Текст книги "Оглядываясь назад (СИ)"
Автор книги: Bevolsen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)
========== Часть 1 “С Рождеством!” ==========
Хогвартс. 1981 год.
– Ну что Вы от меня хотите, профессор МакГонагалл?!
Кажется, он начал терять терпение. Стоящая перед ним женщина гневно сверкнула глазами, устремив на собеседника недовольный взгляд серых, словно туманная шотландская дымка, глаз.
– Чтобы Вы соблюдали установленные дисциплинарные меры, когда наказываете учеников.
Опять за свое, и ведь не надоедает же ей каждый раз поднимать одну и ту же тему. Как будто других занятий нет.
– Они нарушили школьные правила и понесли за это наказание, – отрезал он, показывая тем самым, что разговор окончен.
Но, похоже, прожигающая его яростным взглядом женщина не была настроена так просто сдаваться. Упрямая гриффиндорка. Минерва МакГонагалл всегда была такой, сколько он ее помнил. А знакомы они были с одиннадцати лет. Впервые они встретились в Хогвартс-экспрессе. Северус тогда слонялся по вагонам в поисках свободного купе и столкнулся в проходе с девочкой-первогодкой. Ее длинные черные волосы были заплетены в две толстые косы, а чересчур серьезный взгляд серых глаз был устремлен в толстенный учебник по истории магии. Если бы Северус тогда не посторонился, она бы точно на него налетела – чтение так увлекло ее, что она едва ли замечала что-то вокруг. И ведь даже не извинилась, просто прошла в купе, захлопнув не глядя за собой дверь. Естественно Северуса возмутило столь пренебрежительное поведение, и он решил, что эта девчонка зазнайка, холодная и высокомерная. В тот же вечер он поспорил с одним из своих приятелей, что ее распределят на Гриффиндор – там таких воображал всегда было много. И он оказался прав, причем не только насчет факультета. Очень скоро Минерва МакГонагалл, а именно так звали эту невыносимую девицу, стала лучшей ученицей своего курса, затем старостой факультета, наконец, старостой школы. К тому же ей не было равных в игре по квиддичу, в команде за свой факультет она начала играть со второго курса (ее прошение о принятии в команду на первом курсе было отклонено в силу возраста и школьных правил). И ведь она вполне могла бы продолжить карьеру игрока и после окончания Хогвартса, если бы не досадная травма на седьмом курсе во время матча со Слизерином, навсегда закрывшая ей путь в профессиональный спорт. А жаль! Тогда ему, возможно, не пришлось бы сейчас выслушивать ее недовольство, игнорируя яростный взгляд серых глаз. Хотя глаза у нее красивые… особенно когда она злится.
В общем, Минерва МакГоналл всегда была для него неким раздражающим фактором: умная, успешная, пользующаяся популярностью у сверстников… чересчур прямолинейная, упрямая, гордая шотландка с прекрасными глазами, точеной фигурой и весьма острым язычком. Учитывая частые столкновения между их факультетами, которые ей, как старосте приходилось улаживать, Северус успел неплохо ее узнать. Больше всего раздражала ее любовь к правилам, ни шагу в сторону. Наверное, за семь лет учебы в Хогвартсе, она их ни разу не нарушала. Всегда правильная, серьезная, требовательная к окружающим. Так откуда же ей знать, какие наказания лучше всего отобьют у нерадивых студентов желание пренебрегать установленными нормами? Нет, он, конечно, тоже никогда не слыл хулиганом, но в его школьной жизни случалось разное. Особенно благодаря Поттеру и его шайке Мародеров.
И вот теперь уже повзрослевшая профессор МакГонагалл стоит перед ним, недовольно поджав и без того тонкие губы, скрестив на груди руки, и ждет, что он признает ее правоту. Вот только, как говорится, черта с два. Это он прав, и точка!
– Северус, им всего одиннадцать, а Вы отправили их в Запретный лес. Они могли пострадать!
– Кентавры постоянно патрулируют окрестности. Да и Хагрид бы за ними присмотрел. Зато теперь они подумают дважды, прежде чем пытаться заколдовать рыцарские доспехи. У Филча чуть инфаркт не случился, когда они вдруг начали отплясывать джигу у него на глазах. Лязг стоял на весь коридор. И заметьте, снимать перепуганную миссис Норрис со шкафа пришлось потом именно мне, – по его губам скользнула ехидная улыбка. – Но если желаете, в следующий раз я вызову Вас, профессор. В конце концов, будет справедливо, если последствия от вреда, нанесенного студентами, будет исправлять их декан. Гриффиндор всегда отличался пренебрежительным отношением к дисциплине.
При этих словах глаза женщины яростно сверкнули. Кажется, он задел ее за живое.
– Будь на их месте слизеринцы, уверена, наказание не было бы столь суровым, – желчно проговорила она.
– Факультет Слизерин возглавляет профессор Слизнорт, – ровным голосом произнес Северус, игнорируя пронзающий, словно кинжал, взгляд его собеседницы. – Для меня нет абсолютно никакой разницы, учеников какого факультета я наказываю.
– Да неужели? – кажется, в ее голосе послышался сарказм. – Помнится, Вы питали особые чувства к некоторым студентам Гриффиндора в свою бытность учеником. А учитывая, как часто студенты моего факультета попадают под Ваши наказания, Ваша беспристрастность оказывается под сомнением.
Она знала, что упоминание Мародеров – это удар ниже пояса, но сознательно шла на это. Взгляд Снейпа вдруг сделался ледяным, так что Минерва невольно передернула плечами, но упорно продолжала с вызовом смотреть ему в лицо. Черта с два она теперь отступит! Пусть бесится. По крайней мере, хоть какие-то эмоции на его вечно спокойном, словно восковая маска, лице.
Северус Снейп всегда казался ей не таким как все, еще со школьных лет. Замкнутый, мрачный, возможно слишком надменный, впрочем, как и большинство слизеринцев, но не в пример умнее своих однокурсников, и гораздо талантливее большинства из них. Минерва всегда ценила в людях ум, а у этого черноволосого юноши его было с избытком. Как-то на сдвоенном уроке зельеварения она случайно заглянула в его учебник и поразилась количеству пометок на полях, многие из которых показались ей весьма толковыми. И немудрено, учитывая, что обладатель учебника был лучшим по этому предмету, что уязвляло Минерву, привыкшую всегда получать высшие отметки (хуже ей давалось только прорицание). В лице Северуса Снейпа она встретила достойного противника, и очень быстро между ними установилось негласное соперничество, которое возможно когда-нибудь могло перерасти в дружбу, если бы Снейп не увлекся темными искусствами, связавшись с Малфоем и его дружками. В конце концов, это привело его в ряды Пожирателей смерти, окончательно отдалив от тех немногих людей, которые еще питали к нему теплые чувства. Особенно это касалось Лили Эванс. Нетрудно было догадаться, какие чувства Снейп питал к этой веселой рыжеволосой девушке, и почему его отношения с Джеймсом Поттером были столь сложными. Но даже любовь, которую он питал к Лили, не позволила ему удержаться на краю и не оступиться в бездну тьмы, созданную Волдемортом.
Наверное, Минерва могла бы испытывать жалость к этому человеку, но для нее, всегда придерживающейся четких моральных принципов, оставалось абсолютно непонятным, что могло заставить разумного человека (а Северус, безусловно, был именно таким) поддаться сказкам темного волшебника и обагрить свои руки кровью невинных людей. И уж тем более для нее оставалось загадкой, зачем Альбус Дамблдор, чьим гением она всегда восхищалась, защитил его на суде, а затем вернул в Хогвартс, предложив должность на кафедре Слизнорта. Бывший Пожиратель смерти в школе, полной детей!
И хотя Северус показал себя как первоклассный специалист, в качестве преподавателя, по мнению МакГонагалл, работавшей здесь уже два года, он был просто ужасен. А его нежелание слушать советы коллег, куда более опытных в этом деле, ужасно раздражало.
– Осторожней, профессор, – прошипел Снейп, приближаясь к Минерве практически вплотную и нависнув над ней словно скала. – Вы переступаете черту.
