Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"
Автор книги: Даша Семенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)
16
Летти нас заждалась. С балкона высматривала, свешиваясь через перила, и тут же скрылась, когда мы выехали из-за поворота. На крыльце она появилась спустя несколько секунд. Подлетела к машине и чуть не потеряла равновесие, на ходу пытаясь изобразить вежливый поклон.
– Здравствуйте, господин Варга!
– Здравствуй, егоза, – усмехнулся он в усы. – Давай-ка, запрыгивай. Прокатимся с ветерком.
Громко сказано, конечно, особенно по меркам моего мира. Но Криштоф Варга уже с гордостью успел рассказать, что его ласточка способна разогнаться аж до тридцати километров в час. Правда, по прямой, на хорошей дороге и на такой скорости управлять ею становится весьма проблематично. Однако если учесть, что местный рекорд – шестьдесят километров, и поставили его на автомобиле, работающем на магии…
А еще он рассказал забавный факт. Когда первые авто выехали на улицы городов, пугая лошадей и шокируя обывателей, власти опасались паники и неразберихи на улицах. Решили эту проблему с блеском бюрократического маразма: обязали о своем появлении предупреждать. Впереди, на расстоянии не превышающем десять метров, должен был бежать специальный человек, свистеть в свисток и махать флажком. К счастью, довольно скоро это нелепое правило отменили.
– Я уже испугалась, что ты забыла, – шепнула Летти мне на ухо, когда Криштоф отвлекся, чтобы поприветствовать проходящих мимо дам.
– Ты что, я ведь обещала! Просто Йенс не отпускал нас, пока нормально не пообедаем, – сказала я нарочно громко. Чтобы артефактор не решил, будто мы сплетничаем у него за спиной. – Он терпеть не может, когда за столом торопятся.
– Господин Полковник серьезно за тебя взялся, – фыркнула она насмешливо. – Скоро вовсе строем начнешь маршировать.
– Как же я в одиночку буду строем-то?
– Так с вами и надо, молодежь, – добродушно отозвался Криштоф. – Держать в строгости, иначе не успеешь отвернуться – а уже ветер в голове. Бери пример со своей подруги… Кстати, Анастасия, все никак не спрошу: вы свое авто часом не собственноручно ремонтировали?
– Что вы, это очень сложно! Максимум что могу – колесо поменять. Но я долгое время встречалась с парнем, у которого был автосервис, успела насмотреться. Он мне конечно пытался объяснить, что к чему, но я мало понимала и запомнила еще меньше.
О чем сейчас очень жалела. Возьмись я тогда за дело всерьез – смогла бы теперь в этом мире настоящий научно-технический прорыв устроить. Эх, как говорится, знать бы, где упасть…
– Восхитительно! Великолепно! Вы просто подарок небес, Анастасия, – оживился артефактор и посмотрел воодушевленно, отвернувшись от дороги.
Впрочем, вряд ли это могло быть опасным: судя по всему, он бы по городу и с закрытыми глазами проехал. А прохожие расступались заранее, с любопытством глядя нам вслед.
Подумала о закрытых глазах – и почему-то охотника вспомнила. Наверное, я понемногу ко всему здесь приспособлюсь и перестану удивляться. Но к нему привыкнуть будет сложнее всего. Я ведь так и не поняла, что он такое. Интересно, что он прячет под этой своей повязкой?
– А у него вообще есть глаза? – задумавшись, я не заметила, как произнесла это вслух.
Ладно хоть негромко, а Криштоф в этот момент нажал на клаксон, проезжая перекресток. Но Летти как назло услышала.
– У кого? – так же тихо переспросила она. Мы встретились взглядами. Почему бы и не спросить, раз начала.
– У охотника. Тео.
Она огляделась, будто загадочный охотник мог подслушать, что о нем говорят, и возникнуть из ниоткуда. Склонилась к моему уху и зашептала таинственно.
– С ним что-то на большой земле случилось, и глаз он лишился. Маги взамен ему глаза каких-то тварей вставили, я сама не видела, но говорят, страшные. Он когда на тебя смотрит – душу видит. А лицо – нет, так что ни слезами не разжалобишь, ни красотой не очаруешь.
