Текст книги "Офсайд (СИ)"
Автор книги: Ariennim
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
– Ну да… – Чхан Ги насторожился. Такой темы разговора он никак не предполагал.
– Так вот, я придумал способ, как ненавязчиво выселить этого соседа, – Мин Хон выглядел довольным.
Чхан Ги подошел к металлической сетке, ограждавшей неосторожных студентов от падения, посмотрел на низкие крыши далеких домов. Действительно, вначале он всей душой желал отвязаться от этого прилипчивого щенка, а теперь… Стоит ли?
– И какой же это способ? – уточнил Чхан Ги, представляя себе прежнюю тишину дома, по которой так соскучился.
– Тебе, наверное, не понравится, но… – эти слова Мин Хон почти шептал на ухо. – Я уверен, если До Гын будет думать, что ты… ну, не такой как все, то съедет в следующий же день.
– Как это – не такой?
– Ну, если ты к нему приставать начнешь…
– Как прис… Да ты что такое говоришь? Совсем с ума сошел?
– Я же говорил, не понравится… – пробубнил себе под нос Мин Хон. – Да ты только послушай, тебе ничего не придется делать.
Чхан Ги попытался взять себя в руки, что получалось не так удачно, как хотелось бы. Выдумал тоже, такое предлагать!
– Мы все продумали, – поспешил заверить Мин Хон. – Значит, завтра… – он начал быстро шептать ему на ухо план предстоящих действий.
– Но я не смогу так сделать! – чуть ли не вскрикнул Чхан Ги, когда выслушал все.
– Ох, только не веди себя как невеста перед первой брачной ночью, – Мин Хон отмахнулся. – Тут все просто, только следуй плану.
Чхан Ги недоверчиво глянул на него. Но, с другой стороны, это был самый легкий и быстрый способ избавиться от незаконно поселившегося в его доме щенка.
– Ладно, по рукам, – Чхан Ги протянул свою руку.
– По рукам, – подтвердил Мин Хон.
*ханчча – китайская иероглифика.
Оставшееся время в школе Чхан Ги гадал, а правильно ли он решил сделать? Вроде бы уже привык к соседству… Но как это иногда надоедало!
– Ты нашел квартиру? – на всякий случай спросил он До Гына, просто так, не надеясь на утвердительный ответ. Они направлялись в Янчхонгу.
– Кое-что нашел… – этот ответ Чхан Ги слышал уже сотни раз. До Гын, как всегда в таких случаях, опустил голову, но тут же поднял: – Представляешь, сегодня Тхэ Ву целых полчаса выспрашивал какое в Тхэан море. Про цвет, температуру спрашивал… Никогда бы не подумал, что он ни разу не видел Хван-хэ. По-моему, полнаселения каждый год приезжает на Желтое море.
Чхан Ги бездумно слушал его болтовню, все больше и больше сомневаясь в выполнении завтрашнего плана.
– Ты какой-то грустный… Не расстраивайся, я скоро найду подходящую квартиру, – До Гын ухватился за его рукав, попытался заглянуть в глаза.
– Да нет, дело не в этом, – Чхан Ги высвободил свою руку.
И всю тренировку Чхан Ги продолжал оставаться в задумчивости, даже не замечая заинтересованных взглядов Мин Хона.
В этот вечер ужин оказался просто превосходным, а Хайа даже не выпрашивала еды у стола – настолько наелась. И дома было на удивление чисто и опрятно. Будто чувствует все, что ему предстоит – думал Чхан Ги, мрачно улыбаясь. Но он все же твердо решил не отступать и бороться за свое личное пространство.
Утро десятого мая выдалось ясным, свежим и теплым – действительно праздничным. И небо без единого облачка, и Ханган сверкал издалека изумрудными и сапфировыми бликами, оставленными восходящим с далекого востока солнцем. Чхан Ги открыл глаза, подумав еще раз о предстоящем дне, правильностью своего решения. Если вспомнить, не всегда Чхве делали только что-то неудавшееся, порой кто-то из них помогал дельным советом… Чхан Ги повернул голову вправо, посмотрел на До Гына, лежавшего в импровизированной постели на полу. Он еще спал, тихо дыша свежим утренним воздухом, веки чуть подрагивали. Мягкие лучи солнца освещали лицо, светлое, ясное. Минута, две… Чхан Ги сел в постели, чуть тряхнул головой, поняв, что слишком долго смотрел на своего подобранного щенка.
