Текст книги "Юная Спасительница (СИ)"

Автор книги: Daria_Snow_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Челси, прислушайся к Энид.

И я поворачиваюсь. Вдруг поднимается температура, начинается озноб. Без понятия, что конкретно там творится, но судя по ощущениям, моя спина – сплошной порез.

– Они тебя не щадили, – констатирует она, проводя влажной ладонью вдоль непораженных участков кожи. – Повезло, что вы выбрались живыми.

– Да…

Я поднимаю руки вверх, наблюдая, как бинт раскатывается по ходу часовой стрелки. Мэгги резко замирает. Обращает взор к окну и подбегает к нему.

– Дэрил вернулся.

Неважное состояние отходит, и я едва ли не подскакиваю с места. Энид даже настойчиво хватается за мои плечи, пытаясь усадить обратно.

– Энид, не могла бы ты позвать Дэрила, сказать, что мы уже закончили? Челси наверняка не против поговорить с ним.

– Но мы не закончили. Я еще не закончила обрабатывать щеку.

– Я справлюсь. А пока позови Дэрила.

И она уходит. Не думала, что вид ее удаляющегося силуэта несказанно порадует меня.

– К чему это? – поднимаю глаза на Мэгги, готовую вопрошать «ты о чем?» – Ты ее прогнала. Скрытно. Но прогнала. Уж точно не чтобы пригласить Дэрила.

– Тогда для чего еще? – на лице поблескивает подобие улыбки, аллюдируя мою правоту – не умеет она врать.

– Чтобы избавиться от лишних ушей? Тебе лучше знать.

– Ты сама не своя.

– Ты меня не знаешь, чтобы делать такие выводы.

– Возможно. Я опираюсь на слова Дэрила. Вот кто действительно успел узнать тебя поближе и заметить, как ты изменилась за последнее время.

– Я взрослею. Медленно, но верно расту и меняюсь.

– Ты знаешь, я не об этом, – качает головой, усаживаясь совсем рядом. Накрывает мою левую чем-то мелким и влажным, и я фыркаю. – За последний месяц ты единственная, на кого расходуются медикаменты.

К моему удивлению, Мэгги широко улыбается, и я подозреваю, что сказанное о медикаментах – не какое-нибудь низменное обвинение. Так или иначе, мне ни капли не смешно, и я продолжаю мрачнеть на глазах.

– Те объятия…

– Мы просто друзья.

– А судя по тому, как ты сверлишь его взглядом, вы не просто друзья.

Запутавшаяся в этом клубке мыслей я только и мечтаю о радикальных мерах: стянуть ножницы и разрезать сковующие путы непонимания. Ключевое слово – мечтаю. Было бы это так просто, сделала бы.

Отстраняется. Пропитанная водой ватка окрасилась в светло-коричневый: пыль, пот, кровь.

– Он тебе нравится?

Думаю, этого я ожидала. Рано или поздно вопрос бы прозвучал, но из-за того, что Мэгги даже не попыталась завуалировать его, я чувствую себя оскорбленной. Я не могу понять, почему она интересуется настолько личными вещами у человека, которого не знает. И после минутного размахивание руками и корчением рожи от боли, я выкрикиваю просто поток негодование:

– Вы сговорились? Сначала папа, теперь ты! Почему вы считаете, что мне нравится Карл?! Мы просто друзья! И вообще мне некогда строить романтические планы на будущее.

Я не знаю, что на меня нашло. Не знаю, почему растянула простое «нет» на целых пять предложений. Не знаю, почему вообще так злюсь из-за одного невинного вопроса. Но я точно знаю, что сейчас меньше всего мне хочется думать о каких-либо отношениях. Война с отцом, свалившаяся мне на голову и плечи Клэр, которая помешана на поисках погибшего брата; Дженна с ее каннибальскими заскоками и мои раны, которые чешутся, как лишай!

Строить романтические планы я не готова, а уж тем более – реальные отношения. Но Мэгги о моих намерениях знает получше, раз упрекает в сказанном.

– Но ты их строишь.

– С чего бы? – театрально приподнимаю одну бровь и кладу одну руку поверх груди.

– Ты ревнуешь, переживаешь. Смотришь на Энид как на злейшего врага. Челси, я не первая и не последняя, кто это замечает.

– И вовсе нет.

