Текст книги "Merry dancers: продолжим? (СИ)"
Автор книги: Anya Shinigami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)
– Он лежал на подушке, видимо, упал с изголовья, – уверенно заговорила Полетт, даже попыталась улыбнуться. – Не стоило так реагировать, я просто хотела повесить его обратно…
– Именно эту вещь я и хотела увидеть в твоих руках, – насмешливо бросила Аврора и, наконец, опустила волшебную палочку; улыбка Полетт быстро погасла, она нервно заправила волосы за уши.
– Дорогая, не хочешь ли ты мне объяснить, что на тебя, черт подери, нашло? – снова начал гневаться Абрахас, подходя к Авроре и вырывая обе палочки из её рук. – У тебя, видимо, не все в порядке с гормонами…
Её надменный и злобный взгляд оказался для него побольнее оплеухи.
– Брось, я не беременна, – заговорила она после небольшой паузы. – И всё из-за этой вещицы.
– Как это не беременна? – выдохнул Абрахас пораженно. – Зачем ты солгала?
Урсула, наклонив голову чуть набок, неотрывно смотрела на застывшую возле изголовья кровати Полетт, сжимающую в руке безобидный на вид Ловец снов и, кажется, начала что-то понимать. Далее из уст Авроры донеслось призывное «кыс-кыс», что вызвало ещё больше непонимания. Появившийся в проёме кот опасливо поглядел на Абрахаса, однако, гордо вздернув нос и задрав хвост трубой, прошествовал к хозяйке, которая не без труда подхватила его на руки и ласково почесала за ушком.
– Аврора, объясни, наконец, что происходит? – попросил Абрахас, скрестив руки на груди.
– Одна женщина мне сказала, что животные как никто другой отлично чувствуют присутствие Тёмной магии. Ты ведь знала, что Пыщу запрещено появляться у нас в спальне? – хмыкнула она, даже не глядя на Полетт, продолжая поглаживать урчащего кота. – Не хочу выяснять, откуда у тебя такие познания, боюсь, ответ мне не понравится. Чёрт, никогда бы не подумала, что из-за мужчины можно совершать такие глупые и злые поступки, – голос её на секунду исполнился горечи, показывая истинное состояние Авроры, теперь, пытающейся справиться с подступающими слезами.
– Что стряслось? – дико злая и запыхавшаяся Друэлла возникла на пороге спальни и оперлась руками о косяки, пытаясь восстановить дыхание.
– А, ты как раз вовремя, Друэлла, мы пытаемся выяснить причину нашей с Абрахасом неспособности зачать наследника, тогда как мы полностью здоровы, – как бы между прочим сказала Аврора, кивнув в сторону тяжело дышащей Полетт, стиснув зубы, пытавшейся вынести на себе чуть потерянный, но явно недоверительный взгляд Абрахаса. – Дай сюда эту дрянь, – попросила она, подхватив кота одной рукой поудобнее и протянув вторую. – Полетт, я всё знаю, можешь даже не пытаться оправдываться.
Та нерешительно сделала шажок назад, однако отступать было больше некуда, за её спиной располагалось окно в греческий сад. Аврора, проглотив ком в горле и цокнув, пытаясь показать всем присутствующим, что с ней всё в порядке, не выдержала и поднесла кота к Полетт. Пыщ вмиг сделался деревянным в её руках, вырвался и прыгнул на постель; на его жирной спине внезапно образовался горб, а шерсть встала дыбом; плотно прижатые уши и шипение свидетельствовали о готовности напасть на Полетт, или же, наоборот, о желании сбежать. Похожий на огромный ёршик для чистки труб кот, брызжа слюной, выл и шипел так громко, что Полетт, испуганная угрозой нападения, выронила из рук Ловец снов, упавший на пол и потерявший декоративное перо, и вжалась в подоконник. Никогда этот тупой толстый кот не давал повода усомниться в своей бесполезности, но сейчас, спрыгнув на пол, он продолжал шипеть, глядя на Ловец снов.
