Текст книги "Офсайд (СИ)"
Автор книги: Ariennim
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
========== Начало ==========
«Правый верхний?.. Или левый нижний?.. В какой же угол бить?!»
Стоявшие за пределами поля школьники усердно выкрикивали слова поддержки, как будто это могло помочь направить мяч прямиком в ворота. Но и группа поддержки другой школы не отступала, вследствие чего рождался целый вихрь из множества голосов, понять отдельные слова из которого было большой удачей.
День был прекрасный – колючему холоду и изнуряющей жаре в этот день места не нашлось. А яркое солнце упорно освещало подвластные ему земли. Впрочем, так обычно и бывает в Сеуле в середине апреля. И это было весьма кстати для проведения матча между командами двух старших школ.
Судья поторопил стоявшего парня исполнить пенальти громким и противным свистком. Наконец, определившись с направлением, Ко Гу Юн разбежался и ударил по мячу. Но вопреки всем его ожиданиям он полетел совершенно в другую сторону – прямо в руки вратарю, так что ему даже и двигаться почти не пришлось. А ведь это был последний шанс изменить счет в их пользу! Гу Юн кожей ощущал осуждающие взгляды болельщиков школы и своей же команды.
Хоть и оставалось еще несколько минут, положение уже было неисправимо, и команда школы из Кансогу* ушла с поля с поражением после финального свистка. Конечно же, это не так важно, и надо готовиться к завтрашней контрольной по математике, но все же победить очень хотелось. И вдруг такой ужасный проигрыш, обеспечивший участникам плохое настроение на несколько дней, а то и на неделю. Никто этого не произносил вслух, но все, словно сговорившись, винили Гу Юна.
– Ты так часто вызываешься сыграть за школу. Что хочешь стать профессиональным футболистом? – спросил Гу Юна одноклассник, когда они уже расходились со спортивной площадки по своим делам. Кто-то шел домой, кто-то спешил на хагвон**, а кто-то отправлялся просто бесцельно бродить по улицам западного Сеула – погода была просто превосходной.
Гу Юн даже не обратил внимание на спрашивающего, он медленно шел к школьным воротам, уныло опустив голову.
– Так я хочу тебе сказать, чтобы ты бросал это, – продолжал одноклассник. – Лучше займись учебой.
Эти слова были как нож в сердце. Ведь он всегда лелеял мечту выйти с мячом на настоящее поле. Но ему уже было семнадцать лет, а мечта, которую остальные и всерьез-то не воспринимали, полагая за шутку, оказалась такой же заоблачной, как высокий и молчаливый Халласан***.
Солнце, которому не было дела до проблем ни Гу Юна, ни целого человечества, медленно катилось к горизонту, щедро даря свои последние лучи и окрашивая быстро проплывающие облака в красно-перламутровый оттенок. Засунув руки в карманы куртки, Гу Юн, совершенно не желавший возвращаться домой, бесцельно шел по разным улицам, где фонари уже начинали робко зажигать свой искусственный электрический свет, который заставляло потухнуть заходящее солнце. На улицах царило оживление, ведь заканчивался рабочий день, а вместе с ним заканчивались и трудовые тяготы замкнутых офисов – люди их покидали, выходя на просторы многоцветных улиц, чтобы, когда настала утренняя свежесть, вновь вернуться туда и все повторить снова, замыкая круг, из которого и состоит жизнь.
Но Гу Юну такая жизнь казалась очень скучной, но в то же время единственно возможной для него. Не позаботиться ли действительно о своем будущем, забыв детские мечты? Ведь у него практически нет физических способностей для их осуществления… Последнее доказательство того обнаружились как раз сегодня. Все эти мысли заставляли Гу Юна еще ниже склонять голову, вынудив его не замечать многочисленных прохожих и их возмущенные голоса, если он ненароком натыкался на них. Его желудок заворчал от недостаточного внимания к себе, ведь размышления о будущем отнимали очень много сил, но Гу Юн не замечал даже этого, игнорируя разнообразные вкусные запахи кимчхи, фунчезы, пачжона и всего, что было голодной душе угодно.
