Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"
Автор книги: Даша Семенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
31
Йенс и Тео сидели на веранде и играли в маджонг. Ну, это я про себя так обозвала, выглядело немного похоже: кости с разноцветными рисунками выкладывались на поле в какие-то хитрые комбинации. Я не особо вникала, наблюдала за игроками исподтишка.
Погода выдалась солнечной, и мы ходили на ферму не только утром, но и в обед, проверить, надежно ли закреплено затемнение. Даже совсем малюсенькие звездочки могли сорваться и улететь навстречу яркому свету. Приходилось быть особенно внимательными именно сейчас, пока не наступили полярные ночи.
Заодно наведались на мой склад, посмотрели, как продвигается ремонт. Строители попались старательные, здание преображалось на глазах. Только что закончили приводить в порядок фасад, и стены сияли свежей краской, а с окон сняли уродливые ставни. Новые пока не повесили, но я их видела: синие, будет красиво на белом фоне.
В общем, домой я вернулась в самом расчудесном настроении. Погода радовала, дела шли прекрасно, на днях Криштоф обещал показать макет будущей конвейерной линии – движущийся, между прочим. Послезавтра ко мне на чаепитие приглашена Райли – я надеялась, что ее визит немного взбодрит Йенса и тот пересмотрит свое отношение к гостям.
Все было замечательно, пока не появился Тео. Сегодня он оделся в черное, словно нарочно пытаясь как можно сильнее омрачить жизнерадостный ясный денек. Надо признать, ему очень шло, так, что я с трудом себя заставила отвести взгляд. Сдержанно поздоровалась, вытерпела короткий обмен вежливыми фразами и скрылась в доме.
А потом услышала голоса с веранды, взяла плед, журнал и выползла на свою половину. Выдумала для себя предлог: погреться на солнышке, которое клонилось к закату и как раз светило с той стороны.
Мне предложили тоже научиться играть. Я отказалась, и они снова увлеклись процессом, а я притворялась, будто наблюдаю, как они двигают фишки, но на самом деле смотрела на Тео. Он сидел вполоборота и этого не заметил бы, даже будь у него нормальные глаза.
Чувствовал ли он мое внимание – я не знала. Старалась не думать ни о чем, не проявлять эмоции. Скоро закат, солнечные лучи золотят доски пола, правда, не греют, но все равно приятно. Кости тихонечко стучат, когда игроки выкладывают их на стол. Под пледом тепло и уютно…
– Господин Лунн, вы дома? – донеслось со двора, и во входную дверь настойчиво постучали.
– Мы кого-то ждем? – спросила я лениво.
Вставать, чтобы посмотреть, кого там принесло, не хотелось. С отвращением к себе вдруг поняла, что единственный человек, которого я ждала, сидел сейчас за невысокой резной перегородкой и нервировал одним своим существованием.
– Вроде бы нет, – отозвался Йенс и встал из-за стола. – Вероятно, посыльный с письмом. Я вас покину ненадолго, скорее всего, понадобится срочный ответ. Анастасия, будьте любезны, займите пока что нашего гостя.
– Я попробую.
Ну а что я могла ответить. Тем более, когда все умственные усилия были потрачены на то, чтобы скрыть радость. Надо же, как удачно совпало – мы остались с охотником наедине, и это не выглядит так, словно я за ним бегаю.
– Вы из-за меня не пришли в прошлый раз? – спросила, едва за спиной Йенса захлопнулась дверь. – В общество трезвости. Обиделись?
Тео развернулся вместе с креслом-качалкой и откинулся на спинку, заложив ногу на ногу. На губах его блуждала насмешливая ухмылочка. Я немедленно пожалела, что заговорила.
– Я там был, недолго. Мы немного разминулись. Не знал, что вы настолько самоуверенны и считаете, будто все на свете происходит из-за вас.
Я почувствовала, как запылали уши. Ну что за невыносимый хам! Словно нарочно старается сделать так, чтобы его ненавидели! Тео уловил мое возмущение – ухмылочка превратилась в улыбку, не менее противную.
– Быть может, вам просто стоит извиниться, Стася? – произнес он, чуть склонив голову набок. – Чтобы наконец успокоиться. Извинитесь – и все пройдет, перестанете при виде меня краснеть и терять дар речи.
