Текст книги "Офсайд (СИ)"
Автор книги: Ariennim
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
– А разве не она тебя бросила?
– А помнишь, как в средней школе нас перепутала мама и дала тебе с собой на обед мое любимое блюдо, тубу* с миндалем, а ты даже не заметил, а потом два дня был весь красный? – Последний вопрос Мин Хон решил проигнорировать.
– Не смешно, я тогда даже выйти из дома не мог из-за аллергии на этот миндаль… – Тхэ Ву нахмурился. – А как тебя заставили выйти в школьном спектакле на сцену вместо меня, хотя ты ни одной реплики не знал, помнишь? Я тогда долго смеялся…
– Зато тебе пришлось в тот день участвовать в соревнованиях по бегу, – ответил ему брат.
Они бы еще долго вспоминали похожие случаи из их жизни, сводящиеся всегда к тому, что их всегда путали, но разговор прервал громкий лай собаки, в ответ на который прозвучал возмущенный голос хозяина.
– Знакомый голос… – пробормотал Тхэ Ву.
Из-за поворота вилявшей из стороны в сторону парковой дорожки показался большой сенбернар, настойчиво стремившийся вперед, к какой-то известной только ему цели, но поводок не позволял ему выполнить задуманное. За собакой появился и ее хозяин, серьезный юноша с сощуренными от восходящего солнца почти черными глазами. Заметив братьев, юноша остановился, с трудом удерживая собаку на месте.
– Привет, Чхан Ги! – громко сказал Мин Хон парню, учившемуся в параллельном классе. Тхэ Ву только приветственно помахал рукой.
– Привет… – рассеянно ответил Чхан Ги братьям. – А вы что здесь делаете так рано? – спросил он, но, проанализировав их одежду и уставший вид обоих, тут же догадался о причине столь раннего похода в парк. – Ну что, кто из вас будет представлять нашу школу в забеге?
– Мы не знаем, – с тяжелым вздохом в один голос сказали Тхэ Ву и Мин Хон.
– Неудивительно… – пробормотал Чхан Ги. – Снова в одно время прибежали? – уже громче спросил он.
Тхэ Ву мрачно кивнул, Мин Хон смотрел куда-то в сторону.
– А как ты вчера сыграл партию в падук**? Получил третий дан? – перевел тему разговора Мин Хон.
Настала очередь Чхан Ги мрачно покачать головой.
– Я больше не играю, – заявил он, собравшись с силами сказать такое вслух, ведь он словно вырвал у себя сердце, когда принял такое решение. – Я сделал вчера очень глупую ошибку, после нее просто бесполезно продолжать играть.
– Соболезную, – иронично произнес Тхэ Ву. Он подошел к собаке и погладил ее, та сразу успокоилась и села в ожидании продолжения ласки.
– Тот, с кем я играл, оказался… – тут Чхан Ги посмотрел на свои наручные часы. – О, я опаздываю. Увидимся завтра!
Он уже собирался обратно, но собака уперлась и начала тащить его в совершенно противоположную сторону. Добежав до доски объявлений, она оперлась о нее передними лапами, лая и активно махая хвостом. Простояв так немного и игнорируя попытки хозяина заставить ее пойти за ним, она сорвала одно из объявлений и, удовлетворившись этим, сама побежала в нужном направлении.
– Веселая у тебя собака, – крикнул вдогонку Тхэ Ву, когда Чхан Ги уже скрылся за поворотом. Скрестив руки на груди и серьезно посмотрев на брата, он сказал: – Ну что, может, еще раз пробежим?
*Тубу – соевый творог.
**Падук – настольная игра, внешне похожая на шашки.
– Постой, не тащи меня! – не выдержав нескончаемой энергии своей собаки, сказал Пак Чхан Ги. Наконец он смог остановить существо, иногда очень непохожее на обычного сенбернара. Он был уже недалеко от своего дома, оставалось немного пройти по улице.
– И что это у тебя в зубах? – он взял из пасти собаки листок, который она недавно сорвала, изрядно помятый и кое-где порванный. Не найдя урну, чтобы его выбросить, Чхан Ги, не раздумывая долго, сунул листок в карман брюк и отправился преодолевать последнюю дистанцию, с трудом поспевая за своей собакой.
