Текст книги "Merry dancers: продолжим? (СИ)"
Автор книги: Anya Shinigami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)
– Мне, наверное, пора, – скупость мужских чувств, невзирая на несколько порций виски, всё же давала о себе знать. – Извини, что тебе пришлось выслушивать подобное, я слегка погорячился…
Но когда Абрахас встал и взглянул в её глаза цвета молочного шоколада, в которых было столько заботы – он невольно застыл на месте, купаясь в теплоте и понимании её взгляда. Нутром он понимал, что Полетт находится слишком близко – лишь дюйм, или около того, разделяли их – но не мог пошевелиться, чувствуя, как отчего-то ускоряется пульс и появляется давно утерянное ощущение, что он впервые за длительное время кому-то нужен, что кто-то безвозмездно проникнулся его проблемами, и это тепло принадлежит только ему. Ясность ума вернулась, когда их губы соприкоснулись, на смену теплу пришло осознание несообразности ситуации…
– Полетт, – Абрахас отстранил девушку от себя и нахмурился. – Я женат, это неправильно…
Не прошло и пары секунд, как, развернувшись, он вышел из кухни, надел сапоги и, бросив негромкое прощание, покинул тотчас опустевшую квартиру с застывшей на кухне в том же положении Полетт, к которой понемногу приходило осознание того, что она натворила, неправильно истолковав его исповедь. Подушечками пальцев она коснулась своих губ, а затем медленно опустилась в кресло, всё ещё хранящее его тепло…
***
– А тебе ничего не будет за хм… – Урсула задумалась, пытаясь подобрать нужное слово. – Побег?
– С Абрахасом я разговаривала, мы немного повздорили, но он прекрасно понимает, что я просто так не могу оставить исчезновение того парня, – Аврора осторожно расчищала нечто округлое металлическое от песка; они с Уши работали в одном квадрате. – Жаль, госпожа Янг не смогла стать нашим ведущим археологом, герр Швайгер такой противный, – Аврора поморщилась, словно съела нечто кислое.
Луи Малфой пребывал в бешенстве, получив известие, что Аврора всё-таки улизнула в Кению без его ведома – об этом она узнала из письма Абрахаса, пообещавшего сгладить гнев отца. Она и Урсула отправились в археологическую экспедицию на государственной основе волонтёрами, правда, кое-кому всё же нужно было заплатить за участие – но вложение было довольно скромным, поэтому лорд Малфой не придал значения исчезновению небольшой суммы из сейфа.
– Просто ты забыла, что значит кому-то подчиняться и зависеть от чьих-то решений, – напомнила Уши об их нынешнем статусе рядовых археологов.
– Я что-то нашёл! – донесся возглас на немецком – экспедицию финансировали власти Германии и большая часть сотрудников, конечно же, были немцами.
Урсула и Аврора с естественным любопытством отправились на зов, чтобы увидеть нечто странное, на довольно внушительном, чуть изогнутом куске металла, явно проржавевшем, едва просматривался знакомый крест с загнутыми по часовой стрелке концами.
– Что это? Похоже на…
– Джайнская свастика? – предположила Фамке – увлеченная магической наукой девушка, рассматривая обломок внимательнее. – Но причем здесь символ жизни? В добуддийской древнеиндийской и некоторых других культурах этот знак принято трактовать как знак благоприятных предначертаний, символ солнца. Может это что-то более современное? – рассудила она, ведь кусок металла не выглядел таким уж старым.
– Я думаю, Фамке… – вступила в разговор Аврора, озвучивая всеобщие мысли, но не продолжила, так как её перебили.
– Профессор Швайгер! – рыжеволосый мужчина спешил к ним, не без труда неся в руках довольно большой продолговатый кусок железа, напоминающий по форме лепесток. – Я вот, нашел… Там ещё много обломков, на одном написано что-то, кажется, «Ме-109», – он развёл руками.
