Текст книги "По следам обречённых душ (СИ)"
Автор книги: CathrineWynnight
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 51 страниц)
– Слушай, поросёночек, а ты в курсе, что подумают, если тебя сейчас тут застанут? Девушка оказалась в комнате парня в такое время, ай-яй-яй. Время разговоров прошло, сейчас уже время для другого формата общения, – Эпкальм расплылся в лукавой усмешке, не прерывая зрительного контакта.
Ингет готова была поклясться, что от её раскрасневшегося лица начал исходить пар. Тихо взвизгнув, она бросилась к двери, распахнула её и оказалось в коридоре. Казалось, что пульсировало всё тело, а щёки продолжали обжигающе пылать.
– Вот и правильно, бывай, – за спиной послышался смех. – А вот тебе ответ, раз уж ты себя так хорошо ведёшь: лидер направляет, а не раздаёт указания. Ему не нужны приказы, потому что подчинённые сами идут за ним. Его работа в том, чтобы сплотить людей, он должен видеть достоинства каждого и усиливать их благодаря командной работе. Лидер, куда бы не пошёл, никогда не будет один, ведь для остальных он становится яркой звездой, за которой хочется следовать.
Обернувшись, она замечает, что бывший лидер наглым образом хохочет себе в кулак. Он опирается рукой о дверь, а второй всё так же продолжает прикрывать рот.
Ответ же, произнесённый им, пробрал до мозга костей мурашками.
– Ты вообще ненормальный! Ясно! Просто отвратительное поведение! – разозлившись, Хактес повернулась, совершенно позабыв о зардевшихся щеках.
– Ну-ну, что ты, как я могу? – не переставая смеяться, он выдохнул и успокоился. – Знаешь, ты теперь ещё больше похожа на свинку. Спокойной ночи, – в последний раз хохотнув, он указал на свои румянец, а после закрыл дверь.
В панике схватившись за своё лицо, Ингет резко развернулась и понеслась к своей комнате, прикрываясь руками. Пока шла, не перестала думать о том, что это было впервые, когда он так смеялся, общаясь с ней. Глупо улыбнувшись самой себе, сопротивленка поспешила тихонько хлопнуть себя по щекам.
«Никаких глупых улыбок! Я на это не попадусь! Нет-нет! – одёрнув себя, сопротивленка влетела в комнату и обессиленно рухнула на кровь, зарываясь лицом в одеяло. – Он прав, я всегда шла за ним, несмотря ни на что, мне просто хотелось идти за ним, даже не смотря не цель заполучить его место. Теперь мне это понятно. Насколько сильным человеком он всегда был, что не позволял себе сломаться и находил силы на помощь другим?»
========== Глава 31. Гул незнакомых голосов. Часть 2 ==========
Сайд «Пёстрых Камней»,Дом семьи Амкапир
Перерывая стеллажи с книгами в небольшой домашней библиотеке, Калеса не переставала недовольно бурчать, когда не находила нужной. На самом деле, она смутно помнила цвет обложки, потому как сама ту книгу брала редко; в основном мама зачитывала ей некоторые истории на ночь, когда у неё появлялось время. Всё, что осталось в памяти – образ разнообразных завитушек. Она раздосадовано выдохнула и оглянулась.
Просторная комната выглядит не менее роскошно, чем остальные в доме: бежевые стены отливают турмалином и точно притягивают к себе солнечные лучи; объёмные и длинные шкафы с пузатыми выступами гордо стоят у стен и кичатся массой книг с драгоценными обложками книг, – пусть даже большая часть из них простые обманки для декора. Деревянный паркет цвета какао начищен и отполирован практически до блеска. Посреди комнаты стоят манящие к себе кресла со столиком, за которыми можно удобно устроиться за чтением и чашечкой ароматного чая. Орехово-карамельная мебель контрастирует с потолком и стенами, но вызывает приятное чувство комфорта. Грузные шторы закрывают часть окон, пока светлая занавеска нежно струится к полу. За которой виднеется большое арочное окно, что едва переливается светло-опаловыми оттенками. Пыли не сыщешь ни на полках, ни на книгах, – благодаря усилиям горничных. Рядом с зоной чтения установлен бронзовый глобус. Живости помещаю добавляют «густые» и тянущиеся к полу листья жёлтых и зелёных цветов.
