Текст книги "Античная наркомафия 4"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

– Ты у себя на даче, небось, вообще медными или бронзовыми листами крышу настелишь? – подгребнул меня Володя.

– Не, в звизду – их тогда строители себе коммуниздить повадятся, а и на себя, и на них этих жестянок хрен напасёшься. А вот насчёт хитрой черепицы, армированной проволокой, я подумаю! – отшутился я.

– Типа железобетона?

– Ага, наподобие, гы-гы!

А потом мы сложились пополам от хохота уже все четверо, и прибывший от Сапрония гонец лишь хлопал глазами, не понимая, что он сообщил нам такого смешного. А мы и объяснить-то словами не могли и лишь, давясь от смеха, тыкали пальцами в очищенную от парапета стену и догорающие навесы и парапеты башен, по которым всё ещё лениво постреливали глиняными ядрами две баллисты. И тогда, въехав, захохотал и гонец, доставивший приказ о штурме стены – Нобилиор таки вспомнил наконец, что у него, оказывается, есть ещё и союзный контингент турдетанских друзей. Разгадать смысл приказа проконсула было нетрудно – карпетаны стянули к воротам и стенам возле них всех своих бойцов, каких только могли, и наша атака должна была отвлечь на себя хоть какую-то их часть. А ведь наверняка аналогичный приказ получили или вот-вот получат и другие стоящие вокруг города контингенты. Млять, вот кому не позавидуешь – мы-то ожидали подобной дружеской римской подлянки и подготовились загодя, даже вот и с артиллерией какой-никакой своевременно подсуетились, и результаты – вон они, видны невооружённым глазом, а каково им сейчас будет без подготовки штурмовать? На так и не подавленную оборону противника с криком «За Рим, за Нобилиора!», млять! Что-то мне это напоминает из куда более современного и оттого ничуть не менее омерзительного…

Нам-то было не в пример проще. И лестницы давно заготовлены не хуже тех римских, и люди ещё до похода более-менее на такие действия поднатасканы. Хоть и не сравнить их подготовки с реальным штурмом, который для всех их будет первым, но хоть знают, что и как делать, и совсем уж в ступор не впадут. Да и оборона-то карпетанская им нашими стараниями противостоит смехотворная, а будет, как пойдут – ещё смехотворнее. Есть ведь у нас и лучники с дальнобойными роговыми луками, и балеарские пращники, и преимуществ перед ними у карпетанских стрелков теперь никаких. И самих их во много раз меньше, и оружие похуже, и укрытия у них никакого – много ли тут компенсируешь за счёт не столь уж и значительной высоты стены? Да и сколько их там вообще останется, когда штурмовые отряды приставят лестницы?

Так оно примерно и вышло. Даже высота оказала противнику хреновую услугу – стреляя вверх, наши лучники и пращники ничуть друг другу не мешали – никто друг у друга на прицельной линии не маячил. Колонны наших легионных центурий со своими лестницами ещё только треть пути к стене прошли, когда стрелы и свинцовые «жёлуди» уполовинили число защитников и заставили пригнуться уцелевших – какой уж там в звизду ответный обстрел! Стоило кому-то хоть башку поднять, как ему посылали свой персональный гостинец наши лучшие стрелки, и ему ещё крупно везло, если попадали в шлем. Хотя – смотря чем и смотря под каким углом. Хрен ли там за толщина у того шлема, даже если он и бронзовый? Если «жёлудь» пращника не рикошетировал, то проминал эту жестянку с соответствующими результатами для прикрытой ей черепушки. Лучника карпетан-сосед ещё мог – не забывая и о себе, конечно – прикрыть большим щитом кельтского типа, аналогичного фиреям наших легионеров, но ведь не в момент же самого выстрела. Так что даже их весьма малочисленные лучники на прицельную стрельбу времени не имели, а что уж тут говорить о пращниках и метателях дротиков?

– Разомнёмся, что ли? – предложил я нашим, указывая на тарквиниевских наёмников, полезших на стену первыми – не ополченцев же малоопытных под первые удары подставлять! Серёга вон то и дело нудит, что в поход просился, дабы в настоящем деле поучаствовать, а не в тылу за чужими спинами отсиживаться, а мы тут носимся с ним как с писаной торбой, не оставляя ни малейшего шанса отличиться. Отдав арбалеты слугам, мы тоже побежали к стене.

