Текст книги "Сойка-говорун (СИ)"

Автор книги: AnnetPf

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Я кидаю взгляд на Рог. Он окружен какими-то ящиками. Этого должно хватить, чтобы добраться до верха. Я со всех ног бегу к нему, запрыгиваю на ящики и на руках подтягиваюсь на крышу. Вовремя: лезвие кинжала успевает задеть только носок ботинка. Нужно рисковать.

Едва я оказываюсь на крыше, тут же, почти не глядя, отправляю нож вниз. Судя по глухому удару о землю ни к чему это не привело. Я рычу от досады и отбегаю подальше от края, едва не сорвавшись вниз: в ботинках перемещаться очень скользко. Лестер забирается наверх, тем временем я скидываю ботинки с носками вниз. Металл приятно остужает мои ступни. Места наверху совсем мало.

Мы перестаем бросаться друг на друга, планируем каждый удар. У Лестера по-прежнему в руках и кинжал, и нож. Нужно лишить его этого преимущества. Мы пугаем друг друга резкими выпадами, быстрыми переходами, но никто не рискует атаковать по-настоящему. Вильямс сосредоточен, я вижу, как напряжены его руки, сжимающие клинки. Я не выдерживаю первой. Сделав вид, что моя атака будет направлено на его грудь, я пригибаюсь, почти встав на колени, и полосую его по ноге. Лестер вскрикивает, но вместо того, чтобы отступить, врезается в меня. Я вновь прикрываю голову, падаю на спину. Не успеваю опомниться, как Лестер хватает меня за грудки и швыряет на землю.

У меня вышибает дух. Не терять сознание, не терять сознание – говорю я себе. Удар пришелся на спину и руки, которыми я прикрыла голову при падении. Я перекатываюсь на бок и достаю последний нож. Смотрю наверх, готовясь встретить Вильямса, но он не торопится спускаться. Он смотрит куда-то вперед и выглядит озадаченным. Кажется, что он следит за чем-то. Или кем-то. И это нечто приближается ко мне.

Я не успеваю встать. Некая сила поднимает меня, словно пушинку и вжимает в стену. Передо мной лицо того самого Одиннадцатого – Цепа, – который ударил меня камнем. От шока я ничего не делаю и позволяю ему себя душить. Только когда дышать становится нечем, я прихожу в себя и из последних сил бью его кинжалом в шею. Едва успев освободиться, получаю удар ножом в стопу. Зарычав от боли, опускаю голову и вижу Руту, которая и нанесла удар. Я бью ее другой ногой в лицо. Избавившись от первых переродков, вижу как на меня налетают еще несколько – все участники 74-х Голодных игр. Я как зверь отбиваюсь от них, чувствуя дикую панику. Вот девчонка из Четвертого, вот парень из Третьего. Они заливисто смеются и скачут вокруг меня, оттесняя все дальше от Рога. Вдруг мимо головы со свистом пролетает стрела. Я вижу, как в нескольких шагах от меня стоит Эвердин, заряжая стрелу. В этот раз мой нож достигает цели: он застревает в ее шее. Сзади меня кто-то хватает и швыряет об землю, схватив за шею. В ужасе я вижу искривленное злобой лицо Катона.

– Убей ее, Катон! – верещит Диадема, тыча в меня пальцем.

Оставшиеся в живых переродки вторят ей. Я, лишившись оружия, только могу царапать его руки, но ему все равно. Воздуха не хватает, я начинаю терять сознание, перед глазами все плывет. Вдруг хватка ослабевает, и Катон падает на меня. Его шея свернута. Я выбираюсь из-под него и вижу, что Лестер отгоняет переродков. Схватив одного, он режет кинжалом ему шею. Несчастный вопит так, что кровь стынет в жилах. Наконец, Лестер вырывает ему голову и швыряет в остальных. К тому моменту я уже стою на ногах. Он поворачивается ко мне. Его руки залиты кровью. Я мотаю головой в поисках оружия. Отбегаю к Рогу и хватаю небольшой ножичек из рук мертвой Руты. Лестер медленно приближается, переродки следуют за ним, образуя полукруг. Бежать некуда. Вильямс останавливается в нескольких метрах. Он размазывает кровь по лицу, манит меня кинжалом. Шансов у меня немного. Голова кружится, тело ноет от боли. Я пытаюсь хоть что-то придумать. В голову приходит отчаянная мысль. У меня всего один шанс.

