Текст книги "Сердце отваги измеряется численностью. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: allig_eri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14
Цена вседозволенности

Худрос, Миизар, спустя день после захвата поместья Роймов, взгляд со стороны

В переулке страшно воняло тухлой рыбой, солью и дерьмом. Личный лакей Галварда по имени Лормаз, упрямый коротыш с вечным насморком, поднял ворот серой рубахи, стараясь не вдыхать полной грудью. Он нёс письмо, скатанное в трубку и запечатанное личной печатью мэра Худроса. Воск трещал от напряжения – Лормаз держал письмо слишком крепко. Руки тряслись. Не от холода – какой холод в такую жару⁈ – от страха.

На шее, в волосах, под воротом – они. Маленькие, зловещие, с блестящими чёрными крылышками. Всего два сантиметра длиной, легко раздавить рукой или между пальцами, но… От одной лишь мысли спина лакея покрывалась пóтом.

Яд. Мерзкая гнусь – сила Запретного Плода африда, которого другие называли Загрейн, – была смертельно ядовита. Стоит только Лормазу побежать куда-то не туда или сказать что-то не то, как мухи совершат укус, останавливая сердце невезучего слуги за секунды.

Загрейн обещал это с лёгкой улыбкой на губах. Без криков, пафоса или угроз. Рассказал почти спокойно, словно рецепт крабового салата, а потом хлопнул его по плечу, наказав поспешить.

Насекомые ползали под его рубахой, вызывая ужас, от которого Лормаз едва не подпрыгивал. Лицо его было бледнее мела, почти переходя в зелёное. Дышал он через раз, а сердце билось словно под уколом адреналина.

У калитки штаб-квартиры городской стражи стояли двое солдат в тяжёлых, местами ржавых кольчугах. Один зевал. Второй чесал пузо.

– Я от господина Ройма, – на грани обморока произнёс лакей, привычно шмыгнув носом.

– Мэр же заболел, – хмыкнул один. Слухи уже разлетелись по городу. В дом Роймов даже приходил лекарь. Обратно он ушёл с одним из «новой охраны» – щербатым мужчиной по имени Эрбо Олти, который постоянно хмурился. Лормаз считал, что лекарь уже мёртв, хоть и не был в этом уверен.

Тем не менее целитель успел сообщить, что Галвард Ройм на самом деле слёг с заразой. Не опасно, но неприятно, «и требует постельный режим!»

– Поэтому и пишет, – хрипло ответил лакей, не в силах выдавить улыбку, но продемонстрировав мятое письмо.

Его пустили, и через десять минут начальник стражи, Шорбун Тразз, толстяк с жабьими глазами, вскрыл письмо.

'Галвард Ройм, мэр города Худрос,

Главе городской стражи, капитану Шорбуну Траззу.

Приказ № 47/В

Да будет известно, что в период с сего дня и до окончания учений отдельного обособленного воинского подразделения, находящегося под прямым покровительством городского совета, вводится полный запрет на вмешательство городской стражи в действия частных лиц у причала номер три.

Предписывается:

Стражам не препятствовать перемещению людей и грузов в указанной зоне.

Не проводить досмотры и не требовать объяснений у лиц, находящихся вблизи причала.

Не вступать в конфликты с представителями упомянутого подразделения, даже если их действия покажутся подозрительными.

Нарушение данного распоряжения будет расценено как неповиновение воле городских властей и повлечёт за собой наказание по усмотрению мэрии.

Дано в Худросе,

в 12-й день месяца Ветров,

под личной печатью.

Галвард Ройм,

Мэр города Худрос'.

Изучив ровные буквы знакомого почерка, Шорбун Тразз хмыкнул, почесал затылок, пожал плечами и отдал соответствующие приказы.

Тем временем дом мэра больше напоминал перевёрнутый улей. Деревенские в плащах и трофейной городской форме (выкупить её у прачек не составило никаких проблем, о чём Ребис позаботился заранее) сторожили двери, калитки и окна. Двое ополченцев с открытой Аурой дежурили у парадного входа. Форпон Корс, любовник Энни Эланд, откровенно скучал, считая минуты до возвращения к любимой. Далкон Бёрт поигрывал ножом, направляя в него Ауру Атаки, и резал косяк, рассматривая широкие разрезы.

