Текст книги "Гарри Поттер и Хранитель Ключей (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Бешеные были у него глаза, правильные для такой вот неправильной ситуации.

Впрочем, и у Гермионы, и у самого Гарри взгляды тоже вряд ли были другими.

– Во-первых…

– Стоп, Нев, – Гарри медленно положил свою палочку на стол, рядом с бутылками. Его «Экспеллиармус» был бы быстрее любого Невилловского заклинания, но выигрыш схватки неизбежно вел к проигрышу боя, а потом и войны. – Если ты направляешь на нас палочку – нет необходимости объяснять причины. Просто бери и иди. Если хочешь объяснить причины – нет необходимости направлять палочку.

– Во-первых, я тебе не верю, – палочку Невилл опустил, но долго ли поднять? – Ведь тебе не верит профессор Дамблдор!

– А ты веришь Дамблдору? – сверкнула глазами из-за спины Гарри Гермиона. – После всех этих подсказок, после четырех метел – по одной на каждого, после отдельного задания для каждого из нас, конкретно из нас четверых? – где-то высоко над ними, над сотнями футов земли и камня небо рухнуло на шпили Хогвартса. Отличница и примерная девочка Гермиона Джин Грейнджер впервые забыла добавить слово «профессор» перед именем Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, Верховного Чародея Великобритании, Председателя Международной Конфедерации Магов, и протчая, и протчая, и протчая. Гарри понял: что бы ни случилось дальше, первый бой он уже выиграл. А вот третий и особенно второй…

– Да. Он великий маг. И если он считает, что мы должны сразиться с Во… Волдемортом – мы действительно должны. Да, нам по одиннадцать лет, но он… Он же знает.

Гарри, незаметно, за спиной, показал мисс Грейнджер кулак. А то не дай бог она потрясет палочкой, как стилетом с сосисками, и заявит: «Великий человек Дамблдор!»

Ну или, что скорее, возмущенно поправит: «Мне уже двенадцать!»

– Во-вторых, у тебя болит голова. И это плохо. Это Во-Волдеморт влияет на тебя. Тебе не выдержать!

Гарри сложил за спиной руки, так, чтобы правая ладонь легла на левую руку, к которой он примотал все тем же бинтом вторую, трофейную палочку:

– А тебе? Ты выдержишь?

– Я постараюсь.

– В-третьих?

– В-третьих, мне… ты не понимаешь… Да, твои родители… они умерли. И их не воскресить. А я вижу своих каждый год, несколько раз. В Мунго! А в зеркале… В зеркале они были здоровые! Они говорили со мной! – Гарри понял, что сейчас прозвучит и представил, как Гермиона за его спиной пытается засунуть себе в рот оба кулачка. – МНЕ НУЖЕН ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ!

– С этого и надо было начинать, – Гермиона, безо всяких кулачков во рту, слегка подвинула Гарри, попутно хлопнув свободной ладошкой по уже почти доставшей палочку руке, сделала шаг вперед и протянула Невиллу тот самый пузырек.

– Пей, иди, и удачи.

Невилл немножко занервничал: обе его руки были заняты палочкой и стилетом. Он замялся, затем засунул стилет за пазуху, слегка повозился там, видимо, пряча клинок во внутренний карман. Наконец, он взял у Гермионы пузырек и залпом выпил.

– Холодное… – пробормотал он. – Ну, я пошел. Гриффиндор! – получилось… не очень убедительно.

Невилл прошел через стену огня, и Гарри смог только пару раз хлопнуть глазами в сторону Гермионы.

– Раз уж ты не хотел его обезоруживать, проще было отпустить его, – пояснила мисс Грейнджер, – а то вы бодались бы дольше, чем наполняется пузырек. Мальчишки! – она поставила бутылочку на место и присела перед столом, наблюдая, как конденсирующиеся из ниоткуда на внутренней поверхности стекла капли сливаются вместе и стекают на дно.

– Четыре минуты, – заявила она вскоре, – еще четыре минуты. А что тебя удивляет? Мы же обсуждали этот вопрос: все ловушки возвращаются к прежнему состоянию! Ты лучше скажи, Гарри, – ее еще недавно почти такие же бешеные, как у Невилла, глаза были полны слез, – зачем ты туда идешь? Зачем? Ведь ты же знаешь…

– Потому-что-я-верю-в-Дамблдора! – громко, но скороговоркой сказал Гарри, глядя прямо в ее глаза.