День обещал быть чудесным – золотое солнце, поначалу застенчиво выглядывавшее из-за восточного края земли, все выше восходило по ярко-синей лестнице неба. Превосходный день для занятия самым приятным делом – отдыхом. Но сначала нужно было кое-что сделать.
Оставив собаку дома, несмотря на то, что она очень хотела снова выйти на просторы города с хозяином, и быстро собравшись, Чхан Ги отправился в магазин – нужно было купить продукты на неделю, ведь в рабочие дни совсем не хватает времени на такое длительное занятие, а больше было некому. Не так давно он переехал из дома родителей в съемную квартиру, небольшую конечно и не совсем в престижном районе, но все недостатки быстро меркли перед прелестями жизни в своем жилище, когда по утрам будила только собака, а не перекрикивание младших братьев.
Спешить было некуда, и Чхан Ги медленно шел, наблюдая за прохожими, освещенными утренним светом, светло-зеленой молодой листвой, отзывающейся на каждое дуновение ветра, автомобилями, несущимися по широкой трассе. Он намеренно выбрал длинную дорогу, пролегающую мимо железнодорожного вокзала. Ему нравилось находиться среди множества людей, среди них он чувствовал себя составляющей частицей этого большого города, маленькой, всего лишь одной из многих, но, тем не менее, такой же важной, как и тысячи других. За последнее время он стал отвыкать от этого, падук заставлял углубиться в себя, все более чувствовать себя одиноким, и лишь черно-белые камни были перед глазами. Это было сложно, потому что до того, как Чхан Ги посвятил себя этому занятию, он вел более активный образ жизни. И вместо множества черно-белых камней был один черно-белый мяч, за который не на жизнь, а на смерть сражались двадцать два человека. Сейчас он даже не смог бы ответить, почему он бросил эту борьбу, заменив ее борьбой за территорию на маленькой доске.
Он был уже близко к тому магазину, куда привык ходить по выходным, один или с друзьями, оставалось пройти мимо вокзала Йондынпхогу, в двери которого разные люди бесконечно входили и выходили, так что рябило в глазах. Но один человек отличался от остальных – он никуда не спешил, не шел, он стоял на месте с огромной сумкой на плече и большим листком в руках, который сосредоточенно разглядывал, время от времени переворачивая. Заинтересовавшись этим, Чхан Ги совсем сбавил шаг. Наконец, листок, оказавшийся не в силах помочь человеку, опустился. Из-за него показалось растерянное лицо юноши, вертевшего головой из стороны в сторону. На нем была теплая куртка, несмотря на то, что весна давно вступила в свои права. Если приглядеться, можно было заметить, что его правая бровь рассечена, что нисколько не портило его лица. Он был младше Чхан Ги по крайней мере года на три, как ему показалось.
– Простите, вы не могли бы… – обратился парень к мужчине в костюме, всем своим видом показывающему, что он спешит на какую-то очень важную деловую встречу. Он прошел мимо, даже не повернув головы. – Извините, не подскажете ли… – вновь попытался обратить на себя внимание парень. Женщина в дорогом вычурном платье, к которой он обратился, сказала что-то, но совсем не то – оказалось, она разговаривала по телефону через беспроводной наушник. Парень громко вздохнул. – Что же делать? – немного громче, чем следовало бы, обратился он к своей карте, вновь попытавшись ее разобрать.
Помощь ему во всяком случае не займет много времени, решил Чхан Ги, наблюдавший все это время за ним. Он уже успел проникнуться к нему чем-то, напоминавшем сочувствие, которое так редко рождалось в его сердце. Обычно он проявлял верх эгоцентризма и был крайним индивидуалистом.
– Тебе помочь? – спросил он, подойдя к нему. Глаза парня так и загорелись от того, что на него наконец-то обратили внимание.
– Да, пожалуйста, подскажите, как мне попасть сюда, – он показал пальцем точку на карте города. Эта точка была совершенно в противоположном конце города.