Уже на ходу я заценил общие децибеллы штурмового гвалта и посчитал его вполне достаточным:

– Глушаки у всех при себе? Пушки достали, гайки свинтили! – резьба под глушак на кончике ствола у нас защищена от случайных ударов специальной накидной гайкой, которую перед навинчиванием глушака надо свинтить, – Гайки сразу в карман, не сеем – дерево нескоро вырастет! – Серёга одну уже ухитрился где-то посеять, а запасных у всех только по одной.

Навинтив на револьверы глушаки, мы полезли наверх. Первые из атаковавших стену наёмников были уже там, и лучники с пращниками прекратили обстрел, дабы не зацепить своих, но их поддержки уже и не требовалось – карпетан наверху осталась горстка. Нам там даже и шмалять оказалось не в кого – редко на кого наседал один из наших головорезов, чаще двое, а то и трое, и результаты сомнений не вызывали – не оставлять же без тренировки этих матёрых профессионалов. На спуске внутрь города дело тоже оказалось на мази – на стену пыталось подняться карпетанское подкрепление, но жиденькое какое-то, для тарквиниевских бойцов несерьёзное. Залпа их дротиков хватило, чтобы очистить лестницу, а уж перестроение в «черепаху» у них давно на рефлекс поставлено – даже среди рядовых солдат ветераны Ганнибала имеются, не говоря уже о центурионах. Спустились вниз, зачистили плацдарм, а на стену снаружи уже и легионеры наши карабкаются…

Уличные бои – это что-то с чем-то! Хвала богам, нет пока в испанских городах высокоэтажной застройки – такие же одноэтажки в основном, как и в деревнях. Ну, разве только глинобитных хижин поменьше, а добротных каменных побольше. Кто-то пытается на крыши взобраться, да оттуда нас обстрелять, да только неудобные они для этой цели, не плоские финикийские, а на стене уже и лучники наши появились, и попадать в поле их зрения противнику дружески не рекомендуется. Но и так сюрпризов хватает – улочки-то узкие, строй не везде и развернёшь, да ещё и кривые, и чего там за поворотом – хрен его знает. Где-то крыша деревянно-соломенная горит, и хрен подступишься, а в дыму ещё и хрен разглядишь, что там за ним. А где-то через узенькое окошко в тебя дротик метнуть норовят – размах-то в тесноте у того метателя голимый получается, отчего и сам бросок слабеньким и кривым выходит, но один ведь хрен напрягает! Собственно, как раз по этим соображениям мы и решили, что без револьверов тоскливо будет, а раз так, то и глушаки к ним на сей раз прихватить не поленились. Рискнул я разок спалиться, спасая жопу Трая, так там и дело того стоило, всё-таки возможный предок самого Траяна, да и везёт обычно, когда в первый раз рискуешь, а вот всё время так рисковать – на хрен, на хрен! Тут и моей ДЭИРовской везучести хрен хватит!

В одну халупу с не в меру героическими обитателями Володя, рассвирепев от едва не порвавшего ему ухо копья, даже гранату забросить не пожалел – нашу фитильную бронзовую. Запалил фитиль от бычка сигариллы, да и закинул в окошко. Шандарахнуло добротно, от души – если даже и уцелел там кто, то уж геройствовать дальше наверняка передумал. Снаружи, правда, тоже громче получилось, чем хотелось бы, но наши болтать не приучены, а издали – ну, упало там что-то, сгоревший дом обрушился, на войне ведь как на войне.

