Текст книги "Гарри Поттер и Хранитель Ключей (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Самым утомительным предметом оказалась история магии – это были единственные уроки, которые вел призрак. Профессор Бинс был уже очень стар, когда однажды заснул в учительской прямо перед камином, а на следующее утро он пришел на занятия уже без тела. Бинс говорил ужасно монотонно и к тому же без остановок. Ученики поспешно записывали за ним имена и даты и путали Эмерика Злого с Уриком Странным. Разумеется, те из них, кто не засыпал, то есть, применительно к первому курсу Гриффиндора – исключительно мисс Грейнджер.

Профессор МакГонагалл, декан Гриффиндора, была преподавателем трансфигурации. Она напоминала Гарри миссис Кейн не только внешне, так что на ее уроки Гарри ходил с особенным удовольствием, несмотря на ее строгость, причем не только показную. А еще она на первый же урок пришла в виде кошки, в которую она умела превращаться, и поразила всех учеников, обернувшись точно по звонку в строгого профессора. Гарри наконец, понял, кого еще напомнила ему профессор при первой встрече: ту самую кошку-путешественницу с рисунка, которая была не похожа на путешественницу. Видимо, бывший полицейский увидел (и потом нарисовал) ее, когда она наблюдала за Дурслями. «И именно в результате своих наблюдений она возражала против того, чтобы оставить меня у них», – подумал мальчик.

– Трансфигурация – один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, – заявила она на том же самом первом занятии, – любое нарушение дисциплины на моих уроках – и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Все были жутко поражены и начали изнывать от желания поскорее начать практиковаться самим, но вскоре поняли, что научиться превращать предметы мебели в животных они смогут еще очень нескоро.

Потом профессор МакГонагалл продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы Грейнджер спичка немного изменила форму – профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей. Эта улыбка поразила всех не меньше, чем превращение стола в свинью, – ведь казалось, что профессор МакГонагалл вовсе не умеет улыбаться.

Гарри не мог похвастаться результатом, хоть сколько-нибудь сравнимым с результатом мисс Грейнджер, но на всякий случай захватил спичку с собой – он приобрел вредную, с точки зрения Рона, привычку ранним утром, пока все спали, забираться в какой-нибудь пустой класс и заниматься там дополнительно. К счастью, и Рон, и Невилл предпочитали поспать подольше, так что, помимо измывательств над спичкой, Гарри мог в одиночестве попрактиковаться и в тех трех заклинаниях, которые он отрабатывал барабанной палочкой еще в больнице. И если примененный к старой парте «Обливиэйт» по понятным причинам не давал никакого эффекта, то «Редукто» уже после второго занятия по чарам, где им показали правильные движения, заставило колыхнуться бумажный лист, а щепка, вложенная в руку невесть как оказавшегося в одном из пустых классов скелета пикси уже уверенно выпадала из костяных пальцев и изредка даже пролетала фут или два по направлению к Гарри от его «Экспеллиармуса».

Большим разочарованием оказались уроки Защиты от Темных Искусств, которые вел профессор Квиррелл. Мало того, что сами уроки больше напоминали «Маппет-шоу», мало того, что профессор обвешивался чесноком и вонял так, что у Гарри временами болела голова – так еще и тюрбан оказался подарен не индийским раджой, а каким-то африканским принцем, причем не за вампира, а за какого-то хилого зомби. Да и насчет зомби были сомнения – когда Шимус Финнеган попросил Квиррелла рассказать, как ему удалось победить в этой схватке, тот, как говорили у Гарри в школе, «соскочил с темы». Сплошное расстройство.

Впрочем, были и основания для оптимизма: вопреки опасениям, ученики из полностью волшебных семей не демонстрировали каких-то выдающихся, по сравнению с Гарри, познаний, так что опасения, что ему придется нагонять товарищей, не оправдались.

В пятницу первому курсу Гриффиндора предстояло сдвоенное занятие по зельям вместе со Слизерином. Вел этот курс тот самый Снейп, так что ничего хорошего от этого урока Гарри не ожидал. Были к тому причины – близнецы Уизли проинформировали мальков, что профессор Снейп всегда подсуживает слизеринцам, деканом которых он был, и пользуется любой возможностью для снятия баллов с Гриффиндора. Так что привычное уже утреннее занятие Гарри провел не в пустом классе, а в гостиной, читая учебники по зельям и их составляющим под одобрительным взглядом мисс Грейнджер. А до урока решил основательно подкрепиться.