– А вам? Вы ведь тоже были со мной не слишком-то вежливы, причем с самого начала. Например, когда пристрелить на перроне собирались, – огрызнулась, стараясь дать понять, что краснею и теряюсь из-за злости и чтобы он не выдумал себе всякого.
– Давно уже не собираюсь, к чему всякий раз вспоминать. И мне-то извиняться незачем, меня ваше присутствие вовсе не нервирует. Равно как и отсутствие.
– Мне уйти?
– Зачем же? Вы вроде бы пообещали занять меня беседой.
Глумится. Вечно он со мной так – либо насмехается, либо намекает, чтобы заткнулась. Либо не намекает, а открытым текстом говорит. Но я его займу, раз обещала. Чего бы не побеседовать, если просит. Мне-то всегда есть о чем с ним поговорить.
– Вы ведь когда-то были нормальным человеком. Как так вышло, что вас сделали… таким?
На его лице ни один мускул не дрогнул, будто о чем-то совершенно невинном спросила. Лишь помедлил несколько секунд, прежде чем ответить.
– От прежнего меня мало что осталось, я был скорее мертв, чем жив. Восстановление должно было быть долгим и затратным, а пока лечили, и судили заодно. Подозреваю, вряд ли получилось бы закончить после вынесения приговора, слишком большая роскошь для особо опасного преступника, – сказал он равнодушно. Наверное, потому что много времени прошло, и все это его больше не задевало. Или потому что нравилось рассказывать о себе чудовищные вещи. – Меня вытащили ради этих экспериментов, в том числе моих же. И даже вернули возможность жить нормально, правда, только в пределах кальдеры.
– И это, по-вашему, нормально?
– Неплохо, – хмыкнув, уточнил он. – Я, по крайней мере, свободен и не жду выстрела из-за каждого угла.
Да уж, станешь тут социопатом… Но все-таки странно. Если его преступления были так серьезны, почему здесь к нему относятся хоть и с опаской, но все же скорее положительно? Я бы даже сказала, уважают. Или жалеют просто?
– Вас пытались убить?
– Взорвали лабораторию, когда я был внутри, – кивнул он по-прежнему безо всякого выражения эмоций. – Какой-то полоумный террорист. Факт, что там также оставался кое-кто из жертв моей жестокости, за страдания которых он якобы мстил, его не тревожил.
– А его-то хоть судили?! – возмутилась я. Не представляю, что там Тео делал с подопытными, и спрашивать боюсь, но нельзя же вот так…
– Что вы, его целиком собрать не смогли. Дивный пример самопожертвования.
– Стоило тебя оставить с дамой на пять минут – тут же принялся рассказывать мерзости, – перебил Йенс, появляясь из-за двери. – Зачем пугаешь нашу дорогую Анастасию, на ней лица нет!
– Она вовсе не напугана, – прошелестел Тео, и его ноздри чуть дрогнули. – Девушки любят всякие такие истории, тебе ли не знать.
– Надеюсь, ты обошелся без подробностей. Не будем больше об этом, друзья, с вашего позволения.
С чего бы? Сам наверняка знает их все. Неужели стыдится, что у него такой друг? Подумала – и сама себя упрекнула. Это ведь Йенс. Он всего лишь хочет оградить мои уши от описания зверств и жестокости. У них вряд ли изобрели фильмы ужасов, а новости тем более не показывают, так что дамы все еще могут себе позволить оставаться нежными и чувствительными.
На вид. А сами с тайным наслаждением сплетничают о тех мерзостях и бегают к Тео, когда стемнеет. Кстати, скоро темнеть будет очень рано и очень надолго, почти на целые сутки. Времени на все хватит…
– И все-таки этому бесчувственному господину удалось вас огорчить, – прервал мои раздумья Йенс. – Не принимайте близко к сердцу, все давно в прошлом. А сейчас мы с вами в самом тихом и мирном месте на свете. Пойдемте к нам, сыграем партеечку.
– Вы играйте, я пока посмотрю. Посижу тут, пока не стемнело.
Попробую научиться не краснеть и не терять дар речи, когда Тео рядом. Насмотреться наконец вдоволь и понять, что это всего лишь любопытство (не то, а обычное), и перестать думать о нем каждую свободную минуту.
