Текст книги "Гарри Поттер и Хранитель Ключей (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– В гостиной полно портретов, Гарри. Я тогда подумала, что стоит поговорить с Невиллом не откладывая, прямо в этом же коридоре. Ты же не случайно повел меня туда?

Гермиона нашла еще один подходящий камень, только он был чуть побольше того, старого, и села.

– Не случайно. Я вообще ненавижу случайности. Один… не очень хороший человек сказал мне, что случайности не случайны, – Гарри присел рядом, держа минимально необходимую дистанцию. – А сюда, к ручью ты привела меня…

– Затем же, зачем ты включил воду в туалете. Чтобы нас было труднее подслушать. Я же много читаю.

– Надеюсь, этого хватит, – сказал Гарри, – и, надеюсь, на нашей, ну, одежде нет никаких волшебных жучков или чар подслушки. Я бы и одежду сменил, если бы у меня было что-то… незасвеченное. Я так уже делал, – пояснил он. – Только не говори, что я псих, хорошо?

– Я тебя понимаю. И ты не псих, хотя иногда похож. Скажи, ты наткнулся на это зеркало так же, как Невилл?

– Да. Тоже «совершенно случайно», в пустом классе. Возможно, даже в том же самом классе. Дамблдор пришел туда только на третью ночь… Или просто прятался, а потом появился. Потом зеркало из этого класса исчезло, я проверял. А потом появилось опять, только уже для Невилла.

– «Совершенные случайности». Мы же будем говорить именно о них?

– Да.

– Тогда давай начнем с одной из них, ты не возражаешь?

– Нет.

– Хорошо. Хочешь ли ты, Гарри Джеймс Поттер, чтобы мы были и оставались друзьями?

– Хочу. Эээ… Да, Гермиона Джин Грейнджер, я хочу, чтобы мы были друзьями на долгие годы. На самом деле, навсегда.

– Тогда никогда не ври мне. И… умолчания, вроде того, про убийцу единорогов, тоже будут считаться враньем. Согласен?

– Согласен. Обещаю – я не буду врать тебе. По крайней мере, если речь не зайдет, ну, о чьей-то жизни и смерти, во.

– Не совсем то, что я хотела, но пока сойдет. Итак, – она потерла друг о друга ладошки, – что это была за случайность, благодаря которой мы с Невиллом попали в Больничное Крыло, через неделю после того, как ты спас нас от профессора МакГонагалл?

– На самом деле, их было две. Одну звали…

– Фред, а другую Джордж. Спасибо, я так и думала. Гарри… Мы друзья?

– Друзья, – у Гарри защипало в носу, но Слабый Гарри быстренько отобрал у Сильного все эти телячьи нежности и теперь рыдал от умиления где-то в глубине головы. Гермиона оставалась восхитительно-цельной, совсем как Саманта-Шарлин на той старой фотографии, и ее глаза повлажнели.

– Но… Почему? Почему ты подговорил их? Это чтобы нам не назначили отработку вместе с тобой? Ты же не мог знать, что это будет так опасно?

– Я подозревал. Понимаешь… Я… не очень доверяю Дамблдору.

– Профессору Дамблдору, Гарри.

– Профессору Дамблдору я доверяю еще меньше, чем просто Дамблдору. В общем… Это все началось еще до школы. Я… не могу тебе этого рассказать. Просто… это касается не одного меня и эти люди… они… Они окажутся в смертельной опасности, если о них узнают. А профессор Дамблдор, если что, умеет читать мысли. Как и профессор Снейп. Кстати, это о том, знает ли он о Квиррелле.

– Понятно. Но все же как насчет…

«Иное», что характерно, так и не сработало, но Гарри мысленно погладил себя по головке за то, что обратился к Пенни – за спиной и чуть справа хрустнула галька. Ну что ж…

– Знаешь… Эта история с драконом… Чтобы устроить ее, пришлось потратить кучу денег. И сил. Я тут узнал, сколько стоит такое яйцо… Ну и сам дракончик – просто чудо, что хижина не сгорела и что пострадал только Рон, да и тот относительно легко. Плюс риск: нелегальная перевозка дракона – она, знаешь ли, тянет на пару лет Азкабана… Волшебной тюрьмы.

– Я слышала про нее. Как раз тогда, когда мы с Невиллом забирали дракончика у Хагрида. Он нас просветил. «Совершенно случайно».