– ЧТО?! – вскочила она, сжав кулачки и глядя на Гарри ничего не понимающим взглядом.

Гарри шагнул к ней и обнял обеими руками, зарывшись носом в пышные волосы рядом с ушком.

– Не «Дамблдору», а «В Дамблдора», Гермиона, есть разница! – тихо, но отчетливо прошептал он прямо в это ушко.

Гермиона обняла его в ответ и тоже почти коснулась губами его уха:

– Ты имеешь в виду…

– Он хитрый, и ему верить нельзя. Но сам-то он не дурак. Он действительно великий светлый волшебник. Да, «великий» и даже «светлый» не значит «добрый». Эээ… по крайней мере, по отношению ко мне. Знаешь… Он воспитывает… пытается воспитывать меня так, как ему нужно, десять лет. Десять, Гермиона! То, что он потратил на авантюру с драконом – ерунда по сравнению с этими годами. Я его ин-вес-тиция, во! И глупо терять эту инвестицию слишком рано. А Дамблдор, хоть и ошибается, но не совершает глупых поступков.

Он вдохнул аромат ее волос и продолжил:

– Я узнал об этом только два года назад. Мне помогали… Взрослые… Некоторые… – справа и слева гудело пламя, перебивая шепот, но он все равно не мог сказать ей всего, потому что, что с того, что их не подслушать? Ведь не Дамблдор, так Снейп когда-нибудь, а вернее, очень скоро, посмотрят в эти большие карие глаза…

– Учитель, – он не добавил «бывший» и мысленно попросил прощения у миссис Аддерли, которой влетит по мозгам вместо миссис Кейн.

– Адвокат, – на самом деле, мисс Стрит была помощницей, секретаршей адвоката, но это было не таким уж и враньем, правда? А мистеру Додсону, который раньше держал в Литтл-Уингинге адвокатскую контору и к которому Гарри иногда наведывался, не привыкать: он и так регулярно теряет память после попоек.

 – Полицейский, – он надеялся, что Дамблдор не вычислит и миссис Бересфорд тоже, впрочем, она, наверное, уже давно сменила фамилию и уехала из Литтл-Уингинга вместе с Дереком.

– И… они мне объяснили его игру. У магглов есть методичка, это книжка такая, тонкая, но умная. Там все, что он делает точь-в-точь описано. Вся дамблдорская игра. И сейчас он прошел только половину. Ну, или прочитал. Так что это пока просто одно из испытаний, называется «Инициация». Я просто должен почувствовать себя воином, победить врага. Взаправду, ну или почти взаправду, хотя я должен думать, что это безо всяких «почти». Оно правда опасное, это испытание, но там, в этой книжке написано, что все будет хорошо! – «Пока», – прибавил он про себя.

– Ты обязательно должен показать мне ее, ну, когда… – она хихикнула, – знаешь, все эти недоговорки… они же довольно романтичные? И… и ты коварней, чем Дамблдор, Гарри Джеймс Поттер! Обнять девочку только для того, чтобы тебя не подслушали, да? Но продолжай! – шепнула она.

– Ну и… Дамблдор очень любит славу и почет, вспомни его подпись под приглашением в школу, там же целое эссе, почти на полфута! А ты представляешь, как о нем напишут в «Истории Хогвартса», если меня – или Невилла – убьют в первый же наш год в школе, где он был директором? – Гарри больше беспокоился за дурака-Невилла, от всей души надеясь, что согласно той самой методичке переходить к пункту «потеря друзей» еще тоже рано. – Ведь Волдеморт целый год бродил у него под самым носом! Нет, мою смерть Дамблдор точно не планировал.

– То есть тебе ничего не грозит? – радостно шепнула Гермиона.

– Я обещал не врать тебе, не забыла? Так что на самом деле грозит, немножко. Потому что победить нужно взаправду. Вот смотри… если бы Рон вовремя не пригнулся… Но он пригнулся!

– Надеюсь, ты пригнешься вовремя, Гарри?

– А зачем бы иначе Дамблдору было давать мне разрешение на квиддич? Главное мое занятие на поле – уклоняться от бладжеров!

– Но почему ты решил уклоняться, а не… пропустить игру? Почему?!