– Мессершмитт – немецкий военный истребитель, – сразу же догадался профессор, глядя на собравшихся археологов; некоторые из них, несмотря на жизнь в военной Германии, были плохо знакомы с маггловской военной техникой, а также символами второй мировой войны. Он обратился к ничего не понимающей девушке, закончившей факультет артефактологии с историческим уклоном и не сталкивающейся с исковерканным учением Гитлера, вошедшего в историю – как и маггловскую, так и волшебную: – Фройляйн Фляйшер, этот знак, – он указал на крест с загнутыми концами на обломке, – символ национал-социалистической немецкой рабочей партии, позже – в военное время – символ нацистской Германии. Перед нами, – Швайгер обратился ко всем, – всего лишь обломки самолёта, потерпевшего крушение. Видимо, его сбили…
– Я слышала, что где-то здесь была британская база, – припомнила Урсула. – Еще что-то связанное с Италией, они, кажется, что-то не поделили…
– Весьма исчерпывающая информация, Уши, – шутливо ткнула Аврора подругу в бок кулачком, получив в ответ такой же.
…Несколько дней археологи находили всё новые и новые обломки фюзеляжа Мессершмитта и даже скелет в форменной одежде лётчика, но боялись использовать магию, предполагая, что чары гробницы, находящейся внизу, могут вызвать обратное перемещение в Аль-Каср или ещё куда. Собственно Швайгером было высказано предположение, что падение самолёта и вызвало нестабильность магии и перемещения гробницы. Государственного бюджета явно не хватало для найма большего числа археологов, так что найти и откопать предполагаемый вход в строение удалось только спустя два дня. Пробраться внутрь оказалось не так-то просто – первое помещение было завалено песком, убирать который приходилось обыкновенными лопатами, зато во втором песка оказалось меньше. Они ставили деревянные укрепления, предупреждая обвалы, находили черепки ваз и статуэток, а еще… разбитую масляную лампу, но пропавшего юноши в этом зале не было. Аврора работала не покладая рук, практически не спала, в надежде, что он ещё жив…
– Здесь ещё труп! – донёсся голос Мэтти, заглянувшего вовнутрь довольно большого лаза, образованного двумя обвалившимися плитами, в который могла бы влезть девушка или не слишком широкоплечий мужчина.
Аврора в сильном душевном трепете заглянула внутрь, посветив лампой, и застыла на месте – там действительно лежало тело, не скелет, о чем говорила целая рука, видневшаяся из-под манжетов рубашки.
– Мэтти, я полезла, зови герра Швайгера, неси аптечку и воду! Быстро!
– Леди Малфой, это очень опасно! Вы с ума сошли! – но, пренебрегая правилами безопасности, она уже полезла меж плит, толкая вперед масляную лампу. – Швайгер убьет вас!
– Плевать я хотела! Этот человек, возможно, ещё жив! – она выбралась из лаза и кинулась к лежащему на полу парню, покрытому ровным слоем песка, точно он обвалялся в муке. – Мерлин, помоги, – прошептала она, щупая пульс у сонной артерии. Всё её нутро возликовало, когда пальцы ощутили слабое биение. – Он жив! Мэтти, скорее воду и аптечку…
Человек, лежащий на полу, вздрогнул, точно проснулся от её неожиданно счастливого голоса, и медленно открыл веки, замутненным взглядом выхватывая нечеткий силуэт Авроры в свете лампы.
– Воды… – попытался пошевелить губами он, но ни звука не вылетело из его рта.
– Мерлин, вы живы! – Аврора помогла ему поднять голову и положила её себе на колени.
– Леди Малфой, это возмутительно! – начал верещать с той стороны герр Швайгер. – Неужели вы не знаете как это опасно? Я вас спрашиваю! Чему вас только в вашей академии учили? Или то, что вы леди, дает вам какие-то определенные привилегии или одну лишнюю жизнь?
– Воды! – игнорируя поток назидательных речей, снова попросила она. – Тут человек, он живой… – её глаза сверкали невероятным счастьем, в них заблестели слёзы облегчения, и только сейчас Аврора почувствовала, насколько же она устала…
Уильям – так звали юношу – окончательно пришел в себя, хоть всё ещё был обезвожен. С ним работал штатный колдомедик, обещая, что он быстро пойдет на поправку, а сломанную ногу поможет восстановить Костерост. Аврора порхала над ним вместе с лекарем, ощущая одновременно и счастье и чувство вины, пока её не утащила спать Урсула, заверившая, что за ночь с пострадавшим ничего не случится.
