Текст книги "Гарри Поттер и Хранитель Ключей (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Ну никогда эти кобылячьи сыны напрямую ничего не ответят, – раздраженно заметил Хагрид, – звездочеты непарнокопытные! Если что поближе Луны находится, им это вроде как неинтересно уже.

– А их тут много? – поинтересовался Гарри.

– Да хватает, – неопределенно ответил Хагрид, – они в основном табуном держатся, но… э-э… если мне надо чего, появляются сразу, как чувствуют. Умные они, кентавры… и знают много всего… вот только не рассказывают.

– А этот звук, ну который шурх-шурх, перед тем, как мы Ронана встретили – это ж не кентавр был? – спросил Гарри.

– Разве похоже было, что копыта по земле стучат? – ответил Хагрид вопросом на вопрос. – Не, я тебе так скажу: это тот был, кто единорогов убивает. Я в лесу раньше таких звуков не слышал – так что он это.

Они шли сквозь почти сплошную черную стену деревьев. Гарри не переставал крутить головой, хотя почти ничего не видел: почему-то ему казалось, что вот-вот из-за ветвей прямо в голову прилетит бладжер или сразу два. И он был очень рад тому, что рядом с ними Хагрид, а у Хагрида есть арбалет. Но если бы у великана была дядина двустволка, Гарри чувствовал бы себя еще увереннее.

Они прошли еще несколько минут, потеков крови вокруг становилось все больше.

– Стоп, – сказал вдруг Хагрид, – а ну, подождите меня под этим вот деревом, я там дальше проверю. И ни шагу отсель. Клык, охраняй!

Он скинул с плеча арбалет и бесшумно заскользил по тропинке. Клык забился между Малфоем и Гарри и дрожал. Постепенно его дрожь передалась Малфою, и скоро Гарри уже не мог понять, кто дрожит сильнее: Клык, Малфой или… он сам?! Гарри вытащил палочку из-под намотанного на левое предплечье эластичного бинта. Так, с палочкой, он действительно чувствовал себя намного увереннее.

– УАХУ-УАААААХУУУ! – раздался громкий вопль прямо над их головами. Все трое подпрыгнули, причем Драко приземлился уже шагах в трех от Клыка и Гарри. Его ноги, казалось, начали бежать еще в воздухе. Клык припустил за ним. Гарри на мгновение замер: с одной стороны, надо было дождаться Хагрида, а с другой…

– Стой, дурак! Пропадешь! – он бросился вслед за Малфоем, тот оглянулся, но, увидев несущегося прямо на него Поттера с палочкой в руке, припустил еще пуще. – Стой! Хогвартс в другой стороне!

Драко не слышал или не желал слышать. Он бежал, не разбирая дороги, и его несло все глубже и глубже в лес. Гарри еле успевал за ним. Он подумал, не стоит ли обезножить Малфоя заклинанием, иначе кто знает, куда их занесет.

Но вдруг перепуганный блондинчик замер: деревья окончательно преградили им путь. Клык прижался к ноге Гарри, тихо поскуливая. Гарри показалось, что пятен серебристой крови тут куда больше, чем на той тропинке, с которой и убежал Драко. Все корни деревьев были забрызганы кровью, словно несчастное создание металось здесь, обезумев от боли. Сквозь толстые ветви стоявшего перед ними древнего дуба Гарри увидел поляну.

– Тихо! Смотри! – произнес он, вытягивая руку и показывая на блеск, исходивший от земли. Драко во все глаза смотрел на здоровенную лужу крови. В его глазах метался ужас. Подумав, Гарри, демонстративно-уверенно хмыкнул и, как и тогда, у замка, пустил свою палочку веером. Вроде помогло: Драко подступил на полшага к нему и перестал еле слышно всхлипывать.

Они почти на четвереньках пробрались под ветвями дуба и, пригибаясь, вышли на поляну. Теперь Малфой держался за спиной Гарри. В нескольких метрах от них лежал единорог, он был мертв. Гарри никогда не видел такой печальной и такой завораживающей картины. Он только сейчас понял, что смерть тоже может быть прекрасной и представил себя лежащим на спине, раскинув руки, и над ним, стоя на коленях, роняют жемчужные слезы Гермиона, Джинни и Пенни Клируотер.

