Текст книги "Между небом и землей (СИ)"

Автор книги: Anya Shinigami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)

Для дополнительных сведений по самозащите он рассказывал нам о заклинании Патронуса, используемом против дементоров. Я знала о нем, но никогда не применяла на практике. Некоторые из студентов владели им благодаря Гарри и секретным встречам Отряда Дамблдора в прошлом году. Рон, Гарри, Гермиона, Парвати, Лаванда, Невилл и Симус с легкостью продемонстрировали своих Патронусов. Я лишь удивлялась их прекрасным светящимся животным, заполнившим класс приятным мерцанием.

– Не расстраивайтесь, если с первого раза не получится. Это заклинание требует длительной моральной подготовки, – вещал Сириус, положив ладонь на плечо крестника. – Вы должны представить самое счастливое, самое волшебное воспоминание! – при этих словах меня залила краска, потому что профессор Блэк посмотрел прямо на своё лучшее воспоминание и слегка приподнял уголки губ.

Из волшебной палочки Сириуса вылетел огромный серебристый пёс. Животное проскакало мимо меня. Просто восхитительно! Интересно, а какой формы Патронус у меня?

Студенты заняли свои места и приготовились к тренировке. Я сосредоточилась на счастливом воспоминании, на нашем первом поцелуе, глядя на Сириуса, лавирующего между учениками. Он помогал правильно держать палочку одному из хаффлпаффцев и показывал правильный пасс, с которым нужно вызывать Патронуса.

– Экспекто Патронум! – уверенно произнесла я, посылая руку кругообразным движением вперед чувствуя, что готова.

Ничего не произошло, ни одной серебристой искорки не вылетело из палочки, я попробовала еще раз, но снова не вышло. Вообще ничего… Сириус, наблюдавший за хаффлпаффскими потугами относительно этого заклинания, обратил внимание на мой небольшой ступор, в то время как олень Гарри резвился по классу с выдрой Гермионы. Я смотрела с непониманием на свою палочку.

– Что случилось, мисс Рахманинова? – нахмурив брови, спросил Сириус, сосредоточенно глядя на волшебную палочку в моих руках.

– Наверное, она испортилась, – озадаченно произнесла я, глядя в пустоту.

– Не может этого быть, она выглядит целой, попробуйте еще раз, – посоветовал он, задумчиво почесывая бородку.

– Экспекто Патронум.

Снова ничего, ни единого намека на волшебство. Пасс был, несомненно, правильным.

– Может, вы выбрали не самое счастливое воспоминание, мисс Рахманинова? – размышлял Сириус.

– Поверьте, профессор, самое счастливое, – съязвила я, взглянув на него.

Его это нисколько не смутило, хотя он понял, что воспоминание было неразрывно связано с ним.

– Нет даже искрорки, ни одной… – с досадой произнесла я. – Палочка наверняка неисправна.

Я протянула ее Сириусу, он взмахнул ей.

– Экспекто Патронум!

Из моей палочки вылетел всё тот же огромный серебристый пес, который так же вопросительно смотрел на меня, как и его хозяин. Я была слегка обескуражена. Сириус вернул ее мне.

– С ней все в порядке, просто постарайтесь отчетливее вспоминать… – сказал он, собираясь отойти к другому студенту.

– Нет, здесь что-то другое… – задумчиво произнесла я. – Люмос!

Снова ничего не произошло. Меня душило непонимание. Сириус, кажется, пытался осознать, найти причину происходящему. Заметив наши недоумевающие лица, к нам подлетели друзья.

– Что произошло? – спросил взволнованный Гарри.

Я долго думала, что же ответить, я не понимала что происходит, однако были предположения, самые худшие…

– Понятия не имею, похоже… Похоже я потеряла магию… – растерянно произнесла я.

– Что? – хором крикнули друзья.

– Не может такого быть! – сразу же отмела подобное Гермиона.

Я опустилась на пол и закрыла лицо руками, не в силах поверить в происходящее. Сначала на меня перестали действовать зелья, а теперь это… Я не пыталась найти иного объяснения, но была не в силах.

