Текст книги "Античная наркомафия 4"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

– Юля, сбавь обороты, – бросил я ей, – Это тебе что, светская тусовка? Типа, подошла с бокалом, поболтала, да автограф у великого человека выпросила? – я уже въехал, что на сей раз она завелась из-за упущенного шанса познакомиться аж с самим Сципионом.

– Ну уж, конечно, не в таком состоянии! – съязвила эта оторва, взглянув на свой выпирающий живот, а затем – чуть ли не с ненавистью – на Серёгу.

– И кто тебя к нему подпустил бы?

– Ну, тебя же впустили к Назике.

– Ага, как мелкого варварского военачальника в свите наследника союзного варварского вождя. И не просто так, а по поводу – вождёныш докладывал пропретору об итогах нашего участия в его операции против лузитан. Думаешь, к нему кто-то пустил бы меня самого по себе и просто так?

– Однако ж выпить с ним и побеседовать тебе удалось.

– Ага, его квестор случайным знакомым оказался. Ну и что с того? Что мне теперь, от гордости по этому поводу лопаться? Как был я для Назики просто союзным варварским воякой, так и остался. Перекинулся со мной парой фраз, а уже на следующий день благополучно забыл о моём существовании – вот тебе и всё знакомство. Нашла чему завидовать!

– Это оттого, Макс, что тебе всё пофиг. Во всём мире для тебя существует только один единственный великий человек – ты сам, а все прочие великие – так, сбоку припёку. Если они тебе чем-то полезны, ты ещё окажешь им честь пообщаться с ними, а если нет – плевать тебе на них на всех с высокой колокольни.

– Ну, насчёт высокой колокольни ты таки преувеличиваешь…

– Ага, их ещё не построили.

– И не надо. Плюнуть я и с места могу.

– Вот о том и речь – плевать тебе.

– Именно. Нахрена они мне сдались, эти великие? Чтоб каждый чих с ними согласовывать? Обойдутся. Чтоб на равных с ними дела вести – я сам не того калибра, а прыгать им в глаза, лишь бы только заметили и кивка удостоили – так у меня есть хренова туча дел поважнее. Я не знаком лично ни с Ганнибалом, ни со Сципионом, ни с Катонном, ни с Антиохом. И что мне, бежать сломя голову знакомиться с ними со всеми, чтоб потом этими знакомствами хвастаться? Так у них таких с позволения сказать знакомых тысячи, и лезть из кожи вон, чтобы стать одним из них – не понимаю. Видимо, умом зело скорбен.

Потом поспела рыба – жареная и варёная. Тесть ведь не просто купаться и загорать с нами выбрался – такого времяпрепровождения как самостоятельной цели в античном мире не понимают. Поэтому Арунтий выехал с нами на рыбалку, с которой и начал запланированный отдых. И пока не закончили рыбачить, никого в воду не пустил, чтоб рыбу не распугали. Его рабы, оказывается, ещё накануне место прикормили, а теперь вот пришло время пользоваться результатами. Кто-нибудь хорошо представляет себе простого карфагенского олигарха с удочкой? И не советую – пальцем в небо попадёте. Нет, сама-то удочка античному Средиземноморью прекрасно известна, и мальчишкой-то он наверняка много раз удил всевозможную рыбью мелюзгу. Но то – мальчишкой, а сейчас он – большой уважаемый человек, и добыча должна быть достойной его – если не кит и не акула, то хотя бы уж тунец. И не малёк, естественно, а нормального размера – для тунца нормального, при котором удочка уже не котируется. Только трезубец! Посейдон греческий, он же – Нептун римский, отчего с трезубцем изображается? Оттого, что это и есть орудие рыбной ловли – гарпун по сути дела или острога. Вот и Арунтий превратил рыбалку в своего рода загонную охоту – рабы-загонщики длинной сетью выход из бухточки перекрыли, да к берегу ту сеть потащили, сгоняя туда же и всю рыбу, а мы, значится, подходящую добычу высматривали, да трезубцами её гарпунили. И пока тесть рыбалкой не пресытился, пока загонщики сеть не убрали и оставшуюся рыбу обратно не выпустили – хрен кто в бухточке купался.

– Теперь можете говорить о политике все, – милостиво разрешил босс, – У вас ведь принято за едой её обсуждать?