Потом из-за поворота небольшой карпетанский отряд на нас выкатился, причём сами они прихренели не меньше нашего – видимо, не полагалось нам здесь быть по расчётам ихнего командования. Легионерам нашим ополченческим, наверное, тяжело пришлось бы, но тарквиниевские наёмники сориентировались моментально. Никто из нас и прицелиться-то не успел – не очень-то удобно это с глушаком, как они выстроили стену щитов и приняли атаку на мечи. Стрелять тут было невозможно, свои бойцы весь сектор обстрела перекрыли, а когда эта свалка рассосалась – уже и не в кого было. Карпетаны явно рвались на помощь своим у ворот, наши случайно на их пути оказались, ну и нашла, как говорится, коса на камень. Храбрые и отчаянные ребята, этого у них не отнять – ага, были при жизни…

Но представился наконец и случай пострелять. Выбираемся на одну из главных улиц, пошире и попрямее прочих, а там – млять! И не одна, кстати говоря, а целая толпа. Есть и очень даже симпатичные, да только в данный конкретный момент они совсем не по этой части, а как раз по противоположной – нам задницы надрать вознамерились – ага, на полном серьёзе! Ну, едва ли конкретно нам и едва ли сей секунд, скорее – несколько опосля тем, кого боги ихние им пошлют, но послали-то им ихние боги именно сейчас и именно нас, так что просим любить и жаловать, как говорится. Бабье ополчение в городе явно в качестве последнего резерва, мужиков-то ведь всех уже, каких могли, в мясорубку бросили, и прут на нас теперь вот эти корчащие из себя амазонок бой-бабы. В лузитанских деревнях попадались такие, но немного и чаще с дрекольем, а тут – не один десяток, да ещё и с фалькатами почти все, и задорно эдак атакуют! А вояки-то наши и прихренели от такого сюрприза, и не получается у них как-то даже боевой строй против ЭТИХ. А зря, ведь налетит такая амазонка доморощенная, да церемониться не станет, а отмахнёт на хрен растерявшуюся башку своим толедским клинком. Мы ведь тут вообще-то Толетум берём, то бишь будущий Толедо, если кто запамятовал. В общем, нехорошо получается, очень нехорошо, но деваться некуда – мы не в поддавки играть сюда пришли, и нехрен тут миндальничать.

– Готовьсь! По готовности – самостоятельный огонь! – и сам, взведя курок, целюсь в лобешню одной коровоподобной стерве из явных доминанток этого не по делу офонаревшего самочьего обезьянника – с полусогнутой руки, как в старой царской ещё армии господа офицеры из револьверов стреляли. Если правильный угол сгиба подобран – жёстче хват получается и точнее стрельба…

Глушак не только звук выстрела гасит, но и отдачу заметно снижает, работая как дульный тормоз. Шлёп – и во лбу не в меру свирепой коровы образуется аккуратная дырка, саму её отшатывает назад, а из затылка брызжет кровавая каша – пуля-то ведь экспансивная, не на бабу рассчитанная, а на здорового и малочувствительного к боли мужика. Я ведь упоминал уже, кажется, о давнем форумном сраче о калибрах? Вот мы и подстраховались дополнительно. Корова падает, я взвожу курок, рядом ещё два глухих хлопка, после них – третий. Ещё одну, заметно посубтильнее, отшвыривает назад, другая складывается пополам и оседает, третья валится как-то вбок, словив пулю прямо в раззявленное хлебало. Тут уже и некоторые из наших бойцов опомнились, выступили вперед и выстроились перед нами в шеренгу – сомкнув щиты и выставив острия мечей, но оставляя нам место для стрельбы меж своих голов. Снова взвожу курок, целюсь в грудную клетку ещё одной расхристанной лахудре – не сговариваясь, мы стараемся выбивать именно таких, постервознее и побезобразнее. Ещё залп, уже слитнее, и ещё четыре валятся под ноги задним, обдав их перед этим кровавой юшкой. Такого эти доморощенные толетумские амазонки уж точно не ожидали, явно ведь рассчитывали своими женскими телесами с панталыку наших сбить, и ведь почти даже сбили, но почти – не в счёт. Вот одна обратила внимание на забрызгавшую её кровь, вот другая, вот третья сообразила, обо что это она такое споткнулась, вот четвертой прямо в мордашку кровавые ошмётки из затылка бегущей впереди при нашем третьем залпе влетели, вот пятая приняла споткнувшуюся и навернувшуюся за убитую – и дошло наконец до стерв, что здесь им – не тут.

