Текст книги "Юная Спасительница (СИ)"

Автор книги: Daria_Snow_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Тело Дэрила напрягается. Он, будто хищник, готов сделать прыжок на свою добычу.

– Этот подонок поставил нас всех на колени. Он убил Гленна, Абрахама… Заставил нас бояться и пускать слезы. Но знаешь… Это еще цветочки, потому что этот потом он заставил Рика отрезать своему же сыну руку, – Дэрил не в силе больше терпеть. Все внутри уже кипит, подогревая только интерес к последующим его действиям. – Когда я сумел возразить этому сукину сыну, ударил его по роже, меня запроторили в Святилище, где устроили настоящую пытку, обращаясь как с псом на цепи.

Стиснув зубы, Дэрил сжимает кулаки и едва ли сдерживается, чтобы не выплеснуть злость на мне.

– Мне жаль, – спешу выставить руки перед собой, будто защищаясь от летящего мяча. – Вы потеряли людей из-за моего отца, а сейчас еще и я появилась. Мне жаль, прости.

– Я очень надеюсь на это, потому что тебе должно быть жаль.

***

– Все чисто, – спускаясь по лестнице, сообщает Рику Дэрил. – Мне удалось найти только банку консервов, но думаю, и она уже не жилец. Малая нашла воду и парочку патронов.

Невозмутимая серьезность Рика сменяется разочарованием. Надолго обуздать чувство голода очень трудно. Это и силы, и энергия, которые люди сейчас тратят больше, чем получают. Мне прекрасно известно, насколько это грустно не найти припасов. Особенно, когда за плечами не один и не два, а целая группа таких же ослабевающих с каждой секундой выживших.

Карл снимает со спины продуктовую сумку. Внизу виднеются формы выпирающих баночек. Карл опускает руку и уже в следующую секунду достает пару жестянок. Надписи на них гласят, что это консервированная кукуруза.

– Этого не хватит, – безэмоционально отрезаю я, переводя взгляд на Карла.

Он сводит брови на переносице, намекая, что это и без моего комментария понятно.

– И что ты можешь предложить?

Предположений у меня самой ноль.

– Не знаю, но ты же из нас самый находчивый. У самого мысли по этому поводу должны быть.

– Я думаю, нам нужно возвращаться с тем, что есть.

Карл злобно фыркает, когда после его слов я выпускаю из себя саркастичный смешок.

– Тебе смешно?

Качаю головой.

– Тебе показалось банальным ответить что-то наподобие: «Идем еще осмотримся»? – постучав несильно кулаком по своей голове, я начинаю подшучивать над парнем, что ему никоим образом не нравится. – Мы не можем уйти ни с чем, ты сам это прекрасно знаешь.

Я бы с удовольствием продолжила распинания по поводу и без, но Карл не позволяет мне «умничать». Слегонца ударяет меня в солнечное сплетение, ненадолго засматривается на руку, а после вздыхает, будто заглушает внутренние противоречия.

– Прекращай выпендриваться, хорошо?

– Пацан, это уже перебор, – Дэрил загораживает меня спиной. – Мы сюда пришли не для выяснения отношений. И ты, малая, угомонись.

Стараюсь высунуть голову, чтобы поглядеть в глаза Карла. Отталкиваю Диксона в сторону и выхожу из-за него, словно покидаю крепость.

Рик уставляется на собственного сына и принимается отчитывать его.

– Ты сам просил взять ее на эту вылазку, – впервые после того злополучного приезда Спасителей взор Рика смягчается при виде меня.

Карл яростно выступает вперед. Сжатые кулаки и пульсирующие вены говорят сами за себя.

– Повторюсь, – Рик складывает руки на талии и, по ходу приближения к главной сути диалога, расхаживает вперед-назад. – Мы решили объединиться с другими общинами, и сегодня собрание, на котором ты, – делает ударение на местоимении, – Челси, обязана присутствовать.

– Пап, она не должна… – встряет в беседу Карл. – Ей не стоит ехать с нами так далеко с почти незнакомыми людьми, чтобы поговорить с другими почти незнакомыми людьми.

– Должна. Пока живет у нас, она обязана беспрекословно внять, что происходит. То, что ее отец сделал!

