Текст книги "Офсайд (СИ)"

Автор книги: Ariennim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Дальше не провожай меня, не надо, – вдруг сказала она, когда они вышли из подземки.

– Но ведь…

– Если ты проведешь меня до самого аэропорта, и мы попрощаемся там, то это будет навсегда. А так будет казаться, что мы просто ненадолго расстались, как раньше, как будто я домой к сестре ушла.

Чонхо провел загрубевшими кончиками пальцев по ее щеке.

– Ладно, – согласился он. – Тогда счастливой дороги, или что там еще говорят…

Она глубоко вздохнула.

– Я буду очень скучать по всему этому, по городу буду скучать, по этому университету… по тебе буду скучать. Прощай, Чонхо, – говорила она, улыбаясь немного печально, но тепло, как светит солнце августовским вечером. Сказала без своего привычного -кун, впервые, наверное.

– До свидания, Мидори, – ответил он, обняв так, будто и отпускать никогда не собирался. А дождь все лил, не обещая теплой и солнечной погоды еще несколько дней. Она с трудом удержала зонтик – настолько крепки были его объятия.

И все-таки нужно было идти. Она шла медленно, хотя нужно было поторопиться, уже успела отойти на десяток шагов, когда Чонхо окликнул ее, подбежал. Он много думал об этом, но все как-то не находилось времени сказать. А когда, если не сейчас?

– Я забыл кое-что.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Я давно хотел тебе сказать… – он ласково взял ее лицо в свои ладони, заглянул в глаза, словно в самую душу. – Я хочу, чтобы ты знала это, и чтобы не забывала. Мидори, аи шитэруё**.

На лице ее отразилось все удивление, что она почувствовала от этих слов, но оно быстро пропало. Улыбка ее была красивее всех, что он когда-либо видел, а глаза стали озорными и сияющими, как и прежде.

– Я тоже давно хотела сказать кое-что, – ее голос чуть дрогнул. – Я желаю тебе успехов, хочу, чтобы ты добился как можно большего, а еще… Саранхэ***, Чонхо.

А потом она ушла, стараясь не оглядываться, что давалось ей с большим трудом. Он долго смотрел ей вслед, борясь с желанием снова окликнуть, догнать. Водяная буря успокоилась, бриллиантовые капли тихо касались земли, не удержавшись на небе. Сердце успокаиваться не хотело. Кап-кап… зонтик был новый и уж точно не бракованный, но по ее лицу скатилась капля. Кап-кап… капли стекали с кончиков его пальцев, так недавно прикасавшихся к ее лицу.

*Конхан-дон – окрестности района Кансо.

**Аи шитэруё – Я люблю тебя, яп.

***Саранхэ – Я люблю тебя, кор.

Хотя кажется, что самолеты, словно букашки, медленно ползают по небу, проносятся они очень быстро – не успеешь заметить, как окажешься в другой стране. Прошло всего несколько часов с того времени, как рейс в Кансай отправился из Кимпхо, но по всем подсчетам выходило так, что Мидори уже должна была быть в Осаке. А Чонхо еще ощущал ее тепло, и рука помнила прикосновение к ее лицу.

А дождь все не прекращался, превращая не защищенные асфальтом островки земли, покрытой зеленой травой, в мокрую скользкую субстанцию. По этому случаю даже тренировку отменили, что было в первый раз за всю недолгую историю. Но, тем не менее, Чонхо вернулся домой не так рано, как это было возможно. Он и не заметил, как пришел к той лавочке на набережной Ханган, где она впервые сказала о том, что уезжает.

– Братик, ты такой серьезный… ты грустишь? – говорила Хё Сун, уцепившись за его руку, когда он вернулся домой.

– Нет, – коротко ответил он.

– А Мидори-сси* когда придет? Она ведь скоро придет? Когда она здесь, мой братик веселый…

– Она больше не придет.

– Правда? – Хё Сун вся как-то сникла, опустила руки и руку старшего брата больше не теребила. – Жалко… а мы с братишкой И Чхоль нашли кое-что, а вернуть ей теперь не выйдет.– Но она ведь не расстроится?

– Что вы нашли?

– У нее заколка была с маленькими красными камешками, она мне ее примерить давала, вот и забыла забрать в тот раз.