– Ну вот. После флейты… Я потом объясню, – Гарри не хотел отвлекаться, и Гермиона согласно кивнула, – после подаренной Хагридом флейты я был полностью убежден, что такие вещи случайными быть не могут. Значит, директор что-то планирует. И вряд ли он планирует простое натирание тряпкой кубков в зале Славы. Это должно быть что-то очень серьезное и потому очень опасное.

– Но ведь мы тогда сбежали? Ты нас спас, и…

– А что мешало назначить вам с Невиллом отработку на зельях, например? Приключение для троих за те же деньги в три раза лучше, чем для меня одного. Ну или в два раза, если считать еще и Малфоя, он ведь тоже был там. К тому же Дамблдор начал к чему-то готовить Невилла, я же не случайно спросил про зеркало. Я этого, конечно, не знал, но на пасхальных каникулах он ходил такой же печальный, как и я на Рождественских. Видимо, зеркало чем-то очень важно для планов директора.

– Лаванда говорила в спальне, – задумчиво произнесла Гермиона, – что профессор Снейп был вне себя, когда нас с Невиллом увели с урока. Но это значит…

– …Что профессор Снейп работает в команде профессора Дамблдора, – кивнул Гарри, – он должен был не только лишить вас баллов, но и назначить отработку у Филча. А Филч отвел бы вас к Хагриду вместе со мной и Малфоем. Потом тебя с Малфоем отправили бы в замок, предварительно напугав как следует, а мы с Невиллом отправились бы на встречу с профессором Квирреллмортом. А так… Квиррелл не мог отложить свою охоту, он уже умирал. Так что одного дня у мадам Помфри хватило для того, чтобы вас отмазать. Впрочем, Фред и Джордж были наготове.

Гермиона покачала головой, но не сердито, а понимающе. Гарри неподвижно смотрел на озеро, размышляя вслух:

– Впрочем, я думаю, изначально вместо тебя должен был быть Рон. Он ведь тоже смотрел в это зеркало. Но его цапнул Норберт, и вот это я считаю Истинной Случайностью – просто чудо, что вы все там не оказались перекусаны. Хагрид, Дамблдор и, вероятно, Снейп тоже не всемогущи. Кстати, Невилл, Рон, – Гарри подвинулся чуть ближе к Гермионе, – подходите и садитесь рядом. Только мантию не снимайте – двое еще, может быть, не привлекут внимания, а вот четверых точно приметят.

– Гарри, я… – Гермиона, как и тогда, на Астрономический Башне, прижала к губам оба кулачка, наблюдая, как на песке рядом с ними с легким скрипом отпечатываются следы подошв, – я не знала, что они… Гарри, я правда-правда ни при чем!

– Успокойся, Гермиона, я и не думал, что это ты. Потому что это я при чем: я специально не стал прятать мантию в сумку, оставил ее прямо на кровати и не задернул полог. А твои друзья просто не могли оставить тебя наедине с новым Темным Лордом. Эээ… Надеюсь, ты не примешь это как умолчание? – обеспокоился он.

– Спасибо, что спросил. Отвечаю: Ты. Тоже. Мой. Друг. Гарри Поттер – мой друг. Так говорю я, Гермиона Джин Грейнджер. Рон, Невилл, вы слышали?

– И что именно вы слышали? – уточнил вопрос Гарри.

– Почти все, – сказал из-под мантии Невилл, разумеется, они с Роном остались стоять, – но не мог бы ты объяснить, при чем тут флейта?

– На Рождество Хагрид подарил мне флейту, он сам ее сделал, – Гарри все еще было грустно, когда он вспоминал эту историю, великан все же был ему симпатичен, – я долго думал, зачем это? Играть на ней я не умею. Зачем? Тем более, что в тот же день профессор Дамблдор подарил… вернул мне мантию-невидимку моего отца. Это, как говорят взрослые, обязывающий подарок. А потом ты, Гермиона, привезла мне книжку, которую я просил. Маггловский сборник греческих мифов.

– Орфей, – застонала Гермиона, – Орфей усыпил Цербера музыкой! На квиддиче мы говорим с Хагридом про Пушка, и почти сразу же тот дарит тебе флейту! Так ты все понял уже тогда?