В материальный мир прохладного темного вечера, наполненного звуками несущихся по эстакадам машин и веселыми голосами прохожих, Гу Юна вернул возмущенный громкий голос девушки, стоявшей около небольшого фонтана вместе с высоким парнем, безразлично выслушивающим ее тираду.
– Даже постоять за меня не можешь! – возмущалась девушка, запустив руку в длинные волосы, струящиеся по спине черным водопадом. – Все время за компьютером сидишь, больше ничего вокруг не видишь… Как я завидую Суён – ее парень, например, занимается боксом. Она за ним как за стеной… – мечтательно закончила девушка.
– Вот только он уже вторую неделю ходит со сломанной рукой, – тихо заметил бедолага, потирая переносицу.
Гу Юн, ненароком остановленный этим громким разговором, двинулся дальше. От этой парочки было столько шуму, что разболелась голова. От девушек всегда столько проблем… Наверное, поэтому Гу Юн о них задумывался весьма редко. Например, когда нужно было списать контрольную у Намсун, самой умной ученице в их классе.
По мере того, как Гу Юн продолжал свое невеселое путешествие, он все больше и больше не понимал, где он идет. Наконец остановившись, он решил осмотреться в поисках чего-то, что могло указать местность. Городской парк, плохо освещенный тусклым светом фонарей, внушал мало доверия. Уже совсем стемнело, на небе проступали первые блеклые звезды, насколько это было возможно в большом городе, переливающемся самоцветными огнями. Гу Юн оглядывался до той поры, пока его взгляд не наткнулся на извещение на доске для объявлений о начале скидок в торговом центре на улице Родэо в районе Куро. Как же он не смог узнать эту улицу? Ведь он бывал здесь так часто… Но ночью всякое место приобретает иное лицо, примеряя на себя маску загадочной темноты. От нечего делать и отчасти от необходимости передохнуть от долгой изматывающей прогулки Гу Юн продолжил читать остальные объявления. Приглашение на низкооплачиваемую работу, продажа квартиры и услуги такси – ничего интересного, но одно объявление заставило его задержать на себе взгляд. «Открытие футбольной секции Джам-ёл тайгосу. Приглашаются молодые люди от 17 до 19 лет. Желающим обращаться по адресу…» Это было недалеко, в Янчхонгу****. Может быть, стоило прочитать и внимательней, но объявление было написано от руки разноцветными карандашами и доверия совсем не внушало. «Тигры… Еще и спящие. Просто смешно…» – думал Гу Юн, опять прочитав название.
Решив, что пора забыть о неисполнимых мечтах, Гу Юн отправился к ближайшей станции метро Касан, ведь это намного быстрее, чем проделывать путь домой пешком.
*Кансогу – городской район.
**Хагвон – дополнительные занятия.
***Халласан – самая высокая гора в стране.
****Янчхонгу – городской район.
Высокая фигура парня растворилась в темноте по направлению к станции метро. По его хмурому выражению лица, опущенной голове, унылой медленной походке и без слов было понятно, что у него случилось что-то совершенно грустное, выбившее его из колеи обыденной жизни. Пак Ки Су, сидевший на скамейке в небольшом сквере около доски объявлений под расцветающей яблоней, еще долго смотрел в сторону удалявшейся фигуры. Его настроение ничем не отличалось от настроения того парня. Ки Су его лицо показалось смутно знакомым. Он начал вспоминать, где же мог видеть его, ведь ему так хотелось не думать о недавней ссоре с Кёнхва, но услужливая память воспроизводила каждое ее слово, сказанное у фонтана. А ведь все началось с пустяка, как это обычно и бывает.
– Ки Су, мне нравится вон тот маленький брелок. Сможешь взять? – произнесла милым голосом Ё Кёнхва, одной рукой ухватившись за руку Ки Су, а другой указывая в сторону полок с разными мелочами, расположенных в лазерном тире. Нужно было стрелять, чтобы получить брелок в виде маленького тигра, уютно заснувшего на полке.
