Текст книги "Сойка-говорун (СИ)"

Автор книги: AnnetPf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Не хватало мне очутиться в сети собственных чувств.

***

Весь следующий день трибуты проводят вместе со стилистами, которые готовят их к интервью. Делают прическу, макияж, примеряют наряды. До вечера я зависаю в смотровом зале вместе с Джоанной Мейсон. Она делится со мной своими успехами, я же ей рассказываю, что во время интервью зрителей будет ждать небольшое юмористическое шоу.

За завтраком я рассказала, что услышала от Катона, сказав, что узнала все сама. Как выяснилось, Розали и Максвелл за пару дней тренировок достаточно много выведали у Первых. В том числе, и разные темные секреты. Я сказала им воспользоваться этим, но на интервью преподать все в шутливой форме, не уточняя, кому они принадлежат. Как минимум, у Розали точно получится как следует пройтись по Первым.

Чуть позже к нам присоединяется Кашмира. Джоанне хватает мозгов не проболтаться ей о моем плане. Прекрасная блондинка поддерживает с нами беседу. Надо же, какая двуличная дрянь! Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

К вечеру небольшая площадь напротив Тренировочного центра наполняется людьми, которым посчастливится вживую увидеть трибутов и послушать их. В честь такого события я даже меняю свою менторскую форму на более свободный и яркий наряд. Лесли тоже разодевается в пух и прах. В этот раз стилисты поработали отлично: Максвелл одет в простой темно-серый костюм-тройку, где единственным ярким пятнышком является красная роза в петлице. Розали же одели в серебряное платье, которое будто состоит из кусков стекла. Отлично, стилисты смогли уловить нужные образы. Не зря я распиналась перед ними утром.

Я провожаю ребят ко всем остальным, напоследок напомнив им о нашем маленьком плане. Стилисты занимают места в первом ряду, я уже сажусь рядом с Джоанной, которая, судя по всему, в этот вечер не будет обделена вниманием. Еще бы, прозрачные платья всегда притягивают взгляды.

Сам зал представляет собой небольшой амфитеатр. Слева, чуть поодаль, я замечаю Кашмиру и Блеска, а рядом с ними расположились Грейс Гламур и Катон. Судя по их непринужденным лицам, они явно рассчитывают на успех, только Катон выглядит подавленным.

Наконец, звучит музыка, и на сцену вбегает Цезарь Фликерман. Подогрев толпу парой остроумных шуток, он приглашает на сцену девушку из Дистрикта-1. Он задает ей простые вопросы, а потом интересуется планами на Игры. Кажется, именно этот вопрос она и ждала.

– План один: победить. Правда, боюсь, некоторые неудачники из числа наших союзников могут помешать.

– Так-так, а о ком речь? – спрашивает Цезарь. – Не томи, публике не терпится узнать! Я прав? – толпа шумит.

– Думаю ни для кого не секрет, что Дистрикт-2 уже не тот, каким был шесть лет назад. Все зависит от руководства и личных качеств участников. В этот раз они как на подбор – бездарные неудачники.

«Улыбайся, Мирта, улыбайся», – изо всех сил убеждаю я себя. Камеры направлены на Розали и Максвелла. Они сохраняют непринужденный вид, Розали даже посмеивается, будто ей сказали самый приятный в жизни комплимент. Бросаю взгляд на Катона и компанию. Гламур и Кашмира смеются, аплодируют, Катон с ненавистью смотрит на девушку-трибута, а Блеск, поймав мой взгляд, виновато улыбается. Какая убедительная актерская игра!

Дальнейшее интервью сводится к откровенному поливанию меня и моих ребят грязью. Звучит сигнал, девушку-трибута сменяет ее напарник. Начало то же: стандартные вопросы и снова переход на будущее состязание. Парень тоже не упускает возможности «подшутить». Самое противное, что толпа ведется.

Сигнал, и Цезарь приглашает Розали на сцену. Я наклоняюсь к Джоанне.

– Готовься, – шепчу я.

Розали вольготно располагается в кресле, закидывает ногу на ногу так, что платье переливается чудесными красками. Цезарь задает ей пару общих вопросов. Розали, как и планировалось, ничего конкретно не отвечает, как бы Цезарь не пытался ее раскрутить.