…Она проснулась из-за невыносимой жары, а значит, в пустыне уже вовсю палило солнце, и Аврора пропустила завтрак, о чем совсем не сожалела, поскольку о каше с комочками, подаваемой «любимым» поваром, мечтала меньше всего. В палатке Урсулы уже не было. Закатав рукава легкой блузы по локоть и зашнуровав ботинки, Аврора, потягиваясь, вышла на ослепляющее солнце, чтобы увидеть нечто странное – археологи носились из гробницы в лагерь и обратно – взмокшие, на вид сошедшие с ума все поголовно. Схватив за предплечье пробегающую мимо Фамке, она потребовала от неё ответа. Всеобщее безумие оказалось оправдано – в разобранном помещении, где нашли Уильяма, помимо некоторых довольно ценных артефактов, сохранившихся нетронутыми, обнаружились ещё несколько тел, пролежавших там около семи-восьми лет. Аврора не поверила своим ушам, но потом убедилась в этом лично. Иссохшие трупы мужчин и женщин в современных одеждах: по имеющимся у них инструментам можно было с точностью определить, что все эти люди были археологами, но Аврора застыла в непонимании рядом со скелетом женщины, на полотняную блузу которой была прикреплена небольшая брошь в виде пчелы – точно такая же, какую перед гибелью подарила ей Джоконда…
***
========== Тайна янтарной пчелы ==========
Их отношения с Полетт чуть охладели из-за инцидента у неё дома, Абрахас старательно игнорировал её в офисе, снисходя только до сухих приветствий и прощаний. Да и она, ощущая неловкость за собственные действия, старалась не встречаться с ним взглядом, забивалась за свой стол, прячась за высокими стопками документов так, что виднелась только макушка с буйством пышных каштановых волос. Мистер Стивенсон, явно что-то подозревая, сводил кустистые седые брови, замечая, как меняется поведение ассистентки, когда в головной офис приходит владелец всея богодельни. Но его предположения могли сводиться лишь к легкой влюблённости юной девушки в своего шефа; в любом случае, как человек с чувством такта, он их не озвучивал.
Сегодня, принеся документы на подпись, она случайно задела чашку кофе, щедро залив бумаги тёмной жижей; рассыпаясь в извинениях, она краснела, что-то бормотала, пока Абрахас не стукнул кулаком по столу и не сказал Полетт прекратить вести себя, как провинившаяся девчонка, ведь она не сделала ничего плохого, а просто не так его поняла в тот вечер – и он полностью взял вину на себя, как и полагается мужчине. В облегчении, накрывшем её с головой, сложно было усомниться, Полетт всегда выдавали глаза – карие с чуть восточным разрезом; нельзя сказать, что она была красавицей, но необыкновенная улыбка, заставляющая улыбаться в ответ, делала её привлекательной.
Возвращаясь в Малфой-мэнор, Абрахас находился в очень даже неплохом расположении духа и рассчитывал провести некоторое время в обществе недавно вернувшейся Авроры, пообещавшей устроить романтический ужин, что означало романтическое продолжение ночи. Ей была свойственна сентиментальность, однако сейчас это было, скорее, способом загладить вину, равно как и почти дежурным исполнением супружеского долга. Аврора уже привыкла к таким отношениям, даже могла получать удовольствие от них, но как Абрахас ни старался, он не мог не замечать её холода и давно перестал стараться разбудить в ней подлинную страсть. Они никогда не просыпались поутру в объятиях друг друга, никогда не разговаривали после бурной ночи, а если и происходило какое-то общение, то касалось оно работы или обсуждения каких-то новостей. Они были молоды, и, казалось бы, отношения в семье ладились – со стороны всё выглядело идеально – только счастье так и не появилось. Всё, что происходило между Абрахасом и Авророй называлось обязанностями, и они их выполняли, изображая самодостаточность и друг перед другом.
