Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"
Автор книги: Даша Семенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
34
Надо отдать должное моей гостье и моему соседу: обменом теми фразами на веранде выяснение отношений и ограничилось. Возможно, они сказали друг другу самое важное, мне, посторонней, непонятное. Выглядели оба, по крайней мере, если не довольными, то спокойными уж точно.
Райли оживилась, расслабилась, исчезла настороженность во взгляде. Она разговаривала, жестикулировала и смеялась почти так же, как на танцах в подпольном заведении – открыто, не особо сдерживаясь. Как будто Йенс из едва ли не врага за минуту превратился в того, кому она доверяет. Стал своим. Моя ревность делалась все токсичнее и злее, и бороться с ней не хватало сил.
Зачем только я согласилась! Решила за коктейли расплатиться? Да мне их Тео бесплатно даст, не сомневаюсь… Что за чушь. Райли сама говорила, что теперь передо мной в долгу. Глядя, как она сверкает зубами в ответ на что-то, что сказал Йенс, а я прослушала, я вдруг придумала, о чем ее попрошу.
Они так мило общались, так непринужденно и светски, будто вновь перенеслись на один из приемов в столице. Йенс лукавил, говоря, что за время добровольного затворничества подзабыл манеры. Ничего он не забыл, держался с аристократичным изяществом.
Правда, про столицу больше не вспоминали. Говорили о приятных или забавных вещах, случавшихся здесь, в Вармстеде. Об общих знакомых – благо, их хватало. Райли изъявила желание прогуляться среди звездных полей, когда будет можно – она давно хотела это сделать, да все никак случай не выпадал. Йенс, разумеется, пообещал ей прогулку.
Не забывая уделять внимание хозяйке, она хвалила мой дом и то, как я здесь все уютно устроила. Из вежливости, конечно, нетрудно было догадаться, что не к таким условиям она привычна. Хотя вроде бы живёт в кальдере не первый сезон. Как я поняла, у тетки, судя по всему, не бедной.
– Как давно ты сюда переехала? – спросила я из любопытства и заодно чтобы беседу поддержать.
– Больше двух лет назад, ко всему успела привыкнуть, – отозвалась Райли и поспешила уйти от темы: – Очень вкусный салат, овощи как будто прямо с грядки.
Салатик был единственным блюдом, которое она более-менее поела. То ли соблюдала диету, то ли перенервничала и потеряла аппетит. Вряд ли потому что невкусно, наша кухарка очень старалась для гостьи.
– Нам их соседка дала. Делия. И они действительно с грядки, отборные.
– А, ведьма. Ты и с ней успела подружиться?
– Вы же образованная девушка, Райли. Как можно воспринимать всерьез глупые суеверия? – укорил Йенс.
– Наверное, ты тоже перепутала ее со старшей сестрой? – предположила я. – Той, которая волшебница.
– Та волшебница, а эта… Впрочем, Йенс прав, не стоит беспокоиться по пустякам. Тем более вы ведь с ней соседи и неплохо ладите.
– Она травница, собирает старинные рецепты знахарок и деревенских целителей, разные заговоры и прочее, – пояснил Йенс. – Горожане за это прозвали ее ведьмой, но в действительности она просто коллекционер, как и я, и многие в кальдере. У нас это весьма популярное занятие.
Но всё-таки ни его слова, ни тот факт, что я лично знала Делию и бывала у нее не раз, не убедили. Вновь возникло чувство, что что-то не так с этими сестричками. Например, зачем старшая мне помогла, совпадение ли, что в тот момент оказалась со мной в поезде, да ещё с зачарованным яблоком под рукой, и куда исчезла после…
– Слышал, вы с Анастасией состоите в одном обществе? – Йенс решил перевести беседу в нейтральное русло. Но я наоборот напряглась, ожидая неудобных вопросов.
– Да, я решила, что ей это не повредит. Наша подруга совсем новичок здесь и очень стеснительна. Пусть старшее поколение Вармстеда узнает ее как девушку с верными моральными ориентирами. Что касается остального… – Райли взглянула на меня с хитрым прищуром. – Немного веселья ей тоже не повредит. И другие знакомства, которые могут стать не менее полезными.
