Текст книги "Ферма звезд на краю земли (СИ)"
Автор книги: Даша Семенкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
66
Мы поженились в последний четверг февраля, обычный, ничем не примечательный день. Никакого торжества не планировали, так, оформить документы по-тихому, не маяча на виду, а дома накрыть стол с вином и вкусняшками. Но Райли буквально заставила меня заказать свадебное платье. Пусть максимально скромное на вид – по ее мнению, я обязана была его надеть.
– Правильно, иначе и не свадьба получится, а… Ерунда какая-то, – поддержала ее Летти.
Они провожали меня на примерку, а потом оказалось, что это их подарок. Я растрогалась едва ли не до слез. Надела, конечно, с особым трепетом. Решила – увезу потом с собой, буду хранить как память. Тем более, оно такое затейливое…
Мы подъехали к управе вдвоем, к боковому крылечку, стараясь не мелькать на глазах горожан. Гостей пригласили дожидаться сразу дома, где можно будет спокойно праздновать, без осуждающих взглядов и шепота в спину.
Вернее, мы рассчитывали, что так будет. В реальности все вышло совсем по-другому.
Когда Тео под руку вывел меня на крыльцо – теперь можно не скрываться, мы законные супруги – оказалось, что нас встречают. Не только друзья – целая толпа нарядных людей. Приветствуют радостными возгласами, поздравляют, улыбаются, будто искренне рады за нас. Это было так неожиданно, что не только я, даже невозмутимый Тео застыл, растерявшись.
– Эй, вы чего? – зашипела вынырнувшая из-за спин Летти. – Идите уже, ну!
Пошли, куда деваться. Не бежать же назад в городскую администрацию, чтобы спрятаться. Нас пропускали, выстроившись в две шеренги. Гомонили, выкрикивали пожелания, бросали под ноги мелкие монетки – чтобы жизнь была богатой. Было бы огромным преувеличением заявить, что весь город собрался, но все-таки их оказалось неожиданно много, даже не верилось. Я замечала знакомые лица: лавочник, несколько магов со Станции, мои приятели по тайному клубу, строгая матушка Летти…
В конце нас встретили Йенс и Райли, подошли, чтобы обнять. Видимо, на правах самых близких.
– Как же это? – тихо спросила я, вцепившись в нее под видом объятий. – Откуда… Нас ведь все ненавидят!
– Насчет всех ты преувеличиваешь, кое-кто изначально был на вашей стороне. А история о том, как любовь растопила сердце чудовища, многих очень тронула. И как вы отдали все, что имели, ради друг друга… Довольно мило, не находишь? – Она рассмеялась и подмигнула. – Слухи тоже надо уметь распускать.
– Что у вас с лицом, Анастасия? Счастливая невеста улыбаться должна, – перебил Йенс. – После наговоритесь вдоволь, вас ждут.
Проследив за его жестом, я увидела автомобиль Криштофа, сияющий еще ярче, чем обычно, наряженный цветами и лентами. Поймав мой взгляд, он посигналил, зовя прокатиться.
– Как-то некрасиво получается. Они пришли, а мы даже угощение не предложили…
– Не волнуйтесь, – рассмеялся Йенс и посторонился, чтобы мы прошли. – Все уже давно готово.
– Ты бы сперва со мной посоветовался, – начал было Тео, но передумал, все-таки повел меня к машине. Что теперь с ними поделаешь!
Криштоф заложил почетный круг по площади, и из-под колес разлетались испуганные воробьи, а следом бежали ребятишки. В сквере стояли накрытые столы, ветер парусами раздувал края белых скатертей. Там занимали места наши гости, и официантка из гостиницы суетилась, разносила закуски.
Мы заняли свои места, но я сидела как на иголках. Все казалось, что ждет какой-то подвох, не верилось, будто все это серьезно. Но у нас действительно была свадьба, и музыка играла из какого-то хитрого устройства, отдаленно напоминавшего патефон, и всюду были букеты цветов. И у нас были гости, которые пришли повеселиться от души.
