Текст книги "Merry dancers: продолжим? (СИ)"
Автор книги: Anya Shinigami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)
Аврора и Абрахас поднялись с места, чинно поклонились Арабелле, благодаря за тёплые слова, чокнулись шампанским и уже отрепетировано чмокнули друг друга в губы, точно для них этот жест был таким же обыденным, как формальное рукопожатие. Альбус Дамблдор, сидящий со стороны невесты за тем же столом, с обращенным к публике лицом, произнёс схожий тост, неотрывно наблюдая за внучкой. Так же как и леди Малфой, он прекрасно видел, как тяжело ей даётся этот праздник, что за благодушной маской скрываются отнюдь не подобающие поводу эмоции. Обратившись к Абрахасу, он проникновенно сказал, что вверяет Аврору его заботам, пожелал им дом – полную чашу и, глядя на то, как молодой человек осторожно сжимает пальцы своей суженой, на одном из которых уже красовалось фамильное обручальное кольцо, с изяществом заковавшее её в статус новоиспечённой супруги, тяжко и глубоко вздохнул, однако все приняли это за старческую растроганность, затем Дамблдор выдавил из себя как можно более дружелюбную улыбку, ненароком почувствовав на себе колкий, но одобрительный взгляд лорда Малфоя. С одной стороны – неприязнь к нему возрастала, но с другой – благодаря интригам несносного лорда, Аврора никогда ни в чем не будет нуждаться и, зная свежеобретённого зятя, будет находиться под опекой, какую никогда бы не смог ей предоставить Том Риддл… Несчастный взгляд серых глаз внучки всякий раз доказывал существование непоколебимых чувств к нему, которые вряд ли когда-нибудь иссякнут, а если это и произойдёт, на что хотелось искренне надеяться, то совсем нескоро.
В светлом зале вновь зазвенели бокалы, и по легкому взмаху руки леди Малфой помещение заполнила приятная музыка с нотками торжественности и грусти, исполняемая приглашенным оркестром. Каждый из музыкантов был одет в одинаковые кремовые пиджаки со строгими бабочками, а женская половина оркестра в светлые бежевые платья. Абрахас удивлялся тому, как спокойно Аврора поглощает петуха в вине по-бургундски, разрезая курятину на мелкие кусочки. Вряд ли она чувствовала вкус пищи, но всё же была не так бесстрастна, как могло показаться. Её взгляд то и дело цеплял переливающееся бриллиантами кольцо на безымянном пальце, пальцы чуть напрягались и вздрагивали, точно тяжесть украшения была избыточна. Аврора была так красива и так печальна сегодня, что поневоле сердце Абрахаса сжималось, но под бдительным наблюдением приглашенных, он не мог ничего поделать.
Аберфорт Дамблдор, разряженный в непривычно торжественную мантию, причесанный и гладко выбритый, взирал на всех хмуро – он не привык привлекать к себе столько взглядов и наверняка мечтал поскорее вернуться в свой зачуханный паб. Он бы с радостью отказался от присутствия на свадьбе, но, являясь ближайшим родственником невесты, не мог себе этого позволить. Хоть Аберфорт никогда не был человеком повышенной чуткости, но даже он ощущал напряжение, витающее вокруг главного стола, тогда как гости весело общались, поднимая всё новые тосты за счастье молодых. Самым трудным для него было вести Аврору под венец, ноги едва слушались, а пустой желудок, в котором плескалась одна-единственная рюмка Огденского виски – для храбрости, норовил вывернуться наизнанку. Переминаясь с ноги на ногу подле алтаря и наблюдая за таинством магического бракосочетания с ритуалом испития священного напитка, перевязыванием кистей рук символическими алыми лентами верности, он испытывал непреодолимое желание сбежать.
Торжественный ужин постепенно приобретал более расслабленный настрой, гости поднимались со своих мест и разминали ноги в традиционных танцах. Право первого вальса, конечно же, принадлежало молодоженам. После длительных предсвадебных тренировок Аврора и Абрахас с непередаваемой лёгкостью закружились по отведенному для танцев пространству, притягивая к себе восхищенные взгляды зрителей, создавших вокруг них круг. Никто не заметил, как они чуть расслабились, когда к ним присоединились Луи и Арабелла, изображающие ту же величественную грацию гордых осанок. Вскоре множество кружащихся пар заполонили пространство под звучание венского вальса Иогана Штрауса.