– Так, поднимайся, пошли к Дамблдору, – внезапно скомандовал Сириус.

Он потянул меня за локоть, ставя на ноги. Шок не проходил. Гарри, Рон и Гермиона сами не могли ничего сказать.

– Я пойду с вами! – сказал Поттер.

– Лучше останься и учи сокурсников Патронусу, – скомандовал Сириус и потянул меня к выходу.

– Гермиона и Рон справятся, – не собирался уступать крестник, догоняя нас.

Меня повели, пришибленную, напуганную, словно умалишенную по коридорам Хогвартса… По дороге нам встретился Филч, который словно каменное изваяние проводил процессию взглядом.

– Не переживай ты так, – тихо проговорил Гарри. – Уверен, Дамблдор найдет всему объяснение.

Я посмотрела на него как на идиота.

– Не мели чуши, я знаю, что со мной! – бросила я чуть ли не раздраженно.

Два вопросительных взгляда обратились ко мне.

– На меня перестали действовать зелья, теперь и колдовать я не могу. Я… я меняюсь.

– Анна, посуди сама, ты должна обретать силу, а не терять, всему есть свое объяснение, – рассудил Сириус спокойно, когда мы подходили к статуе горгульи. – Марципан, – назвал он пароль, и проход на винтовую лестницу открылся.

Директор встретил нас обеспокоенным взглядом, он как всегда восседал за своим столом, на котором несимметрично располагались какие-то бумаги.

– Что-то произошло? – он сразу заподозрил неладное, погрузился в сомнения; я словно ощущала все его эмоции во взгляде голубых глаз.

Я в вкратце объяснила случившееся, Гарри кивал в подтверждение. Дамблдор заставил продемонстрировать неспособность использовать магию. И снова из палочки не выскочило ничего намекающего на хоть какие-то чары. Я осела на стуле не в силах сдержать истерику. Несколько слезинок скатилось по моим щекам.

– Мисс Рахманинова, вы раздуваете из мухи слона! – произнес Блэк, за что получил от меня уничтожающий взгляд.

– Сириус прав, твоя магия не может исчезнуть, – сказал директор ободряюще. – Она просто будет другой.

– Я не чувствую ничего особенного профессор, – расстроено произнесла я, разглядывая свои ногти.

– Возможно, тебе потребуется время, чтобы обрести ее.

– А пока я буду сквибом? – с раздражением спросила я, подняв взгляд на директора.

Немного грубоватый тон был проигнорирован. Дамблдор задумался, однако следующая его фраза повергла меня в шок:

– Попробуй наколдовать что-нибудь без палочки.

– Это невозможно! – в сердцах произнесла я.

– Ты просто попробуй, – спокойно повторил он.

Я испугалась, боялась, что это не подействует, нет, была уверена, что колдовство без палочки – полный абсурд. Есть, конечно, некоторые невербальные заклятия… но в целом – это нонсенс. После небольшой паузы я все же встала с места и, трясясь от отчаяния и небольшой надежды, вышла в центр кабинета.

– Что я должна делать? – спросила я, так как совершенно не понимала, что от меня требуется.

– Просто произнеси заклинание, как ты обычно это делаешь, – предложил Сириус, скрестив руки на груди, Мерлин, как он переживал, я буквально ощущала это…

Гарри просто наблюдал, не ожидая ничего увидеть, как и другие, находящиеся в этой комнате. Просто произнести?

– Авис! – сказала я.

Но, как и ожидалось, ничего не произошло. Сердце больно сдавило негодованием. Сириус тяжело вздохнул, не в силах сдержать переживания. Нет, так быть не должно, он не должен сильно расстраиваться из-за меня, боль его ощущений пронзила меня.

– Авис! – срывающимся голосом произнесла я.

Снова никакого эффекта. Гарри и профессор Дамблдор поникли, я это чувствовала, слышала их переживания: как тревожится Сириус, что ощущает Гарри, как болит рука Дамблдора…

Нахмурившись, я заглянула в голубые глаза директора.

– Профессор, я слышу ваши чувства... не мысли, а именно чувства! – сама не понимая смысл своих слов, сказала я.

– Что именно ты ощущаешь? – казалось, без удивления спросил тот.

– Я чувствую вашу тоску и переживания, – и, запнувшись, добавила. – Я чувствую, как у вас болит рука, будто это моя собственная.

Я потерла свою кисть, неприятно поморщившись. Гарри и Сириус ничего не поняли.

– Эмпатия… – задумчиво произнес директор; я присоединилась к двум непонимающим в этой комнате, а Дамблдор ненадолго ушел в раздумья. – Это древняя наука чувств, ты ощущаешь чужую боль и переживания будто свои. Эмпаты среди волшебников встречается крайне редко, обычно это просто чувство сильно развитой интуиции, – закончил он.

– И это теперь все, что я могу? – хмыкнула я, кидая взгляд за круглое окно, где только что за тучкой скрылось солнце, словно оповещая о наступлении ненастных времен. – Бессмысленно…

– Твои способности развиваются постепенно, не все так быстро.

– Но что же мне теперь делать?

– Ждать, все придет само собой… – он говорил так, будто ему наплевать. – Думаю, я смогу попросить профессоров, чтобы они не заставляли тебя колдовать на уроках, в оправдание что-нибудь придумаю.

*

Дамблдор не смог мне помочь, его бесчувственные фразы застряли в сердце. Стало страшно, а вдруг это всё, на что я буду способна? Да какая разница! Читать мысли и чувствовать людей… Не много для самозащиты.

В следующие дни, недели Сириус как мог, старался поддерживать, скрашивая эти переживания. Он пытался говорить речами Дамблдора, которые я и вовсе не хотела слушать, потом просто обнимал меня и обещал, что всё будет хорошо, но эти объятия били меня током, соприкосновения с ним давались все труднее.

В последнее время я стала отдаляться ото всех и от него в частности, появилась скрытность, нелюдимость, я была не в своей тарелке среди студентов среди множества их чувств, часами не выходила из комнаты. Все беспокоились – это убивало еще сильнее, появились жуткие головные боли. Даже присутствие Сириуса в моей жизни не помогало.

В среду я не пошла к нему на свидание, ведь последнее превратилось в моральную пытку. Я утопала в его жалости и поневоле чувствовала себя и впрямь жалкой. Стоило его коснуться, как все чувства разом усиливались, меня начинало тошнить от странной мешанины чужих и собственных чувств.

Я сидела в Выручай-комнате, утопая в горьких слезах несправедливости. Потеряла силу… Чувствовала себя обузой для других. Что я могу получить взамен магии? Эмпатию, которая разрушает меня изнутри? Чтение мыслей? Бред! Невыносимый бред! А вдруг это всё? Вдруг я больше никогда не смогу наколдовать и простых чистящих чар? Снова и снова я углублялась в тяжелые мысли и не выходила из этой депрессии, глядя на свою теперь волшебную палочку, бесполезным куском дерева лежащую на моих коленях. Новые способности сжигали меня изнутри. Ощущать каждого человека, ощущать всех их вместе... я старалась спрятаться в кокон, оттолкнуть от себя гнетущее присутствие чужеродных чувств, сходила с ума, не могла спать, чужие сны врывались в голову. Я перестала нормально есть, от усталости знобило. На уроках сидела тихо, боялась отвечать на вопросы профессоров, кое-кто из студентов замечал, что я вовсе не использую магию ни на уроках, ни в быту. Спустя какое-то время некоторые стали догадываться о моей неспособности колдовать. Учителя сочувствовали мне, принося все новую боль. Однажды профессор Треллони – преподаватель прорицания, у которой я даже не занималась – просто подошла ко мне в коридоре и обняла.

«Моя девочка, я знала, что с вами это рано или поздно произойдет! – сказав это, она просто ушла по своим делам”.

Эта полоумная Стрекоза не понимает, что мне и так плохо? Так еще и издевается, пусть и неосознанно! Ее прикосновения едва не убили, голова раскалывалась на части. После встречи с ней я имела наглость пропустить зельеварение и снова горько плакала в Выручай-комнате. Я вновь и вновь пыталась колдовать, но это была пустая трата времени, ни с палочкой, ни без нее ничего не получалось. Я пала духом.

Словно тень я бродила по ночному Хогвартсу. Днем избегала встреч с друзьями и Сириусом. Мой внешний вид внушал ужас: глаза потухли, под ними образовались нестираемые темные круги, волосы спутались и потускнели, спина осунулась. Сириус пытался просто разговаривать со мной, но я постоянно говорила одну и ту же фразу: «Прости, я сейчас занята», и как не пытался, он не мог помочь мне. Сириус ловил меня в коридорах, отводил к себе в кабинет, снова что-то говорил, обнимал, но чувствовал, что я от него ускользаю, находя новые оправдания для побегов. На самом деле весь его эмоциональный фон отражался на мне, принося физическую и моральную боль. И я в конце концов стала совсем избегать его…

На тренировки по квидичу я больше не ходила. Гарри не винил. Но однажды, когда я сидела в библиотеке, не вдумываясь в смысл какой-то книги, то услышала мысли. Я знала, что друзья приближаются, чувствовала их с другого конца помещения.

– Энни, перестань бегать от нас! – произнес Гарри, угрюмо сложив руки на груди.

С ним были и остальные, смотрели на меня непривычно строго. Я постаралась снова сбежать, но они не позволили.

– Даже не думай, – жестко сказала Гермиона, толкая меня обратно на стул.

Я смотрела на них, пытаясь придумать новое оправдание своего вечного отсутствия, их слишком много для меня одной.

– Мы знаем как тебе тяжело, но ты не должна нас избегать, мы же друзья!

Это я слышала и раньше, но сегодня они напирали на меня всей толпой, прекрасно понимая, что их присутствие меня убивает.

– Сириус переживает… – внезапно сказал Гарри.

Сердце раскололось на тысячу осколков после этих слов, зачем они мне это говорят? Я знала, я видела его переживания и расстройства, чувствовала сожаления, но не могла их вынести. Теперь я сама по себе, так будет лучше, я уже не тот человек, которым была раньше. Я больше не волшебница, мы живем в разных мирах. По щекам хлынули горькие слезы обиды. Несовершенство моего мира, несовершенство меня. Боль… не могу ранить этих людей, но мое присутствие их обременяет.

– Простите, но мне лучше быть одной, – выдавила я сквозь слёзы, застлавшие глаза.

– Да с чего ты взяла эту глупость! – едва ли не вскрикнула Джинни, от негодования всплеснув руками.

– Я не могу выносить ваши эмоции и переживания, они давят на меня! – неосознанно громко произнесла я.

– Перестань заниматься ерундой и пошли на поле для квиддича! – оборвал Рон, из последних сил стараясь игнорировать мои слова.

Они все видели, прекрасно понимали.

– Но я…

– Встала и пошла! – прикрикнул Гарри, на что недовольно обратила внимание мадам Пинс.

Друзья не собирались отступаться. Их переживания и чувства саднили в груди. Гермиона искренне соболезновала, что ранило еще больше. Пересиливая тяжесть их эмоций, я покорно поднялась с места и проследовала из библиотеки за друзьями.

Я так боялась, что и метла перестанет меня слушаться, но она покорно поднялась в небо. Джинни устремилась за мной.

– И не смей отлынивать, если ты не забьешь хотя бы десять кваффлов, я запущу в тебя бладжером…

Внезапно я ощутила, что эмоции начали отступать, небо так влияло? Спустя какое-то время я действительно увлеклась игрой. Играла как всегда: делала невероятные пируэты в воздухе, перехватывала сложные мячи, с легкостью забрасывала их в кольцо. Пока бладжер Ричи Кута не ударил мне в спину. Схватившись за больное место, я спустилась на землю.

– С тобой все в порядке? – крикнул Гарри сверху.

– Да, сейчас вернусь, – отмахнулась я, хотя испытала на себе довольно сильный удар.

Когда боль немного утихла, я снова взмыла в небо и продолжила игру. Спина почти не беспокоила, а в конце и вовсе перестала болеть. Еще пара обманных маневров и голов, и Гарри объявил об окончании тренировки. Все отправились в раздевалку. В небе почему-то стало легче переживать чужие эмоции, я их почти не слышала, но стоило спуститься на землю, снова нашло уныние. Нужно больше времени проводить на поле для квиддича. Метла – единственное, что теперь меня связывало с друзьями и обычным мироощущением.

– Как твоя спина? – спросила Джинни, скидывая красную спортивную мантию.

Про травму я уже и забыла.

– Вроде не болит.

Я подошла к зеркалу и задрала рубашку, ожидая увидеть гематому диаметром с бладжер. Но её там не было, мои глаза округлились от удивления.

– Я видела, как в тебя Ричи саданул, где синяк? – спросила Джинни, на ее лице читалось непонимание.

Я развела руками, не зная ответа на этот вопрос. Может удар и не был таким значительным? Или синяк еще не образовался? Нет, не может этого быть! Снова подарки новой сущности? Я схватила грубую шкурку для полировки метлы, и что есть силы, резанула ей по коже.

– Ты что творишь? – подскочила Джинни.

От увиденного она отпрянула на пару футов. Царапины затянулись на глазах до розовой кожи, а затем и вовсе пропали. Я стояла не в силах оторвать взгляд от руки.

– К-как эт-то?

Джинни не поверила своим глазам, на ее лице образовался испуг.

– Это твои новые способности? – изрекла она, наконец.

Дамблдор был прав, мой организм готовит себя к бессмертию… Но когда все это закончится? И почему это происходит именно со мной? Джинни уговорила меня сходить к директору и рассказать о случившемся, и как бы я не хотела, но это пришлось сделать. Дамблдор ничего путного не сказал, что было вполне ожидаемо. Бессмысленный получился разговор, тем более, теперь я знала все чувства директора, его соболезнование душило меня. Он спрашивал о попытках самозащиты, закрытия разума от чужеродного присутствия, но последовал рассказ о том, что не одна из попыток не увенчалась успехом. Как я не старалась сконцентрироваться на чем-то другом, чужое восприятие тут же пробивало брешь в этой тонкой скорлупе, и невозможно было контролировать эмпатические способности. Дамблдор остался в раздумьях, ища ответы в собственной голове, но даже он – великий маг – не мог помочь.

По дороге из его кабинета я встретила Сириуса. Он смотрел на меня подавленным взглядом, проходя мимо. Он так боялся окликнуть, поговорить. Я так жестока по отношению к нему, но меня разрывает на части боль, когда чувствую, что он переживает. Схожу сума от присутствия чужих чувств в своем сознании, их слишком много, лучше быть одной, в тишине...Как тяжело Сириусу сейчас, я ощущала каждой клеточкой своего тела. Он скучает, теряет меня…

– Профессор Блэк, – позвала я, когда он уже собирался скрыться за поворотом.

Он остановился, не ожидал этого, хотя очень хотел. Медленно повернулся. На моих глазах образовались уже привычные слезы. Я двинулась навстречу к нему и чем ближе подходила, тем сильнее чувствовала его. Становилось все больнее, но всё же, я переступала через эту боль и прижалась к нему, странная энергия била все сильнее. Мы стояли на углу стыка коридоров, просто так, плевать, что кто-то может увидеть. Он попытался отстранить меня.

– Не бойся, – произнесла я, – я почувствую приближение опасности за сотню футов.

Он обнял меня. Его чувства говорили, что он на грани.

– Сириус, прошу, думай о чем-нибудь хорошем, как при заклинании Патронуса, или я сойду с ума, – прошептала я, боясь смотреть ему в глаза.

Он силился переменить ход своих мыслей и чувств, но сейчас это скверно получалось. Боль, его боль усиливалась в моей голове. Ощущение, что бьют по голове битой не покидало. Становилось всё сложнее дышать. Я отскочила от него не в силах больше сдерживаться. Он молча смотрел, как я отхожу, всего пять футов, и ко мне начало возвращаться собственное сознание. Слёзы сильнее хлынули из моих глаз, а он всё смотрел, силясь унять собственную боль.