Внутри, в кладовке под лестницей, в темноте и чудовищной тесноте томились шестеро слуг, включая выжившего дворецкого; десять очнувшихся стражников со страшной головной болью; Исмария Ройм и её двое детей: девятнадцатилетний трусоватый Терн и двенадцатилетняя болезненная Эллин.

Еды и воды им дали впритык, возможность справить нужду не предоставили, посчитав, что «знатные лорды» могут и потерпеть пару дней. Мёртвого стражника и Жернова бросили в подвал, не желая тратить время и силы на решение ещё и этой проблемы.

Охранявший заложников Жаруб Вурус и его дружок Голб Корбок вдоволь поиздевались над пленными, но когда озверевший от вседозволенности Вурус вытащил из кладовки Эллин, потянув её в спальню, с третьего этажа спустился Загрейн.

Поток мух ударил Жаруба в лицо, опрокинув на пол. Парень громко заорал, Эллин вырвалась и оглушительно взвизгнула.

– Заткни её, – коротко указал Загрейн на девочку, после чего Голб трясущимися руками выполнил приказ, зажав девочке рот.

– Я ополченец! – крикнул Жаруб, но ему в глотку сразу набились насекомые, царапая гортань острыми лапками, жалом и жвалами.

Загрейн молчаливой тенью навис над Вурусом, одной рукой придавив к полу. Насекомые ползали по телу бедолаги, периодически покусывая его кожу. Парень испуганно взвизгивал, штаны отяжелели, промокли и завоняли.

– Я… – слова с трудом вылетали из окровавленного рта Жаруба, глаза бешено бегали, ища спасения в каждом лице, в каждом углу. – Я же… свой!.. Ты, чёртов Прóклятый!..

– Свой, – тихо, почти с сожалением, произнёс Загрейн, не обращая внимание на вторую часть фразы. – Будь иначе, я бы уже наполнил твои потроха моими созданиями.

Живой ковёр почти поглотил ополченца. Укусы становились чаще, сильнее. Вурус завизжал громче Эллин, начал царапать деревянный пол, пытаясь вылезти из потока гнуси, захрипел, закатывая глаза в судорожном припадке.

– Урок простой, – добавил Загрейн, наблюдая за агонией Жаруба. – Дисциплина или увечья. Выбор всегда за вами. – Он знал, что остальные слышат его. И каждое сказанное слово отпечатывается в их мозгу.

Хмыкнув, он остановил насекомых – они перестали двигаться, застыв на теле парня будто липкий панцирь, вибрируя крыльями от напряжения.

– Голб, – не оборачиваясь, сказал Загрейн, – уведи девчонку. Умой. Дай воды и еды. Потом верни обратно. Я прослежу, чтобы у тебя не возникло с этим сложностей, – добавил он с угрозой.

– Да… да… – закивал Голб, вцепившись в локоть Эллин и почти бегом потащив её вверх по лестнице. Девочка не сопротивлялась – она просто дрожала, зажмурив глаза и зажав уши.

Жаруб, не способный встать, ползком пытался добраться до наружной двери. Ногти на его пальцах были сорваны, но он не обращал на это внимания. Загрейн шагнул вперёд, наступив ему на ладонь. Сильно, до хруста пальцев. Жаруб снова заорал.

К месту наконец-то подошло несколько деревенских: знахарка Вияльди, отвечающая за порции алхимического яда для Галварда, кузнец Фусто Алеас, контролирующий охрану поместья, и Нара Отье, жена Сатора и мать погибшего Кероба. После того как с ней поговорил Ребис, она будто бы обрела новый смысл жизни.

– Я тебя не убью, – наклонился Загрейн, посмотрев на Вуруса словно на таракана. – Но твоя жизнь в качестве ополченца закончится сегодня. – Он странно ухмыльнулся и холодно добавил: – Зато теперь ты точно запомнишь границы. И другие тоже запомнят, глядя на твои руки.

– Пожалуйста… нет… – прошептал Жаруб. Слова Загрейна были для него страшнее, чем любой приговор. – Я ошибся… Ошибся! – кровь от расцарапанной гортани, дёсен, щёк и языка вырывалась из его рта с каждым звуком.