От его холодного, тихого голоса что-то шевельнулось внутри. Мгновение они смотрели друг другу в глаза – обжигающее пламя и столь же обжигающий лед.
– Не пытайтесь угрожать мне, Северус, – она первой отвела взгляд и едва слышно фыркнула. – И Ваши уловки на меня не действуют. Своим мрачным видом пугайте студентов.
– Это не угроза, – он не сводил с нее пристального взгляда, – а предупреждение. В конце концов, кто знает, что может оказаться в Вашем бокале с тыквенным соком сегодня за ужином.
Минерва едва не задохнулась от возмущения, собираясь обрушить на ненавистного зельевара поток негодования, но Северус прошел мимо нее, едва не задев плечом, и стремительно скрылся за поворотом. Она почувствовала, как тело забило мелкой дрожью, и на мгновение прикрыла глаза, стараясь взять себя в руки. Невыносимый, наглый грубиян! А еще от него так приятно пахнет травами.
Шотландия всегда считалась суровым краем. И зима здесь вступала в свои владения гораздо раньше. Первый снег, укрывший землю белоснежным покрывалом, очень быстро перерос в настоящие снегопады, укутав Хогвартс в пушистую искрящуюся на солнце шубу. Наступало Рождество.
На каникулы почти все студенты и часть преподавателей разъехались по домам, и в замке стало тихо. Северус любил это время: никакого детского гомона, надоедливых разговоров, косых взглядов ему вслед. Можно было обойти хоть весь замок и не встретить ни единой живой души, только призраков, неторопливо проплывающих прямо сквозь стены. В отличие от живых обитателей школы, для них не существовало преград.
– А, Северус, мой мальчик, вот Вы где! – послышался добродушный голос. – А я Вас везде ищу.
Гораций Слизнорт показался из-за поворота, переваливаясь словно переполненная бочка. Его пышные, делающие его похожим на моржа, усы переливались инеем, что явно свидетельствовало о его недавней прогулке на свежем воздухе.
Снейпу он никогда особо не нравился. Первоклассный специалист, но слишком много внимания уделяет личному комфорту и налаживанию дружеских связей со студентами, которые в будущем могут оказаться для него полезны. А его Клуб слизней вообще вызывал у Снейпа приступы тошноты.
– Чем могу помочь, профессор? – он замер посреди коридора, дожидаясь, когда его начальник наконец его догонит.
– Мадам Помфри просила сварить несколько медицинских снадобий к началу семестра, а я завтра уезжаю до конца каникул. Я надеялся, Вы не откажитесь помочь.
Можно подумать, у него есть выбор!
Получив утвердительный кивок, Слизнорт похлопал Снейпа по плечу, кажется, не замечая, как неуловимо изменилось выражение его лица. Столь панибратских отношений он тоже не одобрял. Северус привык, что большинство обитателей Хогвартса относились к нему с подозрением, учитывая его темное прошлое. И хотя на суде он был оправдан, благодаря стараниям Дамблдора, не всех объяснения директора о роли Северуса в качестве тайного агента убедили. Что ж, в конце концов, они правы. Он бывший Пожиратель смерти и ничто этого не изменит.
Порой он пытался представить, как бы сложилась его жизнь, если бы он выбрал другой путь. Была бы у него семья? Жена? Дети? Каким бы он был человеком? Он пытался вообразить такую жизнь, но у него не получалось. Он не тот, к кому можно испытывать симпатию. Да и сам он, похоже, разучился любить.
– Надеюсь увидеть Вас вечером на праздничном ужине.
Голос Слизнорта вырвал Северуса из тумана размышлений. Он не сразу понял, о чем говорит руководитель его кафедры. Традиционно на Рождество в Большом зале ставили единый стол для учеников и преподавателей, оставшихся в Хогвартсе, и устраивали небольшой праздничный ужин с рождественским пуншем и танцами.
– У меня были другие планы, профессор. Я работаю над новым аконитовым зельем, и хотел бы в этот вечер заняться испытаниями.
– Но мой мальчик, – воскликнул Гораций, – это же Рождество! Нельзя нарушать традиции! Нет, нет, это совершенно неприемлемо. Вы обязательно должны прийти. Считайте, что это мой приказ, как Вашего руководителя. Я буду весьма, весьма раздосадован, если Вы ослушаетесь.
