Текст книги "Сойка-говорун (СИ)"

Автор книги: AnnetPf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Звучит обратный отсчет, и передача начинается. Цезарь Фликерман приветствует всех зрителей и анонсирует, что будет происходить.

– Сегодня, да-да, именно сегодня, а не в конце подготовительной части 1-х Тюремных голодных игр вы увидите трибутов. Более того – сможете их услышать! А после интервью вас, как и моих гостей, будет ждать сюрприз.

Толпа взволнована не меньше нас. Цезарь по очереди вызывает каждого на интервью. Ведущий достаточно подробно расспрашивает Деда о его жизни. Тот отвечает прямо, но опасные темы не затрагивает. Как выяснилось девушка-трибут из Дистрикта-12 является дочерью бывшего мэра дистрикта, больше о ней ничего толком не выясняется. Когда речь доходит до Гейла Хоторна, Цезарь объявляет:

– Леди и джентльмены, хочу с вами поделиться: мистер Хоторн является самым лучшим другом Китнисс Эвердин – трибута 74-х Голодных игр. Скажи, Гейл, наверное, ты хочешь победить ради нее?

– Это одна из наиболее важных причин.

– О, как это благородно!

По залу прокатывается волна одобрительного шепота. Интервью с Джерри превращается в настоящую феерию: зрители едва по полу не катаются со смеху, Цезарю кое-как удается успокоить их и попросить Джерри занять место рядом с другими трибутами. Наступает моя очередь.

– Леди и джентльмены, а сейчас к нам выйдет девушка, которую вы все прекрасно знаете. Несколько лет назад она уже стояла на этой сцене, и мы имели удовольствие с ней общаться. Встречайте, снова на Голодных играх Мирта Дагер!

Я с гордо поднятой головой поднимаюсь на сцену. Все камеры направлены на меня, овации не смолкают. Я одариваю зрителей надменной улыбкой и пожимаю Цезарю протянутую руку. После рукопожатия он целует мне пальцы и приглашает присесть. Когда толпа затихает, Цезарь обращается ко мне.

– Мирта, сколько лет сколько зим, страшно представить, как давно мы не виделись. А сколько мы не виделись?

– Цезарь, девушкам не задают вопросы о годах, ты же знаешь, – отвечаю я с улыбкой. Ведущий смеется, толпа ему вторит.

– Ах, да-да, прошу простить. Я и забыл, что ты уже не маленькая девочка. Ну что? Ты рада вернуться на Игры в качестве трибута?

– Безусловно. Для меня эта большая честь и я рада, что у меня вновь появилась такая возможность, – толпа одобрительно шумит, а я смотрю в зал, на ряды победителей, пытаясь разглядеть Катона.

– Многие трибуты, прежде чем попасть сюда, встретили сопротивление со стороны других желающих. Скажи, тебе тяжело дался бой с оппонентом? Мы же видим одно, а ты, возможно, чувствуешь другое.

– Бой действительно был тяжелым во всех смыслах. Против меня сражалась женщина-профессионал. Признаюсь, я испытывала трудности, поскольку впервые встретила такого сильного противника.

– Кстати об этом. Уверен, ты хорошо знаешь большинство трибутов. Ты видишь в них соперников?

– Конечно, вижу.

– Не поделишься, кого именно ты считаешь своим конкурентом? – хитро улыбается Цезарь. Я наклоняюсь к нему, в зале наступает полная тишина.

– Цезарь, чтобы перечислить их – пальцев не хватит на обеих руках.

Зал разражается хохотом вместе с Цезарем. Сама себе поражаюсь: с каких это пор я стала такой легкомысленной? Я пользуюсь возникшей заминкой и снова направляю свой взор в зал. Среди победителей Катона нет, но может, он вместе с Гламур сидит среди обычных зрителей. Поднимаю взгляд чуть выше и сердце замирает. Я вижу его. Поймав мой взгляд, он незаметно подмигивает мне, а я едва сдерживаюсь, чтобы не заулыбаться в ответ.

– Да, Мирта, не думал, что ты на такое способна: убивать шутками.

– Ну, я могу не только шутками, – отвечаю я, почувствовав наконец уверенность.

