Текст книги "Между небом и землей (СИ)"

Автор книги: Anya Shinigami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 44 страниц)

– Пожалуй, я лучше спрошу в следующую пятницу, и буду надеяться получить искренний положительный ответ.

А Найджелус оказался куда умнее и настойчивее, чем я думала. Пока он расплачивался у барной стойки буквально в полуметре от Сириуса, я стояла поодаль и сверлила взглядом спины обоих, попутно накидывая шарф, который совершенно мне не шел. Красный – не мой цвет.

– Мистер Худ, проследите, чтобы мисс Стюарт без приключений добралась до замка, – внезапно сказал Блэк Найджелусу, намекая на мой талант влипать в истории и, конечно же, мою нетрезвость.

Мои глаза расширились от ужаса и негодования, хотелось что-то сказать, но рот словно был заткнут «Сайленцио».

– Сэр, о чем речь, со мной она в полной безопасности и под жестким контролем, – шутливым солдафонским тоном проговорил парень, по-маггловски отдав честь декану Гриффиндора.

Я хотела провалиться под землю. Они что, издеваются надо мной? Сириус поднял стакан в сторону Найджелуса в безмолвном тосте и хлебнул, пока я, сжимая кулаки, отчаянно краснела.

Несмотря на шутливые комментарии в сторону моей натуры, было жалко оставлять его в одиночестве. На вид Сириус казался расстроенным, быть может, это просто сезонная тоска? Сердце разрывалось от того что я сейчас ухожу с другим. И пускай Блэк относится ко мне лишь как к студентке, клянусь быть верной ему, несмотря ни на что, а, собственно, что мне остается делать, если никто не прельщает больше?.. Мерлин, какой пьяный бред...

Мы с Найджелом вышли из Хогсмида по направлению к замку, когда услышали женский вопль, и мигом помчались в ту сторону, откуда он донесся. Всего в нескольких десятках метров мы застали испуганных Гарри, Рона, Джинни и Гермиону, девушку с Рейвенкло, имени которой я не знала и… Кэти Бэлл, она лежала на земле без движения.

– Что случилось, Бет? – закрывая меня собой, спросил Худ.

– Он-на п-просто до него д-дотронулась, – сквозь слезы пролепетала та.

– Хей, что здесь происходит? – раздался голос позади нас.

Сириус на всех парах несся к нам, судя по всему, выйдя из “Кабаньей Головы” практически следом...

*

Вскоре Кэти попала в больницу Святого Мунго, оказалось, что она пыталась пронести в школу проклятое ожерелье под действием заклятия Империус. Вещица предназначалась Дамблдору. Кэти повезло, что она выжила, коснувшись ожерелья сквозь маленькую дырочку в перчатке, поэтому не погибла. Вся школа переполошилась, походы в Хогсмид запретили, а Гарри убеждал всех друзей, что это Малфой пытался убить директора, на что Дамблдор ему ответил, что не стоит бросаться столь серьезными обвинениями, не имея на то доказательств. Этот хорек – слизеринец и правда не внушал доверия, может быть, он действительно стал Пожирателем Смерти? Лорду нужны свои люди в Хогвартсе, и вероятно, ему приспичило убить директора, как говорит Поттер. Директор – единственный волшебник, которого боится Волдеморт. Как низко просить шестнадцатилетнего подростка о подобном! Убийство искалечит и без того мелкую душонку Драко. Хотя не доказано, что это сделал именно он. Может мне стоит проследить за Малфоем? Нет, к чертям такие мысли, я обещала директору, Снейпу и Сириусу, что больше не буду впутываться в истории.

Дамблдор вскоре после инцидента снова куда-то уехал…

*

Вторник. Время новой отработки, однако драить котлы мне не пришлось, Снейп сразу посадил меня за проверку заданий младших курсов, затем мы отправились в лабораторию проверять зачетные зелья. Первый курс неплохо справился с бодрящей настойкой, прямо поколение зельеваров растет! Профессор тем временем занимался проверкой зелий нашего курса. Глоток Живой Смерти дался, естественно, не каждому. Благодаря старому учебнику по Зельеварению с подсказками какого-то талантливого студента, когда-то учившегося в Хогвартсе, наши с Гермионой ряды отличников пополнил еще и Гарри. Снейпа это явно бесило, но сквозь непроницаемую маску невозможно было увидеть всей полноты его чувств. Поттера он не любил, и его успехам, понятное дело, не собирался аплодировать.

– Вы закончили? – спросил Снейп, глядя на сачкующую меня.

– Да, – коротко ответила я, вытерев руки полотенцем, будто только что закончила.

– Начинайте резать кожу саламадры на тонкие полоски, – приказал он, указывая на подготовленный ингредиент.

Я посмотрела на него, недоумевая: мы что, будем готовить зелье?

– Вам пора самой научиться готовить мазь, скрывающую вашу Метку, – пояснил он равнодушно.

Я улыбнулась ему в спину, вновь ощущая какую-то неимоверную благодарность, и покорно принялась за работу. Он доверил мне сделать это сложнейшее лекарство самой. Даже приятно, хотя раньше казалось, что ничего приятного в общении со Снейпом быть не может.

– Профессор, а ваша Метка тоже часто болит? – зачем-то спросила я, хоты на самом деле хотела спросить, куда уехал Дамблдор.

Снейп поднял на меня взгляд, но в нем не было презрения, ярости за такой наглый вопрос. Он долго молчал, наверное, думал, что ответить.

– Нет, мисс Стюарт. Темный Лорд не желает меня видеть так часто, как вас, – ответил он на удивление снисходительно.

Несомненно, Снейп уже был в курсе моих мыслей и знаний или, может, предположений насчет его двойной игры. Он мне доверился. Почему подтвердил догадки? Именно шпионажем он был полезен Дамблдору и Лорду. Я почти не сомневалась, что Снейп был на нашей стороне. Этот странный нелюдимый человек удивлял меня. В нем была какая-то загадка – незримая и интересная.

– В последнее время боль меня совсем не беспокоит, – сказала я, принимаясь крошить зубы гиппогрифа, готовясь задать главный риторический вопрос; Снейп одарил меня изучающим взглядом, он знал, что я скажу: – Темный Лорд давно знает о моем местонахождение, верно? Это ведь вы ему сказали?

В лаборатории повисла тишина. Я не собиралась обвинять его, если он осведомил Волдеморта, значит, это нужно Дамблдору. Почему-то этот Снейп внушал доверие. Может я просто к нему привыкла?

– Мисс Рахманинова, не знаю о чем вы, но, в любом случае, наши дела с Дамблдором вас не касаются.

Я попала в точку! Он не мог сказать напрямую, но тоже почему-то доверял мне и видел доверие к нему. Не знаю, с чего начались такие отношения, но, помимо уважения, у меня появилась симпатия к нему как к человеку. Похоже, эти мои мысли он старался игнорировать. Он живет в своем коконе, одинок, не нужно читать мысли, чтобы знать это. Вся его жизнь проходит на лезвии ножа, у него просто не может быть друзей, он сам их отталкивает. Зато врагов хоть отбавляй… Смирился? – Да похоже на то, смирился со своей участью. Где-то в глубине души, я уверена, ему нужно тепло. В последнее время Снейп почти перестал меня осекать, ругаться, он знал, чувствовал, что это бесполезно... Эта маска приклеилась к нему, он годами тренировал в себе равнодушие ко всему. Если бы могла, если бы этот таинственный мастер зелий только позволил мне услышать, понять его тревоги, беды, возможно, я смогла бы помочь, на крайний случай выслушать. Он еще слишком молод, чтобы загонять себя в одиночество, но, скорее всего, он уверен, что другого выхода нет.

Почему он так любит рыться в моих мыслях? Ведь для этого нужен специальный настрой на определенного человека, слушает меня, как радио, которое никогда не выключает. Даже на занятиях, когда кто-то из сокурсников даёт совершенно тупой ответ, обычно такое случается с Симусом Финниганом, я думаю: «Ну и идиот», профессор оглядывается на меня и, ухмыляясь, приподнимает левую бровь. Его приёмник всегда настроен на мою волну, но зачем? Что он пытается отыскать в голове шестнадцатилетней девушки? Уверена, мысли о Сириусе уже ему наскучили, а я прокручиваю их снова и снова, каждый взгляд, думаю о его настроении и даже о том, мантикора задери, ел ли он. Снейп больше ни разу не заговорил об этом, не подкалывал и не язвил. Вдруг я вспомнила о его диалоге с самим собой в больничном крыле. Эта мысль явно его заинтересовала; кусок чего-то угольно черного отскочил от его ножа и с глухим стуком упал на каменный пол. Он не ожидал, что я всё слышала в ту ночь.

– Куда опять отбыл Дамблдор? – наконец, задала вопрос я, нарушая рабочую тишину.

– По делам, – коротко ответил Снейп.

– Это я уже слышала от остальных. Хорошо, тогда есть ли какие-нибудь вести обо мне? – я изменила тактику.

– Есть предположения, пока только зацепки, но Альбус надеется, что они приведут к правильному пути, – он обрывал каждую свою фразу, отчего-то не желая разговаривать со мной.

Вразумительного ответа я и не ожидала получить.

– Профессор, а чем Дамблдор занимается с Гарри Поттером?

– Мисс Стюарт, во-первых, это не вашего ума дело, а во-вторых, слишком много вопросов на сегодня, – он снова начал осекать, давая понять, что я лезу не в свое дело. – Если вам это нужно узнать, то спросите у самого мистера Поттера.

– А в-третьих? – спросила я

– Что, в-третьих? – недоуменно спросил Снейп, повернувшись ко мне и скептически заломив бровь.

– После первых и вторых всегда следует в-третьих, – невинно сказала я, начиная очищать корень валерианы от глазков.

– Мисс Стюарт, не перегибайте палку, а то я продолжу ваше наказание и во втором семестре,– пригрозил он.

– Да хоть в зимние каникулы!

====== Легилименция со вкусом капучино ======

До Рождества оставались считанные дни – время радости и подарков. Только не для меня, ведь на каникулы я останусь в Хогвартсе, и единственное «стоящее» поздравление я могу получить, разве что, от Тёмного Лорда, он наверняка решит презентовать немного адской боли дурацкими вызовами, на которые я вряд ли явлюсь. Дорогие подарки родители обычно присылали из какой-нибудь длительной поездки, лишь Игорь был мне счастливой компанией. Но его больше нет рядом, я бросила дорогого сердцу человека…

В Хогсмиде почтой я заказала несколько безделушек друзьям, ведь походы в деревеньку запретили. Гарри, Рон и Джинни собирались провести каникулы и праздники в доме Сириуса Блэка. С этого года крестный и крестник живут вместе. Гермиона же будет с родителями, затем тоже присоединится к друзьям. Она рассказала, как вкусно готовит миссис Уизли – та будет следить за рождественской кухней. Зависть съела меня, ведь я буду здесь – в замке – одна наедине с ложью, что родители уехали в Америку на месяц. Гарри пообещал переговорить с Сириусом о том, чтобы взять меня с собой, но я отговорила его от этой мысли, сказала, что, скорее всего, встречу Рождество и Новый Год у бабушки в Лондоне. Город не столь большой, так что сможем пересечься. Как бы мне не хотелось провести это время в обществе обожаемого декана, я не могла так просто вторгнуться в их жизнь. С горечью я подумала, какая же я все-таки лгунья. Меня окружают замечательные люди, друзья, преподаватели, но мои тайны все туже затягивают петлю на шее...

...Последняя отработка у Снейпа в предпраздничные дни проходила мирно, без словесных дуэлей, сарказма, просто в тусклом свете лампы мы снова проверяли последние эссе, написанные учениками в этом году.

– Профессор, вы пойдете на праздник?

Он посмотрел на меня из-под бровей с явным скепсисом, было ясно, что он не пойдет, но, быть может, мне удастся уговорить его присутствовать? Я не упускала надежду, хотелось принести немного добра в его существование, интересно, почему я прониклась к этому странному человеку теплом? Создавалось ощущение, что я его просто чувствую… как-то интуитивно…

– Я никогда не хожу на подобные мероприятия, мисс Стюарт– кинул он, не собираясь продолжать глупый разговор.

– Почему вы так не любите праздники? Это как-то связано с вашим прошлым? Вам просто необходимо развеяться.

Я снова попала в самую точку. Он начал язвить:

– Это вас никоим образом не касается, а развеяться я смогу и без обезумевшей толпы студентов и сладостных речей Дамблдора,– изрыгнул он. – Не отвлекайте меня и сами не отвлекайтесь, у нас еще уйма работы.

Мне почему-то хотелось сделать Снейпу какой-нибудь подарок от чистого сердца, заменить его непонятную злобу на весь мир теплотой, складывалось ощущение, что его душевное состояние мне каким-то образом мешало. Боюсь, что материальные вещи его вряд ли заинтересуют.

– Мисс Стюарт, не стоит ломать себе голову над пустыми вещами, – снова влезая в мою голову, произнес он.

– Хорошо, тогда сделайте подарок мне, – произнесла я, не понимая сама, о чем говорю.

Новое выражение коснулось вечно недовольного лица зельевара. Он недоумевал, не понимал, не мог прочитать в моей голове…

– Во-первых, перестаньте копаться в моих мыслях, во-вторых, пообещайте мне прийти на праздник, – с самодовольной ухмылкой покусывая кончик пера, произнесла я.

– В-третьих? – перебил он меня, скрестив руки на груди.

Я прыснула, но неожиданно серьезно задумалась над третьим.

– Обещайте мне хоть иногда улыбаться... хотя бы в Рождество, – закончила я, театрально взмахнув пером.

Снейп сделал подобие улыбки, нет, он ухмылялся.

– Мисс Рахманинова, я не выполню ни одного из ваших трех пунктов, попросту потому что я вам не друг и не родственник.

Удар по самому больному месту, ну что еще можно ожидать от мрачного демона подземелий? Мне кажется, что фразу: «я вам не друг» я уже где-то слышала.

– Я вас и не производила в столь высокие чины профессор! – весело передразнила я, не собираясь останавливаться на достигнутом.

Вряд ли ему удастся испортить мне настроение, это как надо будет постараться и что нужно будет совершить, чтобы стереть мою самодовольную улыбочку? Нет, только не сегодня. Черные глаза на миг сверкнули неподдельным интересом.

– Если вы не появитесь на празднике до десяти часов вечера, я вторгнусь в ваши покои и Империусом заставлю выйти в свет! – забавлялась я.

Снейп, придав лицу каменное выражение, фыркнул и забарабанил по столу пальцами.

– Если вы это сделаете, вам не придется больше печься о сохранности собственного секрета, так как на следующий день ваше тело найдут где-нибудь на окраине Запретного Леса, – “миролюбиво” ответил он.

Профессор играл в мою игру, он знал об этом. Забавная словесная дуэль, я видела, она доставляет ему удовольствие, только его дурацкий характер не позволяет в этом сознаться. Снейп смотрел на меня, ожидая какую глупость я еще ляпну, повеселив его.

– Сэр, вы можете преподавать мне зелья индивидуально? – вдруг серьезно спросила я, стирая всякую улыбку с губ.

Я старалась говорить первое, что приходило на ум, не давая ему предугадывать события, мне нравилось заставать его врасплох. Похоже, эта игра была интересна обеим сторонам.

– Как вам это удается, мисс Стюарт? – неожиданно без всякого сарказма спросил он.

– Что? – с наигранно непонимающим лицом спросила я.

– Вы учитесь не впускать меня в свою голову, только каким-то экстраординарным способом.

– Я просто задаю вопросы, которые первыми приходят на ум, – объяснила я, показав зубки в кретинской улыбке.

Но его действие предугадать не удалось... Внезапно профессор выхватил волшебную палочку:

– Легилименс!

Меня отшвырнуло к спинке стула, в голове понеслись картинки. Мне девять лет, я стою в кабинете отца в грязной одежде в крови, внезапно всё тело пронзает резкая ломающая кости, разрывающая мышцы боль. Заклинание Круциатруса – наказание за то, что, пускай и ненамеренно, я превратила белобрысого мальчишку в куст репейника. Мне страшно, и я кричу от боли, в глазах пелена непонимания, страх несправедливости… Причиной ссоры стало то, что мальчик оторвал моему плюшевому гиппогрифу лапу и выпотрошил из него всю набивку. Дорогую сердцу игрушку подарил мне Игорь. Ссора переросла в драку, я, кажется, сломала обидчику нос. Помню дикую ненависть, которая обуяла меня в тот момент, и мальчик начал медленно зеленеть, на нем стали появляться колючки. Я сильно испугалась и убежала….

...Статный мужчина с белыми, но грязного оттенка по сравнению с моим цветом, волосами ниже плеч стоял, ухмыляясь, пока я извивалась на полу в агонии под волшебной палочкой собственного отца. И та фраза: «Нога Малфоев больше не переступит порог этого поместья»… вспыхнула в сознании, окатив ледяной водой с головы до ног.

– Хватит! Я умоляю… я больше так не буду! – то кричала, то стонаа я, глядя в зеленые глаза своего мучителя.

Слёзы обжигали щеки…

«Остановись, Снейп... Зачем ты это делаешь со мной? Я не хочу помнить, не хочу, уйди из моих кошмаров!»

Меня начало перекидывать в другие воспоминания: Эдем, старые качели, разноцветные бабочки и теплая компания друга. Игорь читает вслух сказку Бигля про Фонтан Фортуны. Самые дорогие и приятные сердцу воспоминания – те, что были настолько личными и интимными, что несправедливость вмешательства в разум кажется особенно жестокой…

Да как он смеет вторгаться в мои воспоминания? Прочь! Я начала сопротивляться и, к удивлению, справилась довольно быстро. Сад поплыл странными полосами, и перед глазами материализовался Снейп с направленной на меня волшебной палочкой. Вытолкнуть его оказалось просто, даже слишком, стоило лишь разозлиться…

– Как ты посмел, ублюдок?! – вырвалось у меня в порыве испепеляющей ярости; слёзы градом лились из глаз, застилая картинку, делая её нечеткой, неровной. Голова болела, вторжение было грубым; я вскочила со стула и выхватила палочку. Я была так зла и так напугана собственной жизнью, что готова была произнести самые жуткие заклятия. – Только попробуйте хоть еще раз проделать со мной такое, и вам не поздоровится! – во мне вспыхнула необъятная ненависть.

В моих руках дрожала палочка, я боялась запустить в Снейпа случайным заклятием, не контролировала силу, в глубине души я даже хотела причинить ему вред. Руки ходили ходуном, тело не слушалось, меня трясло. Снейп опустил свою палочку и откинулся на спинку стула, совершенно не пугаясь оружия перед его носом. Зачем он это сделал? Зачем снова вызвал ненависть к себе? Почему… Он сидел и смотрел на меня, изучал, ждал, пока мой пульс выровняется, а бешеное дыхание войдет в норму. Это было так низко с его стороны, а он выглядел как победитель, снова превратился в сатану! Для чего он просто оттолкнул меня в последний вторник?! Он просто сделал как ему удобно… Жестоко… Ох, как жестоко…

– Это… вы, да как у вас совести хватило? – захлебываясь слезами, прокричала я, чувствуя, как силы, чтобы прикончить его, куда-то деваются.

– Опустите палочку, мисс Рахманинова, – обратился Снейп ко мне по настоящей фамилии, что случалось нечасто. – Не стоит реагировать так на эксперимент.

– Да вы в своем уме? Как вы смеете рыться в этих воспоминаниях? Вы не имели никакого права заставлять меня переживать всё это вновь!

Меня колотило, но отнюдь не от холода. Прожигающая душу ярость заставляла воздух вибрировать. А в его глазах цвета горького шоколада не было ни единого намека на сожаление или чувство вины. Всего лишь эксперимент, который оказался бесчеловечным. Снейп смотрел на меня выжидательно, ломал своим равнодушием, заставляя всхлипывать вновь и вновь. Слишком ярко для таких чудовищных воспоминаний, слишком реалистично и больно…

Наконец, я медленно опустила палочку, чувствуя, что тягаться с тяжелым пустым взглядом больше не в силах. Мои глаза наполняли горькие слезы обиды. Теперь он знал о той беззащитной девочке внутри меня, которая, задыхаясь, всю жизнь искала несуществующее тепло в собственных родителях. Он проник в самую душу, самое сокровенное больное место, которое так долго съедало раненое сердце изнутри…

– Похоже, у вас есть способности отражать легилименцию, – спокойно заметил он, положив свою палочку на стол и на мгновение прервав зрительный контакт. – Может, с вами и стоит позаниматься.

Неужели этот холод вновь встал стеной между нами, растворяя те крупицы хороших отношений? Все разрушил, срубил на корню...

– Я никогда вас не прощу, – с нехваткой воздуха в легких выдавила я.

Я развернулась и побежала прочь, оставив дверь открытой, захлебываясь горечью непонимания, как будто кто-то вонзил в грудь острый кинжал. Всхлипы гулким эхом отдавались от стен подземелий Хогвартса, растревоженные моей истерикой картины фыркали вслед. Снейп задел самое больное, самое страшное – мой детский кошмар, который я так долго старалась выкинуть из головы.

До портрета Полной Дамы оставалось пройти считанные метры, но ноги отказывались бежать, идти, плестись. Облокотившись на стену, я сползла вниз и укрыла лицо руками. Это не я ушла, это он меня прогнал, я знала это, чувствовала... Хуже всего, что я винила себя за то, что не скрыла, что выставила перед легилиментом самые сокровенные и самые жестокие воспоминания.

– Мисс Стюарт, что случилось? – послышался взволнованный голос, теряясь в частой периодичности моих всхлипов.

Голос, такой любимый голос, тот, что сейчас был так не нужен впервые за долгое время. Не нужны были эти усталые глаза и их обладатель. Пожалуйста, не надо…

– Уходите, прошу, уходите, оставьте меня в покое! – я умоляла, икая и не поднимая взгляда к Блэку.

Я сидела, глядя на свои дрожащие колени сквозь пальцы. Как же так вышло, что он увидел меня в таком состоянии? Почему я не пошла в Выручай-Комнату и не заперлась там до утра? Молчание, пауза. Он не уходил, и в какой-то момент я все же уловила движение в свою сторону. Блэк… Сириус ничего не сказал, он просто опустился рядом на холодный каменный пол, убрал прилипшие от влаги волосы с моих щек, затем положил руку мне на голову и стал поглаживать осторожными, мягкими движениями. Мне казалось, что моя дрожь передается и ему, я чувствовала, что его переживания искренние. Сириус ничего не спрашивал, просто сидел рядом, пока я плакала, продолжая осторожно поглаживать меня по голове. Свихнуться вот так… при нем? Досада принесла еще больше страданий, и неизвестно, сколько мыслей роилось в моей голове, и что предполагал он...

Коридор седьмого этажа замка Хогвартса тихо слушал мою боль, предоставив странную встречу с этим человеком. Дорогой сердцу мужчина охранял мою грусть, не влезая в мысли, не потроша голову расспросами. Лишь всхлипы, затихающие, затем нарастающие с новой волной, потом снова становившиеся редкими, сопровождали наш безмолвный диалог. Я уткнулась Сириусу в грудь, совершенно не думая о том, что он может оттолкнуть, не понять, но он лишь обнял меня, как никогда и никто раньше. Это тепло медленно начало заполнять пустоты моей недавно так жестоко растоптанной души.

Очевидный смысл был прост – успокоить поддержать, но я впервые ощутила Сириуса так близко, что сердце пропускало удары, теряясь между болью и благодарностью судьбе.

Это сбылось, его близость, правда, немного в другой ситуации, нежели предполагали смелые мечты. Его запах, теперь так для меня наверняка будет пахнуть любовное зелье; легкий аромат кофе и корицы, которым пропиталась его одежда. Эти руки сначала обнимали неуверенно, а теперь так уютно, привычно и крепко…

– Мисс Стюарт, прошу, если вы просидите на холодном полу еще хоть немного, то простудитесь и проведете Рождество в больничном крыле, – почему-то шепотом произнес он.

– Мне и так придется провести его здесь… – скомкано сказала я, совершенно не следя за речью. – У меня никого нет, совсем никого…

– Ну, не утрируйте, у вас есть Гарри, Гермиона, Джинни и Рон, вы ведь собирались на Рождество к бабушке, – произнес он почти шепотом, заставив меня вздрогнуть.

– Нет, профессор… Нет у меня никого… вы не понимаете, – я убрала руки от лица, взгляд красных глаз устремился в пустоту. – И не может быть, потому что я недостойна ничьей дружбы. Вы… вы не знаете, почему я здесь, почему я в Хогвартсе…

Мерлин, ну зачем? Почему мое состояние выдавало столь опрометчивые фразы? Вот только остановить истерику оказалось невозможно. Мне так нужно было выговориться, нужно было сказать хоть кому-то…

– У всех бывают проблемы, – после вздоха сказал он. – Но если хотите, я выслушаю вас.

В ответ на это я лишь отчаянно замотала головой.

Боль не утихла, но душа впустила в себя новые, незнакомые ощущения – близость мужчины, которого люблю. Шок, истерика постепенно стали спадать, но пустоту, пришедшую им на смену... сменил он… Я не хотела уходить и не могла отпустить его, и если бы существовали какие-то слова, способные продлить этот момент, я бы непременно произнесла их, но, увы, таких не находилось. И снова я начала плакать, от новой несправедливости, что это всего лишь жест поддержки со стороны Сириуса и от того, что наговорила лишнего.

– Анна… – начал он, но запнулся от непривычного звука моего имени. – Пойдемте в мой кабинет, я приготовлю вам успокоительный чай.

Он назвал меня Анной. Думала, что мне перехватит дыхание, и я буду прыгать от счастья как маленькая девочка, когда представляла себе этот момент. Нет, я просто согрелась от тепла своего имени, произнесенного его устами. Не дождавшись ответа, он встал первый и потянул меня за руку. Я не стала сопротивляться и просто поднялась, позволила ему командовать своим телом. Он увлек меня за собой по коридору, не разжимая моей ладони. Как судьба могла подкинуть такое после того, что сделал этот ублюдок Снейп? Это удивительно, непередаваемо, словно сам замок не позволяет мне отчаиваться и унывать.

В кабинете был все такой же легкий кавардак, но до этого не было никакого дела. Все еще держа за руку, он подвел меня к камину и усадил на близстоящий диван напротив небольшого журнального столика. Я так боялась момента, когда придется отпустить желанную ладонь, но все же он настал. Я залезла с ногами на софу, предварительно сняв обувь, и уставилась в огонь.

Сириус отошел к буфету, достал обыкновенные белые кружки и направился к небольшому столику, на котором стоял заварочный чайник. Он взял какой-то маленький мешочек, понюхал его, затем второй, проделал с ним ту же операцию.

– Вам с малиной или ежевикой? – спросил он.

Я не ожидала, что отвечу подобным вопросом:

– Сэр, у вас есть кофе? – тихий, неуверенный голос. – О… простите, – сразу же перебила себя я. – Просто у вас очень пахнет кофе и корицей…

Мне стало стыдно от своих слов, хотя с чего бы ему догадаться, что я жадно вдыхала аромат его одежды там, в коридоре? Стоило молчать, не открывать рот, потому что слишком много было сказано не по своей воле. Голос души и сердца. В голове всплыла наша с Сириусом дискуссия в библиотеке. Почему мне так комфортно рядом с ним? Хочется рассказать всё и доказать, что Тёмная Метка под рукавом рубашки всего лишь недоразумение…

– Кофе на ночь нежелательно, но если вы так хотите... – он едва заметно пожал плечами и вновь подошел к буфету.

Сириус не стал дожидаться кивка головы или ответа, а просто стал заваривать молотый кофе в кружки, затем при помощи магии взбил сливки и наконец… Эврика, корица! Посыпал ею пенку кофе. Я отвернулась и начала наблюдать за огоньками в камине. Некрасиво так пялиться на него, тем более, мне, кажется, было грустно. Но грусть незаметно отступила, Сириус стал антидепрессантом, я не забыла о боли, причиненной мне Снейпом, но не думала, что так быстро смогу с этим справиться. Глаза еще саднило, но слезы внезапно прекратились. Всё благодаря человеку, сейчас находящемуся со мной в одной комнате. Блэк протянул мне кружку и отпил из своей, устраиваясь на диване. На его усах осталось молоко. Я не сдержала смешок, только он получился немного несвоевременным. Сириус умел веселить такими мелочами…

– Похоже, вам уже лучше, мисс Стюарт, – улыбнулся он, беря со стола салфетку и вытирая губы.

– Спасибо, профессор, – тихо сказала я, думая, что больше не услышу своего имени из его уст.

– Может, расскажете, что с вами произошло? Вы ведь были на отработке у профессора Снейпа.

– Я не могу рассказать, – я смотрела, как в глазах Сириуса вырастает непонимание.

– Он вам что-то сделал?

– Нет, ничего такого… Дело не в нем, – сразу же отмахнулась я, отпив из кружки горячий кофе. – Пожалуйста, не спрашивайте меня.

Я попыталась улыбнуться в поисках понимания, и неожиданно по моей щеке скатилась слезинка, теперь это были слёзы благодарности. Он не стал спрашивать дальше. Удивительно как легко можно ослабить психику человека за один вечер. Сириус снова не стал комментировать, он просто отставил кружку с кофе и подсел ближе, как будто это было нормально, как будто мы имели право находиться так близко. Я не сразу осознала, что он стер слезу скользнувшую по моей щеке большим пальцем. Это было так странно, так неправильно. Я потеряла дар речи, просто смотрела в его серо-голубые глаза, ища что-то. Его рука осталась на моей скуле, и он явно сам не ожидал от себя столь опрометчивых действий. Но зрительный контакт не прекращался – невероятное чувство, не имеющее описания, завладело мной. Я, кажется, даже испугалась, но не подала виду. Он был так близко, я могла чувствовать дуновение его дыхания на своей влажной от слёз коже, могла видеть каждую морщинку на его лице, любоваться этой неожиданной добротой.

Все проблемы и самобичевания куда-то испарились, да и вообще все мысли пропали: комната, камин, кофе, сейчас не существовало ничего кроме его лица. Сколько длилось это мгновение? Казалось, что время остановилось, упрямо подталкивая к чему-то доселе неизведанному.

– Всё будет хорошо… – шепотом произносит он, как будто не имея в виду мои проблемы.

Пальцы, еще недавно стиравшие слезы, неспешно ушли глубже, минуя ухо, спустились к шее и зарылись в волосы. А я все смотрела на него не в силах оторвать взгляд. Дыхание остановилось, когда он медленно начал приближать меня к себе. Еще каких-то пара дюймов, и я окажусь в его власти, не в силах оторваться, убежать… А надо ли бежать? Если это то, о чем я мечтала так давно. Я невольно закрыла глаза, не хватило смелости смотреть на то, как он преодолевает последнее расстояние до моих губ. Главный сон становился явью, реальность словно отсутствовала, осталось лишь странное ощущение в груди, будто сердце растягивают во все стороны. Мелкие мурашки пробежали по спине, когда его мягкие губы осторожно коснулись моих…

Неуверенные руки оказались на его плечах, постепенно обхватывали шею, пальцы стали перебирать его шелковые волосы. Удивительно легко казалось отпустить все проблемы в угоду исполнения мечты. Сириус … мой милый Сириус… Ощущение, что изнутри что-то поднимается, было прекрасным, им было невозможно насытиться. Я вторила его кротким движениям, легко хватая губы, делая паузу, затем снова прихватывая. Мой первый поцелуй…

Его движения становились немного настойчивее, он притягивал мою голову рукой, второй обнял и сжал крепче, затем отпустил, нежно провел рукой по спине, вслед за его ладонью вновь побежали мурашки. Кончик языка нежно провел по внутренней стороне губ, я повторила движение. Затем Сириус еще сильнее прижал меня к себе, не давая возможности глубоко вздохнуть, да и сейчас было незачем. Он делал все постепенно, так, словно боясь разбить этот хрупкий момент.