Северус мысленно вздохнул. И почему люди столько внимания уделяют каким-то глупым праздникам?!
– Хорошо, профессор. Я приду.
– Вот и славно, мой мальчик, – Слизнорт с довольной улыбкой снова похлопал его по плечу и засеменил в сторону лестницы, ведущей в подземелья. – Увидимся вечером, – донесся до Снейпа его удаляющийся голос.
Северус лишь коротко вздохнул, мысленно оплакивая заранее загубленный вечер. Он ненавидел праздники.
Как и весь замок, Большой зал в Рождество украсили гирляндами и мишурой. Хагрид установил двенадцать огромных елей, наряженных всевозможными шарами, конфетами и зачарованными свечами. С потолка тихо падал снег. Факультетские столы, как и стол преподавателей, убрали, вместо него появился всего один, за которым к моменту появления в зале Снейпа сидели почти все обитатели Хогвартса, не разъехавшиеся на каникулы. Местные повара явно постарались на славу – стол буквально ломился от всевозможных яств, при виде которых у Северуса невольно заурчало в животе. Только сейчас он понял, что не ел почти весь день, погруженный в свои исследования.
– Как хорошо, что Вы решили присоединиться к нам, Северус, – добродушный голос Альбуса Дамблдора заставил Снейпа отвлечься от созерцания богато украшенного стола.
По левую руку от директора еще не были заняты два кресла, и Северус опустился в одно из них. Помимо директора за столом сидели Аргус Филч в старом потертом камзоле, несколько преподавателей, включая Слизнорта, и человек пятнадцать студентов, среди них Снейп заметил семикурсника-гриффиндорца Генри Мортона. Парень сидел молча, уткнувшись в свою тарелку, и то и дело бросал на Снейпа хмурые взгляды. С первого дня появления Северуса в Хогвартсе, Мортон вел себя с ним вызывающе, а порой даже грубо, и Снейп прекрасно понимал почему. Родители Генри, Майлз и Элоиза Мортон, были убиты Пожирателями смерти в самом конце войны. И Генри, будучи прекрасно осведомленным о прошлом Снейпа, воспринимал его как человека, имеющего отношение к гибели его семьи.
– Почти все в сборе, – улыбнулся Дамблдор, окидывая собравшихся веселым взглядом.
В этот вечер директор сменил свою обычную мантию на праздничную – сиреневую, расшитую звездами. Остальные тоже явно готовились к торжеству: женщины были в вечерних платьях, а мужчины носили праздничные робы или сюртуки, так что на их фоне черные одеяния Северуса казались еще более мрачными.
– А где Минерва, господин директор? – спросила мадам Помфри, которую с трудом можно было узнать без неизменной медицинской одежды и чепца.
– К ней прилетела сова со срочным письмом. Думаю, она скоро к нам присоединится. Ее последняя статья в журнале «Трансфигурация сегодня» о вариативности в анимагии произвела настоящий фурор в научном сообществе, так что теперь ей ежедневно поступают десятки писем с предложениями о сотрудничестве, – директор вздохнул наигранно-грустно. – Как бы мы не лишились нашего преподавателя, некоторые предложения весьма заманчивы.
Северус едва сдержался, чтобы не съязвить, но вовремя прикусил язык. Глупо было отрицать, что, несмотря на вполне еще молодой возраст, Минерва МакГонагалл была первоклассным специалистом, даже сейчас уже мало кто мог сравниться с ее воистину широкими познаниями в области трансфигурации. Глядя на ее успехи, Северус невольно ощущал зависть, что еще больше его злило. Ему с его прошлым о таком не стоит и мечтать. Будь он хоть семи пядей во лбу, черная метка на его предплечье никогда не позволит ему добиться успеха.
Обсуждение научных вопросов, поднятых в упомянутой директором статье, прервало появление автора. Оторвав взгляд от своей тарелки, Северус невольно замер, будучи не в силах отвести взгляд от вошедшей в зал женщины. Минерва была прекрасна. Длинное шелковое платье темно-синего цвета с оголенными плечами, поверх которого накинута накидка без рукавов с растительным орнаментом в сине-желтых тонах, прекрасно оттеняли светлую, цвета слоновой кости, кожу и черные, чуть вьющиеся волосы, обычно заплетенные в косу, но сейчас свободно струящиеся по спине. Разговоры за столом моментально стихли, все словно завороженные наблюдали, как она прошла вдоль стола и грациозно опустилась в последнее свободное кресло между Снейпом и Дамблдором.
– Прошу простить мне мое опоздание, – извинилась МакГонагалл. – Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго.
– Ожидание того стоило, – тут же откликнулся Слизнорт, подмигивая Дамблдору. – Господин директор, пожалуй, Вы абсолютно правы – как бы Гриффиндор не лишился своего декана. Дорогая Минерва, Вы у нас не только умница, но еще и красавица, – с этими словами он поднял свой бокал, отсалютовав покрасневшей от смущения МакГонагалл.
– Благодарю Вас, профессор, – улыбнулась она.
На сидящего рядом Снейпа она не обратила ни малейшего внимания, очевидно, предпочитая не замечать его присутствие рядом с собой. В день отправки студентов домой на каникулы они снова поспорили, да так, что Северус едва сдержался, чтобы не выхватить палочку. Положение спас Слизнорт, прервавший их спор. С тех пор Минерва демонстративно его игнорировала.
Несмотря на некоторое напряжение между двумя профессорами, ужин проходил в непринужденной атмосфере, в основном благодаря беззаботной болтовне Слизнорта и Дамблдора, и, конечно же, рождественскому пуншу. Студенты чувствовали себя несколько сконфуженно, сидя за одним столом с преподавателями, но когда настало время танцев, даже они немного расслабились, не без удовольствия отдавшись музыке. Дамблдор танцевал с мадам Помфри, МакГонагалл – со Слизнортом. Северусу, после настойчивых знаков Флитвика, пришлось пригласить на танец профессора Граббли-Дёрг. Правда, их танец, который больше походил на топтание на месте, к счастью продлился недолго.
– О, Северус, позвольте мне украсть у Вас Вильгельмину. Взамен вручаю Вам украшение нашего сегодняшнего вечера.
Снейп даже среагировать толком не успел, как не менее растерянная, чем он сам, МакГонагалл оказалась в его объятиях, а явно довольный собой Слизнорт закружил по залу профессора Граббли-Дёрг, которая тоже явно не ожидала такого поворота.
– Вы не обязаны этого делать, – тихо проговорил Северус, пока они с Минервой медленно перемещались по залу в такт музыке.
– Переживу.
Кажется, ей удалось произнести это не разжимая губ. При этом она смотрела куда угодно только не на Снейпа. Северус чувствовал волны напряжения, исходящие от нее. Ей настолько неприятно? Это злило. Как всегда высокомерная и гордая. Внезапная волна обиды вдруг захлестнула его. Ну ничего, он расквитается.
То ли он выпил слишком много пунша за ужином, то ли просто, что называется, накипело, но Снейпу захотелось преподать МакГонагалл урок, чтобы не вела себя с ним так, словно он пустое место. В следующую секунду он сильнее прижал женщину к себе, закружив ее по залу более уверенно. Он почувствовал, как она вздрогнула от неожиданности. Ее щеки залил яркий румянец, она попыталась ослабить его хватку, но Северус не собирался отступать, лишь теснее прижимая ее к себе. Ее лицо было настолько близко, что он мог видеть собственное отражение в ее полных удивления и смущения глазах. Ее кожа пахла спелыми яблоками и корицей, и этот аромат дурманил ничуть не хуже, чем пунш. Ее смущение придало Снейпу храбрости. К собственному удивлению он вдруг осознал, что ее попытки высвободиться не столь яростны, как он ожидал. Зная ее вспыльчивый нрав и строгое воспитание, такое его поведение должно было вызвать в ней куда более сильную бурю возмущений.
– Северус, что Вы делаете? – сбивчиво зашептала Минерва, оглядываясь по сторонам, но никто, казалось, не обращал на них внимание.