– До Гын, просыпайся, – позвал он.
Никакой реакции, он все еще продолжал спать, чуть улыбаясь во сне.
– До Гын, вставай, – уже громче.
Опять не отреагировал. Что ж, пришлось прибегнуть к экстренным мерам.
– Юн До Гын, если вы не оторвете вашу умную голову от подушки, мы опоздаем! – громко отчеканил Чхан Ги, тряхнув парня за плечо.
– Что, уже утро? – До Гын резко уселся, протирая заспанные глаза. – А мне снился такой красивый сон…
Возможно план, предложенный Мин Хоном, был не так уж плох – подумалось Чхан Ги. Ему уже порядком надоело каждый раз служить персональным будильником. До Гын поспешил на кухню, чтобы приготовить завтрак на скорую руку.
– Солнце сегодня так ярко светит, – говорил До Гын по дороге в школу, посмотрев в небо. – Сегодня обязательно должен быть хороший день…
Ну да, хороший. Чхан Ги хмыкнул самодовольно. Но вот один взгляд на До Гына вновь заставил его задуматься о своей правоте. И с такими противоречивыми мыслями он провел в школе весь учебный день, опять потеряв нить повествования на первом же уроке. Возвращенная тишина в его квартире казалась такой привлекательной, что он тут же готов был воплотить план, но его все время что-то останавливало. А вот что… он так и не смог определить.
И тренировка прошла в приподнятом настроении. Даже Гу Юн, в последнее время такой мрачный, улыбнулся пару раз, а Чонхо перестал давать колкие замечания. Может, и вправду солнце сегодня светило ярче? До Гын так просто излучал беспричинную радость, сверкая ею как ласковое спокойное море в полдень. И радость эта неосознанно передавалась всем окружающим. А ведь замечательный все-таки день! Даже тренировка закончилась раньше, чем обычно, и все поспешили в раздевалку.
– Юн, подойди сюда, – тренер, бывший сегодня в таком же приподнятом расположении духа, подозвал его, чтобы разъяснить что-то.
Не дожидаясь его, Чхан Ги отправился вслед за всеми.
– Чхан Ги, ты ведь помнишь наш план? – еще раз спросил его Мин Хон, как только они зашли в раздевалку.
– Да, – подтвердил он как-то излишне хмуро.
– Тогда вот первая его часть, – объявил он, обернувшись к открывшейся двери. – С Днем рождения, До Гын! – его голос перекрыл все звуки в помещении.
Остальные подхватили поздравления, собравшись около именинника. Чи Ён взлохмачивал его волосы, Ыль Квон похлопал по спине, объявляя, что он стал совсем старым, забыв, что сам с ним одного возраста, Чонхо сдержанно пожелал ему счастья. Не ожидавший этого всего До Гын только хлопал своими глазами, поспешно всех благодаря за поздравления. Только Чхан Ги оставался в стороне, чувствуя все нараставшие угрызения совести.
– Знаете, я забыл об этом… – наконец, связно сказал До Гын. Его глаза так и светились от неожиданно свалившегося на него всеобщего внимания.
– Да ты шутишь! – воскликнул Мин Хон. – Как можно забыть о собственном Дне рождении?
– Просто непростительно, – добавил Тхэ Ву.
До Гын чуть опустил голову, будто чувствовал вину за свою забывчивость. Остальные вернулись к своим делам. Праздник праздником, а свободное время нужно тратить с умом. Один за другим они поспешно покидали раздевалку.
– А вот и вторая часть плана, – шепотом объявил Мин Хон, уходивший последним.
После того, как дверь за ним закрылась, послышался щелчок, который они часто слышали, уходя со стадиона, но никогда – внутри самой раздевалки. До Гын подбежал к двери, подергал ручку, не поддававшуюся ему ни под каким предлогом.
– Нас заперли… – заключил он, опустив руки. – И как мы отсюда выберемся? – он с надеждой посмотрел на Чхан Ги.
Вот настала и его очередь действовать.