– Королевство еще не согласилось, – перечет Карл отцу. – Может, они вообще не захотят быть втянутыми в это.

– Тогда мы сами к ним наведаемся и заставим сделать то, что требуется, – крики и восклицания сводятся к нулю. Слышны только нервные сглатывания и одышка. – Карл, пойми, это единственный наш шанс. Челси – ключ к победе. Ты сам сказал, она знает Нигана и его слабости лучше нас всех вместе взятых.

– Я пробыла в Святилище только четыре дня, пока не сбежала. Папа шагу не давал мне ступить без своего надзора, так что ни с кем, кроме него, жены Дуайта и какого-то еще мужчины я не общалась… Ученый, по-моему. В общем, еще один жополиз, который был готов на все ради выживания. Юджин, вроде, если не ошибаюсь.

========== Глава 10. Враги и бедствия ==========

Папа ведет меня вдоль длинного темного коридора, напоминающего лабиринт, и застаем изредка людей, усердно драющих полы. Отца сопровождает Дуайт. Он держит на прицеле и ведет за шкирку, как нашкодившего кота, некого, несомненно, провинившегося, мужчину.

При виде Дуайта все кругом шарахаются, а вот при виде папы все смиренно отходят в сторону, чтобы оставить нам как можно больше пространства.

Мужчина, которого направляет Дуайт, не сопротивляется: по-видимому, сил нет. Хотя откуда их брать, если в наш суровый век капля человечности – самая ценящаяся черта, а что уже о еде и кормежке говорить? Особенно, если учитывать, что составляют ряды Спасителей не один и не два человека.

Я прислушиваюсь к любым посторонним звукам; за одной из дверей слышу женский смех и милые беседы, за второй – то же самое, за третьей… Стоп! Что-то не так.

Немного замедляюсь и позволяю себе отстать от отца и Дуайта, чтобы прислушаться к тем звукам. Образованная дверная щель открывает вид на мужчину лет пятидесяти и девушку лет тридцати.

– Отрицательный результат. Можешь сообщить ему об этом.

То, что творится за этой дверью поражает меня, ибо вместо свойственных многочисленным женам папы разговорам до ушей доносятся чьи-то наставления и медицинские термины. А после и вовсе в разговоре мелькает имя Дуайта.

Вследствие я даже не стесняюсь пытаться просунуть лицо в проем. Вдруг эти двое переведут на меня взгляд? Я вмиг отскакиваю в надежде, что обо мне сразу же забудут.

– Что-то забыла? – голос папы заставляет меня повернуться на него.

Дьявольская ухмылка пробуждает во мне чувство, что повели меня сюда не забавы ради, и даже не с целью помочь обследоваться и иметь малейшие представления о дизайне помещения. У него все схвачено. Папа не дает возможности ответить – заводит в комнату, смахивающую на врачебный кабинет, и приступает к знакомству:

– Карсон и моя дорогуша Шерри. Обследование прошло на ура?

Его слова пропитаны сладостным ядом. Как же ему льстит, что он имеет контроль над всеми! В его руках жизнь каждого Спасителя и не только. Я видела, как люди до этого подчинялись его воле и при одном виде моего старика усаживались на колени. Можно сказать, папа добился своего. При помощи знаний в области психологии он изучил всех, выведал слабости своих людей и заставил считать себя кумиром всех и вся.

Папа снимает с плеча биту и передает ее мне в руки, хохоча и зыркая на облаченную в черное платье женщину, словно хищник, который никак не может наглядеться на труп убитой и достигнутой добычи. Я аккуратно обхватываю ладонями нагретое папиными руками основание биты.

– Надеюсь, моя дочурка не помешала вам? – переводит на меня слегка насмешливый взгляд. Папа словно в душу мне заглядывает, вытаращил глаза на меня, вдобавок приплетает дикий звериный оскал. – Челси любит соваться не в свое дело, правда, милая?

– Никуда я не совалась! – яростно опровергаю его мысли. – За дверью, в отличие от остальных комнат, не слышались звуки твоих жен, – показываю в воздухе кавычки и закатываю глаза.

– Извинись, – твердо отвечает отец. – Или ты забыла, что я далеко не ссыкующая неженка, лишенная характера?