– Где заколка?

Как и все, что находится в розыске долгое время, заколка была найдена лежащей на тумбе около зеркала. Красные камни переливались на свете электрической лампы, словно сверкали изнутри, хотя на самом деле не были драгоценными даже наполовину. Заколка, та самая, что Чонхо подарил ей когда-то, красиво смотрелась на ее волосах.

*Мидори-сси – -сси – суффикс, традиционно прибавляемый к имени.

Утро следующего дня отличалось от предыдущего во всех отношениях. Небо, чистое и безоблачное, заливал веселый солнечный свет, воздух был свеж и ароматен. Такая погода может располагать только на хорошее настроение. Может, поэтому и Чонхо был не в столько скверном расположении духа, как накануне. В любом случае жизнь продолжалась, в какую бы сторону не повернула. Тренировка в этот день была обычной, может, только немного тяжелее, но и это не беда, ведь солнце так ярко светит! Но для кого-то этот свет был сродни тьме, или еще того пуще – непроницаемой стене.

– Послушай, Чонхо… – говорил До Гын тихо и крайне нерешительно. – Автобусы сейчас ходят реже, а мне очень надо поспешить и…

Он совсем растерялся. Давно стемнело, пора было расходиться каждый в свою сторону, да и многие уже ушли, а самый младший участник все не мог выразить свою просьбу, переминаясь с ноги на ногу.

– Подвезите меня, пожалуйста, домой! – наконец решительно выпалил он, постеснявшись своей просьбы и от того даже не заметив, что перешел на «вы».

– Хорошо, но… – Чонхо даже позабавила такая нерешительность, заставившая его улыбнуться. – Хотя неважно. Домой к Пак Чхан Ги?

– Да… в смысле, нет, в другое место. Это близко, правда.

– Вот как…

Больше Чонхо не задавал лишних вопросов, и это было весьма кстати. Вряд ли До Гын хотел бы говорить на тему переезда и всего, связанного с ней. На мотоцикле Чонхо он ехал всего лишь во второй раз в жизни, и это мало чем отличалось от первого. Только если транспорт поменялся. А скорость осталась та же. Может, лишь немного быстрее.

Дом, адрес которого указал До Гын, был действительно недалеко от прошлого, всего в двух кварталах по другой улице, примыкавшей к главной дороге. Удобно во многих отношениях.

По космическим расчетам, там, где звезды живут по своим законам, он переехал совсем недавно, а на земле три недели казалось целой вечностью. По крайней мере, единственному участнику переезда. Да и комнатка не отличалась большими размерами, совсем наоборот. Но на то и есть в промышленных районах маленькие комнатки, хозяева которых редко когда в них задерживаются, и вот одному из соискателей посчастливилось найти себе, наконец, подходящую. Долго длились эти поиски, встречая препятствия весьма различного характера, но все же первоначальный замысел осуществился – До Гын был единственным владельцем своего жилища. Но и платить приходилось соответственно. Что ж, на все есть свои минусы, куда же без них. Но иногда он скучал без готовки ужина на двоих. Для себя придумывать приготовить что-то изящное редко когда хотелось. Точнее, не было необходимости.

«Знаешь, это все как-то неправильно» – сказал ему тогда неожиданно Чхан Ги. «Что?» – добродушно уточнил До Гын у него. В тот момент он как раз готовил омук*. Когда он готовил, был всегда в приподнятом настроении. «Да все. Помнишь, как часто раньше я тебя спрашивал, нашел ли ты квартиру? В то время ты меня начал жутко раздражать. И тогда эти… двое подсказали мне вот такую идею. Да, прекрасная идея!.. Вот я и поддался, привязался очень, как будто глаза туманом застелило. А теперь с какой стороны ни посмотри, это все кажется, по меньшей мере, глупым». Полуприготовленное блюдо весело потрескивало на печке. Капли дождя стучали по стеклу. Включенный телевизор тихо бормотал в другой комнате. «Я знаю» – произнес До Гын на это, беззаботно улыбаясь. «Что?» – теперь настала очередь Чхан Ги уточнять полусказанные фразы. «Ну, то, о чем ты говоришь. Догадался не сразу, но все же догадался». До Гын добавил к рыбному фаршу еще какую-то специю. «Тогда почему ты…» – начал Чхан Ги, да так и замолк на полуслове. «Может, мне сказать, что было интересно, что будет дальше? – он покачал головой. – Вроде нет. А может, что мне нужна была бесплатная квартира? Вроде тоже нет. Знаешь, наверное, я тоже привязался, как ты говоришь».