– Розали, признаюсь, впервые не могу разболтать человека, который в действительности хочет, чтобы его разболтали, – признается Цезарь. – Ну да ладно. Ты все слышала. Будут комментарии?

– Ты о высказываниях от наших друзей? Знаешь, они правы во всем. У каждого есть свои недостатки и преимущества. Например, я знаю одну девушку, которая очень ответственно подошла к маскировке. У нее, вы не поверите, сама по себе образуется кровавая рана. Правда в таком необычном месте, ниже пояса, понимаете?

Цезарь не удерживается от смешка, зал разряжается хохотом.

– По мне так очень непрактично, – продолжает Розали. – Ну, кто в здравом уме поведется на такую рану. Это же как надо умудриться туда что-нибудь вставить…

Джоанна беззвучно смеется, я посмеиваюсь в кулак. Девчонка из Первого дистрикта покраснела как спелый помидор. Сразу видно, о ком речь. Смотрю на Кашмиру. Она позеленела от злости, Блеск, чтобы скрыть улыбку, что-то ищет под сиденьем.

Цезарь задает очередной вопрос, Розали тут же обратно переводит тему на несчастную Первую. Звучит сигнал, интервью завершено. Под громкие крики и овации, Розали возвращается на свое место. Очередь Максвелла.

Цезарь явно ловит кайф от общения с ним. Парень ничего не скрывает, общается так, будто говорит о погоде.

– Мы же все люди, Цезарь. Среди нас нет каких-то особенных личностей, у каждого свои потребности. И едим, и моемся, и в туалет ходим. А если что-то припирает, так и в штаны можем наделать, лично был свидетелем такого конфуза. Не помню точно, кто именно это был, но я готов был пожать этому человеку руку. Не надо быть лучше других.

И все это он выдает приятным, непринужденным голосом. Я смеюсь вместе со всеми, зал с ума сходит. Ищу глазами Лесли. Даже она, не смотря на всю свою напыщенность и пафос, улыбается.

– Кстати о лучших. Максвелл, что ж такие слабые результаты на индивидуальном показе? Что пошло не так?

– Ну… – парень разводит руками. – Не получилось.

– Просто не получилось?

– Да.

И ведь не поспоришь. Цезарь широко улыбается.

– Какая откровенность и прямолинейность. Впервые слышу такое от Дистрикта-2!

После гонга ведущий не торопится отпускать Максвелла. Толпа рукоплещет, он же скромно всем машет. Я аплодирую вместе со всеми. Не вижу, но чувствую, что меня сверлят глазами. Смотрю в сторону Кашмиры. Никогда не видела Грейс Гламур такой озлобленной. Кажется, будь ее воля, она разорвала бы меня на куски. Не знаю, что меня подтолкнуло: я с улыбкой показываю ей два больших пальца. Потом медленно подвожу руки к шее, с обеих сторон, распрямляю ладони и медленно провожу большими пальцами по шее. При этом улыбка сходит с моего лица, уступив место злобной гримасе. Гламур испугалась.

Максвелл уходит со сцены, на его место приглашается девушка из Третьего дистрикта. И дальше по списку. Кажется, только наши ребята произвели впечатление, остальным до них далеко. Как только Цезарь объявляет окончание передачи, камеры отключаются, и я спешу встретить своих ребят у лифта. Там уже началась небольшая потасовка между Вторыми и Первыми.

– Эй, а ну, разошлись! – приказываю я. – На арене решите все проблемы!

Мне на помощь приходит пара миротворцев. Они разнимают трибутов. Я хватаю своих за руки и веду их в сторону лестницы, но путь мне преграждает разъяренная Кашмира.

– Чем обязана? – дружелюбно интересуюсь я.

Кашмира подходит ко мне вплотную. Она и так выше меня чем на голову, а на каблуках и вовсе на две. Я спокойно смотрю на нее.

– Смотри, Дагер, доиграешься, – шепотом говорит она.

– Не надо угрожать мне, – в тон отвечаю я. – Что, думала сможешь перехитрить меня?

– Это было не сложно сделать, малолетка.

– У-у, какие ругательства. Неплохо для уровня блондинки. Скажи, ты всегда трибутов подбираешь по себе? Диадема была чертовски похожа на тебя. Даже когда опухла от укусов ядовитых пчел.