Перерывая один стеллаж за другим, девушка не переставала думать о Малере. Ей было совершенно не понятно, почему он вдруг стал так себя вести. Неужто его дражайшая подружка настолько ему важна? Тогда на кой ему понадобилось крутиться вокруг Калесы и завладевать её вниманием? Присфидум производил впечатление хмурого, замкнутого и спокойного парня, но никак не ловеласа, смеющего плести хитроумные планы по совращению сразу двух девушек. А в таком случае что-то не сходилось. Калеса ломала голову всю дорогу до дома, пока её подвозили местный патруль ордена, отвечающий за безопасное передвижение.
Для перемещения студентов академии, орден обычно выделял пателансы старых образцов, которые переделали таким образом, чтобы те могли вмещать в себя по меньшей мере пять человек. Машина хоть и выглядела неуклюже и летала значительно медленнее – предоставляла защиту и безопасное передвижение.
Зарычав от раздражения, девушка разлохматила свои волосы и впихнула очередную книжку обратно на полку.
– Что же там было? – ворча себе под нос, она всё пыталась зарыться поглубже в память, но даже это не помогало вспомнить почти ни одной сказки.
Всё что удалось разыскать из детства во время чтения на ночь – самопроизвольно появляющиеся раны. Лишь когда она увидела, как на щеке Лании резко прочертилась полоска, то сразу же подумала, что где-то уже слышала о таком.
– Калеса? Если бы не наши горничные, я бы и не узнала, что ты приехала. Так, это ещё что за бардак? Расселась на полу, как какая-то прислуга, – возмущённо заговорила вошедшая женщина с тёмно-русыми волосами, собранными в элегантный пучок. – У нас есть кресла!
Испугавшись гнева матери, академка подскочила на ноги и недовольно скрестила на груди руки. Тёплого приёма она и не ждала, но надеялась обойтись без подобных приветствий.
– Я искала книгу, а не читала, – она фыркнула в ответ, быстро уняв волнение. – И вообще, могла бы встретить дочь и поприветливее.
– От тебя я вообще никакого приветствия не дождалась, – Севита́я Амкапир вскинула брови и недовольно цыкнула, прежде чем улыбнуться с привычной ей величавой холодностью. Женщина раскинула руки, и Калеса послушно подошла. Мать положила ладони на плечи дочери, в то время как сама девушка легонько приложила свои на лопатки родительницы. Обменялись тремя поцелуями бесконтактными поцелуями в щёки.
– Что с волосами? А с кожей? Ты за собой вообще следишь?
На уже привычные упрёки, академка отмахнулась и пошла обратно к стеллажу. Понимая, что сама она не управится даже за день, решила, таки поинтересоваться у матери, хоть ответа получить и не надеялась.
– Мам, ты помнишь книгу, которую читала мне на ночь в детстве?
Севита́я грациозно проследовала на каблуках по паркету, а после так же элегантно опустилась в одно из кресел.
– Помню, а почему ты вдруг о ней заговорила? – она сложила обе руки на подлокотник и закинула ногу на ногу.
Помявшись с минуту, Калеса снова вспомнила пустой взгляд Нобилиа, тревогу Малера и злость, вспыхнувшую в Валтисе прямо в палате. Она прекрасно понимала, что должна быть связь между событиями с Ланией и Присфидумом, но не могла её определить.
– Я хотела найти там одну сказку, кажется ты рассказывала, что это что-то вроде мифа. Нам задали изучить возможные семейные легенды по истории Зазавесья, вот я и приехала, чтобы найти книгу, – выдав матери сочинённую по дороге историю, девушка неотрывно наблюдала за женщиной, расположившейся напротив.
– Ах эта книжка, да она была у нас где-то, даже не вспомню, когда видела её в последний раз, – от этих слов Калеса заметно расстроилась, чувствуя, как близок провал. – Но я хорошо помню эту легенду, как никак это наследие рода Амкапир, – женщина хитро улыбнулась, указывая светло-голубыми глазами на кресло рядом с собой.
