Текст книги "Античная наркомафия 4"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

14
У истоков прогресса

– Это и есть знаменитая лаконская сталь? – спросил Трай, задумчиво взвешивая в руке маленький слиток, извлечённый из разбитого тигля и охлаждённый в воде.

– Лаконского типа, – уточнил я, – Тигельная.

– Да, металл совершенно однородный – видно, что был расплавлен, – заценил кордубец качество слитка, – Но и угля ты затратил на получение нужного для этого жара столько, что вполне хватило бы на те самые несколько хороших криц.

Это было продолжение нашего давнего ещё разговора, когда он похвастался своим дорогущим элитным пружинящим, а главное – нержавеющим мечом, а я указал ему на совершенно неприемлемые для массового оружия затраты – и на уголь, и на каторжный труд высококвалифицированнейшего кузнеца, и просто времени – несколько лет должны пролежать в земле эти несколько железных криц, чтобы большую часть железа выела ржавчина, а осталось только высоколегированное, из которого и куётся потом элитный клинок.

– И смотри, Максим, что получается – вот ты ещё говорил про труд кузнеца. Я бы понял тебя, если бы твои люди отлили сейчас почти готовый меч, которому только будущие лезвия проковать – вот тогда это был бы большой выигрыш в работе. Но ведь эта сталь не льётся в форму, а просто стекает на дно тигля, где и застывает в виде простого куска, который тоже ещё ковать и ковать. И при этой ковке немалая часть этого с таким трудом полученного металла точно так же уйдёт в окалину, как и при нашем способе. Ну и в чём же тогда выигрыш? По времени – твоя правда, добавил меди сразу, и не нужно закапывать слиток в землю и ждать несколько лет. Но ведь ты же говоришь о массовом производстве, которое всё равно растянется на годы. Можно хоть каждый день закапывать несколько новых криц, а откапывать остатки тех, что уже пролежали и проржавели нужный срок, и уже их брать в работу. И в чём тогда разница? Зачем нужны сложные методы работы, когда можно обойтись простыми и хорошо знакомыми?

– Ну, инструменты ведь и ваши кузнецы – кто может себе позволить – почему-то предпочитают покупные лаконские, – изобразил я не слишком убедительную отмазку, одновременно грозя за спиной кулаком Нирулу, чтоб не смел раскрывать рот.

– Да, лаконские инструменты хороши, гораздо лучше наших, – охотно признал мой собеседник, – Ну так и покупай их. Разве это не проще, чем возиться с ними самому? Ни дешевле, ни быстрее, чем делают в Лакедемоне, тебе их всё равно не сделать, а тратить вот ТАКОЙ слиток на какой-то несчастный кузнечный молот… Ну, хорошо, пусть не на молот, пусть на зубило и пробойник или там на пару напильников – это же абсурд, когда из него можно выковать меч не хуже моего!

Я снова показал за спиной кулак своему главному металлургу, у которого так и чесался язык возразить по существу и веско, а мне не надо веско, мне надо вот так:

– Мы все ходим под богами, Трай – и турдетаны, и римляне, и греки. Ты ведь образованный человек и наверняка слыхал о судьбе Колосса Родосского. Стоял, поражал воображение приезжих иноземцев, а потом боги встряхнули землю, и он упал. Видел я его валяющимся – неприятное зрелище. Больше тридцати лет уже валяется, а все разговоры о восстановлении так до сих пор и остаются пока пустыми разговорами. Теперь представь себе хотя бы на миг – что будет, если боги разгневаются на Лакедемон и сотрясут землю так, что не оставят там камня на камне? Где мы будем тогда брать хорошие инструменты, если не научимся делать их сами?

– Ну, ты прямо к совсем уж немыслимой катастрофе готовишься! – прикололся кордубец, – Мастерские лаконских металлургов – не Колосс Родосский. Их восстановят куда легче и куда быстрее. Год, самое большее – два. Купи с запасом на эту пару лет и не переживай за Лакедемон.