– Я заметила, – хмыкнула я в ответ.
Звучало как обычные выдумки для запугивания впечатлительных девчонок вроде Летти. Спросить бы Йенса, он наверняка знает, но как-то неудобно.
– Что это ты вдруг о нем вспомнила? – недоверчиво проговорила Летти. Видимо, она была не в курсе моих недавних похождений. – А то попроси его, раз вы знаетесь, вдруг покажет. Или боишься?
И представить невозможно, что сказал бы охотник в ответ на такую просьбу. Если бы вовсе от моей наглости дар речи не потерял.
– Ничего он не покажет. Он меня не любит.
– Не бери в голову, он никого не любит.
– Все, барышни, будет вам шептаться, – прервал наш увлекательный разговор Криштоф. – Приехали.
В гостях мы провели три часа, и они пролетели как три минуты, настолько было интересно. Артефактор проявил неожиданную тактичность и воздержался от разговоров о скоростях и запчастях при Летти. Ее совершенно не интересовали технологии моего мира, ведь она их лично не видела, а разговоры… Мало ли о чем люди говорят. Даже автомобиль Криштофа, единственный в городе, ее привлекал лишь как аттракцион: покататься под завистливыми взглядами горожан, и только.
Зато всяческие диковинки, каковых в мастерских было полным-полно, привели ее в неописуемый восторг. Меня, впрочем, тоже. Чего здесь только не было! Удивительные вещи, сплав механики и магии, о назначении большинства из которых невозможно догадаться без подсказки. И все такое красивое, так и хотелось потрогать.
Правда, многое оказалось за гранью моего понимания. Например, разводчик эфирного дыхания. Или аккумулятор стихии воды малый однозарядный на пять. Возможно, мой автоперевод просто ломался на незнакомых терминах, вот и получалось что-то вроде описания товаров на али-экспресс.
– Это все магические приспособления, вряд ли вас заинтересует, – пояснил артефактор. – Пройдемте лучше в соседнюю комнату, там у меня хозяйственные вещицы. Личные разработки, такого пока ни в одной лавке не купите.
Он открыл перед нами дверь, но Летти замялась на пороге. Ей явно хотелось что-то спросить, но стеснялась. И все-таки решилась.
– А у вас есть такой артефакт, который накладывает иллюзию… на себя? – застенчиво прощебетала она, взмахнув ресничками.
– Сам на себя? В смысле, выглядит как нечто иное? В принципе можно сделать эту способность, но для чего вам подобная вещица? – удивился хозяин.
– Не на себя! На меня. Ничего такого, я не собираюсь прикидываться кем-то другим. Просто… Ну… – она запнулась и пробормотала тихонько: – Если вдруг для чего-то понадобится выглядеть очень красивой…
Я аж рот открыла от удивления. Вот от кого не ожидала комплексов по поводу внешности! Да она вообще в зеркало смотрится? К тому же это ведь Летти, которая ведет себя не просто уверенно, а на редкость самоуверенно.
– Ах вот ты чего захотела! Ну и вертихвостка! – хохотнул Криштоф, окончательно вогнав ее в краску. – Нет, дружок. Красота души должна быть, а не смазливая мордашка.
– Да я так. Просто спросила, – уныло вздохнула Летти и поплелась за нами следом.
Правда, унывала она недолго: в качестве утешительного приза ей вручили заколочки для волос. Изящное переплетение золотых и серебряных нитей, светло-зеленые камни и магический эффект, снимающий головные боли.
– Полагаю, этот эффект больше бы понадобился твоей матушке. Но раз тебе они приглянулись…
Летти горячо поблагодарила за подарок и, довольная, немедленно приладила красоту к волосам, подобрав свисавшую на лоб прядку. Может она и носила иногда штаны работяги в знак протеста, но на блестящие штучки оказалась падкой как сорока.
А я растерялась. Вокруг было столько всего, интересного, необычного, непонятного… И неясно, насколько ценного. Попрошу какую-нибудь симпатичную на вид мелочевку, а это окажется безумно дорогой единственный в своем роде прибор. Неловко получится.
В итоге я заявила, что больше всего люблю получать сюрпризы. Пусть хозяин сам что-нибудь выберет. Криштоф обвел шкафы и полки рассеянным взглядом, достал какие-то штуковины и положил в две глубокие деревянные шкатулки, которые и сами по себе могли бы сойти за подарок.
Я получила полезную в хозяйстве вещь, как велел Йенс. Ею оказался портативный охлаждающий элемент: достаточно поместить в подходящую емкость – и будет небольшого размера холодильник. Размер позволяет брать с собой в путешествие, а заряда хватит года на два. Безусловно, штука незаменимая, не бегать же к соседу всякий раз, когда захочется перекусить или выпить чего-нибудь прохладного.
От себя Криштоф добавил совершенно бесценный прибор. Два толстеньких металлических диска, по размеру удобно ложащихся в ладонь, искали друг друга на довольно большом расстоянии, высвечивая путь зелеными огоньками и линиями на поверхности. Если с одним из тех, кто его держит, случится что-то нехорошее, подсветка становится красной. Местный аналог навигатора, работающий на магии и не знающий карт.
– Ничего себе! Ни разу еще такого не видела, – присвистнула Летти. – Если оставишь один при мне, не потеряемся.
– Прости, но я должна оставить его Йенсу, – сказала, вспоминая, как он выехал навстречу неведомой твари в то время как я вела светские беседы в безопасном месте. – Чтобы он знал, что со мной все в порядке.
– Вот как, значит, его ты больше любишь, – последовал ехидный ответ. – Ну, ладно, чего там. Я не в обиде. Раз между вами должна быть связь…
Воспользовавшись моментом, когда артефактор отвернулся, я щелкнула ее по носу. Ничего, остынет. А про встречу с тварью все равно рассказывать не стану, пусть лучше всякую ерунду про меня и Полковника сочиняет, чем боится. Вряд ли он обидится, если вдруг услышит, скорее, посмеется.
17
Кто ходит в гости по утрам? Тот или Винни-Пух, или Тео, тоже, в общем-то, существо антропоморфное. Только прикидывается человеком, да и то не слишком старательно. Человечности не хватает.
Да, я была на него зла и была ему не рада, пусть и пришел вовсе не ко мне. Но я начинала привыкать завтракать с Йенсом. Благодаря таким моментам не чувствовала себя одиноко, просыпаясь на краю чужой земли. Разве же это одиночество, если знаешь, что тебя ждут!
А сегодня на моем любимом месте развалился Тео как у себя дома, грыз печенье и пил что-то из здоровенной белой чашки. Я ее никогда раньше не видела.
«Потому что это его чашка. Именная, – подумала, хмуро кивая вместо «здрасьте». – Йенс лично для него ее держит и больше никому не дает».
Так бывает. Для родственников, частых гостей или очень дорогих друзей, которых всегда ждут, хранят в шкафу их любимую кружку. Даже если они приезжают раз в несколько лет. Было бы здорово, если бы Тео относился к последней категории, но увы.
– Доброе утро, Стася-Анастасия, – прошелестел виновник того, что сегодняшнее утро было безнадежно испорчено. – Господин Полковник предупреждал, что вы будете.
Как будто для меня это вопрос первостепенной важности, предупрежден он или нет. И вообще…
– Или Стася, или Анастасия. Это два варианта одного и того же имени.
– И вам доброго утра, Анастасия, – покачал головой Йенс, намекая, что я забыла поздороваться. – Прости, старина, кажется, наша дама сегодня не в духе.
Я села напротив любимого места. Спиной к окну. Терпеть не могу, неуютно. Тео слепо глядел на меня, изогнув губы в безмятежной полуулыбке. Что, интересно, он такого занимательного видит?
– Ничего. Так бывает, когда против собственного желания чувствуешь себя обязанным перед неприятным человеком. Не мучайтесь, Стася. Не стоит. Я всего лишь выполнял свою работу, – наконец произнес он.