На его слова я отрицательно качаю головой и цежу сквозь зубы: «Нет». От этого папа приходит в ярость. Ему никогда не нравилось, когда с ним пререкаются и перечат.

– Извинись! – рявкает, кладя пятерню пальцев мне на талию.

Прижимает меня к себе и слегка сжимает кожу. Его отросшие ногти оставляют алые отметины, пульсирующие болью. По моей бледной коже пробегает мороз; ощущение, что меня окатили ведром ледяной воды, но это всего лишь реакция на прикосновения отца. Набираю в грудь воздух и встряхиваю головой, чтобы волосы закрыли лицо.

– Повторять не стану. Ты действительно хочешь вспомнить, что я далеко не размазня?

– Извините, хоть и не за что.

Папа, после того, как его приказ незамедлительно приходит в исполнение, взбодряется и одергивает меня за плечо, вынимая из рук биту.

– Поигралась и хватит, нам пора.

Замечаю, как папа бросает на меня пристальный взгляд, так и норовящий меня заткнуть.

Провожаю взглядом удаляющегося из комнаты отца. Папа никогда раньше меня так сильно не пугал, как сейчас. Проанализировав былые его поступки и то, как он изменился, мне в голову взбредает мысль, что на пустом месте появиться его новое «я» не могло. Разве что отец всегда имел такую натуру, которую упорно держал под замком и подальше от ловких рук закона: все эти многочисленные жены, грубое отношение с людьми и, в особенности, дочкой.

Стоит мне развернуться, как та девушка кладет мне руку на плечо. Я непроизвольно отвлекаюсь и останавливаюсь, оборачиваясь на нее.

– Он твой отец? – удивленно шепчет она. Ошеломленные глаза уставлены на меня, словно ей не доводилось слышать обо мне ранее. Я в Святилище уже второй день, мне казалось, меня здесь успели обсудить все.

– Ну да, а что?

Лишенная речи женщина держит рот закрытым. Она не осмеливается что-либо добавить.

***

Юджин сидит у себя на кушетке, окруженный женами моего старика. Не знаю, нравится ли это ему, но по лицу не скажешь.

Молчаливый, безэмоциональный… Одним словом – серая мышка.

Мы с отцом и Дуайтом стоим у доктора Юджина Портера над душой. Как выразился папа, он ученый, который оказывает ему незаменимые услуги. Понятия не имею, о каких услугах идет речь, но раз так, то допущу, что собеседник из него неплохой. Он наверняка знает много интересных тем для общения.

Молодые и красивые девки, кружащие над Портером, словно им там медом намазали, вертят и крутят у того перед носом своими формами и тем, чем их матушка-природа не обделила.

Папа определенно себе позволяет все, начиная от дорогой одежды и кожаных курток в хорошем состоянии и заканчивая гаремом жен. Но судя по замкнутости и скрытности Юджина, ему не очень-то льстит такое женское внимание. Чего не сказать о папе, и я даже знаю почему: в отличие от моего папы, Юджин не считает себя идеалом мужской эстетики, каким-нибудь самцом-альфачом, и уж тем более не представляет из себя лицемерную выскочку, любящую барышню на одну ночь. Это сразу понятно по его невнятной и мятой речи. Он не уверен в себе, как мой отец. Не такой жестокий, как большая часть Спасителей. И уж точно не имеет колючки и острые ум и язык.

– У меня есть к тебе дело, – весело отчеканивает отец.

Протягивает одной из своих жен руку, и девушка охотно подводится с постели, после чего оказывается захваченной в крепкие объятия. Папа обхватывает ее осиную талию, поглаживает упругую задницу, сжимает, мнет, а затем целует девушку в щеку.

– Фу, – высунув язык от омерзения, я отворачиваюсь и уже стираю из памяти увиденное.

Никак до сих пор не выходит смириться, что папа променял маму на них. Да, знаю, что после всего ему стоило бы двигаться дальше, но Люсиль была моей матерью, а для него – супругой. Не думаю, что нормальный ребенок без особых трудностей смирится с разгульничеством и легкомысленностью одного из родителей. Для меня в этом женском омуте продолжает спокойно существовать только мама.

