Текст книги "DmC: Рожденные свободными (СИ)"

На следующий день улицы Старого Ватикана были буквально заполнены людьми, собравшимися у собора со всего Рима. Однако не всех пропускали вперед – почему-то особыми гостями на предстоящей мессе имели честь быть лишь члены Паствы, которые медленно, но верно ехали в караване из нескольких автобусов.

– Интересно, с чего вдруг такая честь выпала именно нам? – спросил Данте, не обращаясь ни к кому, и наблюдая за гомонящей толпой.

– Может, кому-то очень хочется познакомиться с нами? – предположила Селена, которая сидела рядом с парнем и самозабвенно играла с тряпичной куклой. Ее брат дремал, сидя напротив и опираясь на плечо Кэт, которая пожала плечами:

– А смысл? Паства ничем не выделяется.

– Мы же медиумы, детка, – раздался позади нее голос Пэм, и гадалка обернулась к девушке: – Не знаю, насколько это правда, но говорят, что Эммерих был удостоен чести видеться с членами Святого престола.

– Святого чего? – не понял Данте.

– Представители власти в Старом Ватикане, – пояснила Кэт. – Но все-таки… зачем им видеться с нами в такой обстановке? Я этого не понимаю.

– Вы же ясновидящие, вот и посмотрите в будущее, чтобы понять, что к чему, – пожал плечами Данте.

– Мальчик мой, – торжественно сказала Пэм. – Быть медиумом и видеть будущее – не одно и то же. На это способны только самые сильные из нас – и то маловероятно.

– Так и знал, что где-то обязательно будет подвох. Ну и ладно, – парень закинул руки за голову и откинулся на спинку сиденья. – Думаю, что мы все выясним на месте. Когда там начинается эта месса?

– Вечером, – отозвалась Селена.

– Тогда можно расслабиться.

Через несколько часов автобусы остановились у собора, где Паства, находясь под охраной солдат Нью-Ватикана, вошла внутрь. Оказавшись в просторном зале, Данте ощутил, как у него захватывает дух – прежде он никогда не видел такого великолепия.

– Вау… – только и смог сказать он, увидев расписанные стены и потолки.

Ему прежде приходилось как-то заглядывать в церковь Лимбо-Сити, но ту церквушку строили демоны, что было заметно по мрачным краскам, гнетущей атмосфере и то и дело проваливающемуся полу.

В соборе Святого Петра все было иначе – сама обстановка казалась светлой и торжественной, словно здание постоянно находилось в ожидании пришествия чего-то или кого-то великого.

У остальных также пропал дар речи, потому процессия шла по нефу практически молча, лишь изредка шепча что-то восхищенное. Многочисленные дети поначалу хотели побегать по залу, но их удерживали руки старших. Однако Сол и Селена прижались ближе к Данте и Кэт, их глаза таили страх.

– Чего дрожишь, мелкий? – Данте похлопал мальчика по плечу. Тот вздрогнул:

– Мне тут… неуютно.

– Дело привычки. Зато смотри, как тут все здорово сделано, – ободряюще улыбнулась Кэт, кивнув на стоящие неподалеку статуи.

– Я боюсь, – заявила Селена. – А если мы что-то сделаем не так? Бог обидится?

– Нету никакого Бога, – отозвался Данте и тут же поморщился от чьего-то тычка в бок. Шедший рядом пожилой мужчина смотрел на него с презрением:

– Как ты можешь так говорить? Если не Бог помог нам добраться сюда, то кто тогда?

– Почем мне знать, дядя, – ответил Данте и отошел от мужчины подальше. На душе вдруг заскребли кошки, и накрыло такое чувство, как будто он только что вляпался в дерьмо.

Паства продолжала медленно двигаться вперед, но Данте отошел к стене, стараясь не потерять из виду Кэт и детей. Потом он махнул на это рукой – никуда не денутся, здесь безопасно. Убрав руки в карманы, парень решил осмотреться получше – судя по редким кучкам людей в разных уголках зала, Данте был далеко не единственным, кому пришла в голову эта мысль.