Когда Гарри обильно посыпал сахаром овсянку (разумеется, обычные завтраки, как и обеды, и ужины не шли ни в какое сравнение с памятным пиром), в зал влетели совы, принесшие утреннюю почту. До этого Гарри не получил ни одного письма, Хедвиг просто иногда прилетала к нему за полоской бекона и порцией хозяйской ласки.

Но этим утром белоснежная сова, приземлившись между сахарницей и блюдцем с джемом, уронила в тарелку Гарри запечатанный конверт. Гарри тут же вскрыл его – письмами его не баловали.

«Дарагой Гарри, – было написано в письме неровными буквами. – Я знаю што в пятьницу после абеда у тибя нет занятиев. Паэтаму если захочиш, прихади-ка мне на чашку чяя примерно чисам к трем. Хачу знать как прашла твая первая ниделя в школи. Пришли мне атвет с Хедвиг. Хагрид.»

Гарри достал из сумки перо, нацарапал на обороте письма: «Да, с удовольствием, увидимся позже, спасибо!» – и вручил письмо Хедвиг. Он доел овсянку, выпил поднадоевший уже тыквенный сок и, взвалив на плечо сумку, поплелся в сторону подземелий. Ничего хорошего от урока профессора Снейпа он не ждал.

Предчувствия его не обманули.

Кабинет Зелий находился в одном из подземелий, там было довольно холодно – намного холоднее, чем в остальных частях замка, – и довольно страшно. На полках вдоль стен стояли банки, в которых плавали заспиртованные животные и их части. По сравнению с ними скелет пикси, на котором Гарри отрабатывал разоружающие чары, был милым и домашним.

Снейп вошел в кабинет точно по сигналу колокола, взмахнув полами мантии. Класс затих – как и профессор МакГонагалл, зельевар одним своим присутствием прекращал все перешептывания и шевеления учеников.

Начал он с переклички и, дойдя до фамилии Гарри, сделал паузу.

– Гарри Поттер, – негромко произнес он, – наша новая знаменитость.

Гарри хотел было заявить, что в гробу он видел все эти перешептывания по углам и указывающие на его шрам пальцы, не говоря уже о заинтересованных взглядах старшекурсниц Рэйвенкло, но Умный Гарри внутри его головы прошептал, что это несвоевременно. И заодно посоветовал подготовиться к тому, что сейчас его будут бить, хотя и всего-навсего морально. Умный Гарри не ошибся – Малфой, Крэбб и Гойл, сидящие неподалеку, издевательски захихикали.

Закончив знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом. Глаза у него были черные, как у Хагрида, только в них не было того тепла, которым светились глаза великана. Глаза Снейпа были холодными и пустыми и почему-то напоминали темные тоннели. Гарри уже почти привычно выпихнул вперед Маленького Наивного Гарри, который ничего не знал о том, что случилось с ним в последний год перед Хогвартсом.

– Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, – начал Снейп. – Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства…

Глупый Гарри завороженно слушал, а вот Умный Гарри где-то позади него напрягся. Упоминание разума и чувств в сочетании со словами «околдовывать» и «порабощать» ему совсем не понравилось.

– Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть, – продолжил Снейп, – но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Невилл вжался поглубже в парту, Рон недоуменно взглянул на Гарри, а мисс Грейнджер нетерпеливо заерзала на стуле, в полной уверенности, что уж она-то никаким боком не может быть причислена ни к стаду, ни к болванам.

– Поттер! – неожиданно произнес Снейп. – Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

Глупый Гарри поднялся и упрямо впился взглядом в глаза Снейпа. Умный Гарри отметил знакомое уже присутствие чужого разума там, где сейчас был его глупенький братец, и подкинул несчастному нужное воспоминание.

– Сильное снотворное, сэр, – ответил тот, – оно называется «Напиток Живой Смерти»!

– Почему оно так называется, мистер Поттер?

Умный Гарри рылся в глубинах памяти, но он был готов поклясться, что учебнике за первый курс такого зелья нет, а ответ, который он все-таки смог дать, был взят из описания асфоделя в «Тысяче волшебных растений и грибов», где, разумеется, никаких подробностей не приводилось.

– Не знаю, сэр, – браво отрапортовал Глупенький Гарри. Мисс Грейнджер яростно тянула вверх руку, показывая, что уж она-то знает абсолютно все и может ответить.