Гостиная их жилого крыла, негласно признанная местом проведения уединенных вечеров с последующей программой, встретила Абрахаса тусклым светом свечей и красиво сервированным столом с букетом роз, пышной шапкой алеющих в низкой вазе, расположенной в центре. Авроры здесь не было, она не нашлась как в спальне, так и в гардеробной. Из ванной комнаты не доносилось ни единого звука. Абрахас решил, что искать супругу по всему поместью займет некоторое время, поэтому вызвал эльфов на помощь. Оказалось, что занимаясь ужином, они понятия не имели, где находится леди Малфой, что несколько настораживало. Абрахас нашёл её быстрее, чем они. Аврора стояла возле книжного стеллажа спиной к нему и не двигалась, выглядя при этом точно изваяние.
– Дорогая, что ты забыла в моём кабинете? – в его голосе не было ни намёка на недовольство, он не запрещал ей находиться здесь.
Хрупкие, чуть осунувшиеся плечики вздрогнули, Аврора обернулась так резко, что стукнулась локтем о стеклянную дверцу стеллажа и зашипела от боли, однако тут же убрала руки за спину, явно что-то пряча. В её взгляде читался испуг, словно её застали за чем-то неподобающим.
– Добрый вечер, – поздоровалась она чуть дрогнувшим голосом.
Абрахас с подозрением поджал губы и шагнул навстречу.
– Что у тебя там? – в голове возникали непонятные ощущения, но он не мог вспомнить…
– Ничего, просто, я… – Аврора с шумом вздохнула и внезапно раскрыла перед ним протянутую ладонь, в которой лежала металлическая сова с ониксовыми глазами – единственный и прощальный подарок Тома. – Ты не выбросил её… Я нашла её между твоих старых учебников… – признаваясь в этом, она старалась глядеть прямо, не выдавая своего и так слишком очевидного волнения.
– Я забыл про неё, тогда думал, что, возможно, со временем к этой вещице ты станешь относиться не столь агрессивно, кто же знал, что судьба распорядится нами по-своему, – он невесело усмехнулся, бросив мимолётный взгляд на своё обручальное кольцо, стараясь игнорировать подступающее напряжение. – Я могу выбросить… – вкрадчиво произнёс Абрахас, протянув ладонь, ожидая ответной реакции.
Серые глаза выражали явную борьбу с собой, она не была хорошей актрисой, тем более, Абрахас слишком хорошо знал её привычки; ладонь с медальоном дёрнулась в его сторону, но снова застыла, пальчики сомкнулись над металлическим медальоном – это и был ответ, ответ на вечный вопрос о её истинных чувствах. Проклятая сова стала напоминанием о несбывшихся надеждах, о тяжкой утрате веры в любимого человека, о тихой печали, которую Аврора так и не отпустила. Абрахас убрал свою ладонь, ощущая бесконечную тоску, глядя в лицо лучшей подруге – неизменной Авроре, живущей призраками прошлого, не способной справиться с преследовавшей её болью…
– Я… – начал было он.
– Мерлин, что же я делаю? – сдавленно и, вместе с тем, удивлённо сказала она, выпустив медальон из ладони и прижав руку к груди, точно ошпарившись; сова со стуком грохнулась, бряцнув сегментами туловища. – Абрахас, прости меня, конечно, ты должен выкинуть его, чтобы он больше не попадался мне на глаза… Тома больше не существует… – Аврора пыталась поверить в собственные слова и силу воли, но её увлажнившиеся глаза говорили сами за себя.
– Я не могу заставить тебя избавиться от важной для тебя вещи, – сдержанно проговорил Абрахас, глядя на бликующие в непостоянстве языков пламени камина ониксовые глаза лежащей на паркете совы. – Но я не могу позволить своей супруге хранить напоминание о другом мужчине, ты должна это понимать, – в такие моменты Абрахас становился похож на отца – его ровный голос не мог обмануть Аврору. – Я надеюсь, что впредь больше не услышу упоминаний об этом человеке, – на миг в его словах проскользнула брезгливость, – постарайся скрывать свои истинные чувства хотя бы от меня.