– Катастрофы разными бывают. Был ведь когда-то и Девкалионов потоп, да и здесь ведь тоже был провал древнего Тартесса. Что бывало раньше – может случиться и впредь, и я не хочу зависеть от подобных капризов судьбы.

– Ты замахиваешься на то, чтобы потягаться с судьбой? Ну, желаю удачи! – по его физиономии было ясно, что ни хрена я его в своей правоте не убедил, а убедил лишь в наличии у меня эдакой чудаковатой идеи-фикс, от которой я хрен отступлюсь.

Что мне и требовалось, собственно говоря, и я для надёжности ещё разок незаметно погрозил кулаком успевшему уже просветиться и стать шибко грамотным Нирулу, чтоб не вздумал привести аргументы поубедительнее. Не надо мне знакомить Трая, а через него и римлян, с этими аргументами, а надо, чтоб посмеивались и считали меня чудаком, слегка сдвинутым по фазе на почве внедрения передовых античных технологий, без которых все нормальные античные люди прекрасно себе обходятся. Я ведь упоминал уже, кажется, как осмеяли Архимеда дражайшие сиракузские сограждане, когда он предложил свой винтовой насос для орошения полей? Типа, что лучше бы он вместо этого насоса-водоподъёмника механического надсмотрщика изобрёл, который бы без устали погонял нерадивых рабов-водоносов. Таков уж этот античный мир, и в данном случае нам это на руку. Всего-то и надо – показать уже известные в принципе, по-своему передовые, но не доведённые до ума технологии, какие-то преимущества даже в таком виде дающие, но настолько мизерные, что мороки с внедрением не оправдывают. Охота этому чудаку этой блажью заниматься – пусть занимается, этим он никому не мешает…

Вот эдакой показухой я и занимаюсь на своём показушном металлургическом предприятии близ Оссонобы. Нет, в принципе-то и тут можно немалую рационализацию применить, и со временем мы это сделаем, но не на римских же глазах и не на глазах служащего римлянам верой и правдой Трая. Вот поглядят, посмеются, утолят своё любопытство, утратят интерес к моим чудачествам – тогда уж и усовершенствуем нашу показушную технологию. А сейчас, в своём нынешнем виде, она разве только дикарей вроде негров африканских впечатлить и способна, но уж всяко не съевших целую свору собак на традиционной античной металлургии испанских иберов, не говоря уже обо всех прочих римлянах с греками.

Лаконская тигельная плавка стали, которую я и продемонстрировал кордубцу, известна в принципе и финикийцам, у которых греки её, собственно, и переняли. Просто в Карфагене эта технология потом деградировала – сказалась чисто коммерческая тяга к производству массового дешёвого ширпотреба. А на Ближний Восток, где финикийцы с ней и познакомились, тигельная плавка из Индии распространилась. Там её изобрели или в Иране – индусы с персами и в наши времена всё ещё продолжают спорить, но для нас их спор не суть важен, а важно то, что в каком виде они её где-то там изобрели, в таком и продолжали потом применять долгие века. Вплоть до времён Хромого Тимура – ну, не везде, конечно, но местами – именно по этой примитивной по сути технологии «варились» знаменитые индийские и персидские булаты. В смысле, состав шихты и режимы плавки ихние металлурги, конечно, опытным путём за века усовершенствовали, иначе хрен бы свой булат получили, но вот технически – самый что ни на есть натуральный примитив. Какой была эта их технология вот с этих античных времён, такой она у них на века и осталась.

Суть её в том, что шихта, то бишь смесь железной руды, древесного угля и молотого известняка, закладывается не в саму печь, а в керамические тигли из белой огнеупорной глины – высокие и относительно малого диаметра. Высота более метра, диаметр – миллиметров около ста. Тигли одноразовые – после заполнения закрываются крышками и замазываются, и в печь их ставят сразу несколько штук вертикально, а всё пространство между ними и вообще весь оставшийся объём печи заполняется тем же древесным углём. Сама же печь от простой сыродутной принципиально отличается только большими размерами, да огнеупорным материалом.