– Ага, на кухне, – подтвердил я, – Мы все – кухонные политики.

Вино закусывали, конечно, не только рыбой. Колбасы в Северной Африке как-то не в ходу, и о том, что самая лучшая рыба – это колбаса, местным пришлось бы разжёвывать долго. Но сам принцип прекрасно понятен и хроноаборигенам, так что помимо рыбы был и сыр, и мясо – на все вкусы, как говорится.

– Сципион, конечно, не мог сказать нам всего, но я примерно представляю, как было дело, – рассказывал тесть, – Масинисса ведь именно на его сторону переходил и именно его союзником становился, и троном своим он обязан в первую очередь ему, а потом уж сенату и народу Рима. По всем канонам он – его клиент, и отказать патрону в личной просьбе он не мог. Сципион не мог помочь нам открыто, но в личном разговоре он, скорее всего, взял с Масиниссы слово, что тот удовлетворится захваченным и не будет претендовать на большее.

– Пока жив патрон, которому дано слово, – уточнила Юлька.

– Да, скорее всего, именно так они и договорились. Масинисса ещё не стар и может позволить себе подождать.

– Тем более, что не воевать ни с кем другим он Сципиону не обещал, – добавил я, – С теми же гарамантами, например.

– Может быть, – задумчиво проговорил Арунтий, – Пока у него было одно только ополчение, они были ему не по зубам. Но теперь, с настоящим хорошо обученным войском и слонами…

– А оно у него разве хорошо обучено? – усомнился Володя.

– Похуже римских легионов, но достаточно, чтобы справиться с беспорядочной толпой дикарей. Когда-то гараманты были сильны, но за тысячелетие жизни среди дикарей они одичали и сами. У них есть неплохие лучники на колесницах и хорошая конница, но её не так уж много, а их пехота давно уже не воюет строем и вряд ли сможет противостоять нумидийской коннице и слонам. Кое-чему их там, конечно, подучат наши италийцы, которых мы послали к ним, чтобы не выдавать Риму, но много ли толку было от пехоты Сифакса, обученной римскими центурионами? Я бы не рассчитывал на то, что гараманты разобьют Масиниссу. Пусть хотя бы не дадут ему себя завоевать – уже будет неплохо.

– А хороши ли у них шансы отбиться? – поинтересовался Васькин.

– Если будут партизанить на коммуникациях, а не геройствовать в больших сражениях, то отобьются, – рассудил Володя.

– Да, коммуникации у нумидийцев окажутся растянутыми, – согласился я, – Если пехота забаррикадируется в оазисах, а конница с колесницами устроят противнику партизанщину – вполне может сработать.

– А слоны? У гарамантов ведь их, кажется, нет?

– Там, где они будут, они, конечно, рассеют и конницу, и колесницы, но у Масиниссы их не так уж и много. Марку Гельвию в Дальнюю Испанию давал, и мы видели, чем это кончилось. Фламинину в Македонию тоже давал десяток. Для войны с Антиохом у него, кажется, ещё два десятка вытребуют, а новых ведь не просто ловить, их же ещё и дрессировать надо. Будет у него, скорее всего, пара-тройка десятков, вряд ли больше.

– Он захватит несколько мелких оазисов, но взятая в них добыча не оправдает понесённых при этом потерь, и он уйдёт восвояси, – спрогнозировал тесть.

– Всё-таки жаль Эмпория, – посетовала Мириам, – Как вспомню, какие земли там пришлось продать – жалко становится до слёз.

– Радуйся, что вовремя продала, – хмыкнул я, – Сейчас ты не получила бы за них ни гроша.

– Я всё понимаю и благодарна вам с отцом за добрый совет. Но всё-таки жаль…

– Хватит нам и земель в долине Баграды, – махнул рукой Арунтий, – В конце концов, не на экспорте зерна богатеем. Конечно, я бы с удовольствием прикупил земель и на Великих равнинах, но на них ведь тоже позарится Масинисса?

– Да, через десять лет, сразу же после смерти Сципиона, – подтвердила Юлька.

– Тогда, конечно, нет ни малейшего смысла. Пока там построишься, пока всё хозяйство там как следует наладишь, пока та земля окупится и начнёт давать хорошую полноценную отдачу – как раз те десять лет и пройдут. Обойдутся дикари – пусть сами работать учатся. Жаль, конечно, по дешёвке можно было бы сейчас там земли прикупить, а в низовьях Баграды земля дорогая. Низовья ведь останутся за Карфагеном?

– Наши виллы должны остаться, – кивнула наша историчка.

– Но будут у самой границы, – уточнил я, – Сам Масинисса уже не сунется, но набеги разбойничьих банд будут наверняка.

– Значит, у нас десять лет для переноса всех наших дел в Испанию? – Велия не тратила ни времени, ни нервов на пустые эмоции, – Успеем наладить хозяйство там?

– Успеете, – буркнул тесть, которому было куда труднее свыкнуться с мыслью о неизбежных переменах, – Один набег отразили и не самый мелкий. Ещё полезут – ещё отразим.

– Встанем насмерть, ляжем костьми, но отстоим родную Карфагенщину для новых римских хозяев, – стебанулся Володя.

– Не сыпь соль на рану! – чуть ли не взвизгнула Наташка, – Только обжились, только бананы на грядках прижились – я для кого стараюсь, спрашивается?!

– Это те, которые костлявые? – фыркнула Юлька, – Тоже мне, бананы!

– Да, энсета – абиссинский банан. Ну, это не совсем банан, но близкий к нему. Если он приживётся и плодоносить будет, то и настоящий приживётся, когда достанем.

– Так сразу настоящий бы и доставали, а не эту дрянь, которую есть нельзя!

– Уже вторая попытка провалилась, – проворчал Арунтий, – Опять завернули в Александрии на таможне. Эти-то из Эфиопии – сплавили по Нилу до Нубии, а там через гарамантов к ливийскому побережью доставили. Может, и настоящие – из Индии – так же попробовать, через Эфиопию?

– Не уверена, что получится, – засомневалась Наташка, – Проросшие отводки привезли засохшими, корневища – тоже. Я только семена из плодов и смогла прорастить. Дикий если только, но он ведь тоже костлявый и может даже горьким оказаться – смотря какой вид…

– На фиг он нужен, костлявый! – перебила её Юлька, – Есть у тебя уже костлявые! Теоретически – банан, практически – несъедобен.

– Ну, корневища у него вообще-то съедобные, но – не деликатес.

– Наташка, ну тебя в задницу! Я тебе про бананы говорю, а не про коренья какие-то дикарские, которые только черномазые и могут жрать! Ты что, сама по бананам нормальным человеческим не соскучилась?

– Соскучилась тоже, представь себе, и не меньше твоего. Ну и где я их тебе возьму? Из задницы вытащу, в которую ты меня посылаешь?

– Папа, а сто такое садниса? – спросил меня с детской непосредственностью сидящий у меня на коленях наследник, отчего все наши сперва выпучили глаза, а затем грохнули от хохота.

– Это попа, Волний, – просветил я его самым серьёзным тоном.

– А в попе лазве ластут бананы?

– Нет, они там не растут. Но они оттуда вылазят после того, как их скушаешь и переваришь.

– Ааааа, – кажется, мелкого мой ответ удовлетворил, и хвала богам – я ведь и сам едва сдерживался от смеха. Наши отсмеялись, так тесть заржал – Велия как раз закончила переводить ему на турдетанский. А потом лежмя легла Мириам, которой перевела на финикийский Софониба.

– В общем, нормальные бананы, без косточек которые, только корневищами или проросшими отводками размножаются, а их и от абиссинского банана живыми не довезли, – закончила наконец разжёвывать для особо тупых Наташка.

– Так как всё-таки насчёт Эфиопии? – напомнил свой вопрос Арунтий, – Можно же и не сразу, а в несколько этапов.

– Вырастить в Эфиопии, потом отводки от него – в Нубии, а из неё уже новые отводки в горшках с постоянным поливом через Сахару везти? – конкретизировал я, – Не хотелось бы, досточтимый.

– Макс, так может получиться, – заметила Наташка.

– Это я понял. Но тогда мы, получается, гарантированно дарим нормальные бананы и эфиопским черномазым, и нубийским, а через нубийских – ещё и гребип… гм, – я осёкся, вспомнив о сидящем на коленях пацанёнке, за которым запомнить хрен заржавеет, – В общем – Птолемеям. Зад… тьфу, седалище у них от этого не слипнется?

– Птолемеям, конечно, дарить редкий и дорогой деликатес не хочется, – кивнул босс, – Сами тогда будут выращивать и всю Ойкумену им завалят. Но как нам миновать Египет?

– Через Кирену! – осенило вдруг Васькина, – Не надо никакой Эфиопии, везём обычным путём через Красное море в Дельту, но в обход Александрии, а из Дельты – в Киренаику. Ну, как наши заокеанские снадобья в обход александрийской таможни. Можно даже через тех же жрецов…

– Нет, жрецов я впутывать не хочу, – возразил тесть, – Я понял идею, но жрецы тогда уж точно и в своих храмовых садах выращивать начнут. Можно, конечно, заплатить им не скупясь и договориться, чтобы за пределы их храмовых оград ничего не выходило. Но это сейчас, с нынешними. А потом сменятся поколения, и их преемники начнут шантажировать моих наследников, требуя скидку на наши снадобья. Зачем это нам? Я лучше снова запрягу тех же палестинских финикийцев, но на этот раз доплачу им и за доставку товара мимо Александрии в Кирену. И тогда, в самом деле, зачем нам Эфиопия?

– Эфиопия всё-таки нужна, – спохватилась Наташка, – Там же ещё и кофе.

– Я спрашивал о бодрящих зёрнах всех, кто имел дело с плававшими туда купцами, но никто ничего не знает, – развёл руками Арунтий.

– Их могут и не знать на побережье – это дерево только в горах растёт. Небольшое, иногда вообще кустарник, даёт ягоды, которые краснеют, когда спелые, и зёрна – как раз в этих ягодах.

– Где-то с ноготь мизинца величиной, полукруглое, с ложбинкой по плоской стороне, тёмно-коричневое, – припомнил я.

– Макс, не вноси путаницу, – хмыкнула Наташка, – Во-первых, коричневыми зёрна кофе только после обжаривания становятся, а сырые они серые или зеленоватые. А во-вторых, их никто в таком виде на дереве и не обнаружит – они внутри ягод. Ягоды на дереве скоплениями растут – примерно как виноградные грозди, спелые – ярко-красные, величиной с фалангу большого пальца. Вот их и надо искать, а не зёрна. Пусть ягоды нам привезут, а зёрна мы из них и сами вылущим. Если сухие будут – не страшно, после полива прорастут.

– Хорошо, закажу, чтобы и в горах поискали, – пообещал босс, – Значит, ягоды из Эфиопии, снова – третий уже раз – саженцы бананов из Индии и… гм… Ты ещё про какой-то тростник говорила? Тоже из Индии? Чем тебе папирус плох?

– Она про медовый тростник говорила! – въехал Велтур, – Я читал у Онесикрита про индийский тростник, который даёт мёд без пчёл!

– Обыкновенный тростник? – поразился Арунтий, – Почему о нём не знают птолемеевские финикийцы?

– Нет, это особый тростник, сладкий, – поправила Наташка, – Ну, пусть будет медовый, если вам так привычнее. Вообще-то это не мёд, но упаренный сок, если не очищен, в самом деле похож на мёд – такого же примерно цвета и тоже очень сладкий.

– Вроде арбузного мёда? Так зачем он нужен, когда здесь превосходно растут арбузы? Те, для кого слишком дорог настоящий мёд – варят арбузный, и его хватает.

– У тростника сладкий сок выжимается прямо из стеблей – почти всё растение идёт в дело, а не только плод, как у арбуза, – объяснила Наташка, – И растёт он очень густо, как и обыкновенный тростник – можно получить гораздо больше сладкого сока с одного и того же участка.

– То есть выгоднее, – понял тесть, – Но всё-таки, почему он малоизвестен, если он так хорош? Онесикрит жил во времена Александра и побывал в Индии вместе с ним. Но с тех пор прошло больше сотни лет, и всю эту сотню лет Птолемеи торгуют с Индией. Почему они его тогда до сих пор не вывезли к себе в Египет и не разводят у себя? Они, конечно, ленивы, но не настолько, чтобы упустить источник таких доходов.

– А ведь и в натуре, странно как-то, – добавил я, – Его по всей Индии выращивают?

– Ну, я читала, что его окультурили в Бенгалии, – припомнила наша ботаничка.

– Тогда понятно. При ихних урожаях и бенгальского для всей Индии может за глаза хватать, – дошло до меня, – В этом случае остальной Индии нет смысла им заморачиваться, так что в долине Инда его вполне может и не быть, и тогда никакие птолемеевские купцы его там не найдут.

– А как же тогда Александр и Онесикрит? – не понял шурин.

– Их могли и бенгальским готовым продуктом угостить, а показать им дикий тростник, мелкий и малосочный, от которого толку ничуть не больше, чем от наших арбузов. Иначе его давно бы уже выращивали и Селевкиды, и Птолемеи. А Бенгалия – это низовья Ганга, туда Александр не дошёл.

– А где это?

– Дальше, с противоположной стороны Индии. Если морем, то за Цейлоном… гм… Как вы его называете? Остров такой большой южнее Индии…

– Тапробана. Там ещё самый лучший в мире жемчуг добывают.

– Плевать на жемчуг – по нему там и без нас давно всё схвачено. А вот семена бенгальского тростника как раз ихним купцам заказывать надо – они-то в Бенгалию наверняка плавают и знать этот тростник должны. Если он там и так на всю Индию выращивается, то вряд ли его там строго охраняют – кто его там воровать станет, когда проще готовый сахар купить? Наверняка ведь в самой Бенгалии он жалкие гроши стоит. Глобализация-с. Не сыпьте сахрен на хрен, гы-гы!

– Значит, семена медового тростника ещё через тапробанских купцов заказать, – взял себе на заметку босс, – Здесь он расти будет?

– Должен бы, – прикинула Наташка, – Не знаю, правда, так ли хорошо, как в Индии, но в принципе должен, – сомнения вполне обоснованные, поскольку в реале его в Северной Африке только арабы уже при своём Халифате развели, и для этого наверняка имелись какие-то веские причины.

– Лучше – на Канарах, – мне припомнилось, что как раз оттуда испанцы потом завезли его в Америку, – А то и вовсе на противолежащие земли за Морем Мрака – там-то уж точно прекрасно приживётся, – в совдеповские времена одна несчастная Куба давала нам того сахару больше, чем вся Хохляндия и всё Ставрополье вместе взятые…

– Не слишком далеко? – прихренел Велтур, для которого трансатлантический вояж был уже реально познанной практикой.

– Там – в основном для местных нужд и для торговли с чингачгуками, – пояснил я ему, – А сюда возить с Канар. Готовый продукт надо просто от воды беречь, и тогда он никаких перевозок не боится, зато монополию уж точно сохраним. Вот с бананами – не знаю, как быть. Свежие морем не довезти, они скоропортящиеся, – в нашем современном мире их перевозят на специальных судах-рефрежираторах, о которых в мире античном можно только мечтать, – Сушёные, конечно, тоже дадут хороший доход, и тут тоже напрашиваются Канары, но их возят и из Индии, а вот если мы найдём способ выращивать их тайно здесь, то по свежим бананам будем абсолютными монополистами. Уж очень соблазнительные перспективы вырисовываются…

– Это-то точно, – кивнул Арунтий, – Если уж сушёные вкусны – представляю, как вкусен свежий. Но для сохранения монополии нужно сохранение тайны, а как сохранишь её здесь? На короткое время, пока на Канары не завезём, это ещё можно, но не на века же!

– Если плантации будут небольшими, то можно замаскировать их среди этих костлявых эфиопских, – предложил Володя, – Вот только сами эфиопские надо для этого надёжно залегендировать – в смысле, они сами по себе должны использоваться для чего-то реально нужного, чтоб вопросов ни у кого не вызывали. Но вот как их использовать…

– В принципе плод абиссинского банана, хоть он и считается несъедобным, есть можно, просто очень неудобно из-за косточек, и он не так вкусен, – подсказала Наташка, – За деликатес из-за этого не сойдёт, но рабов кормить можно. Молодые ростки тоже вполне съедобны, как и корневища, и тоже годятся на корм рабам. А ещё из него получается такое же волокно, как и из настоящего текстильного банана…

– О! Как раз то, что нужно! – обрадовался Володя, – Манильский трос как раз из того текстильного банана делается!