Сжимаю ножичек, делаю глубокий вдох. На выдохе начинаю разбег и мысленно начинаю счет. Лестер все еще стоит прямо. До него остается восемь шагов. Вижу, как его мышцы напрягаются, он оставляет одну ногу назад, готовясь встречать меня. Пять. Пригибаюсь еще ниже, завожу руку за спину. Он знает все мои движения. Но только те, которые уже видел. Четыре шага. Он держит кинжал на уровне груди, зная, что я постараюсь выпрыгнуть почти вплотную к нему, как я это уже делала с Амелией Брукс. Три. Засовываю руку в карман, Лестер готов принять удар. Он ждет моего прыжка. Два. Вместо этого выкидываю спрятанную за спину руку и отправляю нож прямо ему в грудь. Я вижу, что он этого не ожидал. Я очень близко, он не успеет отбить нож. Как в замедленной съемке я вижу, что он переносит вес тела в бок, инстинктивно закрывая грудь и разворачивая кинжал острием от меня. Один. Я резко выпрямляюсь, достаю руку из кармана и полосую картой его по горлу.

Я перекатываюсь по земле, схватившись за бок. Каким-то образом Лестер умудрился меня задеть, но рана прошла по касательной, оставив лишь порез. Я вскидываю голову и вижу, что он стоит на ногах спиной ко мне. Ужас, отчаяние и страх нахлынывают на меня одно за другим. Неужели я промахнулась?

Передки, до этого вопившие во все горло, замолкают. Кинжал соскальзывает из руки Лестера и мягко падает в траву. Вильямс неторопливо поворачивается ко мне. Я вижу тонкий порез вдоль его шеи, из которого начинает сочиться кровь. Лестер касается шеи и смотрит на свои пальцы. Он усмехается и удивленно смотрит на меня. Из его горла вырывается сдерживаемый кровавый кашель. Мужчина падает на колени. Я встаю и подхожу к нему. Удивление сменяется гневом. Лестер глядит на меня исподлобья, отхаркивая кровь.

– Ну? Ты думал, что все про меня знаешь, да? – я злю его. Он скрежещет зубами, не отрывая от меня взгляда. – Ты полагал, что нашел мой лучший удар?

Вижу, как каждое мое слово приносит ему больше боли, чем любое ранение. Я опускаюсь перед ним на колени и вижу, какое у него на самом деле отвратительное лицо. Оно испещрено мелкими шрамами, сыпью, жесткая щетина растет неровно, весь лоб усеян глубокими морщинами, а некогда красивые глаза залиты кровью. Вот его истинное лицо. Я показываю ему карту, с которой тонкими капельками стекает кровь.

– Этой мой лучший удар? Нет. Я сжалюсь над тобой и покажу тебе его.

Я безбоязненно сую руку в его карман и достаю браслет. Лестер завороженно следит за моими движениями.

– Вот он. Он исходит прямо отсюда, – я прижимаю браслет к сердцу. Усмехаюсь, глядя как Вильямс пытается что-то сказать. Кровь заливает его подбородок. – Но тебе этого никогда не понять.

Лестер скалится и прерывисто смеется. Последний хриплый вздох и он падает замертво. В его безжизненных глазах стоят слезы. Грохочет пушка.

Я цепляю браслет на руку и встаю. Переродки никуда не ушли. Они все так же стоят полукругом и смотрят на меня. Их все еще много, но после победы над самым опасным в мире маньяком я чувствую неимоверный подъем сил и морального духа. Из оружия у меня в руках только карта, принесшая мне победу и этого хватит. Переродки медленно подходят, но вместо того, чтобы напасть, они подхватывают Лестера и под веселый смех убегают в Рог. Кажется, что они меня не замечают.

Арена вновь начинает преображения, возвращаясь к прежнему виду. Начинается дождь. Его капли стекают по моему лицу. Я как во сне иду в сторону бункера, по пути прихватив свой кинжал. Едва оказываюсь у прохода, прислоняюсь к каменной стене и медленно оседаю вниз. Чувствую, как меня накрывает смех. Я зажимаю рот рукой и смеюсь. Кажется, что из глаз текут слезы. Победа. Это победа. Остались только Мэг, Анхель и Джерри – они мне не соперники. Я вернусь домой. Эта простая мысль колотится в моем сердце, заглушая боль во всем теле и сильное головокружение. Я закрываю глаза, наслаждаясь дождем и передышкой. Высунув язык, ловлю холодные капли.