– Потому что Хагрид… Он сказал мне, что у стеночки отстояться не получится. Он не проговорился... эээ… «совершенно случайно», как тогда, – быстро прошептал Гарри, – он на мой вопрос ответил. На прямой. Ну… Он же мне должен был, за все это вот… Ну, и сказал. Почему не удастся – не знаю, но узнаю обязательно. И, кстати, еще и поэтому я туда, ну, иду. Чтобы узнать.

Гермиона всхлипнула. Найти какую-то информацию в книжке было для нее обычным делом, но чтобы вот так…

– И Дамблдор… – Гарри прошептал это имя еще тише, – у него ведь та же цель, что и у меня: прибить Тома. Вот средства его мне не нравятся, совсем. Так что я пойду по дороге, которую он проложил для меня, ну, или для нас, но буду внимательно смотреть по сторонам, а не в рот директору. И когда я решу, что его дорога меня не устраивает – я сверну на свою. Просто пока я не вижу своей дороги. Но я обязательно найду ее. Сам. Ну или проложу. Тоже сам или с твоей… вашей помощью.

Девочка в его объятиях снова всхлипнула.

– Эээ… Гермиона… – он прижал ее чуть крепче, – прости, пожалуйста… Я не думал, что будет момент, когда я буду рад профессору Снейпу больше, чем тебе, но…

Она отстранилась, удерживая его за руку.

– Ты – Великий Волшебник, Гарри Джеймс Поттер! – Гарри только оставалось надеяться, что волшебные микрофоны Дамблдора не заметят этого легкого акцента на слово «ты». – И я верю тебе.

«И в тебя тоже», – прочитал он в ее глазах. А вот что прочитала в его глазах Гермиона, он не знал, но очень хотел бы узнать.

– У тебя еще примерно минута, – уже деловым тоном заметила она, глядя на уровень зелья в маленьком пузырьке, – а я больше не могу терять времени.

Она выпила из «возвратной» бутылочки, поежилась, как будто проглотила ледышку, улыбнулась ему и скрылась за стеной фиолетового пламени. Гарри чуть поправил под бинтом запасную палочку, накинул сверху мантию-невидимку, попрыгал – волшебство Пенни работало замечательно – и, с остролистовой палочкой в руке, приготовился ждать.

Ждать пришлось недолго: бутылочка с зельем на мгновение вспыхнула синим. Гарри посмотрел ее на просвет – да, она была заполнена. Он выдохнул, как тогда, у Хагрида, и одним глотком выпил содержимое. В желудок действительно как будто провалился ледяной ком или даже целая глыба. «Слабоумие и Отвага! В смысле, ГРИФФИНДОР!» – прокричал он, естественно, не вслух, а мысленно, и бесшумно шагнул в огонь.

Картина в комнате за стеной пламени почти полностью соответствовала ожиданиям: там было зеркало, там был Квиррелл, склонившийся над привалившимся к стене Лонгботтомом, который, разумеется, там тоже был.

«Почти» же заключалось в том, что вместо Квиррелла Гарри ожидал увидеть Тома. Точнее, он ожидал увидеть Тома, сбросившего маску Квиррелла. По крайней мере, настоящий Темный Лорд первым делом снял бы этот идиотский смешной тюрбан.

Но вот Тома там не было. Ни вместо Квиррелла, ни вместе с ним. Ни живого, ни мертвого. Ни боевого, ни учебно-тренировочного. Поправка – его не было видно. Как Дамблдора у того же самого зеркала почти полгода назад.

– Я… Я в-видел к-камень… – бормотал Невилл, испуганно глядя на Квиррелла, палочка профессора смотрела пухлику прямо в лицо, на котором отпечатался настоящий ужас. Но, по крайней мере, Невилл был жив. – Я г-готовил эликсир! С-сам! У нас есть к-книги… И я… Я д-давал его м-м-маме… и п-папе…

Квиррелл благожелательно кивал.

– Но ты ведь очень хотел достать камень из зеркала, не правда ли, мальчик? – от его заикания не осталось и следа.

– Д-да… – вместо него теперь заикался Невилл. Гарри прикинул, что торопиться ему не стоит. Спасатели должны были прибыть минут через пятнадцать… если только это входило в планы Сами-Понимаете-Кого. Ну, или двух Сами-Понимаете. К тому же, чем дольше простоит тут незамеченным, тем больше он узнает. Вдруг Квиррелл нетипичный темный волшебник и не так словоохотлив, как мистер Розье?