Он сам никогда не упоминал про Эвелин при Авроре, старался не впадать в апатию, даже убрал её фото из ящика письменного стола, хотя иногда доставал его из тайника и тайком смотрел на её счастливое, раскрасневшееся после битвы снежками, лицо. Этот кадр Абрахас сделал сам, проверяя работу новенькой «Кометы-С3» – фотоаппарата с автоматической вспышкой. Кто мог знать, что именно это её фото окажется последним… С недавних пор, глядя на её колдографию, он больше не ощущал любви, а лишь сожаление, горечь; чувства постепенно угасали, долго кровоточащая рана на сердце зарубцовывалась, и он уже не мог вернуть ту боль потери, какую испытывал после той трагедии, как ни старался. Аврора не смогла стать заменой Эвелин, да и не пыталась. Она вообще не пыталась идти на сближение, лелея свою обманутую любовь и не замечая ничего вокруг, кроме своих бед. Куда подевалась та Аврора, которая помогла Абрахасу выкарабкаться из пропасти в тяжелый момент жизни? Быть может, он её слишком избаловал, или она всё та же, только не способна дать ему тепло, как женщина…
– Я пришел сообщить тебе, что у меня появилась срочная встреча, и я не могу остаться на ужин, – превозмогая свои истинные чувства, произнес Абрахас.
– Жаль, – сникла она, потеряв надежду на неозвученное прощение за мимолетную слабость. – Сегодня на ужин утка по-пекински, – пробормотала Аврора и взглянула за окно, где начинался снегопад, блестя снежинками в свете уличных фонарей.
Абрахас оставил её одну в пустом Малфой-мэноре, не в состоянии терпеть её общество, не в силах заставить себя не винить Аврору за её неспособность скрывать эмоции, прописавшиеся на усталом, опечаленном лице. Улицу оккупировала настоящая снежная буря, прогулка по ветреной, заледеневшей аллее могла хоть как-то привести его в чувства. Забирающиеся за воротник снежинки холодили кожу, но даже это не спасало от нахлынувшего на Абрахаса одиночества, от осознания невостребованности перед собственной женой. Аврора слишком беспечна, она не в состоянии просто понять его, подарить тепло, которое было ему так необходимо в эту снежную ночь…
…Она была одета в домашние штаны с растянувшимися коленками и какую-то бесформенную кофту с эмблемой Осмингтонских Ос на большом «кенгурином» кармане, на левой руке красовалась кухонная прихватка – варежка с нарисованными снеговичками, снимающими с головы ведра в знак приветствия. Такая домашняя и понимающая девушка, женщина, которая ещё в прошлую встречу в этой тесной квартирке поняла всё с первого слова, первого взгляда. Полетт застыла в коридоре, забыв пригласить гостя внутрь, она смотрела удивленными глазами, будто вместо старого знакомого перед ней предстал дикобраз в цилиндре и балетной пачке.
– Может, пригласишь внутрь? – уголки губ Абрахаса на долю секунды дернулись вверх.
– Ты не вампир, который не может войти без приглашения, – поддержала она его тёплой улыбкой и отошла в сторону. Оглядев себя сверху вниз, Полетт стукнула ладонью по своему по лбу и произнесла: – Будешь чай?Я только заварила, подожди, я сейчас, мигом переоденусь.
Шуба Абрахаса с коротким чёрным мехом блестела от капель успевшего растаять снега, на шапке медленно таял настоящий сугроб, а мокрые следы от сапог на стареньком линолеуме по форме напоминали дельфинов – он не удосужился отряхнуться, входя в подъезд.
– Не стоит, ты в этом довольно мило выглядишь.