Они были в одном из многочисленных парков развлечений, куда зашли после школы. Был конец недели, а погода словно тянула людей прогуляться где-нибудь, развеять все свои тяготы и печали. Ласково светило солнце.
Больше всего на свете Ки Су не хотел казаться слабым перед окружающими его людьми, особенно перед Кёнхва. Ему очень не хотелось признаваться девушке, что его меткость оставляет желать лучшего. Последняя попытка, еще в детстве, закончилась плачевно – выбитым окном в соседском доме, когда он с друзьями играл в мяч.
– Давай я куплю тебе точно такой же? – осторожно спросил Ки Су.
– Нет, мне нравится именно этот, ведь ты его заработаешь, – Кёнхва чуть обиделась, ее рука, обвивавшая руку Ки Су, опустилась. Если ей что-то придет в голову, то она этого уже никогда не забудет.
– А может, пойдем в другой аттракцион? – предпринял последнюю попытку Ки Су.
– Нет, я хочу этот брелок…
И ссора, продолжавшаяся почти полдня, закончилась поздним вечером у небольшого фонтана, изредка из озорства направлявшего свои хрустальные разноцветные брызги на прохожих. После упреков в том, что Ки Су не подарил ей один маленький брелок, Кёнхва продолжила перебирать уже все его недостатки, а парень стойко игнорировал все это, ведь они были вместе уже полтора года, с начала обучения в старшей школе, и за это время произошла не одна ссора – Ки Су не привыкать.
Но в этот раз он действительно обиделся. Сравнивать его с каким-то боксером? Оскорбительно. Не проходит и дня, как Кёнхва ненароком не упоминает о своих друзьях или чьих-то знакомых, которые занимаются плаванием, баскетболом, хоккеем… Всем, чем угодно, только не составлением новых компьютерных программ. Ведь это так скучно.
Ки Су решительно поднялся с намерением уйти домой, ведь его ждала очередная электронная разработка, но когда он проходил мимо доски объявлений, его взгляд невольно зацепился за сообщение об открытии футбольной секции. Недолго раздумывая, он произнес:
– Что ж, Кёнхва, будь по-твоему! – наверное, слишком громко, потому что, кошка, мирно лежащая на лавочке, тут же спрыгнула и скрылась в высокой траве. Неуловимо быстрым шагом Ки Су отправился по вечерним, скудно освещенным улицам окраины Сеула.
До дома оставалось пройти не так много, всего лишь два квартала по улице, окруженной двухэтажными домами, подпирающими друг друга так, что они казались одним неразделимым зданием. Из-за оград слышались людские голоса, детский смех, доносился лай собак, вспоминавших о своих прямых обязанностях, как только кто-то приближался. Как раз такой лай собак и заставил обернуться Ки Су. Сзади, совсем недалеко, показалась страшная фигура невообразимого чудища, словно огромная улитка тащившего на себе что-то и невнятно ворчащего время от времени. Но присмотревшись, Ки Су понял, что это всего-навсего худощавый парень, пытавшийся утащить на себе непомерно большой рюкзак и футляр для музыкального инструмента. Для столь тощего такая ноша была совсем не по силам.
– Эй, ты не мог бы помочь? – воспользовавшись тем, что на него обратили внимание, громко сказал парень, явно обратившись к Ки Су – других прохожих на этой тихой улочке просто не было.
Глубоко вздохнув, Ки Су побрел назад. Стоило лишь извиниться, сказать, что он очень спешит, и ему бы не пришлось принимать временную работу грузчика, но это ему не позволило такое иногда лишнее чувство как совесть и капелька благородства.
– Пожалуйста, извини за такую просьбу, но я бы сам не донес… – пустился в объяснения парень, поставив рюкзак на асфальт и поклонившись в знак благодарности.
– Да ничего, – смутился Ки Су.
Он уже протянул руку, чтобы взять футляр, но парень резко отошел на шаг со словами:
– Это я понесу сам, – лицо его стало очень серьезно, а большие глаза обрели почти черный оттенок.