А в следующую секунду он подумал: а не это ли хочет внушить ему Директор? Мол, смерть прекрасна, мой мальчик, и не стоит бояться ее так уж сильно? Ну да, в методичке миссис Бересфорд этого не было, но откуда авторам этой методички знать про единорогов?

Мертвый единорог манил их обоих, его и Драко, как то самое зеркало ЕИНАЛЕЖ там, в пустом классе.

Гарри почти против воли сделал еще шаг вперед и вдруг застыл, услышав знакомый шорох. Кусты на другом конце поляны зашевелились, и из тени выступила облаченная в длинный балахон фигура с наброшенным на голову капюшоном. Кто-то крался к ним, как вышедший на охоту зверь. Гарри, Малфой и Клык были не в силах пошевелиться. Однако фигура в балахоне их не замечала. Существо подошло к мертвому животному, опустилось на колени и склонилось над огромной рваной раной в боку единорога. И… начало пить кровь.

Смертельное очарование лопнуло с первым же смачным чавком и цвирканьем, сменившись ужасом и отвращением.

– А-А-А-А-А!

Малфой, издав дикий крик, бросился бежать, а вслед за ним устремился трусливый Клык. Фигура в балахоне подняла голову и уставилась на Гарри. Гарри отчетливо видел, как с невидимого лица на балахон капала серебристая кровь.

– «ЭКСПЕЛЛИАРМУС!!!» – черную фигуру отбросило назад, на спину. Что-то прилетело с ее стороны и больно стукнуло Гарри по левому предплечью. Он присел на корточки и почти сразу же нащупал свободной рукой гладкий кусок дерева. Это была волшебная палочка, и значит, фигура могла быть только волшебником…

Фигура резко, извернувшись совершенно неестественным образом, поднялась с земли и сделала несколько быстрых шагов по направлению к Гарри.

– «РЕДУКТО!!!» – кто бы это ни был, его одежда – или шкура – была прочнее стенки старого шкафа, а по функции Гарри не попал. Луч заклятия угодил прямо в центр силуэта, но фигура лишь слегка покачнулась и сделала еще шаг.

В следующее мгновение голову мальчика пронзила острая боль, такая сильная, какой раньше никогда не случалось: казалось, что шрам на лбу вспыхнул ярким пламенем.

Полуослепший от боли Гарри попятился назад. Внезапно сзади раздался стук копыт, и что-то огромное пронеслось мимо него, воинственно устремляясь к фигуре в балахоне.

Боль была такой сильной, что Гарри упал на колени. Однако через минуту или две боль прошла так же внезапно, как и появилась. Когда Гарри наконец поднял голову, фигуры в балахоне на поляне уже не было, а над ним стоял кентавр. Не Ронан и не Бэйн – этот был моложе, у него были белокурые волосы и белое тело в черных пятнах.

– С Вами все в порядке? – спросил кентавр, помогая Гарри подняться на ноги.

– Да, спасибо, – неуверенно пробормотал Гарри, – Вы не знаете, кто это был? Это… Это волшебник?

Кентавр не ответил и молча посмотрел на Гарри своими поразительно-синими глазами, напоминавшими бледные сапфиры. Глаза кентавра задержались на шраме Гарри, который, казалось, налился кровью и увеличился в размерах.

– Вы – сын Поттеров, – это был не вопрос, а утверждение. – Вам лучше вернуться к Хагриду. В лесу сейчас опасно, особенно для Вас. Вы умеете ездить верхом? Так будет быстрее. Кстати, меня зовут Флоренц.

Кентавр согнул передние ноги, чтобы Гарри смог вскарабкаться на его спину. И тут до них донесся стук копыт. На поляну вылетели Ронан и Бэйн. Они тяжело дышали, а тела их блестели от пота.

– Флоренц! – прогремел Бэйн. – Что ты делаешь? У тебя на спине человек! Тебе не стыдно? Ты что, верховая лошадь?

– Вы разве не поняли, кто это? – спокойно спросил Флоренц, поднимаясь на все свои четыре копыта. – Это сын Поттеров. Чем быстрее он покинет лес, тем лучше для него.

– Что ты ему рассказал? – прорычал Бэйн. – Запомни, Флоренц, мы поклялись не препятствовать тому, что должно случиться по воле небес. Разве движение планет не показало нам, что произойдет в ближайшее время?