У меня загорелись щеки. Пришлось стараться изо всех сил, чтобы хотя бы вымучить вежливую улыбку, раз выдумать нужные слова не получается. Йенс моего смущения вроде не заметил. Тео заметил, это было ясно по насмешке, промелькнувшей на его лице.
И почему он выбрал именно тот вариант моего имени, который приберегаю для друзей? Лучше бы меня Йенс так называл. Вот это было бы правильно. Но здешний мир словно нарочно то и дело пытается меня запутать. Не дает расслабиться.
– А вы приживаетесь, – вдруг сказал Тео, и его ноздри дрогнули. – Пахнете совсем как обычный человек из Вармстеда. Ничего потустороннего не осталось.
– Вы наверное очень чувствительны к запахам. – Я вспомнила, как он закрывал меня собой от твари, стоя близко-близко, почти обнимая. – Мне показалось, что вы стараетесь их избегать.
– Разумеется, ведь я охотник. Проще лишний раз их с себя смыть, чем делать крюк, обходя тварь с подветренной стороны… А от вас за версту несло шоколадом.
На Станции угостили, чтобы восстановилась после всех их анализов. Всего-то пара кусочков и одна печенька. Да у него нюх как у собаки! Ладно хоть шоколад был, а не лук.
– Я сразу же понял, что ничего потустороннего в вас нет и не было, – отозвался Йенс, обращаясь ко мне. И потом к своему неприятному приятелю. – Конечно она человек, более того – прекрасный человек!
«Спасибо, сосед», – поблагодарила я мысленно и отвела взгляд. Почему-то его слова, произнесенные при охотнике, смутили. Тем более что тот издал короткий смешок – будто гремучая змея зашипела.
Брр. Ну неужели при таких… физических недостатках нельзя хотя бы попытаться вести себя приветливо? Чтобы люди не шарахались. Но Тео, похоже, все устраивало. Более того, ему нравилось кошмарить окружающих. Я вспомнила, как он зарычал на Летти, чтобы прогнать, и поежилась.
– Вот как? Выходит, я не обузу на тебя повесил, а нашел соседку, с которой ты наконец смог ужиться? – оказывается, даже такой голос, как у охотника, можно смягчить. Будто не царапаешься о наждачку, а зарываешься в теплый песок… – Могу я больше не считать себя твоим должником?
– Скорее, это я у тебя в долгу, – возразил Йенс учтиво. – Для начала пообещаю, что впредь тебе не придется беспокоиться о нас… Взгляни-ка.
Он поставил на стол шкатулку с подарком артефактора. Тео на долю секунды замер, словно прислушиваясь. Затем провел над шкатулкой ладонью, и только тогда вынул из нее наши «рации». Подержал немного каждую, как бы примеряя к руке.
– Тонкая работа. И очень сильный магический заряд, – произнес с уважением. – Который из них ваш, Стася?.. Впрочем, я и сам понял. Дайте руку.
Я с опаской перевела взгляд с него на Йенса. Тот кивнул. Протянула руку, готовясь отдернуть в любой момент, но Тео ловко поймал ее не глядя. Хватка у него оказалась железной. Пальцы – неожиданно гладкими и очень теплыми, почти горячими.
– Сидите смирно, – поморщился он, и некоторое время держал в одной руке приборчик, другой сжимал мое запястье. Большой палец при этом поглаживал, ощутимо надавливая, то место, где щупают пульс.
Это было… приятно. Казалось, что кожу покалывают крохотные тончайшие иголочки. Захотелось рявкнуть во весь голос, чтобы он немедленно прекратил, вырваться и уйти. Но Йенс наблюдал со спокойным одобрением, и я понимала, что происходящее в порядке вещей. Мое поведение будет выглядеть истерикой на ровном месте.
– Благодарю, – проговорил Йенс, когда охотник закончил непонятные манипуляции и вернул артефакт в шкатулку.
– Что вы такое делали? – спросила я, невольно потирая запястье.
– Всего лишь настроил его как следует. Я думал, с человеком из другого мира будет сложнее, – Тео вновь ухмыльнулся. – Вы такая доверчивая, я бы даже сказал, простодушная.