– Тогда достань его, – повелительно бросил профессор ЗОТИ, – подойди к зеркалу и достань из него Философский Камень. И тогда мы приготовим эликсир вместе. Ты же хочешь того же, что и я, правда? Потому что ты так же ненавидишь смерть, как и я. Даже если это не совсем смерть, – он схватил Невилла за руку, Невилл вскрикнул.

Гарри показалось, что что-то мощное, не то чтобы злобное, но неумолимое и безжалостное, махнуло крылом, подняв неощутимый ветер. Квиррелл рывком поднял висящего кулем Невилла на ноги (Гарри не ожидал такой силы в тщедушном с виду профессоре) и подтащил его к зеркалу.

– Ну, мальчик. Посмотри на свое самое заветное желание.

– М-мое с-самое заветное ж-желание, – пробормотал Невилл, – УБИТЬ ТЕБЯ!

Гарри так и не понял, как в руке Невилла оказался стилет, который тот несколько минут назад прятал где-то в дебрях своей мантии, серебристая молния мелькнула, и… рука мальчика оказалась зажатой между телом и плечом профессора. Квиррелл завел кисть свободной руки под локоть Невилла, чуть дернул вверх – послышался хруст и звон металла по камням пола.

– «ЭКСПЕЛЛИАРМУС!» – Невилл еще падал, когда Гарри свободной рукой поймал палочку Квиррелла. – «Два-ноль!» – отметил Гарри-Счетовод.

Внезапно шрам Гарри взорвался острой болью, намного более сильной, чем тогда, в лесу. Специальный-Принимающий-Боль-На-Себя-Гарри не успел среагировать, в глазах потемнело, а слух уловил лишь двойной удар дерева о камень. «Два-один, – пронеслось в голове, – ну или два-два, если считать по палочкам».

Когда Гарри пришел в себя, он стоял, опутанный веревками, не будучи в состоянии пошевелить даже пальцем. Мантия валялась где-то сзади, по крайней мере, на Гарри ее не было. Невилл сидел у стены, его рука была согнута под совершенно ненормальным углом. А Квиррелл, скрестив на груди руки и поигрывая собственной палочкой, с интересом глядел на него.

– А вот и сам Гарри Поттер, – ласково произнес он, – признаться, мистер Поттер, ваш друг оказался не очень хорошей заменой. По крайней мере, Вам хотя бы удалось застать меня врасплох.

– Два раза, сэр, – хмуро, но вежливо (вежливость стоит мало, но ценится высоко, правда?) уточнил Гарри.

– Не будем заниматься арифмантикой. Тем более, что это все равно не помогло Вам. Итак, как я понимаю, пояснения и подробности излишни?

– Эээ… Если Вы позволите, сэр, мне непонятны два момента. Не могли бы Вы их прояснить?

– Ну что же, мистер Поттер, лучше, если недомолвок между нами не будет. Кстати – если Вы рассчитываете на помощь, то зря: я принял некие меры, как только Ваша подруга вынудила профессора Флитвика пообещать регулярно навещать нашего трехголового друга. Разумеется, вас я пропустил: нетрудно было догадаться, что вы не удержитесь от… приключения.

Гарри загнал ужас и тревогу за Гермиону в самую глубину Гарри-Пессимиста, забившегося в самый дальний угол сознания и теперь рыдавшего от отчаяния в этом углу.

– Итак?

– Тот случай на квиддичном матче, профессор. Ведь это не профессор Снейп заколдовал метлу, правда? Тогда почему она прекратила брыкаться, когда…

– Когда на первом матче Ваша подруга, мистер Поттер, бежала на трибуны Слизерина, чтобы поджечь мантию профессора Снейпа, она совершенно случайно толкнула меня, пробегая мимо. Н-никто н-не з-замечает б-бедного з-заикающегося п-профессора К-квиррелла… Так или иначе, зрительный контакт был потерян, а ведь еще несколько секунд… Правда, второй матч показал, что Вы обладаете некоторыми особыми возможностями, которые могли бы помочь Вам тогда… И хорошо, что я и мой господин теперь знаем об этом. Второй вопрос?

