Текст книги "DmC: Рожденные свободными (СИ)"
Автор книги: Asuka The Sparrow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)
Эрик любил свою работу детектива – раскрытие самых запутанных тайн было для него не просто хобби, а частью души. Но почему-то он не спешил приоткрывать ту таинственную дверь, ключом к которой могла быть Анна. Эрика каждый раз останавливало какое-то странное чувство гадливости, словно он собирался вскрыть огромную гнойную рану, инфекция которой может распространиться на весь мир.
Интересно, а чувствует ли офицер Абернати, что в этом мире временами что-то не так?..
Перед носом Шуза щелкнули женские пальцы с обкусанными ногтями:
– Прием, Эрик!
Он моргнул и непонимающе уставился на Анну. Та облокотилась на стол:
– Ты хотя бы фоторобот составил?
– Чей? – глупо брякнул он, уже зная ответ.
Неизвестный парень с мечом, которого якобы видели владелец бара «Bullseye» и свидетель перестрелки в «Голубых ангелах», не мог быть лишь галлюцинацией. Шуз был реалистом и понимал, что таинственный наемник может вывести полицию на нечто очень интересное.
В ответ на взгляд Анны, в котором явно читалось «ну ты и придурок», детектив раскрыл папку, лежавшую перед ним. Немного покопался в бумагах, выискивая нужную. Выудив, он положил ее перед женщиной:
– Вот.
Анна присвистнула, взяв в руки фоторобот.
Свидетель из «Голубых ангелов» описал симпатичного паренька лет семнадцати, с угловатыми чертами лица, прищуренными серо-голубыми глазами и взъерошенной короткой стрижкой. Этому мальцу как нельзя лучше подходило определение «красив как дьявол» – на губах предполагаемого наемника была еле заметная ухмылка – не улыбка, а именно ехидная ухмылочка типа, смотрящего на всех вокруг, как на дерьмо.
– Колоритный мальчик, – протянула Анна, откладывая фоторобот. Где-то глубоко внутри зашевелилось забытое чувство вожделения. То самое, которое порой накатывало в подростковом возрасте, когда юная Анна была без ума от рок-музыкантов и известных киноактеров. Пубертантный возраст, ограниченность в контактах и суровое воспитание матерью-феминисткой сделали свое дело – Анна не могла удовлетворить свои потребности естественным путем, и ей приходилось предаваться желаниям лишь по ночам, сцепив зубы и периодически прислушиваясь к шуму в коридоре, лаская тело в такт собственному сердцебиению.
Конечно, все это было глубоко в прошлом, но сейчас в Анне вновь всколыхнулось чувство влюбленности той мокрой девочки-подростка, отреагировавшей на привлекательный фоторобот какого-то молодого наемника с совершенно ублюдской ухмылкой.
– Пока что его не нашли. Либо свидетель перестарался с описанием, либо этот парень залег на дно, – отозвался Грейсон, вышедший из-за перегородки с несколькими папками. Плюхнув их на свой стол, он продолжил:
– Мэм, я тут взял несколько похожих дел прошлых лет, хочу кое-что проверить…
– Не стоит, – отрезала Анна. – Сомневаюсь, что он там фигурирует – слишком уж молодой.
– Вы недооцениваете нынешнюю молодежь, мисс… Абернати, – запнулся Эрик. – Сейчас процент убийств, совершенных малолетними детьми, стал куда выше, чем лет десять назад. Все может быть. Вот скажем, девять лет назад был случай про зверское убийство в приюте святой Ламии, помните? Весь город на ушах стоял! А мальчишку, прирезавшего сотрудницу приюта, потом еле отыскали.
Анна равнодушно глядела в окно. Новость об убийстве в приюте обошла ее стороной по вполне понятной причине – она тогда была слишком глубоко погружена в грязное подполье города и не могла адекватно воспринимать происходящее.
– Так, а от меня что требуется? – спросила она, не обращаясь конкретно ни к кому. Ответ был уже очевиден, но Анна хотела удостовериться в своих догадках.
– Шерше ля… – Грейсон замолк, пытаясь припомнить подходящее слово на столь плохо знакомом ему языке.