Надо же, чем ближе я его узнаю, тем больше возникает вопросов. Мне бы поговорить с ним наедине. Задать их все, ведь он, как выяснилось, совсем не против ответить. Всегда отвечал, даже на бестактные и глупые – интересно, он со всеми так откровенен?
А самое странное: то, что он рассказывал о себе, должно бы вызывать неприязнь, если не ненависть, но выходило иначе. Тео словно оживал, из потустороннего чудовища превращаясь в человека. Битого-перебитого, через настоящую мясорубку прошедшего. Причинившего множество страданий и страдавшего так, что и представить невозможно.
Быть может, несмотря на кажущееся безразличие, ему просто очень одиноко?
Вся эта хваленая местная вежливость, забота и доброжелательность – показные. Никто в него, конечно, не выстрелит, но и ровней себе не считают. Даже когда он их развлекает чем-то нелегальным или неприличным – ему можно, он ведь чудовище. И перед ним не стыдно…
Нет, это уже мои фантазии. Не может такого быть, иначе какое-то скотство получается.
– Тео, вы все-таки приходите… На собрание. Обещаю, что больше вам хлопот не доставлю, – решилась все-таки сказать вслух. Надеясь, что он не станет меня цеплять при Йенсе.
– Вот как? – Он приподнял бровь с насмешливым удивлением.
– Мне гораздо спокойнее, если знаю, что вы где-то рядом, – добавила тихонько. На это он уже ничего не сказал.
32
Довольный собой Криштоф продемонстрировал мне чудесную игрушечку. Миниатюрные ленты транспортера, серебристые и гладкие, бесшумно двигались, везя неяркий огонек. Сперва по прямой, потом лента шла под уклон, и огонек ловко соскальзывал на другую, замкнутую вытянутой петлей. На третью его надо было перемещать вручную.
– На первом этапе убирается брак, после чего урожай идет на сортировку. Ее нужно производить более тщательно, так что для экономии места я взял такую модель. А последняя линия – упаковка, ее мы выведем на склад, – пояснил Криштоф. – Что думаете?
– Удивительно! На чем оно работает? Неужели на магии? – спросила, с восхищением рассматривая модель со всех сторон. Возникла мысль попросить ее в подарок, но я не осмелилась.
– Да, как я первоначально и хотел. Но это вас беспокоить не должно, по крайней мере, не сейчас. После все объясню, если пожелаете. Мне важно знать, устраивает ли вас принцип работы в целом.
– А не проще ли было одной сплошной лентой пустить? – сказала единственное, что пришло в голову. Представить, как это будет в деле, оказалось нелегко.
– Технически проще, конечно, но ведь разные этапы производства могут выполняться с разной скоростью, – разумно рассудил Криштоф. – Как бы не вышло, что кто-то будет излишне спешить, теряя в качестве, а кто-то прохлаждаться без дела.
– Ох… Я как-то и не подумала. Если честно, я так плохо во всем этом разбираюсь, что не уверена – получится ли.
Он заявил, что все непременно получится, более того, готов приступить к изготовлению деталей прямо сейчас. Ждет только моего подтверждения и окончательной планировки здания. К счастью, здесь у меня было все в порядке. С помощью Йенса я прикинула, сколько людей понадобится, выкроила им место под подсобку, отделила склад и наметила, где будут проходы и дверные проемы.
– Рабочие начали внутренние стены ставить, думаю, уже можно делать замеры, – доложила Криштофу. – Коммуникации подведены, даже свет включается. Отделку не завершили, конечно, но планировка точно не изменится.
– Добро, – кивнул он. – Жду от вас образцы тары, которой будут пользоваться на сортировке – вы же нашли, где ее раздобыть? И как можно скорее. Учтите, поменять на другую потом будет крайне сложно, берите сразу достаточно, чтобы и про запас было.
– Я прочную найду, – пообещала, умолчав, что еще не занималась этим вопросом. На стройке сосредоточилась, а об остальном и не думала даже.
– Не стоит недооценивать такой момент, как человеческая глупость. Сломают все, что ломается, а тем, что сломать не удалось, покалечатся сами. Кстати, учитывайте опасность движущихся механизмов, они будут далеко не такими хрупкими и безобидными, как эта игрушка.
– Хотите сказать, в деле транспортер будет небезопасным? – у меня голова шла кругом.
Человеческий фактор. Я о нем совершенно забыла. А ведь что-то когда-то читала про работу на конвейере, якобы как-то монотонный однообразный труд на психику действует. Да и согласятся ли вообще на такое новшество? Вдруг их чудо техники напугает…
Да ну нафиг! Эти люди занимаются тем, что урожай в коробки укладывают, куда уж однообразнее. И живут на вулкане, с одной стороны маги, с другой и вовсе чертовщина какая-то. Подумаешь, конвейер. Еще и временный, потерпят. Если что, быстрее до профсоюзов додумаются.
– Если не будут осторожными – травм не избежать, а главное, механизм попортить могут. А это опять же простой линии, – ответил Криштоф. Мне показалось, или простой его беспокоит гораздо сильнее, чем несчастные дураки, лишившиеся пальцев? – Надежнее им специальную одежду выдавать, чем следить, чтобы рукав или полу не зажевало. Какие-нибудь комбинезоны… Я с таким сырьем не работал, не уточните, какая нужна температура и влажность?
К счастью, это как раз я знала, с Йенсом выясняли, когда отопление и вентиляцию восстанавливали. Нормальные условия, немного сыро и довольно прохладно, но не настолько, чтобы находиться было невозможно. И света я не пожалела, раз на сортировке нельзя, то хоть на складе. В конце концов, мы тут его производим, а у самих персонал слепнет в мрачном ангаре.
Нет уж, у меня будет светло, чисто и красиво, передовое производство и на вид должно быть таковым. И спецодежду тоже нарядную закажу, яркую какую-нибудь. Без карманов – пусть сколько угодно говорят, что якобы у них тут не воруют. Люди везде одинаковы. Тащи с работы каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость…
– О чем задумались, Анастасия? Есть какие-то идеи?
Идей, способных его заинтересовать, не было, и я озвучила последнюю фразу. Криштоф оценил. Посмеялся и заверил: хоть люди в этом мире не святые и обладают теми же пороками, что и в моем, но для того, чтобы существенно нажиться на такой краже, карманов мало. А краденое еще и продать надо, в Вармстеде точно не получится.
– В сортировщики местные идут в основном. Или сами фермеры берутся, чтобы больше заработать. Одним торговать таким товаром негде, другим проще деньги увезти, чем ящик с капризным ворованным товаром. Фабрики с рук его не берут, чтоб вы знали. Только с фермы, опечатанный.
Я спросила, почему звезды из Вармстеда так ценятся, ведь это просто лампочки. Оказалось, что не просто, и даже не энергосберегающие. Они вообще в источнике питания не нуждаются, светят сами по себе, еще и яркость под освещение подстраивают. Срок службы – два-три года, иногда и дольше. Работают в любых условиях, главное, чтобы стекло было прочным.
Действительно, неплохо. Будь в моем мире что-то подобное, тоже уходило бы нарасхват. Даже несмотря на то, что растут долго и в специфических условиях. Зато производство экологически чистое и сами по себе безопасны – вон, местные модницы с головы до ног звездной пылью обмазываются без вреда для здоровья.
А еще они были красивыми, я наконец смогла это увидеть. Ночи стали длинными, звезды прижились на лозе, и мы закрывали их лишь перед восходом солнца. В темноте над полями стояло призрачное бледное сияние – я раньше и не замечала, какие они огромные, эти поля.
Море света, обещанное Йенсом, набирало силу. Огоньки подрастали – крохотные жемчужное-белые светлячки, такие нежные, что страшно было прикоснуться.
Мы за ними ухаживали. Опрыскивали в сухую погоду – вручную, очень бережно, пололи сорняки вокруг и подстригали траву. Йенс был прав: когда видишь результат, наблюдаешь, как они растут, как меняются – к работе начинаешь совсем по-другому относится.
Я даже понемногу смирилась с одиночеством. Не сказать чтобы тишина начала мне нравиться, но как-то больше не напрягала. Что-то было умиротворяющее в долгих ночах, спокойных и безветренных. Пасмурных, когда во мраке звезды светились ярче. Ясных, когда бездонное черное небо было усыпано настоящими звездами, от земли до земли. Я еще никогда так много звезд не видела. Если долго смотреть, не отвлекаясь, казалось, что летишь в космосе…
Мысль о том, что скоро целыми днями придется любоваться, когда солнце не взойдет, не пугала. Ночь шла кальдере, и Вармстеду тоже. Он сиял множеством огней что твой Лас-Вегас, нарядно и празднично.
А ведь все эти огни выращены здесь, на ферме – город на них не экономил. Думая об этом, я впервые осознавала свою причастность к этому миру. Ведь звезды, которые сейчас тусклыми светлячками зреют на моей лозе, однажды тоже зальют светом улицы городов.
33
Визит Райли меня встревожил, а вовсе не Йенса. Тот как раз воспринял все с обычным спокойствием. Я же еще накануне места себе не находила.
Почему-то раньше не сообразила, что она – не Летти, с которой можно было заявиться друг к другу запросто. Эта девушка когда-то в светском обществе вращалась, да и в Вармстеде тоже не с последними людьми дружит, несмотря на сплетни и свои былые прегрешения.
А значит, встреча должна будет проходить с соблюдением традиций того самого общества и правил хорошего тона, ведь как бы Райли ни нервничала, она все несоответствия заметит. Она не в курсе, что я не от мира сего. За кого тогда меня примет?
И к Йенсу за помощью не обратишься, как-то некрасиво получится. Мы, может, вообще после этого всего с ним поссоримся. Я уже десять раз пожалела, что согласилась, но отказываться было поздно.
Пришлось звать единственную подружку, которой могу довериться, и рассказать ей, к чьему визиту я так суетливо готовлюсь, иначе обиделась бы и помогать не стала. Я бы на ее месте точно бы обиделась.
– Трясешься, будто королеву со всеми придворными собираешься принимать. Видела бы ты сейчас свое лицо, – узнав обо всем, хихикнула Летти. – Успокойся, это всего лишь Райли. Она такая милая, я тебе даже завидую, что настолько с ней сдружилась. Хотя ты ведь меня старше… Да сядь наконец и перестань заламывать руки! Я же здесь, такой с тобой прием отгрохаем! Кстати, может я тоже приду? Втроем веселее.
– Ты очень обидишься, если скажу, что нельзя? Мы просто договорились наедине встретиться, мало ли, о чем она собирается со мной говорить…
Как ни странно, Летти отнеслась с пониманием. Даже не заикнулась о том, чтобы я ей потом все рассказала. Более того, путем осторожных наводящих вопросов удалось выяснить, что сплетни о прошлом приятельницы она слышала и совсем ее не осуждает.
– Это так печально – она бежала от несчастной любви, с разбитым сердцем… Только представь, как ей должно быть здесь скучно после светских приемов и балов столицы!
По мнению моей егозы, я должна, нет, просто обязана жалеть Райли и помогать ей забыть о прошлом. Когда призналась, что вступила в общество борьбы за трезвость, Летти чуть не захлопала в ладоши от одобрения. Надо же, какая я молодец, и подругу поддержала, и важным делом занялась.
– Я бы на такой подвиг не отважилась. Воображаю, какая там скукота!
Надеюсь, она решила, что щеки у меня раскраснелись от смущения. А мне было чудовищно стыдно. Интересно, Йенс тоже так думает? За званым обедом, будь он трижды неладен, примется нас за вклад в улучшение морального облика горожан хвалить…
– Она очень терпеливая и тактичная, мы ведь далеко не все здесь из высшего общества. Таких в Вармстеде вообще мало, ну, маги разве что, этих полным-полно, но они держатся особняком, – тараторила Летти, закончив хвалить меня и мою подружку. Знала бы она, дурочка, что скрывается за благопристойной вывеской… – Из богатеев редко кто тут остается, особенно зимой, управляющих нанимают. Господин Полковник – исключение. А время с кем-то надо проводить, вот и знаемся. Так что не бойся, все она понимает и тебя извинит за… Неотесанность. Но за вот эти чашки точно нет, они непростительны. В этом доме есть хоть один приличный сервиз?
Пусть Летти и не из высшего общества, но в организации всякого рода обедов и ужинов разбиралась превосходно. Для любого сословия, не зря с малолетства матери в гостинице помогала.
– А твой отец… Он тоже вместе с вами бизнес ведет? – спросила я, когда мы закончили перебирать посуду, столовые приборы, салфетки, вазы и прочее. Про отца она особо не рассказывала, но, как я поняла, он жив.
– Папенька – охотник, – на секунду в ее голосе промелькнула гордость. Но Летти тут же почему-то смутилась и отвела взгляд. – Вернее, бывший, здоровье уже не то. И в кальдере поэтому не может надолго оставаться, даже летом, куда там зимой…
– Круто, почему ты раньше не рассказывала? – изобразила я восхищение, стараясь ее приободрить.
А сама тем временем вспомнила, что Йенс про Серую зыбь говорил. Отравленные магией земли. Те, кто туда часто ходит, теряют здоровье или рассудок. Упомянув о физических травмах своего родителя, она вряд ли бы застеснялась.
– Да как-то к слову не пришлось. Он ведь старый у меня совсем, маменьки намного старше. Я ребенком была, когда уехал, а здоровым его и не помню почти. Но на большой земле ему гораздо лучше, весной поедем навестить. Гостинцев привезем, все же скучает по дому.
– Прости, я не знала. Мне правда жаль.
– Ерунда, ничего ведь не случилось, – отмахнулась она. – Лучше подумай, каких цветов заказать, а я в лавку заказ передам, чтоб тебе самой в город не ехать.
– Цветы? Но мы с ней не настолько близки, – я попыталась неловко пошутить, но вместо улыбки получила гримасу.
– А стол ты украшать чем будешь?
– У Йенса что-нибудь попрошу. Из коллекции, – продолжила было я, но гримаса стала совсем зверской. – Я вообще-то тебя отвезти собиралась. И не вздумай протестовать – мне в вождении практиковаться надо. Такое чувство, что конь меня до сих пор не воспринимает всерьез.
– Раз тебе очень надо… Так и быть, поехали. Заодно по магазинам пробежимся, возьмем каких-нибудь вкусных штучек. Что ты на меня так смотришь? Должно быть из чего выбрать!
Купленные для разнообразия сладости мы потом с Йенсом неделю доедали. Райли пришла не за этим. Казалось, ей было абсолютно безразлично, что будет на столе и будет ли вообще хоть что-то. И какая в моем доме обстановка – она не стала осматриваться, прошла за мной следом на веранду, где предполагалось ждать, пока к обеду не накроют.
– У вас здесь очень мило, – вежливо произнесла она. – Только очень уж уединенно. Тебе тут одной не страшно? Мне наверняка было бы не по себе.
– Я ведь не одна, у меня сосед через стенку. И помощник, и собеседник. Всегда рядом.
Получилось резковато, но я терпеть не могу, когда о нашем доме говорят что-то нехорошее. Вроде она и не сказала ничего такого, но вчера здесь была Летти, а от нее я традиционно наслушалась и про недостаток уюта, и про всякую рухлядь, которая у меня везде валяется. Теперь любое замечание нервировало.
– Вы настолько сблизились? – спросила Райли, не обращая внимания на мой тон.
– Ну… Не знаю. Мы дружим, по крайней мере, я считаю его своим другом.
– Вот как, – кивнула она, задумчиво разглядывая голые деревья в саду. – Это здорово, когда рядом друг.
– Это они сейчас так выглядят. Весной будет красиво, все зацветет, – сказала я, махнув рукой в сторону сада.
Она скользнула по мне взглядом и улыбнулась, слегка, не размыкая губ. Вновь посмотрела на деревья, а я украдкой косилась на нее. Какая она все-таки здесь чужеродная, даже подчеркнуто скромно одетая в эту простую клетчатую юбку, шерстяной жакет в тон и коричнево-серую шляпку, под которую убрала волосы. Все равно видно, что подобрано все со вкусом, вероятно, сшито на заказ, и вообще…
Звук распахнувшейся двери и скрип половицы заставили нас вздрогнуть. Я не к месту подумала: Йенс ведь еще вчера хотел скрипучую доску поправить, неужели забыл?
– Госпожа Рейтер, рад видеть вас в нашей скромной обители, – проговорил он так, будто обращался к давней хорошей знакомой. – Позволите ли присоединиться к вам, дамы?
– Конечно, Йенс, – ответила я. – Тем более всех нас пригласят к столу с минуты на минуту. Вы же обещали пообедать у меня, надеюсь, не передумали?
– Господин Лунн, – сказала Райли все с той же сдержанной полуулыбкой. – Взаимно вам рада, вы нас, к сожалению, своим обществом не балуете. Тетушка просила вам передать наилучшие пожелания. И приглашение отужинать у нас, но его передавать нет никакого смысла, все равно ведь не придете.
Для светской беседы это прозвучало на грани фола, насколько я могла судить. Чуть ли не прямым упреком или даже поводом для начала ссоры, да еще и при посторонних. Я растерянно молчала, не ожидая такого от Райли. Но Йенс ни капли не смутился.
– Вы ведь знаете, я редко выезжаю с визитами, если они не связаны с делами. Да и к чему вам такие гости? Со мной довольно скучно, вы наверняка это еще в столице заметили.
– О, вы не пытаетесь замолчать наше знакомство, – усмехнулась она. – Очень благородно с вашей стороны, ведь все, с кем я когда-то зналась, предпочли об этом забыть.
Начинается! Она что, отношения выяснять напросилась? Ну уж нет, друзья, давайте-ка не на моей веранде!
– Я вас прекрасно помню, Райли. И то, как с вами обошлись… вовсе не повод делать вид, будто мы незнакомы. Я не осуждаю вас, вернее, осуждаю как раз-таки не вас, и готов озвучить это мнение где угодно, если понадобится. Но вряд ли вам это хоть немного поможет. Мне действительно жаль.
– Вот только не смотрите на меня как на раненое животное, я вас умоляю! – она вскинула подбородок и выпрямила спину. Казалось, ее тонкое тело вот-вот зазвенит от напряжения, будто струна. – Мне ваша жалость не нужна.
– Постойте-ка… Неужели вы рассчитывали с моей помощью вернуться в столицу? – удивленно воскликнул он. Она отрицательно мотнула головой и опустила ресницы. – Тогда что же? Не мучьте себя и меня, говорите прямо. Мне – можно.
А меня тут будто и нет, обо мне вдруг напрочь забыли. Вроде бы понимала, для чего ее зову, могла бы догадаться, что чем-то подобным все и кончится. Но все же было обидно. Словно я так и осталась для всех посторонней, как бы они ни изображали дружбу.
Разговор был чересчур личным, и мне было неловко слушать. Но как его прервать, чтобы никого не обидеть – я не представляла.
– Наверное, прозвучит глупо, – тем временем произнесла Райли, все так же меня игнорируя. – Но я просто хотела узнать: примете ли. Вы ведь отвечали на наши приглашения отказом. Тем более никогда не пригласили бы меня к себе. Такие гости словно грязное пятно на ослепительной репутации героя, но все же…
– Какая глупость! Наоборот, это вам неприлично ехать в глушь к одинокому холостяку, даже в сопровождении тетушки. За вами ведь множество глаз наблюдают, один неверный шаг – и все попытки восстановить доброе имя пойдут прахом. Но сейчас вас сможет приглашать Анастасия, и я тоже вам буду рад, – великодушно заверил Йенс и наконец вспомнил о моем существовании. – Правда, дорогая?
– Угу, – уныло пробормотала я. – Давайте переместимся в гостиную. Стол уже накрыли, а здесь сегодня прохладно…
А я так готовилась к этому обеду, мать его! Знала бы, как будет, выдала бы ей плед и вызвала Йенса на веранду, и пускай себе выясняют отношения хоть до конца света. Пообедала бы спокойно в одиночестве и деньги сэкономила.
Но стоило взглянуть на Райли – и злость растаяла. Она казалась такой потерянной и уязвимой, такой на себя не похожей, что захотелось ей все простить, даже то, чего еще не делала, авансом. Она вошла в открытую перед ней Йенсом дверь нерешительно, как бродячая собака, которую в дом позвали. Будто так и не была уверена, можно ли.
Почему-то возникла уверенность, что она не играет, чтобы вызвать к себе сочувствие, все всерьез. Видимо, хорошенько ее потрепали, прежде чем сюда сослать. В том самом высшем обществе, к которому когда-то Йенс принадлежал. Но ведь и он оттуда уехал, добровольно. Он не такой, Райли сама увидит.
Чтобы потом прибиться к нему, ища отголоски прошлого. А он и ее тоже возьмет под крыло, она ведь изгой, как Тео, и в чем-то белая ворона, как я. Она мне, конечно, нравилась, но не настолько. С досадой я осознала, что ревную. Не хочу, чтобы у Йенса появилась другая подопечная, как бы глупо это ни звучало.