– Туда надо ехать на метро, – сказал Чхан Ги, посмотрев на указанное место. – В принципе, времени займет немного, но с твоей сумкой выйдет в два раза дольше.
– Спасибо! – поблагодарил парень, уже собравшись идти куда-то, но, сделав два шага, остановился и вернулся обратно с таким видом, будто сделал что-то неправильное только что. – А где метро? – тихо спросил он, глядя на Чхан Ги снизу вверх.
– Это недалеко, – предвидя такое развитие событий, Чхан Ги оставался на месте, так что его не пришлось догонять. – Нужно спуститься вниз по этой улице, потом повернуть направо, а там… – он задумался на секунду, а потом сказал: – Давай я тебя лучше провожу.
– Если вас не затруднит… – тихо ответил он, обрадовавшись такой возможности, подаренной ему небом.
Они пошли по указанному Чхан Ги направлению, иногда поглядывая друг на друга, изучая. Незнакомый парень восторженно смотрел на большой город широко открытыми глазами. Иногда его оглушал рокот моторов автомобилей. Больше всего он удивлялся высотным домам, напоминавшим ему неведомых чудищ из древних сказок.
– Смотрите, смотрите, там море! – воскликнул парень, дергая Чхан Ги за рукав теплой зеленой кофты и показывая рукой куда-то в сторону, где расступались высотки.
– Это река…– чуть устало ответил ему тот.
– А я думал, что я уже на другой стороне страны… – разочарованно протянул парень, видимо, имея в виду восточное побережье.
– До нее ехать еще несколько часов, – сказал Чхан Ги, поворачивая на другую улицу. – А откуда ты приехал?
– Из Тхэан, – помолчав немного, ответил он. – Я хочу учиться здесь. Говорят, тут воплощаются все твои мечты! – мечтательно сказал парень, словно поделившись тайной.
– Может быть… А где ты будешь жить?
– Сначала в гостинице. Я нашел одну дешевую, сейчас я еду туда. Потом, может, найду какую-нибудь квартиру или комнату… Пока не знаю, – резко оборвал он себя, испугавшись, что расскажет все свои планы. «Опасные люди живут в столице», – предупреждал его дедушка.
Так они прошли еще немного, и до метро оставалось совсем чуть-чуть. Еще несколько минут, и Чхан Ги окажется свободен от своих временных обязанностей проводника, но, может ему понравилось это призвание, а может, ему не хотелось возвращаться домой одному, где его ждала только верная собака, а может, ему просто захотелось узнать о жизни в маленьком городке на берегу Хван-хэ*, он сказал:
– Ты можешь пожить у меня, пока не найдешь квартиру.
Иногда люди удивляются сами себе. Они совершают необдуманные поступки, говорят слова, которые не собирались говорить вовсе, что потом может привести к совершенно разным последствиям, плохим или очень хорошим. Сейчас был один из тех случаев. Они остановились.
– Нельзя доверять незнакомым людям, – опустив голову и завесив глаза длинной, черной, словно вороново крыло, челкой, произнес парень. – Я вас совсем не знаю….
– Дай-ка подумать, – Чхан Ги постучал указательным пальцем по выдающемуся вперед подбородку, раздумывая над чем-то. – Пак Чхан Ги, – представился он, пожимая руку своему спутнику. – И, пожалуйста, давай на «ты»?
– Юн До Гын, – парню ничего не оставалось, как назвать свое имя.
– Теперь мы знакомы, – заключил Чхан Ги, улыбнувшись. – Добро пожаловать в Сеул!
Забыв о планах похода в магазин, которые и так были сорваны, Чхан Ги провел нового знакомого в свою маленькую квартиру. Почему он так поступил? Может, ответ покажется странным, но Чхан Ги внушало доверие его лицо, очень редкая вещь в наши дни. И потом, это могло добавить новые краски в его скучные будни рядового студента старшей школы. Чхан Ги ненавидел однообразие.
*Хван-хэ – Желтое море.
Юн До Гын, вопреки своей наивности и веры только в хорошее, не до конца доверял человеку, который оказал ему так много помощи. А может, это сам Будда ниспослал на него благословение, и стоит просто принять его подарок?