После этого разговора и комната нашлась сразу, нужно было лишь желание. К тому же близко. «Но это не мешает ведь нам быть друзьями?» – спросил До Гын перед тем как переехать. Столичная жизнь так и не отучила его от щенячьего взгляда и порой он так же, как и некоторое время назад, хватался за рукав, теребя его. Чхан Ги пожал плечами. «Кто знает…» – как всегда ответил он.

И вот теперь вся комната была в его и только его распоряжении. Только тихо как-то.

Но все же не всегда в этой маленькой комнатке, несмотря на свои размеры чистой и уютной, какой и постарался сделать ее До Гын, царила глубокая тишина. Во-первых, он любил музыку, а недорогой проигрыватель, который появился у него недавно, как раз подходил для борьбы с отсутствием звуков, во-вторых, Чхан Ги все-таки заходил к нему погостить на часок, когда удавалось, ведь не так уж и далеко они жили друг от друга.

– Вот, осталось только кимчхи да рис. Больше пока ничего не успею приготовить, – с сожалением произнес До Гын, проворно ставя на маленький стол перед Чонхо, которого он посчитал необходимым накормить после того, как пригласил ненадолго.

– Спасибо, но… не стоило, наверное. Лучше скажи, о чем ты хотел поговорить? Сказал, что есть что обсудить, а сам готовишь зачем-то.

Чонхо внимательно посмотрел на суетящегося парня. Тот наконец успокоился, уселся рядом, но еще долго медлил начать разговор.

– Ничего серьезного на самом деле, – наконец решился До Гын. – Ты угощайся…

– Что у тебя случилось? – настойчиво повторил вопрос Чонхо, даже не взглянув в сторону предложенных блюд.

Под серьезным взглядом Чонхо парень совсем сник. Пару раз тяжело вздохнул.

– Недавно мне тут говорили кое-что. Ну, то есть… Я долго думал, как сказать, но так пока никому и не сказал, – он задумался ненадолго. – Помнишь регистрацию?

– Да.

– Помнишь, мне тогда записали дату рождения на месяц раньше? Так вот, об этом кое-кто узнал.

Виновато склонив голову, До Гын боялся поднять взгляд. Страшно, не сказав никому такое известие, говорить об этом человеку, который полгода назад грозил переехать его мотоциклом, который теперь уж он точно не пожалеет.

– Кто узнал? – только спросил Чонхо.

– Несколько дней назад на улице меня встретил этот… как его, – До Гын щелкнул двумя пальцами, вспоминая. – А, Чу Пекку. По крайней мере, он так назвался, и вот, сказал мне. Я так и опешил, прямо ноги к месту прилипли. «Вы, наверное, ошиблись» – я ему говорю. А он: «Не прикидывайся, все равно плохо получается, – так и захотелось врезать ему, – на все есть документы».

– И что им нужно?

– Им?

– Он же из той команды, с которой мы встретимся в полуфинале? Так, что они хотят?

– Чтобы мы ни в коем случае не выиграли. Иначе…

– Ясно.

– Это они так перестраховаться решили? Они ведь у нас и так в прошлый раз выиграли. Зачем им это?

Чонхо не отвечал.

– Что же делать?

За окном уже давно было темно, и время казалось остановившимся. Время это проходило в молчании, изредка прерываемом короткими возгласами До Гына по поводу новой идеи, которая точно подействует. После оглашения шестой по счету Чонхо резко встал и начал обуваться.

– Спасибо за гостеприимство, – коротко бросил он перед тем, как уйти.

Надумал ли он что-то, или способ выйти из положения не удалось найти даже ему, было совсем неясно. До Гын же еще долго оставался неподвижен, продолжая смотреть в одну точку. Невесело кончался этот день. У себя в родном городке в таких случаях он всегда приходил на берег моря, будто рассказывал ему все свои невзгоды, а вода тихо утешала, шуххх-шххх. Но теперь до моря было далеко, за пятнадцать минут, как раньше, не дойдешь. Что ж, в таком случае не помешает и просто прогуляться.