– Молодец, Пыщик, – гордо сказала Аврора и беспрепятственно взяла из рук оторопевшего Абрахаса, грозно наблюдающего за Полетт, свою волшебную палочку. – Акцио Ловец снов, – приказала она и, проплыв мимо кота, попытавшегося подцепить её лапой, безделушка оказалась перед самым лицом копящего в себе злобу Абрахаса. – Видишь? Вот и вся проблема, дорогой, вот и причина, по которой лорд Малфой так долго был нами недоволен. Я и подумать не могла, что в нашей спальне может оказаться нечто подобное. Я, конечно, артефактолог, но у меня и в мыслях не было… – она мотнула головой и тяжело вздохнула. – Прости, что устроила сегодня весь этот спектакль, я должна была убедиться в своих подозрениях. Она, судя по всему, прекрасно знала, что это не просто вещица и пришла проверить, почему она не сработала… Отличный подарок…
– Как ты это объяснишь? – проскрежетал Абрахас, не обращая внимания на болтовню Авроры.
Казалось, что её шея легко переломится от перенапряжения – Полетт молча смотрела на него виноватыми глазами, не находя слов для оправданий, и выглядела жалко – как загнанная в угол крыса.
– Абрахас, я не хотела… – пискнула она, но всех оглушил выкрик Уши, в два прыжка преодолевшей кровать, что их разделяла, и схватившей Полетт за воротничок.
– Ах ты дрянь! Как ты посмела? Я тебя спрашиваю?..
Сквозь всхлипы и стоны поверженной и разоблаченной девушки невозможно было разобрать её слов, кажется, она даже не пыталась вырваться из захвата, но Абрахас всё же оттащил размахивающую кулаками Уши в сторону, вовремя придя на помощь.
– Отпусти меня, я ей накостыляю! – пытаясь освободиться от его рук, визжала разъярённая валькирия, посылая Полетт нешуточные угрозы вплоть до обещания вырезать у неё все признаки женственности.
– Зачем, Полетт? – спросил Абрахас, когда ему удалось усмирить Уши, отправив её в объятия притихшей Авроры – спокойной на вид и какой-то отрешенной. – Зачем ты так со мной?
– Эта швабра хотела разлучить вас!
– Уши, помолчи, пойдём отсюда… – попросила Аврора, развернув подругу к выходу, где всё ещё стояла ошеломлённая Друэлла с перманентным выражением удивления на лице.
– Я её ещё достану! – бубнила Уши, подталкиваемая к выходу.
На секунду остановившись, Аврора посмотрела на мужа; в его глазах стояла тоска и осознание своей вины. Всхлипы Полетт гулко отдавались в сердце, он видел странную и неуместную улыбку на лице жены, пытающейся его поддержать, а потом ощутил прикосновение её ладони к своему плечу, и так и остался наедине со своей совестью, когда Аврора вышла из спальни вслед за остальными. Конечно же, она не могла быть другой, потому что это была Аврора – всепрощающая, отзывчивая и добрая женщина, его супруга, которую он предал, впустив в свою постель другую.
Тишина, повисшая в спальне, оглушала, вонзалась в уши с особенно резкой болью. Затравленный и повинный взгляд Полетт, ожидающей его слов, точно казни египетской, только сильнее раздражал рассудок, но у Абрахаса почему-то не находилось слов и ругательств, сложно было ожидать чего-то подобного от человека, которому доверяешь.