– Раньше, – ответил Гарри, – на самом деле, еще до школы. Просто после флейты уже не осталось шансов, что все это совпадение, а Хагрид просто не умеет держать язык за зубами. Ведь, понимаешь, он сделал эту флейту сам! Это же не то же самое, что случайно проговориться, верно?

– Но ты мог рассказать нам…

– Я пытался. Но ведь я трус, будущий Темный Лорд и вообще подозрительный тип. И кому верить? Мне или Взрослым, Которые Никогда Не Ошибаются?

– Прости… – понурилась Гермиона, Невилл и Рон предпочли отмолчаться.

– Я допускаю, что вы не верите мне даже сейчас, – пожал плечами Гарри, – но я знаю, как это проверить. Хорошо, что вы вдвоем под мантией и нас не видят вместе. Давайте сделаем вид, что мы так и не помирились.

– Это нетрудно, – заметил голос Рона, – я и не мирился с тобой.

– Тем лучше. Тогда зайдите как-нибудь к Хагриду, он обязательно расскажет вам, что Пушок неравнодушен к музыке. И, кстати, поинтересуйтесь, где он взял это совсем недешевое яйцо.

– Только после экзаменов, – решительно сказала Гермиона, – я не хочу, чтобы меня, да и вас, исключили из школы из-за всех этих непонятных игр.

– После экзаменов… – задумчиво протянул Гарри, – боюсь, после экзаменов выяснится, что Волдеморт уже вот-вот украдет камень, что никто из взрослых не способен ему помешать и что надо действовать именно нам, первокурсникам. Причем немедленно. Пока каникулы не начались. В общем, расскажете мне?

– Мы подумаем, – совсем не дипломатично отрезал Рон, – и мы будем следить за тобой.

– Только не за счет подготовки, Уизли, а то вы не сможете следить за мной в следующем году.

– Я попрошу Джинни! – прошипел рыжий.

– У нас с ней отличные отношения, мы даже переписываемся, – пожал плечами Гарри, – и сразу скажу: с Перси и близнецами у нас… есть общие интересы. Так что вся надежда на тебя.

– ОТВАЛИ ОТ МОЕЙ СЕСТРЫ, ТЫ…

– Я к ней и не подваливал. Только выручил разок, там, на вокзале. Так что советую потратить оставшиеся два дня на учебу.

– Пойдем, Рон, – раздался неестественно-спокойный голос Лонгботтома, а затем галька за спиной захрустела под двумя парами башмаков.

– Буду очень признателен, если вы положите мантию на место. В обмен обещаю вернуть Гермиону без стилета в спине, – шаги на мгновение замерли, потом послышалась короткая возня и бормотание, а затем снова послышалась удаляющаяся, несколько неуверенная поступь.

– Не обижайся на них, – легкая ладошка хлопнула его по плечу, – им обоим просто нужно время.

– Мозги им нужны, – вздохнул мальчик, – обоим. По две штуки на каждого.

– Ты имеешь в виду полушария? – удивилась Гермиона. – Полушария головного мозга? Правое и левое?

– Не-а, – помотал головой Гарри. – Именно мозги. Один головной и один попный. Эээ… Долго объяснять, так что потом, хорошо? – быстро сказал он, увидев расширившиеся глаза мисс Грейнджер. – Гермиона… А можешь ответить мне на один вопрос и раскрыть одну тайну?

– Если речь не пойдет о чьей-либо жизни и смерти, Гарри.

– Это будет честно, – вздохнул тот, – тогда сначала вопрос, если ты не против: что вам говорил Дамблдор относительно меня? Ну, когда мы с вами того… Он же говорил с вами, я знаю.

– Ну… – Гермиона задумалась, – профессор Дамблдор, в основном, переживал как раз насчет «того», я имею в виду, что ты от нас отдалился. Он на самом деле с Рождества со мной раза три говорил. А с Роном и с Невиллом сколько – не знаю. Почему-то он очень беспокоится о тебе, знаешь?

– Ага. Я… оказался не таким, каким он меня хочет видеть. И, мне кажется, он этого испугался.

– Ну, да. Он сказал, что отсутствие друзей и любви – то, что делает волшебника темным. И Во… Тот-Который-Ну-Ты-Понял, тому пример. Потому что без любви и друзей не возможна ни храбрость, ни справедливость, ни самоотверженность. Он сказал… Знаешь, – задумчиво сказала девочка, – как-то это странно прозвучало… Как будто он сожалел, что…

– Что?..