Ронан нервно рыл копытом землю.

– Я думаю, Флоренц решил, что так будет лучше, – мрачно произнес он.

– Лучше?! – Бэйн от негодования взбрыкнул задними ногами. – Все происходящее не имеет к нам никакого отношения! Кентавры не должны мешать тому, что предсказано звездами! И не наше дело, подобно ослам, бегать по лесу в поисках заблудившихся людей!

Флоренц в приступе гнева поднялся на дыбы, и это произошло так внезапно, что Гарри пришлось вцепиться ему в плечи, чтобы удержаться на нем.

– Ты что, не видишь этого единорога? – яростно крикнул он, обращаясь к Бэйну. – Ты что, не понимаешь, почему его убили? Или планеты не открыли тебе эту тайну? Лично я против того, кто рыщет по лесу, и я готов помочь людям в борьбе с ним.

– ГАРРИ! – на поляну вылетел Хагрид, сжимая в руках взведенный арбалет. – Ты… Ты жив?

– Да, все в п-порядке. Все н-нормально, Х-хагрид! Я… Я обезоружил его. Вот, – показал он Хагриду и кентаврам трофейную палочку; она не выглядела зловещей – скорее, какой-то девчоночьей, что ли… – И «Редукто» еще раз попал… Но слабо. Ничего ему не сделалось.

Хагрид кивнул и склонился над убитым единорогом.

– Три планеты. Три малых планеты, которые сошлись вместе два года назад, – внезапно сказал Флоренц, кося голубым глазом на трофейную палочку в руке Гарри. Ронан и Бейн молчали, тоже пожирая ее глазами, а Флоренц продолжил: – Вы тогда не придали этому значения. А зря. На путях светил нет мелочей. Теперь вы поняли?

Ронан и Бэйн развернулись и так же молча удалились в чащу. Флоренц смотрел им вслед с загадочной улыбкой на лице.

– Хагрид, а что с Драко? – спросил Гарри великана, который достал из своего бездонного кармана огромное полотнище и теперь заворачивал в него тело единорога; в сравнении с великаном оно выглядело не крупнее большой собаки.

– Ничего с ним не сделается, с этим трусом, – буркнул Хагрид, взваливая получившийся сверток на плечи. – Вылетел прямо на меня, с воплями. Ну ничего, увидел теперь… Может, после такого он да папашка его… Хмм… – он не закончил фразу. – Я Клыка послал проводить его к замку, ну и к тебе побежал. Флоренц, донесешь мальца-т? Не в обиду говорю.

Кентавр кивнул и шагом последовал за несущим на загривке тушу единорога Хагридом. Гарри покачивался на его спине и вспоминал, что он знал о Малфоях. Малфой-старший был одним из приближенных Волдеморта, потом – лидером какой-то из темных фракций… А младший был просто избалованным трусливым говнюком.

– Почему Бэйн так разозлился? – шепнул Гарри кентавру, когда они прошли уже не меньше двух сотен ярдов. – И кстати… от кого Вы меня спасли? Это же не мог быть Вол…

Флоренц совсем не торопился отвечать на заданный вопрос, а Гарри не стремился называть имя до конца. Они так долго шли за Хагридом в полной тишине, что Гарри решил, будто кентавр не хочет с ним разговаривать. Но когда они пробирались сквозь почти непроходимый участок леса, Флоренц вдруг обернулся.

– Гарри Поттер, сын Поттеров, Вы знаете, зачем нужна кровь единорога?

– Нет, – удивленно ответил Гарри, не понимая, почему кентавр задал ему этот вопрос, – на уроках по зельям мы использовали только толченый рог и волосы из хвоста.

– Это потому, что убийство единорога считается чудовищным преступлением, – объяснил Флоренц. – Только тот, кому нечего терять и кто стремится к своей цели, не заботясь о последствиях, способен совершить такое преступление. Кровь единорога спасает жизнь, даже если человек на волосок от смерти… Но человек дорого заплатит за это. Если он убьет такое прекрасное и беззащитное существо ради собственного спасения, то с того момента, как кровь единорога коснется его губ, он будет проклят.

Насчет беззащитности единорогов у Гарри было свое собственное мнение, но он решил не спорить. С другой стороны, похоже, что рога стоимостью в пятьсот фунтов за штуку действительно можно было получить примерно так же, как волосы из хвоста: не убивая дивное животное.