– Эээ… Тоже про профессора Снейпа, если Вы не возражаете, сэр. Профессор, как Вам удалось добиться того, чтобы его укусил Пушок?

– Элементарная ловушка. Примитивные толкающие чары на пороге. Признаться, мне не очень нравилось это чудище, и я почти добился, чтобы его убрали оттуда. Мне просто не повезло, что Северус попался первым, он сильный волшебник и отделался очень легко: проклятая псина даже не смогла отгрызть ему ногу. Поэтому историю удалось замять. А жаль. Глупышка Снейп… Он уже знал, что это я. Он пытался запугать меня! Как будто слуга значит что-то по сравнению с Господином!

– А как Вы познакомились с ним, ну, с Господином, профессор Квиррелл, сэр?

– Это уже третий вопрос, мистер Поттер. Впрочем… Три – счастливое число. Если бы Вы дожили до третьего курса, Вы бы многое узнали о нем на нумерологии… Поэтому я отвечу Вам. Я много странствовал, и в одном из своих путешествий я встретил Господина. Я был глуп и полон наивных представлений о добре и зле. Лорд Волдеморт объяснил мне, что ни добра, ни зла нет, есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ним. Я выбрал силу. Эта сила… Она и направила меня в «Гринготтс»…

– Да, я помню, мы встречались с Вами в «Дырявом Котле», сэр, – а вот про эту «совершенную случайность» Гарри забыл, иначе он вычислил бы Квиррелла намного быстрее. Он начал растирать запястья сведенных вместе за спиной рук: то ли веревки ослабли, то ли он переоценил их натяжение с самого начала. Скорее, второе.

– Там… – Квиррелл, казалось не заметил его слов, – там я впервые подвел своего Господина. Я не знал! Я же не знал, что камень забрали оттуда за час до того, как… Но Лорд Волдеморт все равно был очень недоволен. Тогда… Тогда он решил, что должен контролировать меня более плотно, и с тех пор он всегда со мной, где бы я ни был. Это сделало меня намного сильнее! И эта новая сила привела меня к этому зеркалу!

– И вы…

– И я подвел моего Господина еще раз. Я видел в зеркале камень. Я представлял, как беру его, как отдаю его Господину… Но я не смог достать его! Не смог! К счастью, о плане старого маразматика не знали только флоббер-черви. И я ждал Вас. Я был немного удивлен, когда вместо Вас появился Ваш друг. Тогда я использовал его. Я… убедил его помочь мне. Но он тоже не смог достать этот проклятый камень! Возможно, – Квиррелл задумался, – возможно, следует просто разбить зеркало?

– Ис-спользуй мальчиш-шку! Ис-спользуй мальчиш-шку! – раздался глухой свистящий голос идущий, казалось бы, прямо из головы Квиррелла.

– Мой Господин мудр. Если Лонгботтом оказался слаб… Возможно, это получится у Вас, мистер Поттер. Но, во избежание эксцессов, помните, что неподалеку от меня находятся как минимум два Ваших друга.

Гарри-Пессимист снова заплакал и начал расти, вытесняя остальных. Он помнил, в каком ужасе была Гермиона, когда поняла, что ее, возможно, растят просто как заложника для Квиррелла и того, что, Гарри уже не сомневался в этом, он носит под тюрбаном. И вот теперь заложниками стали Рон и Невилл, а она… Она…

Квиррелл щелкнул пальцами, и веревки с Гарри спали. Профессор схватил его за воротник мантии и подтащил к зеркалу. Гарри не расцепил рук.

– Ай? – Гарри обернулся, Квиррелл рассматривал покрасневшие костяшки левой руки, было такое впечатление, что он укололся или обжегся обо что-то.

– Смотрите в зеркало, Поттер, – приказал он, дуя на руку, – Вы должны увидеть камень.

Гарри посмотрел в зеркало.

Самого Гарри там не было. Вместо него стоял его отец, а на его плечо опиралась подбородком мама. Они улыбались. Джеймс Поттер придерживал Лили за талию, а свободной рукой подбрасывал и ловил, словно снитч, кроваво-красный камень, чуть меньше свертка, который забирал из «Гринготтса» Хагрид. Гарри все отдал бы, чтобы это было не только иллюзией за стеклом, чтобы хоть что-то…

– Ты видишь его! – шипел за левым плечом Квиррелл. – Ты видишь! Возьми его!

Гарри медленно, словно во сне, протянул руку к зеркалу и неуверенно оглянулся. Квиррелл не отрывал взгляда от его руки. Гарри развернулся обратно к зеркалу. В левой, скрытой от Квиррелла, руке у него уже была палочка-вертихвостка, которую он несколько минут, миллиметр за миллиметром, вытаскивал пальцами той же руки из-под бинта.

– «РЕДУКТО!» – смертоносное заклинание еще только стекало с палочки, медленно-медленно собираясь в луч, когда в очередной раз поймавший камень отец в зеркале лихо подмигнул ему, и в правой, тянувшейся к отцу и маме, ладони Гарри, что-то возникло. Гарри рефлекторно сжал кулак. В тот же момент вспышка достигла стекла, и зеркало взорвалось, осыпаясь осколками, в некоторых из которых мелькал победный взгляд Джеймса и смеющиеся зеленые глаза Лили.

Гарри обернулся. Квиррелл, как зачарованный, глядел на осколки зеркала: на Гарри он не обращал никакого внимания. Тыльная сторона его левой кисти была покрыта волдырями. Гарри отбросил то-что-держал-в-кулаке за спину, надеясь попасть в мягкого Невилла; похоже, это получилось, по крайней мере, стука он не услышал.

– «ЭКСПЕЛЛИАРМУС!» – Три-два. Квиррелл рванулся к нему, схватив за горло. Гарри, выпустив из рук обе палочки, попытался оторвать его руки от собственной шеи, несмотря на вновь затопившую голову острую боль. Профессор закричал. Он стоял перед Гарри, глядя на дымящиеся ладони и обугленные запястья, а Гарри стоял, покачиваясь: он только и мог, что глубоко дышать – боль отступила, но совсем чуть-чуть.

– Выпус-сти меня! Выпус-сти немедленно! – голос, ясное дело, шел из-под сбившегося набок головного убора Квиррелла.

Подвывая от боли в руках, профессор ЗОТИ начал разматывать тюрбан. Когда ткань полностью сползла с головы, та часть Гарри, что еще не была затоплена болью, поняла, что голова профессора выглядит странно. Неуверенно переступая ногами, Квиррелл развернулся на месте, и на мальчика уставилось бледное лицо с красными глазами и безгубым ртом. Вместо носа были две щели, как у какой-нибудь змеи.

– Гарри Поттер, – сказало лицо, – вот мы и встретились. Видишь, каким я стал?

– А я-то думал, где ты прячешься… Привет, Том, – пробормотал Гарри. «Точно учебно-тренировочный, – подумал он, – ни рук, ни палочки… Хотя и так вот тоже страшно…»

– Вот как? Ты смеешь упоминать это имя? – удивился Волдеморт. – Интересно, откуда ты его узнал… И ты, оказывается, не так глуп, как говорил мой верный Квиррелл. Что ж, тем легче. Тогда мы не будем отвлекаться и перейдем сразу к делу. Почему бы тебе не попросить твоего друга…

– Нет! – крикнул Гарри, прежде чем змеиная морда скажет лишнего. – Я никогда не буду служить тебе!

Собственно, о службе Волдеморт и не заикался, но Гарри было важнее, чтобы он не успел заикнуться о Философском Камне, ну или, скорее, Философской Обманке.

– Тогда ты умрешь, так же бессмысленно, как умерли твои родители!

– Ерунда, Том. Не бессмысленно. Это они убили тебя тогда. Не я. Моя мама защитила меня.

– Твоя мать была всего лишь глупой, хотя и смелой, девчонкой. Ей не нужно было умирать. Мне нужен был только ты. Я предложил ей жизнь. У нее даже не было при себе палочки. Но она встала на моем пути… «Убей меня вместо него», какая глупость! – «Как скажешь!» – сказал я и убил ее.

– А потом ты попытался убить меня. И умер сам. А я выжил.