– Ну, можешь начинать свои оправдания…
*
Нужно было время, чтобы прийти в себя после такого происшествия, чтобы найти в себе силы извиниться перед Авророй за свою ошибку, выплывшую наружу. Он никогда до конца не был уверен, знает ли она о его связи с Полетт – глупой девчонкой, самоуверенно решившей, что лишив их наследника, она сможет приблизить Абрахаса к себе. Искренне веря в его любовь, Полетт сочла Аврору всего лишь преградой, которую осмелилась устранить по-своему. Затаившаяся зависть сводила её с ума, и, даже заполучив Абрахаса в свою постель, она понимала, что ради неё он не бросит супругу. Сколько бы измен в браке ни было – он не расторгался. Свадебные клятвы такого уровня сродни Непреложным обетам и аннулированию не подлежат. Ненависть к Авроре, которая, плюс ко всему, еще и не ценила своего мужа, постоянно пытаясь отдалиться от него, возросла ещё больше, когда Полетт поняла, что все их с Абрахасом разговоры сводятся к невольным жалобам на неё. Ловец снов служил преградой к зачатию ребенка не слишком долго, но достаточно для того, чтобы осознать, что эти два года были лучшими для Полетт – таковыми были её признания, когда без сожалений и жалости Абрахас выгнал её из Малфой-мэнора, настойчиво попросив, чтобы на работе она больше не появлялась и покинула страну в ближайшие дни, или он ей в этом «поможет». Сложно было представить, что в этой девочке сидит такое жестокое существо, да и не было в её поступке жестокости – лишь юношеский эгоизм. Вбитая в голову любовь с малолетства выросла в собственническое чувство, Полетт как будто немножко помешалась на Абрахасе. Внимательно наблюдая за его жизнью из Франции – по газетным вырезкам и становившимся все более редкими письмам, – она не признала своё поражение, даже когда он женился на некой Авроре Уинтер – нищенке, не достойной его внимания. Узнав её ближе, Полетт забеспокоилась о собственной совести, когда увидела перед собой не зазнавшуюся девочку, вытащенную мужем в светское общество, а милую, весёлую и добрую леди Малфой – эталон женственности и, в то же время, какой-то трогательной неряшливости. Абрахас ценил в ней маленькие странности, рассказывал о научных талантах и способности располагать к себе политиков, компаньонов и просто коллег, ничуть не хуже леди Арабеллы Малфой. Только леди Арабелла использовала дар обольщения и свою красоту, а Аврора – безумно обаятельную улыбку, доброту и искренность.
Два года попыток зачать ребенка должны были отдалить их, но чем сильнее Абрахас сетовал на свою судьбу и неудачи, тем сильнее он цеплялся за Аврору, находя Полетт лишь средством утоления душевной боли. Теперь, когда всё выплыло наружу, в его глазах не было ни капли понимания и сочувствия, даже когда она, собрав вещи из рабочего стола, исчезла в камине, пообещав покинуть страну тем же вечером. Она не получила ничего взамен на свою любовь…
…Аврора являла собой образец понимания и терпения – она вела себя как обычно, не выдавая своего беспокойства, пока неверный супруг собирался с мыслями. Каждый вечер его ждал горячий ужин в её обществе и её привычное поведение – чуть отстранённое, скорее, сдержанное; её улыбка – обыденная, понятная и это ожидание во взгляде…
Сегодня вечером он обещал себе решиться на извинения, иначе она может подумать, что ни капли чувства вины за свой проступок он не ощущает. Друэлла пообещала не рассказывать никому о любовнице Абрахаса, Уши, судя по всему, уже давно знала, а значит, знала и Аврора…
Эльф, встретивший у порога дома, сообщил, что леди Малфой решила устроить ужин на берегу реки, и Абрахас, отдав ему жилетку и галстук, оставшись в одной рубашке и брюках, отправился по тенистой кленовой аллее навстречу пробирающемуся сквозь зеленеющие кроны солнцу, рыжеющему на склоне дня. Душный день к вечеру охладил приятный легкий ветерок, и одежда уже не так сильно липла к телу. Предвкушая душевные муки, поскольку Аврора снова будет делать вид, что ничего не произошло, Абрахас совершил поворот, за которым уже виднелась протекающая через территорию поместья речушка густо поросшая камышом по берегам, что не позволял подобраться близко к воде, кишащей гриндилоу и посему непригодной для купания.
Солнце слепило глаза, отражалось от речной ряби золотым мерцанием; на излюбленной для пикников поляне была небрежно расстелена пурпурная подстилка, свидетельствовавшая о том, что ужин готовила лично Аврора, её самой возле импровизированного стола, сервированного на двоих, не обнаружилось, что давало еще немного времени на размышления о разговоре, который оттягивать более было бы неправильно.
– Аврора? – позвал Абрахас, щурясь от яркого солнца, приставив ладонь ребром к бровям.
– Я тут! – донёсся бодрый ответ.
Оглядывая солнечный дикий берег, поросший нетронутой растительностью с дикими кустами ирги, ежевики и красной смородины на возвышении, Абрахас не сразу заметил поднятую вверх руку, едва видневшуюся среди смородины с гроздями крошечных зеленых ягод.
– Что ты там делаешь? Ягоды едва занимаются, июнь на дворе.
