Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"

Автор книги: Даша Семенкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

54

Пока я выслушивала гадости про Тео, Йенс даром времени не терял. Узнал, в свою очередь, что затеял его приятель – эта новость всю Станцию облететь успела. Вопреки моим ожиданиям, здесь мнения по этому поводу разделились. Все-таки маги оказались гораздо лояльнее к своим собратьям, чем простые обыватели, и чудовищем Тео никто не считал, как бы к нему ни относились.

Многие даже сочувствовали. Не отказывали в праве на нормальные человеческие радости и полагали, что примененные к нему меры излишне строги.

– Они прекрасно понимают, как обычных людей пугает их дар, – говорил Йенс, когда мы ехали домой. – И что любое их занятие, с виду самое невинное, может вдруг оказаться под запретом.

– Пообщались мы с одной такой понимающей, – фыркнула я, вспоминая притворное сочувствие Симоны и ее лицемерную улыбочку. – Считает, что по моей вине вырвется на свободу садист и психопат, и что мне должно быть стыдно.

Я пересказала наш разговор во всех подробностях – с тех пор, как исчезла необходимость прятаться от Йенса, возникло непреодолимое желание делиться с ним вообще всем. Еле сдерживалась. Но сейчас его действительно волновало то, что происходит.

Он похвалил меня, что сумела вести себя спокойно и с достоинством, не повелась на провокации, но и до скандала не опустилась. Велел продолжать в том же духе и обо всех проблемах говорить ему.

– Не то чтобы я не верил, что вы вдвоем справитесь, – объяснил, извиняясь. – Просто я достаточно хорошо знаю нашего друга. Он все возьмет на себя, примет любые удары, стремясь вас оградить. Даже те, которых есть возможность избежать. О помощи ни намеком не попросит – гордость не позволит.

– Раз вы так хорошо его знаете… Как думаете, он меня любит? – спросила я робко, не поднимая глаз.

– Если бы представляли, чего ему стоит это решение, не стали бы спрашивать, – отозвался Йенс. Потом увидел выражение моего лица и смягчился. – Конечно любит. Только, похоже, с ним такое впервые, вот и теряется иногда. Вы уж будьте с ним подобрее.

Потрясающе. За Тео мне в любви признался Йенс. И все равно пришлось то признание выпрашивать. О том, что женщины любят ушами, здесь явно не слышали. Я, конечно, понимаю, что слова не настолько важны, как поступки, но все же…

– Кроме всего прочего я выяснил, откуда пошли слухи. Вам не придется подозревать подруг. Кто-то из магов Станции рассказал жене, а та, как водится, не смогла удержаться, чтобы не поделиться секретом с кем-то из приятельниц. Ну а дальше – сами понимаете.

– Спасибо, мне было важно это узнать, – сказала в ответ и почувствовала, как камень с души упал. Он прав, подозрения меня терзали, сильнее, чем сама осознавала. – Куда мы едем? Вы вроде собирались в город, я тоже думала кое-что купить.

Йенс вздохнул и предупредил, что лучше бы мне не мелькать на виду, пока горожане не устанут обсуждать скандальную новость и не успокоятся. Сейчас мое появление их только раздразнит.

– Вы держитесь слишком дерзко, почти вызывающе. Не считаете нужным даже изобразить раскаяние. Вам этого не простят.

– Что же мне, голову пеплом посыпать, лить слезы и прилюдно каяться? – вскинулась было я, но тут же сбавила тон. Он ни при чем, всего лишь предупреждает. Заботится. – С чего бы мне изображать то, чего нет? Все равно продолжу, и это они тоже узнают.

Достало лицемерие. Скорей бы Тео решил свои вопросы, а там весна, чемоданы, вокзал, столица. Невозмутимый Йенс пообещал купить все, что нужно, и предложил мне навестить Делию. В прошлый раз, когда он заходил за овощами, она просила заглянуть.