Не обращая внимания на мою предвзятость, отец отстраняет от себя девушку и небрежно заталкивает ее обратно на постель к другим женам.

– Мне надо бы свалить ненадолго вместе с Дуайтом кое-куда. Хотел бы, чтобы ты приглядел за Челси, может, даже влил в ее неотесанную макушку хоть капельку знаний… Выбил всю дурь, так сказать.

Веселый смех прерывается, как только я наношу удар по локтю папы. Юджин настороженно смотрит на меня. Он будто задается вопросом, в какой же момент мир по-настоящему оказался в жопе?

Рассмеявшись, отец командует всем своим незаконным супругам покинуть нас с Портером.

Юджин склоняет неловко голову. Он не решается начать разговор и изредка исподлобья пялится на меня.

– Ну… Так, что ты можешь рассказать интересного? Удиви меня чем-нибудь, – не дожидаясь ответа, достаю из ножен свой фирменный кинжал и даю Портеру возможность приглядеться ко всем изюминкам и искусным деталям его рукоятки. Например, надписи, гласящей: «Сильные никогда не сдаются.»

– Умеешь пользоваться?

– Частично, – кратко и тихо отвечает Юджин. – Я плох в бою.

Устало закатываю глаза и прячу оружие обратно.

– Как погляжу, разговор зашел в тупик, – развожу руками и корчу веселую мину.

Ухмыльнувшись, укладываю корпус на кушетку Юджина и достаю из кармана пачку сигарет и зажигалку.

– Это ужасно, – подмечает он, отодвигаясь подальше.

Зажимаю между зубов сигарету и наблюдаю за выраженным на лице Юджина отвращением. Делаю губки трубочкой и выпускаю маленький клубок сигаретного дыма.

Портер заходится в кашель так, что чуть ли не задыхается. Сильный хриплый кашель охватывает и сковывает его живот, не давая ни секунды для нормального вздоха.

– Слабак, – сухо произношу я, рассеивая дым ладошкой и прекращая муки зашедшего в кашле.

Раздается скрип дверных засовов. В комнату заходит та темноволосая женщина по имени Шерри, которая не так давно удивилась моему родству с Ниганом. Унюхав вставший в помещении запашок сигарет, она закрывает ноздри и хмурится.

Ладно, не каждому доставляет удовольствие дышать сигаретным дымом.

Докуриваю сигарету, бросаю бычок на пол и, свешивая ногу с постели, тушу его. Наступаю на окурок и распространяю пепел сгоревшего табака по всему полу и воздуху.

Шерри явно удивлена моему раскрепощенному поведению, но задавать лишние вопросы не решается.

– Ниган тебя не трогает?

– А должен?

Я расслабленно прикрываю на несколько секунд глаза, не желая ни с кем говорить. Но, видимо, подсознательный жест безразличия Шерри не распознает.

– Ну, хоть кто-то может чувствовать себя в безопасности рядом с этим тираном.

Шерри молча усаживается в одно из рядом стоящих кресел.

– А Дуайт… Он к тебе не лезет? Я просто хочу разведать обстановку и, может, помочь с чем-то, – обеспокоенно говорит она.

В какой-то момент я вспоминаю о присутствии Юджина. Он до сих пор большую часть беседы молчит, из-за чего не сложно забыть о его существовании.

– Эй, Портер, – нахально обращаюсь к ученому я. – Может, хоть словцо слетит с этих прекрасных уст? Я в честь этого величайшего события готова даже поэтом стать и душевные рассказы начать писать.

Тот лишь глазеет на меня как на очередного Спасителя, насмехающегося над ним с целью сломить.

– Что бы вы не говорили, Ниган достаточно жестокий, но лидер из него хороший. Система строения Святилища, с установленным авторитарным режимом, жесткой дисциплиной и делением на своеобразные сословия, послужили хорошим развитием общины и ее укрепления.

Уставившись во всю на Юджина, я не могу отойти от шока. Он только что сказал настолько заумные вещи, что даже Шерри не смогла остановить себя от игры в гляделки с ним. Хотя мне кажется, что послужило тому сама суть сказанного, а не форма подачи. Глядя на него, появляется ощущение, что это вполне нормально так говорить, а практикует он свое красноречие едва ли не каждый день.