– Я никому ничего про общество не рассказывала, – проворчала я, обиженная тем, что она меня считает треплом.
– Не сомневаюсь в тебе, мой милый друг, – она улыбнулась, словно извиняясь. – Я сама хотела бы рассказать. И пригласить господина Йенса к нам присоединиться, если пожелает. У нас весело. Самые толковые игроки Вармстеда. Самые красивые женщины, не считая магичек, конечно. Если и есть в этом городе место, куда стоило бы наведаться – это наш секретный клуб.
– Выходит, не такой он и секретный, раз вы меня так запросто приглашаете, – рассмеялся Йенс. – Благодарю вас за доверие, но куда мне… Боюсь, там я буду лишним.
– Как вам угодно. Но не забывайте, вам там будут рады, что бы вы себе ни придумали. Всем известно, что Вармстед лучшее убежище для тех, кто везде лишний. А мы собираем тех из них, с кем можно хорошо провести время.
Йенс ещё раз поблагодарил, за то, что она и его относит к таковым. Райли усмехнулась и посмотрела на часы. За ней с минуты на минуту должны были приехать, времени хватало только спокойно попрощаться.
Проводить гостью я вызвалась сама. Не знаю, порадовало ли это ее или наоборот – надеялась с моим соседом хоть на пару минут наедине оказаться. Потерпит, у нее будет такая возможность, вон как он тепло ее принял. Мне важно было сказать ей о своей просьбе, и чтобы Йенс не слышал.
– Помнишь, ты говорила, что должна мне ответную услугу? Хочу закончить с этим побыстрее, и чтобы никто никому не был обязан, – тихо проговорила я, закрывая за ней дверцу экипажа.
– Что же я могу для тебя сделать?
– На следующей встрече общества пусти меня вниз раньше остальных. Когда там Тео будет, – попросила ещё тише и поспешила оправдаться, пока она не подумала лишнего: – Мне нужно с ним поговорить. Извиниться кое за что. Наедине, понимаешь?
Райли смотрела на меня сверху вниз своими чудными глазами, спокойно, по-доброму. Словно все она понимает и заранее прощает меня за все.
– Стася, мне нет дела до того, чем вы собираетесь заниматься. Ты ведь моего мнения не спрашиваешь, так? – ответила она. Я кивнула. – Но это не услуга, пустяк, который ничего мне не стоит. А тебе придется ещё не раз терпеть мои визиты. Просто приходи до начала собрания. Долг остаётся за мной. Теперь прости, мне пора. Успеем наговориться.
Она наклонилась и поцеловала меня, в этот раз по-настоящему, коснулась щеки тёплыми губами. Я было растаяла: неужели действительно стала для нее близкой подругой? Потом дошло – на ней всего-навсего не было сегодня помады.
Проводив ее, я пересекла двор, но вместо того, чтобы пойти к себе, решительно постучала в дверь Йенса.
– Понимаю, мы вас утомили, но все же… Не поговорите со мной немного? Это ненадолго.
Он молча посторонился, пропуская меня внутрь. В гостиной развели камин, пламя потрескивало и бросало на ковер рыжие отсветы. Я не замёрзла, но все равно потянулась к огню, ловя тепло.
– Разговор будет о нашей гостье, я угадал?
– Это было несложно, – усмехнулась я нервно. – Я помню, вы не любите сплетен, но их я уже наслушалась. Расскажите мне правду. Все, что вы знаете, что все знали, ничьих тайн выдавать не прошу.
Йенс окинул меня пристальным взглядом и некоторое время молчал, наблюдая, как языки пламени разрисовывают древесину черным. Потом кивнул.
– Ваше любопытство понятно и оправдано. Хорошо, я расскажу. Будет лучше, если вы узнаете от меня, ведь я не осуждаю Райли Рейтер и не виню. Если она в чем и виновата, то только в наивности и неумении отличить хорошее от дряни в свое время.
История оказалась банальной, но довольно скандальной, учитывая местные нравы и положение в обществе, которое занимал бывший любовник Райли. Богатый, знатный, властный, в возрасте, когда случается пресловутый бес в ребро. А она была совсем молоденькой, воспитанной в семье с древней родословной и традициями. Правда, обедневшей, что ещё хуже.