Загрейн опустил ногу ему на хребет, надёжно зафиксировав, после чего насекомые бешено заметались по телу Жаруба. Основная активность, однако, пришлась на руки. Если точнее – на большие пальцы, которые насекомые начали поедать, разрывая острыми жвалами и сразу же поглощая. Мухи впивались в плоть, вспарывая кожу клочьями. Жвала дробили ногтевые пластины, пробирались глубже, к сухожилиям. Кровь хлестала, но не успевала залить пол – рой поглощал её на лету, как пчёлы нектар, оставляя лишь липкие тёмно-красные пятна. Жаруб дёргался в немом крике, ведь рот его забили мухи, сделав это столь плотно и качественно, что заменили собой кляп.

Через несколько секунд от пальцев остались лишь окровавленные дыры с торчащими обломками костей. Без больших пальцев на руках Жаруб уже не мог держать в руках оружие, но всё ещё был относительно годен для более мирной деятельности, мог обслуживать самого себя, мог работать.

Загрейн присел рядом с изувеченным ополченцем, наклонился к его уху. Голос его был тих, но каждое слово резало как бритва:

– Запомни эту боль. Она будет напоминать тебе каждый день: есть черты, которые нельзя переступать. Ты ещё легко отделался.

Он поднялся, отряхнул руки.

– Вияльди, – сказал Загрейн, убирая насекомых, – перевяжи раны Вуруса. Фусто, проконтролируй, чтобы этот молодчик ещё чего-нибудь не учудил.

Поражённая жестоким наказанием парочка молча кивнула. Нара Отье же только усмехнулась.

– Ребис не ошибся в тебе, Сантарос, – сказала она. – С тобой наши шансы на успех значительно увеличились.

Загрейн ничего не ответил, просто направился наверх, где продолжил тренировки Ауры, заодно изучая Худрос насекомыми, старательно увеличивая их объём. Мухи активно подъедали крыс, обычных насекомых и разную гниль с улиц, обеспечивая их создателя так нужной сейчас энергией. Загрейн желал максимально раздуть рой, готовясь к возможному противостоянию с сильными афридами, что вот-вот должны войти в порт.

На втором этаже девичий смех был чем-то неестественным – словно птичье пение в камере пыток. В спальне Исмарии Ройм отдыхала женская часть их группы – Зана и Вета.

– Я не ошиблась, Заг действительно сожрал пальцы этому идиоту? – Зана, обнажённая по пояс, рассматривала себя в зеркало. Пальцы то и дело изучали кожу и искали какие-то дефекты, но развитая Аура свела проблему на нет. Остались только едва заметные шрамы от битвы против грайдийцев, но даже они, как ей казалось, немного уменьшились.

– Ага, я тоже ощутила, – хмыкнула Вета, которая занималась снаряжением. – Чёрт, Загрейн не шутит.

– А мы? – улыбка Заны стала шире. Она сняла штаны, отбросив их на стул.

Девушки звали Загрейна «отдохнуть», но он не услышал в их речах должной серьёзности. К тому же сейчас ему было не до развлечений. Однако обе прекрасно знали, что без своего внимания парень их не оставил. В комнате ползало несколько мошек, да и они более не скрывались Аурой Наблюдения. А значит…

Вета сглотнула, осознав, что Заг видит их. Точнее – почти голую Зану, которая демонстративно изогнулась, проведя пальцами по своим соскам.

– Он смотрит, – прошептала Зана, не отводя взгляд от мошек на потолке. – Чувствуешь?

Вета кивнула, ощущая странное возбуждение от этого знания. Медленно стянула рубашку, не спеша с остальной одеждой. Зана подошла ближе, провела ладонью по её обнажённой спине.

– Интересно, что он думает сейчас? – усмехнулась она, прижимаясь грудью к спине подруги. Вета ощутила твёрдые соски, отчего мурашки побежали по её коже.

– Наверное, что мы издеваемся над ним, – тихо рассмеялась она, откидывая голову на плечо Заны.

– Тогда давай не будем его разочаровывать.