– Ни хрена себе! Хорошо сказано, – ехидно улыбаюсь и бурно аплодирую, чем заставляю того смутиться. Поворачиваюсь вновь к Шерри. – У вас же с Дуайтом что-то было, правда? – в данный момент все больше внимания я придаю рукам Шерри, которые она трет друг о дружку. И чем больше я ловлю себя на этих мыслях, тем больше начинаю стыдиться того, что лезу в их личную жизнь.

Шерри кивает. По грустной мине видно, что она недовольна положением Дуайта и сожалеет, что мир изменил мужчину ее сердца не в лучшую сторону. Теперь он должен прислуживать моему отцу, жестоко убивать и мучить пленных и все по причине страха за свою любимую.

– Раньше он был другим: добрым и милым, а теперь… теперь я его не узнаю. Я хочу верить, что и сейчас он не хочет быть таким. Этого хочет Ниган и требуют обстоятельства, но никак не он сам.

– Он это делает из-за того, что так ему говорит Ниган, – ни с того ни с сего вмешивается в разговор Юджин. – Он хорош в психологии и манипулировании, а это уже, в свою очередь, говорит о его прирожденном умении выявлять слабости своих людей, – в горле мужчины появляется ком, мешающий говорить. Он определенно понимает, о чем идет речь и к чему клонится диалог, но его скромность все портит.

– Это уже все поняли, – сухо отчеканивает Шерри, даже не озираясь на Портера. – Проверено моим бывшим мужем. Просто… Я бы могла помочь вам сбежать отсюда, и если подфартит, самой унести ноги.

Дико рассмеявшись, кладу руку на сердце и через смех произношу:

– Если бы я захотела свалить, то дня два назад бы засверкала пятками. Спасибо, однако, будем в курсе.

Тогда мне это казалось чем-то смешным, а сейчас я рада, что после увиденного и пережитого обратилась сразу же к Шерри. Она рассказала мне про то, что ночью Спасители теряют бдительность, поэтому это время суток просто прекрасно для побега, а сама дала мне пару отмычек и найденных ею же в клетках заточек.

***

– Стоп! И тебя даже не насторожило, что отец так с тобой обращается? Ты же сама сказала, что тогда, когда ты объявилась и у вас состоялась личная беседа, он не высказывал ни сочувствия, не проявлял понимания… Тебя это не смутило? – интересуется Карл.

Его слова звучат обвинительными, но он прав. Я проявила неосторожность и уж больно открыта была – это моя ошибка.

Слабо пожимаю плечами и натягиваю на лицо легкую улыбку, стараясь казаться более-менее взбодренной.

– Я закрывала на это глаза и принимала его таким, каким он есть. Карл, ты знаешь… у нас своеобразная семейка со своими странностями.

Карл отводит взгляд.

– Шерри предложила в конце концов мне помочь, но я долго воротила нос, пока сама к ней не прибежала. Она сказала, что ночью бдительность Спасителей стихает и сводится к нулю. Я этим воспользовалась, – посмотрев на задумчивое лицо Рика, начинает сдаваться, что он действительно очень напуган конфликтом общин и предстоящей войной.

Рик кладет ладошку на спрятанный в кобуре кольт и нервно пробегается глазами по дому, его содержимому и обстановке.

– Обсудим все на собрании.

========== Глава 11. Собрание ==========

– Мы не можем просто ополчиться на них!

– А что вы еще предлагаете? Ждать пока Спасители погубят еще десяток наших людей?

Рик открывает дверь своего дома. Люди, кричащие друг на друга и рассуждающие на тему войны, успокаиваются. Атмосфера зарождающегося скандала витает в воздухе. Видимо, кипиш то поднимался, то затихал, до тех пор пока в помещение не зашла наша группка.

Я и моргнуть не успеваю, как все находящиеся в прихожей начинают коситься на меня.

– Что нашли? – девушка с коротко подстриженными каштановыми волосами вскакивает с кресла и настороженно подходит к Граймсу-старшему.

На вид ей за тридцать, не больше; кругловатое личико, немаленькие зеленые глаза, обрамленные густыми черными бровями слегка изогнутой формы.