Сразу же затормозили – слёзы, сопли, визг такой, что куда там до него той володиной гранате! А шеренга нашего прикрытия по команде центуриона делает пару шагов вперёд, мы следуем за ними, кое-кто из ошалевших толетумских баб при виде убитой подруги приходит в ярость, но у нас ещё по три зарада в барабанах, и парочка наиболее неугомонных добавляется к пущенным в расход, а третью, накинувшуюся с фалькатой на шеренгу солдат, протыкают сразу три меча. И этого – хватает. Ещё визжат, ещё голосят, ещё насылают на наши головы проклятия и своих и чужих богов, но фалькаты одна за другой летят на землю – героини типа Долорес Ибаррури среди них кончились. Оставшихся выдёргивают из толпы по одной и вяжут. Одна, не до конца понявшая всю серьёзность момента, пытается качать права, и солдатня тут же деловито раскладывает её и применяет по прямому назначению – для вразумления и в назидание другим – прямо на пыльной и забрызганной кровью улице…

А со стороны ворот усиливается гвалт, из которого вскоре выделяется отчётливый торжествующий рёв вступивших наконец в город римских легионеров. Кто-то там ещё продолжает героически сопротивляться, но по большому счёту – Толетум пал. Уже бегут по всем улочкам беглецы из мирняка, кто посообразительнее – где-то в противоположном конце города, видимо, есть какая-то лазейка, которой они надеются воспользоваться. Млять, раньше надо было соображать, догадливые вы наши! Весь город обложен, и хрен кто теперь вот так вот поодиночке из него улизнёт. Вот с боем прорваться – на это шансы были, пока оставались ещё бойцы, а голому мирняку даже приличной толпой ловить уже нечего. Наши солдаты выхватывают из бегущих верениц тех, кто приглянётся, но основная масса достанется, конечно, римлянам. Им вообще львиная доля и самая ценная часть добычи достанется, включая все драгметаллы из дворца местного царька. Да и хрен с ними, пусть берут. Говорил, говорю и буду говорить, что по нашей жизни драгметаллы выгоднее зарабатывать, чем добывать. Мы же берём самое ценное из того, что нам позволят прихомячить, но это уж – наше по праву.

– Этих – в наше расположение! – я указал центуриону на горе-амазонок, к которым добавился и свежий улов посимпатичнее и поздоровее. Нехрен их римлянам отдавать. Бабы есть бабы, и слёзно-сопливый финал их выступления был неизбежен, но эти – хотя бы попытались за себя постоять, и уже за это по справедливости честь им и хвала. От таких и дети пойдут такие же, и если воспитать их правильно, да подучить уму-разуму и ещё кое-чему – пополнение выйдет неплохое, и у нас таким пополнением уж всяко получше римлян распорядиться сумеют.

– Так, господа! Глушаки свинтили и в карман кобуры! Гайки – достали и навинтили! Пушки – в кобуру и под плащ! – судя по сгустившимся вереницам беглецов и по приближающейся мерной поступи, на подходе наши римские друзья с их не в меру зыркучими и завидючими глазами. Я ведь уже говорил, кажется, что таких друзей – за хрен, да в музей?

13
Тонкая политика

– Нет, ну прямо как малые дети, млять! – заценил Серёга героические военные приготовления противника.

– Несерьёзно как-то, – согласился Васькин, – Если только тут нет подвоха…

– Да, я бы понял ещё, если бы они нас таким манером заманивали в засаду, – кивнул Володя, – Но хрен там! Наши разъезды перешерстили всё вокруг – нет больше поблизости никакого веттонского войска, да и заныкаться ему тут особо негде…

– Ты хочешь сказать, что перед нами ВСЕ их силы? – прихренел я, – И на что ж они тогда рассчитывают? Может, они просто не поняли наших парламентёров и ждут тех, кто растолкует им условия их сдачи понятнее? Подождём немного – как-то совестно даже с ними расправляться, не дав им шанса одуматься и избежать расправы, – я махнул рукой Бенату, чтоб проехался к Сапронию и прояснил обстановку.