– Перестань, что ты, в самом деле… Наш друг весьма сильный маг, правда, его область не механика, а люди, – объяснил Полковник. – Не волнуйтесь, Анастасия, вам здесь никто не причинит вреда.
Сказал – и я как-то сразу поняла: не причинят. Пока он рядом, ничего плохого не случится. Не мужчина, а гранитная скала. Воплощение надежности.
Можно даже позволить себе попытаться поддеть охотника. Тем более, при Йенсе он в принципе снизошел до разговоров со мной.
– Вы еще и маг, ну надо же! И что вы умеете… магического?
– Хотите на шару увидеть фокусы? Лучше обратитесь к своему новому другу, артефактору. Я увеселением публики не занимался и в лучшие времена. – Он немного склонился над столом, приблизившись. Я умудрилась не отшатнуться, только ложечку крепче сжала. И откуда он, кстати, про мою дружбу с Криштофом узнал, неужели так и следит за каждым шагом! – Что я умею? Мелочи, вроде той, что сделал сейчас. Больше ничего. Я бы не назвал себя магом, бывшим разве что.
– Ой ли! Разве маги могут быть бывшими? – переспросил Йенс.
– Так же как и полковники, надо полагать, – не остался в долгу Тео.
В воздухе повисло молчание. Кажется, мы подобрались к теме, которую не стоит обсуждать, и оба моих собеседника мысленно перебирают другие, безопасные темы, готовясь перевести на них разговор.
Э, нет! Я ж так ничего интересного не узнаю. Не боясь показаться невежливой – на мнение Тео плевать, а Йенс простит – попыталась свернуть беседу на прежние рельсы.
– Вы тоже были на войне? – спросила я невинным голоском. – Вас ранили? Неужели вы тоже герой?
– Это он герой, я – преступник. Убивал людей, много, неконвенциональными методами. Меня судили, выслали сюда и лишили имени. Стерли его отовсюду, чтобы и память уничтожить, – не спеша проговорил Тео обычным безжизненным тоном. Я впервые подумала, быть может, ему трудно подолгу говорить. – Я достаточно удовлетворил ваше любопытство, чтобы оставили меня в покое?
– Ого, в вашем мире уже международные конвенции существуют.
– Как раз после заключения мирового соглашения приняли, – сказал Тео так, что я поежилась. Что же такое он вытворял, что даже для военного времени признали чересчур жестоким? Вряд ли я хотела бы узнать.
И вообще, будь мы наедине – бежала бы уже, только пятки сверкали. Но сейчас его признания казались рассказом о чем-то далеком, воспоминаниями об исторических событиях, не более. Правда, для них это, должно быть, тяжелые воспоминания.
– Извиняюсь. Зря я об этом заговорила.
– Нам трудно вспоминать о войне, дорогая, но и забывать нельзя, – сказал Йенс, не подозревая, как тепло у него получилось это «дорогая». – Со мной вы можете говорить о ней, пока не надоест слушать, вряд ли молоденькой девушке будут интересны армейские байки. Вот и нашему гостю совсем неинтересно…
– Да поняла я, – проворчала, с досадой заглянув в пустую кружку. – Пойду принесу еще кипятка.
18
Глубокой ночью меня разбудил свет. Нереальный, призрачный – казалось, что проснулась во сне. Было так тихо, что слышалось медленное, будто натужное тиканье часов в гостиной.
Небо за окном пересекали светящиеся полосы, широкие ленты зеленого пламени. Северное сияние. Ни разу в живую не видела, только мечтала посмотреть как-нибудь. На ходу накинув плащ, нащупала старые сапоги, обулась и вышла на веранду, едва не споткнувшись. Сапоги были велики на два размера, я их нашла, разгребая кладовку, и приспособила специально для таких целей.
И все же умудрилась что-то уронить, то ли лейку, то ли ведерко. Оно рухнуло со скамейки с противным жестяным грохотом. Проклиная свою рассеянность – зачем это здесь оставила! – прислушалась. Несколько минут спустя тихонько распахнулась соседняя дверь и раздался голос Йенса.
– Что-то случилось, Анастасия?
– Нет, я просто посмотреть вышла и уронила… Простите.
Веранда тянулась вдоль всей стены и была разделена резной перегородкой по пояс высотой. Чисто номинально, обозначить, где чья половина. Опираясь на нее, я наблюдала, как он усаживается в такое же, как у меня, ротанговое кресло, достает трубку и начинает неторопливо забивать ее табаком.
– Ах да, для вас оно еще в диковинку. Скоро привыкнете и станете жаловаться, что мешает спать. Одна из излюбленных тем здешних разговоров о погоде.
– Я разбудила вас? – попыталась вспомнить, видела ли эту трубку у него раньше, но не получилось. – Не знала, что вы курите.
– Бросаю, – коротко отозвался он и чиркнул спичкой. Ее пламя на фоне северного сияния казалось ярко-рыжим и бросило на его профиль причудливый отсвет. – Я чутко сплю, с войны привычка осталась. Как и эта.
Он выпустил колечко дыма, мгновенно исчезнувшее в полутьме. Некоторое время мы молчали и смотрели на небо, он со своей части веранды, я со своей.
– Говорят, вы вернулись с войны героем. Почему сюда уехали?
– Только не нужно вот этого, молю. Все относительно: в своей стране я герой, а наши противники пугали моим именем детей.
– Наверное, вам не хочется опять об этом говорить. Больше не буду спрашивать о войне, обещаю, – сказала я, не отрывая глаз от причудливых всполохов. – Все равно я ничего не знаю о вашем мире.
– Значит, вы вольны спрашивать о чем пожелаете. Я лишь не хочу, чтобы строили иллюзии на мой счет. А на войне, как бы тяжело ни было, я чувствовал себя на своем месте. Уехал от того, что началось после. Не люблю, знаете ли, обвешаться медалями и чтобы на меня глазели, будто на породистого пса на выставке.
Я вдруг подумала, что он, наверное, просто в какой-то момент очень устал. Быть на виду. Принимать важные решения. Постоянно нести колоссальную ответственность. Но по ответственности все же скучает, вот и взял меня на поруки.
– Я рада, что вы здесь, – проговорила тихонько, продолжая смотреть на небо, а не на него. – То есть, мне очень повезло.
– Будет вам, Анастасия. Не я – так кто-нибудь другой позаботился бы о вас, в кальдере так принято.
– Угу. Например, ваш приятель едва не застрелил меня прямо на перроне. И маги дергают своими проверками…
– Ладно – кто-нибудь, кроме магов, – рассмеялся Йенс. – Но сейчас-то все выяснилось, и к вам все исключительно лояльны, мой приятель в том числе. С людьми, которые ему не по душе, он не столь многословен. Ступайте спать, не мерзните. Впереди долгая зима, насмотритесь еще.
Мне бы хотелось посидеть еще немного, так было хорошо и спокойно. Это удивительно прекрасное небо, тихая безветренная ночь, легкий запах дымка от трубки Йенса. Можно говорить о чем-нибудь или молчать, неважно. Но он ведь не уйдет, пока меня не проводит, а вставать привык рано. И я послушно вернулась в дом.
Утром мы отправились на ферму, готовиться к сезону. Траву скосили накануне, она топорщилась коротким жестким ежиком. Поля разделили на участки разной величины, отметив углы узкими флажками – каждому работнику полагалась своя делянка. Мне Йенс выделил кусочек рядом со своей.
– Что-то у меня грядка самая маленькая, – засомневалась я, оглядевшись. Кое-где уже копошились одинокие фигурки, мы явились не первыми.
– На первое время хватит. Я вам помогу.
Заверив его, что со своей работой как-нибудь справлюсь, я взяла ящичек с инструментами и принялась за дело. И вскоре поняла – Йенс прав, мне и этого хватит с лихвой.
Мы выпалывали вьюнки, выпутывали из лозы, осторожно, чтобы не сломать. Она выращивалась в начале лета и в определенный момент высушивалась особым образом, оставаясь мертвой, но упругой. После часа работы живые зеленые паразиты больше не казались мне симпатичными.
Потом следовало подрезать сухие плети, убирая лишнее – чтобы без помех ухаживать за огоньками и не задевать их лишний раз. Очистить от налета плесени, кое-где покрывавшей их скользкими пятнами. Обработать специальным составом. Каждый кустик, каждую веточку.
Когда была опрыскана последняя из лоз, я окончательно убедилась: монотонный кропотливый труд – не мое. Например, в детстве проще было вскопать грядки, чем собирать смородину. Пока в ведре донышко скроется, казалось, целая вечность пройдет. Но смородину хотя бы можно было еще и есть.
А главное, тогда самой грустной из всех возможных мыслей была мысль о том, что вместо купания в речке приходится рвать ненавистную ягоду. Еще живы были родители, а мой родной мир не исчез без следа…
Привычный Йенс закончил раньше, хотя его поле было втрое больше моего клочка земли. От помощи я отказалась, и он просто ждал, сидя на пригорке и греясь на скупом осеннем солнышке. По его словам, ясные дни в эту пору редкость, нужно ловить каждый из них.
– Я думала, что вы здесь главный, на ферме. Хозяин или вроде того, – сказала я, сдавая Йенсу фартук, перчатки и инструмент.
– Так и есть, я управляющий и совладелец.
– И что предприятие приносит хорошую прибыль, раз зарплаты такие высокие.
Он сложил все в сарай возле участка и задвинул тяжелый засов.
– Неплохую. А почему вы вдруг спросили? Я не похож на зажиточного господина? – улыбнулся, беря меня под руку. Пора было возвращаться к обеду.
– Зачем вам лично вот этим заниматься? – я жестом указала на поле, и вдруг подумала: неужели чтобы составить мне компанию?
– Мне это нравится. Делать что-то своими руками. Наблюдать, как зреет урожай. С садоводством у меня не особо выходит, слишком непростые для него здесь условия. А выращивать живые огоньки получается, и это очень красиво, сами скоро увидите.
Ну конечно. Как только могла прийти в голову настолько глупая мысль. Йенс и так уделяет мне чересчур много времени, не хватало еще менять свои привычки. Я ничего пока не сделала, чтобы это заслужить, и без того помогают авансом.
– Устали? – спросил он с сочувствием. – Подобный труд вам в тягость?
– Нет-нет, меня все устраивает. Научусь со временем, – поспешно заверила, досадуя, что вообще завела этот разговор.
Не мне выделываться, спасибо, что хоть на какую работу приняли. Да, я давно занималась делом, которое выбрала сама и которое у меня хорошо получается, но теперь-то приходится начинать с нуля, вообще ничего не умея.
А еще не хотелось терять этот дом. Дружбу с Йенсом – я ведь уже считала его другом. Деньги, в конце концов.
– Знаете, я просто всегда работала с людьми. С множеством людей, – сказала честно. – Одиночество так… непривычно. И тишина. Полдня тишины, чувство, будто чего-то не хватает.
– Понимаю, со мной было примерно так же. Правда, тишиной я как раз наслаждаюсь. – Йенс улыбнулся немного виновато. – Вы попали в общество молчальников, Анастасия. У меня лишь один друг здесь, еще более нелюдимый, чем я сам.
– Но со мной же вы говорите. Завтракать приглашаете, хотя могли бы передавать все с кухаркой и не терпеть мою болтовню.
– С ним мы тоже разговариваем. Иногда. А иногда молчим.
К вопросу «О чем можно говорить с охотником?» добавился еще более непонятный. Ну зачем приходить в гости, чтобы молчать?!
– Это потому что мы оба не от мира сего, да? – осмелилась озвучить давнюю догадку. – Поэтому вы с нами общаетесь?
– Забавное наблюдение, я об этом и не задумывался. Может и так… Для вас это важно?
Для меня было важно, что он в принципе со мной общается, какой бы ни была причина. Пусть из жалости – почему бы и нет. В моей ситуации даже не унизительно, я и сама себя все никак жалеть не перестану. Скучать по дому. Оплакивать прошлое.
Поэтому-то монотонный бездумный труд на ферме не привлекал. Когда голова ничем не занята, в нее лезут всякие мысли. Наверное, я просто не умела быть наедине с собой. Йенс умел, а я – нет.