На улице оказалось совсем нежарко, хотя это, наверное, даже к лучшему. Но шагать долго ему не пришлось – дальнейшую дорогу, не совсем освещенную, преградило живое существо очень мохнатого и, на первый взгляд, злобного вида. Дыхание шумное, можно и за квартал услышать, а из пасти периодически доносился рык. До Гын уже успел попрощаться с жизнью, когда существо, выбравшее из всех предполагаемых направлений подбежать именно к нему, как вдруг оно попало в круг света от фонаря.

– Хайа! – тут же узнал он коричнево-белую собаку, тут же подбежавшую к нему вплотную и, опершись двумя лапами на его грудь, пытавшуюся облизать лицо. Поводок уныло тащился за ней по земле. – Эй, успокойся…

Мягкая шерсть сенбернара заставила До Гына залиться смехом – так щекотала. Наконец собака успокоилась и села перед ним, помахивая хвостом и преданно смотря на него как на старого доброго знакомого, кем он, в принципе, для нее и являлся.

– И где же ты хозяина потеряла?.. – задумчиво произнес До Гын, присев на корточки, и почесал ее за ухом.

Собака только шумно дышала.

– Ладно, пойдем, – решил парень.

Стрелки часов вертелись быстро, спеша достичь отметки часа ночи, к тому же До Гын не взял с собой телефон. Тем более, мало ли где может быть хозяин собаки. Он не нашел ничего лучше, чем отвести Хайа в свой новый дом, мимоходом думая, что собака может занять все пространство в маленькой комнатке, не оставив и одного пьенг** для него самого. Не так уж часто ему не выпадала честь вести собаку на поводке самому, и теперь ему вновь пришлось испытать на себе всю силу этого мохнатого существа. Оказалось, он был слишком мал для того, чтобы удержать Хайа на месте, но та, видимо решив поддаться своему временному хозяину, потихоньку умеряла свой пыл. Да и дорога была ей незнакома, и ближе к концу ее она притихла совсем.

Несмотря на опасения хозяина комнаты места хватило вдоволь. Если не проявлять излишнюю активность ни ему, ни собаке, конечно. Хоть и было довольно поздно, но первое, что решил сделать До Гын, это позвонить хозяину собаки. Неизвестно, что он делал и где был в это время, но Хайа, обследовав всю представившуюся ее чуткому нюху территорию, присмирела и улеглась на пол, вытянув передние лапы и уложив на них морду. До Гын рассеянно следил за ней, пока пытался дозвониться, что заняло немного больше времени, чем он предполагал. Дозвонившись, он услышал беспорядочные уличные звуки. Как и следовало ожидать, Чхан Ги был на улице, разыскивая своего четвероного друга.

– Подожди, скоро твой хозяин придет, – обратился До Гын к собаке, закончив короткий разговор по телефону.

Собака только заинтересованно подняла голову, но вскорости опять опустила.

– Молчишь… Может, проголодалась? Да у меня-то и нет ничего для тебя. Хотя…

Он быстро исследовал холодильник, наспех собрал ужин для собаки, тут же оживившейся от аппетитных запахов. Быстро уничтожив все, предложенное ей, Хайа подошла к сидящему все это время До Гыну, положила обе лапы ему на колени и без всяких церемоний зевнула, – собак всегда было трудно обучить хорошим манерам.

– Домой, наверное, хочешь? – догадался До Гын.

Хайа негромко заскулила.

– А знаешь, я ведь тоже домой хочу. Не здесь, а туда, откуда я приехал. Не так я думал начать жить в столице…

– Уже сдался? Думаешь, нам не удастся победить в этот раз?

Голос, раздавшийся из стороны входной двери, был немного уставшим. Оказалось, дверь по забывчивости была не заперта, поэтому Чхан Ги зашел в комнату беспрепятственно и практически бесшумно, так, что собака, исполняя роль внимательного слушателя, не успела отреагировать. Увидев же хозяина, она поспешила к нему, чуть не повалив на пол.