Ки Су пожал плечами и взял рюкзак. День и так был не из легких и заканчивался в буквальном смысле очень тяжело. Они шли молча, стараясь не растрачивать силы на пустые разговоры. Темно-синее небо было усеяно звездами, иногда дул слабый ветерок. «У Кёнхва это любимая погода…» – подумал Ки Су, засмотревшись на звезды, и тут же тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей.
– Ты что, в рюкзак кирпичей наложил? – первым не выдержал тишины Ки Су.
– Нет, там только необходимые вещи, – рассеянно ответил тощий незнакомец. – Я приехал сюда жить у родственников, здесь ближе к музыкальному колледжу… – видно, ему тоже хотелось поговорить. – А раньше я жил в Новонгу. Переезжать каждый день через Ханган – очень утомительно.
– И на чем ты играешь? – заинтересовался Ки Су.
– На виолончели, – ответил парень, показав черный футляр в качестве иллюстрации к своим словам. – Можно сказать это мое проклятие, – грустно добавил он. – С самого детства родители уверяли меня, что из меня выйдет прославленный музыкант, делали все, чтобы я занимался только музыкой.
– Но тебе это не нравится?
– Я привык к этому… – просто ответил парень, задумавшись на мгновенье. – Только я всегда хотел заниматься другим делом, не музыкой. И вот результат, – он снова продемонстрировал свою виолончель.
– И чем же? – уточнил Ки Су.
– Каким-нибудь видом спорта… Футболом, например, – после продолжительного молчания ответил парень. Идти стало особенно тяжело, потому что начался крутой подъем.
Преодолев его, Ки Су наконец осознал ответ. Он вспомнил недавно виденное объявление, о чем не помедлил рассказать своему новому знакомому.
– Может, сходим туда послезавтра вместе? – закончил Ки Су.
– Отличная идея! – парень несказанно обрадовался. – Вот кстати и мой новый дом.
Они подошли к одному из многочисленных небольших домов с аккуратной белой оградой, на одном из маленьких столбцов которой спал кот, что все же не мешало ему двигать ушами во сне. Из окон дома лился уютный теплый свет. Ки Су удивленно приподнял брови, увидев дом. Но причиной его удивления не был дорогой автомобиль «Хёндай» новейшей модификации или тщательно выращенные кусты роз, и даже не внезапно проснувшийся кот.
– Кажется, мы теперь соседи… – сказал Ки Су, запустив руку в короткие волосы и почесав затылок. – А, кстати, меня зовут Пак Ки Су, – он протянул руку.
– У Джи Чин, – довольно улыбаясь, произнес парень, пожимая руку. – Большое спасибо за помощь, – он снова поклонился и, проворно подхватив рюкзак, побежал в дом.
– Да не за что… – сказал Ки Су, особо не надеясь, что его услышат, и отправился в соседний дом.
Комната, отведенная для У Джи Чина сестрой его отца, У Мунхи, оказалась не такой просторной, как он ее себе представлял, но удобной и очень уютной – здесь было все необходимое, чтобы заниматься игрой на виолончели. Но будет ли у него теперь время на нее, когда его музыкальное образование не будут ежедневно контролировать родители, и, самое важное, он будет заниматься тем, что нравится ему? Виолончель мирно стояла в углу комнаты, около небольшого книжного шкафа, она ждала своего хозяина, чтобы издать прекрасные волшебные звуки, но Джи Чин не спешил к ней прикасаться. Спустя некоторое время его позвали на ужин.
За столом сидело четверо человек: Мунхи, ее муж ,Хон Мён Су, и две их маленькие дочери, Арым и Исыль. Джи Чин уже давно не был у своих родственников, поэтому ему сразу же бросилось в глаза, как успели подрасти девочки.
Ужин проходил по большей части в молчании – Джи Чину было непривычно сидеть за столом в чужой семье, и чтобы отвлечься, он принялся за разглядывание висящих на противоположной стене семейных фотографий. На одной из них на фоне Галапагосского фонтана в парке Ретиро в Мадриде была вся семья, счастливо улыбающаяся. Да, они довольно часто ездили в другие страны – муж Мунхи держал сеть магазинов, приносивших ощутимый доход.