Всю жизнь До Гын провел в небольшом, но чистом и уютном городке. Море составляло весьма ощутимую часть его жизни. Громкий шум бури и тихий шелест прибоя сопровождали его, даже когда он был далеко от светло-синей толщи воды.
Еще одной неотъемлемой составляющей его жизни была игра в мяч. Поначалу детская забава, она превратилась в постоянное занятие, и после школы До Гына всегда можно было найти на импровизированном поле около побережья. Шепот моря всегда подсказывал ему, куда нужно посылать мяч, кому отдать пас. Но никто бы не подумал, что предложение поехать в столицу, чтобы серьезно заняться футболом, сказанное в шутку одним из друзей До Гына зимним вечером перед выпуском из средней школы, будет воспринято всерьез. Потратив март на сборы и другие мелочи, несмотря на свою малую значимость отнимавшие много времени, До Гын, попрощавшись со своим дедушкой, единственным членом его семьи, уехал в большой, неизведанный город. Он перестал слышать шум моря, его заглушали сигналы автомобилей, громкие многочисленные голоса людей, музыка, доносившаяся из магазинов и кафе.
– Мы пришли, – объявил Чхан Ги, закрыв дверь. – Располагайся, – сказал он и ушел в неизвестном направлении, повернув за один из выступов стены.
Оттуда донеслось недовольное рычание, заставившее До Гына вздрогнуть от испуга. Он поставил свою сумку на пол, да так и застыл в нерешительности, боясь пройти дальше.
– У меня одна кровать, так что я постелю тебе на полу, – сказал Чхан Ги, вернувшись. Может, немного неприветливо, но он и так сделал слишком многое, а большего До Гын просить от него был не вправе.
– А что это было за рычание? – страх все еще не отпускал его.
– Это моя собака. Я привязал ее, чтоб она тебя не повалила на пол, – будничным тоном объяснил Чхан Ги, снимая теплую кофту. – Она очень любит встречать гостей.
Последние слова До Гыну показались весьма зловещими. Но когда он все же прошел в единственную комнату, откуда иногда доносилось рычание, он увидел всего лишь большую коричнево-белую собаку, порывавшуюся проскочить ко входной двери, при этом она душила сама себя ошейником, соединенным с ножкой письменного стола поводком. Заметив гостя, собака присела и начала махать хвостом, заодно подметая пол. Несмотря на размеры собаки, ее невозможно было бояться. Если можно определить у животных выражение морды, то До Гын назвал бы ее доброй, самой доброй на свете.
– Я так и не сходил в магазин… – стукнул себя по лбу Чхан Ги, вспомнив основную цель сегодняшней прогулки по городу.
Выходить из дома третий раз ему вовсе не хотелось, при этом надо было брать с собой своего неожиданного гостя, ведь оставлять его одного дома было не совсем благоразумно. Он чуть прибрался в комнате, мысленно ругая себя, что не сделал этого раньше, одновременно думая над сложившимся положением дел. Все это время До Гын стоял поодаль, не решаясь даже сказать что-то. Покончив с вынужденной уборкой, Чхан Ги достал из кармана маленькую черную дощечку и спросил До Гына:
– Ты, наверное, проголодался… Что будешь на обед?
– Не знаю… что вы…. ты закажешь.
Чхан Ги кивнул и начал быстро тыкать пальцем в поверхность черной дощечки, что очень удивило До Гына.
– Еда появится оттуда? – на полном серьезе спросил До Гын, приподняв брови. Это, конечно, абсурд, но мало ли каких чудес может быть в столице.
– Нет, – посмеявшись, ответил Чхан Ги. – Это планшет… ну что-то вроде маленького компьютера, – добавил он, увидев непонимание на лице нового знакомого, и повертел черной дощечкой. – Я заказываю еду через интернет.
– Ух ты… – только и вырвалось у До Гына. Собственная техника, телефон, которым он когда-то весьма гордился, вдруг показался произведением допотопной эпохи.