– Прости, это невыносимо… – выдавила я. – Я так больше не могу, этого слишком много в моей голове, Сириус, я теряю рассудок! – я в ужасе схватилась за голову и стиснула зубы.

– Энни... – он, было, сделал невольныц шаг в мою сторону.

– Нет, не приближайся, прошу, я не смогу вынести! – сказала я, машинально отступая.

Сириус остановился, эмоции били через край, и я отошла еще на три метра.

– Мне страшно… – я срывалась на всхлипы, которые эхом отдавались от пустых каменных стен Хогвартса.

А затем я развернулась и убежала прочь, оставив его наедине с тяжкими мыслями. Я сделала только хуже и себе, и ему.

Выручай-комната была занята… Почему именно сейчас? Я нашла уединение в промозглой совятне. Совы, как им просто, у них нет чувств и сожалений. Я завидовал птицам… Окоченев до предела, я не решалась спускаться обратно в замок, там было слишком много людей…

====== Страх, ненависть, ярость... ======

Доведя себя до полного истощения, я отправилась спать, просто упала на кровать и уснула прямо в одежде. Впервые за долгое время не было никаких гнетущих сновидений, наверное, просто потому что я дико устала. Утро не привнесло в мою жизнь чего-то нового. Едва я открыла глаза, как снова ощутила на себе чувства соседок по комнате. Они собирались на завтрак. Парвати радовалась новой сари, присланной родителями, Лаванда потягиваясь на кровати, вкушая последние крохи замечательного сна с Сириусом в главной роли, а Джинни намеренно старалась не думать ни о чем, чтобы не раздражать меня голову, правда, получалось у нее скверно.

Холодный душ немного привел меня в чувство, я готовилась к новому дню в этом аду. Первая пара по Древним рунам прошла более или менее спокойно, вероятно, из-за небольшого количества студентов, посещающих эти занятия, но на зельеварении моя голова едва не разорвалась от негодования гриффиндорцев по поводу снятых баллов. Снейп сегодня был в паршивом настроении и изощренно издевался над Финниганом за его отвратительно сделанное зелье. Я стиснула зубы от головной боли. Малфой сидел тихо, что было ему несвойственно.

Интересно, о чем он думает? Я решила залезть к нему в голову. Он размышлял над какой-то сломанной вещью, которую он должен был починить, снова и снова прокручивал в мыслях какие-то замысловатые заклинанания, менял местами слова, пытался что-то разрешить. О чем это он? Нужно будет сказать Гарри... У Снейпа очень сильно болела голова, меня от этого уже начинало подташнивать. Я заметила, что голова болит у него часто, тяжело выдерживать его присутствие в радиусе меньше десяти футов. Каким бы скрытным он не был, все его чувства были как на ладони – сплошной комок нервов: злоба, ненависть, отчаяние… Именно отчаяние занимало огромную нишу в его сознании. У меня было ощущение, что он дементор, который медленно, но верно высасывает из меня последние крупицы чего-то светлого. По отношению к Гарри у него вообще были непонятные скованные чувства, нет, не ненависть, он его раздражал, но в то же время где-то в потаенных уголках его сознания теплилась какая-то странная забота, адресованная именно Гарри. Почему?

Еще большим испытанием стал и урок ЗОТИ. Как не старался Сириус спрятать свои переживания, у него не получалось. Он знал, как тяжело я это переношу все это. Эмоционален, он так эмоционален... Лишь на маггловедении мне полегчало, порфессор Бербидж рассказывала о маггловских компьютерах. Эмоции учеников были позитивные, и я даже пару раз улыбнулась. Легко переносить смех и радость, но в это тяжелое время мало у кого возникают такие чувства. Пропадают люди, постоянно кого-то убивают. Общество стало унылым и боязливым. Страх, особенно чужой – не просто неприятное ощущение для моего сознания; он липкий, раздражающий, приносящий боль.

Шли дни, постепенно я начала приходить в норму, конечно, я не могла отключить способность чувствовать других, просто стала игнорировать ее, что давалось с неимоверным трудом. Конечно, тяжелые эмоции пронизывали меня, кололи иголками, но было это все не так как в начале. Самое главное, за эти три недели помешательства я окончательно оттолкнула Сириуса… Он боялся ко мне подойти, нарушить мое хрупкое спокойствие, а я не могла игнорировать его чувства, что приносило одни лишь страдания. Он ждал, пока я окончательно излечусь, научусь пользоваться этой неведомой силой, не торопил. Это именно я причиняю ему боль, которая в стократ отдается мне. Замкнутый круг...

Одним вечером я снова отправилась в Выручай-комнату, которая была моим единственным спасением, сейчас её посещение медленно, но верно переходило в привычку. Я попыталась проникнуть туда, но она меня не пустила. С опущенной головой я развернулась, чтобы пойти в башню Гриффиндора, как позади послышался тихий скрип открывающейся двери; спрятавшись за колонной, я увидела выходящего из Выручай-комнаты Драко Малфоя. Так вот кто постоянно нарушает мои планы! Я чувствовала его злобу и страх, а в его мыслях царил форменный беспорядок, они прыгали с одного на другое. Во что ты ввязался парень? Я неосторожно шагнула назад, гулким звуком ударившись пяткой об стену. Малфой услышал.

– Что ты тут делаешь, полоумная? – злобно кинул он.

– Что ты забыл в Выручай-комнате, Малфой? – в той же манере вернула я.

Я знала что он не ответит, но надеялась прочитать ответ в его голове, однако внезапно наткнулась на мощный барьер. Малфой не пускал меня в свою голову. Он умеет это делать? Или это своеобразный защитный механизм?

– Тебя это совершенно не должно интересовать!

– Ну почему же, меня это очень сильно интересует, особенно твои темные делишки с Темным Лордом, – пытаясь вывести его из себя, чтобы снять барьер, спросила я.

Но Малфой оказался силен, его ментальный блок казался непробиваемым.

– Не лезь ко мне, Рахманинова! Иди куда шла! – огрызнулся он, думая, будто это меня остановит.

– Малфой, какой же ты придурок! – зная, что он не переносит даже таких глупых и бессмысленных провокаций в адрес своей персоны, не унималась я.

Ну давай же, ломайся, еще немного и защита падет! Он, вместо того, чтобы проигнорировать меня, что было бы разумней, схватил меня за горло и припер к стене,чтобы я как можно сильнее ударилась головой. Ярость начала заполнять мой расшатанный рассудок, я чувствовала ненависть Малфоя, вспыхнувшую, точно Люмос, что подогревало меня еще больше, но с рукой у горла сложно было вмазать ему.

– Отпусти меня! – жестким тоном произнесла я, стойко игнорируя боль и подступающее удушье.

– И не подумаю, если ты не научишься нормально себя вести, чокнутая! – неожиданно покойным тоном сказал он. – Тебе не хватает манер!

Я пыталась вырваться из его сильных рук, крепко сомкнувшихся у меня на шее. Кажется, он сам не понимал что делает. Мне становилось всё тяжелее дышать.

– Ты забыл как я превратила тебя в куст репейника? – из последних сил бросила я.

Малфой только гаденько усмехнулся таким угрозам.

– Да что ты можешь, ты же сквиб!

Я пылала от ненависти, которая переходила в ужас, кислорода в моих легких становилось все меньше, еще немного и сознание ускользнет. Я желала Малфою смерти, так же как и он мне. Моя ненависть переливалась через край, но было так страшно за свою жизнь... Внезапно я почувствовала всплеск энергии внутри себя. Рука у горла начала слабеть. Внезапно Малфоя откинуло к противоположной стене и прижало к ней в полуметре от пола. Я смотрела на него с ужасом. Из стены, вырывая куски камня, начали прорастать какие-то растения, опутывая его с ног до головы. Он испугался так же, как и я.

– Что ты делаешь, прекрати это! – завизжал он уже едва ли надменно.

Но я с прикованным к нему взглядом приросла к земле от испуга. Путы плюща обвивали его руки и ноги, обездвиживая полностью, он не успел дотянуться до палочки, барахтался и только сильнее увязал. Я не могла поверить в то, что я вижу.

– Сделай же что-нибудь! – орал из последних сил Малфой, щупальца растения перетянули его горло

Что я могу сделать без палочки, да и она не поможет, ведь в моих руках это бесполезный кусок дерева. Подбежав к пленнику, я стал пытаться разорвать цепкие лапы плюща, удушающего Малфоя, но ничего не получалось. Мерлин, что происходит? Я пулей понеслась к ближайшей преподавательской комнате, была так напугана, что спотыкалась на каждом шагу. На мою удачу я встретила… О! Нет! Сириус! Он шел, о чем-то разговаривая с МакГонагалл, профессора увидели мое перепуганное лицо и сразу же напряглись

– Там Малфой! – пыталась сформулировать я ускользающие в приступе панике мысли; голосовые связки меня совершенно не слушались.

– Что случилось, мисс Рахманинова? – настороженно, но спокойно спросила профессор МакГонагалл.

– Нет времени объяснять, он может умереть! – смогла я выдавить понятную фразу.

У преподавателей округлились глаза.

– Где он? – воскликнул Сириус. – Что случилось?

Вместо ответа я развернулась и побежала к обратно. Блэк мгновенно ринулся за мной, крикнув МакГонагалл.

– Минерва, приведите Северуса!

Без декана Слизерина не обойтись никак… Сириус нагнал меня уже на повороте у места трагедии. Его взгляд на происходящее, глаза полные ужаса... Безжизненное тело Малфоя висело на стене, он был без сознания. Я чувствовала дикий страх, обуявший спутника, но Сириус не растерялся, он мигом выхватил палочку и гаркнул:

– Релассио!

Путы растений ослабили хватку и выпустили Драко. Сириус подхватил его сползшее тело, а я впала в ступор,только и смогла, что, закрыв рот ладонью, прирости к месту.

– Оживи! – скомандовал Блэк, направив палочку на безжизненное тело Малфоя.

Ничего не происходило, мои колени подогнулись, и я упала на пол в полуметре от них, едва сохраняя трезвость рассудка.

– Оживи! – громкое эхо разнесло голос Сириуса по коридору.

Но Малфой не двигался, я убила его… Осознание этого ввергло меня в сильнейшее оцепенение.

– Он не дышит, – Сириус отбросил палочку и приступил к непрямому массажу сердца и искусственному дыханию; и у меня даже не возникло мысли о странности его знаний в маггловской медицине.

Но даже такие меры не помогали. Моя вина… Всего пару минут назад я желала Малфою смерти, а теперь искренне хочу, чтобы он выжил. Сириус уже отчаивался спасти мальчика. К нам бежал профессор Снейп, за ним не успевала МакГонагалл. Снейп окинул происходящее быстрым взглядом, затем произнес какое-то заклинание, которое тоже не возымело эффекта; МакГонагалл была в таком же оцепенении, как и я. Я понимала, что это конец. Чувство страха вперемешку с виной одолевали меня. Не зная что я делаю, я буквально подползла к телу Малфоя, над которым нависло двое мужчин.

– Отойдите отсюда, – рявкнул Снейп; бросив взгляд на стену, опутанную плющем, и придя к некоему умозаключению, он резко добавил: – Вы уже сделали всё, что могли!

Но я уже положила руки Малфою на грудь.

– Что вы делаете, мисс... – но Снейп осекся.

Мои ладони засветились голубым светом. Сириус смотрел на меня с ужасом, не понимая что происходит. Свечение проникало в тело Малфоя, я чувствовала его ускользающую жизнь, хваталась за нее, цеплялась, будто бы это была моя собственная. Наконец, душа медленно начала возвращаться, моя сила притягивала ее все ближе…

Малфой неровно вздохнул и открыл глаза, тяжело откашливаясь, я убрала руки и теперь смотрела на них с ужасом. Парень непонимающе уставился на окружающих, поднявшись на локтях, но, заметив меня, отпрянул назад к стене. Он боялся меня, даже Снейп боялся! Я не понимала как это могло произойти, откуда я знала, что делаю? Я была испугана не меньше остальных, боялась самой себя.

Гробовое молчание нарушил Дамблдор, незаметно оказавшийся на месте события: