Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"
Автор книги: Даша Семенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
52
Когда Тео явился к нам в гости, я вышла навстречу, стараясь скрыть волнение. Не от него, от Йенса, с досадой понимая, что уже привыкла от него все скрывать. А в ответ мне было предложено погулять до обеда – у гостя важный конфиденциальный разговор.
– Знаю, что это за разговор, – не выдержав, огрызнулась на это. – Ты будешь говорить при мне.
– Не нужно упрямиться. Это лишнее, – холодно произнес Тео.
Йенс посмотрел на него подозрительно, потом на меня. Я не выдержала и отвела взгляд. Да что же это такое, ведь у меня нет причин чувствовать себя виноватой! Точно не перед ним. И он наверняка поймет, он не Летти. Быть может, даже порадуется.
– Что между вами происходит? – спросил он хмуро.
Я промолчала. Запал иссяк. Казалось бы, так просто сказать – что, всего одной фразой. Правда, я сама не знала, что именно между нами, но в нюансы никого посвящать необязательно. Тео выждал, не заговорю ли, и ответил.
– Как раз об этом я и хотел поговорить, но не очень удобно на пороге. Или за один намек, что соблазнил твою соседку, от дома откажешь?
– А ты ее соблазнил? – переспросил Йенс, открывая передо мной дверь.
– Нет! – воскликнула я. – Все было совсем не так.
Это ведь я сделала первый шаг. А потом еще один. И еще, пока буквально не загнала его в угол, не оставив пути к отступлению. Вина Тео лишь в том, что он чересчур для меня соблазнительный.
– Я прекрасно знаю, что не должен был так поступать. Не сдержался, моя вина, – продолжил Тео, когда мы расселись в гостиной. – Все, что я мог предложить – держать нашу связь в тайне. Но и с этим не справился. Не злись на Стасю, дружище, ей как никогда нужен кто-то близкий. Кто-то, кто не осудит.
– Кто я такой, чтобы осуждать. Не одобряю, лгать не стану, но и упрекнуть не посмею. Вы оба молоды, свободны от сердечных привязанностей… Но все же, Анастасия, вы сделали худший выбор из всех возможных, при всей моей к тебе симпатии, Тео. Что думаете делать дальше?
– Я ведь могу здесь остаться? В Вармстеде. Работать на ферме, у меня вроде неплохо получается.
Немного подумав, Йенс согласился, что это единственный возможный вариант, если я хочу быть вместе с Тео. Нам даже не придется вечно прятаться – на первый порах будет тяжело, но постепенно все привыкнут и примут нас, в кальдере вообще люди терпимые. И я ни в чем не буду нуждаться, миллионов, конечно, не заработаю, но в моей ситуации чем-то однозначно придется жертвовать.
– Ей – не придется, разве что спокойствием, – возразил Тео. – Я уже ходил на Станцию и разговаривал с магистром. Как только будут благоприятные условия – отправлю в столицу письмо. Думаю, к весне этот вопрос решится, не удивлюсь, если вызовут с первым же поездом.
Повисло тяжелое молчание. Я пыталась сообразить, о чем он, ведь мне ничего такого не говорил. Он собрался отсюда уехать?
– Тебе не выкарабкаться, сам должен понимать, – сказал наконец Йенс. – Будет только хуже. Если и вызовут, то в добровольное рабство, больше никаких компромиссов. Я помню, ценой каких усилий магам Станции удалось тебя вытащить.
– Всего-то сменю одну тюрьму на другую, а вместо тварей вновь начну препарировать… – Тео осекся и чуть обернулся в мою сторону, будто вспомнил, что я здесь. – Неважно. Главное, мне вернут имя – я соглашусь только на этих условиях. Через гордость как-нибудь перешагну, она теперь немного стоит, моя гордость.
– А меня не забыл спросить? – то, что он все решил не посоветовавшись, задело. – Я на таких условиях не согласна. И остаюсь в кальдере, что бы ты там ни навыдумывал.
– Не беспокойся о том, что тебя не касается, Стася. Позже обсудим, когда ситуация прояснится. Пока еще ничего не решено. Так или иначе, тебе здесь точно делать нечего.
– Зря ты так, и здесь люди живут, – укорил Йенс. – По крайней мере, в Вармстеде у вас есть друзья, хоть какая-то поддержка.
Тео возразил, что не всем интересно хоронить себя заживо в захолустном городишке на краю света. Что у самого Полковника позади полная событий жизнь и блистательная карьера, и ему в радость покой и скука. А у меня еще ничего не было, запереть меня здесь – все равно, что подрезать крылья.
– Как бы ни сложилось, я за ней присмотрю, пока не освоится, – закончил он. Все-таки не удержался, напомнил, что в серьезность моих намерений так до конца и не поверил.
– Рушишь все, что у тебя осталось, чтобы за ней присмотреть? Ты это всерьез? Не ожидал от тебя подобного безрассудства.
– Все мои безрассудные поступки до сих пор касались лишь научных исследований, – усмехнулся Тео. – Надо же, в конце концов, хотя бы попробовать то, в чем всю жизнь себя ограничивал.
Украдкой посматривая на Йенса, я видела, что разговор его печалит. Возможно, он здорово во мне разочаровался, или в нас обоих. Но все же оставался сдержанным, не злился, не повышал голос. Выслушал все доводы и обещал помочь, если сумеет. Тон его возражений не допускал, и Тео не стал спорить, но я догадывалась – помощи он не попросит.
– Спасибо, что выслушали, – сказала я напоследок. – Мне легче от того, что не придется от вас прятаться.
– Знал бы, что происходит, давно бы вмешался всем своим принципам вопреки. Ну да что теперь. Об одном прошу – постарайтесь не делать глупостей, кроме тех, которые уже натворили.
– Не могу обещать. Кажется, у нас немного разные представления о том, что считается глупостями, а что нет, – ответила честно.
Йенс лишь головой покачал. Разговор не клеился – все, что могли доверить друг другу, мы сказали. Нехотя я сослалась на дела по хозяйству и оставила их наедине. Пусть обсудят то, что не предназначено для моих ушей, видно было, что им это нужно.
Дома и вправду ждала куча дел, я ведь совсем все забросила. Грязью не заросла – раз в неделю домработница у меня убиралась, но этого достаточно, если в остальные дни поддерживать чистоту. А сейчас на полках лежала пыль, в корзине для грязного белья накопился ворох вещей, ожидавших, когда их отнесут в прачечную – еще немного, и мне будет совершенно нечего надеть! И нарядное платье – совсем забыла, ведь хотела в нем пойти на танцы, а они уже завтра, постирать не успеют.
Я вынесла корзину на крыльцо, чтобы утром ее забрала домработница. Перебрала продукты в холодильнике, с сожалением выбросив увядший салат и подгнившие ягоды – здесь они дорого стоят, если бы соседка не угощала, редко бы перепадала такая роскошь. Подмела веранду, прибрала разбросанные в спешке вещи. Стало стыдно, что запустила дом, ведь так старалась в нем обжиться. А теперь не то что переночевать – только переодеться прихожу.
Наверное, в глубине души я так и не приучилась считать это место своим. До сих пор воспринимала как нечто временное, чужое, на которое не имею никаких прав и откуда могут попросить в любой момент.
А если разобраться, нет у меня своего, не заслужила еще. Вармстед для многих бродяг такое вот, временное пристанище. Для тех, кто жаждет тишины и покоя. Обманчиво уютное, мирное, гостеприимное место, задержавшись в котором слишком долго, так легко незаметно для себя утратить силы бороться и смелость идти вслед за мечтой. Криштоф прав – остаться здесь все равно что похоронить себя заживо.
Быть может, зря я спорю, Тео тоже пора рискнуть и попытаться что-то изменить?
Обсудить это в тот же день не удалось: прощаясь, он шепнул на ушко, что лучше бы мне сегодня не раздражать Йенса и провести ночь дома. Догадываясь, что это может быть лишь поводом, и он просто должен заняться делами, я согласилась.
К ужину приехала Райли – за несколько часов она прислала мальчишку с записочкой. Извинялась за то, что собирается нагрянуть столь внезапно, и ссылалась на важный разговор.
– Ох, Йенс, мне, право же, неловко сваливаться как снег на голову, – сказала она, поздоровавшись. – Но у меня срочное дело к нашей Стасе, было бы еще более невежливо не заглянуть к вам по случаю.
– Что вы, я вам всегда рад, – ответил он учтиво. – Специально для вас к ужину будет миндальный пирог, помните, как-то вы его очень хвалили.
Она поблагодарила со смущенной улыбкой – к чему такие хлопоты! – и попросилась уединиться со мной до того, как накроют на стол. Вид ее говорил о том, что у нас милые девичьи секреты, не более. Однако едва за нами закрылась дверь, Райли изменилась в лице.
– И что же случилось такое срочное? – спросила я, предчувствуя, что ничего хорошего.
– То, чего рано или поздно следовало бы ожидать, если ты не одумаешься. Я все же надеялась, но… Не против, если я присяду?
Спохватившись, что держу гостью в дверях, я извинилась и провела ее в гостиную. Какое счастье, что успела прибраться, иначе еще и за бардак пришлось бы краснеть. Предложила чего-нибудь прохладительного, но она отказалась изящным жестом и села в кресло, прислонившись к подлокотнику. Я не смогла не отметить, какими все-таки элегантными у нее получаются самые обычные движения. Райли прямо-таки притягивала взгляды.
– Видишь ли, распорядительницы нашего общества больше не желают видеть тебя на собраниях. Я пыталась спорить, но твое поведение для них чересчур возмутительно. Сожалею.
У нее был при этом такой скорбный вид, что я не сдержала смешок. Будто о неизлечимой болезни сообщила, а не о том, что меня исключили из клуба по интересам. Тоже мне, потеря потерь. Да я на этих собраниях только ради нее и высиживала, считая минуты. Ну и чтобы повеселиться после, конечно.
– Не притворяйся дурочкой, тебе не идет, – нахмурилась она, когда я сказала об этом. – Неужели не понимаешь, что это только начало? Слухи распространятся со скоростью лесного пожара, возможно, прямо сейчас твоя репутация разлетается в клочья.
– Я не стану спрашивать, кто из вас двоих проболтался. Вернее, троих, партнер Летти по засаде в беседке тоже в курсе. Но вот что интересно: ты действительно за мою репутацию боишься или о своей переживаешь? Лучше скажи правду, я не обижусь, честно.
Райли окинула меня загадочным взглядом – у нее ловко получалось смотреть вот так, из-под длинных подкрашенных ресниц. И заявила, что я все-таки дурочка, ни в людях не в силах разобраться, ни в ситуации.
– Правда в том, что ты мне нравишься. Тео не люблю, скрывать не буду, но за тебя беспокоюсь совершенно искренне. Знаю, ты все равно надолго здесь не останешься, но я надеялась, что мы здорово проведем время.
– То есть все-таки я и на тебя бросаю тень, больше со мной время проводить не сможешь, – кивнула я, невольно чувствуя обиду. Да, я ее понимаю, в этом не соврала, но все же надеялась, что не оттолкнет меня из-за такой ерунды.
– О, нет, я буду проводить с тобой время, если ты не против, – усмехнулась она, и прищуренные глаза зло блеснули. – Выкручусь. Должен же кто-то наставлять заблудшую душу на путь истинный. И потом, в подполье Вармстеда тебе по-прежнему рады, но теперь ты из тех, кто приглашен через черный ход.
– Вот и славно. Надеюсь, это не последний твой ужин у нас? Йенс ведь остался порядочным.
– Йенс тебя не выручит. Поговори с Криштофом, его слово в городском совете не последнее. Если он вступится – знаться с тобой порядочные горожане не будут, но хотя бы прикусят языки. Пожалуй, этот совет – все, чем я могу помочь.
Она помогла уже тем, что пришла, большего мне и не нужно было. Но об этом я говорить не стала – решит еще, что расклеилась. Нет уж. Пусть как хотят меня полощут, удовольствия наблюдать, как слезы лью, я им не доставлю. Не побьют же, а остальное как-нибудь переживу.
53
С Криштофом я встретиться не успела – власти пригласили меня сами. Не городской совет, маги со Станции, но здесь они были формально на равных, а фактически магам подчинялась вся кальдера, от городского главы до дворника.
Письмо, витиеватым бюрократическим слогом предлагающее явиться для выяснения «обстоятельств по конфиденциальному делу», было подписано Симоной Стефан, особой советницей, волшебницей Вармстедской Исследовательской станции и просто красавицей. Я ее вспомнила. Та самая магичка, которая вызывала меня, когда я только попала в кальдеру. Определенно она вела мои дела, но что ей сейчас понадобилось, я и не пыталась догадаться.
Зато Йенса приглашение почему-то встревожило. Он поехал со мной, на всякий случай. В кабинет госпожи Стефан войти не посмел, но обещал что-то разузнать, пока я там буду сидеть. Предупредил, что бояться мне нечего, законов я не нарушала и безоговорочно соглашаться на все, что от меня потребуют, не должна. Пусть сперва документы мне наконец выправят.
– Все будет в порядке, я уверена. С чего бы им, в самом деле, меня вызывать? С магией никак не связана, за технический прогресс Криштоф отвечает, – попыталась я его успокоить и получила в ответ скептическую ухмылку.
– В том-то и оно, что не связаны. Косвенно разве что, через их пленника. Это-то меня и беспокоит. Впрочем, ступайте, невежливо заставлять достопочтенную госпожу Стефан ждать. После поговорим.
Достопочтенная госпожа встретила меня неизменной улыбкой. Взгляд ее словно говорил, что теперь, когда она рядом, все обязательно наладится. Усадила в кресло для посетителей напротив своего стола и предложила чай с печеньем. Я изобразила улыбку в ответ и отказалась.
– Тогда позвольте перейти сразу к делу, – начала она. – Как известно, я, кроме прочего, чувствую за вас личную ответственность. Несмотря на то, что вы давно освоились, я все же до сих пор немного за вами присматриваю. И не могу остаться в стороне, когда возникла угроза вашему благополучию.
– Не понимаю, о чем вы, – отозвалась с невозмутимым видом. – У меня все в порядке.
– Прекратите дурачиться, Анастасия. Все вы понимаете, – на прекрасном лице магички отразились сочувствие и грусть. – Догадываюсь, что, находясь в плену заблуждений, вы вряд ли станете слушать, какими бы разумными ни были мои слова. Пусть за меня скажут факты.
На столе перед ней лежала толстая картонная папка без подписи с развязанным шнурком, будто ожидающая, когда ее откроют. Симона развернула ее и придвинула ко мне.
– Взгляните-ка. Смелее, я вас не тороплю, можете читать, сколько пожелаете.
Пожав плечами, я открыла сшитые листы в произвольном месте, безо всякого интереса, из вежливости. Еще до того, как прочла первые строки, поняла, что не узнаю ничего хорошего.
Протокол допроса некоего Василя Лакатоша по делу Дамиана Теодора Мертенса. Шапка документа с датами, фамилиями и подписями, ниже вклеена фотография неровно постриженного мужчины с кривым носом и перекошенным в недовольной гримасе ртом – анфас, профиль.
Текст начинался с чего-то вроде присяги. Допрашиваемый обязуется говорить правду, не связан обстоятельствами, принуждающими к сокрытию информации, находится в здравом уме и не под воздействием и тому подобное. Подпись, неаккуратная, крупная, немного размазанная.
Далее следовал перечень заслуг этого самого Василя. В возрасте пятнадцати лет был осужден за карманные кражи и бродяжничество. Отбыл наказание… Подозревался в участии в банде налетчиков, отпущен… Осужден за разбой… Уголовник со стажем, зачем мне подсунули историю его нелегкой жизни – непонятно. Ведь не просто так стопка документов словно сама собой на этой странице распахнулась.
– Извините, но для чего мне это читать? – спросила у Симоны. Судя по толщине папки, я просижу до ночи, если предложат изучить целиком.
– Имя Дамиан Мертенс вам ни о чем не говорит? Понимаю, вы еще мало знакомы с нашими реалиями, но полагала, что вы достаточно близки, чтобы он рассказал о своем прошлом.
– Тео? – невольно вырвалось у меня, хотя обсуждать наши отношения с ней не собиралась.
Вот как, значит. Дамиан Теодор Мертенс… Мощно звучит, немного даже пугающе. Вызывает ассоциации с демонами и смертью. Наверное, ему в свое время очень шло, а теперь остался жалкий огрызок. Как и само его существование…
– Читайте, Анастасия, читайте. Вы должны понять, с кем именно связались.
Мне бы отказаться по-хорошему. Захлопнуть папку, ответить, что я знаю достаточно. С оскорбленным видом выйти вон, не обернувшись. Но любопытство пересилило, не смогла не взглянуть хоть одним глазком.
Со слов Василя, он добровольно согласился послужить науке взамен отбывания пожизненного срока. То ли условия в здешних тюрьмах настолько ужасные, то ли он просто дурак, но в результате подписался на любые эксперименты. К счастью для него, необратимо пострадать не успел, зато видел достаточно.
Все это я прочла по диагонали, пока взгляд не зацепился за строчку: «Она сказала: я люблю тебя. Я все сделаю для тебя! Он велел ей взять нож и вырезать полоску кожи со спины связанного мужчины. Связанный при этом хихикал, как от щекотки, вроде ему даже нравилось».
Вернулась двумя абзацами выше. Некая Борбала Клеменн, знакомая Василю Лакатошу ранее, подопытная, в присутствии его и еще двоих, из которых ни один не выжил, выполняла приказы Дамиана Мертенса. Далее шла справка об этой Борбале. Проститутка, отравительница, намеренно заражала клиентов венерическим заболеванием, прятала краденое, обманом продавала женщин в бордель. Приговорена к казни через повешение.
Прелестно. Выходит, собрали по тюрьмам отборный человеческий мусор, тех, кого никто оплакивать не станет, и пригнали к Тео, чтобы он их на ленточки резал. Вроде бы нечего жалеть, сами они никого не жалели, но…
«Он сказал, что внутри нее жуки. Спросил, чувствует ли она это. Она принялась кричать, хвататься за бок, ногтями царапала живот. Он велел выпустить их наружу. Она воткнула нож себе в живот, полилась кровь, она продолжала резать, смотрела на пол перед собой и улыбалась. Нож был тупой, ей пришлось постараться».
«Перед тем, как испустить дух, она все говорила: спасибо, спасибо».
Не в силах продолжать, я перелистнула страницу. Фотографии. Грузная, некрасивая женщина с убранными в узел черными волосами, одетая в мешковатое платье. Мясистое лицо с маленькими глазками и низким обезьяньим лбом казалось тупым и злобным. Анфас, профиль. На следующей фотографии то же лицо было перепачкано кровью, один глаз заплыл, но вместо хмурого выражения – улыбка. Жуткая, неестественно радостная. Безумная.
К фото тела целиком я не стала приглядываться. Захлопнула папку. С меня хватит.
– Что же вы? Дальше много интересного, – нежным голоском проговорила Симона. – Наш друг тот еще затейник.
– Я не желаю этого знать. Вы не имеете права вмешиваться в мою личную жизнь, – огрызнулась я и чуть ли не швырнула в нее папку, оттолкнув от себя, будто та могла укусить. – И вообще, разве это законно, показывать мне такие сведения?
– Вообще нет, – неожиданно охотно согласилась она. – Видите, на что я ради вас иду. Строго говоря, это теперь лишь формальность, ведь убийцы, садиста, бездушного чудовища по имени Дамиан Теодор Мертенс больше не существует. Но он может вернуться. Вы этого добиваетесь, не так ли? Хотите, чтобы то, о чем вы прочитали, началось снова?
Все, чего я в том момент хотела – уйти. Не слушать ее больше. Не читать, не смотреть отвратительного качества черно-белые фотографии, на которых и нормальные-то люди страшные, не то что изувеченные мертвецы. Не знать.
Тео своего прошлого не скрывал, но он, оказывается, был ко мне добрее. Воздержался от подробностей. Наверное, зря. Мне бы сейчас было легче.
– Анастасия, я задала вопрос, – поторопила магичка.
– Ее бы все равно повесили, ту женщину, – раздумывала я вслух, не глядя на Симону. – А так она хоть умерла счастливой, если верить вашим документам.
– Не время шутить! – кажется, мне все-таки удалось вывести ее из себя. – Вы в силах вообразить, к чему должны были привести эти бесчеловечные… изыскания? И вы желаете доверить свою жизнь этому монстру?
– Да, именно этого я и желаю. Не понимаю, почему вас так беспокоит, кому я ее доверю… – я заставила себя посмотреть ей в глаза. – Или вас не это волнует? Его отпускать не хотите, самим нужен?
Ну конечно! Он охраняет их от тварей пустоши, они провели над ним жуткие эксперименты и наблюдают за результатами. Маг с уникальными способностями, лишенный даже имени, которого вроде как и не существует. Которого за человека можно не считать. В полном подчинении, умеющий выживать в невыносимых условиях, способный на самую грязную работу там, где другие сходят с ума и пропадают без вести.
Даже если он чудовище, неужели они – лучше?
– Не хотим. Но не потому, что без него не справимся, хотя, надо признать, он весьма полезен. – Симона откинулась на спинку кресла и потерла пальцами виски, будто у нее разболелась голова. – То, чем он занимается – отвратительно. Недопустимо, не даром официально запретили, но до тех пор, пока есть маги с подобными талантами, всегда будет соблазн проводить эти мерзкие опыты тайно. Знаете, я ведь изначально целитель. Мне издевательства над человеческой природой особенно противны.
– Ну а я-то здесь при чем?
– Мы обе прекрасно понимаем, при чем здесь вы, ни к чему притворяться. Если вам интересно, откуда я узнала – объяснюсь. Нас весьма удивило прошение Тео и его намерения вступить в переговоры с властями. Естественно, мы проследили за ним и обнаружили… Причину. Для начала решили попытаться вразумить его через вас, надеюсь, вы обдумаете все как следует.
– Вряд ли. Это его решение. Вмешиваться не стану. А теперь я могу идти?
– Идите, – отмахнулась она устало. – Когда остынете – возвращайтесь, продолжим разговор. Надеюсь, вы поймете, что имеете моральное право на информацию, которой мы располагаем. Незнание не снимет с вас вину.