– Надо позвонить кому-нибудь, – со вздохом сказал Чхан Ги, ощущая себя никудышным актером.
Он нарочито долго искал что-то в своем портфеле.
– По-моему, я забыл телефон, – наконец, заключил он, продолжив переодеваться в школьную форму.
– И что же теперь делать? – еще немного, и он запаникует.
– Во-первых, успокоиться, – Чхан Ги спокойно посмотрел на него.
– Легко тебе говорить… – До Гын скрестил руки, будто так было безопасней. Единственная горевшая лампочка нисколько не внушала ему этого спокойствия. – Мы же только послезавтра отсюда выйти сможем! А если нас здесь крысы съедят? – он ухватился за руку Чхан Ги.
– Ты когда-нибудь видел здесь крыс? – в его душе уже начинало закипать раздражение.
До Гын помотал головой из стороны в сторону.
– Так что волноваться абсолютно не о чем, – так же спокойно сказал Чхан Ги. Теперь пора приступать к основной части. – Знаешь, я совсем забыл о твоем Дне рождении. Я очень сожалею…
Он взял тонкую руку До Гына в свои ладони, мысленно проклиная Мин Хона за предложенный гениальный план. Ведь еще не раз пожалеет.
– Неважно, – До Гын махнул куда-то в сторону второй рукой. – Я ведь и так столько неудобств доставляю…
Он совсем не понимает? Ладно, что там Чхве еще говорил…
– Для меня все, что касается тебя, очень важно, – Чхан Ги попытался сказать это как можно более мягким тоном, вспоминая все немногочисленные романтические фильмы, которые видел в своей жизни.
Он провел тыльной стороной ладони по щеке До Гына, еле касаясь. До Гын чуть опустил голову, уставившись в пол.
– Не стоит так беспокоиться… – он уже собирался отойти, но Чхан Ги удержал его за руку.
Так, и завершающая часть. Чхан Ги сам себе удивился, насколько легко ему все это дается. Он заглянул До Гыну в глаза, на секунду забыв обо всех своих намерениях. Убрал челку с его лба, взял лицо в свои ладони, немного не рассчитав своей силы, заставил поднять голову. Хватило нескольких мгновений, чтобы решиться на финальную сцену.
До Гын оставался стоять с широко открытыми от страха и удивления глазами, когда Чхан Ги преодолел последнее расстояние между ними и коснулся своими губами. В принципе, этого было достаточно, Мин Хон говорил, что этого хватит, чтобы заставить поверить До Гына, но Чхан Ги так растерялся, что забыл все дальнейшие инструкции, данные в предыдущий день, вот и остался неподвижен, надеясь, что теперь его намеки, не отличавшиеся тонкостью, точно поймут и оценят так, как ему того и надо.
Чхан Ги отпустил его только тогда, когда в замке двери послышался металлический скрежет ключа. До Гын в мгновение ока оказался на расстоянии нескольких метров от него, начал заталкивать как попало свои вещи в школьную сумку.
– А мы уж и забыли, что вы остались тут… Ну как, вы здесь с голоду не умерли? – говорил Мин Хон, просто сияя от счастья.
Ответом ему служила лишь тишина, никто из двоих временных узников не находил в себе силы ответить. Только теперь Чхан Ги понял, что совсем не хотел, чтобы До Гын уезжал, вот только было уже поздно. На душе стало еще более гадко.
– Я же тебе говорил, что все получится, – шепнул тем временем Мин Хон своему брату, стоявшему позади. – Кто бы ожидал, что он так беспрекословно послушается?
– Вот только странно как-то получилось… Ты уверен, что с ними все будет нормально? – сомневался Тхэ Ву.
– Сами разберутся. А не разберутся – мы поможем.
До Гын прошел мимо них, даже не сказав ни слова, стремительно направляясь к выходу. Братья переглянулись.
– Еще раз поздравляю! – крикнул ему вдогонку Мин Хон, помахав рукой.
– С-спасибо, – чуть заикаясь ответил До Гын. – До встречи! – он улыбнулся как и всегда, солнечно, беззаботно, но глаза оставались задумчивыми.