– Дай вспомню… «К сожалению, любовь, дружбу и благородство невозможно создать ни заклинаниями, ни зельями».

Гарри еле слышно выдохнул. То, чему была посвящена восьмая страница методички, ему, пожалуй, не грозило. По крайней мере, пока. Видимо, какие-то пункты из книжечки миссис Бересфорд директор не одобрял и пытался обойтись без них. Пожалуй, майор Бутройд назвал бы директора идеалистом и добавил бы, что хуже нет работать с такими. С другой стороны, в методичке не было ничего по поводу заклинания «Обливиэйт»… Так что «так на так».

– Спасибо, Гермиона. А насчет тайны… Скажи, откуда ты узнала про проклятие крови единорога? Мне об этом рассказал Флоренц, кентавр, прямо там, в лесу. Но я не делился этим с вами.

– Когда мы с Невиллом лежали в Больничном Крыле, мне не сразу принесли учебники, – задумалась Гермиона, – и я попросила у мадам Помфри книжку для легкого чтения. Не смейся, она действительно была маленькая – скорее, брошюрка – «Невероятные Единороги», о применении получаемых из единорогов ингредиентов в целительстве.

– Неудивительно – если бы книжка была бы большой, ты могла бы пропустить нужное место. Просто раз уж вы не попали в лес – надо было сделать так, чтобы вы узнали об этом ужасе не только с моих слов. Тем более, что отношения между нами стали несколько напряженными…

Гермиона задумалась. Через несколько секунд она снова подняла взгляд – и этот взгляд был темен, как небо перед грозой.

– Ах он старая бородатая сволочь! Он знал, что ты столкнешься с этим… с этим… еще до того, как ты уйдешь в лес!

– Поздравляю со вступлением в Клуб Тех-Кто-Не-Смотрит-В-Глаза-Директору.

– Эээ?..

– Директор умеет читать мысли, помнишь?

– А как ты тогда… Ведь у тебя столько секретов…

– Во-первых, среди старшекурсников ходят слухи, что в этом году директор прекратил лазить в чужие головы. Кстати, в отличие от профессора Снейпа. И я даже подозреваю, почему, – уточнять он не стал, – некоторые… умеют хотя бы замечать такое вторжение. Во-вторых, я никогда не встречаюсь с ним и со Снейпом глазами, если только не готов.

– А как ты готовишься?

– Ну, у меня внутри живут много маленьких Гарри. И когда я встречаюсь с директором и Снейпом – причем не обязательно глаза в глаза, – я подсовываю им самого глупого и малознающего. А самые секретные воспоминания я запираю в ящики, их стережет специальный Гарри-Хранитель-Ключей и выдает их только при необходимости. Как-нибудь расскажу и попытаюсь научить, в нашем Клубе без этого никак… Тссс…

– Что случилось?!

– «Гоменум Ревеллио Пролонга». Научился у Пенни Клируотер с Рэйвенкло. Сначала еще в поезде, когда искали Тревора, а потом еще недавно, по другому поводу. Слабее обычного, но действует долго. И это самое «Ревеллио» говорит, что к нам кто-то приближается. Похоже, нам пора срочно ссориться.

– Прости, Гарри, – ШМЯК!

Это было намного более громко, чем больно, но со стороны выглядело, наверное, впечатляюще. «Считается ли это подставлением другой щеки? Не, щека точно другая, но считается ли это именно подставлением? Наверное, считается, я же сам предложил ей поссориться», – подумал Гарри, восхищаясь грозной ведьмочкой с распущенными волосами.

– ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! Ты – последняя скотина! Я была права! Тебе не нужны друзья! Наверняка в этом твоем идиотском зеркале ты был один-одинешенек, увешанный наградами и в горделивой позе! Как я могла думать, что ты способен подружиться хоть с кем-нибудь! О, как я надеюсь, что ты завалишь все экзамены и тебя вышибут отсюда! Я не желаю тебя знать, понял? Никогда не подходи ко мне! НИКОГДА!!!

Тот самый Глупый и Наивный Гарри поверил (что было нетрудно) и пришел в полное отчаяние. Он провожал удаляющуюся фигурку полным слез взглядом и, когда рядом послышалось деликатное покашливание, поднял ошеломленный и расстроенный изумрудный взор, столкнувшись с мудрыми добрыми глазами Директора.