По мере того, как горящий в печи уголь поднимает температуру в ней, в тиглях начинается сперва самый обычный процесс восстановления металла из руды – образуется точно такая же губчатая, неоднородная по составу и перемешанная со шлаком железная крица, как и в простой сыродутной печи. Но печь большая, угля в ней много, а поддув воздуха проводится усердно, и температура в ней растёт дальше. Как и в более поздних средневековых металлургических печах – штукофенах и блауофенах – первым плавится и стекает вниз тигля шлак, а вслед за ним – более легкоплавкий по сравнению с железом за счёт повышенного содержания углерода чугуний. Если, допустим, с составом шихты в тигле облажаться, как мы с Нирулом в первый раз облажались, переборщив с углём, так всё железо как раз в виде чугуния и стечёт, и получится в результате однородный, но хрупкий и не поддающийся ковке слиток, годный лишь в переплавку. Так и лежат у нас эти несколько небольших чугуниевых чушек, ожидая, пока у нас дойдут руки заняться наконец и ими. Но если шихта подобрана правильно, а угля и поддува воздуха в печи достаточно, то процесс идёт дальше – начинает плавиться средняя по содержанию в ней углерода сталь, а за ней – и малоуглеродистое железо. Весь металл, короче говоря, стекает вниз тигля, вытесняя наверх более лёгкий расплав шлака, а внизу перемешивается до однородного состава, в котором и кристаллизуется по мере выгорания угля в печи и её остывания. Всё, процесс закончен. Разбираем верх печи, извлекаем тигли, разбиваем их на хрен и откалываем от верхней поверхности слитка хрупкий и куда более объёмистый столбик шлака. Охлаждаем слиток в воде, берём в руку, взвешиваем в ней – и разражаемся трёхэтажным матом, сперва сравнив размеры слитка с величиной загубленного ради него тигля, а затем размеры всех слитков изо всех тиглей – с чудовищной прорвой сожжённого ради них угля.

Вот поэтому, собственно, тигельная плавка стали и не получила широкого распространения в Средиземноморье, да и в Индии с Ираном лишь для редких элитных стальных изделий использовалась. Сыродутный-то процесс, хоть и говённое по качеству железо в основном даёт, зато в разы производительнее и экономичнее. А что не всю руду в металл восстанавливает и часть металла из каждой крицы в хрупкий чугуний переводит, так чего её экономить, эту железную руду, которой в земле – хоть жопой её жри? Ну, по сравнению с рудами других металлов, конечно…

Как я уже сказал, усовершенствовать эту индо-ирано-финикийско-лаконскую тигельную плавку можно вполне. Во-первых, сменить топливо в печи. Никто никогда не задумывался, почему только в 18-м веке металлурги с древесного угля на каменный перешли? Он ведь прекрасно известен и в качестве топлива давным-давно применяется везде, где имеются его открытые месторождения. Уж бриттам ли древним его не знать! Да и разве сошёлся свет клином на тех бриттах? Это крупные угольные месторождения с толстенными пластами неглубокого залегания в мире наперечёт, а мелких, в современном смысле промышленного значения не имеющих, но для небольших местных нужд вполне пригодных, хватает почти повсюду. Есть и поверхностные обнажения, где его спокойно ломом или киркой откалывать можно. В общем и целом он как топливо ничем не хуже древесного, а хороший антрацит – гораздо лучше, но собака, как говорится, порылась в нюансах. Я ведь говорил уже, помнится, что серы до хрена в этом каменном угле, а сера – это такая сволочь, которая в стали на хрен не нужна. Красноломкость она в ней вызывает, то бишь хрупкость в раскалённом докрасна состоянии. Ну и как прикажете ковать такую трескающуюся под ударами молота сталь? Вроде бы и сталь, а не сильно лучше ни на что дельное – ну, для этих времён – непригодного чугуния. Ведь даже при коксовании далеко не вся сера из каменного угля удаляется, и американцы, например, повадились – ну, в наше время повадятся – закупать особо высококачественную сталь в Бразилии, где она на древесном угле выплавляется. Да и у массовой закупки Англией в том же 18-м веке русского уральского железа ноги в принципе растут оттуда же. Тот чугуний, который не куётся вообще, и ту говённую сталь, что куётся мало, потому как идёт на совсем уж дешёвый массовый ширпотреб, можно и на каменном угле выплавить, а хорошую сталь пущай лучше русский Иван выплавляет на своём древесном угле, пущай сводит свои леса и возится с их пережиганием на уголь для промышленного подъёма Великобритании. Как говаривал Джеймс Бонд – чего только не сделаешь ради Англии! Но, как я уже сказал, собака порылась в нюансах. Это в шихту, где уголь с восстановленным из руды металлом напрямую контачит, каменный уголь вместо древесного пихать нежелательно, и в тигель мы его, ясный хрен, пихать не будем, а саму печь при тигельной плавке – абсолютно похрен, чем именно топить, лишь бы температуру нужную получить. И вот её, печь эту, мы запросто каменным углём отапливать можем там, где лишних римских глаз и ушей рядом не околачивается. А где околачиваются, там мы древесным углём его сверху присыпем для маскировки. Чего только не сделаешь ради родной Турдетанщины, гы-гы!