Ушел он, конечно, быстро, испугавшись такого неожиданного поведения своего друга. Только вот куда идти не знал. Его единственный дом в этом большом и первое время пугающем городе был квартирой Чхан Ги, которую он никак не мог покинуть, несмотря на свое искреннее желание, ведь он слишком долго пользовался добротой своего друга. И вот теперь ему не хотелось туда возвращаться. Это чувство было для него новое, весьма странное. Хотя его дед и предупреждал обо всяких опасностях, поджидающих в столице на каждом углу, такого он никак не ожидал. Знать, сам Будда поторапливает его с переездом, в доме Чхан Ги ему совсем не место.
Он уже давно потерял счет времени и направление своего пути, его просто не было. Небесный купол уже начал разукрашиваться первыми звездами, по земле разлилась ночная прохлада, а До Гын все не знал, куда ему идти и слишком поздно понял, что каменные великаны, подпирающие небо, и сеть причудливо изогнутых улиц выглядят совсем незнакомо. И не у кого было спросить, как пройти по нужному адресу, – прохожие либо спешили по своим важным делам и отвлекаться от них не собирались, либо были такие, что при одном взгляде на них все желание что-либо спрашивать пропадало вовсе. Да он и не ходил никогда один в большом городе, только вместе с Чхан Ги, чуть холодным, иногда резким и неприветливым, но все же самым замечательным другом. До сегодняшнего дня. До Гын остановился посреди многолюдной улицы. Вдруг он густо покраснел, только вспомнив то, что произошло два часа назад. Нельзя так шутить. Ведь это всего лишь шутка, правда?
Из мира его собственных мыслей его жестоко вырвал грубый незнакомый голос.
– Эй, парень, ты не потерялся? – спрашивал какой-то высокий полный человек, возраст которого было трудно определить. Волосы были зачесаны назад, а глаза… маленькие, ничего не выражающие.
До Гын помотал головой. Еще чего теряться, он живет в этом городе уже целый месяц.
– Тогда не хочешь с нами пройтись? Обычно у таких мальчиков всегда карманы деньгами захлебываются, – сзади него показались еще двое.
– Нет, я спешу… – в сердце закрался неприятный холодок.
– А по-моему, никуда ты не спешишь, – говорил молодой человек, положив руку ему на плечо.
До Гын судорожно искал пути к отступлению. Он дернулся, но хватка оказалась сильнее, чем казалась поначалу.
– Ты куда? – на лице незнакомца появилась неприятная улыбка. – Скажи, с тебя на один раз двадцати тысяч будет достаточно?
– У нас как раз машина тут стоит… – его уже начали подталкивать в сторону безвкусного разноцветного автомобиля.
Договорить молодому человеку не дали, его прервал громкий визг шин и рев мотора, ставший уже таким привычным. До Гын обернулся. По широкой дороге на большой скорости несся черный мотоцикл, что лишало водителя всякой возможности видеть окружающий мир во всех красках и деталях – перед глазами была лишь дорога и неровные цветные линии вокруг. Но, несмотря на быстроту движения, мотоцикл остановился, резко очертя искристый полукруг на асфальте и подъехав к обочине. До Гын еще не мог пошевелиться, когда водитель слез с сиденья и снял мотоциклетный шлем.
– Рот прикрой, – посоветовал Чонхо, подойдя к единственному зрителю своего эффектного появления.
До Гын послушно исполнил приказ. Увидев, что он теперь не один, молодые люди нехотя отправились дальше по своим делам.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, когда к нему все же вернулся дар речи.
– Езжу на мотоцикле… – ответил Чонхо так, будто его спросили об общеизвестном факте, что, в принципе, так и было. – А вот что ты здесь делаешь один… в таком месте? – он пренебрежительно окинул взглядом улицу.
– Я… гулял.
– Да ты хоть знаешь, где находишься?
Молчание. До Гын не знал, что ответить, как оправдаться.
– Тебя подвезти? – уже мягче произнес Чонхо.
До Гын кивнул.
– Куда?
– Домой.
Первое и единственное, что приходило на ум, был дом Чхан Ги, который он уже давно ощущал как свой. Теплый, надежный, безопасный дом, который послужит ему еще немного, а потом он найдет наконец себе квартиру и никому не будет надоедать. Осталось еще чуть-чуть.