– Кто знает… – тихо ответил До Гын.

Он еще помялся немного, но решив, что раз уж незначительный инцидент, грозящий перерасти во что-то большее, перестал быть тайной, коротко пересказал его и Чхан Ги.

– Вот ведь… – только и сказал тот.

– И ведь все из-за меня. Зря я вообще сюда приехал!

– Да ладно, не переживай уж так. Что-нибудь придумаем.

– Но я так хотел играть здесь, так… – До Гын прервал себя на полуслове, резко сменив тему разговора, ведь жалобами горю не помочь. – А как получилось, что собака оказалась без хозяина?

Сенбернар, довольно большая собака, чтобы выглядеть впечатляюще, а иногда даже устрашающе. Но отдельный их представитель оказался излишне восприимчив ко всяким громким звукам. Оказалось, когда Чхан Ги вечером выгуливал свою эксцентричную собаку, она всего-навсего испугалась фейерверка, запущенного кем-то шумным совсем недалеко. Испугалась этого так, что хозяин не смог ее удержать.

– Она, конечно, многое вытворяла, но чтоб сбегать – никогда, – рассказывал Чхан Ги. – Что ж, очень хорошо, что ее нашел именно ты.

Он ненадолго замолчал, задумавшись о чем-то, а потом пожал руку другу.

– Скорее это она меня нашла, – посмеявшись, говорил До Гын.

– Может, и так… Ну, я пойду.

– Да куда уж на ночь глядя? Оставайся…

Путем недолгих переговоров было принято решение оставить холодную колючую темноту за дверью, а гостям в лице Чхан Ги и его собаки остаться на ночь в маленькой, но уютной комнатке. Что ж, недолго и потесниться.

*омук – блюдо из рыбного фарша.

**пьенг – мера площади, 3,306 кв.м.

Собаки всегда трепетно относятся к своим хозяевам и особенно тяжело они переживают их утрату. За короткое время Хайа привыкла к двум своим хозяевам, хотя первое время недоумевала, почему ее хозяин привел домой еще одного щенка. Щенка? Да нет, вскоре она определила, что это человек, такой же, как ее хозяин, только поменьше. Еще через некоторое время Хайа признала его как маленького хозяина и зажила с ними в собачьей радости и согласии. И вдруг в один день она поняла, что их «стая» снова оскудела до двух участников.

Но вдруг все оказалось по-старому и так привычно, и корм обрел былой вкус. Но только совсем ненадолго. И вот хмурые облака теснили друг друга, было серо и промозгло, и Хайа уныло брела за своим хозяином обратно домой после того, как он зашел за ней после учреждения, которое обязан посещать каждый день кроме воскресенья.

В последнее время Чхан Ги не отличался жизнерадостностью, по большей части был задумчив. Была ли причиной вновь установившаяся тишина в его квартире или что-то еще, он и не задумывался. Просто делать ничего не хотелось.

Вот и сейчас, придя домой, в эту новую, до сих пор непривычную тишину, он долго оставался без движения, оглядывая единственную комнату в своей квартире оценивающим взглядом так, будто это было совершенно постороннее помещение, неприглядное и даже нежилое. Оглядывал до тех пор, пока луч заходившего солнца не коснулся гладкой деревянной поверхности.

Уже долгое время падукпан* пылился, задвинутый под кровать. Чхан Ги присел, поджав ноги под себя, достал деревянную поверхность, забывшую свет за несколько месяцев.

– Долго мы с тобой не виделись… – тихо произнес он, проведя рукой по поверхности и смахивая пыль. – Я наверное и камни-то разучился держать.

За падукпан последовали и емкости для черных и белых камней. Чхан Ги достал один, черный, ему всегда везло именно на черных. Повертел в пальцах и резко поставил в точку чхунвон**. Звук, раздавшийся при этом, заставил проснуться собаку и заинтересованно повести носом. Звук давно забытый, но такой знакомый. Он взял белый камень, поставил в хва чжом***. А потом еще один камень и еще. Камни появлялись поочередно с одной и с другой стороны, игра увлекла и отпускать от себя не хотела. Многое позабылось, но стоило немного подумать, все тут же вставало на свои места. Так вечер пролетел быстрой птицей, которую невозможно было ухватить за ее длинные перья.