– Поверхностные знания намного хуже, чем полное незнание, мистер Поттер, – проигнорировал старания мисс Грейнджер профессор Снейп, – асфодель – Цветок Смерти. И любые зелья и составы, в которые он входит, способны привести того, кто их примет, прямиком за Грань, если она истончена недавним убийством или просто недавней смертью неподалеку. Остается только надеяться, что Вы, мистер Поттер, примете это зелье сами, а не убьете им кого-либо другого. Если я попрошу Вас принести безоаровый камень, где Вы будете искать его, мистер Поттер?

– Я не знаю, сэр, – на этот раз Глупый Гарри опустил глаза, ощущая плоскую коробочку во внутреннем кармане мантии; уж что-что, а читать инструкции по технике безопасности МакФергюссон его в свое время приучил, так что купленную в Косом Переулке аптечку, включавшую, в том числе, и стандартное противоядие против большинства простейших ядов, он захватил с собой еще утром.

– Неужели, мистер Поттер? Видимо, известность – это еще не все, – Снейп игнорировал как тянущуюся вверх руку Гермионы, так и беззвучный смех Малфоя, Крэбба и Гойла, – ну хорошо. А в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

Мисс Грейнджер уже вскочила, чтобы ее, наконец, заметили, но Снейп демонстративно не обращал на нее внимания.

– Я не знаю, сэр! – с вызовом заявил Глупый Гарри, снова глядя зельевару в глаза.

– Сядьте, мисс Грейнджер, – наконец, рявкнул на девочку Снейп, – а Вы, Поттер, запомните: безоар образуется в желудке козы и является противоядием от большинства ядов. А «Волчья отрава» и «Клобук монаха» – одно и то же растение, известное также как аконит. Всем записать, – Снейп оглядел класс и вновь перевел взгляд на Гарри, – а с Вас, мистер Поттер, я вычитаю один балл за недостаточную подготовку к уроку.

Гарри показалось, что кто-то темный (хотя что там могло быть светлого?) в глубине сознания зельевара сыто рыгнул. Снейп разбил учеников на пары и дал классу задание приготовить простейшее зелье для лечения фурункулов. Он кружил по залу, подобно тому самому вампиру, наблюдая, как они отмеряют на весах сушеные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Он раскритиковал всех, кроме Малфоя, которого, видимо, назначил себе в любимчики. Когда Снейп призвал весь класс полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, подземелье вдруг наполнилось ядовито-зеленым дымом и громким шипением.

Невилл (или работавший в паре с ним Шимус – Гарри не успел этого заметить) умудрился расплавить котел, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри. Гарри рванул из кармана коробочку лимонно-желтого цвета.

– Сидеть, Поттер! Финнеган, отведите этого идиота в больничное крыло. Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Невилл кивнул и, поскуливая, вышел из класса, сопровождаемый Шимусом.

– Теперь Вы, Поттер. Как я понимаю, Вы хотели заработать дешевый авторитет, показав готовность прийти на помощь, как и положено гриффиндорцу? Вынужден Вас разочаровать. Правильным решением было не дать этому барану Лонгботтому бросить иглы дикобраза в котел. Потому что будь зелье хоть чуть-чуть сложнее, Ваша аптечка все равно оказалась бы бесполезной. Еще один балл с Гриффиндора, Поттер. И… Отработка в моем кабинете сегодня в три часа, за неуважение к преподавателю.

Выйдя из темницы, чтобы глотнуть свежего воздуха, Гарри обратился к Рону:

– Рон, ты не мог бы сходить к Хагриду и сказать, что я не смогу прийти к нему сегодня из-за отработки? Может быть, он назначит другое время?

Рон кивнул.

– Гарри Поттер, – вклинилась в разговор Отличница и Заучка, – что это значит?!

– Извини, не понял?

– В стандартную комплектацию аптечки входит безоар. Почему ты не ответил на вопрос профессора Снейпа? Ведь ты же мог заработать балл для факультета, а не потерять его! А это, между прочим, уже два балла разницы!

– Ну, он же сам сказал, что неполный ответ хуже, чем отсутствие ответа, правда? А про козу я не знал, в инструкции к аптечке это не написано.

– И про аконит ты знал тоже. Сегодня утром я видела, что ты читаешь – и «Тысяча волшебных растений и грибов» у тебя была открыта как раз на нужной странице.