Во-вторых, а нахрена нам, спрашивается, именно в самом тигле металл из руды восстанавливать? Нет, ради показухи перед римлянами – понятно нахрена, ради них мы и не такой ещё показушный долбогребизм изобразим, чтоб посмеялись и не подумали даже перенимать, а вот для себя любимых – мазохисты мы, что ли? Раз простая сыродутная технология по выходу металла гораздо производительнее тигельной, так мы лучше в тигель не руду положим, а восстановленную в сыродутной печи и отбитую кузнецом от основной массы шлака готовую крицу. Ну, точнее, её мелкие осколки в тигель насыпем, потому как реально-то при проковке сыродутной крицы не столько шлак из металла выколачивается, сколько металл из шлака. Причём, похрен нам, что в тигель попадут и нековкие кусочки хрупкого чугуния – мы их даже специально туда положим, потому как в нём всё, включая и легирующие добавки вроде той же меди, переплавится до однородного состава. Зато тигель будет заполнен металлом почти на весь свой объём, что во много раз повысит нам производительность процесса. А уж производительностью этой правильно и рационально распорядиться – дело техники. Ведь есть же ещё и в-третьих.

А в-третьих, какая религия запрещает нам усовершенствовать как печь, так и тигли? Я ведь упоминал уже, что и в Индии с Ираном далеко не вся их сталь тигельным способом изготавливается? Как раз в эти примерно времена в Индии уже изобрели и начали применять усовершенствованную сыродутную печь – крупную, в несколько метров высотой, что даёт хорошую прибавку к поддуву за счёт естественной тяги, да и крица там в несколько десятков кило уже получается. И удельный расход угля на кило полученного железа там куда меньшим выходит. Парадокс, но увеличение размеров даёт существенную экономию топлива. Собственно, это уже и не простая сыродутная печь, а прототип средневекового штукофена, который римские купцы не могли не видеть, но то ли сами внимания на него не обратили, то ли не заинтересовал он римскую разведку. Даже имперскую – какой спрос с республиканской, которая, как мне доводилось читать на исторических форумных срачах в интернете, вообще доброго слова не стоила? Но и куда лучше налаженная имперская разведка римлян это индийское изобретение проворонила. А зря! Ведь могли бы уже в своей Античности развитую средневековую металлургию иметь, если бы греблом не щёлкали. Впрочем, тут и Птолемеи гребипетские не далеко от римлян ушли. В чём-то – молодцы, те же индийскую колёсную прялку и горизонтальный ткацкий станок слямзили у индусов и у себя внедрили, тот же хлопок, а вот с чёрной металлургией – тоже облажались, как и римляне. Таков уж, видимо, греко-римский античный менталитет.

Впрочем, недооценивать римлян тоже не стоит. Это их торгаши и шпиены – люди, далёкие от металлургии и от понимания её проблем, а вот металлурги – совсем другое дело. А ведь римская Испания – это прежде всего будущий металлургический регион Империи, и спецов по этому делу в ней будет достаточно. Поэтому штукофен им показать можно – не сильно он бросится в глаза на фоне испанских медеплавильных печей с высокими трубами, а вот дальнейшие его усовершенствования – не стоит. Как и использование его в качестве тигельной печи. На глазах у них будем только крицы большие в нём делать, которые ещё и дробить для удаления остатков шлака загребёшься, а тигельную плавку – только втихаря, а значит – не здесь, не вблизи от Оссонобы, где римских шпиенов будет крутиться достаточно, а где-нибудь подальше, в глуши. Глушь ведь отчего так называется? Оттого, что глухое захолустье, где ничего продвинутого и интересного нет и быть не может по определению. Вот где-нибудь позападне, в районе Лакобриги, будущего португальского Лагуша. Лакобрига эта – занюханный туземный городишко кониев, а у финикийцев там посёлок ещё занюханнее – даже и не городишко, а просто торговая фактория, в которой постоянного населения и двух сотен не наберётся. Большая деревня, скажем так. В общем, места достаточно глухие и вполне подходящие, чтоб как раз там и нормальный промышленный центр небольшой подальше от римских глаз разместить. Ещё до похода на Толетум я насчёт этого с Фабрицием переговорил, и он мне этот вопрос теперь уже почти решил. Мне ведь не сельскохозяйственная латифундия там нужна, вполне сойдут и неудобья, так что ни с финикийцами, ни с кониями проблем возникнуть не должно…

Вот там я, пожалуй, и поставлю более-менее продвинутый металлургический и металлообрабатывающий заводик, где замаскированные под примитивный индийский штукофен печи будут и не штукофенами даже, а блауофенами, если не вообще домнами, потому как там мы и трубы повыше подымем, и от водяного колеса поддув наладим, и подогрев его – скрытый, конечно – перед подачей в печь организуем. Что там Трай насчёт литья почти готовых изделий говорил? Вот там как раз и этим займёмся. И сами тигли там у нас совсем другие будут – немного пониже, зато гораздо шире, да с хорошо пригнанной съёмной крышкой. И вот из них мы как раз расплавленный металл будем уже и в формы разливать, после чего уже и ковка не для всякого изделия и понадобится, а если где она и понадобится, так совсем не такая, как для кричного металла. А где такая – так не вручную же, в самом-то деле! При механизации накачки мехов поддува от водяного колеса, да не задействовать от него ещё и большой механический молот – это ж настоящим античным аборигеном надо быть, а не липовым вроде нас! Каменные тут, конечно, хрен прокатят, даже чугуниевые хрен прокатят – тут стальные уже нужны. Ну так их мы в первую же очередь из первой же нормальной разливной плавки и отольём. Это у Трая в башке не укладывается, как это так можно – драгоценную литую сталь на какой-то инструмент тратить, а для меня приоритет технологической оснастки самоочевиден. Производство группы А, как оно называлось в Совдепии, то бишь производство средств производства. С этого начинается прогресс, и хорошая металлургия с хорошим инструментом – его истоки.

Хотя, надо отдать Траю должное – один хрен молодец. Потому-то и приходится мне одёргивать Нирула, который в курсе моих замыслов, что разболтай их техническую суть кордубцу – вполне въехать может. И не столь важно тут то, что Трай – аристократ, а не металлург. Прежде всего он – кордубец, а турдетанская Кордуба ещё в седые времена Тартесса основана, и основана именно как город металлургов, которым и остаётся по сей день. Там что ни разговор о делах – так по большей части о металлургических делах, и хотя не все в тех разговорах участвуют, практически все их слышат, а услыхав – волей-неволей на ус мотают. Пусть и не самые тонкости типа определения времени выдержки металла в печи или его температуры по цвету накала, но уж основные-то толстости там знает если и не каждая собака, то уж всяко каждый сопливый пацан, не говоря уже о каждом взрослом мужике.