Калеса, не мешкая ни минуты, опустилась в него, затаила дыхание и перевела взгляд на мать. Через высокие окна, тянущие к самому полу, комната заполнялась светом. Свежий воздух позволял Калесе не воспламениться от интереса, который яростно пожирал её.
– В нашем роду всегда передавалась одна и та же способность, которой предки могли свободно распоряжаться. До нас, к сожалению, она так и не дошла. Цикл наследования прервался на Аррога́нии Амкапир, – Севитая недовольно цыкнула и скрестила руки на груди. – Но да ладно, пойдём по порядку. Для начала расскажу тебе о тех самых способностях. Всего выделялось две основные ветви обладателей – это э́нпроки, то есть такие как мы и поканта́ры – способные зачаровывать. Как оказалось, покантары имели и сокрытую силу, которую необходимо было пробуждать, но это была тёмная сторона способности и опасная. Она заключалась в умении накладывать проклятия.
Именно из-за рисков их применения, способность в конечном итоге и прекратила своё существование в нашей семье. Потому что, проклиная кого-либо, обладатель силы обрекал себя на проклятие в ответ. И теперь мы приближаемся к основной части этой легенды, – женщина поднялась с кресла и деловито прошла к окну, резко сдвинув на нём штору.
Часть комнаты погрузилась во мрак. По коже Калесы забегали мурашки и ощущение чего-то зловещего, неприятно зудящего в груди.
– Аррога́ния Амкапир отличалась особенной капризностью, заносчивостью и нетерпимостью. Из-за привычки получать всё, чего бы не захотела и способности, позволяющие очаровывать кого-бы она не пожелала, она совсем извратилась. О ней упоминали, как о самой неприятной личности рода, а в последствии она и вовсе стала ненавистной изгнанницей. Что-то я слишком забегаю вперёд, – вновь усевшись в кресло, женщина недовольно хмыкнула, глядя в пространство. – Когда пришло время искать себе спутника на жизнь, она взбунтовались. Ни один из кандидатов ей не нравился то лицом, то характером, то способностью, который тот обладал. Впав в истерику, она решила убежать из дома. Случилось так, что верная лошадь принесла её к дому какого-то влиятельного рода.
– Какого-то? Что это был за род? – возмутилась Калеса, не понимая, почему такую важную деталь, точно вырезали из рассказа.
Севитая лишь пожала плечами, укладывая подбородок на тыльную сторону ладони.
– Не уточняется. Это всегда было чёрной дырой в легенде. Тогда же разгневанная и плачущая Аррогания встретила мужчину, прекрасного и величественного, который стал спасителем в её глазах, хоть изначально она его и невзлюбила. Он оказался хозяином этого дома, что возвращался с прогулки и пожалел бедную девушку. Амкапир, не скрывая своих чувств, излила все переживания и начала сетовать на несправедливость, на что слушатель лишь усмехнулся и сказал, что никакой несправедливости не было.
Почувствовав укол в рёбра, Калеса застыла. Сердце в её груди начало стучать ожесточённее и более волнительно, поднимая тем самым все камни с глубин омута памяти. Первая встреча с Малером воссияла подобно набунским звёздам.
– Мужчина сказал, что она ещё встретит того, кого полюбит и будет счастлива, но для этого потребуется время. Аррогания, потрясённая не только его словами, но и реакцией, взобралась на верного скакуна и сказала, что хозяин особняка глупец. Однако с того дня, она никак не могла выбросить из головы той встречи. Её будоражили поведение незнакомца, Амкапир всё больше ловила себя на мысли о том, что не может перестать думать о нём. Спустя какое-то время, после очередного неугодного жениха, она снова отправилась к тому особняку, желая вновь встретиться с тем мужчиной. Так и случилось, она увидела его и тогда же осознала свои чувства.