– Она росла в одном из тех домов, где на обед пустой суп и кусочек белого хлеба на десерт, но подадут их на серебре и дорогом фарфоре, – объяснил Йенс одной фразой.
Страна по уши увязла в войне, и бедные становились нищими, а кто-то наживал сказочные состояния. Например, наш герой, который и прежде не нуждался, но воспользовался связями, ловко прибрал к рукам какие-то важные поставки для армии, разбогател до неприличия и новыми связями оброс. Поймал волну, в общем.
И понеслась. Этого Йенс не говорил, но я сама догадалась. Нравы в войну были проще, на многое смотрели сквозь пальцы, особенно если дело касалось героев фронта или важных людей в тылу. В какой-то момент он пресытился, а малышка Райли с белокурыми локонами и глазами ангела просто не вовремя ему приглянулась.
Соблазнил никогда не виданной полуголодной девчонкой роскошью, где-то надавил, где-то лапшу на уши навешал. И принялся воспитывать под себя, Пигмалион хренов. Так из благородной девицы строгих правил выросла светская дама с изящными манерами, умением очаровать кого угодно и выгодно себя подать.
Он не просто спал с ней, Райли оказалась слишком хороша. Сослав надоевшую и постаревшую законную жену в дальнее поместье, всюду появлялся с юной красоткой. Правда, война все же закончилась, и мест, куда можно было с ней появиться, становилось все меньше.
В конце концов власти начали закручивать гайки и пресекать разврат. Высокопоставленных лиц обязали подавать пример, вольница кончилась. Не за считанные дни, конечно – в общем он провел с девушкой несколько лет и успел сильно к ней привязаться. Постоянно держал рядом, не смотрел на других.
Наверное, это внушило ей иллюзорные надежды, потому что когда ей предложили скрыться с глаз долой и принимать любовника тайно в уединенной усадьбе, Райли показала зубы. Скрываться она не захотела. Сидеть тихо – тоже.
Разумеется, выбор был сделан не в ее пользу. Любовник не просто перестал быть таковым, он демонстративно раскаялся, вернул жену, занялся благотворительностью и сослал непослушную бывшую туда, откуда даже слухи не донесутся. Перед столичным обществом ее выставили в таком свете, чтобы возвращаться и не думала – некуда.
Сволочь все же оказалась не распоследней – на счета Райли поступало содержание, и вполне солидное. Предположительно до замужества.
– Но замуж она не торопится, да и непросто ей теперь, – закончил Йенс.
– В кальдере нет достойных женихов?
– Полагаю, причина не только в этом. Райли разочаровалась в любви, это заметно. Примет только искренние взаимные чувства, и то вряд ли, а ради выгоды ей пока незачем. Я рассказал достаточно, чтобы вы поняли, что к чему. Не будем обсуждать подробности.
Он прав, ни к чему, мне и этого хватило. К тому же скоро в поле идти, Йенсу нужно хоть немного отдохнуть.
Оставшись одна, я пыталась уложить все в голове. Райли конечно заслуживает сочувствия, но здесь, в Вармстеде, можно услышать много всяких грустных историй. Ей ещё повезло, не нужно заботиться о деньгах – живёт, ни в чем себе не отказывая. Я бы на ее месте тоже замуж бы не торопилась…
Она и не торопится. Развлекается как может, умудряясь постепенно возвращать к себе хорошее отношение, пусть пока только здесь, на краю света, среди чужих людей, знавших ее лишь по слухам.
Кроме Йенса. Человека из прошлого. Что ей все-таки от него нужно, интересно? Хоть это и не мое дело, но почему-то напрягало.
35
Райли выполнила свое обещание. Встретила меня, когда в зале только начали собираться первые посетители, и незаметно провела сразу вниз. Через заднюю дверь, со двора. Сама спускаться не стала – ее ждали официальные дела в клубе.
– Если успеешь, присоединяйся, но если нет – жди нас здесь. Наши почетные члены фанатично пунктуальны, а ты и так опоздала в прошлый раз, – попросила она напоследок.
Меня это устраивало, да все что угодно, лишь бы наконец нормально поговорить с Тео наедине, если соизволит. Если не переведет все в очередную насмешку надо мной, не собьёт с толку или просто не выставит вон, заявив, что занят. Думая об этом, я крадучись, едва не на цыпочках шла по тускло освещенному коридору туда, где он должен быть.