С этих пор гладкая поверхность падукпан редко когда снова покрывалась пылью.

*падукпан – доска для игры в падук.

**чхунвон – центральная точка доски.

***хва чжом – одна из специальных девяти точек на доске, так называемая «звезда».

Хмурое утреннее небо в четверг не могло послужить оправданием пропуска обязательной прогулки с шумной собакой, каждое утро она с нетерпением ждала, когда же хозяин вспомнит о своих прямых обязанностях. Что ж, пришлось ненадолго выйти и на этот раз. Чхан Ги, увлеченный игрой, которой он не касался долгое время, провел за падукпан несколько часов, отставив камни в сторону, только когда небо на востоке начало светлеть. И теперь, как следствие этого, он регулярно зевал с периодичностью в минуту, а перед глазами до сих пор мелькали черно-белые камни. Он и не заметил, как Хайа привела его в парк на улице Родэо, увлекая своей непрекращающейся энергией все дальше и дальше.

– И куда ты меня привела? – обратился он к своей собаке, оглядев окрестности и наконец проснувшись окончательно.

Собака только посмотрела на хозяина и, отвернувшись, уселась прямо на том месте, где стояла несколько секунд назад. Если утомилась собака, то что говорить о невыспавшемся хозяине? Чхан Ги уселся на первую попавшуюся лавочку, собака недовольно последовала за ним. Глаза так и слипались, нужно было отдохнуть хотя бы пять минут. Времени было еще предостаточно, главное – не засн…

– Эй, ты что здесь делаешь?

Его довольно ощутимо потрясли за плечо. Чхан Ги мысленно выругался – все-таки заснул. Что за неосторожность…

– Так что делаешь здесь? – раздался второй голос.

– Собаку выгуливаю, – пробурчал Чхан Ги.

– Во сне?

Чхан Ги недовольно посмотрел на Мин Хона, имевшего неосторожность высказать такое предположение.

– Просто закрыл глаза на секунду, – наконец, выдал он.

– А мы тебя минуты две будили… – мимоходом заметил Тхэ Ву, попутно посмотрев на часы.

– А вот вы что тут делаете? Опять выясняете, кто быстрее? – задал встречный и вполне мотивированный вопрос Чхан Ги, мельком посмотрев на одежду братьев.

– Ну, в общем… – начал Тхэ Ву.

– …что-то вроде того, – закончил Мин Хон.

– Делать вам нечего.

– Так же, как и человеку, который спит на лавочке, – заметил Тхэ Ву, чесавший собаку за ухом.

– Ну ты… – начал было Чхан Ги, вставая с лавочки, но так и не договорил. – Уже пора идти. Вы не опоздаете?

– Ни в коем случае, – излишне важно заверил Мин Хон. – А если и опоздаем – первый урок неинтересный.

Не тратя больше времени на лишние слова прощания, ведь они все равно еще несколько раз встретятся за этот день, Чхан Ги поспешил обратно домой. Школу, как и прогулку с собакой, тоже никто не отменял. Серые облака мало-помалу рассеивались.

– А он один сегодня? – спросил Тхэ Ву, задумчиво глядя вслед Чхан Ги.

– Как видишь. Тебя это волнует? – недовольно огрызнулся Мин Хон. – Мы ведь так и не решили.

– Глупая затея… и зачем? – Тхэ Ву уселся на лавочку, на которой несколько минут назад сидел Чхан Ги.

– Потому что все надо решать в честных соревнованиях. Тебе она нравится, мне тоже нравится. Нужно решить, кому она достанется.

– Да что ты такое говоришь? Нравится? Ха-ха… вот ведь придумал, – Тхэ Ву картинно посмеялся.

– А то я не вижу, как ты на нее смотришь! Я же говорил, что я в таких делах спец.

Тхэ Ву отвернулся, уставившись куда-то в сторону, на просыпающуюся улицу, где все чаще мелькали автомобили.

– Джиён хорошая, интересная…

– Воот, – протянул Мин Хон. – Я же говорил. Ну что, еще раз пробежим?