Когда же Арргония собралась выйти к нему, то увидела рядом другую женщину. Картина того, как они весело смеялись и нежно смотрели друг на друга, вызвала в ней бурю злобы. Она считала, что это нечестно, что он должен принадлежать ей. Не сдержав порыва, она бросилась к нему. Начала рассказывать о своих чувствах, о том, что вместе они будут счастливы и она не потерпит присутствия другой женщины рядом с ним. Мужчина же был шокирован её речами, а потому твёрдо заявил о невозможности между ними чего бы то ни было, поскольку его сердце отдано супруге, матери его детей.
Не пожелавшая мириться с таким раскладом Арргония, попыталась наложить на мужчину чары, чтобы приворожить его к себе, но любовь того была настолько сильна, что он смог воспротивиться и разрушить ворожбу. Из-за взбурлившей ревности и ненависти, к пассии своего возлюбленного и наглости, что он посмел не подчиниться её желаниям, Амкапир впала в неистовство. Тогда-то и смогла пробудить в себе до того дремавшую силу проклятия, – мать выдохнула, прерывая этим жестом рассказ.
Впитывающая каждое слово Калеса, словно отошла от транса и подалась вперёд, вцепившись пальцами в подлокотник кресла. Буря внутри так неистово царапалась и билась о рёбра, что девушка не могла и слова выдавить.
– Что было дальше? – затараторила она с горящими глазами. Всё внутри неё жаждало продолжения и изнемогало от любопытства.
– Арргония, сама того не ведая, в порыве ярости, прокляла своего возлюбленного. Её слова звучали так: «Не будет тебе жизни ни с одной женщиной, коль отвергаешь меня. Пусть избранницы, принимающие твою любовь от сладостного поцелуя, сгорают от её яда и впадают в сумасшествие. Не будет ни одной из них житья, пока ваши сердца тянутся друг к другу. Да случится это с каждым твоим наследником, который появится в этом роду. Страдай сам и живи с тем, зная, что и другие мужчины твоего рода будут несчастны!».
Из-за столь сильного проклятия, затронувшего не только настоящее, но и будущее, со временем душа девушки раскололась. После того дня, она прожила всего полгода, а после умерла, не пережив отдачи собственного проклятия. О том мужчине известно немного. Упоминается, что его жена в скором времени, скончалась, если не ошибаюсь, то это случилось сразу после смерти Амкапир. Женщина, чахнущая от своих чувств и проклятия, покончила с собой, а на протяжении полугода она оставляла на своём теле раны. Так же наша предшественница приходила ещё не раз к тому мужчине до своей смерти и наблюдала, как его женщина сходит с ума. Поговаривают, что она сопротивлялась, а после начала подчиняться голосам, слышимым только ей. Они хотели, чтобы она умерла.
После произошедшего, способность ушла из рода, а Арргонию стали считать разрушительницей силы. Когда она была уже на смертном одре, её отлучили от семьи. Вот так. Но не припомню, чтобы рассказывала тебе на ночь всю легенду целиком. Тогда я просто собрала некоторые отрывки и превратила это в сказку с хорошим концом, – женщина вскинула руки и слегка улыбнулась.
Потрясённая легендой Калеса какое-то время сидела и не могла проронить ни слова. Ещё в середине истории, она догадалась, что мужчина, которого встретила Арргония был из рода Присфидумов. Теперь-то клубок из ниток стал развязываться, оставалось лишь несколько узелков, которые она никак не могла распутать. Вот зачем отщепенец подошёл к ней в тот день, вот зачем согласился на воровство – хотел подобраться к ней поближе! Если род Малера проклят и по сей день, то зачем он целенаправленно пришёл к ней, девушке, чья семья повинна в проклятье? Разве не должен быть какой-то стимул для этого? В голове наконец промелькнула верная мысль.
– Допустим проклятье до сих пор существует, есть ли способ его снять? – академка приложила палец к губам, а после вновь взглянула на мать, на чьём лице расцвела хищная улыбка.
– Есть.
Академия кувелов,медпункт
Уверенно распахивая дверь в академию, Кэнсаль осторожно заглянула и прокралась внутрь, опасаясь, что где-то неподалёку может быть Инетта. За последние недели мучительница не могла подойти к своей игрушке ближе чем на несколько метров, поскольку рядом постоянно оказывался преподаватель хабитарии. Иногда встречая её взгляд, Вэнферас понимала, что та в ярости от потери привычной власти.