– Я не умер! – закричал Волдеморт. – И не умру никогда! Прикончи их обоих, Квиррелл! А потом…

Что Волдеморт планировал на потом, так и осталось загадкой. В конце концов, сам Гарри Темным Лордом не был и долго распинаться перед врагом не собирался. Он прыгнул, не без «этого», конечно, и вцепился голыми руками в змеиную морду. Шрам пронзила боль, теперь уже совершенно невыносимая боль, и только самый последний, оставшийся в строю Гарри, Гарри Хранитель Ключей, до того скрывавшийся в самой глубине и не участвовавший в схватке с болью, видел, как плавится под детскими пальцами бледное лицо, чувствовал, как горят руки. Квиррелл под ним пытался встать на четвереньки и стряхнуть его, но Гарри отпустил Волдеморта и, обхватив голову, вцепился уже в лицо профессора Защиты. Пальцы провалились в какие-то дырки, наверное, это были пустые глазницы, но он не успел даже ужаснуться: было не до того. Тем более, что держаться так было удобнее.

Он прижался лицом к змеиной морде на затылке и видел, как из гаснущих красных глаз ползет черный дым, как этот дым прорывается через боль в его сознание, и только шепот мамы: «Мы так гордимся тобой, сынок!» – позволял оставшемуся в одиночестве Гарри-Хранителю-Ключей отбиваться.

Потом силы кончились совсем, и Гарри провалился в беспамятство.

====== Глаза в глаза ======

Гарри с трудом разлепил веки. Над ним кружилось что-то золотое, и ему показалось, что это снитч. Он попытался поймать его, ведь он был ловцом, и ему просто необходимо было поймать снитч! Руки не слушались. Но ведь снитч должен быть не золотым, он должен быть красным! Как кровь. Или как глаза. Глаза!

Глаза были голубые, и это было здорово, это наполняло душу спокойствием, уверенностью и счастьем. А то, что он принял за снитч, оказалось очками, сидящими на длинном мясистом кривом носу. Нос тоже вызывал теплое чувство доверия и радости: ведь он не мог принадлежать никому, кроме Великого Волшебника, Директора Самой Лучшей и Безопасной Магической Школы Британии, профессора Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора.

– Д`рект`р Д`мблд`р! – радостно крикнул Гарри, точнее, попытался крикнуть – горло пересохло. Он попытался подняться, но все тело словно налилось свинцом, вдобавок его настигла боль, но почему-то не в голове, а в руках.

– Да, это я, Гарри, – приветливо и спокойно произнес директор, – лежи. Все хорошо… Воды?

Гарри кивнул, и Дамблдор подал ему поильник, что-то вроде стакана с носиком, вода была очень вкусной.

– Г`р-рм… Гермио…

– О, с мисс Грейнджер все в порядке, – улыбнулся директор, – как и с мистером Лонгботтомом, и с мистером Уизли. Их троих выпустили из Больничного Крыла три дня назад. У всех у них были легкие травмы, действительно легкие. Правда, мистеру Лонгботтому пришлось тяжелее всех, но он тоже справился. Думаю, скоро они смогут навестить тебя.

– Камень… Том забрал камень?

– Нет, Гарри. Этого не произошло. Боюсь, камень был уничтожен вместе с зеркалом.

Что-то царапнуло Гарри изнутри, как будто кто-то задел медным маленьким ключиком внутреннюю поверхность черепа.

– Пытаешься вспомнить что-то?

– Да, профессор. Что-то важное, очень важное, но не могу. Скажите… Но ведь если камень уничтожен, то… мистер Фламель…

– Гарри, когда я решил поместить камень в зеркало, разумеется, я предполагал, что он может быть уничтожен вместе с ним. Я обсудил этот вопрос с мастером Николасом… Он ведь был моим учителем, а потом и другом, знаешь ли. И… Николас с Пернелль… это его жена, они очень любят друг друга, сочли, что шестьсот с лишним лет – вполне достаточный срок. К тому же… камень может дать долгую жизнь, почти бессмертие, или завалить тебя золотом, но… Это всегда будет не совсем то, что нужно человеку. Или совсем не то. Особенно это касается такой опасной вещи, как бессмертие. Николас и Пернелль имели достаточно времени для того, чтобы осознать это.

– Они умрут?

– Видишь ли, для высокоорганизованного разума смерть – это просто следующее Большое Приключение. У них осталось достаточно эликсира, чтобы успеть привести дела в порядок, а потом они просто уснут. И отправятся…

– Куда? – спросил Гарри.

– Вперед, – просто ответил директор.

– Но камень… Если бы я не… Если бы Том…

– Не беспокойся о камне. И… Ты позволишь задать тебе вопрос?

– Разумеется, сэр.