Я не успеваю увернуться, Кашмира бьет меня ладонью по щеке, что я отшатываюсь. Она успела бы меня ударить еще раз, если бы не подоспевший вовремя Блеск.

– Так, девочки, хватит, – говорит он. – Мирта, иди уже давай!

Я делаю жест трибутам следовать за мной. Мы поднимаемся на второй этаж и располагаемся в зале.

– У вас кровь на губе, мисс Дагер, – говорит Максвелл.

– Да ничего. Давайте перекусим, скоро будут показывать повтор интервью.

После ужина все, включая стилистов, собираются у телевизора. Мы смотрим только выступление Первого и Второго дистриктов.

– Ребята, вы все молодцы. Это было круто, правда, – хвалю я. Стилисты безумно рады, даже Розали выглядит довольной.

– Что ж, – Лесли встает рядом со мной. – Настало время прощаться. С кем-нибудь из вас мы увидимся на коронации, – она тихонько всхлипывает.

Я по очереди жму ребятам руки и желаю удачи.

– И помните, Первые точат на вас зуб, а значит, никакого союза с ними нет. Будьте начеку.

Мы перекидываемся еще парой фраз и расходимся по комнатам. Я собираю вещи, переодеваюсь в форму и вместе с Лесли мы отправляемся в Штаб Игр, где собираются все менторы, сопроводители, спонсоры и стилисты. Там мне предстоит официально подписать контракт со спонсором и координировать время и место доставки подарков. Но все это завтра, а сейчас надо спокойно провести эту ночь.

По прибытии в Штаб, я сразу же отправляюсь в выделенную мне небольшую комнату и тут же засыпаю.

Утром, едва я успеваю проснуться, ко мне в комнату врывается Лесли.

– Мирти, беда!

– Что? – я пытаюсь собрать мысли в кучу.

– Колоссус заболел и некому проводить Розали на Игры. Старый кретин опять переел фазанов и перепил шампанского.

– Твою мать… Что делать?

– Я все узнала: правда, у нас такое впервые… В общем, распорядители Игр сказали, что в таком случае с ней рядом должен быть ментор. То бишь, ты.

– Нет, – твердо отвечаю я. – Лесли, не заставляй меня, ты же знаешь, как я к ней отношусь, – мой голос звучит почти жалобно.

– Мирта, не я правила придумываю. Давай, одевайся и дуй на крышу Тренировочного центра.

Я быстро собираюсь и бегом несусь на крышу. Розали уже там, вид у нее растерянный.

– Вы здесь? Почему?

– Потому что твой стилист кретин. К сожалению, тебе придется меня потерпеть еще немного.

– Уж не думала, что последний человек, которого я увижу, будете вы, – говорит Розали.

– Поверь, я тоже не в восторге.

Над нами появляется планолет, который доставит нас в катакомбы под ареной. Там мы будем вплоть до начала Игр. С планолета сбрасывают лестницу, я показываю Розали идти первой. Она едва она встает на ступеньку и замирает, лестница поднимается и через пару минут спускается за мной. Когда я поднимаюсь на борт планолета, безгласый слуга отводит нас в каюту, где приготовлен завтрак. Едим мы молча. Я смотрю в окно и пытаюсь предположить, какой в этот раз будет арена.

Окна начинают темнеть, значит мы уже совсем близко. Нас отводят к лестнице, которая проходит сквозь широкую трубу, скрывающую от нас внешний мир. Внизу миротворец отводит нас комнату Комплекса.

Там приготовлена одежда, в которой будет Розали на Играх.

– Не поможете одеться? – спрашивает она.

– Не маленькая, сама справишься.

– А стилисты, между прочим, помогают, – она скидывает с себя балахон.

– А я тебе не стилист, – я отхожу и сажусь на раскладной стул. Дрянная девчонка, неужели нельзя молча все сделать. Ведь я ей неприятна, так же, как и она мне.

Кажется, Боги услышали мои молитвы, и Розали молча занимается собой. Я смотрю на часы, до старта чуть больше пяти минут. Розали берет второй стул и усаживается напротив меня. Я поднимаю на нее глаза, она смотрит и улыбается.

– Почему такая довольная? – спрашиваю я.

– Верю в свой успех.

– Очень рада.