Как и остальные, ей не удается скрыть своего презрения ко мне,

и выдает ее все.

Диапазон эмоций, накрывающий меня со скоростью света, заставляет удивление сменяться злостью, злость – страхом. Конечности немеют, и я не нахожу в себе сил поднять глаза на все эти новые лица.

Если я вдруг что-то не так скажу? Что тогда? Меня выгонят? Убьют? Воспользуются связью с отцом и заставят бескорыстно подлизываться к нему, чтобы в какой-то момент он потерял бдительность и Александрия нанесла смертельный удар? Не думаю, что эти люди способны на такое, но что-что, а вышвырнуть из своей «будки» вполне могут.

Мне откровенно не хочется возвращаться в Святилище, а уж тем более – опять бродить где-нибудь по лесу одной. Здесь мне не нужно переживать по поводу дальнейшего ночлега, добывания пищи в одиночку, когда это чертовски опасно, или опять натыкаться на мародеров и каннибалов. Нет. Здесь есть кров, который я не желаю терять.

Карл замечает мою легкую растерянность и оцепенение. Он отходит от отца, чтобы оказаться поближе ко мне, озаряет этой несносной милой улыбкой, от которой в секунду сносит башню.

Граймс опускает голову так, что шляпа закрывает его лицо.

– Они тебе не навредят.

Я смотрю на Карла так, словно меня чем-то оскорбили. И несмотря на то, что его слова бодрят и успокаивают, это все равно ненадолго: нутром чую, без агрессии поговорить с представителями нескольких общин не удастся.

– Знаю, – еле слышно проговариваю в ответ.

Если честно, я сама не верю в эти слова. На лбу появляется испарина от волнения.

Все присутствующие, в том числе Мишон, Дэрил и Рик, бросают на меня взгляд жалкого зверька, который сражается за жизнь, но все равно понимает, что ему не суждено спастись.

Я действительно сейчас чувствую некую беспомощность.

– Челси, присядь, – просит Рик.

Повинуюсь и усаживаюсь в одно из кресел. Я оказываюсь единственной из присутствующих, кто не вынужден стоять. Судорожно сглотнув, уже было приготовляюсь внушать себе, что настал мой час, как вдруг та темноволосая женщина, которая интересовалась находками на вылазке, срывается с места и направляется к выходу.

– Мэгги! – окликает ее кто-то из выживших.

– Ее отец сукин сын! Он убил Гленна. Что тут обговаривать, его нужно убить!

Мэгги яростно оглядывает меня с ног до головы и несносно фыркает. Я вижу ее предосторожность. Ее глаза так и говорят мне: «Если бы не Рик, я бы выплеснула на тебе все то, чему послужил именно твой отец». Но одной лишь мной ее гнев и недружелюбный настрой не обходятся.

Оборачивается к Рику и принимается тыкать тому в грудь указательным пальцем, впадая в самую что ни на есть настоящую истерику.

– Ты просто позволил этой девчонке остаться здесь, когда знаешь, кто ее отец! Хорошо, что вы видите в ней сущего ангелочка, но вот когда она примкнет к Спасителям, вы запоете по-другому!

– Она знает Нигана лучше всех нас! – рявкает Рик. – И если вас не устраивает что-то, идите воюйте против чертовых Спасителей сами, и пусть их сраный лидер убьет вас! Что, не очень-то хороший конец? А это то, что будет, если вы продолжите указывать мне, что да к чему!

Дрожь в голосе старшего Граймса не пропадает даже, когда Спасителей нет рядом и поводов для беспокойства тоже.

Рик подносит руки к лицу и ими потирает налитые свинцом глаза. После того, как он не сдержался, все в мгновение ока затыкают рты и начинают противиться внутренним желаниям самовыразиться; показать, насколько они недовольны своим статусом, бездействием и лидерскими умениями Рика. Только и делают, что сопровождают каждый его шаг пронзительным взглядом и скромно наблюдают за его безмолвным и задумчивым хождением влево-вправо.

Стараюсь боковым зрением разглядеть Карла и его эмоции, и он это замечает.

Моя неприметность растворяется в воздухе. Карл резко поворачивается и я опускаю голову, делая вид, что мимолетно оглядываюсь.