– Пожалуйста, не оставляй меня надолго, – попросила Аврора, выдавая истинные чувства, ожидая танца с отцом Абрахаса, который намеренно оказался к ним ближе, ведя супругу в танце.
– Я буду рядом, – успокоил он, отпуская её талию и, дежурно склонившись, протянул ладонь, в которую легко и непринужденно легли пальцы матери. Он проводил взглядом Аврору с отцом, постарался принять беззаботный вид и легко закружил Арабеллу в танце.
– Она отлично справляется со своей ролью, – рассудила леди Малфой, великодушно не замечающая неловко поникшего подбородка снохи, когда талии той коснулась рука Луи.
– Мама, не прикидывайся слепой, Аврора едва держится, – негромко, но жестко парировал Абрахас: – И пожалуйста, не называй это ролью, мы не в театре, а на свадьбе – на моей свадьбе, если ты помнишь. Если для вас с отцом всё это – спектакль, то будь добра, хоть иногда скрывай свои истинные мысли.
Леди Арабелла оскорбленно приподняла брови и чуть отстранилась, но не остановила вальс.
– Твой отец и я упорно трудились, чтобы сделать из Авроры настоящую леди и вот твоя благодарность? Спишу это на нервы, но впредь думай, с кем ты разговариваешь, – напомнила она негромко, укоризненно сверля его взглядом. – В конце концов, сам ты не выглядишь таким уж несчастным, – они синхронно улыбнулись проплывающей мимо паре заместителя министра магии с супругой. – Аврора делает всё правильно, что удивительно… Мне кажется, что со временем она сможет окончательно привыкнуть к своему статусу и окружению.
– Мама, она выглядит так, будто находится под Империусом, я вижу, как тяжело ей держать себя в руках, – на этот раз тон Абрахаса напоминал, скорее, жалобу, глаза больше не выражали откровенной враждебности. – Я не имел права так поступать с ней, никто из нас не имел на это права.
Взгляд Арабеллы снова посуровел, она не собиралась осуждать сына, но и терпеть его самоуничижительную наивность на протяжении долгих месяцев уже больше не могла.
– Послушай, Абрахас, – серьезно начала она. – Я тебе уже не раз говорила, но повторю ещё раз: по счетам нужно платить. Аврора сама взяла тот чек, это означает лишь её согласие. Относись к этому как к бартеру – тут все получают собственную выгоду. Я удивляюсь твоим рассуждениям, я считала, что когда Аврора взяла этот треклятый чек, ты всё же немного потеряешь в уважении к ней, но… Похоже, наша святая невинность не в состоянии вызывать негатив. Заметь, я ни в коем случае не осуждаю её.