– Люди не ценят недоверие, мальчик мой, – с грустью в голосе произнес Дамблдор, – если ты действительно хочешь завести друзей, тебе не стоит иметь от них тайн. Доверься им. И я уверен, что на самом деле мисс Грейнджер не желает тебе зла и очень обрадуется твоим успехам.

– Да, профессор, – проплакал Глупый Наивный Гарри, – мне… действительно надо заниматься. И… Я… Я пойду? – и, не дожидаясь ответа, припустил в сторону замка. Гарри Хранитель Ключей хохотал внутри и пел оды Саманте Шарлин Кейн – несмотря на практически идеальные условия, директор не решился влезть в его голову и в этот раз.

====== Заговор с целью тренировки... ======

После завтрака Гарри с головой ушел в подготовку к экзаменам. Гриффиндорское Трио готовилось вместе, и, разумеется, Гарри не мог присоединиться к нему. Вместо этого на остатки сиклей он купил вечернюю консультацию по чарам у Пенни, а на второй день позанимался зельями со слизеринкой-шестикурсницей, как он подозревал – той самой, что заколдовывала ему сумку. Из волшебных денег у него остался только неприкосновенный запас, но слизеринка Мэри с откровенным удовольствием приняла десять маггловских фунтов: то ли деньги не пахли и в волшебном мире, то ли магглофобский психоз заодно с межфакультетской враждой накрыл исключительно их поколение, ну, может быть, еще пару-тройку курсов сверху. Обдумывать этот вопрос сейчас времени не было, но вообще внимание феномену уделить стоило: миссис Кейн говорила, что политика всегда следует за экономикой. Так что Гарри просто занес этот факт в зачарованный Перси блокнотик, в надежде обсудить все наблюдения на каникулах с пожилыми леди.

Голова болела все чаще и все сильнее, и Специальный-Гарри-Принимающий-Боль-На-Себя все настойчивее требовал отдыха. Ну или хотя бы шоколада – пришлось потратить целый сикль из НЗ на шоколадную лягушку, купленную у близнецов: рыжиков фунты, что характерно, не интересовали. Как назло, ему попался Фламель, впервые. Гарри «забыл» обертку на столике, за которым занималось Гриффиндорское Трио и не без удовольствия наблюдал, как Рон бьет себя по лбу, а Гермиона делает Гарри большие глаза.

Ночи тоже не приносили облегчения, поскольку зеленая вспышка и смех дополнились фигурой в плаще с капюшоном, из-под которого капала серебристая кровь. Так что на первый экзамен Гарри пришел в полубессознательном состоянии.

Накатила жара, особенно удушающая в заполненных учениками кабинетах. Для выполнения письменных работ им раздали перья, лишающие учеников возможности хитрить. Но Гарри не смог бы сжульничать и так: сил на Гарри-Хитреца у него уже не оставалось.

На практических занятиях у профессора Флитвика они применяли анимирующие чары к ананасу, заставляя его танцевать: тут Гарри повезло, потому что в последние дни он отрабатывал их каждый вечер, прячась по пустым классам, правда, без грунтовки и фиксации; на час-другой длительности чар вполне хватало.

На экзамене у МакГонагалл требовалось превратить мышь в табакерку, причем чем красивее была табакерка, тем больше начислялось баллов; главным было лишить табакерку усов, которые вылезали в самый неподходящий момент. Самым трудным для Гарри было понять, что такое табакерка вообще: может быть, для застрявших в девятнадцатом веке волшебников это было привычным предметом обихода, но Гарри, так же как и Гермиона, и другие магглорожденные, впервые увидели ее только на практическом занятии пару месяцев назад.

У Снейпа варили зелье, отнимающее память. Эту сторону волшебства Гарри ненавидел лютой ненавистью (причем, не зелья, хотя и зелья тоже, а лишение памяти), но «совершенно случайно» Мэри на своем уроке приводила в качестве одного из примеров именно это зелье. Так что те десять фунтов стали одним из лучших его капиталовложений, и Гарри окончательно убедился, что профессор Снейп подсуживает своему факультету всеми возможными способами.