– Танцую, – как ни в чем не бывало ответил Снейп, игнорируя все слабые попытки МакГонагалл высвободиться из его объятий. – Вы имеете что-то против?
Румянец Минервы стал еще ярче, вызвав на лице Снейпа ухмылку. Так-то лучше!
– Вы позволяете себе лишнее, – кажется, ей наконец удалось взять себя в руки и она нахмурилась, одарив партнера по танцу строгим взглядом.
– Еще даже не начинал, – усмехнулся Снейп.
Глаза МакГонагалл яростно сверкнули, но сказать она ничего не успела – музыка смолкла, и все зааплодировали. Минерва тут же скинула руку Снейпа со своей талии, прожигая его испепеляющим взглядом, но Северус знал, что таким образом она всё еще пытается скрыть смущение.
– Профессор МакГонагалл, у Вас всё в порядке?
Рядом с ними возникла долговязая фигура Генри Мортона. Гриффиндорец с подозрением смотрел на Снейпа, готовый в любую минуту заступиться за своего декана.
– Всё в порядке, Генри, не волнуйтесь, – поспешила успокоить своего студента МакГонагалл. – Мы с профессором Снейпом просто… танцевали.
– Это не было похоже на танец, – упрямо произнес гриффиндорец. – Профессор, если он к Вам приставал…
– Следите за языком, Мортон, – тихим ровным голосом проговорил Северус, отвечая на взгляд юноши не менее мрачным взглядом. – Или мне снова придется снять с Вашего факультета баллы в качестве наказания.
Лицо парня стремительно побледнело, а в глазах зажегся гневный огонек. Минерва среагировала мгновенно, вовремя встав между Снейпом и бросившимся на него студентом, которого уже начинало трясти от ярости.
– Мортон, прекратите немедленно! – она схватила парня за руку, не давая тому достать палочку. – Вам разве не говорили, что с учителями следует разговаривать почтительно?!
– Он не учитель! – презрительно бросил гриффиндорец. – Он Пожиратель смерти и убийца. Его место в Азкабане!
Минерва тихо ахнула, на мгновение потеряв дар речи.
– Мортон, немедленно извинитесь перед профессором Снейпом, – строго проговорила она, продолжая держать юношу за руку. – Иначе я сама сниму с Гриффиндора баллы, а Вы будете наказаны.
– Наказывайте, – зло бросил Генри, вырываясь из рук своего декана. – Мне плевать. Я сказал лишь то, что и так всем известно!
С этими словами он развернулся и направился прочь. Минерва кинулась его догонять, но Северус едва ли слышал ее слова, обращенные к стремительно удаляющемуся юноше. Мортон прав – он лишь озвучил то, о чем и так все думали. Внезапно Северус осознал, что все, кто был в зале, смотрят на него. Музыка так и не заиграла, и всё сказанное Генри прозвучало в практически полной тишине. Молчание затягивалось, никто не знал, как исправить ситуацию.
Ну и плевать! На них на всех!
Не говоря ни слова, Северус резко развернулся и стремительно вышел вон из зала. Чертов вечер! Чертово Рождество! Не надо было слушать Слизнорта и приходить, он только всё испортил. Снова!
Коридоры Хогвартса встретили его гробовым молчанием. Слышно было лишь как воет за окнами снежная вьюга. Раздобыв на кухне бутылку огневиски, он долго бродил по безмолвным переходам, слушая эту протяжную зимнюю песню, пока не нашел пристанище на широком подоконнике в одном из коридоров первого этажа, где еще долго смотрел, как заметает снегом внутренний двор. На душе скребли кошки, и падающий за окном снег напоминал пепел сгоревших надежд, что сейчас осыпался в его собственной душе.
– Северус.
Сперва ему показалось, что это вьюга за окном прошептала его имя, но голос повторился, на этот раз настойчивее, заставляя Снейпа поднять глаза от наполовину опустевшей бутылки огневиски. Перед ним стояла МакГонагалл. На ее миловидном лице играл едва заметный румянец – может следствие танцев, а может выпитого пунша, Слизнорт на любом празднике пытается всех напоить.
– Что Вам нужно?