Закончив заказывать, Чхан Ги принес единственное имевшееся у него дома блюдо – зеленый чай, чтобы хоть как-то заполнить желудок, ведь он не ел с самого утра. Собака, забыв попытки сорваться с места, мирно дремала, вытянувшись на полу.
– Ты говорил, что здесь исполняются все мечты, – вспомнил Чхан Ги. Они сидели на полу, подогнув под себя ноги и выпивая чай. – Какая твоя мечта?
– Не знаю, стоит ли говорить… – До Гын смутился и опустил голову, уставившись в свою чашку. Но потом все же решился: – Хочу играть в футбол.
Выпалив это, он совсем покраснел и замолк, ожидая, что сейчас над ним начнут смеяться. Но вопреки его ожиданиям Чхан Ги не только не сделал этого, а припомнив что-то, достал помятый листочек из кармана, о котором уже успел давно забыть, и перечитал его вновь, более осознанно и вдумчиво.
– Может, твои мечты и сбудутся, – задумчиво произнес Чхан Ги. – Вот, смотри, – он протянул листочек с сообщением, написанным цветными карандашами. – Правда, тут написано «с семнадцати лет»…
– Через месяц как раз будет, – сказал До Гын, читая объявление. – А ты туда тоже пойдешь? – он вскинул голову и внимательно посмотрел на Чхан Ги.
– Я об этом не думал… – он безразлично пожал плечами.
– Давай, вместе будет веселее! – До Гын опять ухватился за руку Чхан Ги, что уже порядком ему надоело.
– Возможно, – ответил тот после продолжительного молчания. – Но только…
Раздался звонок, прервавший Чхан Ги на полуслове. Он пошел открыть дверь, но скоро вернулся, и, завидев его, До Гын продолжил воодушевленно уговаривать присоединиться к нему, не замечая собаку, вновь порывавшуюся к входной двери.
– Я знаю в этом толк, – заверил он, подняв вверх указательный палец и прикрыв глаза. – Я был и нападающим, и глокипером…
– Голкипером, – поправил его тихий, но уверенный голос.
– Да, точно, – согласился До Гын и только после этого заметил, что разговаривал теперь не с Чхан Ги, а с другим человеком. Высокий парень в черном мотоциклетном шлеме и кожаной куртке сноровисто раскладывал заказанную еду на столе. Сенбернар, лишь раз взглянув на него, заполз под стол и больше звуков не издавал. Чхан Ги стоял поодаль, ожидая, чтобы заплатить курьеру деньги.
– И судя по твоему телосложению, – темный пластик шлема повернулось в сторону До Гына, – тебе лучше было бы играть в позиции защитника.
Он уже подошел к Чхан Ги, чтобы получить деньги, но До Гын остановил его, резко вскочив и удерживая за куртку.
– Постой, а ты не хочешь пойти сюда? – он дал мотоциклисту помятый листок, который до сих пор держал в руке, словно боялся потерять. Тот поднял темный пластик, давая увидеть свои глаза. Они оказались необычного светло-карего оттенка.
– У меня нет времени на такую ерунду, – сказал он, пробежавшись глазами по цветным строчкам и выдергивая край своей куртки из рук До Гына. – Мне нужно работать…
– Если мы выиграем чемпионат, нам заплатят, – неожиданно сказал Чхан Ги. – А ты, похоже, разбираешься в этом.
Эта фраза подействовала на мотоциклиста волшебным образом. Он остановился и вновь посмотрел на листок.
– Какой чемпионат? – одними губами спросил До Гын. Чхан Ги только незаметно приложил палец к губам.
– Если вы меня обманываете, то я вас перееду мотоциклом, – угрожающе произнес курьер. – Только вот придется сделать это аккуратно, ведь он – собственность компании. Увидимся завтра!
Странный юноша быстро ушел, громко хлопнув дверью. Деньги из рук Чхан Ги он буквально вырвал – так сильно спешил.
– Зачем ты ему соврал? – спросил До Гын, с трудом удерживаясь от обвинений. – Он теперь точно нас переедет мотоциклом… – казалось, еще немного, и он заплачет.
– Увидим завтра, – спокойно ответил ему Чхан Ги.