Зана мягко поцеловала подругу в шею. Вета ощутила жар в области паха. Шаловливые руки Заны заскользили по её телу, вызывая тихие вздохи. Миг спустя тонкие пальцы подружки опустились в её штаны, коснувшись сокровенного.

– Ах! – Вета широко открыла глаза, ощутив дрожь, прошедшую по всему телу.

Несколько мошек опустились ниже, устроившись на краю кровати, словно зрители в театре. Захихикав, Зана толкнула Вету на кровать и прыгнула сверху словно пантера. Началась шуточная борьба.

Тем временем мэр Галвард Ройм сидел в кресле, вполглаза глядя в камин. Лицо белёсое, губы дрожат. Небольшая доза ослабляющего яда, разведённая в вине, делала своё дело. Сбежать он не мог. Даже с криком возникли бы проблемы. Но мозг хоть и плохо, но работал. И именно это его мучило. Пытался высчитать, чем всё обернётся. Кого обвинят, когда его похитители покинут дом. Выживет ли семья. Получит ли он возможность отомстить или хотя бы остаться при своём.

Может, это своеобразный переворот? Смена власти? Игра кого-то из его политических недругов? Возможно, даже из Палида?

«Первый министр Райнер Силиват, – думал Галвард. – Этот паук способен на такое, о да. Точно не Аделард Вермитракс. Наместник туп как пробка. Его жена? Нет, Изабелла более прямолинейна. Изиза, дочь Дионы, первой и погибшей жены Аделарда, ещё слишком юна для таких планов. Ну не Саркарн же решился на такую – для них – мелочь? Линтей Кроболо, наблюдатель от кайзера, следит больше за налогами, чем за людьми. Возможно, это его реакция на моё сообщение о пропаже Игнаца Ноблена? Но ведь я, наоборот, сделал максимум, возможный в моей ситуации!»

На первый взгляд, мэр даже никем не контролировался, но лишь на первый. Более внимательный наблюдатель заметил бы множество насекомых, которые ползали по шторам, диванам, креслам и даже на обратной стороне стола. В тех местах, где они не были бы слишком заметны.

Впрочем, сил у Ройма всё равно не было. Он с трудом поднимал руку, выводя дрожащие буквы под диктовку Загрейна. Каждое слово жгло гордость, но страх был сильнее. «Если бы я не уволил старого капитана стражи… Если бы не пожалел денег на новых охранников с Аурой…» Мысли путались, возвращаясь к роковым решениям. Даже сейчас, в полубреду, он искал выход. Может, попытаться передать тайный знак в письме? Но мухи, казалось, тут же шевелились на его шее, напоминая: любая попытка обернётся долгой и мучительной болью. Да и письма его проверяли, перед тем как запечатать и передать гонцу.

Так или иначе, всем умеющим думать было понятно, что долго так длиться не может. В самое ближайшее время местные воротилы осознают, что мэр оказался в заложниках. Увидят наглых чужаков, таких как Ребис, которые слишком сильно привлекали к себе внимание яркой внешностью (хоть он и пытался скрыть вирры плащом). Сопоставят факты. Что будет тогда? У Худроса имелось достаточно воинов с Аурой в собственном гарнизоне. Это могло создать проблемы кому угодно. Нужно было спешить.

Весь день прошёл в подготовке. Жители Ностоя, с трудом дошедшие до города по палящей жаре, нашли приют в единственном доступном месте – в дешёвом «арендованном» складе на границе с трущобами. И пусть Ребис заверял всех, что это временная мера, радости подобное никому не доставило. Разве что многочисленным «обитателям» старого гнилого склада: тараканам, комарам, крысам, вшам, клопам и прочей гнуси. Они не замедлили поприветствовать новых постояльцев. Скудные запасы провианта оказались под атакой.

Дуфф и Сатор Отье лично занимались размещением ностойцев, и опытные ветераны прекрасно знали, что лучше уж разместиться всем на одном месте, чем рисковать, разделив народ. Тем более что денег на нормальное жильё не было, а лезть в «бесплатные» трущобы – значит столкнуться с их хозяевами.

Хотя именно последнего желал Ребис. Именно этим он занимался в данный момент. В одиночку. Как сказал Наршгал, никто иной не сможет принять должное решение.