– Я боялся, что и этот ответ тоже будет неполным. К тому же, мне стало жалко нашего времени.

– Времени?!

– «Напиток Живой Смерти» готовят явно не на первом курсе, правда?

– Да. На шестом. Но…

– Тогда ответь, пожалуйста, на три вопроса. Первый – почему на самом первом занятии Снейп…

– Профессор Снейп, Гарри!

– … Почему на самом первом занятии профессор Снейп задает мне вопрос из программы старших курсов? Второй – почему он потребовал от меня следить за котлом Невилла, точнее – обвинил меня в том, что я за ним не слежу? Кстати, Рон, извини – но, пожалуй, мне теперь придется садиться на зельях именно с Лонгботтомом.

Рон недовольно зыркнул исподлобья.

– … И третий вопрос – почему профессор Снейп не обращал внимания на твою поднятую руку. Ведь ты точно знала ответ на все вопросы. Правда?

– Уж будь уверен. И почему же?

– Знал бы полный ответ – сказал бы.

– А неполный?

– Неполный очевиден, но на то он и неполный. Профессор Снейп намеревался показать, что легкой жизни у меня не будет.

– Совершенно верно, мистер Поттер, – прозвучал за спиной голос зельевара, – и кстати – еще один балл с Гриффиндора за обсуждение наказаний.

Надраивая здоровенный (раз в десять больше, чем их ученические) закопченный котел, Гарри размышлял над полным ответом, благо натренированные на кухнях Дурслей и миссис Кейн руки вполне обходились без участия головы.

С одной стороны, зельевар полностью соответствовал образу злобного сержанта из рассказов МакФергюссона и Лесли. С другой – такой вот персонаж был предусмотрен и в той методичке, которую дала ему почитать миссис Бересфорд. С третьей…

С третьей стороны что-то было не так. Во всех этих придирках было что-то, что Гарри никак не мог уловить, но тем не менее – он чуял это попным мозгом – не то чтобы ломающее, но как-то незаметно, но хитро изменяющее сложившуюся у него в голове картину. Так ничего и не придумав, он сплюнул (разумеется, мысленно) и взглянул в глаза своему отражению в как-то незаметно заблиставшем медью котле. Отражение тоже было в недоумении.

====== ...Кексы, сейфы и метла ======

По возвращении в гостиную Гриффиндора, Гарри застал первокурсников в великом возбуждении: на доске объявлений висел пергамент, извещавший о предстоящем во вторник первом уроке полетов на метлах. И что было самым неприятным – занятия должны были снова проходить вместе со Слизерином.

«Ну замечательно, – подумал Гарри, – вот радости-то: опозориться перед Малфоем еще и на метле!» Если фиаско на зельях было частично-вынужденным, то в случае полетов это было ему совсем не нужно. А мелкий белобрысый засранец, в отличие от Гарри, наверняка уже имел хоть какой-то опыт. По крайней мере, за прошедшую неделю он уже раз пять рассказывал, как замечательно он играет в квиддич, попутно уклоняясь от глупых маггловских вертолетов, и громко сожалел о том, что первокурсников не берут в факультетские сборные.

– Забей, – махнул рукой Рон, с которым Гарри поделился своими сомнениями, – наверняка он все врет.

Гарри кивнул: судя по тому, что в каждом из рассказов Малфоя фигурировала другая (но обязательно супернавороченная) модель метлы, Рон, скорее всего, не ошибся.

Впрочем, сам Рон тоже был не без греха: по его словам, как-то он взял покататься старую метлу Чарли и едва разминулся с дельтапланом. Шимус Финнеган тоже пытался убедить общество в том, что он родился с метлой между ног, на что Лаванда Браун отреагировала довольно-таки громким хихиканьем.

Почти все ученики из волшебных семей бросились делиться друг с другом своим богатым летным опытом, все, кроме Невилла. Гарри совсем не удивился, что Дурсле-наизнанку-образная бабушка паренька не подпускала его к метле на пушечный выстрел: тот и на ровной-то поверхности умудрялся найти, где упасть.

Мисс Грейнджер тоже чуть приопустила свой вечно задранный носик: если бы летать можно было выучиться по книгам, она, несомненно, стала бы лучшим летуном школы. Но – увы! – это было невозможно. Впрочем, уже за завтраком в субботу она все же пришла в себя и попыталась закатить лекцию по теории и приемам полета, цельнотянутую, насколько понял Гарри, из какой-то книжки про квиддич.

