Текст книги "Сойка-говорун (СИ)"

Автор книги: AnnetPf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Вуаля! У меня туз! – чуть ли не вопит Джерри.

– Не может быть… – Лесли поправляет очки. – Ведь такая карта уже выбыла.

– Ничего не выбыла, все честно, Смит. Гони деньжата.

Я качаю головой.

– Не торопись, Лесли, – беру сброшенную Джерри карту. – Туз пик, да? Только вот как объяснить побитого пикового короля в середине игры? Козырей у Лесли не было.

Джерри быстро моргает, потом смеется.

– Ну ладно, ладно, пошутил я. Зато смотри как вытащил незаметно!

– Очень смешно, возомнивший себя директором Джерри Гарент, – ворчит Лесли.

– Ничего не возомнивший, меня назначили!

Я тасую карты и собираюсь раздавать на следующую партию, как вижу в дверях Лестера. Все на мгновение замирают. Вильямс обводит всех тяжелым взглядом, затем идет к Лилит, которая расцветает на глазах. Она быстро что-то шепчет ему на ухо, на что он кивает.

– А почему у этого красавца форма не такая же, как у нас? – интересуется Лесли. – Все мы ходим в одинаковом, а у него вон какой-то шарф вокруг шеи, только ладони голые.

– Не знаю, – говорит Джерри, почесывая бороду. – Он даже когда в душ идет и выходит из него, все время одет. Мы-то что там, напялили трусы да пошли, а он весь из себя. Он даже спит в закрытой одежде.

– Да какая разница, в чем он спит, – прерываю я рассуждения. – Давайте еще сыграем.

Так и проходит вечер вплоть до самого ужина. Во время трапезы все только и говорят об очередном убийстве Лестера. Он все это слышит, но ему будто все равно. Он, как всегда, поглядывает на меня.

Когда мы возвращаемся в казарму и усаживаемся перед телевизором, Лестер внезапно подходит ко мне. Он показывает на меня, затем приглашающим жестом на диван. Лесли хватает перепуганного Джерри под руку и уводит подальше. Вильямс терпеливо ждет моего решения. Я киваю и сажусь на диван у самого края. Рядом со мной спешит сесть Лилит, но Лестер ее опережает. Я стараюсь сохранять равнодушное выражение лица и не показать напряжения, но выходит это у меня с трудом.

Пытаюсь вникнуть в сюжет “Новостей”, но сердце предательски колотится, а мозг рисует страшные картины. Вдруг, за десять минут до завершения отведенного часа, Лестер протягивает мне небольшую коробочку. Я в недоумении смотрю на него. Вильямс смотрит в телевизор, но я вижу, как он напряжен. Как будто… волнуется? Оглядываюсь на миротворцев, они никак не реагируют. Забираю коробочку и прячу в карман.

Спасибо скажу, если будет за что.

В душевой, куда ухожу переодеваться, я открываю коробочку и теряю дар речи. В ней лежит красивое золотое кольцо-печатка. Рассматриваю его ближе и вижу, что сама печатка представляет собой череп, держащий в зубах кинжал – это знак нашей Академии трибутов. Факт того, что Лестеру известно об Академии, меня нисколько не смущает: наверняка за годы, проведенные в «Волке», он слышал о ней. Примеряю кольцо на средний палец, оно оказывается мне как раз.

И как быть? Это же от Лестера, от самого опасного человека Панема. Кольцо он сделал сам и потратил наверняка кучу времени, поскольку делать что-либо для себя здесь запрещено в рабочее время. Может, он решил заменить свою «спутницу жизни»? Лилит наверняка ему за эти годы надоела. А может, он влюбился? Усмехаюсь: такой маньяк вряд ли знает, что такое любовь.

Я убираю кольцо обратно в коробочку и прячу в карман. Завтра подумаю, что с этим делать. Возвращаюсь в казарму, прячу коробочку в тумбочку под ключ. Ложусь на кровать, отворачиваюсь к стене. Хорошо, что Джерри не начинает свой обычный разговор о том, что все вокруг дебилы, один он умный.