– Это так… Так… Кажется, я сейчас заплачу, – проговорила, чувствуя на себе взгляд Тео.
– Люди в большинстве своем глупые. Что внушили, тому и верят, – отозвался этот сухарь. Едва сдержалась, чтобы не влепить подзатыльник.
– Они не глупые, они добрые, – возразила с уверенностью. К счастью, он догадался промолчать.
Праздник шел до позднего вечера. Когда стемнело, зажглись фонарики, развешенные на ветвях сосен. Подавали вино, были танцы. Я не участвовала, почти не выходила из-за стола. Было и без того чудесно. Свадьба, о которой и мечтать не смела, и мы с Тео теперь всегда будем вместе, а впереди – только хорошее. В тот вечер я не просто в это поверила – знала наверняка. Если существует настоящее, абсолютное счастье, то это было именно оно.
Мы улизнули пораньше, гости еще и не думали расходиться – так здесь принято. Криштоф вызвался подвезти. Подозреваю, тоже решил сбежать под благовидным предлогом. Он не любил шумных сборищ и бесцельного времяпрепровождения. Не удивлюсь, если и за праздничным столом украдкой думал о шестеренках.
– Наконец я вхожу в твой дом как хозяйка, – сказала я, когда Тео открыл передо мной дверь.
Было бы еще лучше, если бы через порог перенес, но он не догадался. А совсем прекрасно, если бы не поправил, что и сам здесь в общем-то не хозяин. У охотника Тео ничего своего быть не могло, а у Тадеуша Гаспара, коим он теперь значился по паспорту – еще ничего не появилось.
– Хватит придираться к словам, – пробормотала недовольно. – Сейчас это вот вообще совсем неуместно… Ой, ты собрался разжечь камин?
Вместо ответа он, наверное, совершил за моей спиной какое-то заклинание: дрова загорелись сами собой. Мгновение – и взметнулись языки пламени, загудели, бросая дрожащий рыжий отсвет. Ковра Тео не раздобыл, постелил пушистую белую шкуру, такую же, как у Йенса в кабинете висела, но гораздо больше.
Промелькнула мысль, что он специально для меня добыл самого крупного зверя. Ерунда, конечно, может и не он и уж точно не для меня, но все равно приятно. И как только он узнал, что именно такой я представляла когда-то его гостиную? И низкий резной столик с напитками и фруктами, чтобы можно было сидя на полу угощаться. И разбросанные вокруг вышитые подушечки. Цветы в вазах, меньше, чем в прошлый раз, но столько было бы чересчур…
– Это снова иллюзия?
– Нет. Сегодня все по-настоящему. Нравится?
– Да. Не знаю, как тебе, но на мой вкус так гораздо лучше.
Мы сели у камина, и я с наслаждением запустила пальцы в мягкий плотный мех.
– Можно забрать ее с собой? На память о Вармстеде.
– Меня забрать тебе не достаточно? Попробуй голубику, ее прислала Делия специально для тебя.
– Она знала, что мы сегодня… – я вспомнила, что это могла быть на самом деле и не Делия, и замолчала. – Я бы и Йенса с собой забрала, и Райли. Летти… – заметила, как он поморщился, и быстро договорила: – уезжать все равно не захочет. Она любит свой город.
– Йенс тоже по одному ему понятной причине любит эту глушь. Но если сумеет уломать свою даму сердца выйти за него – она заставит принять наше приглашение и навестить столицу… О, разве у этого платья застежка не сзади? Подожди, не подсказывай. Чтобы я – да не нашел…
– Спать в нем будет неудобно, так что найди уж, будь любезен… Эй, ты-то откуда знаешь? Вы с ним обсуждаете свои интимные дела что ли?
– Они сегодня пришли как влюбленная пара, неужели не заметила? Милая, да ты совершенно не разбираешься в порядках нашего мира и не хочешь учиться… Хмм… Кто только такое выдумал? Это не платье, а головоломка!
– Свадебное, по обычаям вашего мира, между прочим. Стыдно в твоей ситуации не знать.