В такие моменты Кэнсаль начинала почти-что молиться на профессора Ладэктуса, пока в груди медленно, но верно росло всё большее восхищение наравне с чем-то трепещущим. Внутри всё чаще стало появляться ощущение, будто она может взлететь если только захочет. Однако сейчас, цель была совершенно противоположной.
Выходной от учёбы день начался бы куда спокойнее, не проснись Кэнсаль одна в комнате. Дозвониться до соседки никак не получалось. Зная, что подруга не могла остаться где-то в другом месте, академка испытала сильное волнение. Не прошло и пары минут, как она взялась корить себя за то, что так и не пошла вместе с Ланией на вечеринку, прошедшую прошлым вечером. Вместо этого, она предпочла пройтись с профессором, обсуждая разного рода способности и жизнь самой студентки.
Выяснить, что Нобилиа находится в медпункте, Кэнсаль смогла от вахтёрши. Она наспех накинула на себя футболку и влезла в юбку, после чего и помчалась в академию.
Преодолев ступеньки, Вэнферас не переставала гадать, что же могло произойти с подругой. В голову приходили только плохие мысли, от которых она старалась отгородиться, но выходило, что они лишь становились тревожнее и страшнее.
«Неужели Валтис что-то сделал с Ланией? Что если он последовал примеру Инетты и избил её?» – глаза заслезились, а руки затряслись от нервного напряжения. Начиная общипывать зубами кожу губ изнутри, академка преодолела последний поворот и подбежала к кабинету медитрии. Через небольшое овальное стекло с матовым покрытием, что размывало изображение по ту сторону, были видны очертания кровати. Потянув руку к ручке, Кэнсаль заметила движение. Кто-то резко дёрнул дверь с обратной стороны.
Дыхание перехватило в ту же секунду, пульс помчался вскачь. Втянув воздух через зубы, Вэнферас отшатнулась, чуть завидев свирепый взгляд встретившего её Валтиса. Его глаза, подобные кофейной гуще, угрожающе пылали, точно крича «не подходи, иначе перегрызу глотку». Отшатнувшись от ударившего по груди страха, девушка врезалась в стену. Крадман стал спокойнее в ту же секунду.
– А, это ты, – небрежно бросил тот и цыкнув, отступил с прохода, пропуская Кэнсаль в палату. – У тебя есть не больше получаса, скоро приедут родители, – махнул рукой себе за плечо, когда развернулся и исчез за дверью.
С трудом отлепившись от стены, академка просеменила с опущенным взгялдом в медпункт, закрыв за собой дверь. Стрельнув глазами в сторону кровати, Кэнсаль сорвалась со своего места и схватила подругу за руку, падая на колени прямо перед кроватью. Пугала не столько лёгкая бледность, даже не испарина, скопившаяся на лбу, сколько пустой взгляд, точно поблекших зелёно-карих глаз и отсутствующего выражения лица.
– Лания, что с тобой? – дрожа пропищала Кэнсаль, подползая ближе.
«Умри. Кровь, больше крови! Умри! – в голове внезапно зашептали незнакомые голоса. – Убей себя. Умри», – противно тихо нашёптывали они. Стараясь отмахнуться от них, Вэнферас перевела всё своё внимание на Ланию.
Нобилиа же смотрела в стену и не реагировала на подругу. Казалось, словно из неё высосали все эмоции.
– У её дружка спроси, – с отвращением буркнул Валтис, пристально наблюдающий из угла комнаты за сестрой, устроившись в небольшом кресле.
– Малер? – голос осип от шока. – Это невоз-зможно… он бы так не спустил с ней. Или это ты сделал? Ты ж-же всегда над ней издевался, – робко продолжила она, на что Валтис её проигнорировал и перевёл всё внимание на небольшой экранчик айкофэта.
– Кэнсаль? – и без того тихий голос Лании, надломился.
Подскочив на ноги, Вэнферас встревоженно посмотрела на Нобилиа и почувствовала, как подруга сжимает её руку крепче.