Церберы объявляют отбой. Свет гаснет, все как по команде замолкают. Я смотрю на браслет. В лунном свете он выглядит превосходно, наверняка ювелир, сделавший его, добавил что-то такое в свойство метала. Может, это намек? Браслет единственное, что напоминает мне о прошлой жизни. Возможно, мне стоит заменить его на кольцо и навсегда распрощаться с мыслью о свободе? Чертыхаюсь про себя. Как я вообще могу думать о таком! Принять кольцо – все равно что отдать себя в рабство Лестеру. Нет, я никогда его не надену. Я целую браслет, плотнее укутываюсь в одеяло и засыпаю.

========== Глава 13 ==========

Прошло несколько месяцев с визита Брута, и все они были похожими друг на друга. Подъем, работа, отдых, сон – и так по кругу. Кольцо, подаренное Лестером, я спрятала во внутренний карман рубашки. Продавать или обменивать его я не стала. Во время прогулки я подошла к Лестеру и сказала, что его подарок слишком дорогой, поэтому носить его при всех опасно. Но он понял, что причина вовсе не в этом. Тогда он попросил меня надеть его хотя бы раз, чтобы удостовериться, что он все сделал правильно. Я исполнила его просьбу. Лестер взял меня за руку и долго рассматривал кольцо. Стоящая рядом с нами Лилит, которая все это время была нашим переводчиком, сходила с ума о злобы и ревности.

Около недели назад в новостях объявили о скором начале 83-х Голодных игр. Прошлые Игры оказались для Дистрикта-2 провальными, впрочем, как и предыдущие, несмотря на то, что к менторской должности вернулись Брут и Энобария.

Джерри последнюю неделю во всю копит сбережения, поскольку в прошлый раз он поставил не на того трибута и проигрался в пух и прах. А вот Лестер, как всегда, не ошибся. У него действительно отличное чутье на победителей.

Во время прогулки Джерри плюхается рядом со мной на землю и сходу говорит:

– Мирта, а можешь одолжить десятку?

Я выдыхаю дым, качаю головой.

– Ты опять все растратил? – с легким укором спрашиваю я.

– Да снова эти уроды из Одиннадцатого развели!

– А я сколько раз тебе говорила, не благородное это дело – в карты играть, – не отрываясь от созерцания гор произносит Лесли.

Я роюсь по карманам и достаю мятую купюру.

– Постарайся до Игр ее не потерять, – Джерри весь расцвел и рассыпался в комплиментах.

Лесли отмечает, что, поскольку, Джерри очень доверчив и совершенно не умеет хитрить, то эта десятка денег исчезнет в этот же день. Тот, как обычно, бурно реагирует и начинает с ней спорить. Я спешу покинуть это «поле брани» и бесцельно бреду по площадке. За одним из столов сидят Гейл Хоторн и Дед. Ни разу не видела, чтобы они друг с другом общались. Интересно, о чем они беседуют? Судя по тому, как они склонились над столом, разговор весьма секретный. Я, как бы невзначай, прохожу рядом с ними, пытаясь уловить хоть слово. Однако сделать мне это не удается и я, разочаровавшись, собираюсь уже уходить, как вдруг Хоторн обращает на меня внимание.

– Иди отсюда, Дагер, – довольно резко произносит он. Я оборачиваюсь и собираюсь жестко ответить, но Дед меня останавливает.

– Ну-ну, Гейл, не надо грубить. На самом деле, можно у нее спросить. Детка, садись рядом.

– Дед, не стоит, – упирается Хоторн.

– Подожди, мне интересно ее мнение, – Дед поворачивается ко мне. – Присаживайся.

Я молча сажусь рядом со стариком.

– Мы рассуждали с Гейлом об одном очень интересном явлении, которое я наблюдаю почти восемьдесят лет, – начинает Дед. – Скажи, ты, когда сюда попала, что почувствовала?

– В каком смысле? – хмуро спрашиваю я.

– Ну, скажем, окружающая природа. Не правда ли, она очень живописна?

Я внимательно смотрю на Деда, затем бросаю взгляд на горы.

– Да, здесь очень красиво. Но я бы не стала размещать здесь тюрьму, – говорю я.

– И тут же озера с нескончаемой рыбой, чуть поодаль угольные шахты. Пшеничные поля, лес, пригодный для постройки новых бараков, – перечисляет Хоторн. – И все в одном месте.