Полетт нахмурилась, пытаясь понять, шутит ли он. Скинув шубу с плеч, Абрахас использовал невербальное заклинание, чтобы высушить её, и повесил на предложенные плечики вместе с шапкой. Он вёл себя так, будто был частым гостем в этом доме, и из-за этого Полетт не знала, как вести себя, но странно – неловкости не было. Его визит показался ей чем-то естественным. Сапоги Абрахаса с негромким стуком упали на пол, он пришел в той же одежде, что был в офисе и, по-видимому, не заходил домой. Выражение лица не позволяло прочитать, о чём он думает – ни единой складочки, ни единой морщинки…
Полетт хотела спросить, что же привело его сюда, но вопрос застыл в горле, когда Абрахас, расправив жилетку, посмотрел на неё в упор необъяснимо пронизывающим взглядом, точно сам безмолвно пытался что-то до неё донести. Сунув руки в карман, Полетт прислонилась к стене и стала сверлить невидящим взглядом электрический счётчик, висевший рядом с входной дверью, медленно отмеряющий киловатты. Она почувствовала, что Абрахас вторгся в её личное пространство, и даже ощутила тепло его дыхания; не без труда заставив себя посмотреть на него, она успела почувствовать, как мурашки стремглав пробежались по спине, когда его ладонь оказалась на её талии.
– Абрахас, я не понимаю… – она сглотнула, пытаясь придать своему голосу серьезности.
Он успел стать для Полетт бременем – желанным, запретным бременем, мужчиной, до которого невозможно дотянуться.
– Если бы я не был так слаб, я бы никогда не переступил порог этого дома, – признался Абрахас полушёпотом, но не тянулся за поцелуем, ища в её глазах разрешения. – Если ты прогонишь меня – я уйду, – поставил он ребром вопрос, на который у неё не хватило сил ответить.
Не получив ответа, Абрахас нашёл его во вмиг потеплевших глазах и в чуть приоткрытых губах. Полетт приняла его таким, какой он есть – женатым, самодостаточным, но одиноким мужчиной, которому была необходима её поддержка. Она не задумывалась над тем, что на её месте могла быть любая женщина, когда, взяв его за руку, потянула за собой в крохотную спальню с незаправленной кроватью…
***
– Аврора, ты слишком много думаешь, – заключила Урсула, скосив глаза на полупустой бокал вина. – Эта пчела просто не единственная в своём роде, подумаешь, безделушка. Не понимаю, зачем тебе знать, кто конкретно та женщина…
Аврора зажмурилась от резкого сфорцандо пианиста и задумчиво посмотрела на подругу, сидящую за столиком по правую руку от неё.
– Ох, процедура опознания тел такая сложная. Я слышала, что, возможно, это пропавшая в сороковом году экспедиция, только документы, как и полагается, археологи в гробницу не брали, а волшебных палочек при них не было, чтобы не нарушать магическое поле. Их, вероятно, не смогли тогда обнаружить из-за перемещения гробницы, вызванного падением самолёта, – продолжала бубнить Аврора, озвучивая мысли вслух. – А пчела… Не знаю, у меня какое-то странное предчувствие, Уши…
– Урсула права, ты забиваешь себе голову ерундой, даже если это та пропавшая экспедиция, то что тебе с этого? – включилась в разговор Аника Блэк, неотрывно следящая за высоким худощавым брюнетом с длинными волнистыми волосами, находящимся в компании весело обсуждающих какую-то тему чьих-то мужей, братьев, шуринов и других личностей, каким-то образом попавших на дружескую новогоднюю вечеринку в Малфой-мэноре. Среди них была одна-единственная молоденькая девушка, играющая ведущую роль в разговорах, притягивающая всё внимание на себя. – Тоже мне, «свой парень», – недовольно проговорила Аника, глядя на то, как эта юная девчушка крутится вокруг Алена Лефевра – сына двоюродной сестры лорда Луи Малфоя. – Противная девица, – ревниво проговорила она, скривив губы.
– Полетт – хорошая девушка, – не согласилась Аврора, – она хорошо воспитана, но, насколько я успела её изучить, ей легче общаться с мужчинами, она выросла среди трех братьев и всегда увлекалась квиддичем. Ты просто плохо знаешь её.
– Ну-ну, – не отступалась Аника, просверливая дырку в голове объекта своей неприязни на этот вечер. – Викки, а ты что о ней думаешь? – обратилась она к кузине.