И тут что-то привлекло его внимание.

Данте огляделся, пытаясь поймать ту странность, которую он смог заметить только краем глаза. На какой-то момент в груди похолодело, и Данте увидел всю Паству как бы со стороны – огромная, молчаливая толпа, с благоговением приближавшаяся к кафедре.

Он где-то здесь?

Данте внимательно огляделся еще раз, стараясь ничего не упускать, но не смог увидеть никого, даже отдаленно похожего на Вергилия. Вместо этого его взгляд остановился на небольшой скульптуре женщины, державшей на руках обнаженное мужское тело.

Что-то было в этой статуе. Что-то безумно знакомое – холод в груди сменился знакомой горечью. Данте невольно сделал несколько шагов по направлению к статуе, а потом чуть ли не припустил бегом, желая рассмотреть ее поближе.

Приблизившись, Данте чуть не врезался в стекло, окружавшее статую. Еле успев притормозить, он неуверенно постучал по стеклу пальцем. Прозрачное, твердое… возможно, непробиваемое. Но оно не мешало рассмотреть скульптуру получше и проникнуться болью изображенной женщины, державшей на руках тело своего сына.

Еще никогда Данте не испытывал подобного, глядя на скульптуры и статуи. В Лимбо-Сити искусством также правили демоны, которые пропагандировали отказ от выражения своих чувств, предлагая восхвалять далекие недоступные для человека идеалы и низменные, но привычные пороки. Все то, что было создано под этим кредо, казалось Данте пустым, не нужным никому, кроме демонов – так как сами люди не придавали искусству большого значения.

А здесь все было иначе. Данте понимал, что скульптура, на которую он сейчас смотрит, была создана человеком – в ней чувствовалась сила и душа создателя, которую он вложил в каждый дюйм своей работы. Рука невольно поднялась и погладила стекло, надеясь прикоснуться к поверхности статуи.

За спиной шаркнули чьи-то башмаки:

– Пьета Микеланджело.

Данте обернулся. Позади него стоял закутанный в драповое пальто одноногий человек на костылях. Его усталые глаза с восхищением изучали статую:

– Всегда мечтал увидеть ее.

Данте вспомнил, что встречал этого человека в Пастве раньше. Но у него не хватало духу уточнить имя собеседника – не хотелось мешать ему изучать пьету.

– Меня зовут Роланд Морт. Я художник, – представился человек, чуть кивнув головой. – А ты, должно быть, Данте. Я слышал о тебе.

Парень в ответ пожал плечами, но ничего не сказал.

– Я рад, что смог увидеть тебя. Многие из нас тебе очень благодарны за все то, что ты сделал.

– Я ничего такого не делал, – отозвался Данте. – Всего-то убил нескольких ангелов после того, как вы меня спасли.

– Но благодаря тебе мы все здесь. Не спорю, скромность украшает человека, но и принижать свои деяния тоже не стоит, – сказал Роланд и, зажав под мышкой один из костылей, протянул Данте руку. Тот неуверенно пожал ее, и художник чуть заметно улыбнулся:

– Похоже, здесь ты чувствуешь себя неловко.

– Не люблю толпу.

– Дело не в толпе, а в том, что ты видишь. Как я понимаю, для тебя здесь все в новинку? – Роланд обвел свободной рукой пространство вокруг себя: – Не знаю, поймешь ты или нет, но все, что сейчас тебя окружает, создано человеком для людей, а не для демонов.

– Я понимаю.

– Когда-то искусство действительно ценилось, как дар свыше. Но в последние десятилетия его понятие сильно извратили. Надеюсь, что сейчас люди все же смогут вернуть себе то, от чего им когда-то пришлось отказаться, – вздохнул Роланд. – Я и сам прикладываю к этому руку – продолжаю рисовать, несмотря ни на что.

– А как же?.. – Данте выразительно кивнул на ноги художника.

– Зачастую многим творческим людям приходится чем-то жертвовать. Кто-то кладет на алтарь хороший слух, кто-то – продолжительность жизни. Вполне равноценный обмен, как считаешь?