«Даже Загрейн? – размышлял парень. Несмотря на происходящие с ним метаморфозы, он всё ещё не сошёл с ума окончательно. – Хотя сейчас брат всё равно занят… И о каком решении ты говорил, Наршгал?»

Ответ, очевидно, должен быть найден им самим. Позднее. Поэтому ученик бога и владелец по-настоящему прóклятого клинка зашёл в тени трущоб Худроса абсолютно один. День клонился к закату, и мрак уже стелился по нищим грязным улочкам окраины города как гнилостный туман, пропитанный солью моря и запахом гниющих рыбачьих сетей.

Глава 15
Мир бесконечной боли. Часть I

Худрос, Миизар, день спустя после захвата поместья Роймов, взгляд со стороны

Быстрыми шагами Ребис продвигался по трущобам. Где-то рядом, буквально за углом, послышался звук справления нужды, напоминающий, что местечко кишит жизнью даже в сумерках. Духота обволакивала тело Ребиса как влажное одеяло, заставляя пот стекать по спине, смешиваясь с пылью.

Последние лучи солнца пробивались сквозь щели между покосившимися хибарами, создавая длинные жуткие тени. Из открытых дверей лачуг лился свет тусклых огоньков и обрывки разговоров, прерываемые отрывистым смехом и ссорами.

Некоторые улочки были столь узкими, что Ребис невольно касался стен покрытыми виррами руками, пытаясь протиснуться дальше. Ощущения были отвратительными. Стены хибар липли к ладоням, измазанные чем-то липким – давно засохшими нечистотами или плесенью. Ребис вытер пальцы о плащ, но ощущение не исчезло, будто трущобы уже впитывали его в себя.

В одном из домов с открытыми окнами громко стонала женщина. Рядом пищали крысы – дрались за кусок чего-то влажного и красного. Каждый вдох обжигал ноздри, оставляя на языке привкус медной монеты.

Несмотря на удушающую жару, Худрос кишел жизнью, а в его подбрюшье – в лабиринте переулков, где крысы дрались за объедки, а люди за жизнь, правили банды, крупнейшей из которых были Дети Виселицы, рядом с территорией которых ностойцы так неосторожно нашли прибежище.

Глава Детей Виселицы имел прозвище Чёрный Гул. Он являл собой настоящее чудовище в человеческом обличье, удерживая власть страхом и грубой силой. Расправы его были ужасны, решения скоропалительны. Даже собственные подчинённые боялись вызвать гнев главаря случайно обронённым словом.

К тем же, кто разозлил Чёрного Гула особенно сильно, приходила Крылатая, его верная правая рука, находящая удовольствие в причинении боли. Говорили, когда-то она почитала Илмизу, богиню Луны, супругу священного Абоса. Ныне Крылатая чтила лишь насилие, цепи и льющуюся кровь.

Своё прозвище эта опасная женщина получила за любовь делать «крылья» казнимым ею людям. Для этого она перебивала топором рёбра на боках, затем прорезала кожу и мышцы напротив каждого, вытаскивая рёбра наружу. Через более широкие разрезы в верхней части спины доставала лёгкие и располагала их под обломками костей; таким образом дыхание умирающего человека, поднимающее и опускающее рёбра, изображало крылья.

Именно логово Детей Виселицы искал Ребис, скользя по глухим переулкам и мастерски уходя от взглядов простых людей, используя Ауру Наблюдения. Ведь если знаешь, куда смотрит человек, то легко можно избежать ненужного внимания.

Ребиса интересовал центр «паутины» Детей Виселицы. Зная, что среди них почти нет людей с Аурой, он не опасался быть пойманным. Да и как, если его вёл сам бог?

Первые признаки слежки он заметил у старого пересохшего колодца. Шорох сандалий по гравию – слишком ритмичный, чтобы быть случайным. Ребис притормозил у стены, прислушиваясь. Где-то за углом кто-то сплюнул – нервно, с присвистом.

«Трое. Нет, четверо, – определил он Аурой Наблюдения. – Случайность или целенаправленно идут за мной?»

Тело было прикрыто плащом, чтобы не светить вирры. К логову Чёрного Гула он шёл напрямую, всё равно возможные представители банды были слишком тупы или невнимательны, чтобы создать ему угрозу.