Да хрен ли тут о мужиках кордубских говорить? За каждую кордубскую бабу не поручусь, а вот за собственную супружницу – запросто. Хоть и не кордубка Велия, строго говоря, но родня со стороны матери у неё в Кордубе имелась. Ну, не в самой Кордубе, в окрестностях, но тоже очень даже околометаллургических, где мы с ней, собственно, и познакомились – помнится, при не самых приятных обстоятельствах, но это уже не суть важно. А важно то, что и родня та близ Кордубы обитала, и Ремд, как-никак родственник ейный по отцовской линии, в самом городе проживал, и гостила моя будущая супружница и у них, и у него достаточно частенько, да ещё и в том самом детско-шмакодявистом возрасте, когда и в корку, и в подкорку, впитывается буквально всё. Что ж я, по себе не помню, да по нашему с ней отпрыску не вижу?

Это ж умора, как он по-русски говорит – в зависимости от того, с кем именно! С солдатнёй нашей из бодигардов – точно так же коверкая русские слова и разбавляя их турдетанскими, да ещё и с таким же акцентом, как и они. С матерью, когда она говорит с ним на русском языке – почти правильно, но с таким же акцентом, как и она. Со мной и нашими – ну, тоже с акцентом, конечно, но с наименьшим. Полностью его, наверное, от акцента не отучить, но мне насрать на акцент. Главное – чтоб понимал правильно и сам говорил понятно, а как дорастёт – так ещё и читал и писал. Сейчас-то куда его ещё и этому учить? Четвёртый год только пацану! Иной раз кажется, что вообще ни хрена не соображает и запоминает только с пятого на десятое, а потом, через какое-то время, вдруг замечаешь, что что-то там таки отложилось, и не так уж и мало отложилось. Мелкая детвора – она ж такая, всё впитывает как губка. А яблоко ж от яблони далеко не падает.

Ясно, что и Велия мелкой шмакодявкой такой же точно была. Хоть и не учил её никто целенаправленно тому, что не по женской части, но ведь говорили же о делах и в её присутствии, и всё это капля за каплей у неё в голове и откладывалось. А вдобавок, и не заведено у Тарквиниев детскую любознательность пресекать. При чужих ей во взрослые разговоры встревать никто, конечно, не позволял, с этим в античных семьях строго, но в узком семейном кругу она могла спрашивать практически о чём угодно, и ей отвечали. И всё это откладывалось и копилось. Я и сам прихренел в своё время, когда обнаружил, что и в торговых вопросах моя ненаглядная толк понимает, и во всевозможных политических и им подобных интригах разобраться вполне способна, а тут вдруг выяснилось, что и в металлургии даже античной она не профанка. А выяснил как? Вернулись мы из похода, делаю с Нирулом вот эту первую экспериментальную плавку, с которой мы облажались, достаём и разбиваем тигли, извлекаем слитки, видим, что чугуний вместо стали у нас получился, досадуем, а Волний вдруг возьми и спроси, что такое свиное железо. Я слова мысленно подбираю попроще, чтоб ему объяснить, а Велия вдруг сама ему объснять начала, что это такое неправильное железо, которое не куётся, а крошится, и получается оно, если печь слишком перегреть. Ну, в нашем-то случае дело, конечно, не так обстояло, но наш случай ведь особый, для местной металлургии экзотический, а в рамках понятий обычной сыродутной металлургии она, получается, всё правильно мелкому объяснила. Я как просёк это дело, так и в осадок выпал, а она мне тогда так и сказала с усмешкой, что Кордуба – город металлургов…