Мэгги, отодвигающая в другой угол таз с водой, смущенно дергает себя за пояс.

– Дэрила не часто заботят всякие подростки, – снова переводит тему. – Если бы ты только видела, какими глазами он на тебя смотрит…

– Потому что я дочь вашего врага. Благодаря мне у вас больше шансов на победу.

– Прекрати. Я все еще не извинилась за то, что сказала на собрании.

Отворачиваю голову к окну.

– Не надо.

– Надо, – ее бархатные руки нежно ложатся поверх моих. Я почему-то вздрагиваю от этого, а перед глазами появляется силуэт матери, успокаивающей свое чадо. – Я сожалею об этом. Я была подавлена. И до сих пор в таком состоянии. Твой отец убил моего мужа, отца моего ребенка. Не буду врать, я ненавижу Нигана. Я желаю ему смерти. И вряд ли изменю мнение об этом человеке. Но могу изменить мнение о тебе.

– Мэгги, прошу…

– Дэрил и Карл рассказали, как ты им помогла. Я там была, Челси, во время налета на Святилище. Видела, как ты переживала за них. Я вижу, какой родной ты им стала. И знаю, что ты считаешь так же.

– Я не могу снова привязываться к людям, Мэгги! Хватит…

– Челси, они – твоя семья. Не отворачивайся от них. Они переживают за тебя. И…

– Малая, черт возьми! – в комнату влетает Диксон. Он инстинктивно дергается в привычном желании, расхаживая по комнате, прочитать мне лекцию. Но останавливает себя.

Видя на моем лице застывшие слезы, Дэрил опускает взгляд, а затем спрашивает:

– Настолько серьезные ранения?

Мэгги выпускает мое запястье и поднимается в полный рост.

– Она просто соскучилась.

***

Несколько минут уходит на приготовление кофе. Дэрил еще никогда не был так добр ко мне. На секунду забвенно притуляюсь к спинке стула, отчего вскрикиваю. Дэрил поспешно оборачивается, чтобы взглянуть на происходящее, но я его утихомириваю.

– Мэгги сказала, что Рик и Карл пошли на заправку.

На самом деле завожу эту тему, чтобы хоть как-то определить истинное отношение Дэрила ко мне: то он весь такой угрюмый и напыщенный, то заботливый и нежный.

Диксон тихо кипит от злости, а вместе с ним и чайник. Сняв того с плиты, спрашивает:

– Тебе до краев?

– Да, пожалуйста.

После наполнения кружки кипятком, аккуратно ставит чайник обратно на конфорку. Создается впечатление, что Дэрил спокоен, и его тон лишь укрепляет засевшую в голове иллюзию. Но по взгляду-то все видно.

– Почему ты зол?

Подвигает один кофе поближе ко мне, а сам садится напротив.

– Я не зол. И да, Рик и Карл сейчас на заправке. Мэгги не соврала.

Пожевав нижнюю губу, Дэрил глядит на меня как-то суеверно, как если бы переживая.

– А еще она сказала, что ты переживаешь за меня.

На удивление он даже голову не поднимает от своего напитка. Плямкает, причмокивает, посербывая кофе. Ни намека на то, что он разомкнет рот по делу.

– Сказала, что ты редко проявляешь такую заботу.

Быстро зыркает на меня и снова переключается на кофе.

– Я поняла, здесь она соврала.

– Нет, – в воздухе повисает тишина, когда наши с Дэрилом взгляды сталкиваются. – Не соврала.

Замечаю, как он любой ценой хочет избежать упоминания чувств.

– Зря я затеяла это. Теперь мы оба в неловком положении, – Дэрил кивает, а я задорно лыблюсь со стыдливости беседы. – Прости. Никак не научусь общаться с людьми. Наверное, поэтому Карл умолчал об Энид. Мы бы не сошлись…

– Не гони на себя, малая. Карл такой же подросток, как и ты. То ли ума не хватило, то ли вовремя не вспомнил, то ли вообще тараканы в его башке посовещались между собой и решили умолчать. Пацану ты нравишься, иначе бы он так не тяготил желанием пообщаться с тобой. Правда как подруга или нечто большее – неясно.

– Нечто большее? – задумываюсь, глядя на Диксона.

Пожимает плечами.

– Подростки – самые странные создания в мире, и хер проссышь, что у них на уме. Если бы ты ему была безразлична, он бы не носился так с тобой.