Однако же…

«Я ошибся?» – подумал он. Мгновение спустя Реб завернул в переулок – настолько узкий, что пришлось повернуться боком.

Спустя несколько секунд четвёрка прошла мимо, очевидно считая, что Ребис направился дальше. Лишь один мазнул взглядом по переулку, но ничего не заметил – Ребис успел подпрыгнуть, зацепившись за балку.

«Мог просто убить их», – прошелестел сухой голос, но он проигнорировал его. Ему не слишком нравилось убивать, а потому он не занимался этим просто так. Только когда не было выбора или звучал чёткий приказ. Хотя с каждым днём провести границу между чужой волей и своей было всё труднее. Реб ощущал, что когда-нибудь настанет момент, когда разницу он не сумеет ощутить при всём желании. Именно на этом строилось желание парня удержать Загрейна. Ему нужен был кто-то, способный его остановить. Направить на верный путь.

Отследив четвёрку Аурой, Ребис направился в обход, почти не потеряв времени.

Трущобы – это настоящий город в городе, со своими законами, правилами, рамками поведения, королями, стражей и подчинёнными. Здесь имелись свои изгои и своя знать. Последние давно наладили все нужные связи с чиновничьим аппаратом Худроса, вовремя занося «налоги» за возможность сохранять своё положение. Это устраивало ровным счётом всех. Ни один город не мог обойтись без беднейших преступных районов, ведь если некуда будет ссылать бедняков, где им жить? Напротив богачей? Нет, такого никто не мог себе позволить!

Так было везде – хоть в Карматоре, хоть в Палиде, хоть в Худросе. Поэтому ничего удивительного, что запутанный лабиринт узких улочек вывел Ребиса к довольно представительному трёхэтажному зданию из потемневшего от времени камня, вокруг которого ютились лачуги, словно собаки у ног хозяина.

Когда-то здесь размещалась купеческая гильдия, но это было ещё до завоевания Саркарном, после которого худросские трущобы существенно продвинулись вперёд, откусывая немалых размеров кусок города.

Ныне фасад здания, зажатого между покосившимися хибарами и заброшенными мастерскими, покрывала плесень, ставни висели криво, вывеска с гербом гильдии почти стёрлась. Идеальная маскировка. Кто станет искать логово Детей Виселицы в этом месте?

Другие трущобные лидеры предпочитали куда более явно демонстрировать себя. Однорукий Хорбо проживал в поместье, которое могло бы дать фору даже палидской знати, а Серебряный Воробей обнёс забором почти два десятка домов, превратив их во что-то похожее на военную крепость. Целый квартал стал вотчиной этого человека.

Чёрный Гул был не таким. Со стороны могло показаться, что он всеми силами не хотел привлекать к себе внимание, а потому выбрал относительно скромное место, но стоило приглядеться внимательнее, как становились заметны детали. Окна первого этажа были не просто заколочены – за досками виднелся металл. Дверь выглядела обшарпанной, но сделана была из дуба толщиной в ладонь, и в грязных переулках вокруг слишком часто мелькали «нищие» с хорошим оружием, спрятанным под плащами, и цепкими взглядами.

Глава Детей Виселицы не любил публичность. В его доме никогда не жили «лишние» люди. Под таверну, притон, игровой дом или бордель переделывать он тоже ничего не стал. Нет уж, всё это должно быть там, вдали от него, желавшего отдыхать в тишине и покое. Никаких вывесок или опознавательных знаков. О месте его проживания знало достаточно малое число людей. А даже если знали… Что же, трёхэтажным домом гильдии купцов дело не ограничивалось.

Изначальной целью Гула были подвалы, ранее служившие складами для пряностей и шелков. После его переселения в это место они были существенно углублены и расширены. Каменщики рыли глубоко вниз, пока не наткнулись на нечто неожиданное – древние туннели, которые, казалось, были старше самого города.

Никто не знал, кто их построил. Возможно, это были канализационные ходы времён эпохи Войны Богов. А может – тайные пути контрабандистов, проложенные столетия назад. Чёрный Гул не интересовался историей. Его занимало лишь то, что эти туннели позволяли ему контролировать половину всех трущоб, имея десятки путей отступления и тайных складов, разбросанных под всеми районами.