– Зачем жертвовать своей жизнью, если хочешь сделать в ней как можно больше? Времени не хватит.

– Смотря как им распоряжаться, – пожал плечами Роланд, и тут вдалеке загудела толпа. – Похоже, начинается. Еще раз спасибо тебе, Данте. Я очень надеюсь, что ты придешь на мою выставку на следующей неделе.

Художник протянул сложенную вдвое картонку и удалился. Данте развернул презент и увидел строки, выведенные явно вручную четким каллиграфическим почерком: «Приходите на выставку Роланда Морта «Второе рождение». Чуть ниже был адрес, который парень не успел прочесть – чья-то маленькая цепкая ручка ухватила его за локоть.

– Эй! – возмутился он, но Селена упрямо тащила его в толпу:

– Идем-идем! Тебя все ждут!

– Так я и иду, принцесса, – отозвался Данте, прибавляя шаг. На ходу он еще раз обернулся к пьете, стараясь запомнить каждую деталь скульптуры. Приглашение от художника отправилось в карман плаща.

Селена провела Данте к кафедре, поминутно извиняясь и расталкивая людей, чтобы пройти. Парень молча следовал за девочкой, пока не увидел знакомую взъерошенную макушку – Кэт и Сол устроились практически в первых рядах.

– Где ты был? – поинтересовалась девушка.

– Устроил себе небольшую экскурсию. Кстати, вот. – Данте протянул ей приглашение от художника. Кэт взяла картонку двумя пальцами и развернула:

– О, я ведь его знаю! У него действительно красивые картины.

– Разве?

– Тебе стоит на них взглянуть. Если это, конечно, тебе интересно, – в голосе Кэт прорезалось сомнение, и Данте поспешил кивнуть:

– Если бы мне было на это похуй, стал бы я вообще сюда тащиться?

– Может, только ради подарков? – подколола его Кэт.

– А что за подарки? – навострил уши Сол, но тут вдалеке раздался гул, перерастающий в хоровое пение.

Все посетители встали со скамей и обернулись в сторону нефа, откуда шла процессия, возглавляемая небольшой группой молодых людей и девушек, одетых в белые рясы. Молодые люди пели что-то на латыни, медленно приближаясь к кафедре, прямо за ними шествовали несколько солдат Нью-Ватикана, в окружении которых шли три человека. Один из них, судя по одежде, был епископом, остальные двое – сухопарые мужчины средних лет – были одеты в военную униформу. Шествие замыкали еще несколько подростков, также поющих что-то на латыни, один из них нес над головой бело-синий флаг.

– Мне кто-нибудь может объяснить, к чему эта показуха? – спросил Данте, разглядывая процессию.

– Люди любят торжественность. К тому же, сегодня канун Рождества, которое является священным праздником, – раздался голос Финеаса прямо над ухом Данте. Тот обернулся – слепой устроился прямо рядом с ними на скамье.

– Разве тебя не должно ломать от нахождения здесь?

– Он не вампир. К тому же, демоны вполне могут находиться в церкви, какой бы она ни была, – сказала Кэт. – Давайте помолчим.

Все люди, собравшиеся в соборе, внимательно смотрели на епископа, который поднял руку, призывая к молчанию. Один из солдат громогласно объявил:

– Его Преосвященство, епископ Нью-Ватикана – Преподобный Клавдий!

Люди молча склонили головы в знак уважения. Данте не последовал общему примеру, внимательно глядя в глаза епископа. Ему вновь почудилось, что знакомый холодок пронзает позвоночник.

– Давайте помолимся, братья и сестры, – сказал епископ низким и еле слышным голосом. – Поблагодарим Господа нашего за то, что мы сумели выжить и объединиться в борьбе против демонов.

Он сложил ладони вместе и закрыл глаза. Все последовали его примеру, кроме Данте – у него вдруг появилось страстное желание громко чихнуть. Чтобы отвлечься от столь неприятного ощущения, парень почесал нос и решил оглядеться еще раз, надеясь все же поймать взглядом причину своего беспокойства.

И ему это удалось – в глубине зала, почти у самого выхода, Данте увидел скрюченную человеческую фигуру, притаившуюся за колонной. Фигура казалась ему подозрительно знакомой, но находилась слишком далеко, чтобы ее можно было опознать. Но это точно был не Вергилий – Данте сомневался, что его брат будет так скрываться, учитывая его статус среди демонов.

– Аминь, – пробормотал тем временем епископ Клавдий, и люди ответили ему громоподобным хором:

– Аминь!

По залу пронесся легкий шум – посетители мессы усаживались на скамьи. Вдалеке раздался тихий бой часов.

– Слышите? – поднял палец епископ. – Вот и он – священный для всего человечества праздник, символ надежды и веры. С Рождеством вас, братья и сестры! Храни вас Бог.

– Аминь! – вновь пронеслось по залу.

– Не молчи! – шикнула Кэт и незаметно для остальных ткнула локтем в бок Данте. – Это невежливо, в конце концов.

– А я не знаю, что делать, – тихо ответил он, пряча руки в карманах.

Епископ тем временем вновь поднял руку, привлекая всеобщее внимание:

– Прежде всего, мне бы хотелось рассказать вам, братья и сестры, о том, как растет наше новое государство. Невзирая на происки Сатаны, мы продолжаем бороться и отстаивать наши земли, которое принадлежат людям испокон веков. И в этом году мы достигли высочайших успехов – территория Нью-Ватикана сумела расшириться, позволив многим людям обрести новый дом и защиту от демонов.

Данте закусил губу, чтобы не зевнуть во весь рот. Почему-то Преподобный ему сейчас напоминал Боба Барбаса – тот тоже любил выливать на головы людей тонны ненужной и подчас кретинской информации, избегая прямых фактов. Но, судя по всему, другим посетителям мессы было по душе все то, что говорил епископ – лица людей буквально сияли от надежды и гордости. Для Данте это было в новинку.

– Начиная со следующего года, Нью-Ватикан планирует продолжать расширение границ своей территории, – продолжал тем временем епископ. – К сожалению, сейчас страна страдает от перенаселения и нехватки ресурсов. Но если мы сумеем отбить у демонов хотя бы часть Европы, то Нью-Ватикан значительно окрепнет. Брат Грегори, прошу…

Преподобный отступил за группу солдат, позволив пройти вперед одному из своих спутников в военной униформе. Тот откашлялся и резким голосом обратился к слушателям:

– Думаю, вы прекрасно понимаете, что в войне хороши все средства. Особенно, если дело касается таких существ, как эти… демоны. И я уверен, что вы в курсе, насколько тяжело их победить обычным оружием. Приходится хитрить, обманывать, играть с ними. Но, так или иначе, мы не можем долго продержаться, следуя подобной тактике. Поэтому, господа, мы и пригласили вас сюда, в Нью-Ватикан.

По толпе прошлась волна удивленных вздохов, и Данте ощутил, как в груди просыпается знакомый укол недоверия. Его пальцы крепко сжала детская ладошка.

– Нас что, отправят на войну? – тихо спросила его Селена, с расширенными от ужаса глазами. Ее брат вцепился в ладонь Кэт, которая, нахмурившись, глядела прямо в лицо брата Грегори.

– Нет, принцесса, – ответил Данте, утешающе гладя ладонь девочки. – Они же все-таки не настолько еба…

Тут он осекся, увидев, что по кафедре появилась новая процессия, состоящая целиком из солдат. Они несли плоские деревянные ящики, и Данте ощутил едва чувствуемый, но знакомый запах пороха. Догадка молнией ослепила его, и пальцы отпустили руку Селены.

– Что за херня? – тихо пробормотал он, наблюдая за тем, как солдаты расставляют ящики между скамьями и начинают их вскрывать.

– Нашим людям необходима помощь, – говорил тем временем брат Грегори. – Необходимо избегать стычек с демонами, как вы это делали и раньше. Мистер Доусон!

– Слушаю вас, – тихо отозвался Финеас, опираясь на палку и глядя прямо перед собой. Его голос был спокоен.

– Как представитель военного комитета Нью-Ватикана, я предлагаю вам сотрудничество. Вашим людям будет обеспечено жилье и питание, а взамен они будут принимать участие в программе по расширению страны. Вы понимаете, о чем я?

– Разумеется, – кивнул слепой, и все недоуменно посмотрели на него. – Но я не могу отвечать за этих людей. Я лишь помогал им объединиться против общей беды, вот и все.

– Но под Вашим покровительством они сумели избежать многочисленных атак демонов, – возразил брат Грегори. – Неужели вы не хотите сделать то же самое для всех тех, кто живет в нашей стране?

– Вопрос не в том, чего хочу я. Для меня важно то, что нужно этим людям. А они, как я понял, не готовы сражаться за вас.

– Мистер Доусон, вы совершаете большую ошибку! – голос брата Грегори начал переходить в крик, а среди посетителей мессы начало нарастать волнение.

Солдаты чуть ли не насильно вручали каждому из членов Паствы оружие и униформу, не оставляя без внимания даже детей и подростков. Очередь дошла и до первых рядов.

Селена чуть слышно пискнула, когда грубые солдатские руки вручили ей миниатюрный «Глок». Сол сам чуть ли не силой вырвал у другого солдата мешок с одеждой и гранатами, но Кэт тут же отобрала у детей оружие:

– Вы спятили?! Они не умеют обращаться с таким!

– А вы, дамочка, судя по всему, умеете, – хмыкнул один из солдат. – Вот и научите их. У нас сейчас каждый человек на сче…

Договорить он не успел – мощный удар кулака отбросил солдата далеко прочь, прямо в брата Грегори. Тот еле успел отскочить в сторону и крикнул:

– Что происходит?!

Он осекся, увидев, что у молодого человека, только что отправившего в нокаут одного из солдат, пылают алым огнем глаза. И они, не отрываясь, смотрели прямо на брата Грегори, заставляя его оцепенеть.

– Я еще никогда не видел такого скотского отношения к людям, – тихо сказал Данте, приближаясь к представителю Святого престола.

В зале стояла мертвая тишина, и каждый шаг парня гулким эхом отдавался в соборе. Никто не смел даже пошевелиться – все видели бордово-красную ауру, окутывавшую фигуру Данте все сильнее по мере его приближения к брату Грегори.

Кэт вдруг ощутила, как в воздухе словно что-то сжимается, готовое взорваться и разнести все вокруг на клочки. Она поняла, что сейчас произойдет, но нарастающая паника не позволяла ей сделать даже один шаг в сторону Данте, чтобы остановить его.

– Уважаемый… – прохрипел тем временем брат Грегори, бледнея. – Что вы себе позволяете? Почему вы нарушаете порядок мессы?..

Он только успел закончить фразу, как по его щеке уже прошелся кулак Данте. Брата Грегори отбросило в группу солдат, которые не могли даже поднять оружие, ощущая дикий, первобытный страх перед молодым человеком, чье лицо сейчас напоминало гротескную маску.

– Демон! – внезапно воскликнул один из мальчиков-хористов, и процессия шарахнулась прочь от Данте, схватившего за грудки брата Грегори.

– Может и так. Дальше что? – отозвался он и обернулся к членам Паствы:

– Слушайте! Вы достаточно долго скитались по Америке, скрываясь от демонов и помогая всем, кто нуждался в поддержке и новом доме! Вы, несмотря на все трудности, собрали вместе очень много разных людей. И сейчас вы хотите все это потерять? Ради кого – незнакомых солдафонов, которые подобрали вас только потому, что им нужна ваша сила?

– Не им, – прервал его тихий голос. Прохладная ладонь Кэт легла на запястье Данте: – Пожалуйста, отпусти его.

Дежа вю, пронеслось вдруг в ее голове. Уже во второй раз она пытается привести Данте в чувство, оградить его от непоправимой ошибки, убийства человека. В первый раз ей повезло – парень смог очнуться, но что, если сейчас ничего не выйдет?

– А кому тогда? – прорычал он, оборачиваясь к девушке. – Бля, да я согласился на все это, потому что надеялся, что этим людям помогут! Они заслужили отдых от постоянных нападений, убежище! А в итоге из них делают пушечное мясо – и ты считаешь это нормальным?! – крикнул он, толкнув Кэт в грудь.

Та охнула и, потеряв равновесие, почти что упала на спину – ее поддержала морщинистая рука.

– Это люди, Данте, – сказал Финеас, мягко отстраняя Кэт. – У них нет иного выбора, кроме как продолжать сражаться. И то, что предлагает этот человек… – он кивнул в сторону брата Грегори, по-прежнему болтавшегося в хватке парня, – …одно из самых разумных решений.

– Разумных? Хочешь сказать, что отправлять на войну детей – это разумно? – отбросив брата Грегори прочь, Данте резко развернулся к Финеасу: – Ты же так хотел всем им помочь, спасти от всего этого, как ты сам утверждал!

– Я никого не спасал, друг мой. Они сделали это сами.

– Тогда на кой черт тебе это все? Ты же сам гребаный демон!

Толпа, в панической тишине слушавшая весь этот разговор, удивленно охнула.

– Конечно, – кивнул Финеас. – Я – демон. И я слуга своего хозяина.

Он аккуратно отставил палку и встал перед Данте на одно колено. Тот с удивлением отступил:

– Какого черта?

– Ты не раз доказал то, что достоин большего, сын Спарды. Ты смог спасти многих людей, победил Короля демонов и обрел свою подлинную силу. Но, к сожалению, этого недостаточно для того, чтобы ты смог добиться своего, – Финеас поднял голову. – Поэтому я бы хотел предложить тебе большее – получить шанс спасти человечество, как оно того заслуживает. Укротить главного врага этого мира.

– Что?! – в глубине души Данте вспыхнула догадка. Осознание этой мысли буквально выжигало душу:

– Ты хотел, чтобы я правил всеми этими тварями?! Ты совсем рехнулся?

– Демоны понимают лишь язык силы, друг мой. Ты обладаешь достаточной силой для того, чтобы стать их королем. Твой отец имел шанс получить этот титул, но ему не повезло. Но судьба все же сложилась в пользу его потомка – тебя.

– Нет.

– Что?

– Я сказал – нет! – рявкнул Данте. – Я не собираюсь править этими тварями только потому, что это как-то спасет человечество! Нихуя это не спасет, уж поверь мне!

– Ты молод и упрям. К сожалению, это является твоей главной слабостью. Но разве ты видишь иной выбор? Если ты не укротишь демонов, люди сами пойдут на смерть. Те люди, которые были под твоей защитой.

Кэт слушала все это и прижалась к стене, держа Сола и Селену за руки. Как и раньше, ее с трудом восстановившийся мир в душе рушился за какие-то секунды, люди, которым она доверяла, поворачивались к ней спиной, обнажая не самые лучшие свои внутренние качества. Почему все это опять происходит? Почему вновь приходится признать, что люди, которым ты доверяешь, обманули тебя?

Она не могла не признать правоту Финеаса – ситуация была слишком тяжелой, чтобы члены Паствы оставались в стороне. Но Кэт также знала, насколько тяжело сражаться с демонами, и как трудно оставаться человеком, зная о своей чудовищной сущности.

Кроме того, она прекрасно понимала, как сильно Данте ненавидит демонов, раз отказывается принять на себя обязанности их повелителя. Он был для этого совсем другим. Совсем человечным.

Данте тяжело дышал, пытаясь найти ответ на поставленный Финеасом вопрос, но мысли беспорядочно метались в его сознании, на языке вертелись всевозможные ругательства, а руки жаждали схватить этого старого пердуна за тощую шею и сломать ее – в отместку за все произошедшее.

– Я… – наконец выдавил он, глядя на всех присутствующих. Толпа в паническом ужасе, не мигая, смотрела на него, словно на какое-то чудовище.

Собственно, кем он и являлся.

– Я не пойду на это, – выдохнул Данте и пошел прочь, грубо оттолкнув Финеаса в сторону. Кэт бросилась ему наперерез:

– Данте…

– Отвали! – рыкнул он, и девушка отпрянула, словно получила пощечину. Увидев ее взгляд, полный недоумения и шока, Данте вздрогнул – его словно окатило ледяной водой, остудив все чувства.

Он поднял руку, желая коснуться плеча Кэт, но та отступила, съежившись. Поздно – она все же поняла, с кем связалась.

– Ну и катитесь все к черту! – вырвалось у Данте, и он быстрым шагом покинул кафедру. Он даже не обратил внимания на затаившуюся за колонной Анну, которая, затаив дыхание, наблюдала всю эту сцену.

«Пресвятые угодники!» – подумала женщина, увидев, как солдаты продолжают раздавать оружие взрослым и детям. – «Что они задумали?!!»

========== Глава 36. Лучший подарок – прощение. ==========

Нахуй спасение человечества. Нахуй весь этот город. Нахуй вообще все!

Данте спешно уходил от собора Святого Петра, позволяя ночному ветру охладить лицо и шею. Но в душе все горело огнем ненависти: все, все, что он делал, все, ради чего он боролся, оказалось пустышкой. Никому не нужным хламом.

«Людей надо защищать от самих себя», – пронесся в голове голос столь любимого братца.

«Люди сами решают, что им делать», – вторил ему голос Финеаса.

«У людей была свобода, и что они с ней делали? Сражались, убивали, голодали», – голос Мундуса бил по сердцу, словно молот по наковальне.

Данте застонал и схватился за голову. Черт, почему все так сложно? Все те люди и демоны, которые говорили ему о человеческой свободе, были правы – всякий по-своему. Но ему-то как быть? Он считал, что людям необходима свобода от тиранов, ублюдков, решивших жить за чужой счет.

Да ты сам тиран, приятель. Включи мозги – ты начал решать судьбу людей сам, без их ведома. Мир под твоей защитой, ага. Тебя кто-то просил его защищать? Ты сам это решил, для себя, признай это.

Данте не выдержал и пнул ближайший мусорный бак. Хотелось кричать – точнее, орать, круша все на своем пути, впадая в животное забвение, когда нет никого и ничего, кроме тебя и объекта твоей ненависти.

Впереди маячила какая-то машина.

Данте не стал сдерживаться – на полной скорости побежал к ней, на ходу вызывая Ребеллион. Тяжелое лезвие рассекло стальную обшивку с такой легкостью, словно это был лист бумаги.

Дальше парень ничего не помнил – он с наслаждением кромсал и рубил ни в чем не повинные машины, смеясь и плача одновременно. К черту то, что его может кто-то увидеть. Он – чудовище, неспособное помочь людям, и пусть все это знают.

Неожиданно Данте ощутил, как кто-то схватил его за загривок. Резко развернувшись, он рубанул мечом, но лезвие оказалось перехвачено крепкой мужской ладонью. Непонимающий взгляд Данте встретился с сощуренными глазами Бруно.

– Развлекаешься, пацан? – спросил мужчина и, прежде чем Данте успел что-то ответить, наградил его мощным хуком справа.

Парня отбросило к стене и впечатало в каменную кладку, а меч со звоном улетел куда-то прочь. Животный экстаз от разрушений улетучился в мгновение ока, оставив непонимание и боль где-то в районе спины.

– Какого?.. – хрипло спросил он, увидев, как с ладони Бруно капает кровь. Лицо мужчины было неожиданно грозным, а в одной из разрушенных машин Данте с трудом узнал трейлер, в котором не так давно путешествовал.

– Такого, – сказал Бруно.

Когда он успел оказаться рядом, Данте так и не понял. Но вкус крови, возникший во рту после очередного удара кулаком в челюсть, дал понять, что Бруно все-таки не так прост.

Мужчина замахнулся для нового удара, и Данте поспешил вскинуть руку, защищаясь – на то, чтобы нанести ответную атаку, у него не было ни сил, ни времени. В голове мутило, тело не слушалось – поднятая перед лицом рука не смогла защитить Данте от очередного удара.

Бруно не бил в полную силу – парнишка все же такого не заслуживал. Но за трейлер ему придется ответить, как мужчине. Однако Бруно беспокоило состояние Данте на тот момент, когда он только обнаружил его – безудержного, яростного зверя, готового уничтожить все на своем пути.

И этот зверь не спешил успокаиваться – кулак Бруно оказался перехвачен. Мужчина попытался вырвать его, но Данте, наградив противника звериной усмешкой, лишь усилил хватку, отправив в его живот свой кулак.

Бруно кашлянул кровью, ощущая, как внутренности разрываются от мощи удара.

– Да ты обнаглел, дружок… – прохрипел он, но Данте не позволил ему сделать ответную атаку – взревев, он попросту отшвырнул Бруно к обломкам трейлера.

Мужчина с трудом встал на колени, сплевывая кровь – на бедре зашуршал обрез. Придется воспользоваться крайними мерами.

Данте прыгнул вперед, и его кулак объяло пламенем, превращающимся в каменный панцирь.

Но он оказался разбит выстрелом из обреза, совершенным неким странным существом. Парень приземлился, не веря своим глазам, видящим гротескную фигуру в алых доспехах. Этим он допустил ошибку – фигура не стала долго церемониться и очередным апперкотом отправила его в нокаут.

Когда тело Данте пропахало собой снег до самого фонарного столба, фигура превратилась в побитого мужчину, вытирающего кровь с губ тыльной стороной руки. Поморщившись, он вздохнул и подошел к бесчувственному телу парня. С легкостью подняв его, Бруно осторожно опустил Данте на ближайшую скамейку и осмотрел.

Пожалуй, он перестарался – лицо парня представляло собой сплошной синяк, губы разбиты в кровь, даже на груди намечаются желтые пятна.

– Да уж, я и сам что-то сорвался, – пробормотал Бруно, доставая из внутреннего кармана небольшую баночку, которую ему успела отдать Кэт. Благодарность за помощь, которую ему на себе уже не получится проверить.

Бруно подцепил пальцами вязкую темно-серую пасту и начал покрывать ею лицо Данте. Тот неожиданно застонал и попытался встать, но рука мужчины грубо сжала его плечо:

– Сиди-ка тихо, а то испачкаешь меня.

– Что… за нафиг? – прохрипел Данте, пытаясь открыть глаза. Не получалось – они заплыли настолько, что веки было невозможно поднять.

Данте никак не мог вспомнить, кто его так здорово отделал, но постепенно к нему начали возвращаться воспоминания о произошедшем в соборе… и тем, что было после.

– Ты вообще что за зверь? – тихо спросил он, не находя сил даже для того, чтобы отстранить руку Бруно. Тот продолжал наносить на лицо парня вонючую смесь:

– Скажем так – мы одного поля ягоды, приятель. А теперь расскажи-ка, с чего ты вдруг сорвался? Есть проблемы?

Данте молчал, раздумывая о том, что стоит рассказать этому типу. Его мозг начал восстанавливать все события сегодняшнего дня, пытаясь проанализировать произошедшее. И чем больше Данте размышлял обо всем этом, тем тяжелее было чувство вины перед всеми теми людьми, которым пришлось быть свидетелями той идиотской сцены в соборе.

– Можешь рассказывать все, – сказал Бруно, закрывая баночку. – Не переживай – я буду нем, как могила.

Несмотря на не слишком приятный аромат, смесь на лице приятно охлаждала щеки и лоб, прочищая мысли. Кэт была в своем репертуаре – зелья у нее всегда были полезными, но их запах оставлял желать лучшего.