Ю Чонхо стремительно несся на мотоцикле, не дорогом, не совсем удобном, уже изрядно поцарапанном, но ставшем ему верным другом в течение стольких тяжелых дней, когда он работал курьером. Все люди хотят есть, многие из них ходят за этой потребностью в рестораны, но немногие заказывают еду на дом. Но пока такие существуют, Чонхо не останется без заработка, составляющего значительную часть денежных доходов его семьи, в которой помимо него есть еще мать и младшие сестра и брат, которые только начали ходить в школу. Перед его глазами мелькали сотни вон, ставшие привычной картинкой в его сознании, но немногие из них доставались именно ему – большую часть нужно было отдавать в бухгалтерию. В этом и заключалась его работа. Это превращало его в пустую машину, способную лишь развозить еду и получать за это проклятые воны.
Скорость, где она была возможна, отвлекала, успокаивала, заставляя забыть обо всем и лишь гнать вперед. Может, поэтому Чонхо считали ценным работником – он выполнял заказы со скоростью ветра, еще одного его бессменного спутника.
Он не смог поступить в высшую школу, нужно было работать, потому что одна их мать не была способна содержать всю семью, а от отца не было известий уже три года. Он просто ушел, забрав имущество, принадлежащее ему по праву. Мать Чонхо догадывалась о причинах столь резкого решения, но все свои догадки оставляла при себе. Единственное, чему научил Чонхо отец – без конца смотреть трансляции всяких матчей. О, их он насмотрелся вдоволь, на всю жизнь, и когда к нему случайно летел мяч от игравших на улице детей или кого-то постарше, Чонхо непроизвольно, на подсознательном уровне точно отбивал его, направляя туда, откуда он прилетел. Иногда поздними вечерами, чтобы забыть о тяжелой работе и бесконечных подработках, которые попадались время от времени, он в одиночку гонял мяч на пустынном поле его бывшей школы, куда его пускал знакомый охранник. Ударить, гнать от себя, послать в ворота мяч, заключавший в себе все невзгоды его жизни – играя, он забывал обо всем.
Оставался последний заказ на сегодня, нужно было справиться поскорее, чтобы потом осталось свободное время, которое можно было потратить на быструю езду в свое удовольствие. Подъезжая к указанному адресу, Чонхо с удивлением начал замечать все больше и больше богатых частных домов. В такие районы обычно не доставляют второсортную еду, по преимуществу фастфуд. Но адрес был указан точно, Чонхо не мог напутать.
Он подъехал к большому дому, спрятанному за надежной оградой. Так просто не попадешь. Чонхо пришлось нажать на кнопку вызова на воротах. Ждать долго не пришлось, маленькую дверь около главных ворот открыли почти сразу, не пришлось даже представляться. Да и удивляться нечего – в таких домах наверняка есть камеры наблюдения. Чонхо прошел через аккуратный, со вкусом обустроенный небольшой сад и поднялся на крыльцо. Входная дверь оказалась открыта. Мотоциклист зашел внутрь.
Он тут же погрузился в роскошную, но не вычурную обстановку. Каждая деталь мебели, будь то извилистый светильник, диван с шелковой обивкой или небесно-голубая ваза, стоящая на столике – все говорило о тонком вкусе хозяев и, конечно же, об их материальном состоянии.
На пороге Чонхо встретил юноша, такой же утонченный и изысканный, как и вся обстановка дома. Он прекрасно вписывался в нее.
– Ваш заказ, – сказал Чонхо, протягивая бумажный пакет. – Там соевые лепешки, морковь со специями, хот-доги…
– Я знаю, – прервал его юноша.
– Но зачем вам это? – не удержался от вопроса Чонхо. В этом доме ведь наверняка был свой повар.
– А это уже вас не касается, – так же учтиво, но совсем холодно сказал юноша. – Сдачи не надо, – надменно добавил он, давая восемь тысяч вон, хотя нужно было пять с половиной.
После этого ему ясно дали понять, что задерживаться здесь больше не стоит. Чонхо поспешно покинул большой дом, вышел за ограду. Только тогда он вздохнул спокойно. Богатая обстановка угнетала своей недоступностью.