– Я думаю, что тебе следует поскорее найти себе мужа, а то скоро на каждую милую девушку, находящуюся в радиусе трех футов от твоего нового мимолетного увлечения будешь зуб точить, – получив нешуточный подзатыльник за длинный язык, Виктория Блэк довольно сильно ущипнула Анику за предплечье в отместку.
– Скукотища, – пожаловалась Аврора, вздыхая, решив, что на сегодня хватит забивать голову найденными останками археологов. – Уши, только не смотри налево, – предупредила она подругу, но та тут же туда посмотрела и лишь успела заметить, как Каспар Крауч отвёл взгляд в сторону, неожиданно заинтересовавшись висящим на стене полотном со стаей гончих, преследующих здоровенного лося по непроходимой чаще леса.
Уши, воинственно поправив лучшую свою часть, горделиво вздернула нос, что несказанно повеселило Аврору.
– Он весь вечер с меня глаз не сводит, конечно, ведь его жену вообще трудно отличить от мальчика, разве что по волосам.
– Эй, она наша кузина, – хором отозвались Виктория и Аника, ничуть не злясь.
– Это мне? – Аврора расплылась в лучезарной улыбке, принимая из рук подлетевшего к их столику Барти Крауча нечто, по форме напоминающее завиток из глины, изначально бывшее утиным паштетом.
– Авола, на! – повторил он.
– Фу, какая мерзость, – скривилась Виктория, но сразу же расплылась в улыбке, когда к ним подлетела Чарис.
– Барти, немедленно спать! – строго проговорила она, забирая у ребенка паштет салфеткой и вытирая его руки. – Или придёт дядя Абрахас и отругает тебя.
– Причем здесь твой супруг? – поинтересовалась Аника, глядя на белую скомканную салфетку с коричневеющей массой, вызывающей определенные ассоциации.
– Он отлично влияет на Барти, – пояснила Чарис, – в отличие от Каспара, – недовольно добавила она, ненароком взглянув на мужа, присоединившегося к компании молодых людей. – Никакой помощи.
– Отдай его эльфам, – предложила Виктория.
– Пожалей наших эльфов! – засмеялась Аврора. – В прошлый раз Майни ходил с повязкой на лбу. Барти проказник! – пожурила она; мальчик в ответ высунул язык, вырываясь из захвата матери.
– А ну-ка, быстро в кровать! – прогремел голос Абрахаса, появившегося возле столика.
Девушки с умилением отметили, как Барти притих и попросился к Чарис на ручки, зарывшись носом в её длинные волосы, не преминув дернуть за них как следует. Абрахас пригласил Аврору на медленный танец, сказав, что ему стало безумно скучно весь вечер разговаривать о квиддиче, хотя когда-то он болел им не хуже Полетт, оставшейся развлекать мужскую компанию.
– Полетт очень популярна, – заметила Аврора, поглядывая на одетую в довольно простое темно-серое платье девушку, которая собирала вокруг себя всё большую компанию; она жестикулировала, по-видимому, показывая траекторию полёта метлы, вызывая у молодых людей смешки. С ней вступил в спор Цигнус Блэк – непревзойдённый знаток квиддича, к разговору подтянулся Каспар. – Такими темпами она уведет чьего-нибудь мужа…
– Не говори ерунды, – отмахнулся Абрахас, повернув её спиной к Полетт.
– Я просто пошутила, – хихикнула Аврора, оглядывая большой зал, в центре которого располагалась внушительных размеров ёлка до самого потолка, на которой резной гирляндой висела надпись «С Новым 1951 годом!», переливающаяся всеми цветами радуги. – Знаешь, в честь праздника она подарила мне «ловец снов», представляешь? Я ей однажды пожаловалась на бессонницу, а она запомнила, – Аврора любила всякие побрякушки, не имеющие особой ценности, в гардеробной для них был отведен целый стеллаж. – Нужно повесить над кроватью. Жаль, что я не выбрала для неё подарок, но я исправлюсь, не подскажешь, что она любит?
– Квиддич, – равнодушно отозвался Абрахас, старательно пропуская мимо ушей раздражающую болтовню Авроры. – Любимая команда Осмингтонские Осы.