– А вы вот совсем не верите…

Прищуриваюсь.

– О чем ты?

Она продолжает улыбаться.

– Неужели вы думали, что я не догадаюсь о том, что вы не станете меня поддерживать? Это же так очевидно.

Пауза. Что ж, мне шах.

– Оказывается, ты очень проницательна.

– Что же будет, если я убью Йорка? Станете мне помогать? Или ваша ненависть ко мне затмит вам глаза?

– Ты же умная девочка, вот и подумай.

– Хотя что можно ожидать от столь сентиментального человека, как вы. Ведь чувства всегда ведут к гибели. Вы же сами знаете.

– Что?..

– Каково это, мисс Дагер? Первая влюбленность? Наверное, окрыляет, хотя мне это не знакомо.

Что она несет, о чем она?

– Хотя, будь я на вашем месте, тоже бы влюбилась в такого красавца как мистер Блейк. Этот прощальный поцелуй, мм… Так мило.

Я в ужасе смотрю на нее.

– Иногда полезно закрывать комнату, мисс Дагер, – Розали улыбается шире. – И не шуметь по ночам. Черная роза? Наш цвет красный, Мирта.

Дыхание учащается, сердце колотится как бешеное. Розали поднимается.

– Неужели вы думаете, что он променяет богатенькую горожанку на вас? У вас нет будущего. Наверное, было бы лучше, если бы вы умерли тогда.

Она отходит к постаменту, который в назначенный час поднимет ее на арену.

– «Выиграй, ты cможешь», – цитирует Розали мои слова. – Это так романтично. Знаете, многие в приюте в восторге от вашего удачного спасения. Дыра в черепе? Так любой мог бы продержаться. – Она смеется.

В этот момент я поднимаю на нее глаза. Она стоит спиной ко мне. Ужас и страх сменяются решительностью. Я встаю со стула, беру его. На нетвердых ногах иду к Розали, по пути складывая стул. Последнее, что помню, как замахнулась на нее.

========== Глава 9 ==========

– Встать. Встать!

Я охаю от боли. Окурок сигареты падает на пол. Смотрю на свои обожженные пальцы. Кто-то толкает меня в бок. Поднимаю глаза: рядом со мной стоят трое вооруженных миротворцев.

– В чем дело? – спрашиваю я у них. Осматриваюсь. Я сижу на металлическом складном стуле в центре все той же комнаты Стартового комплекса, только Розали не видно. Она, наверное, уже на Играх или… Взгляд падает на постамент. Рот открывается от ужаса и изумления. Розали лежит на спине, глаза у нее открыты, под головой жуткая лужа крови. Лицо изуродовано до неузнаваемости.

Миротворцы грубо подхватывают меня и ставят на ноги. Один из них замечает, что стул, на котором я сидела, весь в крови.

– А вот и орудие убийства, – говорит он. – Эту в наручники.

Мои руки отводят за спину и сковывают наручниками.

– Смотри, ботинки у нее тоже в крови.

– На допрос ее.

Миротворцы грубо толкают меня к выходу. Я в последний раз бросаю взгляд на тело Розали, надеясь, что мне померещилось. Но нет: она все так же бледна и неподвижна. Меня ведут к веревочной лестнице, помогают на нее забраться. Тело тут же сковывает паралич.

– Что произошло? – спрашиваю я, когда оказываюсь в планолете и вновь обретаю способность говорить. – Игры начались?

Но вместо ответа мне на голову грубо надевают черный мешок и вкалывают что-то в шею, после чего наступает тишина.

Не знаю, сколько я была в отключке, но пришла я в себя уже не в планолете.

– Ох, голова… – простонала я. Руки по-прежнему скованы за спиной, голова немного кружится. Я в каком-то небольшом помещении, стены, пол и потолок сделаны из гладкого камня. На столе передо мной стоит лампа – единственный источник света. В комнате нет ни окон, ни дверей. Становится жутко.

Пытаюсь вспомнить, что со мной произошло в Стартовом комплексе. Мы с Розали спустилась в катакомбы, и там она… наговорила мне кучу гадостей. Девчонка посмотрела полную запись Игр, и она видела меня с Катоном, когда он приходил вечером. Неужели… нет, я не могла ее убить! Да, она вывела меня из себя, и я… Я сложила свой стул и подошла с ним к ней… Что было потом, не помню.

Пытаюсь пошевелить руками: наручники сидят плотно, не выберешься. Да и куда я пойду, даже если сниму их? По крайней мере, видимых путей отхода я не вижу. Неожиданно стена напротив меня отъезжает немного в сторону, и в комнату входит мужчина с какой-то папкой в руках.

На вид ему лет тридцать. Темные волосы до плеч зализаны назад и покрыты каким-то гелем, который придает им нереальный блеск. Он гладко выбрит, на носу очки в темной оправе. Одет во все черное, даже руки в кожаных перчатках. Садится напротив меня и молча раскрывает папку. Стена за ним бесшумно возвращается на место.

Я жду, что он заговорит первым. Но мужчина не торопится начать допрос. Меня не покидает ощущение, что я его уже где-то видела. Наконец, прочистив горло, он начинает говорить:

– Мирта Дагер. Двадцать один год, родилась в Дистрикте-2. В пять лет попала в приют при Академии миротворцев. После успешного прохождения экзаменов, поступила Академию и в возрасте пятнадцати лет стала добровольцем в 74-х Голодных играх. Заняла шестое место… А, нет, – мужчина поднимает на меня глаза, улыбается. – Вот тут ошибочка. Зачеркнуто, и в скобках написано «второе». После Игр стала ментором, однако, никто из подопечных до победы так и не дошел. И вот наступили 81-е Голодные игры и… Вы снова отметились убийством. На этот раз, своего же подопечного. Неплохая биография.

– Кто вы? – хрипло спрашиваю я.

– Ах, простите, забыл представиться. Меня зовут Август Эмерсон. И я новый главный распорядитель Голодных игр – коих вы меня лишили.

Точно, я видела его интервью по телевизору.

– Нет… нет-нет, я… я не могла ее убить, это… невозможно, – у меня заплетается язык и вырываются нервные смешки. – Поверьте!

– Но это случилось.

– Я этого не помню!

– Как удачно вас накрыла амнезия, – Эмерсон переворачивает страницу папки. – Согласно вашей медкарте, 6 лет назад вы получили серьезную черепно-мозговую травму. Вам даже инвалидность дали за неё. Но здесь нет ни слова о возможных провалах в памяти.

– Клянусь, я действительно не помню, что случилось.

– Хорошо, хорошо. Не надо так волноваться, мисс Дагер, – примирительно произнес он. – Давайте тогда я напомню вам, как все было, – и достав из кармана небольшое устройство, кладет его на стол. Нажимает на кнопку, и передо мной возникает экран. – Съемка со скрытой камеры в комнате подготовки. Удобный ракурс – как раз у постамента.

Я облизываю пересохшие губы и с тревогой смотрю на экран. Розали подходит к постаменту, я иду за ней. Замахиваюсь стулом. Удар приходится по голове, Розали падает на колени. Еще удар, и стул летит в сторону. Отхожу от нее на пару шагов. Розали, пошатываясь, встает и тут же набрасывается на меня. Я уклоняюсь от ее атаки и хватаю за шиворот. Несколько раз сильно впечатываю ее лицом в стену. Наконец, отшвыриваю ее на пол. Она еще в сознании, лежит на спине, заходится кашлем.

– Ну что? Как тебе ощущения? – голос будто не мой. Столько в нем ненависти и боли. Я снова беру стул. – Прости, камня, нет, так что попробуем так! – бью ее по лицу. Розали глухо стонет.

– Что ты говоришь? Я не слышу! – бью ее ногой в лицо. – Ну так что, легко это: выжить, когда тебе череп раскроили? Давай, покажи мне класс. Если ты выживешь, я упаду перед тобой на колени и назову тебя мастером. Хотя, ведь это так легко, да?

Я хожу вокруг нее, точно волк вокруг добычи. Она кряхтит от боли, еле-еле цепляется за жизнь.

– А-а, это не так легко, да? Что ты чувствуешь? Дай угадаю: в глазах все плывет, ты меня едва слышишь. Или слышишь?! – снова бью ногой по лицу. Стоны прекратились.

– Сдохла, что ли? Значит, не так легко было выжить…

Стою рядом с ней. В комнате звенящая тишина. Плюю на ее окровавленное лицо и отхожу от постамента. Камера меняет ракурс. Я раскладываю окровавленный стул, усаживаюсь на него. Достаю сигарету, закуриваю.

– Вот так, – распорядитель отключает устройство.

Я молча зажмуриваюсь, опускаю голову.

– Я не стал включать запись с начала. Кстати, о каком прощальном поцелуе говорила несчастная? А, кажется, понял. Только вот как вы узнали? – снова улыбка.

– Я сама все выяснила, мне никто не помогал, – как можно убедительнее говорю я. К черту мою судьбу – и так ясно, что впереди меня ничего хорошего не ждет. Но никто не должен узнать, что за этим стоит Катон.

– Вот как? Я вам не верю, мисс Дагер.

– Нет-нет, это правда, я… Послушайте, я все знаю. Знаю, что какие-то люди из дистриктов вылепили из меня образ спасительницы, но это не так. Я никогда и ни за что бы не предала Капитолий. Ни за что, – что-то мне подсказывает, что лучше сотрудничать с этим Эмерсоном.

– А вот здесь я вам поверю, – после небольшой паузы произносит он. – Это не в ваших интересах, но поверит ли вам Капитолий…

– Скажите, что нужно сделать, и я сделаю.

– Будь вам меньше девятнадцати лет, я бы отправил вас на арену вместо убитой девушки. Но, увы, это нам не подходит.

– Можно ведь… Можно ведь заменить ее. У нас много добровольцев, кто-нибудь согласится.

– У нас нет времени, мисс Дагер. Игры и так перенесли. Зрители недовольны, трибуты в смятении. Никто не будет ждать.

– Ну я не знаю, можно… – я в растерянности перевожу взгляд от одной точки к другой, будто это поможет найти решение. Чувствую себя загнанным зверем.

– На самом деле, решение есть, – распорядитель протирает очки. – Игры состоятся завтра, в это же время. Только от Дистрикта-2 будет всего лишь один трибут. Мы объявим, что с девушкой произошел… несчастный случай. А после Игр или в течение их, назовем истинную причину. Кроме того, – он показывает указательным пальцем на потолок. – Наверху уже все всё знают. Понимаете, это убийство очень похоже на попытку сорвать Игры.

– Это не так. Да, я убила Розали, но не для того, чтобы сорвать ваши планы. Я убила ее, потому что она меня довела. Я просто убила. Никаких мыслей о предательстве не было!

– Вы можете убеждать меня сколько угодно, но многие в дистриктах воспримут это не как обычное убийство.

– Вы меня убьете?

– Хотели бы убить – сделали бы это сразу. Президент Сноу не хочет вашей смерти. Пока. Ведь убить вас – это нажить кучу проблем. Еще бы: смерть символа восстания. Нам еще предстоит узнать, откуда вы все узнали.

– Я узнала все сама.

– Возможно, – говорит Эмерсон. – Так вот, Игры состоятся. Вы, разумеется, будете отстранены от менторской должности и на время их проведения будете пребывать тюрьме. Тем временем, наверху будут решать вашу судьбу. И лучше бы вашему трибуту победить в этих Играх. Быть может, это как-то поможет вам.

Эмерсон встает, забирает папку.

– Да, вынужден признать, мисс Дагер, – он отходит к стене, стучит по ней три раза. Стена отходит. – Убиваете вы превосходно. Только убийство ребенка за пределами арены является преступлением даже в дистриктах.

С этими словами он оставляет меня одну. Первое желание – разбить себе голову об стол и не мучиться. Но сделать мне это не удается. Я настолько надежно прикована к стулу, что даже наклониться толком не могу. Все предусмотрели: знают, что мне хватит всего пары ударов.

Через пять минут за мной приходят двое миротворцев. Они ведут меня куда-то по коридорам и приводят в одиночную камеру. Она такая же небольшая, как та, в которой я была. Есть стол, на котором стоит маленький телевизор, напротив него кровать, небольшое окно под самым потолком. Меня запирают на ключ. С удивлением обнаруживаю на тумбочке бутылек с моими таблетками и пластиковая бутылка с водой. Рядом также находится несколько пачек сигарет и спички. Отлично, по крайней мере, я не умру от мигреней.

Выпиваю таблетку и ложусь на кровать. Вот и все. Конец пути. Все-таки, я все испортила. Ловлю себя на мысли, что совершенно не сожалею о смерти Розали: девчонка получила, что причиталось. Но в чем-то она права. У меня с Катоном нет будущего. Боги, надеюсь, я не навлекла на него беду. А как же Брут, Энобария? Вдруг правительство переключится на них? Нет, я все возьму на себя. Мне терять уже нечего.

Смотрю в окно: вечер. От усталости засыпаю прямо в одежде. Просыпаюсь я от шума телевизора, который сам по себе включился.

– Доброе утро, Панем! – раздается голос Клавдия Темплсмита – бессменного ведущего Голодных игр. – Буквально через полчаса начнется главное событие этого года – 81-е Голодные игры! Не выключайте экраны и оставайтесь с нами! И чтобы вам не было скучно, представляю вам самые интересные моменты 80-х Голодных игр.

Значит, осталось полчаса. Открывается небольшая створка в нижней части двери: принесли завтрак. Ем без аппетита и с тревогой наблюдаю за небольшими часами, отображающимися в углу экрана телевизора. Пятнадцать минут, десять, пять…

Снова звучит гимн и вот она, арена. Густые тропические леса окружают довольно большой пустынный участок, в центре которого образовалось небольшое озеро. На озере стоит высокая пирамида, сложенная из огромных каменных блоков. Очень похожа на те, которые я видела в учебниках по древнейшей истории. А на вершине этого великолепия – Рог изобилия.

Один за другим из катакомб поднимаются трибуты. Все они находятся близко друг к другу. Чтобы попасть к Рогу, им нужно перебежать пустыню, переплыть озеро и забраться по блокам наверх. Камера быстро показывает каждого из трибутов. Максвелл стоит последним в ряду, Первые далеко от него. Это хорошо. Начинается обратный отсчет. Хоть бы он выжил в этой резне.

С каждой секундой мои ладони потеют все больше, сердце колотится, губы нервно подрагивают. Никогда я так сильно не нервничала, даже на своих Смотрах. Пять, четыре, три, два…

– Трибуты! Вы могли заметить, что вас всего двадцать три. К сожалению, девушка-трибут из Дистрикта-2 не сможет участвовать в Играх в связи с несчастным случаем. Подробности будут позже.

Один.

Звучит гонг. Трибуты соскакивают с постаментов и несутся к Рогу. Даже Максвелл ни на секунду не задержался, хотя пока шло объявление его показывали: он был обескуражен.

Ноги вязнут в песке, кто-то падает. Камеры скачут от одного к другому. Успеваю заметить Максвелла: он бежит впереди всех. В заплыве до башни выигрывают трибуты из Дистрикта-4, который специализируется на рыбной ловле. Они же первыми оказываются у башни. Вблизи видно, что блоки гладкие. Подъем вызывает у всех трудности: блоки выше самого высокого из трибутов. И тут до меня доходит: распорядители специально сделали так, чтобы в одиночку никто не смог забраться. Нужна помощь напарника. Трибуты сами это понимают и многие начинают в панике искать своих. Максвелл остался один.

Пытаюсь увидеть его на экране. Он быстро договаривается о чем-то с Четвертыми и, кажется, они согласны помочь. Оба трибута из Четвертого низкорослые и даже вдвоем им тяжело забираться наверх. Помощь Максвелла как раз кстати.

Следующие двадцать минут происходит подъем. Никогда еще путь до Рога изобилия не был таким сложным. Да, Август Эмерсон знает свое дело. У вершины первыми оказываются трибуты из Дистриктов 11 и 7. За ними Дистрикт-1 и союз Четвертого и Второго. Преодолевают короткое расстояние до Рога, и начинается резня.

Как и ожидалось, Первые тут же набрасываются на Максвелла. Он удачно отбивается, но силы не равны. Трибуты из Четвертого встают на его сторону. Значит, их союз по-прежнему в силе. Пока Четвертые занимают других профи, Максвелл перекрывает дорогу остальным. Убив парочку аутсайдеров, он возвращается к профи. К тому моменту девушка из Первого уже мертва, буквально сразу убивают парня из Четвертого. После небольшой драки погибает Первый, который, однако, успевает сильно ранить мечом Максвелла в ногу. Некоторые трибуты за это время успели что-то схватить в Роге и спешно покидают пирамиду. Четвертая отправляет вслед одному из убегающих копье и остается безоружной.