– Да ты что?! – поддела она. – Я ищу расслабляхухолей, – пояснила Аврора, не высовываясь, и смачно чихнула, заставив затрястись кусты.
Пытаясь осознать, всё ли в порядке с его слухом, Абрахас подобрался ближе к смородине и сквозь плотные ветви с листьями едва-едва разглядел нечто шевелящееся ярко-желтое, по форме напоминающее шар.
– Что это такое, хоть? – проявил он вежливый интерес, непонимающе наклонив голову набок и наблюдая за движением желтого пятна еще внимательнее.
– О, из отвара крыльев расслабляхухолей можно сделать отличное слабительное, – на полном серьёзе заявил голос из шевелящихся кустов.
Абрахас пожалел свои дорогие брюки и не полез в смородинник, но всё ещё надеялся увидеть то, о чём говорила Аврора, по-прежнему невидимая среди густой листвы. Собравшись с мыслями и решив не уходить от основной темы, крутящейся в голове, он выпрямился и, чуть выдавая свое напряжение, попросил:
– Выйди, пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить. Это важно, – в голосе не было тревожных ноток, но нечто неуловимо волнительное всё же ощущалось. – Да и, к тому же, время ужина.
– Ага, сейчас, только помоги мне, дай мне руку, чтобы я встала.
Подобные просьбы обычно не вызывали подозрений, однако на этот раз, чтобы помочь супруге встать, Абрахасу пришлось тянуться через плотную шапку смородины; только спустя секунду к нему пришло осознание странности вполне обычной просьбы, но Аврора тотчас дёрнула его на себя, заставив упасть прямо меж соединенными ветвями кустами на землю.
– Гляди, подкустовый расслабляхухоль! – восторженно закричала Аврора ему на ухо, демонстрируя обычную на вид засохшую палку, поднятую с земли.
– Но это просто старая ветка, – внимательно глядя на предмет, оказавшийся прямо перед его носом, ответил Абрахас, пытаясь найти в нем хоть что-то необычное. – Аврора, из-за тебя я испачкался!
– Это маскировка, он просто напугался, – в голосе послышались странные нотки, будто Аврора задыхалась от нехватки воздуха, но Абрахас всё так же пялился на сухую палочку в её руках. – Абрахас, – но остальные слова потерялись за приступом глухого кашля: – Посмотри же на меня.
Палка, подверженная его внимательному изучению, была отброшена в сторону, взгляд быстро сфокусировался на заднем плане – чуть раскрасневшемся лице Авроры, не сдержавшей приступа хохота. Сидя на корточках, она держалась за живот, а Абрахас непонимающе нахмурился, глядя на её наряд – старая лимонная шапка, которая, как он считал ранее, испарилась неизвестно куда, но точно навсегда, казалось, едва удерживала небрежно начесанные криво торчащие из-под неё платиновые патлы. Ни грамма косметики – лишь бледные брови над привычно отдающими теплом серыми глазами. В волосах её запутались странного вида серёжки, но присмотревшись, Абрахас узнал в них срезанные огуречные попки. Наряд Авроры удивлял великолепием сочетания несочетаемого – поверх серых штанов были натянуты ярко-оранжевые гетры с рисунком, поражающим воображение небывалым зверьем: бобрами с лопатами вместо хвостов, жирафами, покрытыми чешуёй и многочисленными гибридами ярко-зеленых попугайчиков с различной кухонной утварью. Истошно-розовая майка была натянута поверх обыкновенной рубашки с коротким рукавом, а на ногах красовались резиновые шлёпанцы.
– Тебе не жарко? – вылупившись на неё удивленно, озвучил Абрахас подвернувшийся на ум вопрос. – Ты чего это так странно вырядилась… – но сердце уже ёкнуло старинными воспоминаниями, смутными отголосками юности и оставшейся в далёком прошлом Авроры, ярким пятном мчащейся по коридорам Хогвартса в Большой зал, чтобы успеть набрать кусков курицы пожирнее.
Это было так давно, но чувство дежавю заставило Абрахаса забыть о словах, забыть о том, что перед ним находится его супруга и ощутить, как внутри всё скручивает в спираль от ощущения, что он увидел давно потерянного среди круговорота дней, месяцев и лет друга.