В самом глубоком зале, где когда-то, возможно, поклонялись забытым и ныне мёртвым богам, он поставил свой трон. Здесь, в двадцати метрах под землёй, имея десятки путей отхода, часть которых была нашпигована ловушками, он мог быть спокоен.

Его территория была отлично защищена, а на самый крайний случай давала возможность сбежать. Даже если мэр Ройм внезапно сойдёт с ума – или, скорее, получит новые приказы из столицы, – Гул сумеет уйти. В отличие от Воробья и Хорбо, что очень его радовало.

О да. Сюда не проникал солнечный свет, но зачем он был нужен человеку его уровня силы и могущества? Поверхность опасна, а паучью сеть лучше плести во тьме.

Так было вплоть до сего дня, когда на дороге, ведущей к логову Чёрного Гула, не появился новый, гораздо более опасный игрок.

Ребис использовал скрытность, пряча себя от Ауры Наблюдения. Своей же он легко находил наблюдателей из обычных людей, не позволяя заметить им ровным счётом ничего.

Обойдя бывшее здание гильдии с обратной стороны, он ловким прыжком добрался до закрытого ставнями окна второго этажа. Металл и дерево не стали помехой Ауре Атаки и божественному мечу, который вырезал аккуратное отверстие.

Оказавшись в пыльном коридоре, Реб утёр пот со лба. Несмотря на сумерки, жара и не думала уходить, делая каждый вдох пыткой, а едва слышно позвякивающие на теле вирры казались раскалёнными маленькими солнцами.

Скривившись, он направился в подвалы, продолжая играть в скрытность. Наршгал направлял его, не давая перепутать дорогу. Немногие встречные ничего не замечали. Да и как бы могли? Они, не имея Ауры, были подобны слепым котятам, что вызывало у Ребиса лишь презрительный хмык.

К некоторому его удивлению, на верхних этажах разместилось несколько примитивных ловушек в виде натянутой проволоки, привязанной к колоколам. Зацепи он одну из них, шум прошёл бы до самого подвала.

«Вот было бы смешно, – мысленно усмехнулся Реб. – Скрываться Аурой, избегать чужих глаз – и попасться на такой херне».

Тем не менее это немного подняло его уважение к Детям Виселицы, которых он поначалу откровенно презирал, даже не считая за людей. Возможно, не зря. В представлении Ребиса, когда он станет новым правителем Миизара, преступность будет искоренена под корень.

Наивно? Пожалуй, но не для бессмертного человека, являющегося аватаром бога.

Патрулирующей стражи внутри здания у трущобных бродяг не было, лишь парочка блокпостов с десятком умелых здоровяков, худо-бедно владеющих оружием. Почти все бывшие крестьяне, матросы-африды или представители самой тяжёлой работы, решившие попытать счастье в чём-то более прибыльном.

Кто, как не банда, мог предоставить им такую возможность?

Ребис ощупывал Аурой Наблюдения всё помещение гильдии, ступая тихо, словно призрак. Иной раз он проходил менее чем в метре от наблюдателя, который мог заметить его, просто повернув голову на пару градусов в сторону.

Но они не поворачивали. Да и зачем? Посмотреть на пустую стену?

Они приглядывали за более важными вещами: за картами и костями, которые кидали их дружки, за ставками и отбоем, чтобы никто не забрал лишнего, за собственными вещами и карманами.

Иные трепались о девках, поливали помоями конкурентов, вспоминали самое дешёвое пиво в округе и «тупых стражников».

Ребис спускался всё ниже, сам не понимая, ради чего он идёт сюда. Союз с обитателями трущоб? Но что они могли предложить ему? А что он им? Эти люди имели давно и прочно устоявшееся положение, хороший доход, уверенность в собственном существовании. Он же был хаосом, несущим перемены.

Это и правда было так. Поэтому, когда Ребис прошёл в святая святых – комнату «отдыха» Чёрного Гула, где лидер Детей Виселицы предавался тёмным развлечениям, то совершенно не знал, что будет делать дальше.

«Убью его, – подумал парень. – Если Наршгал ничего не скажет, я убью Гула».

