас весь город судачит! Ну-ну, не хмурься. Слухи в Вармстеде распространяются быстрее пожара, а тут такой повод. Знаешь, кем тебя все считают?
Шлюхой? Почему-то первое, что пришло в голову: слухи о нас с Тео распространяются с теми, другими наперегонки.
– И кем же? – переспросила, стараясь сохранять невозмутимый вид.
– Скрытой магичкой, раз артефактор самолично тебя в любимые ученицы взял. Причем по официальной версии ты продолжаешь работать на ферме. – Она рассмеялась и окинула меня оценивающим взглядом. – Ты загадочная девушка, оказывается. Сама не знаю, верить ли сплетням о тебе или нет.
– Я не магичка, честное слово! – улыбнулась в ответ. Пусть судачат, может, надоест и перестанут обращать на меня внимание. – А насчет остального… Криштоф, то есть господин артефактор, предположил, что у меня хорошие способности к инженерному делу, вот и все. Магом для этого быть вовсе не обязательно.
Райли сморщила носик и заявила, что не представляет меня возящейся с железками, измазанной машинным маслом и с гаечным ключом наперевес. Но если я все-таки решу выбрать такую профессию, будет гордиться нашим знакомством. Не так уж много у них толковых женщин-механиков, а в том, что из меня выйдет толк, у нее нет ни малейших сомнений.
Пресловутая вежливость, которую высоко ценят в так называемом приличном обществе. Вряд ли она на самом деле так думала, скорее всего, вообще не думала ни о моей карьере, ни о механике. Слишком скучные вещи для таких девушек как она. Но все же было приятно.
– А теперь пойдем занимать места, после наговоримся.
После я как-то сразу упустила ее из вида – Райли ведь популярная, многие с ней желали пообщаться, не я одна. Поздоровавшись с кем следовало и поболтав немного с теми, с кем успела более-менее завязать знакомство, я решила, что это даже к лучшему.
Я ведь не пришла к Тео в ту ночь, когда должна была, и неизвестно, когда он появится дома сегодня. А сейчас он, наверное, здесь, путь в его кабинет я знаю, так почему бы не заглянуть. Объясниться, вдруг думает, что просто его кинула, он почему-то этого ожидает. Да просто увидеться, мне вдруг дико захотелось встретиться с ним где-то кроме его дома. К тому же сегодня я надела новое красное платье, цвет он не различит, конечно, но вполне способен оценить силуэт.
Выбрав момент, когда вроде бы никто за мной не наблюдал, свернула в боковой коридорчик. И буквально в нескольких шагах от заветной дверки меня поймали за локоть.
– Вот ты где, – сказала Райли вполголоса. – А я тебя всюду ищу. Идем, сейчас начнутся танцы, ты не имеешь никакого права пропускать самый первый!
– Слушай, можно вы все-таки начнете без меня, я бы хотела…
– Я знаю, чего ты хотела, – прошипела она еще тише. – Отойдем. Не вынуждай меня тащить тебя волоком, сделай милость.
Машинально я попыталась прикинуть, удастся ей это или нет. Райли меня выше, но на вид весит меньше и в целом непохоже, что физически сильнее. В любом случае, решила не проверять, молча поплелась за ней следом. Не хватало еще привлекать внимание любопытных.
– Присядь-ка, – скомандовала она, приведя меня в один из уютных полутемных уголков с диванчиком на двоих. Я остановилась, раздумывая, как бы от нее отвязаться. – Садись, вот же упрямая!
– Какая муха тебя укусила? – недовольно проворчала, садясь рядом с ней. – Или я снова нарушила какое-то из ваших хитрых правил, о которых не знаю?
– Ох, только не строй из себя дурочку, прошу, – отмахнулась она. – Все ты знаешь. Нарочно вызывающе себя ведешь? Чего ты хочешь этим добиться?
– Да что я плохого сделала, может соизволишь наконец сказать прямо? Пока я сама что-нибудь не придумала и не обиделась!
– Тео, – промурлыкала она еле слышно. – Я тебя не осуждаю, даже могу понять, есть в этом что-то… Особенное. Наверное. Но вот так, у всех на глазах… Здесь собрались самые лояльные жители Вармстеда, но и они не готовы смотреть сквозь пальцы на…
– Ты сама говорила, что тебе нет дела до того, что у нас с ним происходит, – перебила я, чувствуя, как пылают щеки.
Надо же, недавно думала, что готова об этом при всех прокричать, а оказалось, что даже с подружкой наедине обсуждать неловко.