– Значит, это был тот, кому нечего терять, – подумал он вслух, – и, скорее всего, этот «кто-то» не боится проклятия, потому что и так уже проклят дальше некуда, правда?

– Правда, – согласился Флоренц. – И он делает это ради того, чтобы отсрочить неизбежное, а за это время завладеть напитком, который полностью восстановит его силы и сделает его бессмертным… Мистер Поттер, Вы знаете, что сейчас спрятано в школе?

– Философский камень, – не задумываясь, ответил Гарри: уж если даже кентавры в лесу это знают… – И он не только превращает все в золото, он же еще и эликсир жизни! И тогда понятно, кто…

– Вы же знаете того, кто много лет ждал, пока сможет вернуть себе силы, того, кто все эти годы цеплялся за жизнь, дожидаясь своего шанса, – Флоренц снова не спрашивал, а утверждал.

Разумеется, Гарри знал. Он вспомнил слова Хагрида, сказанные им при первой встрече: «Кое-кто говорит, что он умер. А я так считаю, что чушь все это. Думаю, в нем ничего человеческого уже не осталось – а ведь только человек может умереть».

В любом случае он снова встретился со своим врагом и, если не победил, то хотя бы обезоружил его. Разумеется, первой их встречи он не помнил, если не считать того, что всплывало в его кошмарах. «Тогда его победил не я, – внезапно понял он, – тогда его победили папа и мама. Погибли, но победили. А я… Я смог победить или хотя бы остановить его только сейчас».

Они вышли на опушку совершенно внезапно. Темная стена леса осталась позади. Перед ними светились редкие огоньки замка и фонарь над дверью хижины Хагрида. Великан подошел к стоящему ярдах в пятидесяти от хижины сараю и свалил внутрь свой тяжелый груз. Гарри неловко слез со спины Флоренца и поклонился ему. Флоренц поклонился в ответ.

– На путях светил не бывает мелочей. И даже мудрые порой забывают, что сотня малых звезд может затмить ту, что мнит себя ярче всех, – произнес Флоренц, шагая рядом с Гарри по направлению к хижине. Он немного помолчал и добавил: – Особенно часто об этом забывают мудрейшие из мудрых. Их слепит свой собственный свет.

====== Чудесная ночь с друзьями ======

Около хижины их встретил Клык, абсолютно счастливый вследствие возвращения обожаемого хозяина и избавления от ужасов ночи.

– Все, пришли уже, – сказал Хагрид и полез лапищей во внутренний карман сюртука. Немного покопавшись, он вытащил оттуда фляжку не меньше, чем на полгаллона, и встряхнул ее, внимательно прислушавшись.

– Ага, ну по паре глоточков-то нам хватит, – тут он с сомнением глянул на Гарри, – хотя тебе вот, наверное, лучше один. Спокойник новолунный, оч-чень правильная в такую погоду вещь!

Он протянул фляжку мальчику, из горлышка несло спиртовым духом. До этого крепких напитков Поттер никогда, разумеется, не пробовал, но раз тут спокойник… Гарри задержал дыхание, глотнул. Рот и пищевод обожгло, он закашлялся, но дрожь уже уходила, и страх этой ночи покидал тело. Хагрид протянул флягу Флоренцу.

– Благодарю, Смотритель. Рукотворное спокойствие путает дороги звезд.

– Ну, как знаешь. Мы-т про Марс слышали уже, а других-иных через потолок да стены и не видно-т будет, – Хагрид открыл дверь и сделал приглашающий жест. Кентавр фыркнул, само по себе приглашение под крышу, похоже, было для него оскорблением – разве что Хагриду такое было простительно – и, прощально махнув рукой, отправился в лес. Гарри вошел, и Хагрид, войдя вслед за ним, закрыл дверь, наказав тоже сунувшемуся было внутрь, в безопасность, Клыку караулить хижину.

– Тут, значца, сосиски у меня снова, ну, а огонь, это сам уже разожжешь, верно? – не дожидаясь ответа, Хагрид бросил куртку на сучковатую табуретку в углу и запустил руки в сундук, из которого явственно дохнуло холодом.