– О, я слышала, что у них матч с Коростелями в апреле, – сразу же нашлась Аврора. – Думаю, Полетт будет счастлива получить пару билетов.
– Да, дорогая, – согласился Абрахас и после непродолжительного танца, которым уделил ей необходимое внимание, отправился обратно к компании молодых людей.
***
Урсула непонимающе наблюдала за тем, как Аврора пытается высосать последние капли бананового коктейля через трубочку, сосредоточенно глядя на порционную сахарницу на столе. Хотелось сказать ей, что коктейль уже закончился, и она пьёт из пустого бокала, но Уши промолчала, пытаясь вникнуть в суть её размышлений.
– Почему тебя беспокоит именно эта женщина? Она не одна погибла в этой экспедиции…
– Вот поэтому, – Аврора полезла в свою сумочку и шлёпнула на стол янтарную брошь в виде пчелы – украшение недорогое, но изящное.
– Ты с ума сошла! Ты сняла это с… неё? – глаза Уши чуть не вылезли из орбит, она едва сдерживала неприязнь к вещице снятой с трупа.
– Нет, это моя брошь, подаренная Джеки, – пояснила Аврора спокойно, на лице Урсулы проступило облегчение, она выдохнула и приложила ладонь к груди. – А вот эту я сняла…
На столе появилась идентичная брошь, только цвет янтаря был немного светлее, в целом, пчёлы выглядели абсолютно одинаково.
– Ты чокнутая! – на громкое восклицание Уши обернулись единственные сидящие в пабе «Три Метлы» посетители.
– Тихо, не кричи, я просто одолжила её, чтобы изучить, – Аврора склонилась над столом, чтобы её никто не расслышал, но подруга, сведя брови, испепеляла её негодующим взглядом.
– Это кража…
– Уши, я знаю эту женщину, – неожиданно перевела тему Аврора, чтобы возбудить в подруге интерес, а не враждебность. – Глория Уидмор – она была супругой Эзраэла Уидмора, – Аврора подождала реакции, но таковой не последовало. – Того маньяка, что ставил опыты над девушками в Хогвартсе, который чуть не убил меня, – напомнила она, пересилив свой страх воспоминаний о тех чудовищных событиях. – Профессор странно себя вёл, когда увидел у меня на груди эту брошь, он был слегка агрессивен, советуя не носить её… Его жена, я помню, он рассказывал мне, как раз исчезла в сороковом году вместе со всей экспедицией из-за военных действий в Кении. Но гробница, как ты знаешь, переместилась, – Аврора стала внимательно осматривать брошки на столе, перевернув их вверх тыльной стороной, где располагалось крепление.
– Аврора, объясни мне, что тебя так сильно волнует – судьба этой женщины или скука из-за нежелания Абрахаса позволить тебе заниматься профессиональной деятельностью? Таких брошек по всему миру может быть тысячи, – но Урсула поддалась любопытству, взглянув на изнанку пчелы потемнее, на которой была витиеватая гравировка «МЛ».
– Смотри, – Аврора протянула вторую, на которой была такая же, только «ГЛ». – Я не думаю, что это серийный знак, считаю, что это вензель. «ГЛ» – где первая буква означает имя – Глория. А Джеки никогда не знала своего отца, от него ей досталась эта брошь. Я не думаю, что такие брошки мужчины носят в виде украшений, это, скорее, символ. Возможно, имя отца Джеки начиналось на «М».
Уши едва удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Аврора впадала в крайности.
– Она могла принадлежать кому-то из женщин семьи отца Джоконды. Аврора, серьёзно, что не даёт тебе покоя? Это всё из-за того маньяка, попросившего тебя не носить брошь? Ты придаешь слишком много значения мелочам…
– В тот раз незаметные мелочи оказались слишком важными… – её лицо резко помрачнело.
Аврора забарабанила пальцами по столешнице, но из мыслей её вырвало появление мадам Розалии, у которой они заказали чайничек чая и пирог с патокой. Когда она покинула девушек, Аврора снова полезла в сумочку и извлекла оттуда бумажку – чей-то снимок.