– Давай, – шепчу я в экран.

Максвелл подбегает к девушке и перерезает ей горло. Теперь он последний оставшийся в живых профи. У Рога остается совсем немного людей, и парень решает переждать, спрятавшись за Рогом. Когда все затихает, он возвращается к Рогу. Набирает в рюкзак самые необходимые вещи. С помощью медикаментов обеззараживает рану, перевязывает

Собравшись, скидывает оставшиеся вещи в кучу и обливает бензином. Искра – и все полыхает. Удостоверившись, что ничего не осталось, Максвелл потихоньку спускается с пирамиды, переплывает озеро и не спеша отправляется в лес.

Все идет по плану. Я расслабленно вздыхаю и впервые за день улыбаюсь. Шанс есть.

***

Последующие дни я неотрывно слежу за Играми. После резни у Рога в живых осталось пятнадцать человек. В течение трех дней погибло еще четверо. Максвелл, судя по поведению, решает занять выжидающую позицию. Лекарства до конца не помогают, и он немного прихрамывает. На восьмой день начинается сильный ливень, а утром девятого дня вся арена покрывается ядовитыми испарениями. В этот день умирает еще пять человек. Максвеллу повезло: в Роге был респиратор (скорее всего, подготовленный как раз для таких случаев).

К одиннадцатому дню остается четыре трибута. Рана на ноге Максвелла сильно распухла и начала гнить. Наверное, меч был смазан каким-то ядом. Противоядия среди стандартных лекарств не находится, а отправить ему что-то никто не имеет права без моей подписи в контракте. Максвелл медленно, но верно умирает.

– Продержись, только продержись, – молю я Богов. Мне уже не важно, поможет ли мне его победа, лишь бы он просто выжил.

На двенадцатый день ему становится еще хуже. Передвигается еле-еле и, кажется, теряет зрение. Эти дни стали самыми ужасными для меня: я почти ничего не ем, много курю и практически не сплю, а что такое душ и вовсе забыла. Зеркала нет, и мне страшно представить, как я сейчас выгляжу. Пытаюсь тасовать карты, которые мне так любезно предоставили миротворцы, но руки дрожат настолько, что колода то и дело рассыпается.

Тринадцатый день ознаменовался смертью еще одного трибута, а также объявлением причины отсутствия Розали на Играх. Клавдий Темплсмит со всей горечью объявляет, что Розали пала от руки Мирты Дагер. Камера показывает Максвелла. С минуту он переваривает сказанное, а потом разражается хохотом.

– Спасибо, мисс Дагер! – кричит он в камеру. Я почему-то улыбаюсь.

Оставшиеся в живых трибуты совершенно плохи. Максвелл хоть и ранен, но имеет доступ к еде, которая сохранилась у него благодаря жесткой экономии. Остальные совсем ослабли от голода. В этот день ведущий объявляет о начале Пира.

Первой на Пир приходит девушка из Дистрикта-7. И первое, что она делает – потрошит рюкзак Максвелла и разбивает какой-то шприц с синей жидкостью. У меня есть подозрения, что это было противоядие от яда. Умная дрянь. Максвелл не успевает ее остановить. Между ними завязывается продолжительная кровавая дуэль, в ходе которой он одерживает верх. Максвелл сильно ослаб, еще день он не протянет. И тут к столу подходит девушка из Дистрикта-3. Худая, кожа да кости, в дрожащей руке нож. Помню, что ей семнадцать, но выглядит она, как ребенок.

Я не моргая смотрю на экран. Все решится сейчас. Между ними несколько метров, можно попробовать метнуть в нее копье. Что профи и делает, но промахивается. Девочка выглядит испуганно и ничего не предпринимает. Камера задерживается на Максвелле. Лицо жутко изуродовано, вены стали зелеными, глаза помутнели. Он не идет, ползет к Третьей. Два метр, один, он совсем рядом. Девушка отступает. Он встает на ноги, но тут же падает. Сил встать нет. Камера приближает его лицо. Максвелл смотрит прямо в камеру и мне кажется, что его взгляд пронзает мне сердце. Еще вдох, и он замирает навсегда. Гремит пушка.