А вообще – сюрприз супружница мне преподнесла первостатейный. В Гадес-то она с Волнием-мелким ещё в начале лета прибыла – и чтоб самим видеться почаще, и чтоб Волний-старший поскорее тёзку-правнука повидал. Как раз перед походом на Толетум я в Гадес наведался и с семейством пообщался. Но я ведь как рассчитывал? Что пока я воюю, а город ещё только строится, да и даче до завершения далеко, так Велия в Гадесе пока у деда и будет обитать. Хрен ли ей делать в Оссонобе? Хоть и давала она понять, что и наш военный лагерь – оссонобский, конечно, а не походный – ничуть её не напряжёт, но Гадес есть Гадес, настоящий город со всеми античными удобствами, особенно в дедовском олигархическом особняке. Разве сравнить с ним лагерную палатку? Возвращаемся мы, короче, я прикидываю хрен к носу, как бы мне спланироваться так, чтобы и по всем делам накопившиеся вопросы быстренько разрулить, и в Гадес к семье поскорее вырваться. За дневной переход до лагеря встаём биваком, приводим себя в порядок, посылаем гонцов с донесениями – Сапроний к Миликону, я к Фабрицию, там решается вопрос о размещении нашего войска перед роспуском на дембель его призывной части, заодно и с размещением союзнического отряда Трая вопрос разруливают, нам даётся «добро», мы прибываем, я отсылаю слугу с пожитками к своей палатке, сам – к Фабрицию на доклад с отчётом о прошедшей военной кампании, да на выслушивание начальственных задач с ЦУ, между которыми надо ещё и отпуск в Гадес выхлопотать. Фабриций ведь хоть и шурин, свой человек, но дело превыше всего, так что и мне у него отпроситься – задача не столь уж тривиальная. Докладываюсь, выслушиваю, об отпуске заикаюсь, а он, стервец, с каменной рожей отсылает передохнуть маленько после похода, а с отпуском – даже и сам не знает, получится ли – типа, потом решим. Иду к себе, мысленно его в три этажа кроя и гадая, что бы это значило, а там – ага, сюрприз!

У входа в палатку рабыни какие-то незнакомые суетятся, я юмора не понял, а Амбон с хитрым видом на небольшую подсобную палаточку показывает, которой при моём отъезде тут не было. Захожу туда, там – Велия собственной персоной. Подскочила, с визгом на шее повисла. Ну, тут нам с ней, ясный хрен, сразу же нашлось чем заняться, в результате чего вопрос о моём отпуске в Гадес как-то отпал сам собой…

Ну, если, точнее, то не совсем отпал, а отсрочился по времени и здорово сократился в запрашиваемой продолжительности. Я спокойно разрулил вопросы с дачным строительством, по служебным вопросам по указаниям Фабриция перетёр, с кем по делу требовалось, самого босса на казначейских бюрократов натравил, как и обещал Курию по поводу предоставления государственных рабов семьям «двухсотых» и «трёхсотых», чтоб и разговоров никаких не было типа «рабов нет, ждите, когда появятся». С эдаким хитрым подмигиванием, намекающим, что найти-то и сейчас можно, но что я с этого иметь буду?

Одного такого предприимчивого ухаря, совсем уж откровенно вымогавшего на лапу, показательно судили и показательно вздёрнули на суку. Вот казалось бы, шли ведь в полную неизвестность, многим, кто не был посвящён во все тонкости нашего плана и всего расклада не знал, представлявшуюся практически безнадёжной. В такие дела паразиты обычно не ввязываются, потому как мёдом там не намазано, а шкуру в целости сохранить проблематично. Детский прикол помните? «Вперёд, орлы, а я за вами. Я смело постою за вашими спинАми.» Все такие должны были по идее найти себе архинужное и архиважное дело в Онобе или хотя бы уж в Дахау. Однако ж, как ни странно, затесалась сволочь и сюда, в участники операции «Ублюдок», а как начало здесь всё более-менее устаканиваться, так и повсплывала. Говно – оно такое, не тонет. Вылавливать его надо…

Потом с Нирулом тигельную печь осмотрели – не совсем так он её соорудил, как мы с Серёгой ему изобразили, но тоже приемлемо, а нам ведь не шашечки, нам ехать. Плавку эту пробную провели, в которой чугуний получился и после которой Велия начала мне мелкого в металлургических вопросах просвещать, разобрались, что угля поменьше в несколько раз в тигель класть надо – вторая плавка уже отличную высокоуглеродистую сталь дала, ничем не хуже той хвалёной лаконской.