– Аврора, ты…
– Думала прогуляться с тобой завтра в Хогсмид, ты ведь не будешь против? – наигранно задумавшись, приложив пальчик к уголку губ, произнесла она. – Но нам задали слишком длинное эссе по трансфигурации, боюсь, придётся просидеть весь день в рэйвенкловской башне.
– Ты чего несешь? – сглотнув, в одной интонации спросил Абрахас; он поправил расстегнутый ворот рубашки, ощутив, что внезапно ему стало слишком душно. Мысль о том, что он сидит на коленях на земле в кустах, похоже, вообще не посещала его голову.
Закатив глаза, Аврора подползла к нему вплотную и по-хозяйски положила его руки себе на талию.
– Просто подыграй мне, Абрахас, это весело, – в её голосе слышался укор, но в то же время, необъяснимое веселье, вводящее его в ступор. – Ты поможешь мне с эссе по трансфигурации? – повторила она просьбу, сделав щенячьи глазки.
– Разве тебе когда-либо нужна была помощь в трансфигурации? – не замечая, как поддаётся на провокацию, ответил он вопросом на вопрос, продолжая таращиться на восставшую из прошлого Аврору Уинтер – странную, но забавную девочку с Рэйвенкло; во рту пересохло от необъяснимого волнения. – Для чего ты это делаешь?
Она улыбнулась и осторожно прислонила чуть испачканную землёй ладонь к его лицу.
– Приглашаю тебя на свидание, разве не понимаешь? – Аврора сделала обиженное лицо, сдвинув брови и надув губки бантиком. – Да, куда уж мне, простой бедной девчонке, до сиятельного лорда… – пробубнила Аврора, отведя взгляд в сторону. – Видимо, придётся пригласить Чарли Дэвиса с шестого курса Рэйвенкло, я, кажется, ему нравилась… Сходим к мадам Паддифут, закажем мороженое в виде сердца для парочек.
– Чего? – голос Абрахаса чуть надломился от неожиданности. – Аврора… Прекрати нести чушь, и сними эту шапку, у тебя уже лоб мокрый.
Она чуть отстранилась от него и глубоко вздохнула; стянув шапку с успевших взмокнуть спутанных волос, она плюхнулась на землю и посмотрела на мужа грустным взглядом.
– Я просто хотела… Немного повеселиться, – отрешенно разглядывая основание куста смородины, пояснила она. – Как давно мы гуляли в Хогсмиде и…
Она выглядела такой расстроенной, точно её гениальный план провалился, а так, видимо, оно и случилось. Аврора почесала грязными пальцами нос, на котором остались тёмные следы, и невесело улыбнулась, продолжая говорить что-то о том, чего ей не хватает в жизни и попытках с этим бороться. Что она виновата в том, почему он завёл любовницу, но Абрахас не слушал, разглядывая её глупый наряд и идиотские гетры с небывалым зверьём – он смотрел на её неопрятные волосы и сминаемую в руках лимонную шапку, ставшую, наверное, визитной карточкой Авроры в Хогвартсе. Серые глаза секунду назад были живыми и тёплыми, как когда-то, а теперь в них закрепились расстройство и тяжелая тоска, словно только сама Аврора была виновата во всех неудачах…
Ощутив себя полнейшим придурком с симптомами заторможенности мышления, он будто прозрел. Полетт, наверное, сыграла решающую роль в их неудачливой семейной жизни, но она появилась из-за него… Абрахас не мог больше слушать бессмысленных извинений за то, что Аврора не делала, и в чем был виноват только он и, взяв её за руку, просто притянул к себе, зарывшись носом в спутанные светлые волосы.
– Если ты когда-нибудь простишь меня, я всё ещё хочу надеяться на попытку жить счастливо… – пробормотал он горько, в неуверенности, разобрала ли она его слова. – Аврора, что я должен…
– Я люблю тебя, Абрахас, – прошелестел над ухом тихий, подобный шелесту ветра среди высокой травы, голосок, заставивший его осечься на полуслове.
Он резко отстранился, ощутив, что может пропустить нечто важное, если сейчас войдет в ступор, и заглянул в её увлажнившиеся глаза:
– Правда… – тихо добавила она. – Ой, что-то в глаз попало, – Аврора осторожно провела мизинцем под нижним веком правого глаза и громко втянула воздух носом.