– Cherche jeune homme, – подсказал более образованный Шуз. – Этот парнишка-наемник.
– Я поняла.
Анна мысленно чертыхнулась. На самом деле ей опротивела такая работа. Она выполняла ее уже не из чувства долга, а чисто из поисков новых ощущений, которых Анна в свои тридцать с небольшим лет испытала еще слишком мало.
– И с чего начнете, мэм? – Снова Грейсон, уверенный в том, что она возьмет его с собой, как собачку на прогулку. Глупый бедный мальчик… не ту женщину ты выбрал для обожания, совсем не ту…
– Позволь мне самой это решить.
Фоторобот отправился обратно в папку Эрика, а Анна быстрым движением вскочила со стула и направилась к выходу:
– Ни слова Эйбу, ясно?
Ответом было молчание. Ну да, как будто они действительно такие придурки, что побегут первым же делом докладывать ее мужу-идиоту обо всех телодвижениях Анны.
Женщина провела рукой по влажной от пота шее. Жара не спадала – казалось, она лишь накаляется, как в огромной кузнечной печи. Организм Анны требовал холода – холода, проникающего во все уголки ее тела, остужающего и разум, и физическую оболочку. Кроме того, в низу живота все еще пульсировало слабое возбуждение.
Старею, с усмешкой подумала Анна. Докатилась до того, что готова дрочить на нарисованных мальчиков, черт побери.
Быстрым шагом женщина направилась к выходу из здания полицейского управления Лимбо-Сити. Ее путь лежал в бар.
========== Глава 14. Обычный день необыного города ==========
Очередное утро он встречал с мерзким настроением.
Восседая на карнизе крыши одного из домов, выполненных в псевдо-готическом стиле, Данте наблюдал за городом, погруженным в желто-зеленый смог от машин. Он понятия не имел, который сейчас час, но, судя по возне людей, скучковавшихся возле автобусной остановки на перекрестке, сейчас было раннее утро.
Только утро, а жарко, как в Аду. Хотя ему жара была нипочем – и не в таком пекле бывал. На той стороне города, его гнойной изнанке, порой было куда жарче.
А вот отсутствие в кармане сигарет раздражало его куда больше.
Парень еще раз проверил карманы плаща и джинсов. Пальцы нащупали несколько хрустящих купюр.
Данте стал с насиженного карниза и медленно побрел по его краю, лениво пересчитывая найденные деньги. Хватало лишь на одну пачку какого-нибудь «Сраки Лайка», как он ласково обзывал свою любимую марку сигарет, или же на пару бутылок «Джека Дэниэлса». Гребаная дилемма.
Над Лимбо-Сити царила духота: вонючий смог, смешанный с дорожной пылью и далеким дымом от лесных пожарищ на окраине, забивался в ноздри, воздействуя на организм не хуже сигарет. Данте втянул носом шикарную смесь от выхлопных газов и жженого дерева, и в голове на секунду помутилось. Нога чуть соскользнула с карниза.
К дьяволу сигареты.
Данте не стал восстанавливать равновесие – позволил телу полететь прямо на асфальт. Прежде чем законы физики решили взять над ним верх, парень оттолкнулся ногами от стены и, пробежав по ней несколько футов, отпрыгнул на проезжающий по улице двухъярусный автобус. Не дожидаясь остановки оного, Данте спрыгнул на тротуар и быстрым шагом удалился в узкий переулок, не обращая внимания на злобные гудки водителей и вопли горожан.
Они все были слишком картонными, ненастоящими. Данте считал, что любой нормальный человек обязательно должен был догнать его и хорошенько дать по морде, вместо того, чтобы отсиживать жирную задницу на мягком уютном сиденье под бубнеж говнюка Барбаса, по двести раз на дню вещавшего о том, как прекрасна жизнь в городе. Смешно даже.
Но за Данте никто не гнался. Никто не пытался качать перед ним права, даже полицию не вызывали. Можно было бы списать такую леность на изнуряющую духоту города, но не в случае Лимбо-Сити, где подобное состояние у человека было нормой.
Любой человек бы ничему не удивлялся, попав в этот город. Обычный мегаполис, процветающий с точки зрения политики и торговли – фактически, все дела города велись благодаря властной и расчетливой руке Кайла Райдера, президента крупнейшего мирового банка «Сильвер Сакс». Жители Лимбо-Сити практически не бедствовали, а те, у кого были проблемы с деньгами, чаще всего были либо ленивыми маргиналами, которые не собирались даже находить на какую-то работу, либо алкоголиками или наркоманами, которых не устраивала их жизнь.
Но эти бедолаги как раз были ярким примером того, чем город являлся на самом деле. Конечно, вряд ли они могли понимать, какой задницей является Лимбо-Сити в действительности – Данте знал, что любой пьяный нарик, увидев истинное лицо города, либо сдохнет от ужаса на месте, либо потеряет последние шарики в мозгу и обратится к мифическому богу, опираясь на веру, построенную лишь на чувстве страха перед неизвестным.
Страх. Жители этого города мало чего боялись. Вернее, боялись они несущественных вещей – внезапного нападения грабителей в темном переулке, взрыва в метро или в городском парке, ограбления своих домов. Люди держались за вещи куда сильнее, чем за своих близких, что было для парня отвратительно.
Данте ощущал, что весьма сильно отличается от всех остальных. Не только потому, что он мог видеть настоящий мир вокруг, не только потому, что его поведение и образ жизни ярко контрастировали с общественными нормами – Данте сам по себе был другим. Ему было плевать на то, что какой-то засранец может напасть на него посреди ночи, решив обчистить карманы, плевать на то, что ближайший к нему дом может обвалиться в случае чьего-нибудь теракта. Главным для Данте было всего несколько вещей – чтобы под рукой был меч, если в поле зрения окажется какая-нибудь адская морда, пистолет, если потребуется снять жертву на расстоянии, пачка сигарет или выпивка для внутреннего равновесия и немного денег для получения различных удовольствий.
Последнее для семнадцатилетнего социального отщепенца было проблемой – с его тяжелым характером, не поддающимся чужому влиянию, было сложно найти место и возможности для заработка. Невольно приходилось проникать под кожу города, в самые далекие его трущобы, чтобы найти подходящую работенку. И ему это удавалось.
Сейчас Данте намеревался как раз наведаться в один из любимых баров, чтобы выпить и найти себе очередное задание. Чаще всего он являлся ударной силой – разносил в пух и прах всех боевиков, которые мешали ему добраться до клиента – лидера конкурирующей преступной группировки, который имел глупость перебежать кому-то дорогу.
В Лимбо-Сити деньги решали все – даже банкир Кайл Райдер держал на коротком поводке нужных ему людей благодаря их неисчислимым долгам. Поэтому было неудивительно то, что Данте брался за лучше оплачиваемые задания, частенько выступая против тех, на кого работал буквально на прошлой неделе. Такие понятия как сострадание, жалость, солидарность, в его душе отсутствовали, точнее, не властвовали, затаившись жалкими остатками далеко в глубинах его сердца.
До бара «Дионис» оставалось совсем немного.
*
Даже прохладный ветерок, шедший с пляжа, расположенного на окраине Лимбо-Сити, не мог остудить разгоряченное тело Анны Абернати. Она быстрым и широким шагом шла по улицам, скрываясь в тенях, отбрасываемых соседними домами, широкими тентами придорожных кафе и редкими, тонкими деревьями, листва которых из—за жары заметно поредела.
Анне жутко хотелось пить, но она оттягивала удовольствие, намереваясь опрокинуть пару стаканчиков холодного «Гиннеса» в любимом баре и на некоторое время забыть обо всех проблемах. Забвение стало одним из главных смыслов жизни Анны, наравне с поисками Страны Чудес и заботе о детях. Конечно, она не могла быть им нормальной матерью благодаря чрезмерной опеке Эйба, но вполне могла подсобить их будущему.
Год назад Анна открыла счет в банке, куда время от времени перечисляла некоторую сумму денег. Она надеялась, что ее накопления смогут помочь Солу и Селене в их дальнейшей жизни, да и ей самой было опасно держать у себя прорву денег. Слишком велико было искушение потратить все сбережения на дурь, алкоголь и прочие порочные радости, способные вырвать Анну из этого мира.
Но иногда ей очень, очень хотелось навсегда покинуть Лимбо-Сити. Все чаще она ощущала, каким чуждым ей стал город после развода с мужем. Словно с ее лица сорвали розовые очки, и она увидела, каков мир на самом деле.
Нет, город не перевернулся вверх тормашками, люди не превратились в пришельцев или чудовищ. Но Лимбо-Сити был словно погружен в тяжелый, беспробудный сон. Эмоции людей отдавали фальшью, разговоры ни о чем были пусты и безжизненны. Только дети, с их непосредственностью и любопытством еще могли радоваться жизни. Но и их глаза со временем начинали тускнеть под градом обыденности и скучного благополучия города.
Порой Анне хотелось позволить террористам совершить какой-нибудь глобальный акт, который бы встряхнул город, пробудил бы его ото сна. Но она быстро отметала такие мысли – ведь она оставалась полицейским, который никогда и никому не должен позволить нарушить спокойствие и благополучие граждан Лимбо-Сити.
Черт бы побрал все это.
На перекрестке Анна дождалась зеленого сигнала светофора и, пересекая улицу, нырнула в душную тень высокого и длинного дома, украшенного гротескными барельефами в виде тучных ангелочков, держащих в своих полных ручках огромные гроздья винограда.
«Безвкусица», – подумала женщина, подходя к небольшой нише в глубине дома. Ей повезло – ни один здравомыслящий человек не стал выходить в припекающий полдень на улицу, чтобы совершить необходимые операции с банкоматом. Не придется мучиться в ожидании своей очереди.
Анна быстро вставила карточку в узкую щель банкомата Сильвер Сакс. Позади нее раздалось жужжание, и женщина рефлекторно обернулась. Ничего особенного – камера ССTV, прикрепленная к дому напротив, повернула свое черное око объектива в сторону Анны. Та вздохнула и отвернулась обратно к банкомату, набирая пин-код.
Анне не нравились эти камеры. Когда-то давно, лениво щелкая каналы, она наткнулась на странную передачу. Экран телевизора показывал гигантский особняк, расположенный, судя по всему, где-то на окраине города, в лесном районе. В особняке жила кучка молодых людей, которые просто… жили. Да, именно так – они спали, ели, ходили в туалет, ссорились и трахались под наблюдением десятков камер, расположенных по всему особняку.
Понаблюдав сие действо минуты две, Анна с отвращением выключила телевизор. Позже Эйб ей объяснил, что это шоу достаточно популярно среди молодежи, и его в прямом эфире выпускают уже около семи лет.
– Как можно смотреть это дерьмо? – недоумевала Анна, когда они ужинали. Дети уже спали, и женщина могла свободно сказать пару ласковых.
Эйб, меланхолично разделывавший индейку, пожал плечами:
– Кто знает. Людям нравится смотреть на то, как другие получают удовольствие, или наоборот, испытывают боль. Ты не замечала, сколько порой посторонних возникает на местах преступлений?
– Можешь об этом не говорить, я в курсе.
– Они считают, что это просто чувство любопытства… – рассуждал ее муж, увлеченно размахивая ножом. – Но я вижу в глазах некоторых голод. Жажду. Непреодолимое желание проникнуть в чужие тайны, покопаться в них, выуживая самые сочные детали, пожевать и выплюнуть. Некоторые люди могут быть подобны животным в этом плане.
Тогда Анна промолчала, мысленно согласившись с Эйбом. Она и сама частенько наблюдала так называемых «энергетических вампиров», ввязывающихся в любой скандал просто со скуки или с целью насладиться криками других людей. Она не могла понять, какое удовольствие можно найти в слезах беременной девушки, на которую довольно грубо кричит пожилая женщина, голосу которой могла бы позавидовать Иерихонская труба, а характеру – сам Сатана.
Банкомат тихо пискнул, требуя дальнейших указаний. Анна выбрала прием наличных и, быстро оглядевшись, просунула в щель банкомата несколько сотенных банкнот. Остальное она положит в следующий раз.
Банкомат выплюнул чек. Женщина автоматически схватила его и спрятала в карман, где ютились еще несколько десятков подобных квитанций. Вытащив карточку, она спрятала ее в карман брюк и быстрым шагом направилась прочь от банкомата.
Теперь можно было расслабиться.
*
Если пройти на Эмпирей-стрит и спросить, где находится бар «Дионис», то вам мало кто ответит по той причине, что место это не так уж популярно, невзирая на громкое название. Да и найти его туристу было бы более чем сложно.
Чтобы войти в этот бар, человеку необходимо было пройти несколько ярдов по Эмпирей-стрит в сторону главной городской площади, свернуть налево под арку и войти в скрипучую дверь с вывеской «Ремонт обуви и изготовление ключей». На самом деле, за этой дверью таился небольшой табачный ларек, по одной из стен которого спускалась небольшая лестница, ведущая во внутренний дворик. Только там, войдя во двор-колодец, можно было отыскать очередную скрипучую обшарпанную дверь, расположенную неподалеку от выхода в ларек.
Пусть вход в «Дионис» не внушал уважения, но стоило зайти внутрь, как мнение посетителя мгновенно менялось. Темно-коричневые стены, покрытые неровными зеркалами, несколько вентиляторов под потолком, поскрипывающий пол и негромкая музыка, раздававшаяся со стороны стойки бара, успокаивали расшатанные напряженным рабочим днем нервы, предлагали присесть в любом удобном уголке и сделать заказ.
Анна не стала себя утруждать поисками уютного угла, где можно было бы посидеть в относительной тишине и спокойствии. Сразу от входа она подошла к лакированной барной стойке, с легким ворчанием опустилась на высокую барную табуретку, облокотилась на светло-коричневую гладкую поверхность из дерева и крикнула:
– Чесс!
Посетителей в «Дионисе» было немного. Парочка средних лет, самозабвенно распивавшая мохито в дальнем уголке, полусонный мужчина в серой толстовке, погруженный в раздумья над кипой бумаг, при этом методично постукивая пальцами по бутылке виноградного сока, да и сама Анна, так и не дождавшаяся ответа бармена.
Вздохнув, она потянулась и стала ждать. Вполне возможно, что бармен залез в подвал за очередной порцией холодного пива. Это было бы даже к лучшему.
*
– Кааайф… – с наслаждением выдохнув, Данте прислонился спиной к прохладной кирпичной стене подвала «Диониса». В воздухе витал слабый аромат дорогих вин, сырости и плесени, но по сравнению с душным и пыльным смогом улиц это были-таки благовония.
– Чесс, может, тебе стоит переместить бар именно сюда? – негромко сказал Данте в темноту, откуда раздавалось позвякивание.
– Иди к черту! Это место – мой личный рай и отдушина! – голос бармена Честера Уикса был хрипловат и высок, словно у оперного певца, неудачно растянувшего голосовые связки.
Когда-то Чесс действительно хотел стать певцом, нести в этот серый и унылый мир хоть что-то прекрасное, но семейные обстоятельства вынудили его взяться за дело отца, наградив наследством в виде необъятных запасов вин, рассыпанных сумасшедшим Дьюком Уиксом по всему Лимбо-Сити. Дьюк был без ума от пиратских историй, и одним из условий этого старого пердуна было то, чтобы его единственный сын поднапряг мозги и нашел все запрятанные запасы вин, чтобы получить их в полное свое распоряжение. Чесс был человеком меркантильным, и поэтому, узнав, что денежных средств ему не видать, с жаром взялся на поиски вина, способного поддержать его безбедное существование.
В одном покойный отец оказал ему услугу – запасы действительно были огромны, что неудивительно для винодела, плантация которого была одной из самых огромных на материке. Но при этом никто не знал о Честере Уиксе, единственном наследнике винодела, и к нему никогда не приходили с целью ограбления или предложения совместного бизнеса.
Отчасти в этом можно было поблагодарить удачное расположение бара, но еще и скромность Чесса. Его запросы к жизни не превышали грани разумного – для благополучного существования ему требовалась лишь стабильная прибыль от бара, омлет с беконом и чесноком каждый вечер, запас «Гиннеса» под кроватью. Все это у Чесса имелось, и большего желать было нельзя.
Однако неудобство расположения «Диониса» все же сыграло с ним злую шутку. Регулярно по Эмпирей-стрит сновали копы, имевшие привычку вынюхивать каждую щелку в надежде на что-либо интересное. От таких приходилось откупаться, причем цена была довольно высока. На счастье Чесса, копы не штурмовали Эмпирей-стрит каждый божий день.
Интерес полиции к Эмпирей-стрит возник неспроста. Регулярно здесь возникали небольшие стычки представителей различных преступных группировок, возникали митинги, возглавляемые бунтующими против правительства подростками и безработными. Также здесь когда-то было обнаружено несколько наркопритонов, щупальца которых расползались по всему городу. Другими словами, Эмпирей-стрит, несмотря на свое возвышенное имя, являлся клоакой всего города.
Даже несмотря на усиленный контроль полицией, эта часть города продолжала прокручивать свои темные делишки, словно раззадоренная таким пристальным вниманием. На самом деле, многим не хотелось терять нажитое место, где по привычке устраивали встречи члены синдикатов и картелей, а также получали свои заказы наемники.
И Данте прибыл сегодня в «Дионис» не только ради того, чтобы выпить. Уже неделю Чесс дразнил его какой-то невероятной миссией, сулящей неплохую награду, которая могла бы обеспечить парню безбедную жизнь месяца на два. Данте был еще тем транжирой, и денег ему постоянно не хватало – алкоголь, кутежи и девочки требовали слишком много средств. Как и оружие, которое у парня словно горело в руках и частенько ломалось при исполнении заданий. Но все же траты на него были не так велики, как на выпивку или наркоту.
Когда-то Данте попробовал и опиум, но быстро от него отказался – отвратительная изнанка мира в минуты опьянения ежесекундно мелькала перед его глазами, искаженная воображением Данте. Обычные люди теряли свои лица, превращаясь в обглоданные куски плоти и костей, регулярно снующие по улицам демоны приобретали щупальца, разлагающиеся куски тела, небо окрашивалось в кислотно-яркие цвета, и казалось, что весь мир превращался в безумный калейдоскоп. Для Данте, который и без того знал истинную сущность Лимбо-Сити, такой эксперимент был не слишком приятным, и повторять этот бэдтрип ему не хотелось.
Чесс, кряхтя от напряжения, вытащил из погреба небольшой бочонок. Его полноватые руки, покрытые рыжеватыми волосками, блестели от пота, курчавая короткая бородка и округлый живот делали Чесса похожим на знаменитого бога виноделия, в честь которого и был назван бар.
– Сейчас на пару минут поднимемся наверх, а потом приступим к делу, – сказал он, закрывая дверь в погреб. Данте лишь пожал плечами – ему было все равно, он и так никуда не спешил.
– За тобой, кстати, должок, – сказал он бармену.
– Помню я. Как всегда, двойную порцию?
– И побольше льда.
– Понял. Пошли отсюда.
*
Ожидание начало ее раздражать.
Вернее, сначала Анна начала клевать носом, слушая музыку, льющуюся из магнитолы. Сонное состояние было сейчас очень некстати, потому как спящему клиенту не нальют выпить, более того – безо всяких лишних разговоров его вышвырнут за дверь, не задумываясь о половой принадлежности спящего.
А женщине очень, очень хотелось выпить. Она уже воображала вкус «Гиннеса» на языке, яростно охлаждающий ее горячую глотку, уже ощущала щекочущие небо пузырьки и благословенную прохладу бутылки, прислоненную ко лбу. А потом, после третьей порции пива, в голове не будет ничего лишнего – только легкость мысли и блаженное спокойствие духа.
Но на самом деле ко лбу Анны была приложена ее собственная потная и липкая ладонь, во рту царствовала сухость, в горле начало першить так, как будто она проглотила горсть песка.
Если этот сукин сын Чесс не появится на своем рабочем месте через минуту, она вытащит свой табельный револьвер, спрятанный под легкой курткой, спустится в погреб, выбьет там дверь и заставит его выполнить заказ за счет заведения.
Пальцы Анны дрогнули от предвкушения контакта с рукоятью оружия.
В углу помещения скрипнула дверь, ведущая в погреб, и Анна обернулась на звук. Чесс, весь потный и красный от натуги, вышел наружу, держа перед собой увесистый бочонок. Следом за ним вышел еще кто-то, чьего лица женщине рассмотреть не удалось – крупная фигура Чесса полностью закрывала силуэт незнакомца.
– О, Анна! – жизнерадостно улыбнулся бармен, увидев свою постоянную клиентку. – Какими судьбами?
– Такими. – Анна кивнула на бочонок с «Гиннесом» в руках Чесса: – Что, твои запасы иссякают?
Незнакомец за спиной бармена вразвалочку отошел в угол комнаты, где сел спиной к Анне. Женщина могла лишь видеть его коротко стриженый затылок и потрепанный кожаный плащ. «Как можно ходить в таком виде в подобное пекло?» – удивленно подумала она.
Чесс тем временем аккуратно водрузил бочонок на барную стойку:
– Слава Богу, пока нет. Но, клянусь панталонами своей покойной мамаши, если эта блядская жара продлится еще недели две – я разорюсь!
– Тише-тише, – Анна ободряюще похлопала его по руке. – Не думаю, что твой старик не предусмотрел подобного.
– Я вообще не уверен в том, что он что-либо предусматривал. Иначе бы я сейчас сидел дома и наслаждался жизнью. – Желанный прохладный «Гиннес» с шипением полился по стенке высокой граненой кружки.
Анна сглотнула, когда заказ был поставлен прямо перед ней, но не спешила взять кружку.
– А разве сейчас ты не доволен тем, как живешь? – спросила она.
Чесс вытер руки:
– Как тебе сказать… Когда-то в детстве я хотел петь в опере – видит Бог, у меня был к этому талант. Когда я пел, то ощущал, как отдаляюсь от этого мира и перемещаюсь куда-то в другое место – где спокойно, тихо и прекрасно настолько, что слезы на глаза наворачиваются. Но со временем это ушло… И сейчас я думаю, что зря не пошел против воли отца. Сам себя запер в клетке.
– Заработок у тебя вполне приличный, мог бы сейчас попробовать стать звездой оперы, – пожала плечами Анна.
– Это уже не то. Вряд ли ты поймешь, но мне кажется, что… моя жажда жизни иссякла. Да и не только моя – и твоя, и всех вокруг, – Чесс вытирал руки так тщательно, что его пальцы начали краснеть. – Люди перестали желать чего-либо возвышенного, их запросы стали невероятно малы. Сама подумай – что сейчас нужно человеку больше всего?
– Хммм… В первую очередь, деньги. Побольше денег, чтобы удовлетворить свои потребности – еда, платежи, одежда…
– Вот. Нам требуется только это. Тебе не кажется такое странным?
– Нисколько. Честно говоря, людям просто некогда размышлять о вечном – бытовые проблемы накрывают их с головой, – Анна взяла кружку с пивом и наконец сделала первый глоток.
Волна блаженства прошла по ее телу, и тут до ушей раздался незнакомый голос – голос молодого парня:
– Люди сами уже ничего не хотят. Все, что им надо – это иметь еду, чтобы набить желудок, чистый и уютный туалет, где можно с комфортом просраться, и мягкая постель для сна и траха.
Анна чуть не поперхнулась и прекратила пить. Незнакомец в плаще сел рядом с ней и жестом подозвал Чесса. Женщина увидела его лицо и постаралась не выдать своего волнения – перед ней был тот самый паренек, которого видели в «Bullseye» и «Голубых ангелах».
Свидетель, составивший фоторобот наемника, не приукрашивал действительность – мальчишка действительно обладал той дьявольской привлекательностью, которая когда-то будоражила чувства Анны при увлечении звездами рок-н-ролла. Но сейчас она ощущала себя потрепанной старой клячей, в руке у нее была увесистая кружка холодного пива, которую Анна намеревалась растянуть настолько, чтобы утолить жажду наверняка.
Незнакомец обратил внимание на кружку, медленно покачивающуюся в руке Анны, и усмехнулся:
– Вы, дамочка, самый хороший пример. Перед вами сидит симпатичный парень, которого вы были бы не прочь затащить в койку, а вместо этого вы нажираетесь как свинья. Теряете хороший шанс, леди.
Анна моргнула – этот тип что, прочитал ее мысли? Прищурившись, она посмотрела на парня, который уже получил от Чесса свой стакан виски со льдом и, потеряв к женщине всякий интерес, созерцал коллекцию бутылок позади бармена.
– Послушай, мальчик, – хрипло сказала она. – Если мне потребуется трахнуться – я смогу это сделать и без чьих-то советов. Если мне захочется напиться – я напьюсь, несмотря на чужие нотации. В отличие от тебя, я уже взрослый человек.
– Не уверен, – парень даже не соизволил обернуться к ней. – В таком случае вы уже скакали бы на мне, словно какой-нибудь ковбой, забыв о смысле жизни. Вам же это на самом деле нужно, да?
И вновь усмехнулся. Вот уж точно дьяволенок – прищурился, оскалив зубы, оценивающе смотрит на жертву. Анна решила подыграть – так или иначе, с предполагаемым подозреваемым надо было налаживать контакт.
Отставив кружку, она развернулась к парню, улыбнувшись уголком рта. Чесс даже руки перестал вытирать – с неподдельным интересом наблюдал за ними двоими. Анна наклонила голову набок, позволяя куртке и рубашке чуть соскользнуть с плеча:
– Интересное у тебя предложение, – негромко сказала она. – Вообще-то я не люблю молоденьких мальчиков, но ты – весьма интересный экземпляр.
В серо-голубых глазах парнишки мелькнула заинтересованность. Анна вызывающе облизнула пересохшие губы, и у нее в животе вновь возникла приятная тяжесть.
«Кого я обманываю», – мельком подумала она. – «У меня уже давно не было мужчины. Чисто зов природы, тем более, когда рядом столь молодое мясо».
Предполагаемое мясо было лет семнадцати от роду – не худощавое, но с широкой грудью, плоским животом и крепкими ногами. Все тело парнишки говорило о том, что он будет не против веселого вечера с какой-нибудь женщиной. А лучше не с одной.
Взгляд мальчишки перешел на грудь Анны, которая беззастенчиво блестела от пота под вырезом ее рубашки. Поймав его взгляд, Анна чуть сменила позу, позволяя юнцу рассмотреть ее получше.
Но вместо этого парень вытянул вперед руку в перчатке без пальцев и довольно грубо смял грудь Анны. Она охнула от неожиданности, и низ ее живота взорвался от тепла, струями распространяющегося по всему телу. Анна ощутила, как намокло ее белье.
– Ты не в моем вкусе, – заявил мальчишка, убрав руку. – Не люблю старух. Чесс, «Двойной кинжал».
Пока бармен выполнял заказ, Анна, чувствуя себя оплеванной, вернулась к своей кружке. Залпом осушила ее, громко стукнула кружкой о барную стойку, слезла с табурета и пошла прочь из бара. Проходя мимо парня, она прошипела:
– Ебаный щенок.
И выскочила на улицу.
Ей вслед донесся громкий смех молодого ублюдка.
*
За женщиной громко хлопнула дверь, и Данте расхохотался. Чесс также усмехнулся:
– Жесток ты с дамами.
– Я когда-то говорил, что являюсь рыцарем? Даже не мечтай, – приняв у бармена свой заказ, Данте сделал первый глоток и уставился в потолок: – Нет, эта баба действительно хороша. Смелая, с хорошими сиськами и знает себе цену. Люблю таких.
– Что же ты ее послал?
– Она – коп, Чесс. Ты что, не въехал? Она крыса.