– Я понимаю, мама, – согласился Абрахас. – Я хоть и испытывал некие разногласия с самим собой, принимая решение жениться на ней, однако, как ты и говорила, лучший вариант в моей жизни вряд ли представится. Думаю, что с ней я теоретически могу стать счастливым. Но Аврора…
– Прекращай винить себя за подобные мысли, каждый хочет комфорта в своей жизни, тем более, когда речь идет о человеке, с которым придется жить рука об руку всю оставшуюся жизнь. Это не эгоизм, который ты так старательно вынашиваешь в себе – это лишь способ выживания, – Арабелла посмотрела на танцующих мужа и сноху, которые выглядели вполне неплохо. Луи что-то вполголоса нашептывал ей. – Не кори себя, сынок, думаю, что когда-нибудь Аврора оценит то, что мы ей дали. А теперь иди к ней и позови ко мне Луи, боюсь, он слишком увлёкся разговорами с твоей женой…
Абрахас сдержанно кивнул, поклонился, отпуская мать из объятий – она ответила легким реверансом – и отправился к своей супруге мимо Друэллы с Цигнусом, даже не взглянувших на него…
***
В комнате витал глубокий аромат благовоний: персика, сандалового масла и чуть горьковатых свежих трав, что придавало ей некоторую схожесть с молельней в буддистском храме. Приглушенный свет волшебных светильников придавал белоснежным свадебным простыням золотистый оттенок, а дерево столбиков кровати делал насыщеннее, темнее. Плотно задёрнутые шторы скрывали россыпь искорок звёзд, загорающихся на небе, едва освещающих сад, где разгуливала молодежь, прячась от света фонарей, словно неправильные мотыльки. Неподалёку послышался, но сразу же потонул в тишине чей-то возглас восхищения очередной скульптурой, редкий смех раздавался то тут, то там, пугливо затихая, точно смеющиеся находились в библиотеке. Соловьи завели свои трели, исполняя вечернюю песнь, прогоняя за горизонт последние розовые облака и возвещая начало ночи…
Абрахас решительно и резко расстегивал манжеты рубашки, думая, что медлительность повлечет за собой ещё большую неуверенность. Он воистину боялся смотреть на сидящую на кровати, облокотившись на изголовье, Аврору, уже облаченную в длинный, полупрозрачный халат. Будто стремясь занимать как можно меньше места, она ютилась между подушек, подогнув под себя ноги и, не поднимая взгляда, прикрывала руками грудь, хоть под халатом находилось купленное специально по случаю свадьбы изысканное кружевное бельё. Её волосы, выпущенные из прически, ниспадали по плечам мягкими волнами.
Когда Абрахас решительно стянул с себя рубашку и, подойдя к кровати, стал расстёгивать брюки, Аврора, кажется, перестала дышать, но не шелохнулась и не посмотрела в его сторону. Лишь только когда, раздевшись, он скользнул под одеяло, натянув его чуть выше бедер, она сглотнула ком в горле и, на секунду плотно сомкнув веки, с трудом перевела взгляд со своих колен на него. Чуть растрепанный, он выглядел неряшливо – однако плотно сомкнутые губы свидетельствовали о внутреннем напряжении, и Авроре было невдомёк, что причиной этому было вовсе не его нежелание заниматься с ней любовью…
У Абрахаса был определенный опыт с Эвелин и, в отличие от Авроры, он уже не считал столь близкие отношения между мужчиной и женщиной чем-то табуированным, а воспринимал предстоящее действо как нечто естественное, тем более, она теперь была его женой, что подразумевало исполнение супружеского долга и считалось вполне нормальным.
– Иди ко мне, – полушёпотом произнёс он, протягивая руку, другой приподнимая край одеяла, пытаясь хоть как-то направить молодую супругу.
На удивление, Аврора, точно по команде, вытянула ноги под одеяло и неловко позволила притянуть себя. Коснувшись кожи живота Абрахаса, этот ужасный шелковый халат вызвал неожиданные мурашки, пробежавшие по позвоночнику. Аврора нервно вздохнула, когда, развязав пояс, Абрахас мягко и осторожно стянул ткань с её напряженных плеч, не прерывая зрительного контакта. Всколыхнувший шторы порыв ветра заставил дрогнуть свечу в ближайшем подсвечнике, Аврора снова пугливо моргнула. Мерлин, она так беззащитна, её робость можно было назвать милой, если бы не ужас в ясных серых глазах, словно она сорвалась с обрыва и летит в пропасть. Абрахас с сожалением осознал, что она старается не касаться его, тогда, обхватив её лицо ладонями, он аккуратно приподнялся и прежде чем поцеловать, на мгновение задержался всего в дюйме от её лица, давая ей возможность собраться с мыслями.