– Я тоже тебя люблю, Аврора, – будто сквозь самый прекрасный сон ответил он, чувствуя, как по его щеке катится предательская слеза.
Если бы когда-нибудь кто-то спросил Абрахаса, какой самый счастливый момент был в его жизни, он бы без промедлений ответил, что тот, когда жена впервые за долгие годы супружества призналась ему в любви, стоя на коленях под кустом смородины в идиотском наряде и с запачканным землёй носом…
*
Спасибо товарисчу Ирине Власовой за замечательные рисунки еще раз.
Спасибо Фате Моргане за новые иллюстрации, надеюсь, эта глава даст тебе идею для новых)))))
Все иллюстрации в группе: http://vkontakte.ru/chemicaldancers
========== Старые друзья ==========
– …Мой отец вряд ли согласится провести приём в своём поместье, – рассудил Цигнус, поглядывая на собеседника; побарабанив пальцами по столу, он задумчиво посмотрел на прислонившуюся к краешку комода Друэллу со сложенными на груди руками и задумчивым взглядом. – Сомнительные личности в кругу нашей семьи не слишком-то приветствуются.
В ответ донесся шумный выдох, в нём присутствующим на миг послышался неопределенный рокот, будто какой зверь зарычал, но никто не придал этому значения, лишь Белла, притаившаяся в коридоре, завороженно припала к замочной скважине и попыталась расслышать то, что говорит пришедший в гости незнакомец с черными как ночь волосами и неестественно бледным лицом, с которого на неё смотрели настолько тёмные глаза, что в них ничего не отражалось. Плакса Нарцисса заверещала, как резаная, и едва не упала с маминых рук, когда увидела этого странного человека, да и Меду быстро отправили играть с эльфами. Белла чаще всего была предоставлена сама себе – но нет, это не из-за самостоятельности не по годам, а скорее из нежелания взрослых нарываться на её крутой нрав. Эльфы, пытавшиеся завлечь юную мисс игрушками, ходили в синяках, если ей что-то не нравилось в их поведении. Никто не мог понять её увлечений. Вместо того чтобы на правах старшей присматривать за сёстрами и играть с ними в куклы, Белла предпочитала гулять в саду, собирая красивых жучков и отлавливая бабочек.
– Сомнительные личности? Ты считаешь древнейший чистокровный род Лестренджей сомнительным? – голос незнакомца имел лёгкую хрипотцу, Белле показалось, что мужчина простужен. Как же его угораздило заболеть в такую чудесную летнюю погоду? Наверное, до посинения губ перекупался в какой-нибудь речке… – Неужели ты не слышал о них, Цигнус?
– Слышал… – подтвердил тот, припоминая давнишние дела отца. – В особенности, об их лояльности по отношению к Грин-де-Вальду. Многие до сих пор помнят… – неопределенно завершил Цигнус. – Насколько я знаю, ты был в неплохих отношениях с отцом Абрахаса Малфоя, он мог бы оказать тебе поддержку. Уилтшир – дивное место для проведения банкета, хотя… Ты так и не назвал своих целей, Том. Зачем ты связался с Лестренджами? Это не лучшая компания…
Друэлла прекрасно помнила это лёгкое недовольство с примесью презрения, с каким на её мужа смотрел Том Риддл – тот, о котором уже все забыли, – лицо непроницаемое, но взгляд прямой, чуть с прищуром – так он глядел на особенно провинившихся студентов во времена своего ученичества, но чаще, на людей, которые ему неприятны. О его возвращении сообщил брат Друэллы – Йен, судя по всему, поддерживавший с ним связь на протяжении долгих девяти лет его отсутствия. И теперь он здесь, пришёл не просто в гости, а сразу же просить о поддержке в достижении пока неясных целей. Что ж, в этом был весь Том Риддл и, надо сказать, он ни капли не изменился, разве что лицо его стало еще более худым, бледность больше не подчеркивала его притягательную потустороннюю красоту, а напротив, этот оттенок зелени превращал его в измученного дальней дорогой скитальца. Взгляд черных глаз стал более цепким и колючим.