Занятные разговоры заходят слишком далеко. Я осторожно подношу кофе к губам, и от одного глотка ротовая полость горит ярким пламенем. На эмоциях чуть ли не роняю чашку, но все же нахожу в себе силы аккуратно поставить ее на стол, а затем возмутиться.

– Горячий же, как ты пьешь?! И вообще, боже, блять, как мы докатились до разговоров о розовых соплях.

– Ты это начала.

– Знаю! И это так странно. У меня ощущение, что я плохо понимаю, о чем говорю. Не успела моргнуть и начала лепетать лапшу. Моргнула – не понимаю, когда успела зайти так далеко, – следуя указаниям интуиции и логики, я огибаю скользкие вопросы. – Кстати, ты видел Клэр?

– Не-а. Ты ей еще не сказала?

– В процессе. Боюсь, что она окажется эмоциональнее меня. Знаешь это чувство неприязни, когда смотришь на мелкую копию себя? Неопытный, безмозглый и в придачу грубый. Так вот, я бы так охарактеризовала Клэр.

– Значит, твоя задача – сделать из нее копию теперешней себя.

– Не дай Бог, – заливаюсь смехом. – Я не выдержу, если рядом со мной будет еще одна я.

– Знаешь, я то же самое думал, когда впервые увидел тебя. Вся такая язвительная, нахальная и самовлюбленная. Иногда я мечтал тебе врезать. Не буду врать, сейчас я тоже хочу, – может, мозги станут на место. Но порывы постепенно появляются реже. Ты растешь, Клэр растет. Всего через месяц вы можете стать совершенно другими людьми. Может, забота об этой девке сделает тебя более зрелой.

И мы снова замолкаем. В непонимании, что сказать, я отвлекаюсь на остывающий кофе. Зубами хватаюсь за край чашки и отпиваю немного.

– Так, я что-то не вкурил, что там в лесу произошло.

========== Глава 29. Мольба о смерти ==========

– Мы обязаны ее убить, Челси. И ты это знаешь. Она угроза, а угрозы мы устраняем.

Не могу поверить, что слышу это от Диксона. После всего, что я ему сказала; после того, как он неоднократно спасал меня, не могу смириться с этой мыслью.

Я смеряю Дэрила суровым взглядом, как отчитывающая своего сына мать. И Дэрил не любит это. Наверное, это единственная его слабость – взгляд.

– Не смотри на меня так. Они покалечили тебя, чуть не убили вас обеих. И после этого ты намерена сохранить ей жизнь.

– Она ребенок, Дэрил!

– Этот ребенок далеко от родителей не ушел. Она уже вкусила человеческую плоть, и после этого ни я, ни Рик, ни кто-либо еще не позволит ей остаться.

Скрещиваю руки, абстрагируясь от грустных мыслей, и натужно задумываюсь. Дэрил подмечает, что я зря так пыжусь.

– Твой насупленный лоб не заставит меня испытать жалость к той мелкой твари.

И я не нахожу в себе сил оправдать ее. Дженна взаправду пыталась убить меня, состояла в группе каннибалов, и назвать ее нормальной язык не поворачивается. Но я не могу закрыть глаза на ее убийство.

– Дэрил, ты же не убьешь ребенка!

– Этот ребенок чуть не убил тебя и Клэр!

– Но не убил же. Можно держать ее как заложницу.

– Ради чего? Потакать лишнему рту, запихивая в него наши продукты?

– Она может помогать в их добыче. Будем присматривать за ней.

Диксон тужит, глядя мне в глаза. Вздыхает. Тяжко, устало. И ударяет себя по лицу.

– Жертвовать так ради того, кто не сделает того же.

Тушуюсь в осознании его правоты. Из-за огромных черных кругов вокруг глаз Дэрил похож на енота, а его нестиранная одежда лишь усугубляет образ порывшегося в мусорном баке зверя.

– Ты прав. Она не сделает того же, – поясняю я. – Ее растили в семье, где сожрать другого человека нормально; росла она в условиях эпидемии. У нее не было друзей, хорошего примера для подражания. Я не знаю, честно… не знаю, в наших ли силах изменить ее. Возможно ли это. Но я точно знаю, что убийство сделает с нами.

– На заводи шарманку, – разворачивается к выходу из столовой и останавливается у самого дверного проема.