Она отвечала на поцелуй неохотно, едва шевеля окаменевшими губами; не владея собственным телом, позволила Абрахасу оказаться над ней, целовать свою шею, ключицу, но при этом смотрела в потолок стеклянными глазами. Он бы никогда не причинил ей боль, однако чувствовал, что она страдает, неумело пряча её за одеревеневшими ладонями, оказавшимися на его спине. Никогда ещё они не видели друг друга нагими. Являясь близкими людьми, лучшими друзьями, они оба испытывали разной степени потрясение. Кружево больше не прикрывало кожу, позволяя губам Абрахаса чувствовать её бешено колотящееся сердце, рвущееся наружу из едва вздымающейся груди. Аврора подавила тихий стон, но он, скорее, был исполнен ужаса, чем отклика на его ласки. Абрахас не отстранялся, чуть приподнял её и снова прильнул к губам, стараясь делать всё правильно, не торопиться. Он ощущал собственное нарастающее возбуждение и, как совершенно нормальный молодой человек, легко поддавался буйству гормонов; несмотря на ситуацию, он не мог не любоваться её маленькой симметричной грудью, каждым изгибом её тела. Аврора была прекрасной девушкой с хрупкой, миниатюрной фигурой, платиновой, точно шерсть единорога, копной волос и россыпью редких родинок на животе. Леди Арабелла научила её ухаживать за собой, сильно изменила, сделала женственной, и вряд ли найдётся хоть один здравомыслящий мужчина, который мог бы сказать, что Аврора непривлекательна.
Она зажмурилась так сильно, что перестала различать проникающий сквозь веки свет ламп, когда, на мгновение отстранившись, Абрахас собрался перейти к главному… Но секунду-другую неизвестности в полной тишине ничего не происходило, лишь его тёплая ладонь неподвижно лежала на её бедре…
– Открой глаза, – попросил Абрахас, но Аврора подчинилась не сразу, а лишь когда почувствовала, как его ладонь исчезла с бедра. Распахнув веки, она старалась не смотреть на его оголённый торс, точно он представлял собой угрозу, хотя в какой-то степени это было именно так. – Если тебе неловко, я могу погасить свет, – он неопределенно вздохнул, думая, что совершенно не это хотел сказать. – Понимаю, сложно перейти к другим отношениям так быстро, но нам нужно завершить ритуал…
– Я понимаю, Абрахас, – она вытащила из-под головы подушку и прикрыла ею грудь. – Это…
– Я знаю, как тебе трудно, – перебил он, но внезапно осёкся и сложил ладони у лица; обручальное кольцо блеснуло в свете ламп, привлекая к себе внимание. – Мне точно так же нелегко, зная насколько… другими были наши отношения, находиться с тобой в одной постели, Аврора, но незавершенный ритуал может повлечь за собой последствия. Ты осведомлена об этом, – утвердил он. – Можешь хоть чуточку расслабиться? Стоит всего лишь преодолеть смущение, я не буду грубым с тобой, – совершенно серьезно добавил Абрахас. – Если я тебе настолько противен…
– Нет, что ты! – глаза Авроры вспыхнули возмущением, но затем она густо залилась краской. – Дело не в этом. Ты прав, смущение можно преодолеть, но я очень боюсь…
Искреннее непонимание, отразившееся в его глазах, заставило её продолжить:
– Я боюсь боли…
Мгновение на лице Абрахаса читалось всё то же непонимание, затем он едва не потерял дар речи, сообразив, что она имеет в виду.
– Ты… девственница, Аврора? – он и предположить не мог, что подобное возможно, и только после её смущенного, до ужаса медленного кивка, не скрывая удивления, спросил: – Но ты и Том, ведь вы встречались довольно длительное время, и потом… Тогда, в общежитии, вы выглядели так, будто…
– Прекрати, – она ощущала подступающую к горлу неловкость, понимая, что Абрахас заводит подобные темы немного не к месту, виною всему был его шок. – Нет, между нами ничего не было, – собрав все силы, сказала Аврора ровным голосом. – Когда я несколько лет назад попала в Мунго с переломами, целители диагностировали моё состояние полностью и, конечно же, проверяли всё от и до. Чтобы со мной ни делали, и кто бы это ни был, Абрахас, они не растлили меня, – речь давалась ей с трудом, точно челюсти склеили Суперлипкие Ириски Пэдди. – Ужасно нелепо, что меня так пугает боль, правда? – она подавила смешок.
Он не тронул её… Мерлин, этот гадкий Том Риддл не прикасался к ней! Ощутимо ускорился пульс, но на сердце стало несколько легче; Абрахас был благодарен судьбе и вовсе не потому, что мечтал стать у неё первым – нет, и в мыслях подобного не было. Он ликовал, зная, что этот черствый, злобный сухарь, которого он ненавидел всеми фибрами своей души, не опустился до подобного в своих интригах. Странное ощущение быстро прошло, потому что оставались другие, более важные проблемы и их стало куда больше…
– Что мы будем с этим делать? – озвучил он мысли вслух, не ожидая ответа.
– У меня затекли ноги, – Аврора отвела взгляд в сторону, напоминая Абрахасу о слегка неудобной позе.
Прикрывшись сползшим одеялом, он перекатился и упал на подушку, предоставив Авроре время для размышлений и, видимо, зря…
– Что будет, если мы не завершим ритуал? – спросила она негромко.
– Мама говорила, что её троюродная тётка вскоре после свадьбы заболела драконьей оспой, хотя уже перенесла её в детстве. Она едва не умерла. Это и могли быть последствия, – вспомнил Абрахас.
– А что случилось с её мужем? – взгляд Авроры бесцельно блуждал по комнате, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Заблудившийся мотылёк, присевший на штору, шевеля крылышками, и тот, протиснувшись в складку, улетел осаждать фонари вместе с роем сородичей.
– Она не знает, но предполагает нечто подобное… Аврора, серьезно, лучше не рисковать, даже я слышал, что несовершение последнего условия брачного ритуала чревато… – но Абрахас уже успел пожалеть о своих словах, так как она моментально сникла, выпятив нижнюю губу. – В конце концов, мы уже давно не дети, чтобы так реагировать на секс, – её уныние постепенно стало раздражать. – Ты моя жена! Ты изначально знала, что тебе придется заниматься со мной любовью, ты ведешь себя как маленький ребенок! А тебе, между прочим, уже двадцать один год и в августе официально будет двадцать два! Не пора ли начать принимать взрослые решения и не подвергать себя опасностям, что и так преследуют тебя по пятам? – он и не заметил, как перешел на гневное шипение.
– Вот значит, что ты думаешь обо мне? Что я несостоявшаяся личность, неспособная адекватно и трезво мыслить? Поэтому ты считаешь, что возраст может стать отличным аргументом для вступления в интимные отношения? – Абрахас и подумать не мог, что она отреагирует именно так на его слова, которые должны были стать всего лишь моральной встряской и сигналом к действиям. Ноздри Авроры раздувались от возмущения, в глазах не осталось ни капли смущения, лишь ясный праведный гнев владел ею: – Да, теперь я плохая, потому что у меня нет опыта в подобных вещах, что я не могу удовлетворить твоих ожиданий, что в свой двадцать второй год жизни я всё ещё невинна и неспособна ублажить своего мужа. Ты это хотел услышать? Да, всё именно так!
– Не скрывай настоящих причин, Аврора, – ледяным тоном процедил Абрахас, надменно повернув к ней лицо и уже не задумываясь, произнёс следующие слова, ставшие самой серьёзной его ошибкой: – Ты всё ещё любишь этого негодяя, и что-то ты не выглядела разочарованной, когда вы занимались в твоей комнате в общежитии непонятно чем, но уж точно не древними рунами…
В последний год Абрахас стал часто получать пощёчины…
***
Оглушительный взрыв раздался в маленькой комнатушке, заставив затрястись дом и заходить ходуном скудную мебель в количестве одного пузатого потертого шкафа с покосившейся дверью и узкой кровати с тумбочкой, из которой вылетел один ящичек, приземлившись на деревянный пол. В месте взрыва образовалось внушительное углубление. В помещении клубами догорающего пепла и клочков бумаги тихо оседали последствия заклинания. Снизу по скрипучей лестнице, топая тяжелыми сапогами, стал подниматься хозяин лачуги, больше напоминающей приют для бездомных, а сейчас, благодаря вороху образовавшейся золы, осевшей на мебели пылью – место необитаемое и заброшенное. Удивительно, что подобную мощь выдержали окна, хотя нет, в квадрате форточки, точно молния, навечно запечатленная в стекле, появилась длинная трещина с ответвлениями.
Хозяин дома, по обыкновению заселяющий в свободную комнату проезжих или просто туристов, чтобы заработать прибавку к основному доходу, появился в дверях маленькой спальни с испуганным выражением лица. Он заболтал что-то на тоскском диалекте*, позабыв, что принимает у себя шотландца, внезапно замер в нерешительности и замолчал, увидев, как приятный парень с отличным воспитанием, тихий и спокойный, которому он предоставил жильё около трех месяцев назад, стоит посреди запорошенной пеплом и мелкими обрывками бумаг комнате с зажатой в руках палкой, похожей на вязальную спицу, только толще. С искаженным яростью лицом, придающим ему вид убийцы-психопата, он шевелил губами, шепча неподдающиеся дешифровке слова или звуки, похожие на шипение змеи, а с его «вязальной спицы», точно с какого-то китайского фейерверка, сыпались красные искры.
– Мистер МакФи! – непонимающе воскликнул хозяин дома, хватаясь за седую голову. – Что случилось? – выдал он свои скудные познания английского языка. – Я требовать объяснить, что вы тут натворить! Немедленно!
Тяжелый взгляд, обратившийся на него, мог по давлению посоперничать с бетонной стеной, упавшей на человека. Старик не отличался боязливостью и потому быстро взял себя в руки, окинув оставшееся от комнаты свирепым взглядом.
– Вы заплатите за это! – взбеленился он, угрожающе взмахнув кулаком.
– Я так не думаю, – холодному тону юноши вторила устрашающая ухмылка.
Хозяин дома едва не расхохотался, когда МакФи направил на него прекратившую искрить вязальную спицу, но саркастичный вопрос по поводу дурацкой палки потонул в его горле, когда из неё вырвался зелёный луч и ударил старика в грудь, с грохотом повалив навзничь…
Том Риддл равнодушно отвернулся от трупа и, приманив свои вещи из шкафа заклинанием, быстро сложил их в небольшой походный рюкзак.
Старик, которому не потрудились прикрыть веки, навечно остекленевшим взглядом взирал на валяющийся возле его лица клочок подгоревшей, чуть вздыбившейся от пламени фотографии счастливо улыбающейся девушки в подвенечном платье…
***
– Как это, вы так и не поехали в медовый месяц? – спросила Урсула удивленно, пристроившись на кровать разбирающей личные вещи Авроры. – Но, я думала, что это обязательная часть после свадьбы.
– У Абрахаса было слишком много дел, его повысили на работе, и он всё своё время проводит в министерстве, – устало пояснила Аврора, пытаясь удержаться от подступающего зевка.
Пыщ потёрся о ногу Уши, напрашиваясь на угощение, но вчерашняя сосиска оказалась ему не по вкусу.
– Это же его любимые! Я специально у отца с ужина взяла к вашему приезду!
– В Малфой-мэноре эльфы кормят его утятиной, и ничего кроме неё и специального корма он не ест, – пояснила Аврора, доставая из сундука уменьшенный пакетик с нарисованной на нём кошкой. – Это какой-то элитный корм, в общем, он зажрался. Но утятины здесь не будет, поэтому пускай обратно привыкает к сосискам.
– Абрахасу обязательно работать в министерстве магии? Мне казалось, у него достаточно средств на существование, да и семейных дел, небось, невпроворот, – чуть саркастично заметила Уши, поднимая Пыща, с урчанием обнюхивающего пакет с кормом, на руки.
– Дело в другом, – отмахнулась Аврора, отлевитировав вещи в шкаф и развесив их по цветовой гамме. Её гардероб больше не напоминал секонд-хенд цирковых костюмов, теперь большую его часть занимали строгие платья, юбочные и брючные костюмы, а также шляпки и множество аксессуаров: перчатки, брошки, зонтики, миниатюрные сумочки и заколки для волос. – Чёрт, похоже, стоит слегка расширить этот шкаф, – пожаловалась она, с трудом закрывая его двери, напирая на них плечом. – Абрахасу нужны новые знакомства и связи в министерстве, а Отдел Международного Магического Сотрудничества как нельзя кстати для этого подходит, – поднатужившись, Авроре все же удалось закрыть дверцы, зажавшие между собой клочок твидового пальто. – Как только ему удастся проявить себя там и сойтись с нужными людьми, он сразу же уйдет, и так устаёт очень сильно, а сейчас ещё и учёба начнется.
– Не понимаю, – почесала Уши затылок, пытаясь понять хоть слово – для неё это, в действительности, выглядело бессмысленным.
В дверь постучали, и после синхронного «войдите», в комнату заглянула невысокого роста женщина с короткой мужской стрижкой и огромными круглыми клипсами в ушах.
– Фройляйн Уинтер, ой, извините, фрау Малфой, вы забыли у меня расписаться за получение ключей, – она водрузила на нос очки и раскрыла потертую книгу записей на нужной странице.
Аврора взяла из её рук универсальное перо и чуть не поставила старую подпись. Вовремя сообразив, она чиркнула новую фамилию, окружив её завитушкой.
– Хотела сказать, что вам идет эта прическа, фрау Шнитке, – с улыбкой заметила она, заставив женщину смущенно прикоснуться к своим волосам, укороченным на добрых десять дюймов минимум.
– Спасибо, хоть вам она пришлась по вкусу, многие говорят, что она слишком молодёжная, – защебетала Шнитке неожиданно высоким голосом. – Ну, ничего, волосы ведь не зубы – отрастут. А для зубов у нас есть Костерост, – отшутилась она.
Уши за спиной Авроры закатила глаза и наигранно негромко шлёпнула себя по лбу. Выпроводив довольную комплиментом комендантшу, девушки вернулись к разговорам по душам, обсуждая прошедшее лето. Вполне ожидаемая тема всё же была поднята, так как Урсуле не терпелось узнать все подробности семейной жизни подруги:
– Вы с ума сошли! – воскликнула она так громко, что из соседней комнаты донесся стук, призывающий к спокойствию. – Вы, да вы идиоты, что ли? Аврора, как ты могла позволить подобному… не случиться? – она вдруг закружила вокруг неё, потом приложила ладонь к её лбу, проверяя температуру. Являясь лучшей подругой, Уши была посвящена даже в самые мелкие нюансы свадьбы. – Как ты себя чувствуешь? У тебя нет недомоганий? Мерлин, как же такое могло случиться? Вы совершенно безответственны! А что Абрахас? Он же должен был…
Но Аврора бросила в неё такой взгляд, что Уши побоялась продолжить.
– Я так не могу, Уши, – сдалась Аврора, не собираясь ничего утаивать. – Ты обо мне всё знаешь, да и Абрахас меня не любит.
– Великая глупость и наивность рисковать жизнью из-за каких-то там моральных принципов.
– Я всё ещё отношусь к нему как к другу…
– Он твой муж! – возразила Уши праведно. – Мерлин, Аврора, что ещё за глупости?! Ели он не устраивает тебя как мужчина, то, как ты намерена жить с ним дальше? Ты спишь с ним в одной постели, между прочим! Никогда ещё подобного бреда не слышала.
– Я пыталась, Урсула, – выражение лица Авроры изменилось, на глазах выступили слёзы. – Но каждый раз меня что-то останавливает! Я не могу так…
Уши тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что подруга имеет в виду.
– Пора уже смириться с тем, что Тома в твоей жизни больше нет. Абрахас же смирился с потерей Эвелин и продолжает жить дальше.
Аврора опустилась на краешек кровати и вперила взгляд в горящий камин:
– Он никогда её не забудет, у него в ящике в кабинете её фотография, – с сожалением к его утрате произнесла она. – Я случайно увидела… У меня такое чувство внутри, когда мы оказываемся наедине, будто мы собираемся сделать что-то плохое. Я знаю, что теперь мы женаты, и это многое меняет, но, сколько себя помню, я любила только Тома. Всегда… А Абрахас… Эвелин… Я уже совершила зло, когда вышла за него замуж… Но теперь всё стало только хуже.
– Что ты имеешь в виду? – негромко спросила Уши, присаживаясь рядом.