Последним экзаменом была История Магии: требовалось вспомнить имена и годы жизни древних выживших из ума волшебников, вроде изобретателя самопомешивающегося котла, который стоил дороже гиппогрифа, и, к тому же, боялся сырости. И когда профессор Бинс, наконец, приказал сдать работы, Гарри с облегчением выскочил во двор: впереди его ждала целая неделя свободы… и то, к чему он готовился с той самой ночи в Запретном Лесу.

Он расслабленно лежал на травянистом откосе у Черного Озера, наблюдая, как близнецы, Ли Джордан и давно и прочно примкнувший к ним Дин Томас дергают за щупальца заплывшего на теплое мелководье кальмара. Боль в голове потихоньку уходила – то ли потому, что напряжение экзаменов было позади, то ли потому, что сидевшая поначалу как бы отдельно Гермиона подсела поближе и запустила руку в его шевелюру. В любом случае Специальный-Принимающий-Боль-Гарри наслаждался давно чаемым отдыхом. Разумеется, Гермиона щебетала о том, что, оказывается, не нужно было учить наизусть кодекс волков-оборотней тысяча шестьсот тридцать седьмого года (Гарри вспомнил этот кодекс: он был довольно короток, всего два пункта, причем первый пункт гласил «Вожак всегда прав»), и что история восстания Элфрика Нетерпеливого тоже не входила в программу.

Гарри смотрел ввысь, следя за приближающейся к замку величественной совой, никак не меньше его Хедвиг, только более консервативной и респектабельной расцветки. В клюве совы был конверт, тоже большой и, видимо, респектабельный.

Рука Гермионы внезапно замерла, но потом продолжила движение. Гарри скосил глаза: от хижины Хагрида к ним спускались Невилл и Рон. Лица у обоих были озабоченными.

– Откуда ты это знал?! – гневно спросил Невилл. – Хагрид рассказал это тебе в ту ночь?

– И вы сговорились с ним, – яростно прошипел Рон, – что он…

Девчачья рука легонько погладила Гарри по голове, да и сил на перепалку у него не было.

– Гермиона, – та посмотрела в глаза Гарри и улыбнулась, не переставая ворошить его волосы; видимо, догадалась, что сейчас произойдет, – я обещал не врать тебе, помнишь?

– Да, Гарри. И если нарушишь обещание… – он помнил ее в гневе, как настоящем, так и наигранном, и рефлекторно поежился.

– Так вот, Гермиона, Хагрид никогда не рассказывал мне о том, что Пушок засыпает от музыки. И никто другой мне об этом тоже не говорил. На самом деле, я понял это из той книжки, что ты привезла мне с каникул. И я ни с кем не сговаривался.

– Я верю тебе, Гарри, – Гермиона перевела взгляд на Невилла, – эээ… Невилл, не мог бы ты передать мне слова Хагрида, как можно более точно? Это может быть очень важным.

– Хагрид рассказал, что он выиграл яйцо у незнакомца в «Кабаньей Голове», в Хогсмиде. Это деревенька, там вон, недалеко, где станция. Наверное, это был драконовод, ну, или нелегальный торговец драконами. Там… всякие бывают, в «Кабаньей Голове»-то. Он, Хагрид, в смысле… выпил немножко. Тот человек, он был в плаще с капюшоном, Хагрид не видел его лица, ставил ему выпивку. И незнакомец проиграл ему яйцо, в смысле, согласился играть на него, только когда Хагрид убедил его, что умеет обращаться с… опасными волшебными животными.

– Дай угадаю: он рассказал незнакомцу, лица которого он даже не видел, что, если спеть Пушку колыбельную или сыграть на арфе, тот уснет? – задумчиво сказала Гермиона. – Интересно, он тоже подарил ему какую-нибудь свирель?

– Ну да, – Невилл выглядел обескураженным, – в смысле, не дарил, а рассказал. И потом еще нам такой: «Зря я вам это сказал!» – типа. А чего зря-то? Теперь Квиррелл…

– …Снейп, – упрямо возразил Рон.

– …Волдеморт, – погасил спор Гарри, – у меня с той самой ночи в лесу болит шрам, оставленный именно Волдемортом. Так вот, Волдеморт знает, как пройти через Пушка. Причем, заметьте, уже давно. И от похода за камнем его удерживает только страх перед Дамблдором.

– Тогда я пойду и расскажу ему! – храбро заявил Невилл. – Дамблдору!