– Откуда ты знаешь настоящее имя Волдеморта? Он… очень не любит вспоминать его и уж совсем невероятно, чтобы он сам назвал его тебе, – на этот раз в голове будто прозвенела целая связка ключей.

– Не помню, сэр. Это… одна из вещей, которые я пытаюсь вспомнить. А что с ним стало?

– С Томом? Он… покинул тело профессора Квиррелла, где гостил весь этот год, и… вынужден был удалиться.

– Он… Он не умер?

– Том? Определенно нет. Он бросил Квиррелла умирать, ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. А сам…

– Значит…

– Значит, он будет искать новые пути для того, чтобы возродиться. Он слишком боится смерти и стремится любой ценой избежать ее. Увы, он не является живым в полном смысле, и поэтому его, к сожалению, нельзя просто убить. Разумеется, он будет искать себе новое тело. И, к сожалению, всегда найдется кто-то слабый, готовый помочь ему в этом.

– То есть все было зря?

– Разумеется, нет, Гарри. Ты остановил его в этот раз, причем дважды…

– Дважды?!

– Когда дух Волдеморта покинул тело профессора Квиррелла, он… пытался вселиться в тебя. Но ты изгнал его. Видишь ли… Твоя кровь просто переполнена любовью, которую подарила тебе твоя мать, защищая тебя. Для Волдеморта это было хуже, чем плавать в кислоте. И он вынужден был отступить. И в следующий раз, когда он вернется, наверняка найдется кто-то, кто вынудит отступить его опять и опять.

– Я сказал Тому… Что это не я победил его тогда… Что это была мама. Он не поверил.

– Том вообще не верит в любовь, мальчик мой. В этом его главная слабость.

– Странно. Он должен быть умным, ведь он же был лидером этих своих темных сил, да? И если он умный, то почему он не верит в силу, которую почувствовал лично... эээ… на собственной шкуре? Или дело в том, что… «У волшебников плохо с логикой, потому что магия есть желание. А сильное желание часто противоречит логике!» – так сказала Гермиона!

Дамблдор негромко засмеялся:

– Я надеюсь, магический мир не потеряет мисс Грейнджер. Удивительно, но рассмотреть проблему под таким углом, насколько я помню, никому не приходило в голову, – что-то пролетело и скрылось в глубине сознания Гарри, и ему показалось, что щелкнул запираемый тем же маленьким ключиком замок. Но Гарри было не до этого:

– Профессор, Вы сказали… «тело профессора Квиррелла». И… я помню, как горели его руки, когда он касался меня. Ну или… я его. И лицо… Которое на затылке, – уточнил он, – я… я убил Квиррелла?

– К сожалению, профессор Квиррелл действительно мертв, Гарри. И… Та любовь, которую отдала тебе твоя мать, действительно была для него смертельной: ведь он делил свое тело с Волдемортом. Но ты не должен винить себя в его смерти. На самом деле он умер, когда пустил в себя Волдеморта в погоне за силой и властью. Он начал умирать с того самого момента. После этого… Это была лишь агония, продлеваемая ужасной темной магией. Нет, ты не должен винить себя, мальчик мой, ни в коем случае не вини себя.

Ключи прозвенели снова, на этот раз недовольно-презрительно.

– Он продлевал свою жизнь кровью единорога?

– Да, кровью единорога. И… еще кое-чем, но я не могу сейчас… раскрыть некоторые детали. Я бы предпочел сказать тебе всю правду, но правда – прекрасная, но в то же время опаснейшая вещь. А потому к ней нужно относиться с превеликой осторожностью. Я бы с удовольствием ответил на все твои вопросы, но, увы, иногда я буду вынужден промолчать. Именно промолчать, потому что ложь недопустима.

В желудке Гарри что-то провернулось, но он кивнул: спорить все равно было бесполезно.

– Да, профессор. И еще скажите… Когда Волдеморт не смог захватить меня, он не попытался вселиться в Невилла?

Голубые глаза профессора на мгновение потемнели, но только на мгновение:

– Я удивлен, что ты так хорошо понимаешь образ мыслей Тома, Гарри. Да, он попытался. Но, сражаясь с тобой, он был так ослаблен, что потерпел поражение и в этом случае. Мистер Лонгботтом настоящий гриффиндорец, знаешь ли. И даже несмотря на пытки…