– В нашем районе дружелюбные соседи, – решила разрядить молчаливую атмосферу Мунхи, оторвав Джи Чина от созерцания фотографий.
– Да, я уже познакомился с одним, – как бы между делом сказал парень и принялся за еду.
– И с кем же? – в разговор решил вступить Мён Су, выглядевший особенно официально в костюме с галстуком, который по рассеянности забыл снять перед ужином.
– С Пак Ки Су, – ответил Джи Чин, всерьез принимаясь за грибной суп. Только сейчас он понял, насколько проголодался, ведь маленький переезд занял почти весь день.
На этом разговор вновь прекратился, и только дети весело щебетали за столом, время от времени упрашивая Джи Чина сыграть на виолончели. Когда ужин подошел к концу, Джи Чин, поблагодарив хозяйку, поднялся наверх, в свою новую комнату. Хотелось побыть одному после такого насыщенного событиями дня. Он лег на кровать, закинув руки за голову, да так и уснул. Виолончель в этот день не издала ни одного звука.
Глухую сонную тишину небольшой комнаты нарушил настойчивый звонок сотового телефона. С трудом разомкнув веки, Джи Чин посмотрел на электронные часы. Кто мог звонить ему в два часа ночи?
– Да? – тихо произнес парень, открыв крышку телефона.
– Ин Ёль, ты где пропадаешь? – донесся недовольный голос из трубки. – Я уже пять раз звонил…
– Простите, вы наверное ошиблись номером, – прервал говорившего Джи Чин. Выслушивать выговор, предназначенный другому человеку, просто не было ни сил, ни желания.
В ответ тут же донеслись короткие гудки. Не задумываясь о том, кто это мог быть, Джи Чин снова провалился в глубокий сон.
На набережной Ханган* стоял высокий широкоплечий парень, в очередной раз набиравший один и тот же номер телефона, который совсем не желал ему отвечать. Взъерошив рукой волосы, черный цвет которых иногда рассеивали светлые каштановые пряди, он в последний раз набрал номер. Наконец, ему ответили.
Услышав совсем не тот ответ, который был ему нужен, Пак Мун Хо от злости и раздражения, все нараставшего в течение этого непростого черного дня, плюнул себе под ноги и уже размахнулся, чтобы бросить телефон в быстрые воды Ханган, но в последний момент передумал и положил в карман кожаной куртки. Сейчас главное – спокойствие, которого ему в таком состоянии было весьма трудно достичь. Река отражала огни набережной, и в другом случае Мун Хо мог бы и полюбоваться таким красивым зрелищем, тем более, что сегодня была на редкость безоблачная погода, поэтому главным сокровищем на гладкой поверхности Ханган была длинная и просторная лунная дорожка. Но именно в этот день Мун Хо был совершенно не в настроении наблюдать красивые явления природы. Чтобы чуть успокоиться, отвлечься, он достал пачку сигарет и закурил, прикрыв глаза – блики на речной воде были уж очень яркими. Подумать только – его выгнали из клуба за такую мелочь! А ведь за полгода он забил не один гол…
*Ханган – (река Хан) река, разделяющая город на две части.
День начался как обычно: завтрак, доеденный на бегу, потому что на него всегда не хватает времени, старшая школа, отнимающая не менее половины сил, потому что это был уже последний год обучения, и нужно было постараться, чтобы закончить ее, выматывающая тренировка. День, похожий на сотни предыдущих, и осознание этого особенно утомляло. Нужно было отвлечься.
– Ин Ёль, зайдешь со мной в закусочную? – спросил Мун Хо своего друга, когда они переодевались после тренировки.
– Конечно, – не раздумывая согласился тот, складывая спортивную форму в рюкзак. Мало кто мог вспомнить случаи, когда Ин Ёль отказывался от еды.