– А зачем он нужен? – не понял тесть.

– Для корабельных канатов, досточтимый.

– Финикийцы давно делают канаты из травы эспарто, и они их вполне устраивают.

– За неимением лучшего. Я слыхал, что она гниёт в воде, а манильский трос – не гниёт.

– В самом деле, Акобал возит с собой много запасных канатов, – припомнил Хренио, – Якорный пришлось менять прямо в рейсе, уж очень прогнивший был…

– Тогда – другое дело, – согласился босс, – Не гниющие в воде морские канаты будут пользоваться хорошим спросом, но на Внутреннем море большого преимущества не дадут, так что не жалко их и римлянам поставлять. И подзаработаем на них, и настоящие бананы среди эфиопских спрячем, и на них ещё больше заработаем. Так, а в Испании они будут расти?

– В Испании – вряд ли, – обломила Наташка, – Они и здесь-то будут мелкими и не такими сладкими, как в южных странах, а севернее вообще не будут вызревать, – естественно, она имела в виду открытый грунт, поскольку нормальные теплицы строить в античности банально не из чего.

– Тогда, получается, это только лет на сорок, а потом мы всё равно потеряем Африку, – Арунтий заметно помрачнел, – Ну, точнее – подарим римлянам то, чего не захватят нумидийцы. Может, лучше сразу в Нумидии с Масиниссой договориться и на его территории выращивать?

– Это тоже не навечно, – обломила Юлька, – Позже, ещё где-то примерно лет через тридцать после Карфагена, в войну с Римом ввяжется и Нумидия, – Юлька имела в виду Югуртинскую войну, о которой мы рассказать ему ещё не успели, поскольку у тестя и от предстоящей Третьей Пунической голова шла кругом, – Тогда Рим начнёт захватывать и её, а в дальнейшем овладеет и всей Северной Африкой.

Переваривая эту ещё менее приятную новость, тесть сидел и недовольно сопел, а затем вдруг зыркнул на меня и ткнул в меня пальцем:

– Тебе крупно повезло, Максим! Я всё думал, как мне тебя наказать за эту твою выходку с фиктивным рабством у римлянина. Ты сам-то хотя бы представляешь, КАК ты опозоришь меня и весь наш род, если это получит огласку? Мы – Тарквинии, я – член Совета Ста Четырёх, а мой зять, моя дочь и мой внук – рабы какого-то римского плебея! Слыханное ли дело!

– Мне нужно римское гражданство, досточтимый. И не столько для себя, сколько для потомков. Вот для него в первую очередь, – я приподнял подмышки Волния, – Именно потому, что в перспективе Рим захапает всё, до чего дотянется своими загребущими руками, и многие при этом угодят к римлянам в рабство – настоящее, не фиктивное.

– Это я понял. Твоё счастье, что отец сообщил мне об этом лишь недавно и в оправдывающем тебя свете, иначе тебе бы небо с овчинку показалось! Ты бы хоть со мной сперва посоветовался, прежде чем ТАКОЕ отчебучить!

– И чем бы ты помог, досточтимый? Ты же сам прекрасно знаешь, что деньги тут бесполезны.

– Знаю. Ну, подумали бы, есть же разные способы. Может быть, и пришли бы к этому же решению, если бы не придумали ничего лучшего, но хотя бы уж не в таком постыдном варианте. Я мог бы выйти на самого Сципиона и договориться с ним – он всё-таки знатный патриций, сенатор-консуляр и патрон Испании и Карфагена, а не какой-то занюханный всадник-плебей. А может быть, даже и о твоём усыновлении договорились бы – не самим Сципионом, конечно, а кем-нибудь из его римских клиентов. А ты всё время норовишь все проблемы решить самостоятельно, да ещё и так, как никому бы больше в голову не пришло. Молодец, конечно, за это тебя и ценю, но иногда ты ТАКИЕ способы для этого выбираешь! Я хотел хорошенько отругать тебя перед твоим отбытием в Рим за «освобождением», но тебе крупно повезло. Я только сейчас подумал, как помогло бы нашим потомкам римское гражданство в сохранении нашей африканской собственности, только начал голову ломать, как мне всё это половчее устроить, а ты для себя и своей семьи этот вопрос, считай, и сам уже решил…