Вдруг стены сотрясает грохот пушки. Я распахиваю глаза и подскакиваю на ноги.

– Джерри…

Я несусь по коридору в сторону убежища, свет едва успевает включаться вслед за мной. После пира все трибуты осознали точно, что Лестеру нужна я. А теперь, когда кто-то из нас мертв, они вышли на охоту. Глупый Джерри остался с ними один на один. Завернув за угол я резко останавливаюсь: у входа в убежище наполовину виднеется распластанное тело Мэг. От него исходит легкий дым и пахнет гарью. Я подхожу ближе.

Посередине комнаты стоит одинокая бутылка воды, к которой Мэг тянется рукой. Я толкаю ее носком ботинка – ноль реакции. Мэг угодила в ловушку и этим поплатилась. Остались я, Анхель и Джерри. Лампы под потолком мигают, намекая мне идти дальше. Я подчиняюсь. Иду по коридору и добираюсь до входа в ангар. Если барьер, сдерживающий воду и был, то сейчас от него ничего не осталось. Огромное помещение залито водой. Я захожу внутрь, ноги тут же промокают.

– Ааа! Нет! Помогите! Мирта!

Голос Джерри эхом разносится по ангару и и тут же резко прерывается грохотом пушки. Сердце сжимается в тиски.

– Джерри… Джерри!

Я бегу вперед, наплевав на осторожность. Его голос доносился из бывшего лагеря Гейла. Анхель там. Остался только он. Я убью его, отомщу за Джерри и покончу с этим.

Я залетаю в лагерь. Успеваю увидеть Анхеля, стоящего напротив меня. Из его плеч торчат штыри, идущие из стены. Он почти висит на них, на его лице видна гримаса боли. Я открываю рот, но тут же меня огревают по затылку чем-то тяжелым. Я падаю на колени, хватаясь за голову. Кто-то толкает меня на пол. Я перекатываюсь на спину. Открыв глаза, я вижу Джерри. Он садится рядом. Мое тело не в силах мне подчиняться. Я могу лишь наблюдать за тем, как Джерри разводит мои руки, кладя каждую на какие-то доски.

Я взываю от боли, когда ладонь пронзает остроконечная звезда. Я не вижу, но чувствую, как она врезается все глубже и глубже в руку. Джерри, словно молотком, лупит по ней какой-то железкой. То же самое происходит со второй рукой. Кричать не остается сил. Я стараюсь не потерять сознание от боли.

– Ну, а теперь поговорим.

Парень проводит рукой по моему лицу, вытирая слезы и убирая волосы, давая возможность посмотреть на него.

– Вот так компашка собралась, да? – Джерри прокручивается на пятках. – Я и двое профи из Второго, которые в полной моей власти. Давненько такого не было, уже поверьте мне.

Я ничего не понимаю, я отказываюсь что-либо понимать. Джерри выглядит неимоверно счастливым. Он скачет на месте как ребенок. Вдруг он резко ложится на меня. Задирает ноги и качает ими, опираясь локтями мне на грудь.

– Главная проблема всех злодеев, что они любят трепаться налево и направо с живыми противниками, пока их не спасут в самый распоследний момент. Но, кажется, я все это учел. Вас осталось двое. Ты тут, а нашему добродетельному ангелу подрезали крылышки. Так что у нас полно времени пообщаться.

Он заливисто смеется.

– Ну да я и не злодей. Я всего лишь глупый, очкастый, хромой чудик из Дистрикта-3, которого и бояться не стоит. Но я вас перехитрил.

Джерри достает из кармана какое-то устройство, похожее на сферу и сжимает в руке. Раздается грохот пушки. Третий смеется.

– Бум, бум, бум, – говорит он, сжимая сферу. Грохот эхом отдается от стен. – Вот, что значит мозги! Ты знаешь, Мирта, я ведь на самом-то деле не очень хороший человек. Забыл обмолвиться, что я шизик. Знаешь, чем я болен? Биполярное расстройство личности. Понимаешь о чем я? А, нет. – Он хватает меня за волосы, немного оттягивая голову назад. – Куда тебе. В общем, если простым языком, у меня раздвоение личности. Вот я прикольный чувак, а вот псих. Давненько меня так не накрывало, спасибо Играм за это.