Дурачась и громко смеясь, они зашли в первое попавшееся кафе, запах из которого словно сам затягивал голодных посетителей. Тут уж стало не до разговоров – предстояло более важное занятие. Жареное мясо, рыба, омлет – при виде этого друзья совсем забыли о словах их тренера о правильном питании.
Наевшись до отвала, Мун Хо и Ин Ёль пребывали в том блаженном состоянии, когда всякая забота казалась далекой и абсолютно неважной. Они сидели за столиком, медленно потягивая пиво, ведь завтра был абсолютно свободный день, можно было и расслабиться.
– О, смотрите, это те самые неудачники, у которых мы выиграли на прошлой неделе! – раздался раздражающий голос, враз уничтоживший хорошее настроение. – Запиваете свое горе?
Около них стояло четверо игроков команды, с которой они играли товарищеский матч, впрочем, таковым не являвшимся. Они играли грубо, то и дело из-за их подкатов кто-то получал травму. Один раз Мун Хо даже показалось, что их нападающий подыграл рукой, но судья на это не обратил никакого внимания.
– Не ваше дело, – ответил Ин Ёль, незаметно чуть ударив под столиком ногой Мун Хо, предупреждая о том, что самый лучший выход – игнорировать этих задавак.
– А у полузащитника голос прорезался! – громко сказал все тот же парень с противным смехом, которому вторили его спутники.
– Не то, что на матче… Стоял и ворон считал! – сказал второй. Они снова засмеялись.
– А ты что, язык проглотил? – обратился тот, что начал первым, к Мун Хо, приблизив свое лицо к нему вплотную.
Мун Хо почти не слышал его, он сосчитал про себя до десяти, стараясь подавить закипающую злость. Как они смели издеваться над ними и теперь? Когда обратились к нему, он не сумел сдержаться и, размахнувшись, ударил парня в правую скулу со всей силы. Тот не замедлил нанести ответный удар. Сразу же подключились и его друзья.
Результатом оказались несколько сломанных столиков, горы перебитой посуды, разбитая витрина, пара сломанных носов у игроков победившей команды, сломанная нога у Ин Ёля и исключение Пак Мун Хо из команды.
– Мне не нужны в команде такие как ты… преступники, хулиганы! – кричал ему тренер, оказавшийся совсем неподалеку от места драки. Вслед за этим последовали обвинения в курении, употреблении алкоголя, неадекватном поведении с другими, выражающимся в нетрадиционных наклонностях, которые Мун Хо не стеснялся проявлять и которые совсем не скрывал (в последний раз это выяснилось с тем же Ин Ёлем, отношения с которым вовсе не строились на возвышенных чувствах, что не приводило ни к каким обязанностям и сожалениям) и других дисциплинарных нарушениях. Хозяин кафе не замедлил предъявить тренеру счет за разбитую мебель и посуду.
Мун Хо, сопровождал своего друга в госпиталь, но потом ушел, не в силах ощущать своей вины перед ним за сломанную ногу. Через неделю предстоял очень важный матч, возможности участвовать в котором он лишил Ин Ёля. Он бесцельно бродил везде, где только можно, стараясь остудить свою злобу, но она все нарастала. Невольно он всегда выходил на набережную Ханган и, вконец устав от вынужденной прогулки, решил остаться там. Неотвратимо надвигалась темнота ночи.
Сгоряча он даже думал над тем, чтобы бросить такое бесполезное занятие, как бег с мячом, но спустя несколько часов, когда Мун Хо все же мог трезво мыслить, он уже не мог себя представить без этого самого мяча.
Мун Хо, понемногу успокоившись, выкуривал очередную сигарету. Приятный прохладный ветерок, взъерошивший его волосы, донес чей-то тонкий голос. Он неосознанно повернул голову в сторону источника звука, увидев троих парней примерно его возраста, двое из которых явно дразнили того, что был пониже, с челкой, спадающей на глаза. Они стояли неподалеку, настолько, что можно было различить то, о чем они говорят.
– Уже устал? – насмешливо спросил крупный старшеклассник. – Ты же сам нас просил тебя с собой взять.