Комната без окон, в которой он расположился, резко отличалась от всех помещений вокруг. Самая дальняя, почти темная, она скорее напоминала химическую лабораторию, чем место, где смешивают нечто съедобное. Голые стены, гладкие металлические столы, уставленные стеклянными сосудами, пустыми или полными жидкостей разных цветов, и непонятного назначения приборами. Слабый свет единственной неяркой лампочки в углу – должно быть, самому Тео свет не нужен, включает для случайно забредших посетителей, чтобы не расколотили что-нибудь в темноте.
А ещё здесь не было запахов. Ни сладости и синтетических фруктов от эликсиров. Ни химикатов. Ни спертого запаха нежилого помещения без окон. Ничего. Воздух казался прохладным и свежим – каким-то образом устроили вентиляцию, хотя шума я не слышала. В тишине что-то слабо журчало, и капли звонко падали в воду, размеренно, слово метроном.
– Раз пришли – входите, – сказал Тео, не оборачиваясь. – Или не входите, только закройте дверь, будьте любезны. Сквозняк мне мешает.
Ну хоть не выгнал, и то хорошо. Даже не спросил, что я здесь забыла – вообще чудно. Наверное, у него сегодня хорошее настроение, повезло мне. И всё-таки надо бы сказать, зачем пришла, пока он сам причину не выдумал, но как, если сама толком не понимаю?
– Тео… – произнесла неуверенно, но он как сидел спиной, возясь со своими склянками, так и остался сидеть.
– Говорите, я слушаю. Просто не могу прямо сейчас прерваться.
Голос спокойный и сосредоточенный, без привычной уже насмешки. Не врёт, действительно занят.
– Почему здесь свежо как на улице, но ничем не пахнет? – смутившись, спросила невпопад.
Надо же, когда собиралась сюда, у меня к нему было столько вопросов, что боялась не успеть задать и половины. А сейчас остался один-единственный, и спрашивать надо бы не у него, а у самой себя: зачем я сюда пришла?
– В системе вентиляции стоят фильтры, – отозвался невозмутимый Тео.
– Почему вы всегда отвечаете на мои вопросы, даже если они глупые или о личном?
– Потому что могу. Потому что нет причин вам лгать. Вы же как ребенок, Стася. Десять "почему" в минуту.
– Я даже близко не ребенок, почему вы вечно меня так… – я запнулась и прикусила губу от досады, что сама немедленно подтвердила его слова одиннадцатым "почему".
Вот ведь. А он, между прочим, не сильно меня старше, по крайней мере на вид. Ладно бы ещё Йенс меня так называл, не обидно было бы. Но в исполнении Тео бесило. Мне опять стало трудно, чуть ли не физически невозможно выдавить из себя извинения. Он же наверняка их ждёт. Возможно, насмехаться перестанет. А я – постоянно думать о нем.
Хотя кому я вру. Не в этом дело. Совсем не в этом.
– Дайте мне немного времени, Стася, – попросил он. – Присядьте пока.
Я послушно села на простой деревянный стул в противоположном конце комнаты и принялась наблюдать, как он смешивает эликсиры. Разливает по колбам прозрачную водицу, капает из пипетки – и та окрашивается в кричащие цвета магических зелий. Ароматизатор он скорее всего добавляет в последнюю очередь, не здесь. Он не любит запахи.
Тео работал с меланхоличной сосредоточенностью, как будто параллельно задумался о чем-то глобальном – видимо, магия требовала значительных умственных усилий. Его руки двигались скупо и точно, касаясь хрупкого стекла почти что нежно. Изящные, ухоженные – руки ученого, не охотника, который ползает на брюхе по тундре, выслеживая чудовищ.
Ему здесь не место, что бы ни говорил. Он без ума от своей магии, видно же, наслаждается любой возможностью ею заняться и в такие моменты, быть может, ненадолго становится собой. Настоящим.
Или я все это выдумываю, создаю для себя образ Тео, которого не существует. А тот, на чей точеный профиль я сейчас смотрю – другой. Злой, циничный и бездушный, над людьми ему издеваться нравится, а наказание получил по заслугам. И, кроме глаз, у него ещё и сердце монстра.