– Лестренджи – великие ученые, давшие миру множество новых открытий в области зельеварения, артефактологии и Тёмных искусств. Инкогнито, конечно же… Но некоторые посвященные об этом знают. Пора им выйти из подполья и доказать право на место в этом мире…
Покрутив ложкой в чашке чая, Цигнус сосредоточенно взглянул на старого друга, задумав перевести тему:
– Слышал, ты снова хотел устроиться в Хогвартс преподавателем ЗОТИ… – но он проглотил следующие слова, глядя на Тома, вокруг которого будто сгущались тучи, и темнела аура. – Директором Дамблдора сделали… Диппет уже совсем плох стал… Я просто хотел поинтересоваться, зачем тебе это? Неужели тебя до сих пор интересует место в Хогвартсе? Тем более, под началом Дамблдора…
– Белла, немедленно прекрати подслушивать старших! – рявкнула Друэлла, стукнув по комоду ладонью, хмуро глядя в небольшую дверную щель, в которой виднелся тёмный глаз, пропавший из виду сию же секунду.
– Мамочка, я просто хотела взять из комнаты свою игрушечную волшебную палочку… – донёсся опечаленный голосок, настолько честный, что у Друэллы ёкнуло сердце. – Я только возьму её и уйду…
– Друэлла, ты должна быть помягче с Беллой. Входи, дорогая, – пригласил Цигнус и с улыбкой поглядел на старшую дочь, к которой он испытывал особенно нежную привязанность за схожий с его собственным характер.
Осторожно открыв дверь, точно не решаясь, Белла с чуть опущенной головой засеменила в комнату, глядя из-под бровей и упавших на лицо кудряшек на вальяжно рассевшегося в кресле волшебника, не спускающего с неё внимательных глаз. Молча взяв из одного из шкафов действительно лежавшую там детскую волшебную палочку, она бросила ещё один любопытствующий взгляд на мужчину и покинула комнату, на этот раз плотно закрыв за собой дверь.
– Кажется, она никогда не любила эту игрушку… – с усмешкой заметил Цигнус. – Полагаю, что мы будем часто посылать в Хогвартс вопиллеры. Хотя, наверное, я слишком забегаю вперед.
– Боюсь предположить, в кого у неё такой характер, – без зла заметила Друэлла, плавно переместившись на диван к журнальному столику.
Трое детей оставили отпечаток на её внешности, фигура уже не казалась такой хрупкой и стройной, однако приобрела довольно приятные женственные формы. Лицо лишилось юношеской лёгкости, стало ещё строже, чем когда-то, но такова была неизбежность – встретить своих друзей повзрослевшими после девяти лет отсутствия в Британии. Том был скуп на проявление сентиментальных чувств, более того, он уже давно не испытывал чего-то подобного и посему просто констатировал изменения в облике, не испытывая при этом желания вспомнить, какими они были раньше, предаться мыслям о желании вернуться в детство. Друэлла всегда соображала быстрее Цигнуса, взгляд её зелёных глаз отражал некоторые подозрения. Инстинктивно она приказала эльфам заняться младшими дочерями и увести их в дальнюю часть дома. Всегда разделяя идеи Тома, теперь она стала орлицей, защищающей своё гнездо от желающих поживиться её детёнышами, и не собиралась скрывать мысли, написанные на чуть хмуром лице. Нельзя вот так внезапно появляться в жизни старых друзей. С течением времени можно стать для них никем, простым отголоском прошлого.
– Лестренджи потеряли все свои связи и влияние, – продолжил Том, как ни в чём небывало. – По численности они превосходят ваш род.
– Им нечего делать в Британии, Том, – неожиданно вступила Друэлла, вызвав удивление у супруга. – На материке их не принимают, почему ты считаешь, что им найдется место под солнцем здесь? – она многозначительно хмыкнула, оперевшись на подлокотник дивана. – Да и вообще, почему ты так заинтересован в их продвижении? Что они тебе пообещали взамен на то, что ты познакомишь их со своими влиятельными знакомыми?
– Друэлла, – повысил голос Цигнус и предостерегающе прикоснулся к её руке, но она продолжила свою надменную речь:
– Ты внезапно появляешься на пороге нашего дома и просишь о какой-то нелепице. Ты не думал, что, скорее всего, за прошедшие годы о тебе уже и думать забыли? Ты вспомнил о старых друзьях, когда тебе понадобилась какая-то выгода от этих Лестренджей, – её взгляд зацепился за прикрепленную к лацкану пальто Тома пчелу с янтарным брюшком, показавшуюся знакомой.