– Отчего же? Я ведь в первый раз женюсь. И надеюсь, что в последний. Ага! Тонкая работа…
Он наконец разыскал скрытую застежку. Справедливости ради, догадаться и вправду было непросто: она скрывалась под манжетой левого рукава. Бисерная петелька, прикрепленная к прочной шелковой нити. Потяни – и мнимый шов на спине разойдется, а платье само упадет с плеч. Пикантная деталь, но…
– Корсет?! Серьезно? Я думал, показалось… И да, я вижу, под ним еще кое-что есть. Стася, ответь честно: это точно наши традиции или все же твоя идея? У вас так принято? Здесь невесте подобает быть скромной и нежной, но, возможно, в вашем мире язвительность и злорадство в цене.
Тео лукавил. От корсета он меня с легкостью избавил, едва закончив этот монолог. Множество тугих узелков распутал магией, проведя по ним ладонью. Даже немного обидно стало, ведь в эту головоломку меня чуть ли не целый час одевали!
– Ваши, ваши. Проверка жениха на терпение и упорство.
Он поднял меня на колени, выпутывая из платья и нижних юбок заодно. Оставляя в невесомой сорочке дивной красоты, словно сотканной из грез. И в белье под ней, конечно. И еще в поясе для чулок…
– Поздновато проверять, дикарка. Выбор ты уже сделала.
– Значит, будем работать с тем, что есть.
– Тогда приступай, не медли. Работы очень, очень, очень-очень много.
– Ах ты пошляк… Эй, осторожно. Они из шелкового кружева. Я их собиралась носить еще… Ну… ладно.
67
Для нас с Тео наступили каникулы. Самые настоящие, как в детстве – когда можно на время забыть об обязательствах и наслаждаться отдыхом. Если не считать поездки к Криштофу в мастерскую и чтения книг по физике и механике, я вдруг оказалась предоставлена сама себе. Но артефактор меня не особо загружал, скорее, это было в радость, а книги… Поначалу успешно заменяли снотворное, но понемногу я втянулась и начала что-то даже понимать.
Я и не помнила, когда такое случалось в последний раз. Еще в старших классах в каникулы подрабатывала где придется и каждую свободную минуту посвящала зубрежке – я кровь из носа должна была поступить на бюджет, а репетиторов мы себе позволить не могли. Потом – работа без отпусков. Только выбралась в кои-то веки, и то не доехала, сюда провалилась.
И вдруг – внезапное понимание, что никуда спешить не надо, можно в общем-то ничего не делать, то есть, дел-то впереди воз и маленькая тележка, но это еще так нескоро и точно не сейчас и даже не завтра. А пока хоть весь день на диване валяйся и ногами болтай. Никто не упрекнет, мир не рухнет.
Тем более, рядом был Тео. Можно было ни на минуту не расставаться. Не бояться, что нас вместе увидят, и пусть многие поджимали губы, с осуждением глядя нам вслед, а в приличных домах нас так и не принимали. Даже если и в неприличных принимать не станут – невелика потеря. Все равно мне никто, кроме него, был не нужен.
Мы получили полтора медовых месяца, тихие дни любви, свободы и счастья. Моя жизнь словно наполнилась светом, нежным, радостным, ничем не омраченным. Чуткий к чужим эмоциям Тео не позволял мне унывать или злиться. Я перестала считать недели и дни до весны, а она вдруг наступила.
Природа оживала, разбуженная яркими лучами солнца. Без умолка пели птицы, зазеленела листва, распустились первые цветы, скромные, но такие милые. Дамы достали из шкафов самые нарядные платья. Все радовались, кроме меня. Каждый день теперь приближал расставание с друзьями, а Тео… Он избегал разговоров о будущем, жил так, словно время застыло. Для меня все только начиналось, а он не ждал ничего хорошего.
А я ждала. Верила. Очень хотела, чтобы и он поверил. Ведь мы вместе, навсегда, с чем угодно справимся, все выдержим. И пусть в столице будет нелегко, а все, через что мы прошли, было всего лишь репетицией. Мы ведь справились, можно считать, сдали экзамен.