– Они хотят моей смерти. Они не затыкаются… Постоянно шепчут. Мне так больно. Я не могу им сопротивляться, – безумно распахнув глаза, она повернула голову. В голосе отчётливо мелькали паранойя, страх и ноты переполняющей истерики. Она выглядела так хрупко впервые за долгое время, что казалось, будто любое неосторожное движение её просто сломает, вывернет наизнанку, а после на её месте останутся осколки.
– Шепчут?
– Да, ты их не слышишь, да? Я слышала их и раньше, н-но думала, что мне просто казалось. А теперь они не затыкаются.
«Почувствуй сладостный вкус собственной крови», – вновь услышав незнакомый шёпот, Кэнсаль замерла. Неужели именно эти голоса слышит Лания? Как можно заставить их замолчать, как помочь? Хоть что-то должно быть в её силах, ведь Лания столько раз помогала и была рядом.
– Эй, забитая, планы изменились, тебе уже пора. Родители уже на территории академии, шуруй отсюда, – подскочив на ноги, Валтис точно охранник проследовал к двери и недовольно её отодвинул, явно призывая посетительницу выйти вон.
– Я вернусь и обязательно помогу тебе, слышишь? Не слушай голоса, не поддавайся им, что угодно, только не слушай, – взмолившись, Кэнсаль зашептала так же тихо, чтобы стоящий неподалёку Крадман не расслышал её слов.
Нехотя выпустив руку подруги, которая снова приняла прежнее положение, Кэнсаль зашагала к двери, не спуская взгляда с кровати. От безжизненного взгляда Лании по коже забегали мурашки, рьяно прорвались сквозь мышцы прямиком к позвоночнику.
Терзаемая видом подруги, Вэнферас ещё долго не могла прийти в себя. Единственная мысль, которая казалась правильной – спросить у кого-то что делать и не просто у кого-то, а того, кто наверняка поможет. Пальцы подрагивали, а в воспоминаниях неустанно крутились голоса. Пискнув от бессилия, Кэнсаль захотела забиться в самый дальний угол, закрыть уши и переждать. Хотела оказаться в том моменте, когда всё будет в порядке, когда буря минует.
Наскоро завернув за угол и спрятавшись под одной из лестниц, она открыла список контактов и долго сверлила глазами первое по списку. Тело пробирал страх, а пальцы точно деревенели, когда она пыталась нажать на значок звонка.
«Не могу! Не могу!» – из-за нервов она смогла пересилить себя только с двенадцатой попытки. Короткие гудки зазвенели, точно колокольчики, заставляющие сердце биться в сто крат быстрее от переживаемого стресса. Тем не менее Кэнсаль понимала, что не может отступить, не может подвести Ланию, не может в этот раз спрятаться.
– Кэнсаль? Что-то случилось?
Вздрогнув, Вэнферас с трудом начала говорить:
– П-простите за беспокойство! Я вас отвлекаю?
Мужчина улыбнулся, академка услышала это и представила, как он по-доброму смотрит на неё, его мягкую улыбку, как он ободряюще протягивает ей чашку ароматного чая.
– Нет, всё в порядке. Так, что случилось? У тебя беспокойный голос.
– Мне нужно с вами поговорить. Вы сможете прийти в таберн через полтора часа? Это правда важно, – дрожа от нетерпения, она начала переступать с ноги на ногу и сжимать ладони в кулаки, разминая кожу пальцами.
– Хорошо, давай. До встречи.
========== Глава 32. Взгляд несущий страдания. Часть 1 ==========
Академия кувелов,комната пациентов
Первым, что увидела Лания, когда конец пришла в себя – дневной свет, льющийся из окна. В какой-то момент даже показалось, что он тянет к ней свою руку, отчаянно желая спасти от чего-то ужасного и страшного; хочет забрать с собой туда, где уже не придётся ни о чём волноваться и беспокоиться – в неведомый никому мир.
Разум словно находился в состоянии полубреда. Однако в этот момент она могла мыслить более чем ясно. Руки и ноги подрагивали, щёку неприятно саднило, равно как и руки. Лания приподнялась и отрешённо посмотрела на небольшой порез, протянувшийся через запястье. Она постаралась вспомнить как тот мог появиться. Ответа не нашлось и тогда Нобилиа приняла сидячее положение. В разуме смутно проскальзывало, что совсем недавно к ней приходила Кэнсаль, но вспомнить ничего из этой встречи не могла.