– Мне – ничего, – пожала она плечами. – Вы сидите напротив моих комнат, я думала, это Вы что-то хотели.
Только сейчас Северус понял, что действительно просидел всё это время практически у нее под дверью. Угораздило же из всех подоконников замка выбрать именно тот, что располагался напротив ее личных покоев. Похоже, у судьбы своеобразное чувство юмора.
– Могу пересесть на другой, если так Вам будет легче.
Он хотел было сделать глоток огневиски, но МакГонагалл неожиданно быстрым движением перехватила его руку и забрала бутылку.
– Сидите, где хотите, – проговорила она, глядя на него сверху вниз, а потом вдруг тяжело вздохнула и опустилась рядом, сделав глоток прямо из горла бутылки. Северус удивленно приподнял брови.
Какое-то время они просто молча сидели в полумраке коридора, передавая пустеющую бутылку друг другу. Легкий снежок за окном давно превратился в настоящий снегопад, укутывая заснувший замок в снежное одеяло. Северус потерял счет времени, сосредоточившись на бутылке огневиски и сидящей рядом женщине.
– Не сердитесь на Мортона, – вдруг произнесла она. – Мальчик потерял родителей, он злится.
Честно говоря, слабое оправдание. А Северусу что делать? Отвечать за грехи каждого, кто в свое время поддержал Темного Лорда? Он даже не знал о существовании родителей этого парня, не говоря уже о причастности к их гибели. Но для этого молокососа он всё равно виноват. Где, спрашивается, логика? Как тут не сердиться?
– А Вы? Вы тоже кого-то потеряли?
Минерва не спешила отвечать, словно раздумывая, стоит ли вообще рассказывать ему что-то. Северус не торопил ее, просто наблюдая. Странно было видеть ее такой, тихой и задумчивой. Обычно она деловая и напористая, а тут такая спокойная, и даже расслабленная что ли. Лунный свет освещал ее лицо, делая его удивительно нежным, смягчая острые скулы, разглаживая наметившуюся морщинку меж бровей (это из-за того, что она часто хмурилась). Северус вдруг почувствовал острое желание коснуться ее бархатной кожи, почувствовать тепло, исходящее от нее. Словно убедиться, что она настоящая, а не дивное видение ночи. Все-таки она красивая.
– Младшего брата, – после непродолжительной паузы проговорила она и снова сделала глоток, на этот раз гораздо более долгий.
– Не увлекайтесь, эта штука быстро ударяет в голову, – Снейп забрал у нее бутылку и залпом допил остатки, чувствуя, как жидкость обжигает внутренности, погружая разум в дурманящий туман. – Вот видите, все кого-то теряют. Но никто ни на кого не кидается, – он бросил на сидящую рядом женщину насмешливый взгляд. – Или Вы, как и Мортон, считаете, что в смерти Вашего брата виноват я?
– Я так не считаю, – от выпитого алкоголя ее язык немного заплетался, – я просто пытаюсь понять.
– Что именно?
– Вы умный человек, Северус, у Вас были огромные перспективы, Вы могли стать кем угодно. Но вместо этого выбрали Темного Лорда и стали Пожирателем смерти. Вы убивали людей, невинных людей! Просто за то, что они думают иначе! Потому что в их венах не течет чистая волшебная кровь!
– Что плохого в том, чтобы блюсти чистоту крови? Мы волшебники, они – маглы, им не понять нас. Так зачем смешивать два мира, которые по сути своей несовместимы? – он не заметил, как перешел с Минервой на «ты», хотя никогда с тех пор, как они окончили Хогвартс, не позволял себе подобного. – Посмотри на них, они мелочные, жадные, завистливые существа, которые боятся всего, чего не понимают. Всё что ими движет, это жажда власти, и как бы урвать для себя кусок пожирнее. Так что плохого в том, чтобы оградить наш мир от их влияния?