Гарри навел палочку на камин и пробормотал «Инсендио», как Хагрид на том острове. Заранее сложенные поверх остывшего пепла валежины полыхнули жаром. Так и не вытаскивая голову из ларя, Хагрид махнул зонтиком, и памятный закопченный медный чайник пристроился на крюке над пламенем, из зонтика ударила внутрь медного чрева мощная струя воды, и в завершение крышка, чуть менее черная, чем сам чайник, взлетела и с глухим звяком ввинтилась на законное место.

«Ага!» – Хагрид резко разогнулся, и на стол плюхнулись три пластиковых пачки с абсолютно неуместными здесь, в пропахшей дымом и волшебством хижине, наклейками «Теско».

– Маггловские, – заметив его недоумение, кивнул Хагрид, – так-т дешевше будет. Жалованье у меня не профессорское, сам понимаешь, а едим мы с Клыком много, приходится выкручиваться. Не, ежли мясца закоптить или так пожарить – это-т я охотой добуду, а вот сосисок навертеть – времени нет, так-т.

Он отошел к другому шкафу, погремел чем-то и вывалил на стол несколько разнокалиберных стилетов древнего вида: пожалуй, подревнее тех, что были у него на острове.

– Насаживай, по три штуки должно войти вроде. Хотя стой, на этот вот не надо, он от крови звереет, – он убрал один особо мрачно выглядевший стилет обратно в шкаф. – Хотя сколько тут крови-т…

– Хагрид, – удивленно спросил Гарри, насаживая сосиски на лезвия, – а как ты их покупаешь? Ты вроде с маггловскими деньгами не шибко разбираешься?

– А чо тут разбираться? Берешь сову, сове галлеон в лапу и записку в клюв, что надо-т. И в Глазго, тут вроде и недалеко совсем. А там на окраине паренек один живет, ушлый, с Рэйвенкло, лет пять назад как выпустился. Из магглов, как вон Гермиона твоя. Он и разбирается со всем. Только сову, ежли с цельным галлеоном, надо погрузоподъемней брать, а то десять с лишком фунтов весу не каждая унесет, да. Твоя-то должна потянуть вроде, специально выбирал ведь.

Гарри продолжал накалывать сосиски, считая в уме. Что-то не сходилось – даже четыре с половиной кило сосисок, пусть и из «Теско», стоить должны были не пять фунтов стерлингов, которые, как выяснил Гарри, гоблины в банке давали за один галлеон, а все двенадцать-пятнадцать.

– Эээ… Он их ворует, что ли? Как Флетчер? За пять фунтов столько не купишь, даже в «Теско», – в магазин этой сети Гарри ездил для миссис Кейн только прошлой осенью, когда у нее было не очень здорово с деньгами.

– Дык, а кто про пять говорит? Пять – это если у гоблинов галлеоны на маггловские менять. А когда обратно – так коротышки аж по пятьдесят берут. Жадные потому что. Я-т нумерологию не учил, выперли меня с нее – но и так понимаю, что грабеж. А парнишка этот, Стивен – тот среднее арифмантическое считает, двадцать три фунта за галлеон дает. Ну, а ежли обратно менять, то тридцать один. Все лучше, чем у зубастеньких. Да и числа тоже простые, так что тоже запомнишь!

Они сидели перед камином, время от времени поворачивая стилеты с насаженными на них сосисками. Гарри понял, что спрашивать надо именно сейчас и что Хагрид ждет именно этого. Но кроме того, было совершенно ясно, что в лоб тут действовать противопоказано – мало что не получишь ответа, так еще и потеряешь лицо.

– Хагрид, а директор об этом знает? Ему ж вот такенную ораву кормить приходится. А исключения из закона Гэмпа…

– Великий человек Дамблдор! – Хагрид потряс унизанным сосисками стилетом. – И дела у него великие. А ежли каждой мелочью заниматься, вродь сосисок – так на главное-то времени и не хватит. Время – оно такое, никогда его много не бывает. Да и хорошо это – парнишка-т тот к славе не стремится, к чему великим людям про него знать?

– И гоблинам тоже ни к чему? – Гарри поймал уважительный взгляд Хагрида и не стал прояснять идею о препятствовании конкуренции посредством устройства несчастных случаев – и так все было ясно.

– Ага. И не только им. Ну да Стив парень осторожный, ежли без рекомендациев кто ему напишет – вернет деньги обратно, вроде не знаю ничего, ошибочка вышла, да.