– Мне кажется, что мы с Абрахасом отдаляемся друг от друга. Я просто живу в его доме, ем пищу, приготовленную его эльфами, но… Мы всё меньше становимся похожими даже просто на друзей. Он иногда просто не замечает меня, возвращается с работы, здоровается и исчезает в своем кабинете, приходит в спальню, когда я уже сплю… Мы даже поговорить нормально не можем, завтракаем в тишине, иногда обсуждаем последние новости, но…
– Ты сама виновата, – Урсула считала, что иногда поддержка могла отходить на задний план, возможно, именно сейчас Авроре нужно было слышать отрезвляющую жестокую правду.
– Я знаю, Уши, – согласилась она без истерик. – И я думаю, подготавливаю себя к тому, что я сама должна сделать первый шаг, как бы горько мне не было, потому что дальше так жить невозможно…
***
тоскский диалект* – В Албании распространены 7 языков. Наиболее распространён тоскский диалект албанского языка, на нём говорят 2 миллиона 900 тысяч человек, и гегский диалект албанского языка, на котором говорят 300 тысяч человек. Также распространены греческий, македонский, цыганский (влашский), румынский (арумынский) и сербский языки.
========== О доверии, детях и гостье из Франции… ==========
Губы Луи были плотно сжаты, он с трудом сдерживался, чтобы не накричать на Думнкопфа или, того хуже, скинуть его с вагонетки, когда они уже поднимались из подземелий в само здание Гринготтса. В свете волшебной лампы в руках гоблина Аврора бездумно рассматривала очертания тоннелей и выступающие из стен неровные бока валунов. В полутьме и движении не заметен был гнев свёкра, чьё лицо сейчас напоминало мёртвую, обескровленную маску ярости. Пускай она не помнила своего отца, однако почувствовала, как что-то сжалось внутри, когда ей сообщили о его гибели, приблизительно в июле сорок четвертого года, а ведь Аврора в то время уже жила в Хогсмиде и готовилась к поступлению в Хогвартс на седьмой курс. Сейф Ангуса Уинтера наконец-то перешел к ней по праву наследования, однако едва ли это прибавило радости. Её кровь, являвшаяся доказательством владения, сработала не сразу, точно защитный механизм сомневался в её родстве с Уинтером. Только тогда Аврора заметила, как напрягся лорд Малфой, глядя на неё как на самого злейшего врага, пока несколько минут возле двери сейфа ничего не происходило. Думнкопф и сам выглядел удивлённым, но после щелчка замка раздался шумный вздох свёкра, проклинающего в тот момент свое поспешное решение о свадьбе. Ещё сильнее он помрачнел, увидев посреди сейфа довольно внушительную гору золота, которая наверняка могла обеспечить Аврору на полжизни, а также несколько непонятного вида предметов (зоркий глаз студентки Академии Рунических Культур моментально отнёс их пятнадцатому веку британской истории) и какие-то пыльные документы в бурых папках на полке под потолком. Луи хотел распорядиться об объединении сейфов Малфой и Уинтер, однако Аврора попросила этого не делать, не из жадности, но из желания иметь что-то своё, личное; она не претендовала на галеоны, их, напротив, попросила перевести на счёт Абрахаса. Интерес вызывали другие вещицы, хоть и не представлявшие особой ценности, однако принадлежавшие когда-то её отцу, о котором было мало что известно.
Несмотря на пасмурность декабрьского неба, хлопьями снега осыпающего прохожих, кутающихся в тёплые шарфы, Аврора зажмурилась, как от яркого ослепляющего солнца. Её глаза успели привыкнуть к темноте, да и в самом Гринготтсе стоял полумрак. Лорд Малфой смотрел куда угодно: на вывески, витрины с новым товаром, морщился, увидев какую-то не слишком опрятную личность, но избегал взглядов на Аврору, которая, однако, была слишком занята своими мыслями, чтобы замечать это. По прибытии в Малфой-мэнор, по-прежнему остающийся для неё восхитительным дворцом с потрясающей красоты садами и светлыми залами, но не домом, они разошлись по разным сторонам, точно случайные попутчики, свернувшие в итоге каждый на свою дорогу. Несмотря на масштабность поместья, где порой сложно было обнаружить присутствие других людей, Аврора чувствовала себя неловко, если в Британии находился отец Абрахаса, и оттого ограничивала своё пространство западной частью поместья, не желая попадаться на глаза свёкру.