Оглядевшись по сторонам, Лания поняла, что находится в медпункте.
«Ничего не понимаю… Что же произошло?» – память обагрилась вспышками. Вот академка пришла на организованную студентами вечеринку вместе с Лаурой, налила себе выпивку и увидела липнущую к Малеру Калесу. Вспомнила, как странно почувствовала себя и ушла в лес, чтобы немного прийти в себя… Точно мелькнувшая молния, в разум ворвался поцелуй. Ощущая, как запылало лицо, Нобилиа осторожно приложила ладонь к губам. На секунду она даже ощутила губы Малера на своих, жар в груди и нежные прикосновения. Смущение закрутило её в буйном вихре чувств. Следующее, что она помнила резкая боль во всем теле, особенно в голове и груди, а после – темнота.
– Очнулась, наконец, – пробурчал Валтис и бодро подскочил с кресла.
Ланию затрясло. Все приятные, пусть и не совсем понятные, воспоминания омрачились присутствием брата. Страх, хоть и не животный, как раньше, игриво пробежался по ступням, а после вцепился в плечи, хитро хохоча прямо в ухо.
– Что ты здесь делаешь? – стискивая одеяло, Нобилиа прокляла себя за лёгкую дрожь. Ощущая себя чумной мухой, она попыталась встать, чтобы уйти подальше от Валтиса, но ноги не захотели слушаться. Чтобы не свалиться с кровати, она приняла прежнее положение и недоверчиво стрельнула глазами на посетителя.
– Приглядываю за тобой, – сухо бросил Крадман и от чего-то замялся. Его неловкость ощущалась в каждом небрежном жесте: в том, как он упирал руку в бок или проводил по волосам. – Ну и слежу, чтобы этот твой Присфидум и близко не подходил.
Щёки Лании загорелись в ту же секунду, но она постаралась отпустить голову ниже и скрыть раскрасневшуюся кожу за волосами.
– Какая ирония, – горько усмехнулась Лания. – Раньше мне требовалась защита Малера от тебя… Когда успело стать наоборот? Как я вообще тут оказалась? Я хочу вернуться в свою комнату.
– Исключено, – резко ответил брат, сверкнув тёмными глазами. В купе с гнедыми волосами они делали его похожим на чёрта, о которых доводилось слышать от Флатэса. – Не знаю, что там у вас случилось, но ты отрубилась. Мне пришлось тащить тебя сюда.
Нахмурившись, Нобилиа вскинула голову.
– Ты меня нёс? Чушь какая-то! Зачем тебе это вообще делать?
– Потому что отец попросил присмотреть за тобой! – ответно прикрикнул брат и тут же себя одёрнул. – Я пришёл, чтобы найти тебя и поговорить. Надеялся, что в той обстановке ты будешь поразговорчивее.
В комнате повисла тишина. Пока за открытым окном светило солнце и распевали птицы, в медпункте царила мрачная и напряжённая атмосфера.
– Он был в бешенстве, – вдруг прервал молчание Крадман непривычно тихим голосом. – Я перешёл черту, когда использовал на тебе э́длис до́лоск. Никогда не видел его таким злым. Он понял свою ошибку. Твой отец не хотел, чтобы всё вышло вот так, – он неопределённо махнул рукой в сторону Лании. – Мне он тоже всё доходчиво вдолбил в голову. Простым «извини» не отделается ни один из нас, но тем не менее, я бы… хотел исправить хоть что-то.
– Исправить? Думаешь это можно исправить? – яро восклицает Лания, показывая на свою голову. – Ты только и делал, что истязал меня все те годы! Я даже не знала за что ты так поступал со мной, оставалось только терпеть и знаешь, что? Мне это всё уже осточертело! – истерично выкрикнув, она вцепилась в голову и задрожала от слёз; они обожгли глаза.