– Ставлю свою шляпу, – лениво заметил Гарри, – что вот эта сова, которая только что влетела в окно башни, принесла господину директору уж-жасно срочный вызов куда-то далеко-далеко. Так что он не сможет встретиться с вами и не сможет сегодня ночью охранять камень.

– И что ты собираешься делать, Гарри? – Гермиона провожала взглядом бегущих к замку Невилла и Рона.

– А у меня есть выбор? – спросил Гарри.

– Но…

– Невилл точно пойдет туда. У него… у него есть личная причина, и он не может поверить, что это подстроено. Он не может себе представить, что такая уникальная штуковина может использоваться просто как приманка для одного злодея и четырех первокурсников с шилом в попе. Или что там просто обманка, даже вернее всего: слишком велик риск.

– Но мы же можем уговорить его? Ну ладно, не мы, а я?

– Ты правда в это веришь? Да скорее он станет игроком сборной Англии по квиддичу, чем откажется идти. А если идет он – идете и вы с Роном. Рон – потому что он друг Невилла, ты – потому что не можешь бросить сразу двух друзей.

– А ты-то почему?

– По двум причинам. Первая – я тоже не могу потерять единственного друга.

– Невилла? Или… Рона?

Если бы Гермиона не продолжала ерошить волосы Гарри, снимая привычную уже боль, он бы расшиб себе лицо ладонью. Похоже, в девочку комплекс неполноценности был вбит как бы не глубже, чем в Невилла. Придется разъяснять в лоб.

– Тебя. Гермиону Джин Грейнджер. Я не могу себе позволить потерять тебя.

– Но… Ведь они же… А я… Как же так?!

– Очень просто. Тогда, в гостиной, Невилл с Роном снова поссорились со мной… ну, потому что решили, что я все же темный. Кинжал, кровь, все это вот… А ты…

– А я – потому что ты мне врал. А друзьям не врут. И… я беспокоилась за тебя…

–… Как и положено другу. Вот и вся разница. Но… Невилл с Роном тоже твои друзья. И ты пойдешь с ними обязательно. А если вы идете, а я нет – я в любом случае тебя потеряю. В лучшем случае – как друга, ты мне этого никогда не простишь, даже если увидишь, что я оказался прав. А в худшем… В худшем вы погибнете. Все, – жестко сказал он. – Кроме того…

– Гарри… Можно, я поспорю на твою шляпу? – тот кивнул. – На самом деле… Я думала… Я же не дура, да? – ответ не требовался. – Я понимала, что нас всех… толкают туда, в этот коридор… Та дуэль, Хагрид… И Дамблдор все время пытался подружить нас с тобой… Особенно меня.

– Ну, не все, что делает Дамблдор, должно быть плохо, ведь правда, Гермиона?

– Ты не понимаешь. А что, если бы вы оба все-таки не пошли? Вот представь, что ты не пошел, потому что умный, а Невилл, ну, оказался слабее, чем нужно. И тогда кому-то надо сделать что-то такое, чтобы ты все равно пошел туда, к Пушку и дальше. Что может заставить тебя пойти туда в любом случае? Что? Ты же вырос в обычном мире и читал о заложниках?

Гермиона снова всхлипнула. Гарри с тревогой посмотрел на нее:

– Ты что…

– Я… Я думала, я лучшая у-ученица… Я хотела стать самой умной ведьмой, самой лучшей! А он меня готовил просто… к тому, чтобы быть заложником, всего-то з-заложником?! И п-поэтому советовал дружить с вами? Только поэтому?! Заложником у Квиррелла?! Второй раз, ведь тот тролль…

Гарри похолодел. Гермиона должна была оказаться на Рэйвенкло. Ну или хотя бы полминутки повыбирать между львами и воронами. Но Шляпа на ее голове выкрикнула «ГРИФФИНДОР!», не сомневаясь ни секунды… Была ли Гермиона столь уверена в себе или… Шляпу тоже можно убедить? Если «Конфундус» мастер ментальной магии может наложить на метлу, то… «Конфундус Максима»! Шляпа же говорила про «Конфундус Максима» от старого интригана! И еще упоминала, что она могла бы «проявить своеволие»… И вряд ли директор использовал этот прием только ради него…

– Вам всем показали зеркало – з-значит, п-почему-то это в-важно. А мне не п-показали, и, з-значит, я не гожусь ни на ч-что, кроме…

– Великий человек Дамблдор! – Гарри потряс воображаемым шампуром; «Стетсон» Деллы надо было срочно спасать. – Но! Зелья!