Минерва слушала его и не могла поверить. Неужели он действительно верит в то, что говорит? В глубине души она надеялась, что его поступки продиктованы детской обидой, желанием доказать, что он тоже на что-то способен. Его семью нельзя было назвать благополучной. В Хогвартсе он постоянно подвергался нападкам со стороны Джеймса Поттера и его дружков. Девушка, в которую он был влюблен, в конце концов, вышла замуж за его врага. Всё это, возможно, и могло бы объяснить его дальнейшие поступки. Но действительно верить, что чистокровные волшебники выше маглов…
– Как можно такое говорить, – прошептала Минерва, поднимаясь с подоконника и подходя к двери своей комнаты. От выпитого алкоголя ее немного вело. Взявшись за дверную ручку, она вдруг словно передумала ее открывать и повернулась к Снейпу, вперив в мужчину возмущенный взгляд. – Твой отец был маглом. Разве для тебя это ничего не значит?
– Значит, – он тоже поднялся со своего места и теперь стоял перед замершей у двери женщиной. – Я стыжусь своего отца, стыжусь того, каким человеком он был. И если бы он не умер раньше, в конце концов, я бы сам его прикончил. За то, что он превратил жизнь моей семьи в ад. Я не горжусь тем, что мне приходилось делать, когда я был Пожирателем смерти. Но Темный Лорд всего лишь хотел очистить мир волшебников, сделать его лучше, сильнее.
Извечная тема – зло во благо. Темный Лорд был не первым, кто сделал своей целью чистоту крови. И явно не будет последним. И что такого, если кто-то, даже он, Северус, думает также? Он долгие годы жил с маглами бок о бок и знал, что они из себя представляют. Ему не было их жаль. Или было?
Годы служения Темному Лорду текли для него словно в тумане, окутывающем его сознание. Он упивался властью, пусть и не своей собственной. Но он чувствовал себя частью чего-то большего, сильного, чего окружающие боялись и перед чем трепетали. Сила и власть затуманили его сознание. Когда же он очнулся, было уже слишком поздно.
Действительно ли он верит в то, что говорит сейчас? Или это всего лишь стремление противоречить этой женщине? Их вечная борьба.
– Он убивал полукровок! И ты делал тоже самое! – не выдержала Минерва.
– Только когда это было действительно необходимо.
«Мерлин, что он несет! Эта женщина сводит его с ума! Как ей удается вытягивать из него такое, о чем он и подумать-то боялся!»
– Послушай, – он попытался говорить спокойнее, но внутри него уже закипала привычная ярость, – я не горжусь той страницей своего прошлого. Но и игнорировать ее было бы глупо.
Их разговор явно зашел не в ту степь, и он не знал, как его закончить. Минерва никогда его не поймет. Черт, да он сам не в состоянии понять всего, что с ним происходило. Что это было: наваждение, обида, желание отомстить, попытка доказать себе, что он тоже на что-то способен? Он не знал. А теперь и не хочет знать. Но МакГонагалл, сама того не ведая, разбередила его душу, вытащив на свет все то, что он упорно прятал в самых дальних, самых темных уголках своего сознания.
Она не боялась спорить с ним, не отводила взгляд, когда он смотрел на нее, приближаясь все ближе, пока между ними не остались всего пара десятков сантиметров. Смелая, упрямая гриффиндорка. Девчонка с большими, как у олененка, серыми глазами, глядящими на него с вызовом. Что-то шевельнулось внутри него, когда он смотрел на нее. И этот ее аромат яблок с корицей, он снова его ощущает. И он дурманит, лишая последних крох самообладания.
– Я полукровка! – гордо проговорила она, решительно глядя ему прямо в глаза. – Меня бы ты тоже убил, если бы возникла необходимость?
Ее лицо было так близко, что можно было ощутить ее дыхание на своей коже. Она тяжело дышала, он слышал стремительное биение ее сердца сквозь тонкую ткань платья, соблазнительно обтягивающего ее стройную фигуру. Черт, она была хороша, глупо это отрицать. Он вдруг вспомнил, как держал ее в объятиях во время танца, прижимая к себе, ощущая дрожь ее тела. И от осознания того, что она снова так близко, что он может коснуться ее, по телу разливался распаляющий чувства огонь. Выражение ее глаз вдруг неуловимо изменилось. В них больше не было презрения или той надменности, что он всегда видел… или ему казалось, что он видел. Что если она всегда на него так смотрела? Вызывающе, будто бы дразня.