До Гын в первый раз сел на сидение мотоцикла, он никогда раньше не ездил на такой большой скорости, и казалось, они едут не по земле, но ветер служит им невесомой воздушной трассой. Он крепко зажмурил глаза и не открывал их всю дорогу, изо всех сил обхватив Чонхо обеими руками. Дорога до дома, адрес которого он сказал Чонхо, пролетела со скоростью молнии, и вот До Гын уже стоял около высотки, с облегчением ощущая под ногами твердую почву.
– Спасибо, – До Гын благодарно посмотрел на него, подняв голову. – И куда ты теперь?
– Куда-нибудь, – после недолгого молчания ответил Чонхо.
– Может, ты к нам зайдешь? Я ужин приготовлю, – До Гын уже тянул его за рукав куртки в сторону дома. Он начисто забыл о том, что в этом доме распоряжаться не имеет никакого права, забыл и о недавнем поведении Чхан Ги.
– Нет, я…
– Давай, хоть ненадолго. И Хайа по тебе скучает.
В итоге неизвестно каким способом, но До Гыну удалось привести Чонхо к ним домой. Увидев открывшего дверь Чхан Ги, в душе До Гына поднялась целая буря эмоций. Ему стало стыдно за самоволие, приведенного гостя, стыдно и за недавнее. И тут же стало легко на душе. Посмотрев лишь раз в глаза Чхан Ги, он четко понял, что тот действительно волновался – была уже поздняя ночь. Только вот ничего не сказал, просто отошел на шаг, впуская гостей. Лишь переступив порог, они услышали неровное громкое дыхание, опередившее появление большой собаки, махающей хвостом, но, увидев Чонхо, она прижалась к полу и только заинтересованно смотрела снизу вверх на вошедших.
– Вот, я привез тебе твоего До Гына, целого и невредимого, – решил оправдать свой внезапный визит Чонхо.
Чхан Ги вопросительно изогнул бровь.
– Нельзя одному в таком районе ночью шляться…
– То есть?
– Оставил его одного, и сразу лезть начинают всякие… отбросы, – расплывчато пояснил он. – Ладно, я пойду, – он ухватился за ручку двери.
– Нет уж, давай хотя бы чаю с нами попьешь, – предложил Чхан Ги, обдумывавший последние слова. Тут же До Гын сорвался с места, отправившись на кухню.
Каждый будний день Чонхо доставлял заказанную еду кому-то домой или на работу, и после доставки самым верным всегда было удалиться и не мешать покупателям, порой даже не считавшим нужным поблагодарить его. Сегодня все было по-другому, довольно необычно.
Хотя предлагали только чай, До Гын успел приготовить целый ужин, не как в ресторане конечно, но тоже достаточно вкусно. И все было бы хорошо, просто идеально, если бы не глухое молчание, царившее на кухне. Не было слышно ни слова и со стороны хозяина квартиры, и со стороны его постоянного гостя, они даже смотреть друг на друга избегали, каждый раз отводя глаза в сторону. Впервые Чонхо видел настолько молчаливых людей, впервые сам пытался завести разговор, но все попытки оставались безуспешными, и слова исчезали в глухой пустоте.
– До Гын, ты не заболел? – на правах капитана поинтересовался Чонхо.
– А?
– Красный весь…
Он тут же прикоснулся к пылавшим щекам двумя ладонями, еле слышно выдохнул что-то вроде «милостивый Будда» и отгородился ото всех своей густой челкой.
Опять молчание. Тишина уже начинала давить со всех сторон.
– У вас что-то случилось? – не выдержал Чонхо снова. По его представлениям праздники должны были проходить совсем по-другому.
– Ничего, – ответили оба одновременно, тут же посмотрев друг на друга.
– Я все же пойду, – Чонхо вдруг почувствовал себя лишним здесь.
– Я провожу, – первым опомнился До Гын.
Чонхо чувствовал все накалявшуюся атмосферу в этой квартире и благоразумно решил оставить этих двоих разбираться самим, на это его обязанности капитана не распространялись. Попрощавшись с ними и погладив напоследок собаку, он вышел на улицу к ожидавшему его верному другу, жаждущему преодолеть сотни километров. Но почувствовать скорость, уносящую все невзгоды прочь, и ветер, с трудом поспевающий за ним, так и не удалось, они просто не принимали его в свои объятия. Что ж, придется ехать домой, тем более уже довольно поздно.
Фонари, стоящие по бокам дороги, мелькали со все увеличивающейся скоростью, сливаясь в одно целое. Люди, машины, не прекращавшиеся здания – ничего не оставалось в сознании, перед глазами была лишь прямая дорога, уходящая вдаль. Чонхо не любил возвращаться домой, чтобы увидеть уставшую от тяжелой работы мать, брата и сестру, просивших какую-то новую суперсовременную игрушку, на которую вечно не хватало денег, видеть скудную обстановку в доме, протекавшую крышу… Но разве есть место более желанное, чем дом?
– Братик! – в коридор около входной двери выбежала Хё Сун и тут же заключила Чонхо в объятия, обхватив своими тонкими ручками. Вечерами она всегда поджидала приближающийся рев мотора, который напоминал ей рык тигра, подкрадывающегося к их дому.
– Привет, Хё Сун, – он опустился на корточки, чтобы видеть лицо сестры. – Как дела в школе?
– Ну… – она скривила смешную мину, – хорошо, – наконец, выдала она.
Чонхо чуть улыбнулся, поправил заколку на волосах сестры, не достающих даже до плеч.
– И Чхоль, где мама? – спросил он, увидев выступившего из-за угла брата.
– Отдыхает, – коротко ответил он.
И так каждый вечер. Удостовериться, не голодны ли брат и сестра, уговорить их идти спать, прибраться после их всеразрушающих игр, укрыть потеплее одеялом спящую мать, в последнее время часто хмурившуюся во сне. Что же дальше?
Еще со вчера в рокоте мотора Чонхо слышал какой-то посторонний звук, похожий на плач расстроенной скрипки. Завтра он работает только в первую половину дня, поэтому можно предаться крайне увлекательному делу, как починка мотора. Кое-какие инструменты остались еще от отца, поэтому Чонхо отправился в гараж, к своему верному другу. Так, это не то, а это так и должно быть, а тут гайку надо подкрутить… Ах, вот оно что… Чонхо приступил к основному действию, и вот, мотор мотоцикла уже работал как новый, и даже лучше.
Теперь можно и отдыхать. Он вышел на задний двор, посмотрел на темно-синее небо, щедро усыпанное звездами. Сегодня Ынхасу был виден четко, как никогда, казалось, рукой можно достать. И там и здесь сверкали звезды, словно драгоценные камни на синем бархате, кто-то ярче, кто-то тусклее, но все одинаково прекрасные.
Днем такую красоту ни за что не увидишь, все затмевает главное светило, не терпящее маленьких конкурентов, которые сбегают, как только увидят его на далеком востоке. Проснувшись пораньше, Чонхо уже не застал мать, она очень рано уходит на работу. Недолго собираясь, он и сам отправился развозить еду. И Чхоль и Хё Сун уже давно привыкли добираться до школы самостоятельно.
На сей раз заказов было немного, такое случалось редко, и рабочий день Чонхо уже подбирался к концу. Оставалось заехать еще по одному адресу и все. Но вот адрес этот вызывал большие сомнения, нужно было ехать долго, переезжать через Ханган, доехать до Тондэмунгу… Как бы заказ не испортился. И как назло на пути попалось целое столпотворение из автомобилей. К счастью, Чонхо успел вовремя, пока мороженое не растаяло вконец.
Утомленный этой нелегкой поездкой, он остановился около одного из многочисленных парков этого района, усевшись на скамейку под привольно раскинувшей свои ветви дзельквой. Золотистые лучи солнца с трудом пробивались сквозь плотный покров зеленой листвы, ветер заставлял чуть колыхаться этот зеленый бархат, издавая тихий неуловимый шелест. Воздух казался сладким, и хотелось вдыхать его бесконечно.
Но хорошее всегда заканчивается быстро, и нужно было возвращаться, слишком долго он просидел без дела. Он уже садился на сидение мотоцикла, как вдруг…
– Курои мотасаикурисуто! – услышал он звонкий девичий голос, когда надевал свой шлем.
Это она кому? Он уже заводил мотор, как голос прозвенел снова, уже ближе:
– Курои мотасаикурисуто! Черный мотоциклист! – слова прозвучали уже понятней.
Он обернулся, увидев бегущую девушку в клетчатой рубашке, под которой была серая майка. Она махала ему рукой на бегу, прося тем самым подождать. Подбежав, она тут же уселась на пассажирское сидение, тяжело дыша. Полминуты Чонхо не мог и слова сказать, ошеломленный таким поведением, слишком часто стал он подвозить кого-то, а тут плюс ко всему эта крашеная шатенка, которую он в первый раз в жизни видит.
– А вы… – попробовал он начать разговор.
– В Курогу? – отдышавшись, выпалила она. – Едешь в Курогу?
Он кивнул. И как она узнала?
– Тогда поехали, – тоном начальника сказала она.
– А вы вообще кто? – Чонхо даже руками двинуть не мог, куда уж там, управлять мотоциклом.
– Тебе это важно? – мрачный вид Чонхо девушку нисколько не смутил. Она откинула назад свои волосы, чуть касающиеся плеч. Белая кожа отразила солнечный свет, словно снег в зимний день.
– Да.
– Наойя, если тебе это так интересно. Теперь поехали, – она обвила своими руками Чонхо.
Тот вздохнул – от такой просто так не отвяжешься, легче согласиться. И потом, все равно по пути. Он резко сорвался с места, шины издали пронзающий визг, девушка сильнее сцепила руки, прижавшись всем телом. Быстрее замелькали стволы дзельквы, сливаясь в одно зеленое пятно.
– Куда едешь? – вдруг закричала девушка. – Мы разобьемся, поверни на левую полосу!
Она совсем с ума сошла? Чонхо не обратил внимания на эти слова, но девушка продолжала упрашивать повернуть. Пришлось остановиться.
– Зачем тебе на левую полосу? – раздраженно спросил он, решив разобраться, в чем же все-таки дело. Хватка девушки не ослабевала.
– Движение транспорта на левой стороне должно быть, – рассеянно сказала она.
Несколько секунд он смотрел на нее, повернув голову насколько это возможно, как на умалишенную, с трудом сдерживая себя от того, чтобы накричать на нее.
– Ты из Японии? – наконец догадался он.
Девушка чуть кивнула. Вот оно что…
– Здесь движение с правой стороны, – чуть мягче сказал Чонхо.
Он вновь привел мотоцикл в движение, мечтая поскорее избавиться от нежелательного пассажира, слишком уж этот пассажир сдавливал его своими руками. Красив Ханган, когда его переезжаешь по мосту в светлый солнечный день, невольно можно залюбоваться его золотыми блестками на поверхности. Но водителям этого совсем не стоит делать, у них свои прелести жизни в уводящей все вперед и вперед дороге. Многочисленные повороты, разные улицы, широкие и не очень, увлекают, заставляя забыть обо всем другом.
– Здесь останови, – потребовала Наойя, когда они проезжали уже по окраинам района.
Чонхо послушно сбросил скорость и подъехал к обочине. Девушка мигом слезла с сидения, дав Чонхо впервые за долгое время глубоко вдохнуть воздух. Он благодарил небо за то, что эта поездка наконец завершилась.
– А ты? – она все не уходила.
– Что?
– Я имя свое назвала, а ты?
– Если я не ошибаюсь, Наойя это фамилия… – Чонхо призвал на помощь все свои обрывочные сведения о японском языке.
Девушка замолчала, посмотрела на наручные часы, снова откинула назад свои волосы.
– Наойя Мидори, – все же сказала она, протягивая тонкую руку.
– Ю Чонхо, – в ответ произнес он, принимая рукопожатие.
– Еще увидимся, Ю-кун! – она чуть наклонила голову к плечу, красиво улыбнувшись, а потом быстро ушла, повернув на другую улицу, только ее и видели. Чонхо еще ощущал на своей ладони белоснежный шелк ее прикосновения.
Он посмотрел на тыльную сторону ладони, перевернул, не найдя ничего особенного, и выкинул это все из головы. На небе появились белые кудрявые гребешки маленьких облаков, и солнце стало светить как-то по-другому, не ярко, но мягким, нежным золотистым светом, а ветер бережно обвивал все тело, словно хотел унести в неведомые дали, куда-то на восток. В этом районе не было ничего интересного, лишь серые офисные здания, цветные вывески, многочисленные припаркованные автомобили, спешащие по своим, крайне важным делам люди. Увидимся… Да Чонхо нигде дальше пределов Сеула не был, а она из другой страны. Он чуть тряхнул головой, тут же вспомнив, что надо купить кое-что из хозяйственных товаров.
– О, курьер… – послышался откуда-то сзади знакомый голос. – То есть капитан, – тут же исправил он себя, сохраняя тот же насмешливый тон.
Чонхо не обратил никакого внимания, продолжая подправлять что-то в сидении.
– И как, большая выручка сегодня? – Пхён Вун обошел Чонхо и встал прямо перед ним, не упуская случай сунуть свой аристократический нос в чужие дела.
Закончив разбираться с сидением, Чонхо уже собрался надеть шлем, как вдруг Пхён Вун сказал совсем другим тоном:
– Да ладно тебе, не обижайся, я шучу… – он слегка хлопнул его по плечу.
– Не смешно, – соизволил-таки ответить Чонхо.
– Да ты вообще никогда не смеешься.
Он завел мотор и, даже не попрощавшись, уехал со скоростью Чхоллима, до абсолютного сходства только крыльев не хватало. Пхён Вун никогда не мог понять такого поведения людей, которые даже смеяться на людях боятся, что тут говорить об элементарной вежливости. Это его жутко раздражало.
Но больше всего его выводила из себя эта сладкая парочка, Ки Су и Кёнхва. Не потому, что они всем демонстрировали свои идеальные отношения, чего впрочем никогда и не было, и не потому, что теперь Кёнхва каждый день приходила на стадион, время от времени раздавая указания, часто очень ценные. Просто когда Пхён Вун видел их вместе, ему невольно вспоминались недавние события, произошедшие после его приезда из Австралии. И воспоминания эти всплывали на поверхность все чаще, хотел он этого или нет. Вот и сейчас пришлось отправиться в бесцельную прогулку после занятий в частной школе, лишь бы избавиться от навязчивых мыслей.
Син Минджи, девушка с солнечной улыбкой. Он встретил ее в парке, когда прогуливался по столь привычным местам, по которым успел соскучиться за три года наблюдения жаркого климата, единственным разнообразием которому служил проливной дождь, и моря, отличающегося крайней однообразностью. Она сидела одна на скамейке, в легкой белой куртке, хотя на улице было прохладно, и с тонкой розовой ленточкой на шее в качестве украшения. Она грустила, чем и обратила на себя внимание Пхён Вуна. Но по мере того, как они встречались от случая к случаю, она ему наскучила. И вот теперь…
Теперь она вспоминалась ему все чаще, именно после того, как перестала звонить ему, исчезла, словно ее и не было вовсе. А тишина пустого дома, которой он был поначалу рад, терзала слух, родители все равно еще год должны были находиться в Австралии, работая в посольстве.
Слишком далеко он забрался в своем путешествии, находиться тут ему не пристало. Он повернул обратно. В последние дни он раздумывал над тем, чтобы позвонить Минджи, то и дело отгоняя от себя эти мысли. Еще чего, пусть звонит сама, если ей это надо! Или все же…
Приятное дуновение ветра, несшего на себе светлые частички солнца, взъерошило волосы, мешавшие видеть дорогу впереди. Он достал телефон. Набрав нужный номер, он услышал только длинные гудки. Еще раз.
– Да? – наконец после третьей попытки он услышал усталый голос.
– Здравствуй, Минджи, – он придумал много вариантов начала этого разговора, но все они вдруг вылетели из головы, будто недавний ветер похитил.
Молчание. Она ничего не говорила.
– Как ты? – банальный вопрос, кроме него на ум ничего не приходило.
– А тебе интересно?
– Наверное…
– Все просто отлично, – она горько усмехнулась. В трубке послышался гул проезжающего автомобиля.
Вдруг ему стало гадко на душе. Неужели она так сильно переживала?
– Как твоя мать? – он решил продолжить разговор. Ее мать долгое время лежала в больнице, Минджи часто навещала ее.