– На наших руках и так достаточно крови! Я убила немало людей для своего возраста. И я знаю, что убийство меняет. И неважно, оправдано оно или нет. Мы все становимся чудовищами в той или иной степени, и пути назад нет. Иногда нужно дать шанс. Всего лишь шанс. Посмотри на меня! – Дэрил мгновенно заглядывает мне в глаза и очерчивает их невидимыми линиями. – Я не лучше нее.

– Ты не ешь людей. Не убиваешь ради убийства! Не получаешь удовольствие от страданий других!

Уткнувшись в пол как тот еще ишак, задумываюсь о позиции Дэрила.

– Скольких людей погубил ты? Рик? Карл? Все ли они заслужили этого? Осмотрись! Мертвые люди жрут живых, выжившие дерутся за последний кусок хлеба, мир стал еще более дерьмовым. И вера в лучшее – единственный наш двигатель. Мы живы благодаря надежде. Дженна – ребенок с неокрепшим умом, неустойчивой психикой. Она пока что как кусок глины, и от нас будет зависеть, какую форму она приобретет.

Дэрил снова отворачивается от меня с такой резкостью, что края жилетки поднимаются ветром. По голосу ворчащего Диксона нельзя сказать, что ему особо-то хочется идти мне на уступки.

– Я не устану повторять вопрос: ты правда убьешь чертового ребенка? – настаиваю я. – У нас есть условия, чтобы попытаться исправить ее. А ты предлагаешь забросить эту идею. Как мои родители. Они тоже думали, что лучше пустить на самотек, чем приложить хоть какие-то усилия. Так давай же, Дэрил! Погреби эту девчонку своими же руками!

Дэрил качает головой в явном недоумении, с чего бы я так рвала жопу ради какой-то сбрендившей девчонки.

– Ладно. Ладно… – повторяет он в более спокойной манере, щурится, как будто только сейчас понимает, что я из себя представляю: какой упертой могу быть. – Если тебе так важна эта будущая убийца, то можешь продолжать мусолить эту тему, но уже с Риком.

– И ты мне не поможешь убедить остальных?!

– Будущая убийца не моя забота.

– Тогда кто твоя забота?! Ты вообще о ком-то, кроме себя, заботишься? Не будь эгоистом!

– Я не эгоист! Это ты сейчас не видишь чужой позиции! Не понимаешь, что из-за твоих благих намерений могут погибнуть десятки людей! И ты все равно стоишь на своем!

– Я упряма, и ты это знаешь. Я уверена, что вы все преувеличиваете. Она ребенок; ребенок, который лишился семьи и сейчас сидит в импровизированной клетке. Черт возьми, мы все видели вещи пострашнее маленькой девочки!

– Эта маленькая дрянь ненормальная, и подвернись ей случай, она им воспользуется и нам животы повспарывает!

– Поэтому мы здесь – чтобы помочь ей исправиться.

– Нет, это ты здесь, чтобы помочь ей исправиться. Такие люди, как она, неисправны, – задумчиво трет подбородок.

– Это только ты так думаешь. Но я уверена, что мир не черно-белый, и всегда есть надежда. Я верю, что мы можем изменить ее, и приложу все усилия для этого.

Он замирает и замолкает, опасаясь наговорить чего лишнего.

– Дэрил, посмотри на меня, – шепчу я, на что он даже не шелохнется. Беру Диксона за руку и слегка трясу, пока мы наконец не встречаемся взглядами. – Мне никто не верил. Не верил, что я могу помочь в войне. Не верил, что я не точная копия отца. Вы не верили в меня даже, когда я предала отца, чтобы помочь вам. Но сейчас ведь все иначе, так? Мы не можем отнять у ребенка жизнь, не попытавшись помочь ей.

– Я уже сказал. Можешь попробовать. Но это ужасная затея.

– Мне мало «можешь попробовать». Я хочу, чтобы ты поговорил с Риком. Убедил его дать Дженне шанс.

Его лицо страдальчески морщится.

– Хорошо. Я сделаю это, но не ради спасения шкуры той девчонки, а потому что ты меня задолбала.

Довольная собой я опускаю голову книзу и стараюсь скрыть гордую улыбку. Поднимаю со стола высушенные до дна чашки из-под кофе и ставлю их под струю прохладной воды.

Дэрил оторопевает остановить меня.

– Я сам помою. Ранение свежее, будет чертовски неприятно, если на него попадет вода.

– Боже, Дэрил, мне успели наложить марлевую повязку. Не переживай так, – демонстративно задираю правую руку, замотанную в несколько слоев, но на Дэрила, кажется, не производит должного эффекта.

Он молча принимается за оттирание кофейных кругов в середине чашек: усердно, быстро – господи, Диксон, ты такими усилиями раздробишь посуду.

– Дэрил, спокойнее.

– Я буду спокойнее, когда с нами перестанет происходить дерьмо! – снова вспыляет Диксон. – С момента появления в наших жизнях Нигана мы не можем глаз сомкнуть! А теперь появились эти психи, которые чуть не убили вас с Клэр, и после этого ты хочешь простить ту мелкую скотину!

– Я пытаюсь быть человеком! – фыркаю я, то краснея, то бледнея от гнева. – Я уже дохера раз объяснила свои мотивы и не собираюсь повторяться.

Шумно установив недомытую посуду на столешнице, Диксон упирается руками в основание рукомойника и вздыхает.

– Лучше иди оденься. Не могу воспринимать тебя всерьез, когда ты полуголая.

Изумленно посмотрев на свой почти обнаженный торс, я прислушиваясь к совету.

– Неужто Диксон засмущался? – не очень уместно подкалываю его, отчего Дэрил закатывает глаза и поворачивается ко мне спиной. – Намек понят.

***

– Как ты?

Натянув рубашку, я испуганно оборачиваюсь. Растрепанные рыжие волосы Клэр так и просят о расческе и резинке. На запыханном лице красуются синяки от недосыпа. Перекошенная джинсовая куртка указывает на то, что Клэр спешила одеться. Значит, примчалась она сюда с какой-то целью.

Приближается ко мне так близко, что ее смог бы разглядеть даже человек, страдающий куриной слепотой. Берет мою ладонь в свою.

– Все еще болит?

– Очень, – буркаю в ответ, и Клэр отстраняется.

– Мне жаль.

Не так давно девочка была достаточно грубой и скупой на эмпатию, но сейчас чего стоит один ее взгляд, под гнетом которого я надламываюсь. Меня глубоко трогает новое представление о девочке: не как о грубиянке, которая слышит только себя, но как и о простодушно-доверчивом ребенке, который сохранил в себе частицу былой мягкости.

– Ты не виновата.

– Я знаю, – кивает она. – Так, что ты и те дурни не поделили?

– Я наткнулась на Дженну в лесу после побега из общины отца. Она пыталась меня ограбить, но мне удалось сохранить вещи и голову. А потом ее товарищи меня избили, заперли до следующего утра в клетке и чуть не грохнули. Ну, вот я и убила ее мать и стала косвенной причиной смерти остальных ее братьев. Видимо, жажда мести была сильнее милосердия, и они меня как-то выследили.

Клэр глазеет на меня с присущим здесь всем цинизмом. Я уверена, что все ее попытки быть милой делаются с целью подтолкнуть меня к неправильному решению. И если бы я не так хорошо разбиралась в психологии, то подумала бы, что Клэр просто привыкла ко мне, доверилась и стала добрее. Но мне не хватает тех наивности и мечтательности, чтобы поверить в это.

Наш зрительный контакт становится теснее, чем давящая на сознание атмосфера Святилища. Клэр не отрывает от меня глаз и произносит:

– И ты все еще хочешь сохранить ей жизнь.

– Я не убийца. И никогда ею не была. Из-за личных убеждений я не собираюсь поднимать руку на ребенка, и никому не позволю.

Девочка лишь морщит лоб, будто снова задумывается, и выдает:

– Ты сказала что-то про общину своего отца?

Утвердительно киваю.

– Долгая история, на которую у меня нет сил.

– А у меня есть, так что расскажи в двух словах.

Хмыкнув с ее настойчивости, чувствую, что не могу вечно уходить от темы. Клэр рано или поздно выудит что-нибудь о Спасителях, и смысла скрывать нет.

– Человек, которого после стольких лет разлуки я ожидала встретить меньше всего, оказался лидером Спасителей. К северу отсюда есть преобразованная в их штаб-квартиру фабрика – Святилище. Прекрасное укрытие, если бы не тамошние люди, – находясь вплоть к прикроватной тумбе, на которой стоит обыкновенная белая чашка с не менее обыкновенной водой, я пользуюсь возможностью утолить жажду. И хотя я тут же захожусь кашлем, большая часть жидкости все же проскальзывает в горло. Я мгновенно выпрямляюсь, когда слышу последующий вопрос Клэр, и проясняюсь в лице.

– Они убивают?

Ответить как-то однозначно не выходит: я видела, как отец без явной на то причины убил Спенсера, Дениз. Я знаю, что он убил мужа Мэгги, Гленна. И также знаю, что он до сих пор не убил ни Дэрила, ни Рика, ни кого-нибудь действительно сильного духом.

Принимаюсь массировать свои костлявые руки.

– Хуже – ломают. Поговорив однажды с моим отцом, прежней ты не станешь. Он умеет играть людьми, как никто другой.

– И почему же ты не с отцом? Он ведь твоя семья.

– Нет, Клэр. Александрия – это моя семья.

– Я хочу пойти с тобой. Посмотреть в глаза этой твари.

– Что?

– Дженна хотела убить нас обеих. И если ты можешь спустить ей это с рук, то я – нет. Хочу видеть, как ей херово.

И прежде, чем снова спросить «что?», я участливо обдумываю свой ответ. Я задумываюсь, не окажет ли этот визит психологического давления на Клэр.

– Не думаю, что это правильный подход.

– Мне плевать, что ты думаешь по этому поводу. Она неправильно поступила, когда вместе со своими дружками приставили дула к нашим головам.

В голове мгновенно прокручивается, сколько раз я сама наслаждалась местью; сколько раз чувствовала себя лучше, когда отнимала чью-то жизнь. Как когда убила Энди. И я начинаю жалеть об этом.

– Клэр, нельзя так относиться к людям, – сглатываю подступающую к горлу тошноту и гну извилины, чтобы убедить Клэр не махнуть рукой со словами «чушь».

– Она не человек!

– Это не меняет дела! Нельзя наслаждаться муками других, какими бы тварями они ни были! – вскидываю руки в стороны, словно это ускорит мыслительный процесс. – Это… это аморально!

– Но не когда речь идет о настоящих ублюдках!

Присаживаясь на одно колено.

– Сейчас я прозвучу как зануда, но суть человечности в том, что ты остаешься человеком, даже когда другие ломаются. Не так давно я так же относилась к мести, но не знаю, что у меня перемкнуло в голове, и теперь я понимаю, что это неправильно. Ты ведь тоже была не прочь меня убить, признай, – усмехаюсь и кладу маленькую ладошку девочки в свою, нежно водя по ней пальцами, чтобы успокоить Клэр. Она робеет и аккуратно вынимает ладони из моих «объятий». Ясно, сейчас ей не до прикосновений. – Клэр, ты умная девочка, и должна понимать, что иногда люди способны меняться к лучшему. Даже самые отпетые негодяи. Мы просто попробуем.

Поплотнее укутываю плечи Клэр висящей на ее тонких руках джинсовкой и встаю.

– Ладно, – мычит она.

– Но ты должна пообещать, что будешь работать над своими мыслями и эмоциями. Получать удовольствие от страданий живого существа – ненормально. Обещаешь?

– Да. Я обещаю, Челси.

***

Солнце отбрасывает косые лучи на улицы Александрии. Выходящий из моего дома Дэрил неохотно волочит ноги к своему байку. Посмотрев на меня своим вечно прижмурившимся, присущим только ему взглядом, Дэрил покачивает головой; он понимает, куда мы с Клэр направляемся. И понимает, что не отговорит нас. Я пытаюсь задобрить Дэрила своей улыбкой, но вместе с тем испытываю легкий приступ вины за то, что веду себя так неотступно.

Споткнувшаяся о покатую поверхность Клэр обнимает встречное дерево и тихонько ругается, но я не обращаю на это внимание, поигрывая треснутым надвое медальоном, который однажды мне подарил Мэтт. Клэр не знает всей предыстории, которая связывает меня и этот кусок металлолома, поэтому и выкидывает:

– Зачем ты таскаешься с этой штуковиной?

– Да так. Интересная побрякушка, – лукаво улыбнувшись, поднимаю голову на девочку. – Не так часто наткнешься на всякие кулоны с выгравированными инициалами, – демонстрирую ей кусок с первой буквой моего имени.

– Может, владелицу звали Клэр¹? – как-то чересчур весело предполагает девчонка, и я хихикаю с ее идеи. Внезапно брови Клэр подлетают на середину лба, дугой свисая поверх неестественно светлых зеленых глаз. – Или Челси!

– Ну да… А если это парень?

Улыбка сползает с ее лица так же быстро, как и появилась на нем. Впервые за все это время мне доводится видеть Клэр такой счастливой, и сама же молниеносно порчу этот миг.

– Чарли, – холодно отрезает она, опуская голову. – Мой брат был единственным, кто был рядом. Всегда. А вдруг этот медальон принадлежал ему?!

Склонная к реализму я с трудом связываю кулон и знаки свыше. Даже если бы я была без понятия, кому эта побрякушка принадлежала, то никогда бы не приняла инициалы за некий сигнал от самого мироздания.

– Что? Клэр, этого не может быть.

– Почему? Вдруг это знак, что он жив и оста…

– Клэр, нет! – громко перебиваю ее и с тяжелым вздохом продолжаю: – Этот медальон не имеет ничего общего с твоим братом. Уверяю тебя.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что это мой медальон. Мне его подарил мой… э-э, приятель. Инициалы означают Мэтт и Челси.

Честно говоря, не знаю, как трактовать ее взгляд, но в нем пляшут огоньки одновременного огорчения и облегчения.

– Вы с ним встречались?

– Что? Нет! То есть мы никогда об этом даже не говорили.

– Но вы были парой, – хитро ухмыляется она.

Без свойственной мне шутливости я закатываю глаза и предлагаю продолжить путь. Мы друг за другом ныряем в ведущий к подвалу коридор. Все тихо, пока мы не доходим до нужной нам двери. Давление воздуха, окружающая температура как будто падают. Раздающиеся за ней звоны цепей и не очень громкое рычание заставляют нас с Клэр вновь столкнуться взглядами.

– Я хотела тебе кое-что сказать. Прости за то, что чуть не убила тогда в лесу. Пока я выживала одна, я делала все так, как меня учил брат: избегала встреч с мертвыми, живыми, спала на деревьях. Господи, я пистолет в руках держала раза три, и то целилась в ходячих! Мне это не нравилось; не нравилось жить в страхе, и я спустилась на землю, обустроила лагерь. Я думала, как мне найти брата, но знала, что не справлюсь. А потом появилась ты, забрала меня в безопасное место и помогаешь с поисками Чарли. Ты даже занялась моей стрельбой и защитила от тех… кем бы они ни были. В общем, спасибо тебе, Челси.

Заглядываю в ее глаза; такие чистые, добрые, полные надежды… Внезапно я ощущаю, что у меня в груди все сжимается, завязываясь в тугой узел. Признаться ей, что я нихера не помогаю в поисках мертвеца? Я пытаюсь представить себе, как это будет. Вот я сгибаюсь пополам от мандража, выпрямляюсь и стрекочу, что Чарли откинул задних почти сразу, как они с сестрой разделились. Что в этом трудного? Почему меня тормошит от одной мысли? Неужто потому что я предугадываю ее дальнейшее поведение? Точно, я не могу вновь испортить момент. Не хочу, чтобы улыбка испарилась, а ненависть заменила благодарность. Но я должна: или сейчас, или никогда!

Я стараюсь заговорить, но начинаю заикаться, и мне удается выдавить из себя лишь несколько обрывочных слов:

– Послушай, Клэр… Он…

Бах! Гулкий лязг цепей и словно не человеческий, а звериный рев. Я спешу открыть дверь, чтобы увидеть, как примотанная к стулу Дженна бешено дергает руками в попытках высвободиться из кандалов. Запястья в крови, кожа содрана, стальными краями оков она старается распилить виднеющиеся сухожилия.

Господи, она настолько хочет сбежать, что готова оторвать себе культи?!

– Что ты, черт возьми, делаешь! – вскрикиваю я, вбегая в помещение.

При виде меня глаза девчонки свирепеют. И Дженна во всю глотку яростно орет.

– Челси… – Клэр выходит с опаской из-за моей спины и наводит на Дженну оружие, но я закрываю дуло пальцами.

– Не надо, – подхожу к ней ближе и ближе… Дженна облокачивается на спинку стула, прежде чем выскочить на меня.