– Совершенно никакого, когда это происходит не у меня на виду. Нет, не то – пусть бы и у меня, я бы не вмешивалась. – Она сузила глаза и раздражающе долгие секунды молча меня изучала. – Неужели это не поза, и ты в самом деле не понимаешь? Не дорожишь своим добрым именем, в конце концов, своим будущим, друзьями… Да всем! Не боишься, что он утащит тебя за собой на дно. Не ты его оттуда вытащишь, и не надейся. Он тебя утопит.
– Да какое дно, что мне вообще сделают? Шептаться за спиной начнут, пальцем показывать? Нет, не боюсь. Я за свои поступки привыкла отвечать.
Она усмехнулась невесело и покачала головой.
– И откуда ты взялась такая. Мне иногда кажется, будто ты не от мира сего, бродишь тут, как в балагане, ничего не понимая и не воспринимая всерьез.
– Считай, что я с луны свалилась, – пожала я плечами. Знала бы она, насколько права, и как бы мне хотелось в этом признаться. Но все же не стоило, довольно с нее моих секретов. – В самом деле, я приехала очень издалека, и у нас все совсем-совсем по-другому. Было. У меня ничего не осталось, начинаю заново. Незачем вспоминать.
Райли заверила, что вовсе не собирается меня расспрашивать. И что прошлое осталось в прошлом, а здесь мне придется жить по здешним правилам. И что вызываю огонь на себя совершенно напрасно, не разобравшись что к чему.
– Прошлое Тео никогда не забудется, уж поверь. Полагаю, ты думаешь, будто сумеешь его спасти. Растопить замерзшее сердце, вернуть что-то человеческое. Увы, ничего этого там и не было изначально, Стася. Лучше бы тебе мне поверить.
– Вы были знакомы до… До того как попали сюда?
Чему я удивляюсь? С Йенсом ведь она знакома, все трое приехали из столицы, должно быть, вращались в одних кругах. До того как одну выгнали, второй добровольно отправился в ссылку, а третьего вообще…
– Шапочно, мы даже не были друг другу представлены. Хотя было время, когда мало кто не слышал о… Впрочем, ему ведь теперь не принадлежит собственное имя, к чему называть. И он действительно был красивым. Очень.
Деликатно, не вдаваясь в подробности, она рассказала кое-что о прошлом Тео. Совсем не то, о чем мне хотелось бы слушать, но это было слишком неожиданно, и я не успела ее прервать.
Молодой, талантливый, невероятно удачливый маг с какими-то уникальными способностями, в войну он вдруг оказался очень полезным. Получил огромную поддержку от властей и популярность в свете, а состояние еще от родовитых предков немалое унаследовал.
Тео с легкостью получал добро на любые свои начинания. Его принимали наравне с героями в самом высшем обществе. Ему прощали любые выходки, называя их эксцентричностью гения, и отвратительный характер, который он и не скрывал.
А самое главное, что пыталась донести до меня Райли – его обожали женщины всех возрастов и сословий. Он был привлекательным внешне и обладал своеобразной харизмой, совершенно неотразимой для тех, на кого решал ее направить. Пользуясь этим, он менял любовниц как перчатки. Те прощали ему и это.
– Я слышала, что ни одна не задержалась дольше месяца, якобы у него был принцип. Никаких сердечных привязанностей, чтобы не мешали работать и жить свободно. – Райли покосилась на меня и добавила: – Не скажу наверняка, возможно, это пустые сплетни. Но все остальное – нет. Как ты понимаешь, в его теперешнем положении характер не улучшится. Глупо навлекать на себя неприятности ради того, чтобы стать любовницей на месяц. Оно того не стоит, не так ли?
– Не так. Не все попав в беду оскотиниваются, во многих, наоборот, человечность просыпается, – возразила я сердито. Мало ли, кто кем был. Я, например, в прошлом тоже не фермер и уж точно конвейеры не строила. – И вообще, даже если это дно, необязательно на него ложиться. Можно ведь оттолкнуться и всплыть.
– Так может сказать лишь тот, кто никогда не падал на дно с вершины. Чем сильнее тебя обожали, тем больше станут ненавидеть, – возразила она ласково. – Я вижу, прямо сейчас тебя ни в чем не убедить. Прости, но ты просто-напросто неспособна мыслить здраво. Поэтому прошу лишь об одном: не спеши. Держи пока все в тайне, выйти на свет всегда успеешь.