– О, я тебе верю. У меня есть еще такой вопрос, – Цезарь становится серьезным. – На 74-х Голодных играх тебе не удалось далеко продвинуться, то есть, конечно, ты заняла отнюдь не последнее место, но все-таки основное действо ты была вынуждена пропустить. Скажи, что тогда тебе помешало? И не помешает ли тебе это сейчас?

Я на секунду задумываюсь. Цезарь глубоко капает, раз думает, что причина не в том, что я не уследила за тылом и пропустила Цепа к себе. Дело было не в этом, а в том, что я доверилась Катону. Он обещал меня прикрывать, а в итоге оставил. Именно это хочет услышать Цезарь? Что я подалась каким-то чувствам, позабыв о том, что я профи? Да, именно это мне помешало тогда. Но я не стану так отвечать.

– Довольно сложный вопрос, – начинаю я издалека. – Так как здесь меня окружают соперники я не стану отвечать на это напрямую, но скажу так. То, что мне помешало победить в 74-х Голодных играх, поможет победить в 1-х Тюремных играх.

– О, как интригует. Мирта, теперь я и все зрители будут мучиться, спасибо тебе!

– Я хочу еще добавить, – продолжаю я, перекричав толпу. – В этот раз я пришла за победой и у меня убедительная просьба к распорядителям. – Я смотрю на трибуну, где расположились распорядители. Среди них замечаю Августа Эмерсона с неизменной черной папкой в руках. – Не мешайте мне.

Сразу после моих слов звучит сигнал к окончанию интервью. Цезарь меня всячески благодарит и просит занять свое место среди других участников. Я сажусь рядом с Джерри и даю ему пять.

Ведущий приглашает на сцену Анхеля. Их разговор сводится к прошлой жизни молодого человека, когда он занимался пением. О своих планах на Игры Анхель не распространяется, чем немного огорчает Цезаря. Но все становится на круги своя, когда ведущий просит его спеть хотя бы один куплет из любой песни. Анхель напевает веселенькую песню на старом, давно забытом языке. Некоторые горожане начинают подпевать. Голос у него и правда потрясающий. Звучит гонг, и Анхель садится в соседнее со мной кресло.

Лилит Хэлл держится с Цезарем прохладно. Она одета очень вызывающе, чем наверняка привлекает множество мужчин. Думаю, в паре с Лестером она отвечает за спонсоров. Красивые девушки всегда пользовались популярностью. Я слышала, что некоторые победительницы даже одаривали спонсоров своим обществом. Думаю, Лестер с радостью подложит ее под каждого, если это поможет ему победить. Время Лилит заканчивается.

– Леди и джентльмены, у нас остался последний участник. О нем вы точно все слышали. Его имя многие боятся произносить, им пугают детишек в Дистрикте-1, где он успел стать живой легендой. Речь идет о Прекрасном ювелире. Встречайте, Лестер Вильямс!

Когда Лестер поднимается на сцену, все женщины, как одна, томно вздыхают. Даже я чувствую непонятный восторг, когда смотрю на него. Он одет в белый костюм, пуговицы камзола сделаны из разных драгоценных камней. Запах его дорогих духов разносится по залу. Он занимается свое место рядом с Цезарем.

– Прежде чем мы начнем, я хотел бы пригласить Лилит Хэлл в качестве нашей помощницы. Для тех, кто не в курсе: мистер Вильямс немой и вынужден общаться языком жестов. Так как я не успел его выучить, то нам поможет мисс Хэлл, – объясняет Цезарь.

Лилит становится рядом с Лестером и кладет руку ему на плечо. Необдуманный поступок, думаю я, но вместо того, чтобы отбросить ее руку, как он делал это много раз в тюрьме, Лестер поглаживает ее пальцы. Все это я наблюдаю на экранах.

– Что ж начнем. Лестер, как ты находишь нашу столицу? Говорят, ты никогда ее не видел.

Лестер изъясняется жестами, дублируя их молчаливым движением губ. Лилит старается не отставать.

– Я пребываю в восторге от того, что успел увидеть. Капитолий – роскошный город, сочетающий в себе множество разных стилей.

– Приятно слышать, – отзывается Цезарь. – Лестер, ты являешься одним из самых опасных преступников Панема. Скажи, это звание и твой авторитет поможет тебе в Играх?

– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Но звание – это еще не все. Со мной мой опыт и умение. Я прожил жизнью почти всех победителей, благодаря этому многому научился.

– Я почитал о тебе информацию и был поражен. Все свои преступления ты совершал методами победителей Голодных игр. То есть, тебя вполне можно назвать специалистом в Играх, и это безусловный плюс. У тебя за это время появился любимый победитель?

Лестер задумчиво улыбается, чем вызывает очередной взрыв нежности со стороны женщин в зале.

– Есть, конечно есть.

– Так, это интересно, – Цезарь ерзает в кресле. – Не поделишься?

Лестер улыбается.

– Готов сыграть с вами в викторину, если желаете.

Зал одобрительно шумит.

– Хорошо, так… Это наверняка женщина?

– Верно.

– Отлично, – Цезарь потирает ладони. – Это действующий живой победитель?

Лестер кивает.

– Жаль, что я не помню их всех… Всего у нас двенадцать дистриктов, а она, наверное, из первой половины?

Зал поддерживает Цезаря аплодисментами, когда Лестер подтверждает его догадку.

– Из Первого, Второго или Четвертого дистриктов?

Лестер снова кивает. Мне становится даже интересно. Впрочем, я не сомневалась, что он отдаст предпочтение дистриктам-профи.

– Дистрикта-1? – в лоб спрашивает Цезарь и получает отрицательный ответ. – Второй? – мужчина кивает.

– О-о, так, сейчас я вспомню, сколько там женщин победителей… – Цезарь задумывается. – Ах, да! Трое. Я к сожалению, не помню всех по имени, так что… – Лестер его перебивает.

– Уверен, вы не назовете ее имени, даже если вспомните всех, – Лилит начинает переводить неуверенно.

– Ну не томи, скажи кто это, – чуть ли не плача просит ведущий.

Лестер отвечает, но Лилит не спешит переводить. Она в шоке смотрит на напарника. Тот поворачивается к ней и одаривает суровым взглядом. Лилит вздыхает и полным яда голосом произносит:

– Мирта Дагер.

В зале как по команде становится тихо. Все взгляды направлены на меня. Я его любимая победительница? И он это сказал на всю страну? Я стараюсь предать себе невозмутимый вид, но выходит неубедительно. Лестер тем временем продолжает изъясняться, а Лилит с большой неохотой переводит его слова:

– Я знаю, что официально Мирта Дагер не является победителем. Но я смотрю глубже. Каждый год мы получаем одного победителя, который смог через убийства или еще как-то проложить путь к победе. Все это так обыденно и неинтересно. Но никто из них не смог одолеть самого страшного противника – смерть. И поэтому я восхищаюсь Миртой. Я видел, как она боролась, как она отгоняла от себя неминуемую гибель. Я восхищен ее мужеством и стойкостью. Для меня честь будет бороться с ней за победу. Если вы спросите, вижу ли я среди трибутов соперников, я скажу да. И это Мирта Дагер – человек, победивший смерть.

Я уже не стараюсь скрыть своего удивления. Так вот причина сильной «любви» Лестера ко мне. Не то, что я принесла ему богатство, а то, что я одолела неподвластного для него соперника. Сейчас я дико ему благодарна, ведь его речь наверняка привлечет кучу спонсоров на мою сторону. Да, власти услышат то, что им нужно, но

простые зрители слышат не это. Теперь они видят во мне не просто участницу. И это чертовски кстати.

Цезарь переводит разговор в менее щекотливое русло.

Через пару минут раздается сигнал, и Лестер вместе с Лилит идут на свои места. Цезарь встает на середину сцены, из-за кулис выходят безгласые, уносят кресла.

– Друзья, вот и наступило время долгожданной второй части интервью! Сейчас на экранах, которые расположены за моей спиной, вы сможете увидеть текущий рейтинг каждого из трибутов. Специалисты и аналитики тщательное проанализировали каждого участника. Рейтинг составлен по результатам Жатвы, а также сегодняшнего интервью. Все внимание на экраны.

Пока зрители смотрят за наши спины, мы видим ту же самую картинку на других мониторах. Очень быстро мелькают наши портреты, начиная с Дистрикта-13. Я успеваю увидеть рядом со своим изображением цифру 73. Наконец выводят общую статистику. Лестер Вильямс занимает первое место. Его рейтинг составляет 85 пунктов из ста, за ним иду я, Джерри, Мэг, Лилит и так далее. Таблица остается на экранах.