С тех пор, как братья познакомились с Джиён, они часто с ней общались. Гуляли, ходили в развлекательные центры, да и просто разговаривали при каждом удобном случае. Чаще инициатором являлся Мин Хон, но выходило всегда так, что компанией для Джиён были оба брата.

– Весело с вами, – часто говорила она, отсмеявшись после очередного спора братьев на незначительную тему. – Никогда так часто не смеялась.

А они никогда не встречали человека, который мог бы безошибочно их различить, умение чего Джиён показала еще с первой встречи. Она часто видела их в школе, ей было интересно с ними, а им с ней, несмотря на то, что свободного времени было мало до неприличия. С течением времени, весьма непродолжительным, надо признать, они сдружились, а потом дружба перетекла в нечто другое.

– Мы даже тут друг от друга не отличаемся… – заключил Мин Хон, после того, как пришел к неутешительным выводам, проанализировав ситуацию. – И тебе и мне нравится одно и то же, даже девушка одна нравится.

Вот только выражалось это у обоих по-разному. Если Мин Хон привык всегда действовать напрямую, мало когда пытаясь сделать выражение своих чувств более изящным, то Тхэ Ву еще долго отрицал то, что сказал ему брат, хотя нет-нет, да и задерживался его взгляд на Джиён, когда она этого не замечала.

Поэтому единственным выходом из создавшегося противоречия Мин Хон посчитал только соревнования в том, что оба умели лучше всего, что и воплотилось в жизнь в это пасмурное утро четверга. Но, как и следовало ожидать, разница в достижении финиша заключалась в долях секунды, а точный секундомер они с собой не взяли.

Как результат неудавшегося соревнования они шли в школу мрачнее тех туч, которые заполнили все небо над городом. Вроде и обижаться не на кого, и уж точно, не друг на друга, а все равно обидно. До начала занятий оставалась всего минута, а впереди еще десятки метров, которые пришлось преодолевать как можно скорее, как всегда, бегом. Стволы деревьев мелькали быстро, не оставаясь в сознании, замешкавшихся прохожих нужно было обогнуть, небо хмурилось…

– Я уж думала, вы сегодня не придете. Привет, Тхэ Ву!

Он оказался в здании школы первым, хотя входные двери были достаточно широкими. Джиён встретила его прямо около входа, хотя совсем на это не рассчитывала, подошла к нему. Мин Хон догнал брата лишь через четверть минуты.

– Привет… – отдышавшись, ответил Тхэ Ву девушке.

– Привет, милашка! – подоспел Мин Хон. – Дождалась своего принца?

Тон голоса как всегда преувеличенно беззаботный и немного насмешливый, но все же для него ощущение поражения, ведь это было какое-никакое, но все же поражение, от собственного брата было в новинку, впрочем, как и многое в последнее время, с тех пор, как они встретили Хан Джиён. Если она и поняла вопрос, заданный ей Мин Хоном, то виду все же не подала. Тхэ Ву же только в который раз поразился, как быстро его брат отступается от своих целей, уловив заключенное только в нескольких словах признание своего поражения и полное отступление от борьбы за сердце красавицы, которую он сам же и придумал.

После физической работы напрягать свои силы нет никакого желания. После интенсивной усиленной физической работы – вдвойне. Поздним вечером они шли, еле переставляя ноги, куда уж там спешить куда-то и, уж точно, бежать. Нет, не в этот вечер.

– А ведь у Со Ын такая фигурка… заметил? – рассуждал Мин Хон по дороге как ни в чем не бывало.

На улице в этот вечер было особенно оживленно, люди спешили куда-то или, наоборот, бесцельно брели в неизвестном направлении, вместе или поодиночке создавая бесконечный людской поток. Солнце давно село, но было еще довольно тепло.

– Да, но… вчера ты про Джиён почти то же самое говорил, – пожал плечами Тхэ Ву.

– Джиён, Джиён, – передразнил Мин Хон. – Она просто друг, а Со Ын, мне сердце подсказывает, – он картинно приложил руки к левой стороне груди, – Со Ын предназначена мне судьбой.

– Теперь так, да? – брат посмеялся. – Пятая предназначенная судьбой за полгода… Ну, удачи.

– А ты свою Джиён не упусти, а то это… эй, а кто это там такой навстречу нам идет?

Разглядеть в толпе одного человека было сложно, но скоро и Тхэ Ву мог видеть Ыль Квона, идущего весьма бодро, в отличие от них самих, хотя его нагрузка на тренировке не отличалась от их нисколько.

– Ыль Квон… с девушкой? – Мин Хон сощурил глаза, чтобы получше разглядеть, – Наверное, кажется.

Он даже глаза протер для верности. Видно он сегодня действительно переутомился – такое видится. Через секунду Ыль Квон, или кто-то очень похожий на него, исчез в многочисленной толпе, и отыскать его снова представлялось весьма затруднительным. Освещение было слишком тусклым для тщательных поисков.

– Нет, по-моему, тот ободок вполне тебе подходил, – сказал Ыль Квон.

– Этот цвет мне не совсем идет, – возразила Сун Ри. – Разве ты не заметил? А может, поискать зеленый? Хотя нет, совсем не то.

Этот разговор проходил уже после посещения пятого по счету магазина по случаю поиска для Сун Ри чего-то, подходящего под определение «украшения». Она не вполне могла разъяснить это определение, поэтому поиски растянулись на неопределенный срок. Хотя несмотря на долгий поход по магазинам после утомительной тренировки, несмотря на оказание вынужденной помощи в поисках неизвестно чего, несмотря на ряд других мелких неприятностей жизни, Ыль Квон не чувствовал ни усталости, ни чего-то, похожего на раздражение. С ним была Сун Ри, его Ынхасу, а это полностью меняло дело.

– А может это? – она показала на синий ободок. – Или нет, это…

Шестой магазин отличался особенно обширной торговой площадью, излишне светлыми цветными лампами и веселыми картинками, развешанными на стенах.

– Хотя… А вообще, послушай, – неожиданно громко сказала она. – Ты ведь, наверное, устал, да? У тебя сегодня тренировка была, правильно?

– Была, но нет, я не устал, – заверил он ее.

– А что от тебя те третьекурсники хотели? Ты с ними уходил куда-то.

Она принялась разглядывать очередное неопределенное что-то.

– Они? Ничего особенного… – Ыль Квон вспомнил что-то. – А вообще, это по их вине у меня все эти тренировки, ну, все это. Я тогда общался, если можно так сказать, с Ун Суном и Вон Хи. Правда, общение оказалось не слишком удачным. А сегодня они…

– Что? Они что-то сделали тебе?

– Прощения попросили. Странно, да?

Сун Ри поразмышляла с несколько секунд, попутно просматривая предоставленные товары.

– В принципе, нет, – наконец, сказала она. – Ким Чонсук про тебя своим друзьям рассказывал, а если он говорит что-то хорошее о ком-то, то это самая лучшая реклама на свете. Можно сказать, ты теперь местная знаменитость.

– Знаменитость? – смех Ыль Квона разнесся на добрую половину помещения, при том, что в нем было далеко не так тихо, как обычно бывает в такое позднее время суток. – Сказала тоже… кстати, может это подойдет?

Он взял желтую повязку на волосы и показал ей. Сун Ри сначала посмотрела на нее с сомнением, но в руку все же взяла, даже примерила.

– Как-то… странно.

– Некрасиво?

– Непривычно. Но я все же возьму ее.

Такие вечера были для Ыль Квона вовсе не в новинку, он часто так гулял с Сун Ри до позднего вечера, возвращаясь домой весьма поздно, когда луна заходила, а солнце еще не спешило освещать небесный покров.

Пятничная тренировка началась довольно необычно, с того, что тренер Квон Хо довольно долго стоял, сохраняя крайне серьезный вид и внимательно оглядывая свою команду. Молчание затягивалось и явно ничего хорошего не предвещало, что создавало еще более угнетающий эффект.

– И долго мы так будем стоять? – шепотом спросил Чи Ён.

– Пока он не отвиснет, – так же шепотом ответил Ки Су.

– Или пока не…

– Послушайте внимательно то, что я сейчас скажу, – наконец, начал Квон Хо. – Когда вы только пришли сюда в первый раз, на что вы рассчитывали? Что для вас было самым важным? Провести весело время или добиться победы?