Теперь оставалось только заехать на фирму и отдать деньги. Но, разумеется, не те, которые ему достались в результате проявления странностей богатого юноши. Это выглядело как подаяние, но суммы вовсе не меняло. Порывшись в карманах, полных всякого бумажного мусора, тут же падавшего на землю, Чонхо достал лист, где были указаны адреса доставки. Под последним значилась фамилия Чхо. Вроде бы ни о чем не говорит, но в то же время где-то она звучала. Быстро выкинув это из головы, Чонхо завел мотоцикл. Быстрее, быстрее ехать, огибая стоявшие к концу дня в пробках машины, которых он почти не замечал. Они были слишком медленные. Сейчас существовал только он и скорость, его верная подруга.
В открытое окно дул свежий вечерний ветер, развевая светлые бежевые занавески. Красноватый свет солнца, проникающий через окно, оседал на высоком книжном шкафу, заполненном различными книгами, на роскошной деревянной кровати, на старинном пианино, покрывшемся пылью, потому что его молодой владелец уже давно не прикасался к его черно-белым клавишам. Было очень тихо, и только иногда с улицы доносились громкие односложные предложения.
Чхо Пхён Вун сидел в кресле и задумчиво ел заказанные соевые лепешки, которые ему с детства запрещали покупать, потому что они вредны для пищеварения. Как и многие другие продукты быстрого питания. Пускай! Он больше не мог существовать как красивый манекен, он хотел жить, хотя преобразования начал с малого – с еды сомнительного качества. Но ведь даже самый длинный путь начинается с одного шага.
С самого рождения Пхён Вун был одарен всем, чем может быть одарен ребенок богатых родителей. Можно сказать, что он никогда ни в чем не нуждался. Кроме одного – у него не было цели, к которой люди обычно стремятся всю жизнь, а достигнув, становятся самыми счастливыми на свете. Вернувшись спустя три года обучения в средней школе в Сиднее, он четко ощутил это. Он бы прожил там и еще несколько лет, как того хотели родители, но Пхён Вун сумел их убедить в обратном. Дом все равно обычно был пуст. Мало кто мог бы подумать, но такая жизнь действительно утомляла. Он никогда не прилагал особых усилий, чтобы получить желаемое, все само шло к нему в руки.
Раздался телефонный звонок.
– Здравствуй, Пхён Вун! – донеслось из трубки, когда парень нажал кнопку ответа.
– Здравствуй, – сухо ответил он. Знакомый голос девушки, как же ее… А, Син Минджи.
– Ты какой-то грустный, – сделала вывод девушка из интонации Пхён Вуна. – Хочешь, развеселю? Я сегодня как раз свободна.
– Я сегодня занят, – ответил он, взглянув на валявшиеся в бумажном пакете хот-доги.
– А завтра вечером? – голос Минджи звучал уже менее оптимистично.
– И завтра. Мне нужно идти, – он резко оборвал связь.
Минджи была неплохой девушкой. Стройной, симпатичной, в меру разговорчивой. Он познакомился с ней недавно, почти как только вернулся домой. И даже был с ней пару раз, но… она была обычной, ничем не выделяющейся.
Крики за окном стали громче. Кому пришло в голову расположить неподалеку общественную баскетбольную площадку? Вечно можно найти изъян в этом мире. Пхён Вун выглянул в окно. За двумя домами на площадке был один-единственный посетитель, но вот зато шуму от него было как от десятка человек. Каждый раз, когда ему не удавалось отправить мяч в металлическое кольцо, он изрекал многочисленные проклятия. А случалось это довольно часто, почти всегда, так что это давно превратилось в длинный монолог. Какая уж тут тишина!
Пхён Вун все же решил убавить громкость этого человека, попросив уйти с площадки. Все равно уже вечер, может, он и послушает. Юноша вышел на улицу. Около ворот оказался ворох разбросанных бумажек, видимо, оставленный курьером. Иногда ему казалось, что воспитание человека напрямую зависит от его материального положения. Реклама, заказы… все одного характера. Но один листок отличался от всех прочих. Объявление от руки? Что-то новое… Пхён Вун уже поднял грязный листок, но раздался очередное проклятие, адресованное себе, а может, мячу, который никак не хотел лезть в корзину. Он вспомнил, зачем выходил.
– Эй, пожалуйста, потише, – попросил Пхён Вун, подойдя к металлической сетке, ограждавшей площадку.
Его слова оказались слишком тихими для увлеченного молодого человека. Он его даже не видел, только повторял свои попытки раз за разом.
– Вы не могли бы заниматься баскетболом в другом месте? – уже громче попросил Пхён Вун.
На сей раз его услышали. Высокий, по всем параметрам подходящий для баскетбола юноша, у которого все же никак не удавалось управиться с мячом, остановился и повернулся к Пхён Вуну, вопросительно вскинув брови на загорелом лице.
– Пожалуйста, тренируйтесь в другом месте, – повторил он просьбу.
– Тут не частная площадка, – ответили ему чуть грубовато.
– Но вы мешаете остальным своими воплями, – как можно мягче возразил Пхён Вун. – Найдите другую…
– А ты меня заставь. Обыграешь – я уйду, – самонадеянно сказал парень.
Играть в баскетбол? Несмотря на свое интеллектуальность и высокое образование, которое успешно продолжалось в частной школе, этим он никогда не занимался.
– Согласен, – сказал Пхён Вун и зашел на площадку.
Если бы кто-то смотрел на эту игру, ему бы не пришлось идти на юмористическое шоу – бесплатное зрелище было даже лучше. Их способности были равны, и постепенно мячу все больше и больше стало доставаться ударов ногами, об игре руками они забыли. Неподходящее место, но в итоге мяч оказался катающимся по земле, и оба хотели заполучить его себе. Это продолжалось долго, пока оба не выдохлись и просто оказались не способны продолжать бессмысленную игру, уже ничего не напоминавшую.
– Давай продолжим позже, – тяжело дыша, сказал баскетболист.
Пхён Вун ничего не ответил, только с трудом переставляя ноги, дошел до скамейки, к счастью оказавшейся в углу. К нему присоединился и бывший противник. Солнце уже наполовину спряталось за черным краешком земли.
– У тебя неплохо получается обводить, – вдруг сказал Пхён Вун. – И мячом владеешь… Наверное, футболом занимался.
– А ты в этом разбираешься?
Внезапно ему стало противно говорить, что он жил в Сиднее, что участвовал в австралийской юношеской футбольной лиге, что объездил с десяток стран и что сейчас живет в одном из самых богатых домов в этом районе. Как же легко было просто общаться, играть в непонятную игру, забыв об этикете.
– Играл в школе, – наконец сказал он.
– И ты думаешь, у меня неплохо получается? – грубость в его голосе исчезла бесследно. Вместо нее прозвучало что-то вроде надежды, воодушевления.
– Да, – просто ответил Пхён Вун.
– Может, стоит попробовать… – пробормотал парень.
Пхён Вун достал носовой платок, чтобы вытереть со лба проступивший пот. Из кармана выпала та самая бумажка, которую он рассматривал незадолго до этого. Баскетболист поднял ее, чтобы вернуть, но его глаза зацепились за заветные слова, и он прочитал все объявление, в пыли, измятое, но не менее ценное.
– Это твое? – спросил баскетболист, показывая листок.
– Нет… – неуверенно ответил Пхён Вун, всматриваясь в надпись. А что, если…
Юноши посмотрели друг на друга и одновременно произнесли:
– Я пойду.
– Я попробую.
Быстро забыв о недавнем споре, они начали новый – кто из них должен идти. Листок принадлежал одному, нашел другой – очень сложный вопрос. Наконец, когда начали загораться первые звезды, они пришли к единственному правильному решению пойти вместе.
– Подожди, – крикнул неудавшийся баскетболист, когда Пхён Вун уже отошел на значительное расстояние. – Как тебя зовут?
– Пхён Вун, – ответил он. Нужно было обойти квартал, чтобы не показать, где он живет.
– А меня – Ан Чи Ён. До завтра! – он весело помахал рукой и отправился в другую сторону.