– Как видите, у нас появились лидеры, – говорит Цезарь. – Эта сводная таблица будет подсказкой для потенциальных менторов и спонсоров, а ими может стать любой желающий в зрительном зале! Да-да, в этом году и спонсор, и ментор – это один человек. Мы пригласили некоторых победителей из дистриктов, чтобы у них тоже был шанс побороться за трибутов. Розыгрыш будет проведен в рамках аукциона. Я буду приглашать трибутов по очереди, начиная с Дистрикта-13. Начальная цена – сто. Правила аукциона – обычные. В аукционе не могут участвовать стилисты, поскольку они уже заняты. Начинаем через пару минут!

Пока идет реклама, безгласые слуги вытаскивают на сцену трибуну для Цезаря. В зале начинается оживление. Я вижу, как некоторые зрители переговариваются между собой. Катон и Гламур о чем-то рьяно переговариваются и судя по ее выражению лица, беседа не клеится. В конце концов она дает Катону смачную пощечину и отворачивается от него. Тот (и как только выдержки хватило) встает и занимает место рядом с Брутом. Наконец, реклама заканчивается, и Цезарь вызывает на сцену Деда.

– Ну, что мистер Честер, какие у вас прогнозы? За сколько уйдете с молотка?

– Ох, главное не остаться, – с улыбкой отвечает старик.

Ведущий объявляет старт аукциона. Дед не зря боялся: никто из зрителей не желает заплатить за него и сотни. В конце концов это делает ребенок какого-то богача, так, ради шутки. После этого Дед занимает свое место, и на сцену выходит Мадж Андерси. С ней дела обстоят получше: в итоге ее выкупает какая-то капитолийка за четыреста. Гейла Хоторна забирает себе единственный ментор из Двенадцатого дистрикта.

Аукцион идет, но до больших сумм дело пока не доходит. Мэг уходит с молотка Финику Одэйру за пять тысяч – и это пока самая большая цена. За Лесли Смит разворачивается достаточно оживленная баталия между победительницей из Дистрикта-3 и каким-то слащавым мужчиной-капитолийцем, которого явно заботит не победа Лесли. Я заметила, что если трибута выбирает не победитель, а капитолиец, то явно с целью не только наживы, а еще приятного времяпрепровождения. Жуть какая. Лесли, кажется, это тоже понимает и в своей излюбленной манере говорит:

– Послушайте, молодой человек, ну зачем я вам? Я же такое могу запросить в качестве спонсорской поддержки – вы ни одной буквы не выговорите. Дайте более умного человеку побороться за победу, а то мне только из-за вас ну совсем сражаться не хочется.

Победители смеются, некоторые зрители тоже. Таким образом, Лесли все же достается своей землячке по имени Вайресс. Как и Джерри – за него тоже идут упорные торги, но Бити – победителю из Дистрикта-3 удается его перекупить.

– Чем дальше, тем выше ставки, я смотрю, – смеясь говорит Цезарь. – У нас осталось четыре лота. Я прошу выйти на сцену Мирту Дагер! – Когда я подхожу, он объявляет. – Начальная цена все та же. Начинаем аукцион!

Предложения начинают сыпаться со всех углов зала, Цезарь никак не может услышать последнее предложение. Вдруг со стороны вип-зоны раздается:

– Две тысячи!

Зал тут же замолкает, все поворачивают головы. Плутарх Хевенсби. Он встает, чтобы его было видно.

– Две тысячи, – спокойно повторяет он, потягивая шампанское.

– Две тысячи, Плутарх Хевенсби! – объявляется Цезарь. – Кто больше, господа? Две тысячи раз. Две тысячи два! Две тысячи…

– Две пятьсот!

Я перевожу взгляд на Катона. Он тоже встает, Плутарх кривит губы.

– Три тысячи, – говорит он спокойным голосом.

– Три пятьсот! – грубо на это отвечает Катон, не обернувшись на бывшего распорядителя. Я вижу, как зол.

– Четыре.

Зрители переглядываются на мужчин, то туда, то сюда. Цезарь даже не вмешивается. Я облизываю пересохшие губы и молюсь, чтобы Катону хватило денег перекрыть ставки Плутарха. Если он это не сделает – то все кончено. Плутарх – человек Капитолия и вряд ли их план по моему уничтожению заброшен. Сейчас у меня снова есть все шансы выставить Капитолий в дураках, а значит меня надо всячески держать под контролем.

– Четыре тысячи раз! Четыре тысячи два…

– Четыре пятьсот! – это уже говорит Джоанна Мейсон. Я благодарно смотрю на нее, она мне подмигивает. Катон что-то быстро говорит Магнусу и Бруту.

– Пять тысяч, – Плутарх совершенно не беспокоится – денег у него наверняка много.

– Шесть! – к торгам присоединяется Магнус Шар.

Цезарь объявляет, что рекорд побит – за меня назначена самая высокая цена. Я смотрю на Плутарха. Он перестает хлестать шампанское и что-то просматривает на портативном устройстве.

– Семь тысяч, – произносит он в последний момент.

– Семь пятьсот, – тут же отзывается Катон. Зал гудит от восторга.

Цена уже перевалила за одиннадцать тысяч, но никто из соперников не собирается сдаваться. Наконец, Плутарх называет сумму в одиннадцать тысяч пятьсот. Я смотрю на Катона: он судорожно проверяет свой счет на специальном устройстве, Брут и Джоанна отрицательно качают головой. Я едва стою на ногах и хватаюсь рукой за тумбу, за которой стоит Цезарь. Им нечем крыть. Катон бросает на меня взгляд, я с надеждой смотрю на него. Цезарь начинает обратный отсчет.

– Одиннадцать тысяч восемьсот! – выпаливает Катон и смотрит на Плутарха. Камера выхватывает его лицо. Он в ярости, таким я его видела, когда нам подорвали припасы на Играх. Плутарх в отличии от него выглядит спокойным. Он усмехается, наполняет бокал шампанским и поднимает его как будто в честь Катона.

– Одиннадцать восьмисот раз. Одиннадцать восьмисот два. Одиннадцать восьмисот три и… Продано! – Цезарь ударяет молотком, завершая торги. – Вот это баталия, вот это азарт! Спонсором и ментором для Мирты Дагер становится Катон Блейк – победитель 74-х Голодных игр из Дистрикта-2!

Присутствующие аплодируют. Катон устало падает на стул, расстегивает воротник рубашки. Я закрываю глаза и расслабленно выдыхаю. Слава Богам, у него получилось. Цезарь просит меня присесть и вызывает на сцену Анхеля.

– Это было круто, – подводит итог моим торгам Джерри. – Я даже позавидовал.

– Лучше не завидуй, – говорю я.

Все-таки Плутарх Хевенсби не оставит меня в покое: ему удалось выкупить Анхеля за три тысячи пятьсот у какой-то молодой фанатки. Что ж, по крайней мере, не ему решать, что мне доставить на арену и когда. Если только Капитолий не сделает финт ушами.

Грейс Гламур – оскорбленная и униженная – с радостью сразу покупает Лилит Хэлл за пять тысяч. Она смотрит на меня с неприкрытой ненавистью. Через Лилит она попробует мне отомстить. К слову, Первой наверняка этого тоже хочется. Теоретически, у нее развязаны руки, хотя вряд ли она променяет союз с Лестером на глупую месть. Ведь мы не враги. Достаточно часто я ловлю себя на этой мысли. Раньше, на 74-х Играх я об этом не думала, хотя разницы с текущими нет никакой. Ну что мне сделали эти несчастные дети? Ведь, по сути, ничего. А заключенные? Тоже ничего. Лестер за меня заступился, Джерри и Лесли не дали сойти с ума от одиночества, Дед всячески наставлял. Мне даже кажется, что я не смогу никого из них убить. От рассуждений меня отвлекает веселый голос Цезаря, который объявляет о начале торгов за Лестера Вильямса.

Если в моем случае еще можно было разобрать какие-то числа, то сейчас это сделать нереально. Предложения летят с разных сторон и не прекращают пребывать. Надо отдать должное победителям: они в этих торгах не участвуют. Даже Кашмира с Блеском. Цезарь просит всех замолчать и называет сумму, которую он сумел расслышать последней: десять тысяч. Волосы на голове становятся дыбом. Десять тысяч – вот так вот сразу.

– Пятнадцать тысяч! – пищит кто-то с вип-трибуны. Это какая-то пожилая женщина, которая всячески пытается выглядеть моложе пятидесяти. Пока шло интервью с Лестером, она внимала каждому слову. Весь ее наряд состоит из драгоценных камней, уверена, в случае чего она и его отдаст за Лестера. Вильямс ее восторга не разделяет. Такого он явно не ожидал. Кто-то называет очередную сумму, но женщина перекрывает ее. Теперь цена составляет семнадцать тысяч. Никто больше не рискует поднять ставкуе, но едва Цезарь открывает рот, как с самого дальнего ряда раздается мужской голос.

– Двадцать пять тысяч и точка.

По залу проходит встревоженный шепот. Камеры выхватывают обладателя голоса. Едва его лицо появляется на экране все зрители как один ошарашенно вздыхают. Мужчина встает со своего места и направляется ближе к сцене. На вид ему лет тридцать, внешность у него смазливая. Ничем таким он не примечателен, но лицо его кажется знакомым. Лестер в недоумении смотрит на него, а Цезарь, как и все в зале, пребывает в легком шоке: то ли от заявленной цены, то ли от ее обладателя, а может, от всего сразу.

– Леди и джентльмены, думаю, на этом действительно можно заканчивать. Продано! Спонсором и ментором для Лестера Вильямса становится Луций Сноу – младший сын нашего президента.

Теперь настала очередь трибутов и победителей пребывать в шоке. Сын президента – вот это заявка. Кажется, Лестер понял, какой подарок он получил: он улыбается и легко кланяется Сноу-младшему. Тот кивает в ответ.

– Ну вот и все, леди и джентльмены! – весело объявляется Цезарь, выскакивая из-за трибуны. – Аукцион завершен, все трибуты разобраны. Я надеюсь, вам понравилась работа вашего скромного слуги. Счастливых вам Тюремных голодных игр!

Камеры отключаются, можно перевести дух.

– Минутку внимания, – в микрофон объявляет Цезарь уставшим голосом. – Избранные ментора, пожалуйста, останьтесь, с вами желает пообщаться главный распорядитель. Все остальные зрители свободны.

Я тихонько машу рукой Бруту и Магнусу, которые покидают зал. Магнус подмигивает мне и показывает большой палец вверх.

К нам подходит один из организаторов и просит следовать за ним. В сопровождении целого отряда церберов мы уходим за кулисы. Там нас разделяют на пары в соответствии с дистриктом и по очереди подводят к экранам на котором отображается номер дистрикта и какие-нибудь достопримечательности.

– Вас сфотографируют для рекламы, – поясняет организатор. – Постарайтесь быть харизматичными.

Постараешься тут, как же. Я выжата, как лимон – фотография, наверное, получилась ужасной. После фотоссесии нам надевают наручники. В сопровождении четырех церберов мы с Анхелем отправляемся в одну из многочисленных комнат Тренировочного центра на первом этаже. Двое из конвоиров заходят вместе с нами. Комната небольшая, из мебели только стол и четыре стула, даже окон нет.

– Интересно, что теперь? – Анхель садится за стол.

Я, сделав круг по комнате, сажусь рядом с ним. Проходит около получаса, а к нам никто не приходит. Анхель устало кладет голову на стол и, кажется, засыпает, я тоже чувствую, что близка к этому. Но едва мне удается удобно устроиться на стуле, как дверь открывается, и в комнату входят Плутарх и Катон. Сон как рукой снимает.

– Всем добрый вечер еще раз, – говорит Плутарх, усаживаясь за стол. – А что, наручники с них снять нельзя? – спрашивает он, обращаясь к церберам. – Они так и будут? Эй, вы слышите меня?

– Можете не стараться, – говорит Анхель. – Они выполняют только то, что им надиктуют в наушник.

– Ну да ладно. Так, – Плутарх складывает руки на столе. – У нас сейчас было небольшое собрание с Эмерсоном – главным распорядителем. Он рассказал нам о нашей роли в вашей жизни.

– Мы будем с вами на протяжении всех Игр. В качестве менторов сейчас и спонсорами, когда вы попадете на арену, – поясняет Катон.

– Жить мы будем также вместе с вами. Я и мистер Росс на втором этаже в правом крыле, мистер Блейк и мисс Дагер соответственно в левом. Вы полностью переходите под нашу ответственность. Мы отвечаем за каждый ваш шаг и ваше действие и лично будем отводить вас на тренировки. На арену сопровождать будем тоже мы.

– То есть, вас запрут вместе с нами? Это вообще безопасно? – с ухмылкой спрашивает Анхель.

– Меры предосторожности уже приняты. Камеры на каждом углу, да и эти черные миротворцы здесь не для мебели.

– Самое главное другое, – говорит Катон. – У вас впереди два тренировочных дня. Поскольку вас двадцать пять, и вы все очень опасны, вас разделят на две группы. Тренироваться будете отдельно, но в одно время. Разделят вас таким образом, чтобы в одной группе не было обоих представителей дистрикта.

– И в связи с этим сразу возникает следующая проблема, – Плутарх достает из внутреннего кармана фляжку, делает из нее глоток. – Вы вдвоем увидитесь только на арене. Вы уже никак не пересечетесь. Поэтому у меня к вам вопрос: вы вообще намерены друг с другом союзничать? Если нет, то тогда мы расходимся по своим апартаментам и уже там каждый продумывает свой собственный план.

Мы с Анхелем переглядываемся. С одной стороны, в качестве напарника он прекрасно подходит, но с другой стороны: мы совершенно разные. Его прошлое, которое могло бы пролить свет на него в целом, для меня закрытая книга. Делиться он им ни с кем не хотел. И это настораживает.

– Думаю, вдвоем нам будет проще, – говорит Анхель, не отрывая от меня взгляда.

– Да, – в конец концов отвечаю я.

– Хорошо, – говорит Плутарх. – Тогда другой вопрос. Кого-то еще в союзники планируете брать?

– Джерри, – тут же отвечаю я.

– Это тот из Третьего? – спрашивает Катон. – По мне он какой-то…

– Он гений, – перебиваю я. – Он может из чего угодно сделать оружие, к тому же, когда подойдет время, вряд ли он сможет дать отпор.

– Он точно потащит за собой Лесли, – говорит Анхель.

– Значит возьмем обоих, – с ноткой раздражения говорю я. – Это выгодный обмен. С нас защита, с них – всяческая помощь.

– А когда наступит время, их будет просто убить, так? – спрашивает Анхель.

– Конечно, на то и расчет, – хладнокровно отвечаю я, но сердце неприятно покалывает.

Катон улыбается.

– Хорошо, – говорит Плутарх. – Как будет время, я переговорю с Бити и Вайресс на эту тему. Думаю, они не будут против. Следующий вопрос. Кого считаете главными конкурентами?

– Лестер, – ни на секунду не задумываясь отвечаю я. Но Анхель со мной не согласен.

– На твоем месте, я бы больше боялся Лилит или даже Гейла. Ты же слышала, что говорил Вильямс? Он тобой очарован. Вряд ли он убьет тебя сразу.

– Согласен, – говорит Катон. – Как я понял, ему нужно шоу. Он будет тянуть время.

– И я полагаю, что он будет очень против, чтобы вас, мисс Дагер, убил кто-то другой.

– На что вы намекаете? – с подозрением спрашивает Анхель. – Уж не хотите ли вы предложить, чтобы мы заключили союз с Лестером?

Катон и Плутарх переглядываются.

– Был такой план, – начинает Плутарх.

– Нет, – резко отвечаю я. – Я понимаю, к чему вы клоните. Мы могли бы с ним дружно поубивать всех соперников, а в конце устроить кровавое побоище. Но есть проблема. Лестер мною очарован, но я нет. И я не собираюсь вести хоть и временную дружбу с маньяком. Нет, если он хочет меня убить, пусть сначала найдет.

– Я же говорил, – шепчет Катон Плутарху.

– Ладно, убедили. К тому же, вряд ли мистер Сноу-младший поддержал бы такой союз. Что ж, тогда на этом, я думаю, можно наше маленькое совещание закончить? Мистер Блейк, я предлагаю завтра встретиться и обсудить все с Бити и Вайресс. После обеда.

– Хорошо, – отвечает Катон.

Плутарх поворачивается в сторону церберов, и они тут же подходят к нам. Мы выходим из комнаты и отправляемся на второй этаж. Далее наши пути расходятся.

Комментарий к Глава 14

Господа читатели! Оставляйте, пожалуйста, отзывы, комментируйте, не стесняйтесь :) Мне будет очень приятно ;)

========== Глава 15 ==========

Апартаменты, в которых я проведу время до начала Игр по размеру меньше тех, которые раньше предоставляли трибутам. Большую часть занимает гостиная, объединенная с кухней-столовой. Охранников в виде церберов тоже хватает: они стоят по одному у каждой комнаты, еще двое у входа. На кухне, возле холодильника стоит безгласый слуга в ожидании распоряжений.

– Правила такие, – говорит один из церберов, подходя ко мне. – Первое: исполнять наши приказы и приказы хозяина, если они не противоречат нашим. Второе: в случае угрозы жизни нам или хозяину, мы будем вынуждены применить силу. Вопросы?

Я в недоумении пялюсь на церебера, силясь понять о каком хозяине идет речь. Потом вспоминаю, что это Катон, купивший меня словно вещь на аукционе.

– Вопросов нет, – отвечаю я. После этого цербер снимает с меня наручники и отходит обратно к двери.

Я устало потираю запястья, поглядываю на Катона. Он идет к безгласому и что-то ему шепотом говорит, а потом, ни слова не сказав, скрывается за дверью одной из комнат. Я пребываю в растерянности: ни на такую встречу я рассчитывала. Постояв с минуту, я иду к комнате, которая, как я полагаю, является моей. Открыв входную дверь, оборачиваюсь на церберов: они даже не шелохнулись. Получив от них немое разрешение, я захожу внутрь. Помещение небольшое: кровать, кресло, да большой шкаф. Внутри также есть небольшая ванная комната и маленький балкон, на удивление не застекленный.

Ноги гудят от долгого хождения на каблуках, и я с облегчением снимаю туфли. Каким бы платье не было красивым, но мне ужасно хочется переодеться во что-нибудь удобное. В огромном шкафу оказывается множество самой разной одежды. Я надеваю свободные штаны и майку, смываю макияж. Внимательно осматриваю свою рану: Цинна скрыл ее с помощью накладных волос и накладки. Выглядит очень естественно, жаль, что это временная мера. Я осторожно оголяю рану и повязываю бадану, которая очень кстати оказалась в шкафу.

Приведя себя в надлежащий вид, я с блаженством разваливаюсь на кровати. Сейчас мне для полного счастья не хватает только сигарет. Интересно, мне позволено теперь курить, учитывая, что больше на публике я в ближайшее время не появлюсь? Только я подумываю о том, чтобы сходить к Катону и попросить принести мне пачку сигарету, как дверь открывается и на пороге появляется он собственной персоны. Вид у него не дружелюбный.

– Кто тебе разрешал уходить? – громко и довольно грубо спрашивает он.

Я поднимаюсь с кровати и в шоке смотрю на него. Сейчас он говорит и выглядит так, как при нашей первой встречи в смотровом зале: суровый взгляд и полный презрения голос. Я не успеваю ничего ответить, как он добавляет:

– Идем со мной. Быстро, – он открывает мою дверь нараспашку и идет к своей комнате. – Я что сказал?

– Слушаюсь, хозяин, – как можно ядовитей произношу я, но все же иду за ним.

Едва переступаю порог, как Катон запирает за мной дверь и проворачивает замок. Комната у него больше и выглядит куда роскошней моей. Катон подходит к окну и задергивает шторы. Из освещения остается только тусклая лампа, стоящая на тумбочке. Весьма интимная обстановка… В голове проскакивает странная мысль. Мой взгляд приковывает широкая двуспальная кровать. Кажется, я знаю, что он хочет от меня. Я поджимаю губы: если я откажу, то скорей всего не получу от него никакой помощи на арене. Неужели за это время он успел так меня возненавидеть? Впрочем, на его месте я тоже не стала бы питать теплых чувств к тому, из-за кого моя жизнь могла быть подвергнута опасности. Я почти готова принять неизбежное. Поворачиваюсь к нему и вижу, что его хмурый взгляд смягчился.