Сейчас Карл не осмеливается возражать взбешенному отцу и помалкивает, жалостно взирая на меня. Он будто просит прощение за свою слабость в данный момент. За то, что не может заступиться. Но за него это делает кое-кто другой.

– Челси оказывает нам незаменимую услугу. Она согласилась помочь нам, несмотря на то, что воюем мы против ее отца, – отчеканивает Аарон. – Мы должны дать ей шанс и время, чтобы проявить себя.

– Она уже проявила себя, Аарон! – отзывается Рик. – Не то чтобы я питаю к ней особую ненависть, но доверять настолько глобальные задания ей… – переводит взгляд на меня, потирая переносицу.

Глаза Рика красные, словно песком туда сыпануло, а движения вялые, размазанные. Его голос становится осипшим.

Язык отсохнет, если заикнусь и пререкнусь. Сейчас действительно неподходящий момент возражать и стоять на своем.

Дверь со скрипом открывается. Назревающий по второму кругу конфликт угасает, когда в дом входит тот самый мужчина, которого я впервые заприметила у ворот с Диксоном и Риком.

– Если Королевство согласится объединиться, считайте, Хиллтоп тоже на вашей стороне! – радушно восклицает он.

Я устремляю взгляд на очередного незнакомца.

– Кто ты, черт возьми, такой? – интересуюсь я.

Мужчина приветливо улыбается и издает что-то наподобие смешка.

– Пол Ровиа. Но друзья зовут меня Иисусом.

– И почему же тебя так прозвали?

– Я спас жизнь многим. – Иисус переводит взгляд на остальных присутствующих, осматривая каждого, но при этом чаще и дольше, чем на остальных, задерживает внимание на Рике и Мэгги. – Если выехать сейчас, то успеем вернуться обратно до заката.

– Иезекииль не откажет в помощи, – подмечает темнокожая женщина по имени Мишон. – Всем будет выгоднее объединить усилия против Спасителей, чем воевать по отдельности.

Я пытаюсь вдохнуть, но ощущение, что в легких не воздух, а камни. Так тяжело дышать, и вызвано это даже не нервозностью, а нечто иным.

***

– Я видела двух выживших, – не отставая от отца, принимаюсь перезаряжать пистолет.

Мой старик дал его мне, чтобы во время расчистки города, я могла, если что, прикрыть ему спину, хотя толком не объяснил, как пользоваться. Разве что основу: «Прицелься и жми на курок».

– Не могу поверить, что ты доверил мне огнестрел.

Отец оглядывается на меня. Усталость от хронического недосыпа беспокоит нас обоих с той самой поры, когда мамы не стало, но на лице отца отразилась потеря сильнее и заметнее.

– Эти гандоны заполонили, кажется, весь город. Нужно, чтобы у тебя была возможность обороняться, поэтому оружие надо найти подходящее. Поищем тебе какой-нибудь нож, что ли.

– Но придется еще научиться управляться с ним, – закусываю нижнюю губу и протираю оружие.

Идем вдоль дороги. Асфальт раскалывается; хорошо прорисовываются очертания пробивающихся сквозь него ростков и цветов. Зеленый мох спадает с крыш домов, и его высота достигает метра, может, полтора.

Кругом разбитые машины, некоторые сведены в одну кучу, из-за чего закрывают проход. Дороги в прямом смысле слова разваливаются, кругом разруха и хаос, обрывы, которые образованы тем, что большинство дорог в городе разваливается и никто их не отстраивает.

Спрыгнув с бугорка, торчащего в земле, я весело и бодро следую за папой, который не подает виду, что его очень раздражает мое на удивление хорошее настроение.

– Помнишь, как я готовилась к контрольным? Недосыпала ночей, готовясь к ним, повторяя один и тот же материал по сотому кругу… Тогда было так тяжело просыпаться, а сейчас я вообще забыла, что такое кровать. Не говоря о том, как в ней спится…

– Челси, пожалуйста, помолчи! – папа опрокидывает на меня свирепый взгляд.

Закатив глаза, угукаю в ответ.

Дует прохладный ветерок. На мне одна майка да джинсы, можно сказать, одета легко. Отец замечает, что становится весьма неуютно: погода портится, спрятаться в этих руинах вряд ли выйдет.