– Я понял тебя, Друэлла, – с чуть кривоватой ухмылкой спокойно ответил он. – Разве не ты одна из немногих знала, что долго мне в Британии не задержаться? Разве ты не понимала ещё тогда, что я мечтал осуществить путешествие, чтобы обрести знания и изучить мир? Если причина лишь в том, что я не попрощался с тобой лично, то я могу понять твоё недовольство…
Ни капли оправданий не было в его словах, лишь неуловимая издёвка, заставившая всегда уравновешенную и собранную женщину кипеть, как котёл на раскалённых углях. Губы, превратившиеся в тонкую бледную линию, больше не шевелились; Друэлла молчала, предоставив право ответствовать своему мужу.
– Как я уже говорил, ты был в неплохих отношениях с лордом Луи Малфоем и его сыном, – полностью перейдя на сторону супруги, сказал Цигнус. – Я не могу рисковать именем своей семьи, связываясь с приспешниками Грин-де-Вальда.
– Их лояльность не доказана, ни один из них не сидит в Нумергарде со своим лидером. И с лордом Малфоем мы расстались не очень хорошо.
Цигнус бы очень сильно удивился, будь Том сам уверен в своих словах, но, несмотря на абсурдность идеи, он гнул свою линию, явно надеясь получить выгоду.
– Они всего лишь отреклись от него, сказав, что были под Империусом, но, со слухов зная об их магическом потенциале, я не могу не заметить, что подобные оправдания выглядят более чем глупо. Могу только удивляться твоему упорству, Том.
В последнее время о Лестренджах, пытающихся вернуть былую власть, ползли слухи и по Британии. Об их пожертвованиях в благотворительные фонды восстановления магического наследия, разрушенного войной, писали в газетах; люди потихоньку начинали привыкать к их общественной деятельности и мельканию на первых полосах международных новостей, только верхушка аристократии не желала знаться с насквозь прогнившим родом с запятнанной репутацией, опасаясь за свою собственную. Том желал собрать все известные фамилии вместе на одном приёме, чтобы изменить мнение о Лестренджах, не обращаясь к каждому роду по отдельности, а влияя на них всех сразу. Что они пообещали ему за подобную услугу, оставалось загадкой, только Друэлла, по воле случая из рассказов Авроры знакомая с пчелой, прикрепленной к лацкану жилетки Тома, с подозрением задумалась: как Риддлу, выросшему с маггловской фамилией в приюте, удалось получить их расположение и знак отличия? Впрочем, подобные мысли возникали еще в Хогвартсе, когда, несомненно, красивому и талантливому, но не имеющему денег и фамилии мальчику удалось объединить Слизерин и заставить всю школу плясать под его дудку.
В конце концов, не получив поддержки у старых знакомых, Том удалился, явно едва сдерживая гнев. Он с непониманием смотрел на Друэллу, видимо, заранее посчитав, что именно она станет его опорой, как и прежде. Оставался ещё Каспар Крауч, Йен Розир, из младших – Эйвери и Долохов, всегда заглядывавшие ему в рот, небогатые, но чистокровные мальчишки, стайкой ходившие за ним в школе, и ещё очень многие, кто находился под его покровительством и впитавшие уважение к Тому с младших курсов. Он вернулся вовремя, чтобы застать картину смены поколений, когда старшие Блэки и Малфои поочередно практически отходят от семейного бизнеса, оставляя дела на детей. Так уж вышло, что отпрыски Блэков являлись друзьями Тома, так уж вышло, что это можно было выгодно использовать… Вполне ожидаемой была реакция на его внезапное появление, разве что чуть удивила Друэлла… Но время расставит всё по своим местам, – так он думал, провожаемый Цигнусом от порога дома до ворот, где можно было аппарировать. Совсем близко, меж садовыми кустами и деревьями мелькнуло симпатичное детское личико с большими любопытными карими глазами и бесом кудряшек, собранных двумя тёмно-зелёными атласными лентами. Взгляд юной Беллы был непосредственным, но каким-то уж слишком взрослым для маленькой пятилетней девочки…