– К чему вы клоните? – прямо задаю я вопрос.

– К тому что здесь все настолько прекрасно, что не может быть реальным, – отвечает Дед.

Усмехаюсь.

– Ну да, то есть мы добываем ненастоящее золото и делаем фальшивые украшения, которые могут рассыпаться в пыль?

– Не совсем. Но поверь, с такой активной рыбной ловлей мы давно опустошили бы озера, а новый лес никто никогда не сажал. А прошло почти восемьдесят лет…

Я приоткрываю рот. А ведь действительно: штольня, в которой я работаю, по словам Анхеля, стоит уже около пяти лет, и она не истощается. Да что там: с каждым месяцем мы находим там все больше и больше золота. Это можно было бы счесть за чудо природы, но вот бесконечно рыбные озера… Как будто кто-то извне следит за тем, чтобы здесь все было. Это очень похоже на…

– Арену, – случайно произношу я вслух, но кажется, они и хотели это услышать.

– Я уже давно не имею возможности наблюдать глазами за Играми, но помню, что природа там всегда управляема, – произносит Дед. – Хочешь – будет наводнение, хочешь – пожар, а и иногда – стая разъяренных медведей очутится в тропиках.

– Но это затратное дело. На одни Игры уходят тысячи денег, а они длятся недолго. А здесь Арена продолжительностью почти в век? Да глупости какие-то…

– Капитолий всесилен, – говорит Хоторн, глядя на меня испепеляющим взглядом. – Разве не так говорят всем в дистриктах?

– Конечно. В этом никто не сомневается, – говорю я. – Но зачем это Капитолию?

– Лишний раз показать свою силу, – отвечает Хоторн, скрещивая руки на груди. – Мы здесь как загнанные звери и никому дела до нас нет, живем в своих Голодных играх и трудимся во благо Капитолия.

Добавить нечего. Дед встает и уходит, сказав, что скоро закончится прогулка. Наступает гнетущая тишина.

– Знаешь, Хоторн, я не могу понять твоей ненависти ко мне, – наконец говорю я.

– Серьезно, не можешь?

– Если речь пойдет о твоей Китнисс, то я здесь совершенно ни при чем. Увы, она умерла не от моей руки.

– Зато от руки твоего напарника.

– И что? – усмехнувшись спрашиваю я. – Я-то что могу сделать? Не убей ее Катон, убил бы кто-нибудь другой. А может и нет, кто знает. Но прошлого не воротишь.

Парень выпрямляется, разминает шею.

– Знаешь, мне кажется, тебе здесь комфортно. Все тебя уважают, ценят, Вильямс с ума сходит. Да еще и признали победителем Голодных игр.

Я улыбаюсь.

– Да, ты прав.

– И тебе не хочется на свободу?

– Меня там никто и ничто не ждет, – строго говорю я и в глубине души надеюсь, что ошибаюсь.

Раздается гонг, и я спешу присоединиться к Джерри и Лесли.

***

На следующий день, во время развода на работу к нам неожиданно приходит комендант Деррик Тодд. Начальники отрядов приказывают всем встать в строй по стойке смирно. Комендант берет громкоговоритель.

– Внимание, заключенные! – от его голоса я невольно вздрагиваю. Тодд – превосходный оратор, которого будешь слушать при любых обстоятельствах. – Сегодня в 16.00 будет объявлена дата проведения 83-х Голодных игр. В связи с этим, ваш рабочий день закончится раньше, в 14.00. Вы, наверное, думаете: почему именно я сообщаю вам об этом.

Восемьдесят три года назад произошло ужасное событие, которое потрясло мир. Дистрикты восстали против своих хозяев. Но, как вы знаете, восстание было подавлено. Буквально сразу же после этого нашим любимым президентом было вынесено два исторически важных указа. Было объявлено о создании Голодных игр, а также о начале строительства тюремного комплекса, впоследствии получившего название «Черный волк». Строительством занимались восставшие, многие не дожили по ряду причин до официального открытия, которое произошло спустя три года после восстания.

Комендант выдерживает паузу.

– «Черный волк» открыл свои двери для заключенных восемьдесят лет назад, в этот день, – продолжает Тодд. – Поэтому, господа заключенные, я предлагаю поаплодировать.

И он первый, кто начинает хлопать. Мы, не закованные в цепи, тоже хлопаем, хоть и не так рьяно, как церберы и начальники.

– Довольно, – говорит комендант и все в тот же миг замолкают. – Президент Сноу помнит об этой дате, и он поздравит нас ней. К нам приедут телевизионщики, поэтому я прошу вас всех привести себя в порядок. Объявление окончено.

– Тут всегда так отмечают День рождения? – спрашиваю я Анхеля, когда мы забираемся в машину. Но на мой вопрос отвечает Амелия Брукс.

– Никогда такого не было, – говорит она. – Никто, поди, и не знал, что сегодня такой знаменательный день.

– В этом есть свои плюсы. Возможно, во время просмотра Игр нам разрешат выпить, – Анхель, как всегда, во всем находит позитив.

Все работают с большой неохотой. Даже церберы нервно ходят из угла в угол: им тоже отдых бы не помешал. Я стараюсь особо не напрягаться и избегать потенциально опасных участков. В итоге к положенному времени мы ничего толком не нашли. Начальник участка быстро просматривает мой отчет, кивает и отправляет всех переодеваться.

По возвращении в жилые корпуса, нам объявляют аж две чудесные новости. Во-первых, всем без исключения заключенным выдают новую, с иголочки, робу, а, во-вторых, объявляют об открытии «рынка». «Рынок» – это несколько складов со всякими нужными и ненужными вещами, которые нам дозволяется купить на заработанные деньги. Пока я рассматриваю «витрины», слышу, как заключенные обсуждают столь щедрый жест от начальства. Все ломают голову: к чему это все? Наивные… В каждом дистрикте всегда так происходит. Все, и богатые, и бедные – одеваются в свои лучшие наряды и с натянутыми улыбками выходят на Жатву. Потому что это великий праздник. А «Черный волк» – тот же Панем со своим Капитолием и пятнадцатью дистриктами, а, следовательно, правила у нас те же самые.

После того как все отовариваются, начальник отряда приказывает нам вернуться в казармы и ждать дальнейших распоряжений. Джерри и Лесли предлагают сыграть в карты. К нам присоединяется и Анхель. Я краем глаза рассматриваю заключенных. Когда-то мой стилист говорил, что одежда может кардинально менять человека. Что ж, с точки зрения восприятия, он прав. По крайней мере, Джерри в новой робе, подходящей ему по размеру, выглядит весьма сносно. Хотя сам он кажется недовольным, поскольку «важные органы слишком сжаты и не получают достаточно воздуха».

Через пятнадцать минут в казарму входит начальник и громогласно объявляет о том, чтобы все оставили куртки и вышли на улицу. Там нас будут ждать бронированные автобусы, которые доставят нас на место.

– Тюрьму нельзя снимать, вот нас и отправляют на какой-нибудь пустырь, – говорит Анхель.

Его слова оказываются правдой. Нас вывозят далеко за пределы тюрьмы. Когда мы доезжаем до места, то оказываемся на большом пустыре. Там уже подготовлен постамент, по бокам от которого стоят огромные экраны, а также несколько сидячих трибун. Специалисты настраивают камеры, свет, звук. Церберы приказывают всем встать строго по дистриктам. Суматохи никакой нет. Представительство Дистрикта-2 самое большое. Я смотрю налево: Лестер и Лилит стоят во главе Дистрикта-1. Вильямс сегодня выглядит лучше обычного. Лилит ему под стать, хороша.

Наконец, все заключенные отсортированы, церберы занимают свои позиции, камеры настроены, начальники рассаживаются места на трибунах. Кажется, здесь собрались все жители тюремного комплекса. В центре образовалось небольшое пространство. В небе появляется планолет. Он приземляется за «сценой» и не видно, кто из него выходит. Включаются экраны.

Звучит гимн Капитолия, после которого на экране появляется президент Сноу. Он сидит за столом в своем кабинете.

– Здравствуйте, жители Панема, – начинает он. – Сегодня, по традиции, вам должны объявить о начале нового сезона Голодных игр. Но так вышло, что этот год особенный. Восемьдесят три года назад произошло страшное восстание, когда брат пошел на брата и весь мир поглотил хаос. Казалось, что вот он, конец всего. Но мы выстояли, выдержали, с мятежами было покончено, пусть и большой ценой. Многие тогда погибли, но были те, кому был дарован шанс искупления.

Президент делает паузу, отпивает из стакана воды.

– Началось великое строительство. Зачинщики мятежа стали возводить свой новый дом, тюремный комплекс «Черный волк», – камера медленно приближает его лицо. – Он был возведен восемьдесят лет назад, в этот же день, в этот же час. Сейчас это крепость, в которой работают лучшие из лучших, кто пожертвовал своим личным счастьем во благо Панема. Они доблестно защищают страну от тех, кто оступился, кто пошел против закона. Больше пяти сотен убийц, насильников, предателей, дезертиров содержатся в «Черном волке». В прошлом, за подобные преступления казнили сразу, но Капитолий справедлив. Знайте, что они работают ради вас всех. Посмотрите же, свободные жители Панема, на тех, кому дарован шанс искупления.

В этот момент камеры включаются, и мы предстаем Капитолию во всей красе. Многие опускают глаза, некоторые, кто туго соображает, тупо пялятся в экран. Но есть те, включая меня и Лестера, кто смотрит на яркие огоньки с презрением. Они точно покажут меня, так пусть Капитолий увидит, что меня не сломил этот год. Они успели меня похоронить? Ну-ну.

– Справедливость всегда восторжествует, – продолжает тем временем президент Сноу. – Закон един для всех. Возвращаясь к событиям восьмидесятитрехлетней давности, хочется задать вопрос: все ли шли на мятеж добровольно? Точного ответа на это нет, но вдруг были те, кто оступился не по своей вине? – Сноу вновь делает паузу. – Я верю, что человек может исправиться. И поэтому я объявляю старт 83-х Голодных игр, которые будут так же названы как Первые Тюремные Голодные игры. Трибуты будут избраны из числа заключенных «Черного волка», два человека – мужчина и женщина – из каждого дистрикта любого возраста, физического и психического состояния. Добровольцы разрешаются. Двадцать пять участников будут сражаться друг с другом за право стать победителем, который получит славу, деньги и почет, а также вожделенную свободу. Он будет освобожден из «Черного волка», победа искупит его вину. Он вновь станет свободным членом общества… Счастливых вам Голодных игр! И пусть удача всегда будет с вами.

Звучит фрагмент гимна, экраны гаснут. Стоит полная тишина. Трибуты из числа заключенных… Я могу стать свободной! Я смотрю в сторону Лестера. Он улыбается. Радостно, открыто. Это и его шанс. И шанс Лилит, Лесли, Джерри, да всех без исключения. Анхель тихонько толкает меня под бок.

– Смотри, – шепчет он, кивая в сторону сцены.

Я вижу, как на нее закатывают тумбы с прозрачными чашами с нашими именами. Двенадцать слева, тринадцать справа. Почему так? Неужели они и Деду – единственному живому представителю Дистрикта-13 дают возможность стать свободным?

В центре сцены становится комендант Тодд.

– Внимание, заключенные! – говорит он в микрофон, несколько камер направляют на него. – Сейчас состоится церемония Жатвы. Все вы, без исключений, участвуете в ней. Ваши номера буду называть по очереди, в обратном порядке, начиная с Дистрикта-13 и до Первого. Как сказал президент Сноу, добровольцы разрешаются. Я знаю, многие из вас хотят попытать счастье, и чтобы у нас не вышло резни, предлагаю следующее. Тот, чей номер будет назван в результате жеребьевки может отказаться участвовать и предоставить место добровольцу. Если таких будет много и, если избранный участник не откажется от участия, будет использоваться особый прием… – Тодд смотрит в сторону Дистрикта-2. – Будет организована дуэль.

После этих слов несколько церберов выносят стенды с различным оружием и располагают их на образовавшемся пустыре между трибунами. Заключенные оживляются. Уверена, в этот раз добровольцы будут в каждом дистрикте.

– Так же хочу отметить, что я не желаю боев на смерть, – говорит комендант. – Убивать не рекомендуется, но если так случится, то… – Тодд разводит руками. – Начнем!

Мужчина отходит подальше, а его место занимает распорядитель: тоненькая девушка на высоких каблуках. Мини платье, светло-зеленые волосы, уложенные в хитрую прическу…

– Счастливых вам Голодных игр. И пусть удача всегда будет с вами.

– Не может быть… – я широко улыбаюсь. Это точно ее голос! Экраны загораются, и в них я вижу знакомое лицо Лесли Штук. Она совсем не изменилась.

– Что ж, предлагаю начать Жатву, – Лесли с натянутой улыбкой подходит к первой чаше и достает единственный конверт. – Трибутом от Дистрикта-13 становится номер 13-02.

Стоящий в полном одиночестве Дед делает шаг вперед и с помощью цербера идет на сцену.

– Дагер, – слышу я за спиной голос Брукс.

– Что?

– Я знаю, что ты выйдешь добровольцем, но… Дай мне это сделать. Я хочу отсюда выбраться.

Я поворачиваюсь к ней.

– Думаешь я не хочу этого?

– Ты здесь недавно, а я уже десять лет. Я схожу с ума в этой тюрьме, я хочу на свободу иначе сгнию здесь. Дай мне этот шанс, Дагер.

Я не успеваю ответить, на сцену поднимается Дед.

– Как вас зовут? – спрашивает Лесли.

– Если бы я помнил, – с улыбкой отвечает Дед. На помощь приходит комендант.

– Его зовут Берольд Честер.

– Ух ты, ничего себе, – Дед смеется.

– Давайте поприветствуем трибута из Дистрикта-13.

Раздаются жидкие аплодисменты. Я чувствую себя как на иголках: еще так долго ждать своей очереди. Следующими идут Дистрикт-12. Лесли называет номер девушки. На ее место тут же просится единственный доброволец и… она уступает ей место. Надо же, как благородно. На сцену поднимается девушка примерно моего возраста. До этого я ее никогда не видела, по виду она не очень сильная. Когда Лесли спрашивает ее имя, она представляется как Мадж Андерси.

Наступает очередь мужчин, и снова находится доброволец. Я не сомневалась, что это будет Гейл Хоторн. Это уже опасно. Андерси и Хоторн жмут друг другу руки и отходят в сторону, дожидаясь своих противников. Следующими идут представители Дистрикта-11, и вот тут уже добровольцу место не уступают.

Комендант приказывает обоим выйти в центр импровизированной арены и выбрать оружие. Начинается бой. Оба заключенных бьются на дубинах и после небольшой драки один оглушает другого. Комендант объявляет его победителем и просит пройти на сцену, а побежденного уволакивают церберы. Один из врачей его осматривает.

Участники сменяют друг друга один за одним, и уже никто не желает уступать место. Льется первая кровь, но все остаются живы. Очередь доходит до Дистрикта-4. Почти все женщины хотят участвовать, но мое внимание привлекает Мэг. За год я с ней почти не общалась, но узнала достаточно, чтобы считать ее опасной. У себя на родине она прославилась как виртуозный вор. Ей подвластен любой, даже самый защищенный сейф, а реакции и зрению может позавидовать самый опасный хищник. Не смотря на потерянный глаз, уцелевшим она видит превосходно.

Мэг просит коменданта разрешить ей вступить в бой со всеми желающими. Ничего себе. Тодд дает добро, и она отходит ко стендам с оружием, выбирает пять остроконечных звезд по числу противников. Звучит сигнал к бою. Одна из претенденток на участие в Играх первой бежит в атаку и ей первой достается в область плеча. Звезда влетает под самый корень. Остальным так же не везет. В последнего противника Мэг запускает звезду прямо в шею. Несчастную не успевают спасти. Как бы быстро они не бежали, никто не успел подойти к Мэг ближе чем на три шага. Но я все равно замечаю ее слабость: отсутствие глаза делает правую зону для нее слепой.

Меня охватывает чувство восхищения. Вот он, мой потенциальный соперник. Звучат аплодисменты, и Мэг становится первой участницей, проложившей себе путь к Играм через убийство. Если у нас будут спонсоры, то не удивлюсь, если многие ею заинтересуются.

К моему удивлению и ужасу, добровольцем из Дистрикта-3 становится Лесли Смит. Я чувствую тревогу: не хочу, чтобы ее убили. Против нее выступает только одна женщина. Лесли отходит к стенду и выбирает тонкую гибкую проволоку. Ее почти не видно издалека. Противник явно недооценил Лесли. Пусть она физически слабая, но смекалки ей не занимать. Она так размахивала этой проволокой из стороны в сторону, что несколько раз достаточно сильно задевала неприятеля. А в какой-то момент попала ей по щеке и почти задела глаз. Бой затягивается и Тодд просит подняться Лесли на сцену. Когда она представляется, Лесли Штук на мгновение теряет дар речи.

Ну, если Лесли Смит рискнула, то куда без Джерри. Он зависает у стенда надолго. Когда раздается команда к началу боя, в руках у него ничего не оказывается. На протяжении пары минут он бегает от разъяренного соперника, который все никак не может его достать. Зрелище это настолько забавное, что многие начинают смеяться. Но в какой-то момент Джерри изворачивается и запихивает что-то мужчине под воротник. Тот вскрикивает и начинает биться в конвульсиях на земле. Джерри прыгает от радости и пару раз пинает его. Тодд спешит прекратить бой, Джерри кричит церберам, что «гениальное устройство» рекомендуется брать в резиновых перчатках, а потом он весь довольный поднимается на сцену и становится рядом с напарницей. Вот так два «дурачка» обдурили всех.

На мгновение я успеваю подумать о том, что, как минимум, одному из них суждено погибнуть, но мое внимание переключается на Лесли, которая подходит к чаше Дистрикта-2. Камера направлена на нее, и я замечаю, как она нервничает. На протяжении всей Жатвы, она пыталась разглядеть меня в толпе.

– Итак, первым добро… то есть, первым трибутом из Дистркта-2 становится, – девушка опускает руку в чащу и достает конверт, разворачивает. – Номер 2-137.

– Есть доброволец! – тут же раздается за моей спиной голос Брукс. Ее слова подхватывают еще десять неизвестных мне женщин.

Толпа немного расступается, и я слышу вздох Лесли в микрофон.

– Номер 2-137, вы согласны уступить место? – спрашивает меня комендант.

Я смотрю на добровольцев и задерживаю взгляд на Брукс. Она, едва шевеля губами произносит «нет». Я улыбаюсь и показываю ей средний палец, как в тот день, когда мы встретились.

– Тогда номер 2-137 и 2-107 к барьеру.

Мы идем в сопровождении церберов к стендам с оружием. Брукс, улучив момент, задевает меня плечом и грубо говорит «тебе конец, Дагер». Я рассматриваю представленный набор ножей. Выбор небольшой, но что есть, то есть. Беру небольшой ножичек, больше похожий на широкое лезвие, и незаметно ото всех прячу его в карман штанов. Оборачиваюсь: Брукс выбрала длинное копье.

Это ожидаемо, поскольку до заключения она, как выяснилось, работала в Академии. Была там тренером по метанию копий. Когда-то давно ей отказали в праве участвовать в Смотрах. Она стала очень хорошим тренером, но обида глубоко засела у нее внутри. В какой-то момент Брукс сорвалась и жестоко убила одного из воспитанников. И теперь она готова убить меня, я это вижу по ее глазам.

Одним ножичком я с ней не справлюсь. Беру в правую руку длинный кинжал, а в левую – обычный нож. Мы становимся друг напротив друга, на расстоянии десяти шагов. Брукс держит копье одной рукой, разминает шею. Тодд объявляет начало боя.

Брукс тут же меняет захват: становится ко мне боком, копье держит параллельно земле на уровне пояса – классическая стойка против «молний». Хорошо, пройдемся по классике. Беру кинжал обратным диагональным хватом, а нож – обратным, сгибаю ноги в коленях и неторопливо, меняя направление, иду к Брукс. Та стоит на месте и не спускает с меня глаз. Я обхожу ее вокруг, она крутится на месте, не меняя положения.

Понятно, она ждет, что я первая будут атаковать. Я иду на носках, ускоряю шаг. Сократив дистанцию, я показательно замахиваюсь кинжалом. Брукс делает резкий выпад, но я успеваю отскочить. Она возвращается на исходную позицию, а я легкой пробежкой отступаю. Если она будет стоять на месте, мне не удастся ее измотать, скорее, быстрее устану я, каждый раз пытаясь ее расшевелить. Значит, нужно дождаться, когда она ошибется, и нанести один точный удар.

Я повторяю подобный прием еще раз, Брукс по-прежнему не перенимает инициативу. Наконец, я решаю рискнуть: атаковать ее так же, но на отскоке не отступить, а наоборот, поддаться вперед и попытаться ранить.

Я понимаю, что совершила ошибку: слишком сильно перенесла вес на отскоке, отчего потеряла время. Брукс этим тут же пользуется и с разворота бьет меня по руке. Я быстро отступаю, плечо нещадно ноет.

Соперница усмехается и вновь становится в свою излюбленную позицию. Что ж, один – ноль. Теперь она знает этот прием и атаковать ее так нет смысла. Пора переходить к быстрым точечным ударам.

Бегу прямо на нее и в момент, когда она делает выпад, отвожу ее копье кинжалом и бью ее ножом по руке. Удар получился смазанным: она успела освободить одну руку и сбить меня. Тем не менее, порез я ей оставила. Я нахожусь к ней вплотную, сейчас ей как никогда неудобно отбиваться. Изловчившись, атакую кинжалом, но поздно: Брукс бросает копье и бьет меня кулаком по руке. Кинжал выпадает у меня из руки. Меня охватывает легкая паника и я спешу отойти.

Но Брукс почувствовала превосходство: она умудряется схватить меня за руку и взять в захват за шею. С силой бью ее локтем в бок. Этого хватает, чтобы освободиться. Но едва я успеваю отступить, как Брукс, схватив копье, наносит мне удар в ногу. Если бы я вовремя не отвела ногу, острие вонзилось бы мне в бедро, а так я получаю скользящую, но не менее болезненную рану. Боль на время ослепляет, и Брукс в продолжении атаки плашмя бьет копьем, выбивая у меня нож.

Я остаюсь безоружной. Соперница делает несколько выпадов, оттесняя меня дальше от брошенного оружия. Я тяжело дышу, отступаю от нее. Она довольно усмехается и возвращается на позицию.

Я нащупываю в кармане ножичек. Если я потеряю и его – будет все кончено. Брукс чувствует себя в безопасности, наверняка она ожидает, что я брошусь за потерянным оружием, которое валяется неподалеку от нее. И когда попытаюсь его вернуть, она добьет меня.

Судорожно пытаюсь разработать план. Время идет, и Тодд может вполне присудить победу Брукс «по очкам». Если я буду пытаться забрать оружие, то мне придется, как минимум, перекатиться по земле. Брукс, в таком случае, может перехватить копье и постараться заколоть меня сверху. Другим способом оружия я не заберу. Значит, нужно атаковать тем, что есть. Но как…

Брукс поигрывает копьем.

– Ну, что встала? – кричит она мне. – Давай, подходи! Потанцуем.

Облизываю пересохшие губы. У меня будет всего одна попытка.

Я отхожу почти до самого стенда для разбега. Делаю три глубоких вдоха и бегу. Прямо, никак не виляя. Между нами меньше десяти шагов…

Брукс по-прежнему держит копье прямо, но руки у нее дрожат. Я начинаю пригибаться. Восемь шагов. Вижу, как ее рука меняет захват. Опускаюсь еще ниже. Пять: вторая рука меняет захват, я пригибаю колени. Три: она поднимает копье, я опускаюсь еще ниже, засовываю руку в карман. Когда между нами остается всего ничего, я наклоняюсь так низко, что касаюсь свободной рукой земли. Брукс отводит копье дальше. Последующее я вижу, как в замедленной съемке.

Мышцы Брукс напрягаются, и она опускает копье. В этот момент я как натянутая пружина резко выпрямляюсь и выпрыгиваю вверх, одновременно доставая нож из кармана. Копье попадает мне за спину. Брукс уже не успеет поднять его. Сейчас она полностью открыта. С отчаянным криком я бью ножом в область горла, намереваясь его перерезать. Кровь попадает мне в лицо, я падаю на землю, не удержав равновесия. Тут же вскакиваю, готовясь отражать удары, не смотря на боль в ноге.