После этого как раз и наведались на несколько дней в Гадес всем семейством. Старик Волний старался держаться бодро, но видно было, что даётся это ему нелегко. В нашем современном мире в его годы давно уж на пенсию уходят, которую, как известно, просто так не дают, но какая пенсия в Античности? Да и кланом Тарквиниев продолжать управлять – работёнка уж всяко не из спокойных и размеренных. Кто не верит – участком производственным с парой-тройкой десятков работяг поуправлять попробуйте, не говоря уже о цехе сотни эдак на полторы работников минимум! И не просто временно замещая настоящего начальника считанные недели, пока тот в отпуске или на больничном, а вся реальная ответственность один хрен на нём остаётся, а всерьёз, под свою собственную персональную ответственность, и так годами и десятилетиями непрерывно! А тут ещё и далеко не одно только производство, тут ещё и торговля с политикой – один только гадесский Совет Пятидесяти чего стоит! Это же пауки в банке! Хоть и берёт Фабриций постепенно всё больше и больше рутины на себя, но ведь и Фабриций – ни разу не тот колдун из «Волшебной лампы Аладдина», и не под силу ему разойтись на все четыре стороны, клонировавшись для этого в четырёх экземплярах. Даже надвое разорваться он не в силах, как и любой из нас. Млять, как только у Велтура в Карфагене его мелкий подрастёт – надо будет и его с семьёй поскорее в Испанию вытаскивать! Реально нужен! Тяжело старику управляться с тем, чего Фабриций не успевает, но тянет, пока ещё тянет. В том числе и кое-какие специфические вопросы из тех, что мы с ним обуждали год с небольшим назад. Волний не хвастался, хоть и очень даже было чем, он просто предложил мне прогуляться на верфь самому и посмотреть собственными глазами.

На гадесской верфи Фуфлунс, наш бывший «бригадир» на бандитском этапе нашей служебной карьеры, показал мне остовы трёх строящихся судов – даже по голым каркасам уже угадывались не характерные для обычной финикийской гаулы остроносые и обтекаемые обводы высокоскоростных «гаулодраккаров». Впрочем, один из них уже и обшивался, и по нему было видно, что и корпуса этих кораблей будут жёсткими, не на традиционных для Средиземноморья деревянных шпонках, а на добротных бронзовых гвоздях и заклёпках. Гадес на Атлантике стоит, а не на внутренней луже, и корабли в нём строятся на океанскую волну рассчитанные.

А рядом со строящимися «гоночными» судами крутился и Акобал, как раз на днях вернувшийся из очередного плавания в Вест-Индию и выгуливавший семейство. Поболтали с ним, новостями обменялись. Он и в этот раз ещё нескольких здоровенных жёлто-зелёных ара с Доминики на Азоры забросил – ну, подростков, конечно, а когда выпускал их, то видел и двух уже выросших из прежних завозов – явно прижились. Ещё несколько завозов, эдак до десятка хотя бы – и пожалуй, появится на азорском архипелаге собственная устойчивая популяция больших жёлто-зелёных вест-индских попугаев. Но главное, конечно, не это. Главное – ещё несколько сведущих в разведении вест-индской растительности эдемских гойкомитичей на Азоры переброшено. У тех, первых, табак уже прижился, даже небольшую плантацию развести успели, с которой Акобал уже привёз первую продукцию на пробу. Растёт и кока, но там результатов ждать ещё не один год. В Эдеме же он и в прошлом году застал уже привезённых с материка ольмеков – немного, правда, поскольку добрая половина из них скопытилась от какой-то хвори, так что для вывоза на Азоры ему ни одного из них никто не продал, но там они нужной и полезной деятельностью заняты – ведь нашли уже местные торговцы на материке и помидоры те мелкие, и перец тот красный стручковый, и какаву, и теперь всё это уже выращивается в садах Фамея, который – после годового перерыва – снова суффет города. Заодно наконец и кукурузу на небольшом поле посеяли, раз уж есть теперь кому с ней возиться. А в горах у Чанов Фамей, как и обещал, маленькую плантацию коки заложил, пересадив туда прямо на горную вершину молодые деревца из тех, что являются прямыми потомками добытых ранее ещё предшественниками андских саженцев. Им там ещё расти и расти, как и тем росткам на Азорах, и неясно ещё, выйдет ли из этой затеи толк, но поживём – увидим.