– Что?! Какие зелья?!

– Одно из препятствий готовил профессор Снейп, так? И что он может придумать, кроме зелий? И кто будет решать эту задачку кроме тебя? Учитывая, что мы трое редко получаем что-либо выше «Слабо» за урок.

Гермиона вытерла слезы и улыбнулась:

– Совершенно случайно, мистер Поттер, ну абсолютно случайно, я слышала, как профессор МакГонагалл ругалась с профессором Снейпом. Она требовала поставить тебе за экзаменационное зелье «Выше Ожидаемого», а он соглашался только на «Удовлетворительно».

– Просто некоторые слизеринцы, точнее слизеринки, не в состоянии устоять перед обаянием мисс Найтингейл. Той самой леди, что нарисована на десятифунтовой купюре, – пояснил он в ответ на безмолвный вопрос. – Да, да, на маггловской. И эти нестойкие слизеринки временами проводят частные консультации как раз по тем зельям, которые будут на экзамене.

– Это же нече… – Гермиона не закончила фразу, – ладно. Считаем, что я действительно сгожусь на что-то, и твоя шляпа опять уцелела. Вернемся к препятствиям. Профессор Спраут – это Гербология, это для Невилла. А что для вас с Роном?

– Тут проблема. И в чарах, и в трансфигурации лучшая тоже ты. Так что… «Экспеллиармус» для меня, и «Левиоса» для Рона. Больше, кроме квиддича и шахмат, ничего в голову не лезет. Впрочем, дойдем – увидим.

– Так, – Гермиона что-то чиркала в блокнотике, – Хагрид, Спраут, МакГонагалл, Флитвик, Снейп… Квиррелл?

– Без понятия. Но, скорее всего, тот самый тролль – Снейп же говорил тогда, в туалете: «заберите вашего питомца!» Ну и тролль как специально подходит под Хагридов стилет.

Гермиона отмахнулась: стилет ее интересовал мало.

– Дамблдор? Хммм… Зеркало? Это единственное, что он показывал вам лично, – пояснила она.

– И Том в нем. Учебно-тренировочный. Специально для первокурсников.

– Том?

– Зря я тебе это сказал! – Гермиона сначала долго сверлила Гарри непонимающим взглядом, а потом расхохоталась, чего Гарри и добивался. – Тот самый не очень хороший человек, ну который говорил про неслучайные случайности, сказал мне, что это настоящее имя Волдеморта, и что это имя его, ну, Волдеморта, жутко бесит.

– А… что-нибудь еще он может рассказать? – робко спросила Гермиона.

– Нет. Он умер.

– Жаль.

– Не очень. Он пытался убить меня, но внезапно умер сам. Эээ… Если что, это был не сам Том, а то я ничего не запомнил бы, – предварил он следующий вопрос, – я же совсем маленький был. И нет, это не я его убил. Просто оно само как-то так получается. Но. Это тот самый случай, ну, про жизнь и смерть. Я расскажу тебе об этом, когда ты сможешь как-то защитить свою память. Как – я пока не знаю, но верю в тебя, ты же самая умная первокурсница. Мне-то тоже пришлось учиться самому. Вроде работает, но научить этому я не сумею. Я не такой умный, как ты.

Гермиона что-то записала в блокнотике и два раза с силой подчеркнула. Все понятно, книжным магазинам Косого Переулка грозит нашествие и опустошение.

– Так вот, будь там настоящий Том – не было бы никакого квиддича, шахмат, никаких посиделок в гостиной – а только учеба, учеба, учеба. И то… этого все равно не хватило бы, чтобы вот так вот нас посылать. Хотя знаешь… магглы в ту войну готовили бойцов за полгода. И не только мужчин: я знаю одну леди…

– Расскажешь мне потом, хорошо? Вон идут мальчики, и что-то они не выглядят счастливыми.

Оба гриффиндорца плюхнулись рядом с ними на траву, тяжело дыша.

– Мы нашли профессора МакГонагалл… – пропыхтел Невилл. – И только не говори, уфф, что ты сам послал это письмо!

– Ты считаешь, что я могу обмануть величайшего волшебника столетия? – вздернул бровь Гарри.