Но вообще – молодцы, грамотно демонстрируют свою готовность сражаться до последнего. При других обстоятельствах могли бы за счёт этого выторговать себе условия помягче. Вся беда в том, что смягчать условия – для них – и так уже некуда. Конечно, они уже знают наше общее требование ко всем сдающимся веттонским деревням – о выдаче нам всех зачинщиков и участников набегов на нашу территорию, и не только их самих, но и с семьями. В этом мы не уступим – надо раз и навсегда отучить местных хулиганов даже думать о подобных выходках. Кто не был убит или не попал в плен и рабство в самом набеге – пускай и смылся, но один хрен не спасся от заслуженного наказания. Вот оно, пришло за ним следом и нарисовалось – хрен сотрёшь. И если вся община вступится за своих хулиганов – всю на ноль и помножим вместе с ними. Это – помимо довершения общего разгрома и ослабления недавнего противника – ещё одна цель сделанного нами крюка на обратном пути из-под взятого и разграбленного карпетанского Толетума. Там мы римлянам помогали, заслуживая своё право в будущем вот на эти веттонские земли, а здесь, как раз на них – заранее приучаем веттонов к чёткому пониманию, что дисциплину баловать и порядок хулиганить с нами не рекомендуется, потому как чревато боком. Но успевших уже заслужить наказание хулиганов в каждой общине не так уж и много, так что выбор – страдать им всем или только немногим нашкодившим – за ними…

Вернувшийся Бенат так и не успел толком ничего доложить, как подъехал и сам Сапроний со своей свитой.

– Они всё поняли правильно и знают наши условия, – развеял наши сомнения военачальник, – Их вождь и ещё несколько человек хорошо понимают по-турдетански. Они решили драться? Хорошо, пусть будет так – сейчас подойдёт и наша пехота…

В принципе мы смяли бы эту нестройную толпу и одной только кавалерией, но это лишние потери. Нахрена, спрашивается, когда есть лучники и пращники, которые могут хорошенько проредить их ещё до рукопашки? Это героическое веттонское дурачьё само облегчает нам задачу, выйдя в чистое поле под удар наших линейных пехотных центурий и кавалерии. Ныкалось бы за частоколом своей деревни вместе со своим мирняком – пришлось бы с ними повозиться, да и потери в уличных боях были бы куда больше, а так – есть даже шансы вообще всех их в поле положить. Оглядев деревню в трубу, я только хмыкнул – частокол жиденький, даже легионеры плотным строем щитами его опрокинуть в состоянии. За ним, правда, лучники видны, да и мужики с копьями среди мирняка мелькают, но один хрен несерьёзно это. И фортификацию могли бы потолковее наладить, и сами на стенах наш натиск встретить – уж всяко ловчее вышло бы, чем вот так. Или они ни на что уже и не надеются, а просто хотят пасть с честью? Ну-ну!

Мы с нашей конницей разъехались на фланги, тяжёлая пехота выстроилась по фронту, в интервалы выдвинулись вперёд стрелки – тактика давно отработана до мелочей. Балеарцы всыпали свинцом, лучники – стрелами. По такой толпе можно было спокойно бить навесом, не приближаясь на прицельный выстрел. Оттуда попытались изобразить что-то в ответ, но куда деревянному луку против рогового, а гальке – против свинцового «жёлудя»? Несколько человек нам только слегка подранили, из которых половина в строю осталась и обстрел продолжила, а с той стороны полегло немало. Там занервничали, заметались, и мы уж начали опасаться, не побегут ли они в свою деревню прямо сейчас. Этого не хотелось бы – конницей тогда перехватывать их придётся, подставляясь под обстрел лучниками из деревни. Но веттонов обуяла гордыня, и они решились атаковать. Храбрые ребята, за это честь и хвала, но нам именно это от них и требовалось. Стрелки дали последний залп и отошли через интервалы, строй тяжёлой пехоты сомкнулся, толпу встретили градом дротиков и приняли на стену щитов и щетину копий, а наши кавалерийские отряды тут же ударили по флангам, смяли их и вышли в тыл, замыкая «котёл». Попались, голубчики! Задние, конечно, въехав в расклад, попытались было развернуться и ретироваться, но поздно – сразу это надо было делать и всем вместе. С полтора где-то десятка только и проскочило конных, да и из них троих лучники уложили, а пеших беглецов мы вырубили всех. Окружённые рубились яростно, но что они могли поделать против строя легионеров с фронта и конницы с флангов и тыла? Разве только погибнуть с честью, что и сделало большинство. А когда кончились заражающие толпу своей яростью герои – уцелевшие, как и всегда в таких случаях, запоздало опомнились и начали бросать оружие. Этих повязали, добив только тяжелораненых, с которыми некому было возиться.

Убедившись, что тут работа выполнена, мы повели конницу на охват деревни. Я бы на месте её обитателей сбёг оттуда со всеми ценными манатками загодя, и какого хрена они этого не сделали, у них спрашивать надо. Ладно бойцы, которым бежать западло, но мирняк-то! Ведь разбежались бы по лесам и холмам с оврагами, а то и до гор добраться могли бы – хрен бы мы их всех повылавливали, а скорее всего – и пытаться бы не стали. Так, отловили бы максимум пару десятков попавшихся случайно по глупости, а основная масса спокойно пересидела бы в своих нычках. Но они прощёлкали греблом эту возможность. Ага, додумались таки некоторые! Типа, лучше поздно, чем никогда, сказал еврей, опоздав на поезд, гы-гы!

Бежавшую первой стайку мелкой детворы можно было бы и перехватить, и наши даже выехали наперерез, но я махнул им рукой – этих отпустим, мы ж не звери. Мелюзгу развернули мордой к лесу и легонько пнули под зад, гикнув пострашнее, чтоб не мешкали. А потом едва не попадали со смеху, когда наткнулись на девку повзрослее. Смывалась-то она грамотно, огородами и кустами, и шансы проскользнуть незамеченной у неё были бы неплохие, если бы её не выдала коза, которую эта дурында тащила за собой на верёвке. Точнее, тащила она козла, который, явно не въезжая в расклад, не очень-то повиновался хозяйке, а коза семенила рядом, и кто-то из них в не самый подходящий момент заблеял. В общем, и сами спалились, и хозяйку спалили. Мы ржали так, что брось она свою скотину и побеги – скорее всего, отпустили бы тоже, но эта кошёлка вцепилась в верёвку мёртвой хваткой. Блондинка, млять! Как есть блондинка из анекдотов! Перехватили, кое-кто и рукам уже волю дал, примериваясь на предмет поваляться с ней в кустиках, даже под подол полезли…

– Пока не трогать! – одёрнул я этих обормотов.

– Девчонку или козу? – ехидно уточнил Тарх.

– Обеих, млять! – и я сам заржал вместе с ними.

Следом за ней перехватили ещё пару баб и пятерых подростков, остальные беглецы метнулись обратно в деревню, и их пока не стали преследовать – куда они на хрен денутся с подводной лодки? По-турдетански никто из захваченных ни бельмеса не понял. Подъехавший Бенат заговорил с блондинкой по-кельтиберски, та чего-то поняла, кажется, с пятого на десятое, и он начал что-то у неё выяснять.

– Спроси её, отчего они раньше не сбежали, – поинтересовался я.

– Да это я тебе и сам объясню, – осклабился кельтибер, – Они подумали, что это просто набег вроде тех, что и они устраивают иногда на соседей, и соседи на них. А в набеге ведь как делается? Сперва скрытно проникают как можно дальше, никого не трогая и убивая только случайных свидетелей, а потом, уже на обратном пути, разворачиваются облавой, и тогда уже только обижают всех подряд, кто попадётся. Бежать, если уж враг нагрянул – поздно, да и некуда – он повсюду и везде перехватит, а беззащитных беглецов, всё самое ценное с собой тащащих, грабить – самое милое дело. И если есть хоть какие-то укрепления – за ними отсидеться надёжнее. В набег ведь не геройствовать ходят, а за добычей, и рисковать жизнью при штурме укреплений, когда есть чего пограбить и вне их, желающих мало. Вот они и надеялись отсидеться, а поняли, что не удастся – только сейчас. Они же, считай, впервые в жизни настоящую армию увидели, которая пришла воевать всерьёз, а не хулиганить.