– А у меня, значит, рекомендация есть, – отнюдь не вопросительно кивнул Гарри. Где раздобыть список выпускников Рэйвенкло за восемьдесят шестой – восемьдесят восьмой годы, он уже примерно представлял, и вряд ли там среди полутора десятков парней будет больше одного Стивена. Ну, а зная фамилию, уже можно отправлять сову.

– Ну тебя-то кто не знает, а вот иных-прочих… – как обычно, прямого ответа Гарри не дождался, да и не особенно он ему был нужен. Хагрид принес извинения, да так, что никто, кроме Гарри, при всем желании этого не понял бы.

– Хагрид… А этот самый Стив – он только продает или покупает тоже?

– Покупает, – вздохнул Хагрид, – только это уж совсем не у всех. Вот как увидит, что клиент правильный – может и напишет письмецо-т.

– А почему ты тогда не добавил «зря я это сказал», как раньше? Ну, раз он все равно у меня ничего не купит?

– А тебе тут риску никакого, раз не купит-т. Да и нечего тебе продавать пока. Позже – может быть, как что-то толковое делать сможешь. Ну и опаску заимеешь правильную, не без того. Чего зря-т? Вот когда детишек на что опасное подбиваешь – тогда да, зря, – вздохнул великан. Точно, извинения.

– Совета хочу спросить у тебя, Хагрид. Дружеского.

– Ммм? – Хагрид понюхал крайнюю сосиску и снова сунул стилет в огонь.

– За флейту, что ты мне на Рождество подарил, спасибо я сказал уже, я про другое немного. Как-то знаешь… не получается у меня тут друзей завести. Играть на ней мне некому, да и станцевать не с кем. Может нужнее им? Невиллу вон отдам… Ему вроде как надо.

– Песни с танцами тебя сами найдут, вот что тебе скажу. Радуйся-не радуйся… Нет, если совсем откажешься, то можешь и у стеночки постоять, вдруг да обойдется, так многие делают. А Невилл правильный парень, это точно. Хотя и тюфяк тюфяком с виду, а его сам Дамблдор отмечает. Не так, как тебя, конечно, но… Опять же, на Гриффиндор попал, не к Хаффам. Да и Рон тоже, хоть и не так все просто с ним, директор его тоже привечает-т.

– Великий человек Дамблдор! – в свою очередь потряс стилетом с сосисками Гарри. – Хагрид, вроде готово уже?

– Угу. Так вот, парни они хорошие. Да только решение это твое и только твое. Я свое принял уже. Твоя очередь теперь решать, как с Норбертом, – великан принюхался, – и прав ты, Гарри. За стол пора.

Первая пара сосисок пролетела в желудок Гарри с той же скоростью, что и у Хагрида. Потом, понятно, великан ушел в отрыв, так как Гарри жевал уже помедленнее. Было очень вкусно, как и тогда, на острове. Гарри даже подумал, что вопреки жалобам на отсутствие времени Хагрид накрутил сосиски сам, из собственной добычи, и потом подменил на них те, что были в фирменном пластике тем самым способом, которым кто-то – а может быть и сам лесничий – летом распихал по яйцам хогвартсские письма: магазинные сосиски такими вкусными быть просто не могли.

Хагрид прикладывался к пиву, Гарри потягивал травяной чай. Наконец великан рыгнул и откинулся назад:

– Гарри, ты это… Не дашь мне палочку посмотреть? Ту, что у этого отнял?

Гарри пожал плечами и протянул трофей. Хагрид внимательно оглядел его и вдоль, и поперек, даже понюхал.

– Где-то я уже видел ее, – вздохнул он, – давно уже, никак не припомню.

Гарри задумался. На палочку Квиррелла, которую тот неоднократно демонстрировал на уроках, трофей походил мало. Могла ли у профессора быть другая палочка, когда он только учился в школе? Или его подозрения – полная ерунда, и надо искать другого волшебника или, судя по стилю самой палочки, волшебницу?

– Возьмешь ее себе? – спросил Гарри. – У тебя же…

– Не-не-не, – замахал руками подобно мельнице Хагрид, аж ветром повеяло, – и не думай даже. Во-первых, мою-т старую Министерство сломало, официально – дальше некуда. И если с другой застукают – сразу Азкабан. Тюрьма такая, у волшебников. И лучше туда не попадать, вот что тебе скажу.

На несколько секунд Хагрид помрачнел, затем продолжил:

– Во-вторых, зачем оно мне? У меня вон зонтик есть, привык я к нему. А эта меня скорее всего и не послушает.

– А меня?

– А тебя, может, и послушает. Это ж трофей твой. Какие-то палочки – они верные, ни за что другого волшебника, или ведьму там, слушать не будут. А какие-то – вертихвостки, прости Мерлин, кто отобрал, того и она. А то попробуй?

Гарри взял палочку в руку:

– Люмос!

На кончике загорелся огонек, потусклее, чем на своей собственной, да и тепло по руке от нее не разливалось, но все же трофей слушался мальчика вполне охотно. «Наши с Томом палочки – сестры! – внезапно вспомнил Гарри. –  Может быть… Может быть, это палочка самого Волдеморта?! И тогда понятно, почему она слушается меня». Он пожалел, что не может посмотреть, не перо ли феникса спрятано внутри трофея. Конечно, ходить с таким вот девчачьим с виду инструментом любому уважающему себя Темному Лорду должно быть западло, но мало ли! Или все же…

– Вертихвостка, – с каким-то даже удовольствием заметил Хагрид, – это, значит, будет “в-третьих”. Ты только ей зря не свети ни перед кем. Оно, знаешь ли, полезно бывает иногда-т. Вроде и мелочь, – слово «мелочь» Хагрид произнес с легким ударением; ясно стало, что великим людям до подобных мелочей дела тоже нет, – а, глядишь, и пригодится. И еще это… Ты остаток-то сосисок возьми себе. Угостишь кого, может.

– Кого угощать-то? Спят все уже. Малфоя, что ли? – извинения извинениями, но информировать великана о том, что его, может быть, ждут, Гарри не собирался. Пусть директор лишний раз портреты погоняет, что ли.

– Это точно, этот не заслужил. Да и давно Клык его увел, часа два прошло, не меньше. Небось, уже спит в ихнем подвале, ну или не спит, а дрожит с пережитого. Хотя чего там пережитого того… А коли не найдешь кого – утром разогреешь, делов-т. Прямо так на стилете и бери, в камин сунешь у себя там. Не боись, тут опасный только один был, да и прибрал я его.

Гарри внимательно оглядел полускрытое сосисками лезвие. Грани выглядели неестественно острыми. Ну и представления Хагрида об опасном и безопасном были немного специфическими. С другой стороны, и извинения были просто гигантскими, ну или великанскими, так точнее. Самым ценным, разумеется, была возможность покупать что-то маггловское прямо из Хогвартса.

Благодаря вечерним посиделкам с миссис Кейн ценность такого канала Гарри представлял прекрасно. Как и опасность того, что о нем узнает кто-то, кому не положено. Но подводить Хагрида и пока еще незнакомого Стива он, само собой, не собирался. Плюс настоящий клинок: такой бы ему на Хэллоуин, да в ноздрю троллю… Хотя мимо мозга можно было и промахнуться, уж больно он у них маленький: Гарри потом посмотрел в книжке, которую читала, разумеется, Гермиона. Да еще и палочка – впрочем, та была его личным трофеем, но и тут Хагрид помог ему хотя бы подсказкой. В общем, отработка удалась. Хотя и палочка, и стилет могли быть не извинением, а очередным этапом накачки героя на подвиг. Правда, нанизанные на стилет сосиски резко снижали градус героического пафоса.

Гарри широко, с чувством, зевнул, и лесничий засуетился. Зажег фонарь, вышел на крыльцо. Подбежал Клык, вновь демонстрируя грозность и готовность порвать и защитить, и Хагрид приказал ему отвести Гарри к воротам замка. Разумеется, едва они отошли от хижины, волкодав растерял весь свой грозный вид и начал жаться к ноге Гарри. Тот взял в одну руку палочку – разумеется, остролистовую, а в другой (острием вверх, чтобы Клык с испугу не дотянулся до вкусненького) так и держал боевой шампур, надеясь, что сосиски в случае чего не сильно помешают ткнуть, куда придется. Но избавиться от них он был не готов.

Встретивший их у входа Филч, несмотря на присущий ему ночной образ жизни, был совсем сонный, и даже обыскивать не стал, лишь шуганул тянущего ноздрями аромат сосисок Клыка. Так что, зря он испачкал жиром мантию, пряча стопроцентно запрещенный к проносу стилет за ремнем на спине. Дальше по замку его провожала миссис Норрис – то ли тоже тянулась за вкусненьким, то ли конвоировала до общежития. Гарри поднялся в башню, разбудил крайне недовольную этим Полную Даму и тихо прошел в гостиную.

– ГАРРИ! – такого громового шепота он не слышал никогда в жизни, а объятия от налетевшего на него каштаново-яблочного вихря могли бы дать сто очков вперед железному обхвату Молли Уизли. – Мы так волновались, когда узнали…

Гермиона плакала и улыбалась, с диванчика в углу поднимались сонные Невилл и Рон. Гарри стало тепло на душе: они его все-таки ждали все это время.

– С-страшно было? – поинтересовался Невилл. Гарри задумался: стоит ли рассказывать все, что там, в лесу, произошло? С одной стороны, и он, и эти трое были втянуты во что-то непонятное, а с другой… Он вспомнил, как его колотило до глотка Хагридовой настойки, и решил, что все же не стоит пугать одноклассников такой жутью.

– Да не очень. Неприятно, конечно, это да. Лес там темный… Бродят всякие… Помог Хагриду найти кое-чего… С кентаврами познакомился…

– С настоящими?! – глаза у Гермионы стали по семьдесят пенсов одной монеткой.

– Ага, точно как в той книжке, что ты привезла. Сверху мужик здоровенный, кудлатый, а снизу конь с копытами. Я на одном проехался даже. Странные они, все про Марс твердят. «Марс сегодня очень яркий, чрезвычайно, понимаешь, яркий!»

– Это плохо, – Невилл заметно обеспокоился, – это очень-очень плохо.

Три пары глаз уставились на него, требуя разъяснений.

– Ну… кентавры – они первые в гадании по звездам. А Марс яркий – значит или война, или что-то еще плохое.

– Марс – это не звезда, а планета, – в режиме заучки заявила Гермиона, – и вообще, текущее противостояние уже прошло, а следующие, когда Марс будет выглядеть ярче обычного, будут только в девяносто третьем, девяносто пятом и девяносто седьмом.

– Это только к третьему курсу, – флегматично отметил резко заскучавший от ее тона Рон, – или даже к пятому и к седьмому. Времени полно.

Гарри вспомнил слова Хагрида о том, что времени много не бывает, но решил не развивать тему – уж очень вокруг было уютно.

– А потом мы с Хагридом посидели. Сосиски жарили. Очень вкусные, я вам вот принес немного, – и он достал из-под мантии исполняющий обязанности шампура стилет.

Они подтащили к камину четыре кресла, и Гарри сунул в огонь стилет с сосисками. Чуть разогрев, раздал по одной Гермионе, Рону и Невиллу. Рон с Невиллом посмотрели на Гермионину долю с легкой тоской, но, разумеется, ничего не сказали. Гарри было хорошо, так, как никогда с момента приезда в школу. Сосисок ему не досталось, да и не хотелось есть после позднего ужина в хижине, так что оставалось просто сидеть, ощущая волны тепла от камина и смотреть на огонь. Гермиона, как и он, наблюдала за пляской пламени, Рон подремывал в кресле, а Невилл… Невилл смотрел на заляпанный жиром клинок, лежащий на столике. Гарри поймал его взгляд и вопросительно поднял бровь.

– Можно? – среагировал Лонгботтом и, дождавшись кивка, протянул руку к стилету. Оглядев его, поймал пару бликов от камина и твердо посмотрел в глаза Гарри. Тот поежился, похоже, безмятежному сидению пришел конец.

– Гарри, это, конечно, не мое дело… Но откуда у тебя?..

– Хагрид дал, сосиски отнести. И разогреть в камине.

– Сосиски… Ты знаешь, что это такое?

– Стилет? Кинжал?

– Мизерикорд. Оружие для добивания рыцарей, закованных в доспех. Оно само по себе довольно темное, знаешь ли… А тут еще и заточка магическая, и руны, – в отсветах пламени блеснули опоясывающие небольшую овальную гарду угловатые значки, – причем тоже не очень добрые.