Я не говорила ему всего этого словами. Пыталась донести прикосновениями, близостью, отблеском эмоций, которые он изучал как занятную игру. Когда засыпала рядом и просыпалась в его объятьях. Когда любила его ночи напролет. И когда однажды, почти задремав, на грани яви и сна все-таки осмелилась произнести вслух важное, о чем до сих пор заговорить не решалась.
– Я хочу от тебя ребенка.
– Я думал, ты хочешь работать на заводе, – отозвался Тео.
Опять подшучивал. Ничего. Главное, что не разозлился, не принялся срочно выдумывать причины для отказа. Как обнимал меня, спокойный и расслабленный, так и продолжал обнимать.
– Ладно. Я хочу от тебя ребенка примерно через год. Ну, или два, как получится. Ты не против?
– Почему я должен быть против? В конце концов, мы женаты. Заведем хоть десять детей, если тебе будет в радость.
– Серьезно? В смысле, ты уверен?
Удивленный Тео ответил, что совершенно уверен, против детей как таковых ничего не имеет и не понимает, чего я от него добиваюсь.
– Я боялась, что ты не захочешь. Скажешь, что не время, что ребенок нам помешает…
– Милая, ну чему может помешать младенец? Мы в состоянии его прокормить, сейчас нет войны или эпидемии. Здоровье твое в полном порядке. А я никуда не денусь… Пока жив. Не беспокойся по пустякам. У тебя будет все, чего только пожелаешь.
И я снова верила. Подозревала, что младенцы ему хоть и не мешают, но и особого трепета не вызовут, однако из-за этого тоже не беспокоилась. Главное, мы одна семья, а остальное понемногу наладится.
В то время как я почти не покидала дом, выбираясь лишь на прогулки с Тео и реже – с подругами, Йенс неожиданно начал вести активную светскую жизнь. Нетрудно было догадаться, в чем причина: он открыто выразил свои намерения по поводу Райли и перешел в категорию ее ухажера. Еще не жених, но уже и не посторонний.
Теперь он ездил к ней с визитами, чем безумно обрадовал ее тетку. Та наверняка только и думала, как бы племянницу с рук сбыть, вряд ли и мечтать смела о таком удачном варианте.
– Снова ему отказала или с тех пор больше не предлагал? – спросила я, когда они с Летти пришли в гости.
Тео встретил нас как хозяин, проводил в гостиную, развел огонь в камине и тактично удалился. Отправился прогуляться в горы, якобы посмотреть, все ли спокойно в округе. Но я догадалась, что просто с его чутким слухом не найти в доме уголок, куда не донесется наша болтовня.
– Предлагал, и не раз. Пока я не сказала, что устала слушать, – отозвалась Райли, лениво перебирая в пальцах длинную нитку жемчужных бус. Должно быть, тяжелые, но ей очень шло.
– Злючка она, – съязвила Летти и повторила, обращаясь уже к Райли, будто та с первого раз не расслышала: – Ты – злючка. Вот скажи, будь любезна – чем тебе Йенс плох?
– Всем хорош, – согласно кивнула подруга. – Захочешь – не найдешь, к чему придраться.
– Тогда что? Слишком хорош что ли? Боишься рядом с ним предстать в невыгодном свете?
В ответ на это Райли коротко рассмеялась, сверкнув мелкими белыми зубами. Молча покачала головой, прищурила глаза.
– Она не хочет хоронить себя в этой глуши, – подсказала я, и Летти сразу воинственно нахмурилась. – Извини, я не в смысле, что в Вармстеде плохо, в чем-то он очень прогрессивный – маги, все дела… Но после столицы…
– Быть может, я не хочу хоронить себя в замужестве.
– Угу. Проходить всю жизнь в любовницах куда как веселей. А уж какая чудесная штука одинокая старость! И вправду, что это мы глупые вопросы задаем.
Карие глаза Летти стали круглыми как блюдца. Райли, заметив это, поспешила заверить, что она вовсе не любовница Йенса. Он из тех, кто сначала женится.
– Вот и славно. Хватит с меня одной, у которой наоборот. Ну правда, зачем ты его мучаешь? Если Стася не шутит – глупость какая-то получается, ты ведь все равно в столицу не вернешься. Наоборот, если станешь законной супругой приличного господина…
– Нет! Я не собираюсь решать свои проблемы подобным образом, – резко перебила Райли. В глазах ее отразилась злость. – И ему так поступать не позволю. Довольно об этом, иначе поссоримся.
И тут я поняла, в чем дело. Она все еще ему не верила. Не желала, чтобы ее взяли в жены из жалости, будто сиротку в богатый дом. После того, как годами была игрушкой знатного подонка, она хотела уважения. Настоящих, искренних чувств, отношений на равных. Не вернуться в светское общество она мечтает, и тем более не выскочить за богатого – Йенс ей в таком случае идеально бы подошел.
А она отказала. Выходит, причина не в том, что он ей безразличен, скорее наоборот.
– Эй, а ты что улыбаешься? Я думала, он твой друг, – одернула меня Летти.
– Да, друг. Очень близкий. И я рада, что он наконец-то выбрался из своей берлоги, неважно, дождется-таки согласия этой ненормальной женщины или нет.
Я почувствовала, как Райли смотрит, и посмотрела на нее в ответ, но ничего не сумела прочитать в этом спокойном, чуть насмешливом взгляде. Сказала, что мы и впрямь лезем не в свое дело, а ссор в своем доме тем более не допущу. Тему замяли. Нам и без того всегда было о чем поговорить, а времени для встреч оставалось всего ничего.
Меньше чем через неделю после того разговора пришел первый поезд с большой земли.
Он прибывал по расписанию – механические гонцы летели вперед, чтобы возвестить об этом Вармстед. Он идет, совсем немного осталось. Спешит, везет в город товары, которых уже заждались, и новости, по которым соскучились еще больше. А еще гостей, конечно: тех, кто ехал повидаться с близкими, и новые лица, и тех, кого торопили неотложные дела.
Среди последних – конвой для сопровождения того, кто больше не был особо опасным преступником, но и свободным никогда не станет. Будто нарочно, чтобы ему и всем об этом напомнить. Ведь могли бы на следующей станции встретить, куда он денется из вагона, без остановок несущегося через километры дикой земли.
Поэтому встречать поезд мы не пошли. Слишком много чести. Дожидались тюремщиков в нашей гостиной, в компании Йенса и Райли. Все молчали, да и что тут скажешь. Попрощаться бы заранее, не под надзором, но слишком это было тяжело. Я и так с огромным трудом сохраняла спокойствие.
Правда, когда в дверь постучали, не выдержала и вскочила как подорванная, нервно сцепив пальцы. Тео мотнул головой и жестом велел сесть. Лицо его стало безразличным и неподвижным, будто маска. Все они сидели, замерев, с каменными лицами.
Дверь не скрипнула – разве бы Тео допустил неполадки в своем доме. Не послышался звук шагов. Никто не окликнул хозяев. О том, что кто-то вошел, возвестил лишь сквозняк и необъяснимое ощущение, что целостность замкнутого пространства нарушена.
Вместо военных, полицейских или других ребят в форме, которых я ожидала увидеть, на пороге возник человек вполне мирного вида. Даже элегантный: темно-серое пальто нараспашку, костюм на пару тонов светлее, по последней моде, с узкими брюками, о стрелки на которых порезаться можно. В руке он держал шляпу. Его идеально начищенные ботинки сияли, ни одной пылинки, словно на землю вовсе не наступал.
Перевел взгляд с дивана, где сидели наши друзья, на меня, потом на Тео. Скупо улыбнулся – всего на секунду, не размыкая губ. Его гладко выбритое лицо оставалось при этом деловито-сосредоточенным.
– Рад видеть вас в добром здравии, господин Дамиан, – произнес он поставленным, чистым голосом и слегка поклонился. – Жаль, что при не самых радостных обстоятельствах, но смею заверить: перспективы весьма неплохи. Главное, вы наконец решились покинуть эту дыру. Не пригласите ли присесть? Я, честно признаться, немного устал с дороги.
– Мое имя Тадеуш Гаспар, вам, должно быть, сообщили. Проходите, Норберт. Чувствуйте себя как дома… Хотя что это я. Полагаю, это вы сейчас хозяин, а я – поднадзорное лицо. Выполняйте свою работу. Не стесняйтесь, – ответил Тео холодно. И не подумав встать, чтобы поприветствовать странного гостя.
– Для меня вы навсегда Дамиан Теодор Мертенс, один из величайших магов современности, – возразил тот, все еще не решаясь войти. – Позвольте обращаться к вам как подобает хотя бы сейчас, учитель.
68
– У нас не так много времени, отправляемся завтра утром. Поговорим?
Незваный гость расселся на диване, где до него сидели Йенс и Райли. Посередине, ухитрившись, несмотря на свою худобу и не слишком высокий рост, весь его занять. Положил руку на спинку, ногу на ногу закинул – как у себя дома, действительно.
– Есть о чем? – переспросил Тео.
– Разве не о чем? Вы возвращаетесь в столицу после долгой опалы, вернули силы и, надеюсь, вернетесь к работе. Неужели не интересны подробности? Не желаете хотя бы полюбопытствовать, почему именно я вызвался вас сопровождать?
Я украдкой его разглядывала. Мужчина как мужчина, на вид постарше Тео, но ненамного. Темно-русые чуть вьющиеся волосы лежат нарочито небрежно. Резковатые, хищные черты лица – острый подбородок, впалые щеки, нос тонкий и с небольшой горбинкой. Колючий взгляд серых глаз. И совершенно неподходящий к внешности голос: мелодичный, юный даже, из тех, какими прекрасных принцев в мультфильмах озвучивают.
– Не в моем положении выбирать, придется соглашаться на то, что предложат. Что касается вас… Скажите, раз хочется.
– Я бы рассказал, скольких усилий стоило провернуть все в кратчайшие сроки. Скольких уловок. Сколько связей пришлось задействовать, но… Вы все одно не оцените, да и не ради одобрения мы проделали все это, – вздохнув, произнес Норберт. – Просто чтобы вы знали: у вас остались союзники. Ваши умения уникальны, а опыт бесценен. К сожалению, вам не позволено работать под своим именем, формально будете лишь наемным служащим низшего звена, но это лишь пока. Такие дела быстро не делаются.
– Попробую угадать: работать я буду от вашего имени? – сказал Тео, и собеседник пожал плечами. – Впрочем, это не имеет значения. Так даже проще.
Норберт сузил глаза и некоторое время разглядывал Тео. Тот оставался бесстрастным. Сидел и молча ждал, продолжит ли посетитель разговор или попрощается. Судя по всему, ему это было безразлично.
– Мне искренне жаль, что с вами так обошлись, – проговорил наконец гость. – Ничего. Все как-нибудь устроится. Дамиан Мертенс еще вернется… Видели бы вы, какой прелестный дом удалось нанять! Вам наверняка понравится, госпожа… Гаспар.
– Анастасия, – поправила я. Никак не привыкну, что это теперь моя фамилия.
– Очень приятно, Анастасия. Так вот, старый особняк, просторный, светлый, ухоженный, с собственным садом. Розы будете выращивать. Вы ведь раньше бывали в столице? Нет? Там есть на что посмотреть, уверяю.
– Оставьте в покое мою жену, Норберт, – перебил Тео. – Не нужно ее посвящать в наши дела, это лишнее.
– Я так не считаю. Посвятите, уж будьте любезны. Для начала хотелось бы узнать, кто вы. И какие у вас отношения с моим мужем.
– Прекрасные, – заверил Норберт.
– Деловые. Были когда-то, – мрачно процедил Тео. – А вообще… Норберт Мейер мой бывший ученик. В настоящее время, полагаю, занимает неплохое местечко в столичных университетах. Вас до сих пор курируют военные или обложили запретами и оставили наконец в покое?
– Берите выше, – улыбнулся гость. – Тайная полиция, специальный отдел. Мы никому не подчиняемся, кроме министра внутренней безопасности и короля. А я действительно добился кое-какого местечка. Того, которое должно было быть вашим, сложись все иначе.
Как я поняла, это что-то вроде местного ФСБ, подразделение, продолжающее запрещенные эксперименты в засекреченных лабораториях. И Норберт его возглавляет. Должно быть, неимоверно счастлив заполучить бывшего наставника в свое полное распоряжение. Я еще не знала, радоваться ли по этому поводу или огорчаться. С одной стороны, вроде не чужие. С другой – судя по реакции Тео, вовсе не друзья.
– Вы тоже опыты над людьми проводите? Изменяете сознание и все такое? – спросила я, а он усмехнулся в ответ.
– Что вы, это ведь незаконно. Мы занимаемся… скажем так, пропагандой. Борьбой с вражеской идеологией и неблагонамеренным влиянием. О нравственном здоровье общества печемся, если так яснее.
– Мой коллега не слишком интересуется человеком как личностью, предпочитает исследовать толпу. Как там? Народные массы, коллективный разум… – пояснил Тео. – Насколько я могу судить, вы продолжаете работать в этой сфере.
В памяти сами собой всплыли строки из протокола по делу Дамиана Мертенса. Лицо мертвой женщины с фотографии, окровавленное, с безумной улыбкой фанатички. Вот так маги его специальности интересуются человеком как личностью. Страшно представить, что они делают с коллективным разумом.
– Должно быть, это… Что-то необычное, – пролепетала я единственное, на что хватило вежливости.
Норберт кивнул с милой, немного смущенной улыбкой. Прямо скромный гений на службе человечеству.
– По мнению наставника, не слишком тонкая работа. Принято считать, что толпа груба и примитивна, но это не в полной мере так. – Он ненадолго задумался, словно одно только воспоминание о толпах доставляло удовольствие. – Вы знакомы с термином мурмурация?
– Вроде что-то такое слышала, но не помню, – соврала, надеясь, что термин не из тех, которые здесь знает каждый школьник, а мой магический встроенный переводчик не нашел аналогичного слова на нашем языке.
Оказалось, достаточно специфичный. Название природного явления, когда небольшие птицы, вроде скворцов, собираются в огромные стаи. Живое облако, взмывающее над землей как единое целое. Сжимается и рассеивается, рисует объемные фигуры, иногда даже похожие на летящую птицу. Они движутся синхронно, будто исполняют тщательно отрепетированный танец. Неожиданно и резко меняют траекторию, но никогда не сбиваются и не мешают друг другу.
Никто точно не знает, зачем они это делают. Самая распространенная версия, что таким образом спасаются от хищников, но часто мурмурация происходит там, где нет и намека на угрозу. Обычно перед наступлением заката. В сезоны, когда птицы не заняты гнездованием.
– Когда я впервые увидел это явление, еще ребенком, оно меня заворожило, – произнес Норберт с той интонацией, с какой обычно делятся дорогими сердцу воспоминаниями. – Будто это были уже не птицы, а нечто иное, принципиально новое. Наделенное особой волей и разумом, удивительное и прекрасное. Пожалуй, в тот момент, сам не осознавая, я выбрал дело всей жизни.
– Почему же вы не птиц изучаете? – переспросила я.
Что-то в его истории настораживало. Вызывало необъяснимую тревожность. Быть может, расскажи то же самое кто-то другой, я бы слушала с любопытством, но не из уст начальника секретного отдела, где маги проводят опыты с человеческим рассудком.
– С людьми все оказалось гораздо проще, – обезоруживающе улыбнулся он. Лицо его вдруг оказалось таким располагающим, что мне на миг даже совестно стало. Отнеслась с предубеждением, а ведь нас едва представили. – Впрочем, довольно об этом. Ни за что себе не прощу, если заставлю скучать такую очаровательную даму. Пусть с опозданием, но позвольте вас поздравить со вступлением в брак. Очень за вас рад, очень!
– В самом деле – довольно. Вам незачем терпеть меня в приятелях и тем более изображать симпатию, – вместо благодарности ответил Тео. – Я согласился вернуться. Мне все равно, под чьим руководством работать и от чьего имени. Я принял ваши условия, вы – мои. Я по-настоящему лоялен, господин Мейер. Сами понимаете, почему. А теперь, если нет ничего существенного…
Душевная улыбочка погасла, и на лице Норберта отразилась досада. Он подался вперед, уперевшись локтями о колени, и пристально посмотрел в глаза Тео, скрытые повязкой.
– Проклятье. Никогда к этому не привыкну. То, что с вами сделали… После такого глупо ожидать, что вы по доброй воле рветесь сотрудничать с властями. Но… – он перевел взгляд на меня. Я кожей почувствовала, как напрягся Тео. Упругая волна угрозы, колючая, как электрический ток.
– Даже не думайте, – прошелестел он негромко.
– И ваш голос… И эти, с позволения сказать, люди смели вас осуждать! Вы хотя бы облегчали подопытным страдания, – продолжал Норберт как ни в чем не бывало. – Я не собираюсь давить, опыт показывает, что это бесполезно. Свои тайны вы унесете в могилу. Я всего лишь хочу понять.
– Разве не в ваши руки попали все мои разработки? Лабораторные журналы, отчеты, образцы, формулы. Самое ценное взрыв не повредил, намеренно ничего утаить не вышло бы. Все случилось слишком внезапно.
– Значит, нам нужны вы. Я придерживаюсь мнения, что уникальности не существует. Если кто-то сумел сделать нечто, найдется другой, кто повторит. Но как ученый всегда допускаю, что могу ошибаться. Вполне возможно, что главная ценность – это вы сам.
От неприятного предчувствия засосало под ложечкой. Я никому не собиралась отдавать моего Тео. Тем более, когда он того не желал. И этот странный маг казался жутким, меня еще никто никогда так не пугал. Несмотря на его искреннее уважение к бывшему наставнику.
– Ты еще можешь отказаться? – спросила я, коснувшись ладони Тео. – Вернуть им документы, остаться в Вармстеде. Местные с удовольствием примут нас обратно.
– Нет, дорогая. Мы ведь уже все обсудили, – спокойно отозвался он и обратился к Норберту. – Зачем вы ее пугаете? Война давно прошла. Приняты конвенции. Никаких больше жестоких экспериментов, они запрещены, тем более для тех, кто состоит на государственной службе.
– Ну разумеется! Ничего подобного и в мыслях не имел. Просто изъяснялся чересчур эмоционально. Простите, Анастасия, что заставил вас такое подумать. Уверяю, вам абсолютно ничего не грозит. Должность у нас такая, магия вообще вещь пугающая для тех, кто ею не наделен. – Норберт проникновенно заглянул мне в глаза. – Впредь вас это не коснется, обещаю.
– Меня касается все, что касается моего мужа.
– Стася, не сейчас. После поговорим. У вас все?
– Стася? Какая прелесть! И вы сама тоже прелесть. Я бы хотел пригласить вас на ужин, учитель. Вас обоих. Но не обижусь на отказ, я все понимаю. В любом случае, я буду ужинать в местной гостинице в восемь, надумаете прийти – я угощаю. Рад был встрече и знакомству.
Он поднялся, Тео тоже, не скрывая, что соблюдает приличия нехотя. Раскланялся со мной и вышел, попросив ни в коем случае не провожать. Тогда я тоже вскочила с места, стиснула Тео в объятьях и уткнулась носом в его грудь. Не то что бы не знала, что сказать – наоборот, слова рвались наружу, и уговоры, и расспросы. Но я держалась. Он ведь уверен в том, что делает, и я ни в коем случае не должна в нем сомневаться.