Разумеется, тут же возникла пакостная идейка немедленно отправиться на променад. Или нет, сперва заехать домой и переодеться в красное платье, то самое, развратное. Но такой поступок точно огорчил бы Йенса, а его огорчать мне хотелось меньше всего. И я пообещала вести себя тихо, никого не провоцировать, зайти за корзинкой и купить у Делии огурцов к ужину. Йенс любил ими похрустеть, давно заметила.

Так я и сделала, не теряя времени, чтобы добраться до темноты. Соседку застала дома – за окнами горел свет, а она всегда его выключала, уходя в теплицы. В застекленной веранде я разулась на полосатом половичке, постучала в дверь, предупреждая о своем появлении, и вошла в дом.

– Анастасия, это вы? – послышалось откуда-то из его глубины. – Пожалуйста, проходите в гостиную. Я сейчас.

Я с удовольствием расположилась на резной деревянной скамье с высокой спинкой. Для мягкости на ней были набросаны подушки, большие, на сиденье и под спину, и маленькие «думки» в цветастых расшитых чехлах. Мне вообще в доме Делии нравилось, такой своеобразный уют, как в гостях у любимой бабушки. Нарядный деревенский стиль, запах сушеных трав, яблок и чего-то неизвестного, но очень приятного.

Она вошла, одетая в синее домашнее платье с кружевным воротничком и манжетами, с белоснежной косынкой на голове. В руках держала небольшой деревянный ящик с огурцами, ровно столько, сколько поместится в мою корзину.

– Как вы догадались, что я пришла за ними? – спросила я с улыбкой. Делия хитро посмотрела в ответ добрыми глазами в окружении лучиков морщин.

– Я знала. Я многое знаю, Настенька. А ты изменилась. Когда в последний раз виделись, такая была растерянная, все, на что сподобилась – глазами хлопать и ждать, что кто-то тебе поможет. Теперь, гляжу, сама рвешься других выручать.

Ничего не понимая, я судорожно пыталась вспомнить детали нашей последней встречи. Мы приходили с Йенсом, помогали ей собирать кабачки в теплице. Пили чай со смородиновым листом. Никакой растерянности я тогда вроде не чувствовала, все как обычно, приятные дружеские посиделки.

– Да, наверное, – пробормотала, чтобы что-то сказать. – А за огурцы спасибо. Йенс говорил, что вы меня звали. Нужно что-то сделать по хозяйству?

– Дел-то всегда с избытком, хозяйство бездельников не терпит. Другой раз и для тебя найдется, она каждые руки приспособит.

– Она?

Украдкой я присмотрелась к старушке – все ли с ней хорошо? Все-таки возраст солидный, иногда старики чудят… Но взгляд ее оставался ясным, насмешливым даже, спину держала прямо. Ничто не намекало на внезапно наступивший маразм.

– Я бы поболтала с тобой часок-другой, да боюсь, тяжко будет сестрице. Непросто такие фокусы даются, в нашем-то солидном возрасте. Давай-ка сразу к сути перейдем, а потом думать будешь. Но думать как следует, времени осталось всего ничего.

– Делия? У вас все в порядке? – спросила осторожно, а она заливисто рассмеялась в ответ.

– Ох, как тебя обмануть просто, совсем не видишь сути вещей! А ведь с магией успела познакомиться, даже очень близко, шалунья! – она подмигнула и погрозила пальцем. – Какая я тебе Делия? Я Нора, ее сестра, хоть и смотрю на тебя ее глазами. С теми, у кого кровь одна, можно телом поменяться, ненадолго, и сил требует… Да что же я опять заговорилась, а ты и не остановишь болтливую старуху.

Сестра? Загадочная волшебница, угостившая меня яблоком? Та, которая явилась ниоткуда и исчезла в никуда, каким-то образом разузнав, что я провалилась в ее мир и отчаянно нуждаюсь в помощи… Впрочем, такое чувство, будто она вообще все обо мне знает, и эти ее намеки про магию наших отношений с Тео касаются.

– Значит, вы Нора… Очень приятно наконец пообщаться. Симона Стефан, волшебница со Станции, говорила, что это очень сильная магия, ваши яблоки, и удивлялась, что вы…

– Я знаю Симону, самоуверенная девчонка, – перебила Нора-Делия. – Ты не бойся, у нее против меня силенок не хватит. И против Дамиана тоже не устоит, если взбунтуется. Но пусть их, без нас перегрызутся. Ты, милая моя, скажи: домой вернуться хочешь?

– Вы и с Тео знакомы?

– Кто его не знает, негодника! Ну и учудила ты, конечно. Ничего, о нем не печалься. Ему влюбляться ой как полезно, чтоб не выдумывал, будто выше других и все на свете ему подвластно. Так что скажешь?

И тут до меня дошло. Это было настолько неожиданно, и я так давно перестала надеяться, что не сразу осознала, о чем она спрашивает.

– В смысле, домой? Что вы имеете в виду?

– Домой, в свой мир! – воскликнула она недовольно. – Вот бестолковая! Даю тебе ровно три дня, после жду в то же время с ответом.

Я не могла поверить. Вцепилась в нее с расспросами, забыв, что Делии тяжело, пока сестрица смотрит ее глазами. Смилостивившись, Нора объяснила, что заинтересовалась, как это магам-растяпам удалось сотворить аж целый разрыв между мирами. Заглянула в прошлое, собрала магический след, и теперь сумеет перекинуть меня обратно.

– Нетрудно угадать, что ты сейчас попросишь – но нет. Дамми я туда не пущу, принять его некому, у вас волшебников нету. Либо помрет, либо лишится разума, либо что похуже. Ты, деточка, передай ему: пускай печать сорвать попытается, если захочет. Времени много прошло… Запомнишь? Вот и славно.

– Но почему именно теперь? – воскликнула я, не надеясь, что ответит.

Но она безжалостно объяснила, что я сумела изменить здешний мир, делясь своими задумками, вот она и ждала, когда это произойдет. И еще смогла бы, но главное сделано, а знать больше мне не положено. После чего ворчливо пожаловалась, что утомила я ее, старушку, велела забирать свои огурцы и отправляться домой. Делии нужен отдых.

Тон ее сделался неожиданно строгим, и у меня будто язык к небу прирос. Или и вправду прирос, кто их разберет, этих магов. Только и сумела «до свидания» выдавить. Она лишь махнула рукой в сторону двери – проваливай, мол. Я и пошла, не чувствуя ног, словно контуженная. Новость была такой шокирующей и внезапной, что я не сразу смогла ее обдумать. Хотелось просто сесть и заплакать, и чтобы кто-то все решил за меня.

55

– Леля, что ты хотела тете Стасе сказать? – звучит Светкин голос за кадром.

Лелишна, моя племяшка, стесняется. Отворачивается, сжимает пухлыми ручками подол сарафана, мнет оборки. Глядит хитро исподлобья, смеется. Потом все-таки соизволяет послушаться.

– Поздравляю с днем рождения! – декламирует звонким голоском, забавно коверкая слова. Пепельные волосы, собранные в два коротких хвостика, подрагивают от усердия.

Она такая у меня потешная. Каждый раз, когда сестре звоню или прихожу в гости, слышу новую историю или фразочку от Лельки. Слышала. Возможно, это в прошлом и все, что у меня есть – фотки и видео в телефоне, который сел уже наполовину.

Если я останусь, мы больше никогда не встретимся. Не поболтаем с сестрой и ее мужем. Я не увижу, как Леля растет. А потом телефон разрядится, и однажды обнаружу, что любимые лица постепенно исчезают из памяти, выцветают, как рисунок на старых обоях…

На следующем видео племяшка скатывается с горки – высокой для нее, в первый раз отважилась. Я жду внизу, раскинув руки – не бойся, я поймаю. И ловлю, до того, как ее сандалики коснулись земли, а она восторженно хохочет.

Выключаю смартфон. Довольно. Надо экономить, чтобы время от времени оживлять в памяти, сейчас я и без того сумею вообразить их словно наяву. Понимаю, что на самом деле давно приняла решение, и от этого чудовищно стыдно перед ними. Светка даже не узнает, что я жива. Лелька будет скучать, ведь мы обожали друг друга.

Но… У них семья. А у Тео никого. Брошу его – никогда себе не прощу. Никогда никого не сумею так полюбить, ведь таких как он в моем мире не бывает. Да что там, во всех мирах. И даже не это главное. Я чувствовала некую ответственность за него, за то, что круто меняет жизнь по моей вине, за то, что полюбил, за надежду на счастье, пусть его сперва надо зубами выгрызть. Нет, не надежду, слабый ее проблеск, но все же – как его теперь и того лишить!

Я всю ночь промаялась без сна, мучаясь в тяжелых раздумьях. Пыталась отрешиться от эмоций и рассуждать логически, но не получалось. Какое решение ни приму, все равно причиню боль кому-то, кого люблю. Приходилось выбирать между подлостью и подлостью, вот как я это ощущала.

Тогда все должно бы быть очевидным, тут и думать не о чем. Вот только если откажусь, потеряю что уже имею, родное, свое, будто часть тела или какой-нибудь орган отрежу. А взамен – нечто, что, возможно, у меня потом будет. Пусть заманчивые, но всего лишь перспективы, неизвестно, получится ли.

В чем была точно уверена, так это в том, что ничего не скажу Тео. Не нужно перекладывать на него вину. Но поговорить с ним очень хотелось, о чем угодно. Увидеть его. Прикоснуться.

Пришла к нему на следующий же вечер, сразу, как вернулась с фермы. Звезды совсем выросли, налились как соком теплым желтоватым светом. Так и хотелось сжать одну в пальцах, чтобы лопнула спелой ягодой, выплеснула сияние. Еще немного, и они из золотистых станут белыми, придет пора собирать урожай. А я и не заметила.

Опасаясь, что Тео почует мой душевный раздрай и не отстанет, пока все не выпытает, я придумала отговорку по пути. Мне ведь про него такие ужасы рассказывали. И показывали. Любой нормальный человек испугается. Не дожидаясь расспросов, вывалила ему все это чуть ли не с порога. А он огорчился.

– Я был не прав, умалчивая подробности, боялся тебя волновать. Наверное, лучше бы узнала от меня. – Запнулся, подумал пару секунд и спросил вполголоса: – Я теперь тебе противен? Осуждаешь?

– Ерунды не говори, – бросила раздраженно.

Даже не представляю, что он должен сделать, чтобы мне опротиветь. Слишком глубоко в сердце засел, вынуть – и я истеку кровью.

– А что тогда? Не хочешь, чтобы я вновь этим занимался? Или Симона своего добилась, и ты чувствуешь вину? Признайся, прошу, не бойся меня обидеть. Я же вижу, тебя что-то мучает. Плакала недавно, скорее всего, прошлой ночью…

– Не из-за этого! Просто… Переволновалась, ясно? Я не виновата, и ты не виноват, в общем-то. Такая у тебя профессия, не мне судить. Конечно, если бы ты их не убивал, а исцелял, было бы приятнее, и я бы очень тобой гордилась, но я люблю тебя, а не твою работу.

Его ноздри чуть дрогнули, губы приоткрылись, словно очень внимательно к чему-то прислушивался. Хотя что это я – не к чему-то, к моим чувствам. Интересно, как он различает вранье? Видит особенным зрением, чует по запаху или замечает едва уловимое изменение ритма сердца и дыхания? Ведь ложь сама по себе не эмоция.

На всякий случай неплохо бы привыкнуть контролировать себя до мелочей. Поживу немного с Тео – можно будет в профессиональные игроки податься, блефовать научусь в совершенстве.

– Да, так и есть. Не из-за этого. Это твоих страданий не всколыхнуло, – проговорил он с нежным сочувствием. Удивительно, как ему удается выражать такие ласковые эмоции своим изуродованным голосом. – Что-то случилось, что смогло сломать даже тебя, с твоим воинственным упрямством. Что же это?

– Нет. Не сейчас, пожалуйста. Я обязательно все-все расскажу, но позже. Давай о чем-нибудь другом поговорим. О чем угодно. О твоей работе. Выясним раз и навсегда, чтоб не думалось.

Отвлекающий маневр сработал. Предложенная тема волновала уже его, судя по тому, как напрягся – не меньше, чем меня предложение Норы.

– Возможно, я бы занялся чем-то другим, я и занялся, когда попал в кальдеру. Правда, полностью не забросил, все-таки у меня неплохие способности, знания и опыт в одной, любимой области. Наверное, это и есть призвание, – сказал он, внешне оставаясь спокойным. Чересчур прямая спина и жесткость скупых движений выдавали. – Но теперь иного выхода нет, меня просто-напросто вынудят. Это и есть цена за право считаться человеком: делать все, что велят. Вряд ли тебе будет за что мной гордиться, Стася.

– Стыдиться мне тоже нечего. В конце концов, и у палачей есть жены, и у военных, и у патологоанатомов, и у воров с убийцами, и вообще, все профессии важны. Да, для меня подробности были дикостью, у нас все-таки запрещены пытки. Законом. В цивилизованных странах. Но вашему миру еще только предстоит встать на путь прогресса и просвещения, так что… Ладно. Давай так. Я тебя прощаю, хорошо? Такого, как есть, приму. Чтобы мне было спокойнее – они ведь все были… Ну… Отбросами общества? Твои подопытные кролики?

– Кто же мне приличных даст, – усмехнулся Тео. – Уголовники, в основном приговоренные к казни, иногда военнопленные… Среди тех разные встречались, но для нас все они были врагами. Считай, еще хуже – уголовники хоть свои, порой, как ни удивительно, ярые патриоты.

– Тебе их было жаль? Пленных? – не удержалась я от вопроса. Ожидая, что вдруг окажется, что слухи врут, и под обличьем хладнокровного чудовища скрывается нежное благородное сердце.

– Нет. Это наука, Стася. Тем, кто подопытные образцы жалеет, в нашем деле места нет. Справедливости ради, результаты некоторых моих исследований сейчас служат мирным целям, очень важным и безупречно гуманным. Надеюсь, тебе будет немного легче от того, что ты это узнала.

Лучше бы не говорил. Сразу вспомнилось, как в концлагерях проводили жуткие эксперименты для медицины и фармацевтических компаний. Тоже науку далеко вперед продвинули, да. Но стоят ли одни спасенные жизни зверски загубленных других?

Определенно, нет. Вот и простые граждане в здешнем мире разделяют мою точку зрения, недаром Тео пытались сжечь вместе с лабораторией. Правда, они же раньше на руках носили, как героя и благодетеля…

– Главное, чтобы было легче тебе. Чтобы понял уже, упрямец невыносимый – я не отвернусь и не брошу. Пусть хоть весь мир будет против тебя, я всегда буду за. Если… Если сам не оттолкнешь, конечно.

Иначе катастрофа. Не представляю, как тогда дальше жить. Брошусь под поезд, наверное.

56

– Каким он был, Дамиан Теодор Мертенс?

– Тебе рассказали достаточно. Вряд ли солгали, разве что в мелочах.

Я сидела на деревянном кухонном стуле, неудобном и жестком. Тео мыл посуду, ополаскивая ее в тазу. Перед моим приходом он кормил «питомца» и взялся убираться, спросив моего разрешения. Наверное, делать это при гостях считалось невежливым, но было видно, что грязь в доме доставляла ему прямо-таки невыносимый дискомфорт.

При этом свое имя и не пытался отмыть. То ли потому, что своим его давно не ощущал, стал совершенно другим человеком. То ли нарочно старался показать себя с худшей стороны: чистенькими нас любой полюбит, а смогу ли его со всей подноготной принять?

– Откуда ты знаешь, что мне рассказывали? Я ведь не особо желала слушать. И дело твое отказалась от корки до корки читать.

– Зря. Я бы прочитал на твоем месте, – ухмыльнулся он вполоборота. Как всегда, начинает вилять, когда нервничает. – Вовсе не обязательно было мне признаваться, и не пришлось бы задавать вопросы о Дамиане Теодоре Мертенсе.

– Не хочу узнавать о твоем прошлом с чужих слов, пусть даже сказанных под присягой. Я должна услышать от тебя, все, что сочтешь нужным мне сказать. Каким ты был?

И что осталось в изгнаннике Тео от циничного баловня судьбы Дамиана Мертенса? Можно отнять у человека все, даже имя, перекроить его тело, искалечить разум, но пока жива память, личность не сотрешь. Да и те, у кого полная амнезия, все равно не перестают быть собой. Взять хоть его маниакальную тягу к чистоте. Это охотник Тео, сверхчувствительный к запахам, или Дамиан с педантичной аккуратностью, приобретенной во время работы в лаборатории?

– Трудно судить о себе непредвзято. Но я попробую, – сказал он наконец. – Пожалуй, высокомерным. Донельзя самоуверенным – улыбнулась удача, взлетел к вершине, где все позволено, и решил, что так будет всегда. Отчужденным. И безжалостным, чего скрывать. Вряд ли тебе бы понравился Дамиан Мертенс, если бы вы познакомились.

– Выходит, ты никогда никого не любил, только свою магию?

Зачем спросила? Что бы ни ответил, мне будет неприятно. Если нет – бесчувственный развратник, слухи не врут. Если да – начну ревновать и ждать, что однажды они встретятся, и окажется, будто чувства не остыли…

– Со своими эмоциями я тоже был не прочь поиграть, а эти очень приятные, к чему себе в них отказывать. Но я ими управлял и всегда презирал тех, кто позволяет им управлять собой. Внушить можно что угодно и безо всякой магии. Примени магию – и тебе будут поклоняться, словно богу.

«Я люблю тебя. Я все сделаю для тебя». И делали, со счастливой улыбкой на губах. Убивали. Умирали.

– А что изменилось теперь? Или снова играешь?

Такой необычный способ самоудовлетворения. Господин Мертенс знал толк в извращениях, неудивительно, что женщины по нему с ума сходили.

– Нет. Теперь у меня достаточно смелости, чтобы позволить отпустить… Себя. И тебя. Знаешь, это очень ценно, оказывается, когда любят просто так, не по указке. Со всеми причудами и недостатками, несмотря ни на что, скорее, всему вопреки. – Он сделал паузу, вытер последнюю тарелку и убрал в шкаф. – К тому же я, честно говоря, не уверен, что получится стереть себя начисто из твоего разума. Силы не те, на меня наложили некоторые ограничения.

В голове заворочалась какая-то назойливая мысль, что-то очень важное и в то же время неуловимое. Что-то, что касалось Тео. Его прошлого…

– Я по-прежнему ничего тебе не обещаю, Стася. Пусть все идет своим чередом, вмешиваться не стану. Просто буду наблюдать и стараться не испортить. Но я действительно хочу быть с тобой. Ты нужна мне, очень. Любой ценой, я к этому готов, сама видишь, но только чтобы расплачивалась не ты.

Ожидая тех самых слов, которые так мечтала услышать, я аж дышать забыла, не то что какие-то неясные мысли. Важнее этого все равно ничего быть не могло. Казалось, что вот-вот, сейчас…

– Давай условимся: кроме общего у нас остается для каждого свое, и это не только проблем касается.

Развернувшись, чтобы занять место напротив меня за столом, он не успел привести лицо в порядок. Промелькнувшую тень улыбки я заметила. Ах вот как, значит, чует, что жду. Издевается. Дамиан Мертенс официально мертв, а привычки никуда не делись. Ладно, милый. Мы это запомним.

– Не то чтобы я сильно против, – произнесла нарочито обиженным тоном, – но все-таки надеялась, что у нас рано или поздно будет вроде как семья. Детишки, внуки, если повезет. Большой дом. Родственные посиделки. Или ты… Ну… После всех ваших экспериментов не можешь?

– Не будем считать вопрос бестактным, должна же ты понимать, что берешь, – усмехнулся Тео. – Эту функцию моего организма не сочли опасной для государства, и наши эксперименты ее тоже не коснулись. Все в порядке, свои особенности по наследству не передам, если тебя это интересует. Вот способности к магии – вполне, но они, скорее, достоинство, нежели недостаток.

И снова что-то заворочалось в сознании. Что-то, о чем забыла, а должна была помнить. Тео. Его способности. Но сосредоточиться как следует вновь не получилось: он внезапно напрягся, подобрался и жестом велел сидеть тихо. Беззвучно поднялся с места, настороженный, будто крадущийся зверь.

– Что случилось? – спросила почти беззвучно.

– Там кто-то есть. Бродит возле дома, – отозвался он вполголоса, вышел в столовую и уставился в стену без окна. – Человек. Подойти не решается.

– За нами снова следят?

– Не думаю. Те, кто следят, обычно ведут себя осторожней… Но это снова твоя назойливая подружка. Полагаю, тебе стоит ее встретить, вряд ли пришла ко мне.

Не возникло ни малейших сомнений, о которой из двух моих подруг идет речь. Такое поведение совсем не в духе Райли, трудно представить, чтобы она на что-то не решалась. Тем более если это что-то касалось Тео – они хорошо знакомы, и ни малейшего страха перед ним она не испытывает. В отличие от той, которую я уже и не надеялась увидеть.

Сорвавшись с места, я подбежала к входной двери и распахнула ее настежь. Снаружи вскрикнули знакомым голосом – Летти попятилась, глядя круглыми от испуга глазами. Еще секунда – и только пятки засверкают.

– Летти, постой! Это же я, – окликнула, и она послушно замерла, оставаясь все же на безопасном расстоянии. – Что-то случилось? На тебе лица нет!

– Да… Да нет, просто надо было тебя увидеть, а дома тебя не оказалось, вот я и подумала, что ты могла… В смысле, тебе же вроде как негде находится, кроме… Ты ведь все равно этого не скрываешь, я и решила, что будет не слишком неприлично… – она резко перестала тараторить и уставилась на что-то за моей спиной.

– Или проходи, или проваливай, – раздался над ухом голос Тео. Он умел совершенно незаметно подкрадываться, когда хотел. – Не маячь у порога.

– Простите, я…

– Заходи уже, он не кусается, – перебила я, шагнула вперед и за руку втащила упиравшуюся Летти.

Тео захлопнул за нами дверь и лязгнул замком, окончательно перепугав мою подружку. Она вцепилась в мою руку с такой силой, что я зашипела от боли.

– Отпусти, дурища. Говорю же, никто тут тебе ничего не сделает. Тебя же прячут от лишних глаз, или хочешь, чтобы весь город обсуждал, как сюда ночами шастаешь?

Помотав головой, она разжала пальцы, все еще держась поближе ко мне и подальше от Тео. Любопытство понемногу пересиливало страх, она начала робко осматриваться. Должно быть, ей было жутко интересно, какие тайны скрывает дом, в котором живет местная знаменитость, наполовину человек, наполовину чудовище. Я очень надеялась, что хозяину не взбредет в голову демонстрировать их все. Летти одних только глаз в морозилке с лихвой бы хватило.

– Стася, ты ведь знаешь, где здесь что лежит, сумеешь приготовить чай для своей гостьи, или что там ей еще нужно, – лениво произнес Тео, отступая в гостиную. – Я буду у себя в кабинете.

– Нашей гостьи, Тео, – возразила решительно. – Я знаю, где что лежит, и с радостью приготовлю вам чай, но у тебя получилось бы гораздо быстрее. И зажги в гостиной свет, если он тебя не потревожит.

Говоря ему все это, я украдкой наблюдала за реакцией Летти. Рискуя потерять нашу дружбу окончательно, я дала ей понять: любишь меня – принимай его, иначе никак. Если сейчас уйдет, скорее всего, навсегда, но я не могла иначе.

– Я хотела поговорить с тобой, наедине, – сказала она и вздохнула. – Но если так… В общем-то ничего секретного… Вы не бойтесь, я ненадолго.