Он ещё о чём-то поговорил с ней, а после неё – с захваченными бабами и подростками, помозговал и перевёл результат на турдетанский:

– Они говорят, что в поле нас встретило ополчение из доброго десятка деревень, которое мы и уничтожили. Остальные деревни теперь, получается, защищены так же плохо, как и эта. Сколько было в этой и сколько осталось, они говорить не хотят, но пытать их я не вижу смысла – и так видно по числу домов, что было около полусотни боеспособных мужчин. Из них, думаю, человек пятнадцать погибло или попало в плен в набегах и у Толетума, а из оставшихся тридцати пяти – около половины должны были влиться в общее ополчение, так что вряд ли в деревне сейчас осталось больше двух десятков умеющих воевать. Скорее всего, ещё меньше. Оружие у них, конечно, найдётся и для стариков с молодняком, но что это за бойцы? Хотя, кого-то из наших, если зазевается, могут уложить и они…

– А вообще, я с них хренею, – заявил Володя, – Прямо как те карпетаны тогда в Толетуме! Они даже и сейчас, если бы не перебздели, так вполне могли бы и большей частью прорваться. Ломанулись бы через нас всей кодлой, а сколько у нас тут той конницы-то? Ну, кого-то поймали бы, кого-то стоптали бы конями или срубили, кого-то пристрелили бы конные лучники – ну и насрать на потери. Кому не повезло, у того судьба такая, а остальные проскользнули бы, и хрен бы мы их всех сдержали, а преследовать по зарослям – на хрен, на хрен. А так – все теперь в жопе.

– Ага, просрали они свой последний шанс спастись, – согласился Серёга.

Тут прискакал гонец от Сапрония, передавший мне вызов к начальству, и я передал задачу по блокированию деревни с тыла Тордулу, при котором остался и Хренио, а сам с остальными нашими и бодигардами поспешил к основной позиции.

– Сапроний гадает, как бы ему снизить потери при штурме? – предположил спецназер.

– Скорее всего, – кивнул я, – Ведь как вспомнишь, сколько союзников Нобилиор под Толетумом положил – млять, оторопь берёт!

– А хрен ли тут гадать? Ядерное оружие – наше всё! – схохмил Серёга, – Ядер к баллистам налепили и насушили перед отъездом на две хороших телеги!

Подъехали – так и оказалось. До самой-то идеи применить «ядерное» оружие Сапроний додумался и без нас, после Толетума задача как-никак выглядит вполне себе тривиальной – ага, при наличии в обозе двух выцыганенных таки у Нобилиора баллист. Третью проконсул зажал, дав вместо неё два «скорпиона», тоже из числа восстановленных нашими людьми. Скорее всего, чисто из вредности, дабы значимость свою лишний раз подчеркнуть, потому как по сути-то – абсолютно без разницы, одну он нам даёт, две, три или целый десяток. Не может он не понимать, что тут сам факт на порядок важнее. Ну, захотелось ему, видимо, хоть в чём-то СВОЮ волю варварам-союзникам навязать – хрен с ним, от нас не убудет. Даже «скорпионы» эти на прямой наводке этот жиденький частокол прострелят на хрен, а уж баллисты – тем более. Оба «ядерных» орудия с орудийными расчётами оказались к нашему прибытию уже выдвинутыми на позицию, как и обе телеги с ядрами, а сами мы понадобились военачальнику в качестве советчиков-консультантов – на предмет, как бы половчее эту артиллерию в данной конкретной ситуёвине применить. Частокол-то у деревни реденький, ядро и между кольями просвистеть может, так ни одного и не повалив – уж лучше бы перед нами городишко какой-никакой оказался со стеной покапитальнее этого убожества. Чешет загривок он, чешем мы…

– Книппеля! – осенило вдруг Серёгу, – Адмирал Ушаков на море мачты туркам ими сносил!

– Два полуядра с цепью? – уточнил Володя.

– Ага, они самые! Вот только как их сделать…

– Два ядра верёвкой связать, – сообразил я.