– Раз вы пришли, не желаете ли оказать мне услугу? Не очень приятную, на которую не любой осмелится. Зато наверняка перестанете чувствовать себя мне обязанной, – произнес он своим шершавым голосом и повернулся ко мне лицом.
– Смотря какую, – пролепетала, в сотый раз себе напоминая: он чувствует мой взгляд. Нельзя пялиться так откровенно.
– Поделитесь своими эмоциями. Вы ведь хоть и обычный человек, но иномирянка, должно получиться оригинально и свежо.
– В каком смысле поделиться?
Оказалось, он всего лишь хочет получить новый ингредиент для своих коктейлей, до моих чувств ему по-прежнему нет дела. Это совершенно безопасно и не связано с мыслями или воспоминаниями – информацию никто не узнает, только ощущения в чистом виде. Определить, чьи они, будет невозможно.
– Но вы-то ведь знаете, чьи они, – сказала я, судорожно пытаясь сообразить, нет ли у него тайного умысла.
Хотя… Даже если есть – что мне скрывать от того, кто обо мне все знает и насквозь меня видит. Почует немного больше – и пусть. Раз я не в силах с теми эмоциями самостоятельно разобраться.
– Я никому не скажу, – отозвался он, ухмыльнувшись краешком губ. – Или вы передо мной стыдитесь? Я было решил, что этим качеством вы и вовсе не наделены…
– После того как я… поделюсь, вы больше не будете ждать от меня извинений? – перебила, стараясь погасить злость. Он кивнул. – Хорошо. Я согласна.
– Не боитесь?
– С чего мне вас бояться?
Он ведь не сделал мне ничего плохого. Наоборот – выручал, чудом оказываясь рядом, когда была помощь нужна. С самого первого дня, с момента, когда я сошла с поезда – ну и что с того, что он тогда выполнял свои обязанности, помогал же. И с Йенсом познакомил…
– Я знаю, меня вы совершенно не боитесь, даже странно. Отвык за последнее время, – сказал Тео. – Я про сам процесс, всё-таки смогу ощутить то, что вы чувствуете, в полной мере, до малейших оттенков. А ещё придется проколоть вам вену. Но игла тонкая, и крови почти не будет.
Я прививки не боюсь, если надо – уколюсь, чего там. А вот другое напугало, от одной мысли о такой откровенности сердце ухнуло куда-то вниз. Тео молчал, прислушиваясь, и ждал моего ответа.
– Ничего. Я, кажется, уже привыкла. Давайте сделаем это и… – и что? Для чего он это выдумал, интересно. И почему я снова повелась на сомнительные фокусы с магией? Как будто дурацкого эффекта от последних коктейлей было мало. – Короче, давайте. Прямо сейчас, мне ещё сегодня веселиться.
Он улыбнулся, поднялся с места и достал с полки длинную шкатулку серебристого металла, украшенную геометрическим рисунком гравировки. Поставил на пустой стол высокий и узкий стеклянный сосуд, наполовину полный прозрачной жидкости с едва заметным лиловым отливом. К притертой крышке изнутри крепилось нечто вроде толстой иглы. Я с содроганием подумала, что не разрешу в себя это втыкать.
– Присядьте сюда, пожалуйста, – он поставил стул вплотную к столу с загадочной ёмкостью. – Положите сюда руку и расслабьтесь. Не бойтесь, больно не будет. Начнем?
36
Тео вынул из центра крышки сосуда что-то похожее на пустую коробочку. Щипцами подцепил жёлтый стеклянный шарик из контейнера, полного таких же. Подумал немного, затем макнул его в какой-то порошок и поднес мне.
– Попробуйте на вкус.
Я недоверчиво принюхалась – ничем не пахло. Чувствуя себя совершенно по-идиотски, слизала порошок с холодной гладкой поверхности. Виноградный концентрат, вроде растворимых соков, только ядренее.
– Слишком кисло, – озвучила свое мнение, но Тео, оказывается, в нем не нуждался.
– Мне просто нужно было, чтобы вы это облизали. Если конкретнее – немного вашей слюны. Хотите воды? Нет? Тогда позвольте вашу руку и смотрите пока в другую сторону.
Он положил обслюнявленный мною шарик в коробочку, ее вернул на место. Достал из стального футляра что-то вроде миниатюрной булавки с ювелирным украшением на конце: золотистое, затейливое, короткая игла толщиной с волосок. Я догадалась, что это очередной артефакт – любят местные на них красоту наводить.
И про то, что именно это он собирается мне в вену воткнуть, тоже додумалась, запоздало пожалев, что не спросила, как у них тут обстоят дела с дезинфекцией.
Не успела – Тео ловко ввел иглу под кожу локтевого сгиба. Без жгутов и просьбы поработать кулаком, абсолютно безболезненно, я почувствовала лишь холодную тяжесть навершия, бусинкой улегшегося на руку. Из него получился бы идеальный медбрат.
Вторую иглу он воткнул в себя, наобум, не глядя – просто немного засучил рукав и загнал туда, где мешаться не будет. Ему, очевидно, в вену не надо было попадать.
И все. Откинулся на спинку стула, оставаясь сидеть напротив. До меня он почти не дотронулся, даже когда прилаживал артефакт. А я ждала его прикосновений, оказывается.
– Не думайте обо мне, Стася. Думайте о чем-то, что вы переживали в своем мире. Впечатлениях, которые у нас не получить.
– Тогда получится очень грустный эликсир, даже если буду думать о хорошем. Я ведь тоскую по дому.
И никогда туда больше не вернусь, он же знает. Зачем напоминает? Чтобы ударить по болевым точкам?
– Назовем его ностальгия по иному миру. Для особых ценителей, – невозмутимо заявил этот циничный, бесчувственный… иррационально привлекательный монстр.
В тот момент, когда мы остались наедине, и он сидел совсем рядом, не злился и не пытался меня задеть – ну, почти не пытался, я наконец отчётливо поняла, какого рода интерес он во мне пробуждает. Не понимала почему, но это влечение было неподвластно логике и здравому смыслу. Судя по всему, не я одна его ощущаю, он, наверное, привык…
– Стася, не забывайте, я все чувствую, – сказал Тео. – Мне это, конечно, лестно, но не могли бы вы ненадолго сосредоточиться на другом?
– Вот как, – вместо стыда его слова вызвали неожиданную для меня самой смелость. – Хорошо. Значит, не придется ничего объяснять.
Абсолютно уверенная, что позже об этом сильно пожалею, я придвинулась ближе, чтобы дотянуться. Наклонилась к нему, опираясь на стол локтем, в котором торчала иголка, и поцеловала. Несмело, осторожно, едва касаясь. Не веря, что можно. Жалея, что артефакты работают не в обе стороны, и я не в силах тоже подслушать его эмоции.
Тео замер. Задержал дыхание. Его теплые губы оставались расслабленными, не шевелясь, лишь позволяя мне делать это. Я легонько провела по верхней кончиком языка, дразня, заставляя ответить. Он выдохнул и ответил, сдержанно, всего на несколько мгновений до вдоха, но от его мимолетного поцелуя под кожей разлился жар.
"Дотронься до меня, – попросила мысленно. – Пожалуйста, неужели тебе совсем этого не хочется…"
Вместо того чтобы заключить меня в объятья и целовать еще, со всей страстью, он отстранился. Взял меня за подбородок, но только чтобы вынудить сесть прямо. На каменном лице – ни тени эмоций, а у меня во всем теле пульсировала кровь, разгоняясь от стука сердца.
Как же с ним приятно, даже вот так, слегка, почти не распробовав…
– Вы испортили эксперимент, – произнес он равнодушным тоном. – Оставили своих новых друзей без экзотических ощущений.
– Чем вам не годятся эти? – спросила, безуспешно пытаясь унять дрожь в голосе и притвориться спокойной. Дура. Перед ним невозможно сохранить лицо.
Тео улыбнулся почти нежно – если бы все еще меня не держал, бросилась бы целовать его снова. Большим пальцем провел по моим губам – не приласкал, просто вытер.
– Эти – только для меня, – сказал он, почуял, как я впала в полный ступор, и убрал руку. – Осторожно. Не забывайте, у вас игла.
После его слов я заметила боль – все-таки проткнула вену, теперь будет кровоподтек. Но кожа оставалась чистой. Я перевела взгляд на стоящий на столе сосуд. В прозрачной воде клубилась кровавая дымка. Еще одна темная капля сорвалась с кончика иглы в крышке, упала внутрь, добавляя багрянца.
– Вам это не нужно, Стася, – мягко проговорил Тео. – Выбросьте глупости из головы, пока не поздно. Отвлекитесь на кого-нибудь. Или на что-нибудь, займитесь делом. У вас ведь есть дело?
Бережно, прижимая ранку пальцем, извлек иглу. Чуть помассировал, прошептав что-то одними губами, и боль прошла. От прокола и следа не осталось. Магия. Как же, должно быть, здорово обладать такой удивительной силой. Творить чудеса.
Даже когда они страшные.
– Жизнь не вся состоит из работы, – парировала я, вспомнив, как Йенс убеждал в чем-то подобном. – Есть и другие вещи, не менее важные. Даже, пожалуй, важнее.
Тео бросил инструменты в металлический стерилизатор на ножках, не прерывая беседы, подержал над ним ладонь, и раствор закипел, распространяя слабый запах чего-то медицинского.
– Ошибаетесь. Самое важное – кто ты есть. Чего достиг. К чему стремишься. Когда есть дело всей жизни – она будет прожита не зря. Иначе что останется – воспоминания о бездарно потраченном времени? Мимолетных удовольствиях? Лицах тех, чьи имена стерлись из памяти? И вообще, это все не так весело и приятно, как вам сейчас кажется.
Да не нужно мне веселье. И удовольствия не нужны, что бы он ни подразумевал. И в памяти я держу одно-единственное лицо, больше ни о ком думать не получается. Вряд ли он все это понял, иглу-то вытащил. А вслух я сказала другое.
– Допустим. Но есть же обычные человеческие отношения. Не мимолетные, настоящие. Те, которые всем нужны.
– Вы имеете в виду неверных опостылевших супругов и неблагодарных детей, забывающих вас навещать, пока не понадобятся деньги? – ухмыльнулся он. Взял себя в руки, снова издеваться принялся.
– Я нормальных имею в виду. Но даже если и так – за неудачный брак хотя бы не убивают, не калечат и не отправляют в ссылку, лишив всего.
Ляпнула – и тут же пожалела. Это было чересчур. Но Тео если и обиделся, то вида не подал. И не такое приходилось выслушивать, наверное.
– Значит выбирайте себе другое занятие, не настолько рискованное. Вы уже смотрите в верном направлении, у вас есть помощники. Пользуйтесь, ловите удачу за хвост. А осенью уезжайте отсюда. Вам здесь не место.
От обиды слезы защипали глаза, еле сдержала. Ну как так? Он ведь лучше других должен в чувствах окружающих разбираться. Только что ведь мои эмоции слушал. К нему ведь то и дело девицы бегают, ну чем я хуже тех девиц!
Как он тогда говорил? Что не настолько неразборчив?
– Я вам совсем-совсем не нравлюсь? Просто скажите как есть, хоть знать буду.
– Стал бы я тогда говорить вам все это, – хмыкнул он, скривив губы в ухмылке. – Напротив. Вы мне настолько симпатичны, что не желаю причинять вам вред. Даже если вы из наивности и упрямства сами об этом просите.
– Я не наивная! Если я в вашем мире еще не очень хорошо разобралась, это не значит, что я наивная! – вскинулась в ответ.
Его попытки меня оттолкнуть приводили к противоположному результату, раззадоривали все сильнее. В тот момент казалось, что кроме Тео мне никто не нужен и на нем свет клином сошелся. Он наверняка это понимал. Мог бы воспользоваться, да хоть прямо там, где-нибудь на диванчике, я даже на такое была готова. Но он не стал. А я сдуру обиделась.
– Идите домой, Стася. Вам надо остыть. Меня вы в ближайшее время все равно не увидите, ухожу в зыбь. Надеюсь, к тому времени, как вернусь, возьметесь за ум.
Это было вроде бы и по-доброму, но ужасно, невыносимо обидно. Зато сработало, я ушла. Чтобы не показывать, насколько сильно ему удалось меня задеть. Разумеется, на вечеринку не осталось, какое уж тут веселье.