– Мы уже полгорода обошли… – чуть ли не жалуясь, ответил ему младший, поудобнее ухватив увесистую сумку, явно ему не принадлежавшую.
– Ха, только несколько районов, – вступил второй старшеклассник. – Нам еще к Кёнхи зайти надо, а потом…
– Ладно, на сегодня с него хватит, – прервал его первый. Уместного сейчас сочувствия здесь не звучало вовсе.
– Да он такой слабый, что и урока физкультуры не выдержит, вечно на скамейке отсиживается, – не унимался его товарищ.
Да… они явно взяли его с собой, только чтобы поиздеваться.
– Неправда! – вырвалось у младшего. Неосознанно он сжал кулаки, губы превратились в тонкую полоску.
– Да? – парень оглянулся несколько раз в поисках чего-то, а потом подошел к фонарному столбу, указывая на объявление. – Тогда спорим, что через неделю занятий в этой секции, – он сощурил глаза, чтобы прочитать внимательно текст, написанный цветными карандашами, – ты даже встать с кровати не сможешь?
Младший парень задумался ненадолго, в его темных глазах, четко выделявшихся на светлом лице, обрамленном густыми черными волосами, все ярче разгоралась уверенность.
– Спорим! – отчетливо сказал он и протянул руку, чтобы заключить пари. Старшие засмеялись, но предложение приняли.
Мун Хо еще долго слышал удаляющийся смех старшеклассников, за которыми пытался поспеть темноглазый парень. Еще некоторое время он стоял неподвижно, безразлично наблюдая за уносящимися вдаль водами, но любопытство заставило его посмотреть, куда собрался ходить тот паренек. Он подошел к фонарному столбу и, с легкостью найдя нужное объявление, прочитал его. Сначала его сознание полностью заняло удивление по поводу того, что тому парню должно было быть по крайней мере семнадцать лет, хотя он выглядел намного младше. Но Мун Хо быстро забыл об этом, когда в его голове начала зарождаться мысль о начале новой жизни. Все неприятности этого дня отступили на второй план перед размышлением о новом клубе, куда его были просто обязаны принять, ведь он совершенно незаменим на поле. Он быстро пошел домой, чувствуя себя легко как никогда, словно все его невзгоды унесли быстрые воды Ханган.
Двое учеников старшей школы медленно шли по ярким улицам, чувствуя себя хозяевами здесь в это время суток. Рядом с ними походкой сильно уставшего человека шел еще один, ссутулив плечи и понуро опустив голову. Всю обратную, далеко не веселую, следует заметить, дорогу домой Но Ыль Квон корил себя за свое любопытство и желание стать таким же, как и самые популярные ученики их школы, ведь его так часто задирали из-за его неуклюжести, хрупкого телосложения. Он никогда не мог постоять за себя, поэтому стало привычным, что старшеклассники вечно просили у него в долг денег, возврата которых вовсе не предполагалась. Единственное, что он хорошо умел – это быстро убегать. Его легкое тело словно уносил сам ветер, окутывая, даря крылья, поэтому чаще всего старшеклассники оставались с пустыми руками, что только увеличивало их неприязнь к Ыль Квону.
Недавно он начал общаться с двумя такими учениками, снизошедшими до него. Он был так рад, что мог ходить с ними по школе, разговаривать. Но иллюзия быстро исчезла, когда эти двое стали просить его принести их тяжелые портфели, купить им что-то в столовой. Вот и сейчас ему приходилось нести сумку, в которой, наверное, были все тяжелые вещи, что они смогли найти. Выходило так, что они видели в нем только личного маленького раба.
А главное, зачем он ввязался в этот глупый спор? Лучше было просто снова остаться одному, так намного легче жить. Но теперь Ыль Квон вовсе не собирался отступать, в его сердце проснулось что-то, что он не ощущал раньше, он хотел доказать всем, что он сможет, действительно сможет выделяться на фоне остальных, что им станут восхищаться.