На самом деле вышло, конечно, посложнее – сперва каждое ядро верёвкой обвязывали, делая что-то вроде сетки, а потом уж два обвязанных таким манером двумя верёвками ядра связывали вместе третьей верёвкой. Из-за увеличившегося вдвое веса снаряда прицел пришлось брать повыше, и с первым выстрелом мы, конечно, нагребались – связка из двух ядер просвистела выше частокола, разворошив крышу одной из сельских халуп. Прикинули хрен к носу, слегка снизили прицел – вторая связка снесла на хрен три или четыре кола сразу, да ещё и аналогичную брешь в толпе за оградой проделала. Оттуда раздались вопли и визг, потом полетели стрелы, воткнувшиеся в землю перед нами с заметным недолётом. Следом проделала тукую же работу и вторая баллиста – там, правда, веттоны сообразили, что сейчас мало не покажется и им, и попытались расступиться, так что народу потеряли поменьше, но кое-кого один хрен уложило и у них. После этого они разогнали большую часть баб с детворой ныкаться между хижин, и от нашего второго залпа только трое и полегло, но колья ограды наши импровизированные связки ядер продолжали исправно сносить, расширяя брешь в частоколе. Стоило в неё выглянуть кому-то из веттонов, как по нему тут же стрелял кто-нибудь из наших лучников, и не всегда промахивался. Каждое попадание с нашей стороны вызывало яростные вопли и залп стрел, которые противнику приходилось пускать навесом – с соответствующим результатом. И неприцельно, и на излёте – пару человек нам только слегка и подранили.

– Вот это – правильно, ребята, молодцы! – съязвил спецназер, – Тратьте стрелы, тратьте! Меньше нашей пехоте достанется, как в атаку пойдёт… Млять! – очередная веттонская стрела отрикошетировала от его шлема.

– Щитом прикрывайся, когда лекции им читаешь, – подгребнул его Серёга, ухмыляясь на все тридцать два зуба.

– За собой следи, балбес! – отбрил его Володя, – Раззявил тут хлебало так, что не одна, а сразу две стрелы влетят запросто! Откуда мне, кстати, прилетело-то?

– Вон, метра на три левее края бреши, – подсказал я ему, – Видишь, столпились там? Так, Серёга, млять, пальцем туда не тычь! Щас мы им сюрприз организуем…

Расчёту правой баллисты я велел целиться в самый краешек бреши, дабы оправдать ожидания столпившихся поодаль веттонов и не спугнуть их. Типа, мы не въехали, откуда ихний «снайпер» шмаляет, и продолжаем тупо сносить ограду. А вот левой – не показывая пальцем, растолковал цель и велел, как наведут орудие, не спешить с выстрелом, а подождать и стрелять залпом. Правая тем временем шмальнула, снеся ещё несколько кольев по краю, и я так же, без жестикуляции, объяснил им задачу. Обе затем нацелились на скопление с веттонским «снайпером». Пока заряжались, да наводились, тот, сволочь эдакая, сперва Серёгу высмотрел, да продырявить попытался, затем снова Володю. Да только наши ведь начеку уже были, так что хрен он тут угадал. Потом этот фантазёр – уже перед самым залпом баллист – ещё и в меня стрельнул. Я, значится, над орудием склоняюсь прицел проверить, затем выпрямляюсь, а сзади боец по-турдетански ругается, стрелу из цетры выковыривая. Зацениваю эту картину маслом, прикидываю траекторию выстрела – млять, стоял бы на месте, так мне прилетело бы! Ну, кольчуга-то от серьёзного ранения спасла бы, но тюкнуло бы от души, и фингал один хрен был бы приличный. Ладно, Гагарин, говорят, долетался, а этот сейчас достреляется, вот мля буду! Даю отмашку, оба орудия шмаляют, две связки впечатываются в ограду и толпу за ней – судя по воплям, хорошо им прилетело. Не удивлюсь, если и десяток разом уконтрапупили. А кто их просил там толпиться, спрашивается? Небось ещё и под руку своему стрелку звиздели – с дурачья ведь станется. В общем, по заслугам схлопотали.