Вообще этот волшебный спорт был постоянной темой для обсуждения среди волшебников, даже недоученных. Видимо потому, что других спортивных игр волшебники, по крайней мере, английские, не практиковали. Чем-то это напоминало Гарри околофутбольные баталии в обычной школе. Впрочем, один футбольный фанат сыскался и в Хогвартсе: это был Дин Томас, страстно болевший за «Вест Хэм». Они с Роном регулярно зарубались, какой спорт круче, рыжий при этом никак не мог понять, как можно любить спорт, где нужно бегать своими ногами, а не летать на метле. Еще Рон все время пытался поковырять висевший над кроватью Томаса плакат «Вест Хэма» в попытке заставить изображенных на нем игроков хотя бы немного пошевелиться. Для него все еще было дико то, что маггловские картинки абсолютно не двигаются, хотя Гарри, например, довольно быстро привык к шевелящимся волшебным картинкам и колдографиям.

В настоящий момент, правда, спор был невозможен: с того самого утра второго сентября Дин Томас стал пропадать в компании близнецов. И Гарри не был уверен, что привлекло в мулате главных шутников школы: его талант художника или способность вскрывать любые замки, также нашедшая отражение в досье Бутройда – плохой район есть плохой район.

– Рон, – вспомнил он внезапно, – а ты у Хагрида был?

– Ага, – сказал тот, – забежал на полчасика. Кексы у него вкусные, но каменные какие-то.

– И что он сказал?

– Расстроился, но не сильно. Сегодня приглашал, прямо после завтрака. Меня возьмешь?

– Разумеется. Невилл, ты с нами? – обернулся он к пухлику, которого на него навесил злющий зельевар.

Мисс Грейнджер посмотрела на них странным взглядом, в котором, при желании, можно было найти вовсе не возмущение тем, что трое мальчишек идут пить чай вместо дополнительных занятий, а, пожалуй, что и робкую просьбу взять ее с собой. Но это только при очень большом желании.

Они втроем вышли из замка и двинулись по школьной территории к дому Хагрида, который жил на самой опушке Запретного Леса. Над входной дверью висел арбалет и пара галош.

Когда Гарри постучал в дверь, ребята услышали, как кто-то отчаянно скребется в нее с той стороны и оглушительно лает. А через мгновение до них донесся зычный голос Хагрида:

– Назад, Клык, назад!

Дверь приоткрылась, и за ней показалось знакомое лицо, заросшее волосами.

– Заходите, – пригласил Хагрид. – Назад, Клык!

Хагрид пошире распахнул дверь, с трудом удерживая за ошейник огромную черную собаку. Как называется эта порода, Хагрид не знал, хотя и пояснил, что с такими собаками охотятся на кабанов.

В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом.

– Вы… э-э… чувствуйте себя как дома… устраивайтесь, – сказал Хагрид, отпуская Клыка, который кинулся к Невиллу и начал лизать ему уши, отчего пухлик впал в полный ступор. Было очевидно, что Клык, как и его хозяин, выглядел куда опаснее, чем был на самом деле.

– Это Невилл, – сказал Гарри, – а Рона ты, наверное, уже знаешь.

В это время Хагрид заваривал чай и выкладывал на тарелку кексы. Кексы действительно соприкасались с тарелкой с таким звуком, что никаких сомнений в их свежести не возникало – они давным-давно засохли и превратились в камень, так что Рон не соврал.

– Понравилось у меня, Уизли, а? – спросил Хагрид, глядя на веснушчатое лицо Рона. – Я последних два года провел, охотясь на твоих братьев-близнецов. Они все время… ну… пытаются в Запретный лес пробраться, а мне-т их ловить приходится, да! А ты, верно, Лонгботтом? – Невилл смущенно кивнул. Хагрид, однако, по родственникам Невилла проходиться не стал.

О каменные кексы легко можно было сломать зубы, но Гарри, Рон и время от времени отходящий от ступора Невилл делали вид, что они им очень нравятся, и рассказывали Хагриду, как прошли первые дни в школе. Клык сидел около Гарри, положив голову ему на колени и пуская слюни, обильно заливавшие школьную форму.

Гарри и Рон ужасно развеселились, услышав, как Хагрид назвал Филча старым мерзавцем.

– А эта кошка его, миссис Норрис… ух, хотел бы я познакомить ее с Клыком. Вы-т небось не знаете, да! Стоит мне в школу прийти-т, как она за мной… э-э… по пятам ходит, следит все да вынюхивает. И не спрячешься от нее, и не обманешь… она меня нюхом чует и везде отыщет, во как! Филч ее на меня натаскал, не иначе.

Гарри рассказал Хагриду про урок Снейпа и последовавшую за ним отработку, надеясь, что ему удастся прояснить то самое, царапавшее его несоответствие.

– По-моему, у него ко мне какие-то личные счеты, – вздохнул он.

– Да ерунда это! – возразил Хагрид, – С чего бы это ему?

Гарри понял, что дополнительных подробностей о взаимоотношениях Снейпа и своей мамы он от великана не дождется. Видимо, тогда, на острове, ему действительно удалось выпытать у великана что-то сверх дозволенного ему Дамблдором.

– А как твой брат Чарли? – поспешно поинтересовался Хагрид, повернувшись к Рону и подтвердив тем самым правильность догадки. – Мне он жутко нравился: уж больно хорошо он со зверьем умел обращаться-т.

Пока Рон рассказывал Хагриду о Чарли, который изучает драконов, Гарри взял кусок бумаги, лежавший на столе под чехлом для чайника. Это была вырезка из «Пророка».

«ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ПРОИСШЕСТВИИ В БАНКЕ «ГРИНГОТТС», – гласил заголовок статьи.

“Продолжается расследование обстоятельств проникновения неизвестных грабителей или грабителя в банк «Гринготтс», имевшего место 31 июля. Согласно широко распространенному мнению, это происшествие – дело рук темных волшебников, чьи имена пока неизвестны.

Сегодня гоблины из «Гринготтса» заявили, что из банка ничего не было похищено. Выяснилось, что сейф, в который проникли грабители, был пуст, – по странному стечению обстоятельств, то, что в нем лежало, было извлечено владельцем утром того же дня.

– Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, поэтому не лезьте в наши дела, если вам не нужны проблемы, – заявил этим утром пресс-секретарь банка «Гринготтс»”.

Гарри вспомнил, как неделю назад, в поезде, они с Роном обсуждали попытку ограбления. И вот теперь он убедился, что она произошла как раз в день его рождения, когда они с Хагридом посещали банк.

– Хагрид! – позвал он, но еще до того, как задать вопрос понял, что ответа не получит – глаза Хагрида снова вильнули, лишь только тот увидел, что Гарри держит в руках. – Смотри, тут написано про ограбление – это же тот самый день, когда…

Великан снова отвел взгляд, промычал что-то нечленораздельное и предложил Гарри еще один каменный кекс. Гарри вежливо отказался и вместо этого перечитал заметку еще раз.

«По странному стечению обстоятельств, то, что лежало в сейфе, в который проникли грабители, было извлечено из него владельцем утром того же дня».

Когда они с Хагридом были в банке, кроме них там было еще человек пятнадцать – не считая гоблинов. Каков шанс, что кто-то помимо Хагрида полностью опустошил свой сейф в то же самое утро? К сожалению, до теории вероятностей они с миссис Кейн не добрались, но и так было ясно: шанс, что речь шла о другом сейфе, нежели сейф номер семьсот тринадцать, из которого Хагрид забрал маленький сверток, просто до смешного мал.

То есть, если и обсуждать какие-либо случайности, то только случайно ли Хагрид забрал сверток за несколько часов до ограбления, или он – а, скорее, Дамблдор, который, собственно, и послал Хагрида в банк – предвидел попытку кражи? Нет, он даже не будет спорить на хранящуюся сейчас у мисс Стрит шляпу: «Дамблдор» и «случайность» сочетались значительно хуже, чем «Дамблдор» и «предвидел».

– Рон, – спросил он приятеля, когда они, нагруженные каменными кексами, уже возвращались в замок, – а эта заметка – она и вчера лежала на столе?

– Вроде бы да, – ответил Рон, – я не присматривался. А что?

– Ничего, просто так, – ответил Гарри. Когда они уходили, на аккуратно вырезанной из газеты заметке остался только один влажный след от чайника: тот, который был оставлен сегодня.

До утра вторника не происходило ничего, кроме того, что уже с утра воскресенья Хедвиг каждое утро за завтраком приносила ему выписанный с помощью Перси «Ежедневный Пророк». Не то чтобы у Гарри было свободное время читать его, но он не уставал ругать себя за то, что не обратил внимания на такой источник информации о магическом мире.

Впрочем, газета обладала еще одним полезным свойством: она позволила ему установить, наконец, нормальный контакт с мисс Грейнджер. Волшебных денег у нее и правда не было, и позволить себе выложить три галеона за годовую подписку она не могла. В обмен на первоочередной доступ к новостям Гермиона согласилась каждый вечер подшивать номера в специальную Пророческую Папку, которую Гарри приобрел там же, в редакции, по совету Перси, и которую ему доставила с первым же номером Хедвиг. Папка с причмокиванием съедала очередной номер, располагала его в своих потрохах в хронологическом порядке, а если надо было что-нибудь перечитать, ее можно было открыть и достать из нее нужную газету.

Разумеется, папка стоила недешево, но Гарри не представлял, как в противном случае он сможет упаковать кипу газет в чемодан, когда будет возвращаться из школы.

А просить мисс Грейнджер обращать его внимание на наиболее важные заметки и вовсе не понадобилось: каждое утро он теперь и так получал краткую (чуть менее краткую, чем хотелось бы) выжимку из мира волшебных новостей, даже помимо собственного желания.

Так что на завтрак в день полетов Гарри получил третий в своей жизни номер волшебной газеты и, передав его мисс Грейнджер, обратил внимание на сидящего с некоторых пор рядом Невилла, которому тоже пришла посылка.

– Что это? – спросил Невилла Гарри, кивая на, казалось, заполненный белым дымом шар.

– Это напоминалка! – пояснил Невилл. – Бабушка знает, что я постоянно обо всем забываю, а этот шар подсказывает, что ты что-то забыл сделать. Вот смотрите – надо взять его в руку, крепко сжать и, если он покраснеет…

Лицо Невилла вытянулось – шар в его руке внезапно окрасился в ярко-красный цвет.

– Ну вот… – растерянно произнес Невилл.

Он попытался вспомнить, о чем именно он забыл, когда Драко Малфой, проходивший мимо, выхватил шар у него из рук.

– Отдай! – Невилл встал и набычился, сжав кулаки, как тогда, в поезде: вскочившие одновременно и вставшие рядом Гарри и Рон придали ему уверенности, хотя Крэбб и Гойл, стоящие рядом с Малфоем явно превосходили их по габаритам и, скорее всего, по боевым возможностям. Хотя Крэбба, пожалуй, на первые несколько секунд можно было выключить из расчетов: уж больно опасливо смотрел тот на ноги Гарри. Но тут между ними возникла профессор МакГонагалл, у которой нюх на всякого рода неприятности был острее, чем у любого преподавателя Хогвартса.

– Что происходит? – строго спросила она.

– Малфой отнял у меня напоминалку, профессор, – объяснил Невилл.

Малфой помрачнел и уронил шарик на стол перед Невиллом.

– Я просто хотел посмотреть, профессор, – невинным голосом произнес он и пошел прочь, боязливо ссутулившись. Казалось, он пытается уменьшиться и тем самым избежать возможного гнева профессора МакГонагалл, которая его просто не заметит.

МакГонагалл улыбнулась Невиллу, а Гарри… Гарри показалось, что ему она подмигнула. Но, конечно, ему только показалось.

В три тридцать Гарри, Рон и другие первокурсники Гриффиндора торопливым шагом подходили к площадке, где обучали полетам. День был солнечным и ясным, дул легкий ветерок, и трава шуршала под ногами. Ученики дружным строем спускались с холма, направляясь к ровной поляне, которая находилась как можно дальше от Запретного леса, мрачно покачивающего верхушками деревьев.

Первокурсники из Слизерина были уже там – как и двадцать метел, лежавших в ряд на земле. Гарри вспомнил, как Джордж и Фред Уизли жаловались на школьные метлы, уверяя, что некоторые из них начинают вибрировать, если на них подняться слишком высоко, а некоторые всегда забирают влево.

Наконец появилась преподавательница полетов, мадам Хуч. У нее были короткие седые волосы и желтые глаза, как у ястреба.

– Ну и чего вы ждете?! – рявкнула она. – Каждый встает напротив метлы... Живо, живо!

Гарри посмотрел на метлу, напротив которой оказался. Метла миссис Кейн, пожалуй, выглядела получше.