Валтис понурил голову, на лице его сквозило неприятное чувство вины и досады, что постепенно загоняли парня в угол. Лания не понимала, за что столько страдала, почему отец пошёл на такой изощрённый метод воспитания и почему Валтис так просто согласился. Всё это в купе она считала противным – ничего знать и не понимать, чувствовать себя последней дурой.
Нобилиа всегда думала, что нельзя исправить то, что изначально было сломано. Это тоже самое, что собрать разбитую чашку в кучу и ждать, что она склеится.
– Как будто я когда-то видел другую жизнь, – горько хмыкнул парень, прислоняясь к стене. – Я не знаю, как можно по-другому, да и ты такая же. Отличие лишь в том, что ты себя жалеешь, а я себя ненавижу, как и эту сраную жизнь. Не тебе судить меня… Ты не жила там, где жил я, ты ничего не знаешь…
– А ты хоть когда-то пытался мне что-то рассказать? Или поладить со мной? – дрожа от подступающей истерики, Нобилиа подняла раскрасневшиеся глаза. – Как я вообще могла хотя бы попытаться тебя понять, если получала только издевательства, Валтис! Ты и не пытался открыться! Скажи мне! У нас нельзя даже спросить о времени, когда ты ещё не вошёл в семью.
Лания вздрогнула и затаила дыхание, когда Валтис побледнел, медленно сполз по стене и осел на пол. Он выглядел так, будто уже давно умер. Прежде Лании никогда не приходилось наблюдать его таким разбитым, таким слабым. Он запрокинул голову и устремил глаза в потолок. Шмыгнул носом и постарался взять себя в руки. Выражение лица стало менее болезненным, но бледность никуда не делась.
Нобилиа смотрела на него не спуская взгляда, смотрела и видела себя саму; когда она задыхалась, когда воля трещала, готовая вот-вот сломаться, а сама она сидела в кладовке и молилась, молилась, молилась.
– Эта тема не поднимается не только ради меня, но и из-за Сэбконта. Наши отцы были хорошими друзьями со времён учёбы в академии, по крайней мере, так рассказывал сам Сэбконт, – Валтис вновь шмыгнул носом и провёл по нему пальцем, скидывая руки на колени. – Все знали Дэфата́ра Крадмана, как великодушного мужчину, справедливого товарища и замечательного семьянина. У моего… отца всегда было много друзей, этот ублюдок так хорошо манипулировал людьми: показывал только самые доблестные качества, боролся за простых людей. Но стоило ему оказаться вне поля видимости других людей, как он превращался в тирана и пьяницу, которым его знали только мы с мамой. Помимо всего, он так же искусно владел эдлис долоском, способностью, которая по несчастью досталась мне от рождения. Пожалуй, она и руки, всё что перепало от него, остальное от матери.
Дэфатар, если и был в плохом расположении духа, то всегда отыгрывался на нас. Он истязал мой разум столько, сколько я себя помню, но маме всегда доставалось больше. Она закрывала меня и принимала на себя удары, как психические, так и физические. Наверное, именно поэтому она и сломалась первой. Когда мама уже была не в состоянии сделать хоть что-то, этот ублюдок занялся мной, но делал это исключительно во время «тренировок» моей способности. Всё бы… ничего, – вновь горько усмехнулся Валтис, принявшийся ковырять ноготь.
Брат сглотнул ком в горле, выгнал воздух из лёгких и поморгал. Очевидно, говорить ему было очень трудно. Лания понимала зачем он взялся откровенничать: показывал, что он тоже может быть слабым.
– Всё бы ничего, если бы эти тренировки не длились двадцать четыре часа в сутки. Если у меня что-то не получалось – лупил плёткой для скота, но делал так, чтобы следы его «воспитания» можно было скрывать одеждой. Он искусно выбирал такие места и знал, как причинить невероятную боль. К пятилетию, сломался и я сам. Я очень смутно помню, что было в следующие года моей жизни. Но никогда не забуду, как он запирал дом изнутри, прятал ключи и начинал свою охоту. Мы с мамой прятались под полом, сидели там и дрожали, тихонько выплакивая ненависть и страх. Никогда не забуду, как отец вытаскивал маму за волосы и избивал, мучал остатки здравого рассудка, пока она не теряла сознание.