Джерри облизывает потресканные губы и поудобней устраивается на мне, словно на диване. Он смотрит куда-то поверх моей головы.

– Эй, Анхель! Долго еще пыжиться будешь? Давай, умирай быстрей, – парень сжимает сферу, активируя пушку. – А то ты мешаешь общаться с моей напарницей. Кстати, а ведь он был в курсе, что со мной. Наверное, поэтому он не хотел бросать тебя. Но-о… Я тебя натолкнул на это. А ты мне и поверила. Знаешь, я все заранее спланировал. Я прекрасно понимал, что Вильямс не попытается убить тебя сразу и не посмеет тронуть никого из твоих союзников. Ведь ты озвереешь и пойдешь мстить. Пока я был с тобой, я был в полной безопасности. Единственное, я не мог взять в толк, что он хочет. Но маньяки всегда чувствуют друг друга, согласись? Ты смогла разгадать его замысел, тем самым помочь мне. Мне нужно было лишь, чтобы ты убрала Лестера с дороги. Я никогда в тебе не сомневался и знал, что ты победишь. Но вот этот. – Джерри вскакивает и отходит к стене, где мне его не видно. Как сквозь воду я слышу его голос. – Вот этот говнюк мне почти все испортил! Я думал, что он попытается к нам вернуться и ты убьешь его, но он скрывался; я думал, что заманю его в ловушку, но попалась Мэг, думал, что Лестер убьет его раньше, но он всегда выбирал других!

Я слышу протяжный стон, полный боли. Джерри усмехается и возвращается обратно.

– Но он тебе не помог. Ты была настолько уверена в своей правоте и моей честности, что подумать не могла, что он все это время был за тебя. Подобные тебе люди всегда слепы и всегда платят за это.

Джерри последний раз активирует пушку и отшвыривает устройство от себя. Он берет мой кинжал и садится на меня, сжимая его обеими руками.

– Ты говорила, что самое позорное для бойца из Дистрикта-2 умереть от своего же оружия. А еще позорно умереть без боя. Ну, во втором тебя не обвинят, а в первом, – Джерри пожимает плечами и высоко поднимает кинжал над головой. – В этот раз ты не выживешь. Прощай, Мирта. И да: я не врал – я был счастлив встретиться с тобой.

Лезвие кинжала едва успела пройти половину. Анхель, неизвестно как сумевший выбраться, бьет кулаком Джерри по лицу, скидывая тем самым с меня. Анхель, невзирая на голые руки, вынимает звезду из моей ладони. Я чувствую очередной приступ боли. Джерри, успевший подняться на ноги, бросается на парня сзади, пытаясь свалить на пол, но Анхель, несмотря на страшные ранения, просто так не сдается. Пока они борются, я поворачиваюсь на бок. Вторая звезда едва виднеется из моей ладони. Мне проще выдернуть руку. Сжав зубы, я делаю это. Боль ослепляет и отрезвляет одновременно. Я вижу, как обессиленный от потери крови Анхель падает на спину, а на него тут же наскакивает Джерри. Он наносит кинжалом удары ему в грудь одно за одним. Я вынимаю спрятанную в карман карту и ползу к ним. Анхель предпринимает последние попытки, но тщетно. Пушка уже прогремела, но обезумевший Джерри продолжает колоть его в грудь, заливая и себя и все вокруг кровью. А я уже близко. Поднявшись на колени и опершись на локти, делаю резкий выпад. Джерри успевает обернуться.

Я падаю на него сверху, сбивая с Анхеля. Мы оба замираем. Я заваливаюсь на спину. Из моего живота торчит кинжал, лежащий рядом Джерри захлебывается кровью. Я успела.

Я смотрю в потолок, чувствуя как последние силы покидают меня. Но я не могу умереть просто так. Повернув голову, вижу, что Джерри смотрит на меня. Он улыбается.

– Так вот, что это было. Маленькая карта с большим значением, – он смеется, кровь хлещет из его раны. – Все-таки, я тебя недооценил… Вот так фокус.

Он издает смешок и замирает с улыбкой на лице. Гремит пушка. Я не в силах отвести от него взгляда. Это все. Я осталась одна. Последний трибут. Я – победитель. Но почему я не слышу голоса Эмерсона, объявляющего об этом? Почему вокруг меня не толпится куча врачей, спешащих меня спасти?

Потому что меня никто не спасет.

Зачем делать это для преступников? Все встало на свои места. Мы должны умереть здесь. Должны умереть на арене, как все из Дистрикта-13. Никто не победит в этих чертовых Играх. Нет. Я не стану смирно лежать и ждать гибели. Я не позволила себе этого в 74-х Игра, не позволю и сейчас.

Я вынимаю кинжал и зажимаю рану. Осторожно встаю на колени. Мое тело настолько исколото и избито, что я уже не чувствую боли. Опираясь на одну ногу, встаю, едва не потеряв равновесие. Мне хочется кричать, но я сдерживаюсь. Смотрю по углам в поисках камеры, они здесь точно есть. Мне показалось, что одну я разглядела. Я смотрю прямо туда. Медленно выпрямляюсь, сжимаю зубы, не давай себе закрыть глаза. Силы покидают мое тело, а мне остается сделать последнее. Я отнимаю залитую кровью руку от живота, помогая смерти достать меня окончательно, и поднимаю ее в приветственном жесте Дистрикта-2. Я умру, но умру как положено воину. Глаза медленно закрываются.

– Дамы и господа! Поприветствуйте победителя 1-х Тюремных и 83-х Голодных игр из Дистрикта-2 Мирту Дагер.

Я улыбаюсь, смакуя про себя каждое слово. Последний вздох и я падаю на пол.

========== Глава 22 ==========

– Это невероятно!

– Да…

– Как она еще держится…

Незнакомые голоса в моей голове. Мне тяжело дышать, я почти задыхаюсь.

– Она скоро умрет…

– Эмерсон сказал спасти любой ценой.

Все же Ад существует и сейчас я у его врат. Не знаю, открыты ли мои глаза, но я ощущаю лишь темноту и едва слышу глухие голоса, которые становятся все тише и тише.

– А что будем делать с этим?

Ответ я уже не услышала. Мое прерывистое дыхание становится ровным, а сердце постепенно замедляет свой ритм, прежде чем остановиться полностью. Ад все-таки принял меня

***

Первое, что подмечаю, придя в себя – это до боли знакомый терпкий запах с нотками цитрусовых. Это ощущение будоражит в памяти страшные воспоминания, и по телу тут же пробегают мурашки. Мужские духи – такие же как у Лестера Вильямса. Рядом со мной кто-то есть, но я боюсь открыть глаза, хотя, понимаю, как это глупо. Ведь он мертв, он пал от моей руки. Это все призрак, очередные галлюцинации, придуманные Эмерсоном. Сейчас я открою глаза и обнаружу себя в очередном коридоре катакомб и все встанет на круги своя.

– Мисс Дагер. Я вижу, что вы пришли в себя. Не бойтесь.

Мое удивление оказывается сильней инстинкта самосохранения, и я распахиваю глаза. Тут же жмурюсь от яркого света. Хочу прикоснуться к лицу, но не могу пошевелиться.

– Прежде чем вы начнете пытаться вырваться, знайте: вы в Тренировочном центре, в больничном крыле. Сейчас проходите процедуру восстановления после Игр. Вам ничего не угрожает, – усмешка. – Разве что толпы ваших поклонников, которые пытаются штурмовать здание. Вы произвели большой фурор, мисс Дагер.

Наконец, я привыкаю к свету и вижу мужчину, облаченного во все черное, лишь бутон красной розы в петлице является единственном ярким пятнышком на фоне траура.

– Август Эмерсон.

Главный распорядитель снимает кожаную перчатку с руки и приглаживает свои без того уложенные волосы.

– Очень хорошо, мисс Дагер. Я уж было подумал, что вы забыли меня.

– Как забыть человека, создавшего такую потрясающую арену, – саркастично подмечаю я.

– Я просто выполнял свою работу, в этом нет ничего сверхъестественного.

– Вы смогли поймать его настроение, – я очень рискую, произнося такие слова. Но ведь он сам сказал: мне ничего не угрожает. Эмерсон продолжает снисходительно на меня смотреть. Мои слова нисколько не смутили его.

– Я скажу честно, мисс Дагер. Несмотря на всю вашу силу, ловкость, мощь и, без сомнения, божественную удачливость, я не думал, что вы долго продержитесь. Будь у меня возможность делать ставки, на вашу победу я бы не поставил. Но, как я сказал, вы очень удачливы. Ваши Боги любят вас.

– Почему вы меня так ненавидите, мистер Эмерсон? Что я, лично я вам сделала?

– Мне – абсолютно ничего. Но вы мешаете моему делу, за которое я, к слову, получаю неплохие деньги. И как любая сложная работа она вполне может быть подвержена риску. Например, ментор, который в силу своей нестабильности портит мои дебютные Голодные игры; трибут, который возомнил себя господом Богом и решил, что может диктовать мне свои правила. Или победитель, который решил этим правилам следовать. Много факторов, мисс Дагер, очень много. Но я бы не занимал это место, если бы не обладал некоторыми качествами, которые все эти риски нивелирует.

– Какие же эти качества, мистер Эмерсон? – спрашиваю я, ощущая, как по венам проходит холодок. Меня накрывает сонливость.

– Превращать эти риски в свои внезапные решения. Все, что произошло на Играх – это целиком мое решение.

***

Пока я спала, я видела много снов. Сначала они были эфемерные и расплывчатые, потом постепенно сквозь пелену я смогла разглядеть родные горы Дистрикта-2. Центральную улицу, Академию, широкую дорогу, по обеим сторонам которой развешаны красные с золотым флаги, ведущую на Улицу победителей и мой дом. Мой новый дом, расположенный в самом центре. Я видела людей, толпящихся возле моих дверей. Они что-то кричали, призывали выйти к ним. И вот я выхожу под бурные овации и крики. Меня встречают приветственным жестом, а я же пытаюсь разглядеть в толпе единственного человека, который для меня хоть что-то значит в этом мире.

– Катон…

Я открываю глаза и с сожалением обнаруживаю себя все в той же белоснежной комнате без окон и дверей. Мое тело плотно зафиксировано ремнями к кровати: ни ногами, ни руками не пошевелить. Едва я предпринимаю попытку хоть немного удобней устроиться на подушке, как часть боковой стены отъезжает в сторону, и в комнату заходит врач с подносом в руке. Я задаю ему бессвязные вопросы, но он молча ставит поднос на тумбочку рядом с кроватью, на котором лежит один лишь шприц с красной жидкостью. Едва врач скрывается, как в комнату заходит Плутарх Хевенсби.

– Мисс Дагер, добрый вечер, – он берет стул и садится рядом со мной. – Как себя чувствуете?

– Непонятно, – говорю я.

– Надо полагать. Вы проходите полное восстановление, поверьте, после этого вы почувствуете себя другим человеком. Все вас очень ждут, особенно ваша группа поддержки.

– Почему они меня не навещают?

– Потому что так не принято, мисс Дагер. Все должно делаться на публику, а здесь вы представлены самой себе, даже камер нет. Мой визит тоже не предусмотрен – конечно, – я ментор и спонсор вашего мертвого противника.

– Тогда зачем вы здесь?

Плутарх достает из кармана небольшой предмет и прислоняет его к настольной лампе. Я поворачиваю голову и вижу ту самую серебряную монету с изображением сойки-говоруна.

– Вы ошиблись кандидатом на эту роль, – говорю я, не отрывая взгляда от монеты.

– Угу, вы правы. Повстанец из вас так себе.

– Вы хоть понимаете, как это глупо звучит…

– Безусловно, мисс Дагер. Я же говорю: так себе. Как и обещал наш любимый президент, с вас будут сняты все обвинения. Вы развеяли все сомнения, мисс Дагер: вы – абсолютный человек Капитолия.

– Зачем вы хотели выкупить меня на шоу Цезаря Фликермана? – спрашиваю я, повернувшись к Плутарху. Он усмехается.

– Хотел, чтобы вы продержались как можно дольше. Впрочем, вам и без меня помогли.

Бывший распорядитель поднимается с места, поправляет пиджак.

– Вам как победителю Голодных игр будут оказаны все почести. Как я сказал, с вас будут сняты все обвинения. Конечно, большинство людей будут помнить, что вы опасная преступница, обвиненная в убийстве ребенка, но попробуй докажи то, чего нет. Вся информация об этом будет удалена. В том числе и из вашей головы.

До меня не сразу доходит смысл его слов. Я бросаю взгляд на шприц. Плутарх, заметив это, понижает голос до шепота.

– Вы забудете все, что было с вами в тюрьме. Об этом должны знать только те, кто находится там. Но, мне думается, вы не из болтливых, мисс Дагер.

Мужчина берет шприц и крутит им в воздухе.

– Верно, мистер Хевенсби. Не имею привычки болтать о всякой чепухе, – ровным голосом произношу я.

– Так и думал.

Плутарх опускает иглу в горшок с цветом и выдавливает все содержимое в землю.

– Вряд ли мы с вами увидимся вновь, мисс Дагер, а потому: удачи вам.

С этими слова мужчина прячет шприц в карман и быстро покидает комнату.

***

В последующие несколько дней меня никто не навещает, кроме врачей. С каждым днем, я чувствую как силы возвращаются ко мне. Меня кормят, вкалывают какие-то препараты, от которых я тут же вырубаюсь, а когда прихожу в себя, все начинается по новой.

После очередного пробуждения, вижу, что ремней, фиксирующих меня к кровати нет. Я недоверчиво поднимаю руки. Кожа слегка розоватая, ни одного изъяна. Я с замиранием сердца касаюсь рукой головы, по привычке сжав зубы, чтобы не вскрикнуть от боли. Не нащупав защищающей пластины, провожу обеими ладонями по голове. Ни вмятины, ни шрамов. Я едва сдерживаю подступающие слезы. Я и не надеялась, что когда-нибудь мой череп будет восстановлен. Зубы идеально гладкие, волосы шелковистые, татуировка с тюремным номером, как и шрам, на котором она была набита исчезли. На стуле обнаруживается мой костюм, в котором я была на Играх. Тот же самый, только постиранный и заштопанный.

Я быстро одеваюсь и обхожу стену в поисках прохода. Он открывается и я выхожу в ярко освещенный широкий коридор. После арены, состоящей из коридоров, мне становится неуютно. Но вот я вижу, как из дальнего конца коридора ко мне навстречу идет Цинна.

По всему коридору развешены камеры. Это меня удерживает, чтобы не броситься моему стилисту на шею. Я стараюсь придать своему лицу надменный вид и иду в Цинне.

– С возвращением, Мирта, – говорит он, когда мы встречаем.

– Спасибо, – говорю я, вложив в это слово всю свою благодарность и признание. Цинна улыбается и кивает в сторону моего левого плеча. Я опускаю голову и вижу, как на костюме ярко светятся красным цветом числа семьдесят четыре, а под ним восемьдесят три.

– Я же обещал, что так будет, – говорит стилист. – Пойдем.

– А встреча с ментором? Разве не сейчас?

– Чуть позже. Не беспокойся.

Мы поднимаемся на лифте на второй этаж и идем в мои апартаменты. Там нас встречают Октавия, Флавий и Вения. Они безумны рады меня видеть, впрочем, я тоже. Окруженная ими, я иду в душ. На скорую руку принимаю его и иду в комнату, где ассистенты начинают готовить меня ко встрече со зрителями и Цезарем Фликерманом. Троица болтает без умолку, через каждое слово восхищаясь мной. Они делают мне макияж, прическу, маникюр. В комнату входит Цинна и демонстрирует мне красное платье. Я одеваюсь и рассматриваю себя в зеркало. Платье едва прикрывает мои колени, через плечи проходят тонкие бретельки, вырез достаточно глубокий. Игры длились не так долго, чтобы я успела похудеть, так что скрывать тело или вычурно его приукрашивать смысла нет. Из украшений на мне лишь золотой браслет. Цинна поправляет мои волнистые волосы и удовлетворительно кивает.

– Мы пойдет за кулисы. Выходи через три минуты. Тебя встретят и проводят к сцене.

С этими словами, Цинна и ассистенты выходят. Я остаюсь в полнейшей тишине и про себя отсчитываю секунды. Я нервно хожу из угла в угол, время от времени, выглядываю в окно. Уже поздний вечер, но народу на улице тьма. Наконец, три минуты проходит, и я с волнением выхожу в зал. Там, опираясь плечом на стену, вальяжно стоит Катон. Он выглядит измученным, улыбка усталая, но глаза в глазах отражаются лукавые огоньки. Едва я подхожу к нему, как он крепко прижимает меня к себе и поднимает над полом. Я готова разрыдаться от счастья, но лишь сильнее сжимаю его пиджак. Парень легко целует меня в щеку и утыкается лбом в мой лоб.

– Хотел бы поцеловать тебя по-другому, но не хочу портить такую красоту перед интервью.

Мы хрипло смеемся. Я провожу пальцами по его щеке.

– Ты похудел.

– Я чуть с ума не сошел за эти дни.

– Ой, только не плачь.

– Мне уже нечем.

Я не хочу его отпускать, но нам нужно идти на сцену. Катон выпускает меня и тянет наружу. Мы спускаемся на несколько этажей вниз и проходим за кулисы. Цинна, Вения, Октавия и Флавий уже стоят там. Катон сообщает, что мы будем подниматься на сцену друг за другом: ассистенты, стилист, ментор, а потом победитель. Выход представляет собой подиум, огороженный от сцены занавесом. Я стою рядом с Катоном, крепко сжимая его руку. Вдруг, откуда-то сзади доносится цокот тонких каблуков. Я оборачиваюсь и вижу счастливую с улыбкой до ушей Лесли Штук.

– Мирти! Господи, Мирти, я так рада!

Она подбегает ко мне и заключает в объятия.

– Лесли! Боги, как же я рада тебя видеть.

– Я знаю, что по регламенту, мне здесь не место, однако, все прекрасно знают, что если речь идет о победители из Дистрикта-2, то Лесли Штук должна быть рядом. Пусть и неофициально. Я не могла не прийти и посмотреть на свою победительницу, – она всхлипывает. – Я безумно за тебя рада!

– Спасибо, Лесли, – я искренне улыбаюсь.

Из динамиков раздается голос, сообщающий, что до старта осталось пять секунд. Грохочет гимн и ассистентов просят пройти на сцену. Я слышу как зал радостно их встречает. Следующим идет Цинна, а я стараюсь придумать, как именно выйти на сцену. Это должно быть нечто запоминающееся, а не просто проход по подиуму с радостным лицом.

Вдруг в голову приходит выход нашей первой девушки-победительницы Зенобии Ривенделл. Она была безумно красивой. Высокая, подтянутая, с превосходной фигурой, коей могли позавидовать все участницы из Дистрикта-1 вместе взятые. Она чем-то была похожа на меня: темноволосая, глаза темные, кожа бледная. Когда Зенобия вышла на сцену в своем длинном, но почти прозрачном платье, на ее лице была легкая улыбка, а в глазах играл лукавый огонек. Она грациозно раскинула руки, и накидка за ее плечами заиграла сотней красок. А затем она послала всем воздушный поцелуй. Зал буквально сошел с ума от перевозбуждения. Конечно, до ее сексуальности мне как Лесли до докторской степени, но показать себя это не мешает.

– И наконец, дамы и господа, встречайте! Победительница 83-х Голодных игр из Дистрикта-2… Мирта Дагер!

Я резко выдыхаю и иду на сцену. Зал встречает меня ревом и аплодисментами. Я иду ровно, гордо вскинув голову. Оказавшись посередине подиума, я быстро демонстрируя жест, который показывала Грейс Гламур на суде и на Жатве. Когда мои пальцы заканчивают «полосовать» шею, я, так же как и Зенобия, развожу руки. С удовольствием отмечаю, что зал купился. Оказавшись рядом Цезарем, я подаю ему руку для поцелуя. Он быстро касается губами моих пальцев и провожает до кресла. Вижу, что вся моя группа поддержки устроилась на диванах неподалеку.

– Ну что, Мирта, я… – начинает Цезарь, но толпа, продолжающая шуметь, мешает ему начать интервью. – Ребята, пожалуйста!

Это не помогает. Все зрители громко скандируют мое имя. Я поднимаю руку, чтобы попытаться успокоить людей, но все тут же повторяют мой приветственный жест. Я чувствую небывалый эмоциональный подъем. Но Цезарь не был бы Цезарем, если бы не умел управлять толпой. Ведущий отпускает пару шуток, и начинается трехчасовой фильм, посвященный Играм. Я не скрываю своего интереса: конечно, мне будет посвящена большая часть, но, думаю, захватывающие моменты с другими трибутами тоже не упустят продемонстрировать.