Домой он пришел в такое время, что было трудно определить: поздняя ли это ночь или раннее утро. Ыль Квона встретила лишь тишина. Его отец сегодня работал в ночную смену, дома никого не было. Наконец, он смог исполнить долгожданную мечту – лечь в постель, давая возможность отдохнуть уставшим ногам, но сон все не шел. Он слишком устал, жил еще вчерашним днем. Его голову занимала только одна мысль о том, что он докажет всем свое превосходство, у него все получится, обязательно получится.
Спустя час, когда Ыль Квон совсем потерял надежду отправиться в объятия сна, он встал, решив прогуляться около дома, вдохнуть свежего воздуха, казавшегося ему ночью отравленным. На ходу легче думается.
Ыль Квон вышел на улицу, проходившую через гряду многоэтажных домов, стремившихся вверх, в высокое небо. В некоторых окнах горел редкий свет, кто-то, кому не посчастливилось отдохнуть в выходной, собирался на работу, кто-то, кто спешил отдохнуть и расслабиться, – в загородный дом. Большой город никогда не спит. На востоке начало светлеть небо, гася далекий холодный свет звезд, наблюдая за которыми, чувствуешь себя мелкой частичкой огромного, необъятного мира.
Вдалеке показался одинокий прохожий. Он быстро приближался, наверное, делал утреннюю пробежку. Когда его можно было разглядеть, не напрягая глаз, Ыль Квон понял, что это парень ненамного старше его самого. Он был полностью погружен в себя; в сером дорогом спортивном костюме, высокий, выше его самого чуть ли не на голову. Он пробежал быстро, даже не заметив Ыль Квона, оставив того размышлять о том, что ему, наверное, скоро придется бегать так же. Прошло совсем немного времени, как показался и второй бегущий человек. Ничего странного, многие заботятся о здоровом образе жизни, но по мере его приближения Ыль Квон понял, что это тот же самый человек, которого он видел минуту назад. Но даже будь он чемпионом мира по легкой атлетике, он не мог бы обогнуть квартал так быстро! Ыль Квон с удивлением заметил, что на парне теперь спортивный костюм синего цвета. Он пробежал так же быстро и легко, как в первый раз, исчезнув в дали пустынной улицы. Остановившись под зелеными ветвями небольшого дерева, Ыль Квон протер глаза. «Теперь точно пора спать… Такое видится» – подумал он и отправился домой. Словно утонув в неведомой пучине, он крепко заснул. Его не тревожили даже сны.
– Уже не догонишь, я победил! – прокричал на бегу Чхве Мин Хон, повернув голову назад к своему брату. Парк на улице Родэо, обозначавший у них финиш, был совсем близко – рукой подать.
– А вот и нет! – ответил ему Чхве Тхэ Ву, прибавляя скорости, насколько это было возможно.
Расстояние между двумя братьями, похожими друг на друга, словно две капли воды, неумолимо сокращалось. Еще секунда и…
На территорию парка они вбежали вместе. Ветер, будто только что угнавшийся за ними, всколыхнул легкие ветки молодых деревьев, а на горизонте появился первый золотой луч. Все больше и больше пение птиц заглушал рокот автомобилей, открывались первые магазины, свет поднимавшегося солнца позволял теперь увидеть потерянный вчера зонтик, детскую игрушку, нашедшую свой приют под одной из скамеек парка. Но несмотря на все это ничего не могло стереть совершенно особенный запах, цвет, звук утренней свежести, делавший город непохожим на тысячу других.
– Опять я не смог от тебя отвязаться… – проворчал Мин Хон, устало усаживаясь на ближайшую скамейку и откидывая голову назад. – Мы даже не можем выяснить, кто из нас быстрее! Знаешь, мне порой кажется, что я – это ты, – разочарованно закончил он.
– Иногда это раздражает, – согласился с братом Тхэ Ву, усаживаясь на другую скамейку. – Я помню, как в прошлом году нас путала твоя девушка. Вот только ласковые слова доставались тебе, а пощечины – мне.
– Это было забавно, – улыбнулся Мин Хон, вспоминая прошлогоднюю путаницу. – Пришлось с ней расстаться, чтобы ты не получил более серьезных увечий.