В себе Ребис был уверен. Да и что мог сделать простой городской бандит, пусть даже с Аурой, тому, кто собрался сокрушить наместника всего Миизара?

Улыбка сама собой появилась на покрытом виррами лице парня. Он тихо захихикал, довольный, что никто даже не подозревает о его здесь нахождении. Вот она, сила! Вот истинная власть! Можно иметь мешки, набитые золотом, тысячи стражников, Прóклятых, ручных афридов, но что толку, если он мог просто взять и прийти в самое сердце логова врага, убить их лидера и уйти, так никого и не потревожив?

Но Чёрный Гул был не один. В центре тёмной комнаты, освещённой лишь двумя жаровнями по краям и несколькими свечами, находилась женщина, подвешенная на мясной крюк, висящий над потолком, будто свиная туша. Кровь мерно капала с неё на пол, отмеряя время жизни, словно часы.

Когда Ребис взглянул на неё, то даже его сердце на миг пропустило удар. Он почувствовал тошноту – это было не простое насилие, а искусство боли, где страдания обращались экстазом.

Стройная как хлыст, с короткими, выцветшими до белизны волосами, спутанными от крови и пота, девушка представляла собой пособие по изучению анатомии. Местами снятая кожа, обнажающая мокрые блестящие мышцы, многочисленные порезы и гвозди, вбитые прямо в плоть. Сотни гвоздей и маленьких крючков, покрывающих её плечи, руки, бёдра…

Аура Наблюдения тут же дала понять: каждый из этих элементов был частью одной монструозной схемы причинения невообразимых физических страданий. Многочисленные цепи, прикреплённые к крюкам, шипам и гвоздям, позволяли одним лёгким движением руки натянуть сразу несколько металлических «украшений», буквально погружая нервы в агонию неостановимой му́ки. Чёрный Гул играл на них, словно безумный пианист, мастерски дёргая то тут, то там.

Бледное лицо девушки с острыми скулами и удивительно зелёными глазами застыло в выражении болезненного шока. Лишь мощный кляп во рту не позволял ей оглашать помещение бешеным ором.

Над лицом, впрочем, тоже поработали. Почти два десятка тонких игл пронзали пучки нервов, но при этом располагались вдали от артерий и крупных кровеносных сосудов. Никто не хотел, чтобы девушка истекла кровью.

Ребис застыл, несколько секунд пытаясь осознать картину невообразимой жестокости, которая предстала его глазам. Даже Аура Наблюдения не могла позволить ему в должной степени ощутить уровень всей боли, которую могла испытывать жертва безумного садиста. Взгляд продолжал выхватывать иглы под ногтями, тяжёлые мощные зажимы на сосках и между ног, ожоги на плоском, покрытом старыми шрамами животе…

«Он мучает её уже очень давно», – осознал Реб.

Удар сердца спустя он ощутил, как слюна во рту стала густой, словно смола. Его желудок продолжал сжиматься, но, как он понял, не от отвращения – от чего-то другого. Темнота в груди шевельнулась, и Ребис осознал: Наршгал наслаждается этим.

Наверное, именно поэтому Ребис не сомневался даже на миг, когда голос в голове приказал убить Чёрного Гула.

Он тут же шагнул вперёд, окунаясь в запах железа и пота, который молотом ударил по его ноздрям. В следующий миг он занёс клинок и демонстративно убрал технику скрытности.

Чёрный Гул стремительно развернулся, шокированно рассматривая покрытого виррами юношу. Реб осклабился, наклоняя голову. Мгновение спустя он атаковал. Гул выхватил раскалённую кочергу, используя ту как импровизированное оружие, но удар клинка рассёк её будто гнилую палку. Раскалённые обломки со змеиным шипением упали на каменный пол. Гул отпрыгнул, но не успел – клинок скользнул по его животу, выпуская на свободу тёплую струю крови.

Рассвирепев, Гул рванулся вперёд, как раненый кабан, пытаясь вцепиться противнику в горло. Ребис встретил его коленом – хруст костей слился с воплем. Но бандит не сдался. Он плюнул парню в лицо – слюна с кровью попала в глаз, на секунду лишив зрения, но не Ауры.