–Накинь, – скидывает с плеч зимнюю темно-зеленую куртку и протягивает ее мне.

Пусть сейчас не зима, а в столь теплой одежке будет жарковато, все же лучше, чем мерзнуть. Я принимаю «дар» отца и благодарю его за это.

Впереди пробка. Сборище ржавеющего на солнце (и вообще при различных погодных условиях) металла перекрывает полностью дорогу и путь вперед. Единственный способ перебраться через ограду – залезть на нее и вскарабкиваться на капоты автомобилей и грузовиков. Загвоздка в том, что это небезопасно: ходячие, а также засады бандитов, которые поселились в городе и атакуют всех, кого встретят.

– Никуда не суйся, – выхватывая из-за пазухи пистолет, папа шагает к завалу. – Если увидешь кого-нибудь, то быстро прячься!

– Хорошо. Прятаться, если кого-либо застану… Ясно!

***

Даже не верится, что это происходило со мной. Когда мы были почти у цели – взобрались на вершину грузовика – в поле зрения появились мародеры. Я держалась поближе к папе, но когда мы спрыгнули с транспортного средства, оказавшись по другую сторону ограды, нас застала врасплох еще одна часть бандюганов. Папа жертвовал собой, чтобы я спаслась. Он принял на себя все удары и отвлек от меня внимание, чтобы я незаметно пробежала через засаду.

– Может, мне удастся договориться с отцом, – перебиваю разговор старших. – Может, у моего старика все еще осталась капелька справедливости и добродушия. Может, не все еще потеряно?

Разъяренная Мэгги прожигает во мне дыру взглядом.

– Ты в своем уме?! – восклицает она. – Если бы это кто-то и мог сделать, то сделал бы. Хотя сомневаюсь, что ты знаешь о том, насколько твой отец говнюк…

Выдохнув, опускаю голову. Мэгги чертовски зла, и не только на моего отца, но и на меня. Не думаю, что смогу доказать ей что-то словами, если не покажу вдальнейшем себя.

– Можете считать, что я поехавшая, потому что будете правы, – спокойным тоном произношу. – Это не изменит того, что я хочу верить в доброту отца. Ему многое пришлось пережить и… Это оставило след.

– Мы все многое пережили! – огрызается Рик. – Мы все видели, как близкие нам люди умирают, и все мы сломлены.

Карл не стесняется положить руку мне на плечо и начать шептать успокаивающие слова. Скидываю его руку.

– Все нормально, Карл.

Все замолкают.

– Если эта девка умеет драться, она нам пригодится, – в разговор вмешивается Диксон. – Я ей тоже не очень доверяю. За этой чертовкой нужен глаз да глаз, но если она поможет нам, я готов переосмыслить все.

Дэрил наверняка не рад тому, что придется срабатываться с очередной спиногрызкой.

– Не воспринимай это как мою доброту, малая, – обращается ко мне он. – Ты нужна нам потому, что можешь помочь с войной.

Рик смотрит на сына.

– Что думаешь? – голос Рика становится чересчур спокойным.

Карл окидывает отца провинившимся взглядом, будто говоря:

«Да, я знаю, что это плохая идея и все эту дуреху недолюбливают, но я хочу отличиться и быть не таким».

– Нельзя же всем не доверять.

– Он прав, – подает голос Иисус. – Она пока ничего серьезного не сделала.

Нервно сглотнув, застаю Рика за размышлениями. Он, похоже, в замешательстве.

– Это значит…

– Ты можешь помочь нам в войне, Челси, – вердикт сопровождается тяжелым вздохом. Похоже на то, что Граймсу действительно сложно смириться с тем, что я остаюсь. – Мы доверимся тебе.

***

Солнце перестает слепить в глаза, медленно заходя за горизонт. Выйдя из машины, вдыхаю запах свежего воздуха. Наконец-то я покидаю салон авто, в котором было душно и тесно из-за такого спонтанного расклада обстоятельств. Потуже затянув рукава толстовки, которые повязаны на моей талии, чтобы удержать саму часть одежды, я ехидно ухмыляюсь и зову Дэрила: