Текст книги "DmC: Рожденные свободными (СИ)"
Автор книги: Asuka The Sparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 42 страниц)
Чертово ясновидение. Кто вообще решил, что быть медиумом – это дар Божий?
Анна накинула на плечи рубашку. Брюки лежали скомканными в углу каюты, и она кинулась туда, принюхиваясь. Запах гнили пропал. Видимо, он шел от ее старой кожи, которую Анна осторожно собрала и выкинула из душевой за борт, пока никто не видел.
Стук повторился, и Анне показалось, что она слышит за дверью плач. Быстро надев брюки, она открыла замок и впустила детей внутрь. Глаза Сола и Селены были заплаканными и покрасневшими.
– Что такое? – спросила Анна, усаживая их на кровать. Селена, пряча лицо в ладонях, всхлипнула:
– Хелен куда-то ушла. Мы все обыскали, но никто ее не видел. Ее уже целый день нет! – и ее плечи задрожали.
Целый день? Анна даже не осмелилась думать о том, сколько времени провела в каюте, раз мимо нее прошли сутки. Она села на корточки напротив детей и спросила:
– Когда она пропала, вы помните?
– Вчера ночью, – пробормотал Сол. – Я захотел в туалет, проснулся – а ее уже не было… – Он замолчал, подняв взгляд и увидев лицо Анны. Селена прекратила плакать и также посмотрела на мать.
– А что у тебя с лицом? – спросила она. Анна затаила дыхание, не зная, что ответить. Но тут в коридоре раздался голос майора Горски:
– Прибываем! Дети, почему вы… – начала она, но запнулась, увидев Анну. На лице майора была дикая смесь удивления, испуга и паники. Прежде чем Горски вновь открыла рот, Анна успела вяло подумать «Черт возьми».
– СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!
Она молча встала и подняла руки, наблюдая за черным оком ствола «Беретты», наставленного на нее Горски. Майор крепко стояла на ногах, держа пистолет одной рукой, и у Анны не возникало никаких сомнений в том, что эта баба выстрелит в нее, не моргнув глазом.
– Дети, идите ко мне, – велела Горски и свободной рукой включила рацию на поясе: – Капитан, у меня проблема на нижней палубе. Похоже, что среди людей один из ангелов…
Договорить Анна ей не позволила – бросилась вперед, замахиваясь кулаком. Дети взвизгнули и кинулись в разные стороны, майор спустила курок дважды, но зря – пули пролетели над головой Анны, быстро пригнувшейся для мощного апперкота.
Кулак пришелся под челюсть Горски со звуком ломающегося сухого дерева. Майора подбросило к потолку и отнесло прочь – в глазах у нее заплясали искры, а язык ощутил металлический привкус крови. Прежде чем Горски пришла в себя, Анна выскочила из каюты и, не оглядываясь, кинулась на палубу. Паника охватила ее, стерев из мозга всякие разумные мысли, оставив только отчаяние и желание спрятаться.
Позади послышался топот ног, и Анна прибавила скорости, вильнув к лестнице. Солнце, в кои-то веки вырвавшееся из плена зимних туч, ослепило ее, по телу ударил морозный воздух. Но сейчас Анна была рада ему – он был знакомым, родным, спасительным.
Она побежала к борту, раскинув руки. Тело рвалось прочь с корабля, готовое взлететь и парить на ветру, будучи абсолютно свободным от страха и боли. Анна была уже у края, как вдруг до нее донесся знакомый голос:
– С добрым утром, леди!
Она остановилась так резко, что чуть не упала. Обернулась – неподалеку возле борта стоял Бруно, запрокинув голову к небу. Анна недоуменно посмотрела на него, словно не узнавала.
– Хорошая сегодня погода, – заявил он. – Самое то свежим воздухом дышать. Только я бы на вашем месте оделся потеплее – женщинам ни к чему морозить свои прелести, – тут Бруно опустил голову и посмотрел на нее. Анна не видела его взгляда из-под привычных очков, но ощутила, как глаза Бруно насторожились:
– Анна?..
Женщина увидела, как его ладонь медленно поднимается к чехлу с обрезом. Не медля ни секунды, она сделала кувырок через борт и камнем шлепнулась в ледяную воду. В голове мелькнула единственная здравая за последние минуты мысль: «Вот как раз это мне и снилось».
В следующую минуту ее словно подхватил поток холода, унося куда-то прочь от лайнера. Позволив ему вести себя, Анна вновь забылась. Даже дети вылетели из ее головы.
*
Что-то касалось его спины.
Ощутив, как нечто теплое осторожно изучает его лопатки, Данте проснулся. Сон как рукой сняло, но он не спешил подавать виду, что пришел в себя. Первой мыслью было развернуться и хорошенько припугнуть того ублюдка, что решил накинуться на него со спины, но воспоминания о прошедшей ночи нахлынули практически мгновенно, заставив парня передумать.
Значит, это Кэт его разбудила столь оригинальным способом. Круто, что он еще мог сказать. Но не сказал – молчал, ожидая, что девушка предпримет дальше.
Данте понял, что ощущает кончики пальцев, медленно водившие по узору его татуировки и поглаживающие шершавую кожу. Было щекотно. Кожа словно наэлектризовалась, отзываясь на каждое прикосновение тягучей прохладой, разгонявшейся по телу. Парень улыбнулся, отдаваясь ласкам – и тут его тело напряглось, ощутив мягкие губы там, где только что были пальцы Кэт.
– Не спишь? – тихо спросила она, пощекотав носом его плечо.
Какие-то полчаса назад Кэт проснулась от того, что не ощущала привычной тяжести руки Данте на своем боку. Причина оказалась мирная – он просто отвернулся к ней спиной, раскинувшись чуть ли не по диагонали. Одеяло, которое Кэт перетянула к себе, сползло с его груди, открыв тусклому утреннему свету загорелую спину.
Кэт во все глаза уставилась на нее, осознав, что на ум приходят не самые приличные мысли. К примеру, ей страшно захотелось покрыть спину Данте поцелуями, прихватывая зубами кожу и ощущая ее солоноватый от пота вкус. Обнять Данте, ощутить крепкие, сильные мышцы, позволяющие ему не только сражаться, но и защищать. Касаться его всего, начиная от расслабленных широких плеч и заканчивая…
В продолжение своих мыслей Кэт осторожно стянула одеяло, обнажив Данте полностью. Когда-то она уже видела его голым, но ситуация не позволяла тогда оценить, насколько Данте был красивым. Неудивительно, что ему так везло на девушек.
Слишком неожиданны были эти мысли и чувства, пробуждающие желание. Чтобы отвлечься, Кэт решила отвернуться, но тут ее внимание привлекли длинные, еле заметные шрамы на ягодицах Данте. Ей и раньше приходилось видеть шрамы на его теле – тонкие, больше похожие на пустяковые царапины, и девушку всегда удивляло, почему при такой хорошей регенерации на его теле все же остаются некоторые следы? И откуда шрамы взялись на его, пардон, заднице?
Пальцы сами собой начали касаться его тела, поглаживать плечи, обводить татуировку на спине. И в какой-то момент Данте проснулся. Он не подавал виду, но Кэт ощущала, что он не спит – привыкает к прикосновениям, и даже наслаждается ими. Ну раз так…
– Эй, полегче, – проворчал он и тут же тихо застонал, ощутив, как мягкие губы касаются шеи, и теплый, влажный язычок скользит вниз, к лопаткам.
Чертовски приятно. Слов нет, как классно – аж до дрожи в коленях. Обычно Данте никому не позволял до себя дотрагиваться вот так – автору этой неудачной затеи обычно приходилось в следующую же секунду здороваться с ближайшей стеной. Девки обычно до такого не додумывались, а на разнообразие у него не хватало ни сил, ни денег, ни желания.
Отведя руку за спину, Данте взял маленькую ладошку и перенес ее на свой живот:
– Как тебе?
– Хорошо, – дыхание Кэт щекотало позвоночник, заставляя содрогаться. Если так пойдет и дальше, то в ближайшие несколько минут они оба вновь словят очередную дозу кайфа.
Данте переместил ладонь Кэт чуть ниже и судорожно вздохнул, когда ее прохладные пальцы погладили напряженную плоть.
– Черт… – прошипел он. – Иногда я жалею, что я не баба. Мы бы устроили просто шикарный лесбийский марафон.
– Что?! – голос Кэт был полон праведного возмущения, и Данте расхохотался.
Никого и ничего нет, кроме них двоих. Теплая постель, душ рядом, за стеной шум волн. Блаженство и покой, которые были поначалу непривычны для него, теперь стали весьма естественны, и Данте не хотел лишаться этого.
Тут в углу каюты раздался треск. Они оба даже подскочили на кровати, и Данте вскрикнул от боли – пальцы Кэт невольно сжали член у самого основания.
– Прости, – прошептала она, виновато прижавшись щекой к его спине.
Данте не слышал ее – боль в мгновение ока сменилась экстазом, и тело стало невесомым на какие-то несколько секунд. Он пришел в себя, услышав знакомый голос Пигги, раздававшийся из угла:
– Хэй, братишки! Приятная новость – наш «Титаник» не столкнулся ни с одним айсбергом, и весьма успешно и быстро достиг нашей цели! Собирайте пожитки, одевайтесь теплее – мы прибываем в НЬЮЮЮЮ-ВАТИКАААААН!
Вопль диджея, пронзивший динамик, был настолько громким, что Кэт зажала уши. Данте, как всегда, поступил довольно радикально – подобрал ботинок с пола и швырнул его на звук. Динамик жалобно квакнул и затих.
– Когда-нибудь я его убью, – мрачно пообещал Данте, опрокидываясь обратно на постель. Кэт вытянулась рядом с ним:
– Как думаешь, на что похож этот город?
– Хрен его знает. Может такой же, как Лимбо-сити, а может нет. Мне насрать, честно говоря, – Данте замолчал, ощущая, как ладонь Кэт вновь гладит его живот и слегка барабанит по коже.
– Нам надо собираться, – напомнил он. Кэт лишь кивнула:
– Я знаю. Думаю, нас подождут.
И прильнула к нему всем телом – теплым, мягким, желанным. Ощутив, как губы Кэт осторожно касаются его уха, Данте послал к чертовой матери Нью-Ватикан, Пигги и всех остальных – у него есть дела поважнее.
Рука подхватила упругое бедро Кэт и перекинула через себя. Все нормально, никто не будет устраивать истерику, если они немного задержатся.
Судя по тому, с какой готовностью Кэт прижалась к его груди, ее посетили те же мысли.
*
Бруно задумчиво вертел в руках обрез, который он так и не успел выхватить, когда ополоумевшая Анна сиганула с лайнера. Он поначалу не понял, что с ней такое, но вспомнил недавний разговор с Данте. Женщину было жаль, бесспорно – но она прекрасно знала, что ее участь предрешена давным-давно.
Неподалеку от Бруно сидела майор Горски. Ее нижняя губа распухла, к коленям она прижимала плачущих детей Анны. Они вчетвером видели в столовой, где пассажиры Паствы принимали последнюю трапезу на лайнере, прежде чем направиться в город.
– Тетя Майор, что нам теперь делать? – всхлипнула Селена в последний раз, вытирая слезы. Для нее это был тяжелый день – сначала пропала няня, затем мама. Сол держался молодцом, закусив губу и глядя куда-то в сторону невидящим взглядом, но Бруно видел, как дрожат сжатые кулачки мальчика. В груди слегка заныло, и мужчина поспешил отвернуться и в кои-то веки заняться завтраком – небольшой порцией настоящих итальянских спагетти.
Впрочем, никого из пассажиров не волновало то, что им дают – радость от познания вкуса итальянской еды сошла на нет, когда люди вспомнили, насколько тяжело давался им этот рейд. Кроме того, многие переживали за своего спасителя – беловолосого парнишку, чуть не отбросившего коньки дважды, защищая их.
«Хоть для кого-то ты стал героем, парень», – вяло подумал Бруно, пережевывая острые спагетти. Еда приятно обжигала язык, и мужчина понял, что повар подал к завтраку не тот кетчуп. Вкус у спагетти должен был быть немного мягче.
– Простите, сэр… – раздался над его ухом голос Горски.
Бруно поднял голову, втягивая в рот макаронину:
– М-м-м?
– Дети, – пояснила майор, слегка подтолкнув к его столу Сола и Селену. – Насколько я понимаю, вы были знакомы с их матерью?
– Извиняйте, дамочка. В няньки я не гожусь, – отозвался он с набитым ртом и отвернулся, чтобы взять со стола стакан воды.
Но, проглатывая прохладную воду, Бруно ощущал на себе тяжелый взгляд Горски. Похоже, что эта дамочка уперта, как баран, и по-любому хочет спихнуть ему этих малышей. Надо бы предложить ей другой вариант.
Не то чтобы Бруно не любил детей – он ценил их. Беззаботность детишек придавала ему оптимизма и лишний раз доказывала, что жизнь все же может быть для кого-то прекрасной. Но когда какой-нибудь спиногрыз привязывался к нему, это вызывало головную боль. Дело привычки, конечно, но Бруно предпочитал держаться от детей на расстоянии. Не его это дело – с детишками сюсюкаться. Не в его это духе.
А вот у его знакомой парочки молодых людей вполне могли быть шансы хорошо проследить за этими двумя.
Отставив стакан, Бруно обернулся к майору Горски, которая продолжала буравить его взглядом. Дети стояли рядом с ней, с опаской глядя на мужчину.
– Я уже сказал, что из меня чертовски плохая няня, – заявил Бруно. – Но могу порекомендовать вам тех, кто сможет проследить за этими двоими не хуже меня.
*
Когда-то итальянский порт Чивитавеккья славился обилием туристов, желающих посетить Рим во время своего морского круиза. Теперь же, общими усилиями людей Нью-Ватикана, порт превратился в нечто вроде распределяющего пункта, откуда беженцев, спасенных солдатами государства-убежища, развозили по свободным от демонов регионам.
Потому было неудивительно, что даже вечером в порту было много народу. Суета и гомон напоминали те, прежние дни, когда никто не знал ни о каких демонах, втайне повелевавших человеческими душами. Люди, попавшие в Нью-Ватикан, быстро забывали об угрожавшей им когда-то опасности погибнуть от рук неведомых тварей, и их жизнь возвращалась в прежнюю колею.
Мало кто из посетителей порта обратил внимание на странную женщину, бредущую по направлению к шоссе. Ее тело облепила мокрая одежда, состоявшая из мешковатых брюк и рубашки, глаза невидящим взглядом смотрели прямо перед собой.
Неожиданно женщине перебежала дорогу ватага детей. Некоторые из них танцевали, держась за руки. Женщина вздрогнула, и в ее взгляде появилась осмысленность.
«Где это я?»
Анну окружали незнакомые люди – в Пастве она точно не видела их раньше. Да и она сама точно была сейчас не на лайнере.
Ноздри уловили запах моря, смешанный с ароматом жареного мяса. Анна невольно облизнулась, пока мозг проводил анализ ситуации: неведомым образом она сбежала с лайнера и попала в какой-то порт.
Впрочем, понятие «какой-то» вряд ли можно было отнести к местечку, где на каждом углу мерцали вывески с надписями «Соблюдайте порядок в порте Чивитавеккья, обращайте ваше внимание на объявления радиотрансляции».
Чудно – она оказалась в самом близком к Риму порту. Почему? Воспоминания были путаными, и попытки сообразить, что произошло за последние несколько часов, терпели сокрушительное поражение, заменяя мысли на один сплошной холод. Это приводило Анну не к самым приятным выводам.
В животе заурчало, и женщина поняла, что не ела уже практически сутки. Обострившееся обоняние (опять эти ангельские фокусы?) вело ее вперед, заставляя петлять среди шумной толпы по направлению к небольшому одноэтажному зданию с пристроенной бензоколонкой. Прищурившись от режущей глаза неоновой вывески, Анна вошла внутрь.
Несколько пар глаз с явным удивлением обернулись к ней. Не обращая внимания на двусмысленные взгляды, женщина прошла к стойке и, облокотившись на нее, внимательно посмотрела в глаза оцепеневшему бармену:
– Жареный бифштекс и «Гиннес». Желательно побыстрее.
Рука сама собой поднялась, закрывая ладонью лицо бармена. Анна и сама не поняла, как прошептала:
– Бесплатно.
По руке пробежал холодок, и она четко представила себе какой-то ледяной шип, выскочивший из ее ладони прямо в лоб бармена. Разумеется, наяву такого не происходило, но Анна видела, как бледнеет лицо собеседника, медленно наклонив голову в кивке.
Опустив руку, Анна задала еще один вопрос:
– Как мне добраться до Старого Ватикана?
Манипулируемый ею бармен живо рассказал весь маршрут.
*
Сумасшедшая ночь. И еще более сумасшедшее утро.
Впервые за долгое время Кэт могла позволить себе действительно расслабиться, нежась под теплыми струями душа. Какие-то несколько минут назад она тяжело дышала в объятиях Данте, который исступленно продолжал целовать ее шею и плечо, нежно ероша волосы на затылке. Кэт даже уходить не хотелось – ощущение тепла его груди, к которой прижалась ее спина, было новым и безумно приятным. Как и последние несколько часов.
Но Кэт понимала: ничто не вечно, даже такие вот моменты. Это безумно огорчало не только ее, но и Данте – он не сразу отпустил ее, когда Кэт сказала, что хочет пойти в душ. Хотя странно, что он не последовал за ней. Устал? Или насытился?
– Эй! – в дверь душевой постучали. – Нам скоро сходить с корабля!
– Я почти все! – отозвалась она и закрутила краны.
Густой пар окутал комнату, и Кэт пришлось на ощупь искать полотенце. Пока она вслепую скользила рукой по стенам, вдалеке раздался глухой стук и ворчание Данте:
– Блин, кого там принесло…
– Подожди, я сама открою! – Кэт попыталась наспех вытереться, чтобы опередить парня. Уж кому, как не ей знать, что Данте не испытывал неудобств, встречая гостей в чем мать родила. И если она смирилась с этим фактом, то другие люди вряд ли бы смогли это сделать.
Наплевав на вытирания, Кэт обернула полотенце вокруг тела и выскочила в каюту. Опоздала – ее вниманию оказалось предоставлено шокированное лицо майора Горски, закрывшей глаза детям, прижавшимся к ее коленям.
Данте, явно не стеснявшийся своей наготы, обернулся к Кэт:
– Не ты их приглашала?
Она лишь закатила глаза, хотя всеми силами сдерживала смех. Но смеяться расхотелось, когда покрасневшая майор рассказала им о случае, произошедшем с Анной пару часов назад.
========== Глава 34. Святой город. ==========
Следующие несколько дней пролетели для Паствы довольно быстро. После того, как «Ноах» достиг порта Чивитавеккья, транспорт беженцев последовал за черным автобусом майора Горски, который направился прочь из порта по направлению к Риму. Как и за несколько дней до этого, караван сопровождала непринужденная болтовня диджея Пигги, который по привычке расположился в трейлере Бруно. Последний не обращал никакого внимания на трескотню Пигги, наслаждаясь своей собственной музыкой, льющейся из наушников.
Данте и Кэт повезло меньше – и дело было не только в том, что им приходилось сидеть в одном трейлере с Пигги и слушать его круглые сутки. Сол и Селена, которых молодые люди временно взяли под свою опеку, порой доставляли больше неудобств, чем настырный диджей. Нет, они не плакали и не просились к маме, но когда Данте смотрел на их изможденные лица, полные тоски и отчаяния, то ему становилось довольно паршиво. А как поддержать детей, он не знал.
Кэт выручила его – показывала какие-то волшебные трюки с несложными заклинаниями, заставляла ходить какую-то простенькую фигурку из зубочисток, вместе с Данте показывала Солу и Селене театр теней. Дети улыбались, ободряюще хлопали в ладоши, а Пигги шумно комментировал происходящее.
И сейчас, на исходе третьего дня пути, Кэт заставила гореть в стакане дикую смесь из яичного желтка, каких-то трав и зубной пасты, а потом предложила Пигги выпить это в прямом эфире. Данте и дети долго хохотали, слушая, как диджей пытается вежливо отказаться от угощения. Но потом, когда Кэт уложила Сола и Селену спать, парень решил выпить эту бурду сам – чисто из любопытства. На его удивление, вкус у получившейся смеси был приятный – он напоминал сладковатый травяной чай.
– Классная штука, – Данте вернул стакан, с удовольствием наблюдая за расширившимися глазами Пигги. – А что она делает?
– Вообще-то это зелье – нечто вроде транквилизатора, – пояснила Кэт, убирая стакан подальше. – Но я добавила в него другие травы.
– То есть, я в любой момент могу наложить в штаны, или что-нибудь в этом роде? – насторожился Данте.
Кэт рассмеялась:
– Заметь, я такого не говорила. Это просто успокаивающее тело и дух зелье. Тот же чай.
– Терпеть не могу чай.
– А я люблю! – заявил Сол, вскарабкавшись за стол и моргая сонными глазами: – Тетя Кэт, а сделай мне такой же!
– Во-первых, я уже просила не называть меня тетей, а во-вторых, тебе это будет вредно, – голос девушки звучал строго, но не слишком, чтобы Сол послушался:
– А почему для Данте это не вредно?
– Потому что у меня луженый желудок, шкет, – хмыкнул Данте и потрепал мальчика по голове: – И нафиг тебе эта бурда не нужна, ты и так на ходу спишь. Давай, шуруй к сестре.
– Не хочу, – надулся мальчик, подперев руками голову: – Я уснуть не могу.
– Нет проблем, малыш! – Пигги уже перевел дух, миновав пробы странного зелья, и вернулся к приемнику: – Могу специально для тебя поставить несколько спокойных умиротворяющих песен…
– Которые мы за эти дни слышали уже миллион раз, – съязвил Данте. – Пиггз, ты когда-нибудь спишь?
– Регулярно, – кивнул диджей и добавил: – С женщинами.
Сол недоуменно моргнул, а Данте и Кэт синхронно фыркнули.
– Да неужели? – с издевкой спросил Данте. – Разве тебя кто-нибудь терпит?
Диджей нахмурился, подбирая подходящую кассету в своей необъятной сумке. Обычно в ней он хранил и приемник, но последний сейчас снова стоял на кухонном столе. Выудив, наконец, нужную кассету, Пигги вставил ее в приемник, но не спешил включить. Он обернулся к остальным, и Данте впервые увидел Пигги серьезным и даже печальным.
– Вряд ли бы меня тут оставили, если бы я мешал своими трансляциями, – сказал диджей. – И спасибо, что они этого не сделали, иначе бы я давно отбросил коньки. Не с помощью демонов и прочей мишуры, а пошел бы и застрелился. А так – у меня есть причина жить. Я поддерживаю остальных, даю им надежду на лучшее. Они делают то же самое для меня. Да и ты, брат, занимаешься тем же самым – только по-своему.
Данте молчал, внимательно глядя в глаза Пигги. Теперь он прекрасно видел – перед ним человек, у которого была тяжелая жизнь, как и у него самого. Словно воочию, Данте видел разрозненную многодетную семью, убитого во время одного из митингов отца Пигги, его спившуюся мать, старшую сестру, зарабатывающую проституцией в трущобном районе города на еду остальным.
Неведомым образом жизнь Пигги мелькала перед глазами, словно немой кинофильм, и сеанс был не слишком радостным. Светлым пятном была надежда самого диджея на лучшее – даже после того, как внезапно высыпавшие на улицы демоны убили всю его семью, а он сам в спешном порядке скрылся из города, прихватив с собой только самодельный радиоприемник.
На пару секунд Данте отвернулся, чтобы прийти в себя – и встретился с взглядом Кэт, серьезным и задумчивым. Вполне возможно, что и она сейчас видела то же самое – кто знает? Но сочувствие в ее глазах было искренним.
Рядом с девушкой стояла пустая бутылка, где она не так давно готовила свою успокоительную смесь. Данте машинально взял ее, проверил, осталась ли внутри еще хоть капля жидкости и разочарованно вздохнул. Поток воздуха из его легких скользнул прямо в горлышко, заставив бутылку издать мелодичный свист.
– О! Бутылочная симфония! – воодушевился Пигги. – Помню, когда мы с братьями были мелкими, любили устраивать концерты с армией бутылок разного рода напитков. Черт, да весь Брэдберри-стрит был наш, когда мы начинали свой концерт! – Он нагнулся под стол и вытащил оттуда зеленоватую бутылку из-под «Перье»: – Данте, дружище, а ты знал, что у каждой бутылки свой неповторимый звук?
– Понятия не имел.
– О! А меня вот научили. У нас по соседству жил одноногий Крис Браун, герой вьетнамской войны. Его там и научили подобным штукам, а он научил меня. Как сейчас помню, что он говорил… – Пигги на секунду замолчал, потом продолжил, повторяя слова старого друга: – «В плане музыки бутылки похожи на людей. Нет среди них абсолютно одинаковых – у какой-то бутылки стекло местами тоньше, что дает ей звук, отличный от остальных. У какой-то может быть отбит край горлышка – пусть совсем капельку, почти незаметно, но такой изъян дает ей свой собственный звук. Вообще, звуки бутылок – то же самое, что человеческие голоса. Их просто нужно научиться различать».
Замолчав, Пигги приложил к губам горлышко «Перье» и слегка дунул. В трейлере пронесся тонкий гул, весьма отличный от того звука, что издала бутылка в руке Данте. Сол и Кэт заинтересованно прислушались, и девушка присела за стол, на котором лежала пустая походная фляга Бруно.
– Интересно, а у фляжек есть голоса? – задумчиво сказала Кэт, повторяя недавние действия парней. Фляга Бруно издала нечто похожее на рев средневекового охотничьего горна, что заставило глаза Сола разгореться от интереса:
– Как классно, Кэт! А можно мне попробовать?
Улыбнувшись, девушка протянула ему флягу, и мальчик некоторое время пытался издать с ее помощью недавний звук. Пигги тем временем продолжал сидеть с бутылкой «Перье», извлекая из нее тихие звуки, сплетающиеся в некую спокойную мелодию. Сол прекратил возиться с флягой и прислушался – мелодия захватила его.
– А это мне нравится больше, чем кассетная музыка, – пробормотал Данте, протягивая руку и включая приемник.
Спустя секунду все радиомагнитолы каравана издавали любопытную, бодрую и весьма экзотичную мелодию, которую издавала стеклянная бутылка в руках Пигги. Диджей настолько увлекся музицированием, что даже не заметил, как к нему присоединились Данте и Кэт. Правда, они не сразу поймали ритм мелодии, и постороннему человеку казалось, что музыка теряет темп при вмешательстве грубого рева из походной фляжки и трепещущей высокой мелодии, будто бы следующей своему собственному ритму.
Но разлад импровизированных инструментов быстро угас, и вскоре в каждом автобусе и трейлере каравана не осталось человека, который бы не отстукивал ногой звучащую из радио мелодию. Кто-то даже подпевал. Даже майор Горски, поначалу недоуменно слушавшая довольно странную трансляцию Пигги, начала щелкать пальцами в такт музыке, чувствуя, что тело наполняет энергия, бурлящая в крови так, как будто бы ее обладательнице было на самом деле лет пятнадцать.
Селена проснулась от этой музыки, к которой присоединился еще и грохот кастрюли, по которой упоенно стучал кулаком Сол. Девочка не сразу поняла, что происходит, но потом включилась в игру, схватив из шкафчика пару стаканов и выстукивая на них простенький мотив.
В трейлере Бруно воцарилась атмосфера детскости и какого-то немыслимого восторга. Наметившиеся морщины в уголках глаз Пигги разгладились, обычно широкая улыбка теперь была еще шире, но выглядела достаточно искренней для остальных. Дети в упоении музицировали, смеясь и пританцовывая, Кэт, держа в руках фляжку, тоже старалась выделывать незамысловатые па. Данте продолжал сидеть на стуле, ощущая, как душу наполняет спокойствие, которое он не испытывал довольно давно. Детский восторг, отличный от того, что он испытал несколько дней назад в объятиях Кэт.
Рука сама собой схватила девушку за запястье, и теперь уже они оба пританцовывали на кухне трейлера. Это не было похоже на оттяг в каком-нибудь клубе – все было совсем по-другому. Здесь не поглощали кайф всеми возможными способами, а делились счастьем друг с другом, создавая его из сил собственного сердца.
Внезапно трейлер начал тормозить. Ощутив, как машина теряет скорость, Данте остановился. Кэт, некоторое время танцевавшая по инерции, также замерла:
– Мы что, приехали?
Дети, побросав посуду, кинулись к окнам. Прежде чем они смогли хоть что-то увидеть, трейлер остановился окончательно, и Бруно вошел в кухню.
– Отличный был концерт, ребята, – усмехнулся он. – Надо будет взять на заметку идею о гастролях. Как раз я смогу быть вашим менеджером.
– Как раз можешь поцеловать меня в задницу, – отозвался Данте. – Чего ты вдруг затормозил?
– Спасибо за предложение, пацан, но у меня другие предпочтения. А что насчет остановки… – тут Бруно подошел к двери и открыл ее: – Прибыли, господа. Старый Ватикан.
В дверном проеме полыхал теплым оранжевым светом огромный купол.
– Собор Святого Петра, – пояснила Кэт, восхищенно глядя на здание. – Невероятно! Никогда не думала, что смогу увидеть его так близко…
– Могла бы просто погуглить картинки, – пожал плечами Данте. – Собор как собор. В Лимбо-Сити тоже такие были.
– Этот собор строили не демоны, – интонации девушки вновь обрели воспитательские нотки, заставив Данте закатить глаза. – Издалека, конечно, нет разницы, но когда ты увидишь его вблизи, то все поймешь.
– Спасибо за предложение, Кэт, но я не хочу на экскурсию. По крайней мере, сейчас.
– Я спать хочу, – захныкала Селена, прижимаясь к ноге Данте. Тот пожал плечами:
– Где угодно, принцесса, только не на мне. Из меня довольно хреновая и жесткая постель, любая баба это подтвердит.
– Члены Паствы! – раздался над их головами голос майора Горски. – Сейчас прошу вас всех оставаться на своих местах! К вам подойдут солдаты города и проведут вас по домам! Пожалуйста, оставайтесь на своих местах!
Данте лишь тихо выругался и рухнул обратно за стол – предстоящие процедуры грозились быть долгими и формальными. А формальность он ненавидел едва ли не больше, чем демонов, предпочитая вести себя естественно.
Несмотря на это, Данте признал, что в предстоящей кутерьме с парой сотен человек трудно будет обойтись без какого-никакого, а порядка. И он давал себе отчет в том, что в эту минуту почти полностью солидарен с мнением брата.
Как ни странно, это уже не бесило.
*
Взбесило то, что Данте увидел позднее – когда Паству под охраной вооруженных солдат препроводили в какой-то просторный пустовавший супермаркет. Правда, вместо торговых рядов с едой и одеждой, в зале стояли узкие столы, к которым выстроились длинные очереди.
Майор Горски знаком велела людям остановиться и вышла перед Паствой.
– Это – распределительный пункт, – пояснила она. – Вам нужно будет дождаться своей очереди, чтобы получить разрешение на предоставление помещения. Потом вы сможете на своем транспорте добраться до нужного дома. Перед этим вам выдадут набор первой необходимости и еду на первое время.
– На первое время? – не понял Чарли, укачивавший хныкающую Хоуп. – А потом что?
Горски махнула рукой куда-то в угол:
– Там у нас расположен центр занятости. Можете прямо сейчас занять туда очередь, чтобы подыскать себе подходящую работу.
– Минуточку, мэм! – возмутился хирург, и малышка на его руках зашлась негодующим воплем. – Вы что, забыли? Среди нас есть больные, раненые люди, которым помощь требуется немедленно! И не только это, но и быстрое обеспечение теплой крышей над головой, безо всяких угроз извне!
– Сожалею, сэр, но…
– Слушай сюда, солдафонша! – рыкнул Данте, делая шаг вперед. – Ты ослепла? У этого человека на руках ребенок, которому нет и месяца! Предлагаешь ему ждать какого-то сраного разрешения, пока мелкая не сдохнет от голода?
Тут он, конечно, перегибал палку – несмотря на трудное плавание, маленькая Хоуп вполне нормально пережила поездку на лайнере, уплетая еду за двоих и развиваясь не по годам. Так, для своего крохотного возраста она уже умела составлять целые логические фразы, понимала других людей и проявляла безудержный интерес ко всему подряд. Но все же Хоуп была еще совсем маленькой, чтобы вытерпеть еще несколько часов в гвалте очереди и духоты.