Несколько секунд Клэр с ужасом глазеет на Дженну, и мне начинает казаться, что я должна была оградить ее от увиденного. Но в конечном счете она лишь прячет пистолет и каким-то замогильным голосом обращается к Дженне:

– Благодаря Челси ты все еще жива, но что-то ты не видишь героя в ее лице, – поворачивается ко мне и подытоживает: – Она не изменится.

На исходящем от открытой двери свете блестят слезы Дженны. Она бешено трусит головой и сажает голос в попытках выплеснуть эмоции.

– Героя в ее лице?! – стекающая из широко открытого рта слюна капает девочке на воротник. Уголки губ опущены настолько, что она невольно напоминает персонажа мультфильма. Дженна раздувает ноздри и вскидывает головой, откидывая выпавшие пряди волос назад. – Это из-за нее моя семья мертва!

– Твоя семья пыталась меня сожрать, – констатирую факт. – Кое-кто из твоих братьев меня избил, закинул в клетку без еды и воды до утра. Я почти не спала. Представь, в каком же убитом состоянии я убегала от вас. И после всего я не пошла вас искать, чтобы отомстить.

Безмолвно кривит губы и морщится. Дженна отталкивается от сидения, стремясь накинуться на меня, но тугая веревка опускает ее книзу. Хоть она и примотана к месту, ей все равно удается выглядеть устрашающе.

– Если бы ты отдала вещи, – отрывисто проговаривает она. – Мы бы тебя отпустили. Я была не одна. Неподалеку были Тайлер, Клод. Они рубили дрова… Мне было достаточно вскрикнуть, чтобы они прибежали и прикончили тебя.

С одной стороны, мне хочется, чтобы наша беседа была более лаконичной, но с другой – я хочу получить ответы на все интересующие меня вопросы. И когда я задаю очередной вопрос, глаза Дженны туманятся, будто она не желает отвечать.

– Откуда вы знали, что я дойду до лагеря?

– Мы всегда держали ловушки наготове: никогда не знаешь, когда к вам забредут беспечные отшельники. Никто понятия не имел, что ты опять попадешься. Я рассказала Клоду и Тайлеру, те вернулись, рассказали всем о случившемся… ты нам сразу не понравилась, поэтому мы мечтали об еще одной встрече. И ты сунулась к нам. Снова.

Я непринужденно тру подбородок и вновь вопрошаю:

– Как вы меня нашли?

– Совпадение, – загадочно протягивает она. – Планета так повернулась, что мы оказались неподалеку в одно время.

– Слишком много совпадений, – резюмирую я. – Почему грабежом занималась ты?

– Потому что стоит появиться ребенку, как многие взрослые обмякают и боятся спустить курок. Проверенная схема.

– Вы занимались и грабежом, и каннибализмом. Почему бы не выбрать что-то одно?

– Ты думаешь, убийство приносило нам удовольствие? Черта с два! Мы не любили это дело, но когда грабеж не работает, а жрать нечего, начинаешь задумываться о плюсах каннибализма!

– Вы поехавшие.

– Люди жрут зверей, радостно рассказывают о том, как выпотрошить оленя, но начинают смотреть на тебя как на психа, когда ты то же самое рассказываешь о людях! Убийство есть убийство! Мы такие же животные! Так почему же съесть того же оленя считается нормальным, а человека – сумасшествие?

Клэр глубоко вздыхает, закрывает глаза и щипает себя за переносицу. С такой-то реакцией она напоминает мне вечно недовольного Рика.

– Челси… ты уверена, что пристрелить ее – не лучший вариант?

– Да, – твердо отвечаю, глядя в красные от злости глаза Дженны. – Она права. Убийство есть убийство. С какой бы целью оно ни было. А мы не убиваем живых, если они не становят для нас угрозы.

Я абсолютно точно уверена в том, что процедит сквозь зубы девчонка. Как я уже успела понять, Дженна не пойдет навстречу, пока не отойдет от произошедшего.

Я осторожно приближаю лицо к Дженне, которая едко усмехается и демонстрирует свои кривые желтые зубы. Поверх ее зафиксированных в улыбке губ стекают слезы.

– Даже когда живые сами просят?

– Даже когда живые сами просят.

Опустив лицо, Дженна набирает воздух в легкие, сглатывает слезы и кричит, что есть мочи:

– Убейте меня!

Комментарий к Глава 29. Мольба о смерти